Текст книги "Плохие люди (СИ)"
Автор книги: Михаил Рагимов
Соавторы: Игорь Николаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Химер из Останы, слышал о таком?
– Я и про Остану-то не слышал, – повинился егерь.
– Это второй вопрос, – ответил стрелку его же словами Бертран, – в общем, цель определена, способ ясен, за работу, соратники!
– Может, сперва, отсюда выберемся? – предложил Анри.
– Сперва, думаю, мы дождемся утра. Заодно и выспимся.
– Спать рядом с мертвецами? – Быстрого передернуло.
– Первый раз, что ли? Или боишься, что мертвячки домогаться начнут? Ко мне отсылай.
– Так нечестно! Я тоже хочу! Люблю постройнее!
Все же, останки вернули обратно в могилу, разложив по разным углам – чтобы без тесноты, чтобы без обид. В выпотрошенную яму, свалили и хлам, негодный на продажу или хотя бы в костер…
Пламя неохотно облизывало древние бревна, но кое-какое тепло давало. Дым вытягивался сквозь «нору», и в пещере дышалось легко.
– А прикинь, идет сейчас кто-то по лесу, и смотрит, как из-под земли дым валит! – хихикнул Анри.
– И что? – спросил Бертран, начавший уже засыпать.
– Так смешно ж будет, решит еще, что тут дракон водится!
– Главное, чтобы не решил подземный огонь потушить, на него нассав! – оборвал размышления стенолаза совершенно не романтичный егерь.
– И вообще, давайте уже спать, господа негодяи! Завтра будет трудный день!
– Будто до этого хоть один легкий был, – проворчал Фэйри шепотом.
* * *
Усталость, накопившаяся за последние суматошные дни, взяла свое. Вроде бы и холодно, и сыро, и под спиной не мягкая постель, а древние тряпки, и костер потух давным-давно… А компания спала и спала.
Бертран проснулся первым – посреди сна. Снилось ему всякое занятное, но мимолетное – не успел глаза раскрыть, как все забыл. Наверное, чтобы окружающее показалось еще гаже, чем на самом деле.
Проснувшись, Суи вскакивать не спешил. Да и поднимешься первым, придется возиться с костром, выдумывать завтрак (а что его выдумывать, нет ни крошки еды!)… Но, поворочавшись немного, он все же поднялся – в глазах желтело.
Отойдя в дальний уголок, Бертран еле развязал туго затянувшийся узел на портках – сам же перестарался, опасаясь подземных крошек-херокрадов. Вправду ли они живут в пещерах, или это дурацкая выдумка подлеца-егеря, проверять на себе не хотелось.
Тут же стало куда легче. И даже брюхо перестало настойчиво требовать жратвы. Вот до чего же человек переменчивая скотина!
Закончив, Бертран подтянул портки, и застыл, глядя в темноту. Мысли путались в не до конца проснувшейся голове, бродили вялые и квелые, понуро опустив длинные хвосты. Все было не то, и все было не так. Время пролетело в каком-то безумии. Бегали, творили всяческую херню, убивали, жгли… И всей добычи – горсть серебра. Про несколько золотых монеток, Бертран решил не вспоминать. Лежат в поясе, и пусть лежат. Если бы не вот эта нечаянная и незаслуженная удача с разграбленной могилой… Не чувствовалось настоящего успеха, не было радости свершений, когда в конце долгого пути ждет заслуженная награда. И путь кривой какой-то вышел, и награда… ненастоящая какая-то, хоть вроде и полновесная.
Суи безвольно уронил руки. Бежишь, бежишь, все ноги сбил. Отчаянно захотелось с размаху грянуться лбом о камень. Так, чтобы череп треснул. И тогда все кончится.
Или нет? Треснешься неудачно, сломаешь нос, и все дела? И будешь потом ходить, временами поблевывая. Нет, совсем неинтересно! Бертран потряс головой. Нет, самоубиваются пусть хлипкотелые горожане. А он еще побарахтается! Опять же, не все так плохо, если разобраться. Есть друзья (пусть и с грязными тайнами за пазухой), есть деньги, есть планы на будущее. В конце-концов, есть топор!
Бертран наклонился, коснулся головы гиены на ноже, заткнутом за сапог. Подведет топор, останется нож!
Сделав десяток шагов назад, к компании, Суи и думать позабыл о всяких пакостях. Надо же, глупость какая – мозгами раскидываться! Тьфу, одним словом!
Компания уже проснулась. Парни собирались, готовясь к очередной дальней и трудной дороге. Увязывали добычу, переругивались беззлобно, решая, кому первому тащить увесистый тюк с мечами. Бросить оружие, хоть и до невозможности древнее и тяжелое, никто не решился. Опять же, бронза сама по себе наверняка стоит немало! Может, на новый дом с хозяйством и не хватит, однако на год-два безбедной жизни – вполне!
– Доброе утро! – поприветствовал товарищей Бертран.
– Ага, – кивнул Фэйри
– Ты прям так рад, будто уже сделал какую-то гадость, – насторожился Дудочник.
– Еще нет! – рассмеялся Суи. – Но день только начинается!
– Вот утешил, так утешил, – хмуро улыбнулся егерь.
– Работа у него такая, – поспешил Быстрый выручить командира.
– Гадости делать?
– Утешение наносить! – уточнил Бертран. – Пошли, что ли? Где там та дыра, друг Дудочник? Не позабыл за ночь дорогу?
Дорогу стрелок не забыл. Впрочем, и искать бы ее долго не пришлось. Микава, что твой бургомистр, буквально вымостила останками трапез путь. Компания ежилась от хруста костей под ногами. Но быстро привыкла. Да и звук ничем не отличался от ломающегося хвороста. К сожалению, пахло отнюдь не лесом, а все больше гнилым мясом. Но с каждым шагом дышать становилось легче.
И вскоре компания оказалась у узкого лаза, шириной в полтора локтя.
– Дальше я не лез, – признался Дудочник, – решил не рисковать. Но если та сука пролезла, то и мы просквозим. Должны.
Бертран лег на живот, сунул голову в лаз. Оттуда прямо таки перло свежестью. Присмотревшись, Суи разглядел кусочек голубого неба.
Поднявшись, командир отряхнул штаны, безнадежно испорченные возней в земле и сказал:
– Ну что, первым Дудочник, на правах нашедшего, потом Фэйри, а мы с Быстрым замыкаем.
– Почему это я вторым? – вытянув шею, спросил белобрысый.
– Потому что кто-то слишком много ест, – пожал плечами Бертран.
– У меня кость широкая!
– Да хоть пушистая! – отмахнулся Суи. – Если ты застрянешь, то выход будет закупоренным как пробкой. Анри вылезет по веревке, и меня вытащит.
– Так лез бы впереди меня, – прищурился Фэйри.
– Полез бы, – с грустью развел руками Суи, – но если что, Быстрый не справится…
– С чем это я не справлюсь⁈
– Если, упаси Пантократор, Фэйри застрянет, то его придется принуждать лезть из последних сил. А ты, друг Быстрый, все же не сумеешь применить творческий подход к другу.
– Это ты о чем таком говоришь-то, а? – окрысился стенолаз.
– В нашей компании нет ни одного дикого волосатого горца, – горько вздохнул командир, – а я человек хоть молодой, но в городе тоже жил. Нравственно испорчен…
– Да иди ты… – Фэйри осекся. – Короче, ну вас всех нахер! Извращенцы мокрожопые!
Не прекращая ругаться, стенолаз отодвинул в сторону Дудочника – егерь и пискнуть не успел. И ввинтился в лаз гигантской гусеницей. Из норы слышалось пыхтение, ругань, треск камней, которые стенолаз сшибал упрямым лбом…
Оставшаяся компания молча ждала. Переглядывались.
Наконец возня прекратилась, и вскоре послышались слова:
– Что, не дождались? Хер вам через всю рожу! Лезьте, бля, хули замерли!
– Просквозил, – кивнул Дудочнику Бертран.
– Ага… – ответил тот. И полез по проторенной дорожке, волоча за собой добычу.
Дождавшись, пока пролезет стрелок, сунулся в каменную кишку и Бертран. Наученный горьким опытом, он вытащил топор из-за пояса, взял в руку, перехватив топорище под самую голову, под бородку.
Первые сажени Суи прополз быстро и легко, благо Фэйри, подгоняемый злостью, прямо таки сносил все препятствия на пути. Потом, когда нора резко вильнула, пришел страх. Показалось на миг, что стенки начали сужаться. Еще немного и раздавят. Чвакнет и брызги во все стороны.
Бертран заработал руками и ногами со всей возможной скоростью. И тут же вмазался головой в каменную сосульку, чудом уцелевшую от встречи с гневным стенолазом. Искры полетели – хоть костер разводи! Суи зашипел сквозь зубы, выругался. И полез дальше, чувствуя, как кровь течет по лбу. Перед глазами мелькали разноцветные круги…
Он и не заметил, как выбрался из-под земли. Но верные друзья подхватили, поставили на ноги. Дудочник вытер кровь.
– Спасибо, – прохрипел Бертран, с трудом переводя дыхание.
– Не за что, – ответил егерь, протягивая командиру окровавленный платок, – отделали тебя – мое уважение! Но молодец, не каждый от херокрадов отбиться может!
– Видел бы, какими они уползли! – Нашел силы пошутить Бертран.
Вскоре выбрался и Анри. Удивленно посмотрел на командира, молча сел, привалившись к скале.
Лаз из пещеры выходил на склон горы, на небольшую, удивительно ровную площадку. Ее словно заботливыми руками расчистили от малейших камней и присыпали мелким речным песком. Под ногами расстилался бесконечный лес, прорезанный тонкой паутиной дорог. Кое-где виднелись дымки городов и деревень… Солнце медленно ползло по безоблачному небу, обещая жаркий, почти летний день…
– А ведь нам еще к дому пиздовать, – пнул Фэйри скалу, скривился то ли от боли, то ли от разочарования.
– Усталые, но довольные, возвращались мы из похода! – хмыкнул Бертран, стирая с лица засохшую кровь.
– Живые, и с добычей! – гоготнул Дудочник, размахивая руками.
– А значит, солнце встает для нас! – веско проговорил Анри. – Его лучи принесут тепло и свет.
– А наших врагов спалят нахрен! – кровожадно закончил Суи. – Пошли, болтуны. Нам бы еще разобраться, как отсюда спуститься…
Глава 28
Старыми тропами
К дому компания вышла в темноте. Дорога вроде знакомая – совсем недавно проходили, затоптанная трава на старых тропах встать не успела. И все равно плутали, сворачивали не туда, ошибались с развилками. Быстрому даже пришлось на сосну лезть, обдирая кору и распугивая толстых откормленных белок. Но вышли, преодолев все преграды – долгий путь, сбитые ноги, собственную лень и тяжелую добычу.
Дом встречал неприветливо, словно успев позабыть хозяев. Набычился провалами окошек под низкой крышей, ощетинился кривым забором. Со двора взлетели какие-то ночные птицы, громко хлопая крыльями.
– Это же какие тут вороны развелись, – грустно сказал Фэйри.
– Сам ты ворона, – не согласился Бертран, – вороны обязательно каркают. А эти неслышно взлетели.
– Кто тогда?
– Таилисские каменные глухари! – с видом знатока ответил Дудочник.
– Нету таких, не сочиняй! – не поверил стенолаз.
– А ты проверь, – гнусно заржал стрелок.
– Так, умники, блядь, птицеведы, – оборвал научную дискуссию командир, – утром глянем на птичье говно и разберемся.
– И кто из нас птицевед? – прищурился белобрысый.
– Я, – ткнул себя пальцем в грудь Суи, – птицеед. Особенно гусей люблю. А эти ваши глухари – суть обман и залипуха.
– Я их ел! – обиженно фыркнул Дудочник.
– Да плевать, – решительно отмахнулся командир, – про еду потом поговорим.
О еде и впрямь нечего было говорить. Что толку судачить о несуществующем? Последние крошки из сухарного мешка компания вытряхнула еще утром, спустившись в долину. Животы подвело до хребтов…
– Знаешь, я бы сейчас сменял какой золотой самородок на кусок хлеба с колбасой… – мечтательно протянул Фэйри.
– Меняй, – широко махнул Бертран, – я разве против?
– Да понятно, что никто не против… – от вздохов голодного стенолаза рассочувствовался бы и самый жесткосердечный судья. И повелел бы казнить бедолагу, как можно быстрее.
Когда компания оказалась в доме, а в печке забилось первое, робкое еще пламя, стало полегче. Голод отступил от согревшихся людей. Но недалеко, на шажок, не больше.
А потом Бертран с коварным видом вытащил из-за печки мешочек крупы. И посрамленный голод бежал, устыдившись криков восторга, что издавала компания, восхищенная мудростью и прозорливостью командира.
Радость не портило даже то, что крупа лежала за печкой не один год, и не каждый хозяин скормил бы ее даже самой нелюбимой свинье. Съели, урча от удовольствия. И даже горшок мыть не пришлось – пальцами вытерли. Фэйри и вылизать был готов, да голова не пролезла…
* * *
Утро встретило черными тучами, что ползли по небу, царапая крышу. Накрапывал легкий, но холодный, а оттого крайне мерзкий дождь. Еда закончилась.
– В такую погоду даже бабу за пивом отправлять жалко, – стоя в дверях, сказал мудрый Дудочник. – Баба, она ведь тоже как человек.
– Жрать захочет, сама побежит, – сварливо ответил Бертран.
– А жрать нечего, – поддержал командира Анри, – даже вчерашние глухари улетели с концами.
Фэйри промолчал, но впавшие щеки говорили сами за себя. Стенолаз был готов на многое.
– В городе пожрем, – отрезал Суи.
– В городе? – переспросил Дудочник.
– Ну, – упрямо мотнул головой командир. И продолжил. – В одиночку в город нельзя, куры лапами загребут. Уж поверьте.
Компания кивнула – Бертран многое рассказал о своем опыте жизни в Таилисе. Да и сами они были не сиволапой деревенщиной, отлично понимали, что одиночка, чей кошель набит золотом, долго в зажиточном состоянии не проживет. Всего достатка ему – полдня от силы. Проще сразу ценности раздать прям у ворот, Пантократор, по крайней мере, увидит, в пользу душе зачтет.
– Надо всем идти. Вместе, – Бертран показал кулак, – вместе мы – сила. Отобьемся от лихого люда.
– Не. Так мы, куда раньше мы привлечем внимание, – почесал подбородок Дудочник. – Подумай сам, является четыре человека, не один день проживших в лесу, – стрелок вытряхнул полдюжины хвоинок из взлохмаченной головы. – Но с оружием. К нам сразу начнут присматриваться. Прям вот тут же. А разделяться по дороге, чтобы сойтись в одном месте, в одно время…
Бертран кивнул:
– Это сложно.
– Это невозможно, – отрезал Дудочник. – Город – это омут, это страшная сила. Не успел войти, как тебя подхватило, закружило… – стрелок закрыл глаза, потряс головой, словно отгоняя недобрые воспоминания.
– А если не начинать бухать в первом же кабаке? – пытливо уставился на егеря Анри.
Тот аж поперхнулся, вытаращился на стенолаза с удивлением и гадливостью – как на говорящую микаву. Затряс головой, раскидывая хвоинки и веточки – Бертран подумал, что длинные волосы, это, конечно, аристократично и вообще, но мороки с ними…
– Если не начинать бухать, то кто ж нам поверит? – страдальчески проговорил Дудочник. – И вообще, зачем тогда вот это все?
– Понятно, – кивнул ему Бертран, – тебя в одиночку нельзя пускать.
– Меня вообще пускать нельзя, – признался Дудочник. – За мою голову в Таилисе дают серебром. Или медью по весу.
– Слушай, – с неподдельным интересом Бертран смерил оценивающим взглядом товарища, открывшегося с новой, весьма увлекательной стороны, – а голову на вес считают с шеей или надо ровно под подбородок?
– Не знаю, – покачал головой Дудочник, потер кадык, – наверное, как отрубить. Вряд ли в ратуше лежит колода с топором, чтобы подравнивать.
– Плохо ты, брат, судейских знаешь! – фыркнул Анри. – Они еще и побрить заставят, мол, чтобы сходство проверить. Тех волос-то, а все казне сбережение!
Дудочник пуще прежнего взлохматил шевелюру:
– Короче говоря, не знаю я.
– Вот что медью, – протянул Бертран, – это вот прям обидно даже. Мы, понимаешь, без передышки с весны трудимся в поте лица. Кровь вытереть не успеваем, а всего лишь серебром иль медью. Лучше бы золотом!
– Может, и подняли уже, – почал плечами стрелок, – я за новостями как-то не слежу.
– Вот и узнаем, – хищно оскалился Суи.
* * *
Беременные затяжным ливнем тучи, всю дорогу нависали над головами, застревали в вершинах деревьев, утыкались в холмы. Блуждали стадом коров, оставшихся без пастуха.
Но какой-то из святых все же умолил Пантократора о толике милости к невезучей компании. И первые тяжелые капли грянули о землю лишь в тот миг, когда Бертран шагнул в протопленное нутро придорожного кабака. Тем, кто шел следом, повезло куда меньше. Дождь, хлынувший как из трех ведер сразу, успел вымочить даже за те краткие мгновения промедления на пороге.
Командира чуть не сбили с ног, кубарем прокатившись по заведению. Остановились только у стойки. Заведение пустовало, потому что вечер пока не наступил и, следовательно, время честному люду отдохнуть, то есть напиться до бесчувствия, еще не пришло. Кабатчик внимательно посмотрел на гостей, от которых повалил пар. И выставил зеленую пузатую бутылку. К ней добавил четыре невысокие, но широкие чашки из мятого олова – вместительные, хоть карликов супом корми. И тарелку с солеными орешками, похожими на желуди, только помельче, а также ломтями соленой репы, столь тонкими, что можно было на просвет глядеть.
– Вяленины не ждите, – буркнул кабатчик в ответ на злобные взгляды, – мяса нынче недовоз. Похлебка из требухи после заката будет. Комната ваша будет на втором этаже. С лестницы не падать, по углам и в окно не ссать. Горшок для оправки под лестницей.
И ушел, спиной и затылком выражая негодование к бродягам, забывшим каноны святой веры.
– И как тут не бухать-то? – с мукой в голосе произнес Дудочник и схватился за бутылку. – Нас же за пидорасов каких-то держат, а не приличных людей. Недовоз у него… Я ж отсюда чую, как из подвала окороком несет да ветчинкой! Хоть бы краюху предложил, хотя бы три корочки черствого хлеба!
– Четыре, – поправил Анри, на всякий случай, посчитав пальцы.
– Не увлекаемся, – твердо заявил Бертран, и тут же схватился за наполненную мутной жидкостью плошку.
– Ага, – дружно поддержало сообщество.
Первая пролетела раскаленным ежом, ободрала и тут же ожгла рот и глотку. Низовым пожаром опалила брюхо. Прямо скажем, не вино, тут штука позабористее! Бертран, ошалевший с отвычки, накидал полный рот орешков. Грыз с треском, словно гиена, добравшаяся до медвежьего хребта.
Пока командир пучил глаза и давился солью, Дудочник отведал репы и набулькал следующую порцию. Эта пролетела уже не в пример легче, враз потушив огонь, взамен принеся спокойствие и умиротворение.
Вот так и спиваются, подумал с легкой грустью Бертран. Но не огорчился – для вдумчивой пьянки свободных денег не было, а вытаскивать на свет могильное золото посреди кабака…
Суи потряс мгновенно отяжелевшей головой. Ему в руку сунули третью мисочку.
– Может, хватит? – попытался он восстановить порядок, однако порозовевшая и «тепленькая» компания уже гнула пальцы перед кабатчиком, заказывая всякое.
Бертран ди Суи из Суры хоть и был уже отъявленным поганцем и матерым убийцей, особого жизненного опыта не имел и потому являлся сущим дитем во многих отношениях. В том числе и касательно потребления «воды храбрости». На деревне пьют по-скотски, меры не зная, но если пересчитать на месяцы и годы, то потребляют не так уж много, винишко-то денег стоит. Поэтому Суи не знал главного правила пьянства, кое гласит, что как бы соратники ни клялись, что денег не просто нет, а нет совсем, стоит опустеть первой бутылке и на продолжение монеты всегда найдутся, хоть из воздуха, а сами собой появятся. И столько, что пьянка естественным образом переходит в безобразный загул (что нехорошо, однако приемлемо и традиционно, как же мужчине да не опрокинуть стаканчик-другой, спрашиваю я вас⁈), а тот, в свою очередь, превращается в полное непотребство… У коего завершений может быть удивительно много и ни одного хорошего.
Учитывая, что квартет был пришлым, кабак лесные сидельцы выбрали своеобразный, и вообще помчались к полному умиротворению душ, как жандарм в атаку с копьем наперевес, здесь повесть о Бертране сотоварищи могла закончиться не позже предутреннего часа. Но то ли Пантократор, то ли сам Темный Ювелир продолжали присматривать за Бертраном, любопытствуя, куда еще могут завести четкого и дерзкого парнишку жадность, просыпающееся честолюбие, природный ум и слабые морально-нравственные устои. И когда плошки заполнились то ли в пятый, то ли восьмой раз, в кабак завалилось полдюжины егерей. В знакомых кольчугах, прикрытыми мокрыми грязно-белыми коттами. Все при топорах и шестоперах, один с мечом, в грязных сапогах и обуреваемые великой жаждой.
Все мигом протрезвели с перепугу. Компания сдулась, будто проткнутый пикой дохлый еж, коего расперло на летнем солнышке. Дудочник вообще чуть под стол не заполз – его успел поймать за рукав Фэйри.
– Тихо, – прошипел, едва шевеля губами, Бертран, у которого как обычно в минуты опасности чуйка обострилась, будто страхом заточенная. – Вот совсем, блядь, тихо.
– Ну! – с дурным ржачем ответил Фэйри, который первым сообразил, к чему гнет командир. Хлопнул тяжелой рукой по плечу Бертрана, словно от восхищения ловкой шуткой. – Прям так сразу и в штаны наклал⁈ Буга-га-га!!!
Компания вымученно засмеялась, поддерживая игру. Пять топоров и шестоперов, а также целый меч – это серьезно, это, прямо скажем, солидно и вынуждает придумывать хитрые разности.
– А может… – Дудочник тоскливо кивнул на дверь.
– Тогда точно привяжутся, – тем же драматическим шепотом ответил Суи.
– Во-во. Очень подозрительными покажемся.
– А сейчас мы, блядь, не подозрительные⁈ – прошипел стрелок.
– Не настолько, – пожал плечами Анри, бросил короткий взгляд за спину. Егеря шумно заказывали, ни в чем себе не отказывая, а Суи почувствовал, как от ненависти аж скулы перекосило. Это ж твари пещерное добро пропивают! Наше, родное, честно и в тяжких трудах добытое!!!
– Мы сейчас – самое большее, четыре негодяя, – пояснил Бертран сквозь зубовный скрежет. – А если решим сбежать в закат и ливень, окажемся четырьмя пиздецки подозрительными негодяями. До которых доебаться просто-таки положено. А как нам кошели вывернут, тогда то вопросы и начнутся.
– Не начнутся, – тихонько подсказал дудочник. – Приколют сразу, чтобы не делиться ни с кем.
– Поэтому, мы сейчас не спеша допьем и побредем на второй этаж. А утром, пока эти, – Суи дернул головой назад, – еще не проспятся, мы тихонечко свалим.
– А давай у них еще и лошадей украдем⁈ – предложил Дудочник. – Или в сапоги нассым хотя бы?
– Про сапоги хозяин ничего не сказал, – кивнул Бертран, – так что, думаю, можно попробовать. Если найдем.
– Козлы, – прошипел стрелок, тревожно озираясь. Вроде бы случайно коснулся рукояти ножа.
Суи понял, что нужна еще одна бутылка. А лучше две. Чтобы бывший егерь отрубился, едва коснувшись подушки. И плевать, что его придется тащить наверх. Фэйри справится. И командир вытащил из-за пазухи один из своих кошелей. Самый маленький.
– Хозяин! – помахал он рукой, – подойди-ка, окажи милость!
* * *
Бертран лежал, уставившись в потолок. Сон, несмотря на выпитое, все никак не шел. Наверное, все силы потратил, когда накинулся на компанию, те-то храпели так, что дрожал натянутый бычий пузырь в окне.
По углам шуршали мыши – храп их нисколько не пугал. Привыкли, наверное, за свою короткую жизнь, к тому, что тут постоянно есть люди. Место бойкое – лига до Таилиса, как раз по холодку выйти, с первыми лучами солнца подойти. Суи подумалось, что было бы здорово, владей он таким вот кабаком. Всяко лучше, чем бегать по лесу с топором. Стоишь себе за стойкой, улыбаешься гостям, наливаешь им не до края, считаешь денежки… И можно бить по мордасам каких-нибудь нехороших людей. Сплошное удовольствие, а не работа.
Внизу раздался взрыв смеха, похожий на раскаты грома. Егеря изволили гулять весело и широко. Сузить бы! Говорить тихо, они, похоже, могли только в лесу. Под крышей же орали, будто обезумевшие быки на случке. Оттого каждое слово проникало прямо в уши, хоть накрывай голову тощей подушкой, хоть прячь ее под матрас, воняющий дохлыми мышами и немытыми шлюхами. Егеря отмечали очередную удачу – загнали и разогнали шайку неудачников. Кого-то зарезали, кого-то прям на месте повесили, кого-то – взяли живым. Чтобы блаародные заказчики тоже могли повеселиться. Обхохочешься ведь, пиная скамью из-под ног, и глядя, как умирает, судорожно болтаясь в петле, обгадившийся человек. Бертрана тошнило. И от выпитого, что не пошло в прок, и от злости. Да, болтали не про его отряд – егеря ходили куда-то далеко на юг, чуть ли не к Сивере. Но ведь о погибших в пещере говорили бы ровно так же. И теми же словами.
Суи с трудом сел, чуть не свалившись с низенькой и узкой кровати. Встать, найти кресало с огнивом, запалить дровник… Или на кухне беды навести? И пусть горят, корчатся, вопят от боли!
Заливисто храпел Дудочник. Его поддержал Фэйри, выводя такие рулады, что хоть в монастырский хор забирай, если даст к яйцам подступиться…
Бертран со стоном упал обратно, стукнулся затылком об острый край доски. Месть, штука хорошая. Но не тогда, когда ее пламенем задевает тех, кто к этому совершенно непричастен. Особенно если непричастные еще принесут пользу. Суи понял уже, что стихийным образом ему повезло с компанией, сподвижники подобрались весьма полезные, сметливые и без дурной злобы. Сколько ценного тащат, и до сих пор никто ножик не достал, чтобы сократить дележку хотя бы одно рыло. Даже не поругались толком. Этакое дружное сообщество многое сотворить может… во благо руководителю. Нет, жечь их ни в коем случае не нужно.
Последней мыслью, что мелькнула в пьяном сознании, стала совершенно неожиданная. Сводилась она к тому, что ведь и Бертран, сложись его судьба чуть по-иному, шагни он на соседнюю тропку, мог бы сейчас не корчиться от бессильной ненависти, а столь же радостно отмечать победу над трусливыми негодяями.
* * *
Приближаясь к Таилису в первый раз (вроде и недавно было, а как будто годы миновали), Бертран думал, что стены городские выше самых высоких гор – поднимешься наверх, макушкой зацепишься, облако цепляться будешь. Такими они и оказались. Как говаривали жители – наследие Старой Империи, когда и Таилис был побольше да побогаче, и строили тогда основательно, не в пример нынешнему. Взирали высоченные стены свысока на жалкого муравьишку и даже не заметили, как вскоре, его выкинули вон. Покалеченного, обворованного, жалкого. Поклявшегося больше сюда не возвращаться никогда и ни за что.
Сегодня же Суи не обратил на городскую архитектуру ни малейшего внимания. Стены и стены. Тьфу, одним словом. Слишком многое осталось у Бертрана за спиной. И слишком уж многое смутно виднелось впереди, в тумане, скрывающем будущее. Такое будущее, что увиденное чуть-чуть, краешком, в дурном сне, властно требовало создать себя, превратить в настоящее. Сбывшееся.
Компания прошла внутрь поодиночке – условились встретиться во втором кабаке с правой стороны площади. Ну, или у колодца у ратуши, если что-то пойдет не так. Никто не мог предугадать, что же именно, но мало ли! Вдруг переодевание не спасет. Прямо в воротах кааак напорются на недобитка с одной из лесных дорог. Сразу шум поднимается, крики, вопли. Зарежут кого-нибудь под шумок…
Но крестьяне, мучающиеся от похмелья, у столь же страдающей стражи никакого интереса не вызвали. Проскочили в Таилис, как острый нож входит в печенку. Тихо, быстро и без крови.
Кровь, она потом. Брызгает, плещет, льется…
Глава 29
Кривая удача
Медную улицу, на которой жил знакомый Анри, нашли быстро. Стенолазы поблизости работали, роняя штукатурку на прохожих, и Дудочник пробегал по таинственным егерским делам, размахивая черно-седым хвостом.
Располагалась она в приличных кварталах – считай, и не воняло.
Компания, хоть и постаралась приодеться (последние деньги потратили, от сердца оторванные и не пропитые!), все равно выглядела чужеродно. Этакие поганки на елке. Приодевшиеся, но по-прежнему сиволапые крестьяне. Таким место на рынке, где-нибудь в паршивом гадюшнике-наливайке.
– Нам тут не рады, – затравленно оглянувшись, сказал Дудочник, очередной раз поймав косой взгляд. Разодетый в новенький хубон, хрустящий блестящей кожей, стрелок волновался и отчаянно потел. Он боялся, что его опознают. Повезло раз, второй… Везение не может быть вечно, и егерь ждал в недалеком будущем огромную яму со свежим дерьмом прокаженных.
– Рожу кирпичом, – не глядя на него, проговорил Бертран, сам идущий с совершенно невозмутимым лицом. – Мы не твари бессловесные, а право имеем.
– Сдохнуть в мучительствах, – уныло пророчествовал Дудочник, – вот и все наше право!
– Мы идем к уважаемому человеку, чтобы продать найденное, – скучно произнес Анри. – Задорого!
– Не думаю, что нам кто-то поверит.
– Поверят, – ответил командиру Быстрый, – вернее, даже спросить не умеют. Мы пришли почти.
– А куда нам? – завертел головой Бертран, надеясь, что вывески подскажут, где же сидит таинственный и не очень честный Химер из Останы.
Но вывески на Медной улице развешивал какой-то подлец. Они не подсказывали, а только запутывали.
У кабака висит здоровенная кружка, у булочной – хлеб. Проститутошную тоже легко узнать. А здесь же… Переплетение полосок, какие-то гербы, будто рыцарские, странные животные и тому подобное. Никакой понятливости!
У спрятавшейся в переулке лавки, где словно паук, схоронился Химер, ничего не висело. Зато на стене был нарисован конь. С крыльями и длинным рогом, торчащим посреди лба.
– У бедной лошадки, походи она так хоть неделю, получилось бы косоглазие, – прикинул Бертран.
– И она врезалась бы в каждую тучу, – поддержал ход мыслей командира Фэйри.
– А прикинь, – хихикнул Дудочник, – сидит Пантократор такой на облаке, смотрит вниз, прикидывает, как бы ловчее грешника покарать – ну чтобы каждый понял в чем проступок. И тут в него врезается такой вот косоглазый конь! И рогом его, прям в это самое!
– Как бы самому с облака не свалиться!
– Вот грохоту-то будет!
– А ругани!
– И молнии во все стороны! Бах! Трах!
Богохульство изрядно подняло настроение. И ухмыляющаяся компания ввалилась в лавку, чуть не вышибив дверь – она открывалась наружу, а Фэйри сразу этого не понял.
Бертран никогда не был в подобных местах. И сразу закрутил головой во все стороны – очень уж много вокруг всяких интересных, никогда не виданных штук. Удивительно отполированные зеркала, причудливая мебель, россыпи ножей, стопки котлов и прочей посуды…
Из-под потолка висело несколько чучел презабавных тварей. Крылато-рогатого коня среди них, к огромному его разочарованию, не было. Зато свисало нечто, смахивающее на микаву, правда, не настолько мерзкое.
«Молодая», прикинул Бертран. И решил, что в пещеры – ни ногой! По крайней мере, если перед ним не пройдет дюжина егерей. А лучше – две.
– Мастер Химер! – дребезжащее позвал Анри
Стенолаз снова растерял уверенность, вернувшуюся было после удачного могильного дела. Вжал голову в плечи, изогнул спину, и вздрагивал от любого звука. А звуков в лавке хватало! Скрипел пол, шуршали мыши, потрескивало пламя в светильниках, гудел ветер, опасливо пробираясь сквозь пасти и когти развешанных потолочных уродин.
Раздались шаги.
– Кого там хер принес? – радушно спросил появившийся из-за полок хозяин. Был он удивительно похож на Дудочника. Но Дудочника, которого хорошо кормили всю жизнь, не били по голове и дали прожить раза в два дольше, чем отставному егерю было сейчас. И отрастившему короткую, но густую бороду вместо жидковатых усишек.
Увидав Анри, хозяин попытался изобразить радушие. Получилось неубедительно.
