Текст книги "Плохие люди (СИ)"
Автор книги: Михаил Рагимов
Соавторы: Игорь Николаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Бертран скорчил лицо поумнее и героичнее, покивал. Заодно, незаметно проверил, легко ли выходит нож из ножен, и не слишком ли далеко лежит топор.
После ограбления каравана, не успели бедняги еще осознать, что произошло, как на них налетела еще одна шайка. От нее ни отбиться, ни откупиться не удалось.
Руфер, удачно спрятавшийся в кустах, таился до тех пор, пока разбойники не начали резать глотки всем подряд. Его стошнило от ужаса, и он побежал. Разбойники то ли не догнали, то ли вообще его не заметили.
– Такое говно – никто и догонять не стал! – засмеялся Хунтей, запрокидывая голову, щеря гнилые зубы.
Бегал Руфер несколько дней, пока совсем не выбился из сил.
– Я его нашел, когда он в канаве лежал, – гордо ткнул себя в грудь мечник, – утопиться хотел. Ссыкун. Вот что учеба с людьми делает! От нее мозги жидеют. И кровь водой становится!
– И ничего я топиться не хотел, – отвернулся Руфер, – пить очень хотелось.
– Потому сразу и поел! Воды с головастиками! Тебе мамка разве не говорила, воду из луж не пить? Там жабы хуи полощут!
После встречи Хунтея и Руфера, они решили, что вдвоем как-то проще. И что надо пробираться в ближайший город. В Таилисе у нанимателя Руфера были какие-то дела и верные компаньоны. Хунтей же клялся и божился, что знает весь преступный мир города.
– Да я так каждого знаю! – топырил пальцы он. – Нас там, прям у ворот встретят! Только пацаны узнают, что я в городе! Сразу в кабак! К блядям! Бухать! Жрать! Аааа! – изойдя в предвкушении слюной, Хунтей чуть не захлебнулся, заперхал, зайдясь в кашле.
Отстучали кулаками по тощей спине.
– Бля, чуваки, благодарочка! – просипел Хунтей. – Будем в Таилисе, с меня поляна! Четкая! На все деньги!
– Ты же с нами? – коснулся плеча Бертрана Руфер. И глаза у него были, как у крохотного крысеныша, отнятого от мамкиной сиськи. Суи вдруг почувствовал себя прямо таки умудренным старцем с седой бородой и уверенностью, крепкой как скала.
– Ну да, – степенно кивнул Бертран, жалея, что так и не начал курить. Сейчас бы вынуть трубку изо рта, загадочно укутаться дымом… Но Корин не любит… не любила запах! Вот и не сложилось. – Почему бы и не сходить? Давно там не был! Слушай, ты же говоришь, писцом был?
– Почему «был»? – обиделся Руфер. – Я им и остался. Только временно безработным.
– Прочтешь? – полез за пергаментом Суи.
– Попробую.
Руфер взял в руки объявление, нахмурился, почесал сперва нос, потом затылок, поднес пергамент к глазам.
– Ты еще оближи! – снова зашелся кашлем Хунтей.
Грамотей только покосился, но ничего не сказал. Наконец, второй раз почесав затылок, Руфер вернул пергамент владельцу.
– И что там?
Руфер помолчал, загадочно глядя сквозь Бертрана.
– Если в двух словах, то монастырь святого Було очень гневается на негодяев, ранее живущих в деревне Сура.
– И что? – пожал плечами Хунтей. – Хер тем святошам в глотку, пусть дальше гневаются.
– Про хер ничего не написано, – уточнил Руфер, – зато обещают много других кар. И там целый список тех, кого они в розыск объявили.
– Странно, – теперь пришла очередь Бертрана чесать затылок, – почему тогда меня там нет?
– Может и есть. Просто записан как-то иначе.
– Как – иначе?..
Руфер забрал пергамент, долго водил грязным пальцем по литирам.
– Ну да, вот, – ткнул он в строчку, – «семья Суи, отец и сын».
– Га-га-га! – снова зашелся в хохоте грязнолицый мечник, – а ты в розыске! Веришь, тока глянул – сразу понял, наш! Четкий пацан! И топор у тебя – охуенный! Дай поносить, чо?
Бертран молча скомкал пергамент, выбросил за спину. Все стало еще сложнее.
Глава 5
Зубы каменной щуки
Новая компания не прошла и лиги, как настало время готовиться к ночи – солнцу до горизонта оставалось три пальца. Чуть зазеваешься, и придется спать посреди дороги. А по ней кто только не ходит! Затопчут, а ты спросонья и не поймешь, что случилось. И будешь лежать с отпечатком копыта на синюшной харе.
Проломились сквозь заросли, обильно росшие на обочине. Дальше росло пореже – словно лес стягивался, уплотнялся вокруг рассекающей его дороги.
Сразу за березняком, светлым и прозрачным, пошли елки. Сперва низенькая поросль – и до пояса не дотягивались колючие вершинки, потом сразу великаны – ствол и вдвоем не обхватишь. Руфер предлагал устроиться прямо под мохнатыми лапами. Небо чистое, дождя не будет, да и любой ветер утонет в густоте, не пробьется.
Но удачно подвернулся выворотень. Старый, прошлого года – все корни сухие, земля осыпалась. Обошлись без костра – пожевали на скорую руку, что попало из пустеющего мешка, да попадали, кто где сидел.
Бертран спал без снов – будто провалился в черную глубокую яму.
Проснулся от возни рядом. Открыл глаза. В испуге вскочил, схватившись за топор – с оружием он не расставался ни на миг, перед сном положив под себя. В свете звезд все было видно как днем. А может и лучше.
Хутней сидел на лежащем на спине Руфере, и медленно перепиливал тому горло своим ублюдским обломком ножа. Кровь хлестала из шейной жилы. Убийца работал одной рукой, второй закрывал жертве глаза, вжимая затылок в землю. Руфер хрипел, бился, но с каждым мгновением его движения становились все слабее. По всему телу пробежала мелкая, но частая дрожь, чуть не сбросившая Хунтея наземь. Руфер вытянулся и обмяк.
Хунтей медленно поднял взгляд на Бертрана. Ухмылка на окровавленном лице выглядела так жутко, что Суи побоялся напрудить в портки.
– И за что ты его? – Бертран ткнул топорищем в сторону убитого грамотея.
Убийца пожал плечами, начал подниматься с трупа, отряхиваясь от крови.
– Веришь – достал до самых печенок. Нудит и нудит. И не выгонишь, жалко ведь.
– А убить, значит, не жалко?
– Мучительства меньше, раз и все, – Хунтей начал неловко вытирать недомеч о штаны мертвеца, – а то ходил бы, нудил. Еще б людоловы поймали. А людоловы таких вот в задницу ебут! Даже без мыла!
– Не вышло у тебя «раз и все», – укорил Суи, – и меня разбудил. Нехорошо, в общем, вышло. И залил все, как на бойне.
Хунтей снова заулыбался, воткнул грязный – так и не оттер пятна, даже в звездном свете видны – нож в землю, начал ощупывать тряпье Руфера. Бертран молча стоял рядом. Он не знал, что делать.
Убийца нашарил в лохмотьях несколько монеток, начал раскладывать на ладони, перебирая кривым пальцем. Радостно загыгыкав, ссыпал за пазуху.
– Умник, бля, еще и крыса! У него денег было – ебать мой хуй! А все жалился, что ни грошика! А тут, гля, копа с мелочью! Ууу, крысюк!
Хунтей, не сдержав негодования, изо всех сил пнул убитого. Чуть не упал, поскользнувшись на крови. Пнул еще раз.
– Ты его и так уже зарезал, – хмыкнул Бертран, – поздно ребра ломать.
– Ничо, пойдет, – просипел мечник и повернулся к Суи, – думал, ты тупой селюк, кинешься защищать, не по-божески, мол, все такое.
– Плохо ты, брат, селюков знаешь, – покачал головой Бертран. – Мы умные. Иногда даже слишком. Только никому об этом не рассказываем.
– Ну! – радостно произнес Хунтей. – А ты ничо так, духовитый! Я ведь сразу понял, что ты четкий, по жизни ровный! Как я! – он похлопал себя по груди ладонью. – А такие, должны по жизни вместе идти! Брат за брата – это свято!
Бертран кивал в такт сбивчивому тарахтению. Хунтей же, разошелся не на шутку, озвучивая столь грандиозные планы на будущее, что и Старый Император бы не погнушался таким размахом. По всему выходило, что главное, добраться до Таилиса. А там жизнь так резво рванет вверх, что только успевай новые мешки подставлять под безанты с фениксами старой чеканки! Что это за монеты Бертарн понятия не имел, ему и серебрушка, обычный грошик, была за счастье, видывать кое доводилось нечасто. На деревне деньги не в ходу ибо мало их, в основном обмен. Товар на товар или на домотканые холстины, которые вместо монеток. Но звучало очень красиво, по-богатому. Беза-а-ант… говоришь – а в ушах прямо звенит грядущее богатство. Интересно, насколько это больше того серебра, что досталось в наследство от старосты? В дюжину раз? В две?
Наконец, утомившись болтать, Хунтей завалился спать. Но еще долго бормотал во сне и размахивал руками.
Бертран засыпать не рискнул. Причин было множество. С одной стороны, как он не раз слышал, на свежую кровь любят приходить не только мелкие и крупные хищники, но также слетается нечисть и нежить, благо до Пустошей, где им самое раздолье, меньше десяти пеших переходов. Для какой-нибудь безумной твари – вообще не расстояние. Пробежит за пару ночей, разбрасывая пену с пасти…
С другой стороны, стоило только опустить веки, как перед глазами вставала страшная картина – хрипящий от боли и ужаса Руфер и Хунтей, скалящийся, как самый настоящий выходец из Пустошей. И пилящий, пилящий глотку тупым обломком.
С третьей – Бертран боялся. Заснешь, проснешься, а голова рядом лежит, в кустиках. И получится одно сплошное недоразумение. И шапку не надеть, и все планы по одному месту пойдут. И топор в чужие грязные руки попадет. Да и вообще как-то неприятно все… Суи, конечно, десятки раз видел, как режут скотину, да и сам не гнушался. И как-то по умолчанию думал, что человек с перерезанным горлом помирает так же как свинка в умелых руках мясника, то есть быстро и без лишних мучений. А тут… херня какая-то, а не душегубство! Грязная и противная херня. В голову сами собой полезли мысли, что он то – Бертран – появись надобность приморить нудного спутника, сделал бы все по-иному. Аккуратнее, что ли… Ножик опять же, точить надо перед ответственным делом.
Так он и пролежал, глядя на звездное небо над головой и прислушиваясь к пустоте внутри себя, а также к «напарнику».
* * *
Утром все выглядело еще непригляднее. Нечисть обошла их стороной, зато голодная лесная живность так и кишела. Жучки, паучки, мухи… Прибегал то ли хорек, то ли ласка, обгрызла Руферу ухо. Кровь подсохла, в самой большой луже лапками вверх плавало несколько утонувших ос.
Хунтей безмятежно дрых, сопел в обе дырки, блаженно попердывал. Бертран постоял над спящим, сжимая теплое топорище. Пнул по ноге, постаравшись попасть по косточке.
Убийца подскочил с диким воплем. Грянулся о землю. Узнав Бертрана, ухмыльнулся, начал тереть заспанное лицо.
– Видел бы ты сейчас себя, – вздохнул Суи, – упырь чистейших кровей.
– Ничо, – Хунтей запустил пятерню в волосы, почесался с наслаждением, – скоро у нас самые лучшие зеркала будут! Насмотримся, йопта!
– Но ты лучше заранее отмойся, а то нас и в город не пустят. Решат, с Пустошей сбежали.
– А и пусть! А и ладно! – загоготал Хунтей. – Пусть боятся!
Бертран покосился на давно уже остывшее тело.
– Пошли, что ли?
– А пожрать⁈ – рожа Хунтея вытянулась, как у коня.
– На ходу пожрем, – отрезал Суи, – ты же тут развел… бордель! Радуйся, что только хорек приходил. А вдруг медведь?
– У вас тут медведи водятся? – явственно посерел недавний храбрец. – Горы же далеко!
– Ну не прям под каждым кустом, – пожал плечами Бертран, – но заходят часто. В том году у нас в селе трех коров задрали, и пастуха. Пастуху левую ногу съели. И правую руку. Смеху ради, как мы поняли.
– Жути-то нагнал!
– Сам спросил.
– Ну тоже верно, чо. На ответочку нарвался!
Уходя от выворотня, Бертран на миг задержался, бросил последний взгляд на покойника. На окровавленном лице видны были только глаза, уже подъеденные лесной мошкарой. Тусклые провалы в смерть.
– Пока не отмоешься, идем вдоль тракта, на дорогу не лезем. А ведь, серьезно говорю, примут тебя за выродка какого-то, да копьем сунут. Прям в печенку. От твоей рожи молоко поскисает!
Хунтей спорить не стал, признав безоговорочную правоту напарника.
* * *
Ближе к началу дневной стражи, сократившаяся на треть компания вышла к воде. Река носила название Бегер, и в нижнем течении разливалась на несколько перестрелов*[мера длины, примерно метров 200–250]. Бертран сам не видел – от знающих людей слышал. Сам-то он, первый раз в жизни отошел так далеко от деревни. До чего жизнь довела-то!
– Уверен, что Бегер, а не какая другая? Чот я про такую и не слышал, еба! – сомневался Хунтей, глядя на реку из прибрежного ивняка. Пыль смешалась с кровью и потом. Получившаяся смесь высохла, образовав жуткую маску. Бертран все не мог привыкнуть к страхолюдной харе товарища.
– Других тут и нет, – помотал головой Суи. – Ручьев много, конечно, но чтобы прям река-река… – он помотал головой. – Нет, больше ничего, кроме Бегера.
– Да чо ты завелся, а? Бегер, так Бегер! – Хунтей шумно потянул носом. – Только вот мне те парни не нравятся.
– Они никому не нравятся, веришь или нет.
По ту сторону моста, располагался пост, обнесенный забором из заточенных бревен. Проверяли всех, едущих и идущих по тракту. Сколько там стражников всего, посчитать не получалось – иногда виднелись головы, да мелькнуло поднятое копье.
Проскочить не было ни малейшей возможности – и не хотелось повторять судьбу бедолаги, повешенного шагах в двадцати от поста. Пробиваться же силой… Бертран потряс головой – на подобную глупость в компании с таким товарищем, он бы не решился и за бочку золота.
Хунтей, похоже, тоже оценивал вероятность победы здраво, поэтому ограничился тем, что пробурчал о том, что стражников надо резать ночью и спящими. Иного, мол, и не заслуживают.
– Думаю, ночью у них горят факелы, не подобраться.
– Да и фишку рубит один-два. Все за раз не дрыхнут! Не, братан, не пройдем никак. Ты в списке, а про меня – вообще отдельный указ был! – с гордостью «признался» Хунтей. – Повяжут, пернуть не успеем.
– Надо идти другим путем, – сплюнул Бертран.
– Вплавь⁈ – Хунтей ткнул пальцем на реку. Воды Бегера проносились мимо их укрытия с ошеломительной скоростью. Не каждый лодочник рискнет!
Суи глубоко вздохнул.
– Полетим, блядь. Не тупи, брат. Поднимемся выше, в верховьях несколько бродов есть.
Брата такого он пожелал бы разве что злейшему врагу, но Бертран уже начал постигать тонкости общения с лихими человеками. Да и вообще пришел к соображению, что лести много не бывает, надо лишь говорить ее в правильные мгновения. Назвал «братом» ублюдка или жопоеба бесчестного – от тебя не убудет, а ему приятно, на душе светло. Все польза – и притом совершенно бесплатно, потому что слова, они как ветер, ничего не стоят. А повесить его можно будет потом.
– Откуда знаешь? – прищурился подозрительный мечник.
– Отец рассказывал, – вздохнул Бертран.
– Батя пиздеть не станет! – удивительно быстро сдался ворчливый Хунтей. – Пошли искать батин брод, чо! Ток такой, чтобы на ходу выдры за пятки не кусали!
– Не боись. Наши выдры сразу в горло бьют. Ученые!
– Утешил, бля!
* * *
Искать удобное место для перехода пришлось долго. Судя по солнцу, вот-вот должна быть начаться вечерняя стража.
– Как бы опять в лесу ночевать не пришлось! И где этот твой батин брод?
Бертран оглянулся на Хунтея, который от усталости даже перестал коверкать разговор погаными словами.
– Нам что так, что так ночевать под кустом. До Таилиса еще день пути. А то и больше.
– Помню, – вздохнул Хунтей, – помню. Но так не хочется! Холодно в лесу. Мокро.
– А ты в крови спать не ложись, – поддел Бертран, – и сухо будет.
– Ебать, ты пиздец умный какой! – без малейшей злости ругнулся напарник. – О, гляди, а не брод ли там у нас?
Бертран присмотрелся. В полу-перестреле от них, русло Бегера, наткнувшись на остатки древней горы, резко ужалось, сдавленное камнями. Те же торчали, словно зубы в пасти неведомого зверя. Острые изломанные клыки, растущие часто-часто.
– Подземная щука, – кивнул Хунтей, – волею Пантократора окаменела давным-давно.
– Попрыгаем? – спросил Суи.
– А куда нам деваться? Вроде рядышком торчат, шагай, перешагивай.
Когда парни подошли поближе, оказалось, что все не столь радужно, как показалось издалека. Да, камни торчали часто, как в рыбьей пасти. Но оскорбленная злая вода иногда перехлестывала даже самые высокие из них, заваливала грязной пеной.
– Что-то мне не нравится, – покрутил носом Бертран, – может, давай, выше поднимемся?
– Чо, напарил батя? Херовый брод подсказал? Не ссы, пройдемся!
Хунтей первым шагнул на ненадежную опору. Выждав, пока он преодолеет с полдюжины камней, за ним пошел и Бертран.
Двигались осторожно, выбирая место для каждого шага. Острые блестящие зубы торчали из бушующей воды. Река тащила много лесного мусора, от деревьев, до дохлых птиц – мимо Бертрана проволокло изломанную тушку вороны, раскинувшую растрепанные крылья.
– Так тебе и надо! – позлорадствовал он. И сделал следующий шаг на мокрую скалу. Судя по всему, эта опасная дорога, действительно была тем самым бродом, о которой не раз упоминал отец – кое-где, в самых неудобных местах неизвестные, но очень хорошие люди выбили некое подобие ступенек. Еще бы веревку протянуть, и вообще, дорога мечты! Но, то ли пожадничали, то ли снял ее кто-то, не в меру запасливый и домовитый.
– Ааааа!
Сквозь рев бушующей воды пронесся крик. Хунтея подвели мокро-скользкие камни. Он свалился, чудом уцепившись за скалу. Цеплялся белыми от напряжения пальцами. Молча – то ли сил вопить не хватало, то ли пена забила рот надежнее кляпа.
Бертран, не торопясь, подошел вплотную – только руку протяни. Присел, наклонился поближе. И проговорил, глядя в испуганные глаза:
– Знаешь, брат Хунтей, в чем твоя беда? И не в том, что ты хуже бешеной гиены. И не в том, что ты убил грамотея, от которого могла быть одна сплошная польза. Притом убил так, как приличные люди и крыс не давят. Вовсе нет!
– Братан… – просипел Хунтей, отплевавшись от пены, бледнея с каждым мигом. – Ты ж как брат мне!
Суи продолжил, не обращая внимания.
– За последние три дня, я повидал столько мертвых, сколько не видел за всю жизнь. А убил всего одного.
Пальцы на левой руке недомечника соскользнули с острой грани, мелькнули в воздухе. Но он, каким-то чудом сумел перехватиться. Бертран улыбнулся:
– И знаешь, для выбранного мной пути, это мало. Кто серьезным человеком сочтет, если я всего одного убил? Понимаешь, к чему веду?
– Не гони, братан… – шепот глушило водой, но Суи прочитал мольбу по губам.
– И да, мне очень жаль грамотея. С ним было бы куда веселее. А ты… – Бертран задумался, зажевал губами, подбирая слова. Нужных не нашлось. Поэтому Суи молча встал и ударил обухом по пальцам Хунтея. По одной руке, по второй… В это мгновение подумалось, что нужные слова здесь «бесполезное говно», но уже поздно.
Мечника уволокло мгновенно – он даже закричать не успел. Ударило о каменный зуб, о второй, о третий… Миг, и тело скрылось в мутных и грязных водах Бегера.
Глава 6
Сбыча мечтов
Бертран рассчитывал, что придет к Таилису ближе к вечеру. Новонайденный брат сказал про это больше дюжины раз. Потом, к счастью, уплыл.
Суи ждал, что вот-вот увидит каменные стены до неба – про них говорил всякий в Суре, кто добирался до города. Но стен все не было.
Одолев брод Каменной щуки (как-то само название прилипло, и отлипать не хотело – а что, звучит ведь! Всяко лучше всякой безымяни бесчисленной), вернулся на тракт. Без вонючих и грязных бродяг оказалось куда легче – пропала нужда прятаться по кустам. Иди себе по дороге, отскакивай в сторону от проносящихся всадников, вежливо пропускай широченные возы… Красота!
Пройдя с лигу, Суи наткнулся на деревню. Удивительно похожую на родную Суру. Только без трупов на улице и без восторженного воронья. В деревне на парня никто и не глянул – все как занимались своими делами, так и продолжили. Даже в спину проклятия не шептали, взирая налитыми кровью глазами – Бертран проверил, несколько раз внезапно озираясь.
Сразу за деревней начиналось болото. Мокрое и вонючее. Из болота торчали лысые и кривые деревья, а на кусты и смотреть не хотелось.
– Наверное, под каждым кустом закопали чью-нибудь тещу! – глубокомысленно рассудил Бертран, вспомнив, поежившись, удивительную меткость вил в руках Ганне. – Вот их и перекосоебило!
Ожидая, что тракт уткнется в это самое болото, и дальше придется шлепать по колено в грязи, Суи хотел было стягивать сапоги. Но дорога, сделав внезапный крюк, взобралась на невысокую, но широкую насыпь, тянущуюся сквозь вонь и топь.
Бертран вознес искреннюю благодарность небесам за проявленное милосердие – сапоги не по размеру натерли вроде бы ко всему привыкшие ноги. И разуваться не хотелось категорически. Пиявки, опять же. Утопцы и прочие упыри с водяными змеями.
– И всплывающими тещами!
За спиной захлопал бич. Суи обернулся. К дамбе медленно полз караван из полдюжины возов, влекомых быками. И то были не просто быки, а подлинные чудовища, каждый с полдома. И рога, словно толстые копья – так и ищут сладкую печенку! Драконы, сущие драконы, а вовсе и не приземленные коровы со срамным удом… Да, через Суру частенько тянулись телеги, запряженные быками, но таких гигантов Суи видел впервые.
Бертран решил поддаться благоразумию и отступил с дороги, оказавшись на пологом склоне насыпи.
Караван прополз мимо, обдавая ядреным запахом дикой неудержимой мощи. Дыхание оглушало. Копыта, каждое, что твой щит, с молотобойным грохотом топтали землю. Бык, который тянул последний воз, проходя мимо застывшего парня, громоподобно фыркнул, точно смеясь над карликом. А затем (и, Бертран готов был биться о любой заклад, что так все и было!), бык ему ободряюще подмигнул.
Суи простоял не меньше ладони, приходя в себя. Покачал головой и потрусил по дамбе, обходя свежие лепешки…
Кое-где насыпь размыло – и дожди поработали, и разливы Бегера, наверняка вздувающие болото выше некуда. Из толщи земли этаким змеиным скелетом то там, то там торчали остатки древней кладки. Кирпичи потеряли все грани в войне с беспощадным временем, но стойко держали строй.
Бертран поежился, представив, что произойдет через много-много лет, когда случится нехорошее. Многодневные дожди, или растаявший обильный снег – выше крыш! Много-много воды, лихим напором ударяется в дамбу. Раз, другой, третий… На какой-то, через дюжину или несколько дюжин, кирпичи начнут крошиться, рассыпаться в пыль, тут же становящуюся грязью. И вода, с радостным ревом победителя, врывается в промоину, круша и ломая… Треснет одно ребро, начнут валиться и прочие. И ладони не прошло, как от дамбы осталось начало и конец. А ты плывешь в мутном потоке, пытаясь отмахаться от перепуганных насмерть пиявок, что прямо таки взмывают из волн, дабы вцепиться в человека. И непременно – в лицо!
– Да ну нахер, я сваливаю! – прошипел сквозь зубы, сам себя до усрачки напугавший Бертран, и прибавил шаг.
Оказавшись на твердой и надежной земле, он выдохнул. Покрутил головой – та вертелась с каким-то подозрительным скрипом, как несмазанное колесо. И, почему-то, если ею резко дернуть, перед глазами начинали крутиться зелено-желтые круги.
– Значит, все-таки, поганки, – хлюпнул носом Бертран, нехорошими словами помянув подозрительные сыроежки, что, не подумав, схрупал в лесу, – буду умирать молодым, так и не увидев стен Таилиса!
И тут резко скрутило брюхо, словно шилом пырнули.
Разумеется, никто не умер. Но торжественный вход в первый город в своей жизни, Бертран Суи из Суры вынужденно отложил. Идти в мокрых штанах – как-то не совсем достойно.
Привычно уже забравшись в глухой овраг, в самые густые можжевельники, Суи развесил белье на колючих ветках, и долго сидел у костерка, глядя на огонь.
Жить хотелось легко и просто, но будущее вырисовывалось скорее интересным. От нехороших предчувствий кололо в боку.
* * *
Суи подходил к воротам, а сердце колотилось все сильнее и сильнее. Высоченные, в три сажени стены из тесаного камня подавляли, заставляли чувствовать себя крошечным никчемным муравьишкой у подножья вечности. Башни же, казалось, и вовсе скребли небо по мягкому животу. Бертран задумался, не цепляются ли облака за шпили? Тут же споткнулся, упал. Окружающие заржали, тыкая пальцами.
– Гля, ну ты, гля, совсем деревня! Тебя как из амбара выпустили?
– И смотри, сразу в дерьмо сунулся! К родному!
– Щас полежит, начнет брюкву сажать! Не поднимаясь!
Суи закопошился, подскочил, снова чуть не упал, побежал, лавируя меж телег. Лицо и уши горели от стыда. Он во что-то врезался с разбегу, грудь ожгло болью, а задницу – булыжной твердью.
– И куда это мы так несемся? – спросили сверху. – Украл чего? Признавайся сразу, мы сами накажем!
– А? Что? Кто украл? – ничего не понял Бертран.
– Ты, кто ж еще! – стражник, пожилой усатый дядька в ржавом гамбезоне с многочисленными прорехами, ухватил лежащего Суи за плечо, вздернул наверх. Опытным ухом оценил звук, с которым пустой мешок хлопнул по тощей спине.
– Я не крал! – поперхнулся от обиды Бертран.
– Вижу! – хохотнул усач. – Тупой ты для такого! А ну кыш отсюда!
Добротный пинок пришелся в многострадальную задницу. Бертран пролетел пару саженей, снова шлепнулся на мостовую.
– Кыш! Кыш! А то за цагру возьмусь!
Что такое «цагра» узнавать не хотелось категорически [сие – тяжелый арбалет, если кто не помнит первые книги]. Поэтому Суи быстрой ящерицей, на четырех костях, юркнул в ближайшую подворотню. И только там, когда сумел перевести дух и вытереть пот, он понял, что стражник-то, на самом деле – благодетель! Пнуть-то, пнул, и пребольно! Зато в Таилис прямо таки внесло! И даже без положенной мзды.
Почесав ушибленные места, Бертран хмыкнул, лихо плюнул на ближайшую стену, полюбовавшись, как плевок разбился о кладку. И двинулся на поиски приключений. В городе он, в конце-концов, или где⁈
* * *
Пробуждение было до крайности тягостным. Город городом, стены стенами, а ночевать под забором, под чахлым кустом смородины, все равно холодно, жестко и невысыпательно.
Бертран, кряхтя, поднялся, пытаясь расшевелить закоченевшие члены. Все тело ломило, а в ушах начинал нарастать легкий гул – верный признак простуды. Еще немного, и ручьями польются сопли, голова станет расколотым кувшином, а кашель начнет разрывать грудь. Можно будет лечь обратно под куст и злорадно надеяться, что когда начнется лето, жаркие лучи солнца заставят залежавшегося покойника провонять всю округу.
– Надо что-то менять, – вытер мокрый нос Суи и заперхал, пытаясь прокашляться. Комок встал поперек горла и застрял, ни туда, ни сюда.
– Кхе-кхе, – снова зашелся Бертран, сильно ударил себя в грудину. Слизь вылетела, расплескалась мерзким комком под босыми ногами.
Суи отдышался, справился с кружащей головой.
Утреннее солнце неохотно вылезло на небо. Вроде бы весна, а мрачность и холод, как в конце осени. Наверное виноваты каменные стены, что выпивают тепло и жизнь из каждого, кто рискнет надолго тут задержаться.
– Город – страшная сила! – Бертран снова вытер сопли и медленно побрел к рынку. Там иногда выпадала мелкая работенка – помочь разгрузить телегу, донести до дома мешок… Платили мало и не всегда, но это лучше, чем подыхать с голоду.
Суи похлопал себя пустой ладонью по плечу, с тоской вспоминая надежную теплоту обмотанного шнуром топорища. Но топор, кольчуга, сапоги и большая часть денег лежали в глубокой яме у двух приметных сосен – деревья переплелись стволами – сущая девичья коса! С собой в Таилис Бертран захватил только нож убитого пастуха, да десяток грошей – на первое время. Гроши давным-давно были проедены, а на отполированном когда-то клинке начали появляться рыжеватые пятна – дыхание ржавчины.
И что обиднее всего, даже приключений никаких не выпало! Город оказался удивительно скучным, грязным и тоскливым местом. Что хорошего в местной жизни находили потомственные горожане, Суи понять не мог, как не старался. С другой стороны, если ночевать в теплом доме на мягкой постели, возможно все выглядит немного иначе? Кто знает…
За нехитрыми размышлениями, Бертран добрался до рынка. Сперва сунулся к мукомолам, но у тех поставка была вчера, а сегодня пришло всего полдюжины мешков крупчатки, а ради такого нанимать работника… Жаба горло передавит!
Не смутившись неудачей, Суи направился к зеленщикам, но и там ждала неудача. Потом – к горючникам. Но, как назло, ни колоть, ни разносить дрова необходимости не было.
Будь это вчерашний день, то у невезучего поденщика оставался последний вариант – в кирпичный цех, к мастеру Маге. Но плата за работу настолько не соответствовала оплате, что мастера вчера вечером кто-то сунул головой в сральник. И держал, пока из мастера Маги не вышли последние пузыри. С обеих сторон. Теперь у дома покойника деловито выли его жены, размазывая по усатым лицам вымышленные слезы. Любимые овцы блеяли с заднего двора. Не скорбели по мертвецу только парочка слепых нищих, притулившихся у забора. До Бертрана доходили слухи, что Мага хреново делал не только кирпичи…
Оставалось только шататься по рынку, в надежде, что какой-нибудь хозяйке понадобиться помощь, чтобы донести пару набитых корзин до дому…
Впустую прошатавшись до полудня, Бертран, обессилев, присел у входа в кабак. Оттуда пахло едой и выпивкой. Кружилась голова, тряслись руки и ноги.
– А я ведь даже городского пива не попробовал, – горько вздохнул Суи. Нужно, пока живой, уходить из Таилиса, откапывать захоронку и пробовать какой-то иной путь. Парень больно задел локтем рукоять ножа. По всему телу словно молния пробежала. Что он творит? Куда катится его жизнь⁈ Не такую судьбу он планировал для себя и города!
Злость подбросила, словно вилами в зад кольнули, придала сил.
Бертран хищно прищурился, ощутив себя орлом, сидящим на отвесной скале. Кто ты, та глупая утка, что первой попадет в стальные когти повелителя неба?
Глава 7
Четкий, по жизни ровный
Все оказалось проще, чем Суи ожидал. Намного проще! Хотя, разумеется, не так гладко, как могло бы пойти, поверь он Хунтею. Покойник-то, щеголяя красивым и сложным словом «криминальмаэстро», про некоторые детали умолчал. Наверное, потому что и сам их не знал. Впрочем, на утопленника Бертран и не думал обижаться – какой смысл поносить того, кого раки доедают?
Встреченный в темном переулке толстяк, увидев блестящий (Бертран, пока сидел в ожидании, тщательно стер все пятна) клинок, побледнел, покраснел, покрылся каплями крупного, остро воняющего пота… Но кошелек отдавать не захотел. Наоборот, распахнул было пасть – то ли на помощь хотел позвать, то ли по-простецки обругать нахального грабителя. Суи опередил, изо всех сил ударив рукояткою в ухо. Толстяк съежился, сдулся, рухнул на колени, закрыв голову руками. И тут же передумал вопить.
Бертран лихорадочно охлопал пояс, сдернул увесистый мешочек, и, с трудом сдержав желание уподобиться всполошенному зайцу, пошел медленно и степенно. Как пристало почтенному жителю восхитительного Таилиса, а не глупой деревенщине, которая без году неделя прожила средь высоких стен и трехэтажных домов! Хотя столь хитрые сооружения, если не врать себе, все же малость пугали. А как не выдержат, а как сложатся разворошенным муравьиным домом? Бертран такие дома старался обходить стороной. Внутрь его не звали – некому. Да и к лучшему.
