Текст книги "Плохие люди (СИ)"
Автор книги: Михаил Рагимов
Соавторы: Игорь Николаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Соратник, не заметив невезения командира, нырнул в елки, затопотал дальше…
Бертран с трудом перевернулся на спину, подставив окровавленное лицо редким лучам солнца, с трудом пробивающимся сквозь мохнатую зеленую щетину.
Сквозь стук крови в ушах пробивались недалекие и деловитые голоса погони. Бертран отдышался и послушал перекличку тех, кто совсем скоро его убьет, со спокойствием, удивившим его самого. Наверное, слишком вымотался, чтобы переживать о грядущем. Вряд ли потащат сквозь эти дебри, чтобы казнить на какой-нибудь площади какого-нибудь проклятого города… Заколют или зарубят. А смерть от топора это быстро и не больно – раз и все. В этом-то Суи был уверен – не раз проверял.
Хотя… Может на кол посадят, благо деревьев кругом хватает. Больно уж какие-то злые преследователи.
Из пелены мыслей его вытащил, буквально выдернул, пинок по ребрам и злой рык Дудочника:
– Хули разлегся, падаль⁈
Бертран молча покачал ногой. Ступня болталась, как деревянная игрушка в вертепе с оборванными нитями. Перелома вроде не было, но вывих получился хорошим, просто так не вправить.
– Нашел время! – снова рыкнул Дудочник. Стрелок плюхнулся рядом с Бертраном, ловко оплел поврежденную ногу своими – пребольно уперевшись в междуножие. Откинулся на спину, ухватил ступню и безжалостно дернул с подкрутом.
Надо же, оказывается, можно и просто так, если знаешь как. Бертран узнал. Лютая боль пронзила от макушки до пяток – словно раскаленная игла, толщиной в руку! Он истошно завопил, не в силах сдерживаться. Вопль перешел в столь же громкий визг и всхлипы – слезы сами собой навернулись.
Погоня ответила на его «призыв» радостными криками.
– Сука ты! – беззлобно ругнулся Бертран, когда боль немного отступила, а по спине побежала испарина.
– Пошли, – устало выдохнул Дудочник и помог командиру подняться.
Ступня больше не норовила подвернуться, но каждый шаг давался с усилием, сустав опухал на глазах, распирая сапог – к вечеру придется резать, иначе никак не снять. А голоса становились все громче, значит и ближе.
Товарищи по несчастью оказались у крутого обрыва, по дну которого бежал ручей – добротный такой ручей, еще немного и рекой станет.
– Нам вниз? – робко спросил Бертран, совершенно не чувствуя себя храбрым и бравым начальником. Сейчас он с готовностью согласился бы на удел обычного крестьянина, можно даже не арендатора. Можно даже городского нищеброда. Только бы живого и чтобы не переговаривались умелые преследователи.
– А ты сомневался?
– Бля, – обреченно выдохнул Суи и обрушился в ручей, вместе с краем обрыва.
Следом бухнулся Дудочник.
Ледяная вода мигом охладила разгоряченные тела, слегка усмирила боль в ноге. Бертран подумал, что тут и кровохарканье себе намотать можно, холод, он, падла такая, коварен. Но это будет потом, а может и не будет. Беспокоиться лучше о нынешнем.
Соратники медленно шли по ручью вверх, борясь с течением.
– Оступишься, унесет! – намекнул Дудочник.
– Да что ты такое говоришь! – нервно хихикнул Бертран. – А я и не догадывался!
Наконец, когда уже сил не оставалось даже чтобы дышать – сопели сквозь зубы, впитывали воздух кожей, Дудочник, который вертел головой, что твой журавль в поисках жирных лягушек, увидел, что искал. И молча потащил Бертрана за собой, на пологий берег, где за узкой полоской гальки начинались кусты шиповника.
Забравшись в колючую глубь, так и норовящую выдрать кусок мяса из смертельно уставшего тела, соратники упали замертво. И только хриплое дыхание сотрясало заросли, распугивая ласок, хорьков и прочих муравьев-падалегрызов, только и ждущих удобного мига, дабы вонзить в добычу когти, клыки и жвалы. Ногу тянуло и рвало, как раскаленными клещами палача. На дознании Бертран, конечно же, не бывал, однако был уверен, что чувство именно такое.
На колючих ветвях над головами висели крупные ягоды.
– Еще немного, и можно будет собирать, – с хрипом проговорил Дудочник.
– У нас из него варенье делали… В Суре.
У Бертрана уж слезы навернулись на глаза. Эх, Сура… было же время! Кажется, годы прошли.
А может все это мне за грехи тяжкие? – подумалось неожиданно трезво и здраво. Как ни крути, Бертран стал большим грешником. Не совсем конечно злодеем, типа Мармота, но… совсем, наверное, если подумать. Грабил, убивал, прельщал малых сих неправедным богатством. Обманывал… ну, это не считается, кто говорит, что не пускал с языка ложь, яко змий сцеживает яд, тот суть пиздобол. Все врут. И сквернословие в ту же копилку.
Суи захотелось плакать еще сильнее – теперь еще и от жалости к себе, смешанной с отвращением. От запоздалого раскаяния пополам с отчаянной надеждой – вдруг Боженька примет искреннее покаяние злодея? Бертран ведь больше никогда-приникогда так больше делать не будет! Уйдет к монахам, грехи замаливать, творить добрые дела, переводить старушек через хлипкие мосты, обмывать гноящиеся раны сирым да убогим и все такое.
В тот миг, когда Суи решил уж было перекатиться на пузо и начать неистово молиться, Дудочник пробормотал:
– А у нас наливку из шиповника ставят. Прямо таки восторг жидкий…
Молиться отчего-то расхотелось. Точнее Бертран подумал, что если молиться про себя, то Пантократор не расслышит. А если вслух, то услышат загонщики.
Тихо журчал ручей, шелестели листья, гудели толстенькие шмели…
Захлюпала вода. Кто-то шел по ручью. Слишком быстро. И совершенно неотвратимо.
Бертран со стоном попытался встать. Дудочник грязной рукой заткнул ему рот:
– Тихо! Ты – дохлая мышка. Понял?
Суи кивнул. Замер.
Не прошло и двух пальцев, как загнанные соратники увидели преследователей. Меж высоких берегов, промытых трудолюбивым ручьем за многие годы, шли трое в проклятых коттах. Разумеется, белого цвета на них оставалось – и резаным грошиком не накрыть. Тем более что изначально ткань была скорее светло-серой. Долгая погоня далась нелегко всем. Солдаты шли тяжело, но головами крутили во все стороны, цепляясь глазами в любую подозрительность. И прослеживалась в их движениях спокойная, уже знакомая Суи уверенность в себе. Несуетливая готовность встретить любую неожиданность и проломить ей башку. Кольчуги на преследователях были хорошие, в меру длинные, с рукавами, проволокой не чиненые. Сапоги, не башмаки какие-нибудь, при этом «белокоттовые» шлепали по воде как по сухому тракту. Следовательно, либо очень хотели найти беглецов, либо зарабатывали своим ремеслом так, что могли не беречь дорогую обувь. И то, и другое крайне скверно.
Бертран даже дышать перестал. Слился с шиповником, травой, камнями, землей и небом…
Но идущему первым, высокому, узкоплечему, с коротким копьем городской стражи в руках – самое то рубиться в камышах! – будто черти ворожили.
Он словно бы споткнулся там, где несчастные разбойники выбрались из воды. В спину ему чуть не стукнулись те двое, что шли сзади. Копьеносец недовольно шевельнул усами, аккуратно и даже немного щегольски подстриженными – к брадобрею ходит, падла, не иначе! И двинулся аккурат на те кусты, где вжались в грязь соратники, шипевшие тихонько от страха кастрированными хорьками. Бертран судорожно схватился за топор, чудом не брошенный при бегстве. Выжить он и не собирался – но настроение безвольно подставить горло под нож пропало – краткий отдых позволил чуточку высунуть нос храбрости из топкой глубины.
Солдат подошел чуть ли не вплотную к беглецам. Суи видел каждое пятнышко на грязной котте, ощущал густую волну кислой вони разгоряченного тела и мокрой кожи. Еще бы, попробуй, побегай в железе и плотном поддоспешнике. А от леденящего запаха оружия, соскучившегося по горячему, и вовсе свело горло…
Копье раздвинуло ветки, чуть не срезав кончиком нос Дудочнику. Солдат и стрелок встретились взглядами. Убегающий задергался, словно пришпиленный вилами. Глаза догоняющего расширились, он замер, и сердце Бертрана остановилось, пропустив два удара.
Усатый потряс головой, сплюнул. Тяжело вздохнув, отвернулся. Прокричал, куда громче, чем следовало:
– Наверное, они дальше побежали! Или свернули где. Хитрые суки!
И пошел к ручью, где на узком бережке ждали остальные. О чем-то коротко переговорил, скупо отмахиваясь левой, свободной рукой. Копье в правой чертило загадочные рисунки, чиркая окованным древком по камням. Солдаты медленно вошли в ручей и пошли обратно, громко ругая быстрое течение. «Хитрые суки» не удостоились ни единого слова – даже обидно как-то!
Бертран уставился на Дудочника. Тот пожал плечами. Суи прибавил вопросительности. Затем еще немного – умей он жечь глазами, в соратнике получилось бы две дырки. С дымящимися краями.
Дудочник отвернулся, шепнув:
– Потом. А теперь лежи. Может они тут не одни. Еще на кого наткнемся – уже не отхрюкаемся.
Суи скрипнул зубами, но кивнул сам себе. Потом, так потом. Но решил, что ответ он получит обязательно. Пригодится такое знание, вдруг еще придется от кого-то бежать.
Облегчение от удачного разрешения всех бед оказалось так велико, что Бертран и не вспомнил про застрявших на мосту бабушек, гноящиеся раны убогих, и прочие светлые намерения.
* * *
Когда солнце опустилось на пару ладоней, Суи понял, что больше ждать он не может. Режьте-пилите, иголки под ногти загоняйте, но, сколько можно, черти вас заешь, валяться под кустом сущей дохлятиной⁈
– Как думаешь, они далеко ушли? – шепнул он Дудочнику.
Тот дернул плечом, пожевал травинку – с таким видом, будто в ней вся мудрость земная…
– Давно и далеко. По ручью как ушлепали и все. Дураков нет зря ноги мочить. Заебешься потом обувь сушить и салом натирать.
– Так нахера мы тут лежим⁈ – громко, не скрываясь, спросил Бертран.
– Ты у нас командир, – снова дернул плечом стрелок. – Ты лежишь, я лежу. Может, ты решил яйца высиживать.
Суи захотелось ударить негодяя чем-нибудь тяжелым. К примеру, обухом. Чтоб до затылка проломило.
– Нет, блядь! Я решил тут помереть!
Сказал и тут же язык прикусил – вдруг расслышит кто?
– Твое право, – хмыкнул Дудочник. Выплюнул травинку и огромным змеем выполз из-под куста. Перед глазами Суи мелькнули грязные подошвы.
– Да еб вашу мать… – прошептал Бертран и выполз следом.
– К дому? – спросил стрелок, когда командир отряхнул грязь со штанов и выпрямился.
– Если он у нас остался…
– Вряд ли они привели сотню каторжников с ломами и молотами. Так что, хотя бы стены точно уцелеют.
– Вот радости-то столько, аж по ляжкам течет!
Идти обратно по своим же следам, соратники не рискнули – мало ли, вдруг хитроумные преследователи, опасаясь удара в спину, наставили ловушек. Ты на тропу, а под тропой острые колышки, что так и жаждут пропороть тебе ступню. Или самострел натянули, не пожалев лука… А может засаду оставили.
Ну и, правды ради, беглецы не запомнили путь, по которому несли их быстрые ноги.
Но приметные холмы никуда не делись, и, держа направление на них, рано или поздно, можно оказаться в знакомой местности. А там все куда проще!
– Свиненок, что ли скулит? – остановился вдруг посреди тропки Дудочник.
– Ничего не слышу, – устало мотнул головой Бертран, чуть не врезавшийся в спину товарищу.
– Не, – поморщился стрелок, – точно тебе говорю, кто-то повизгивает.
– Тебе лишь бы пожрать, – тяжело вздохнул Суи. Ноги, получив мимолетную передышку, подкашивались. Так и хотелось плюхнуться прямо тут. Лечь, распластаться, стать частью леса. Сперва травинкой, потом деревом…
– А потом тебя срубят нахрен и построят из тебя нужник! – вернул в реальность злой голой Дудочника. Уши Бертрана покраснели – не каждый день от усталости начинаешь думать вслух. И хорошо бы о голых герцогинях, а тут, о таком…
– Там не свиненок вопит, – продолжил товарищ, – а очень даже человек. И мне отчего-то кажется, что мы его хорошо знаем.
* * *
– Сказать тебе страшную тайну? – спросил Бертран и покосился на Дудочника.
– Нашел время! – пробулькал Фэйри. Говорить шепотом он даже не старался, и на то имелась веская причина – над болотом виднелась только голова, и подбородок уже касался ряски.
– Зато удобно, – поддержал командира коварный стрелок, подмигивая утопающему, – ты ее ведь унесешь с собой. И сможешь рассказать одним только пиявкам. И лягушкам. И рыбкам. И всяким микавам, что едят выдрячий помет. Суи, кто там еще живет на дне болота?
– Нашел знатока, – осклабился Бертран. Он подозревал, что Дудочник над ним издевается, но сейчас было не до выяснения тонкостей. Нужно было спасать Фэйри. А то ведь и вправду потонет.
– Мне сейчас надоест, и я утону, – очень спокойно проговорил верзила, над макушкой которого вились комары.
– А как же творческий подход? – не удержался Суи.
– Вот и применяйте, чтоб вам Панктократор в жопы позабивал самые толстые книги монастырских библиотеков! Спасайте меня! И побыстрее!
Пораженные до самых печенков, соратники кинулись применять творчески подход на практике. Но первая же ветка оказалась короткой. Фэйри, с трудом вытащив левую руку из болота, даже кончиками пальцев не дотянулся.
– А ты пробовал идти по дну? – вдруг спросил Дудочник. – А то ведь, если ты не утонул, значит, стоишь на чем-то твердом… Ты это, ножки то вытяни, пошевели пальцами.
Фэйри, который за время творческих поисков ушел на пару пальцев, пробулькал что-то непонятное, но явно ругательное. И не сдвинулся с места.
– Вот же ленивая скотина, – ругнулся стрелок, – никак не хочет спасаться!
– Ты, блядь, ебало, нахуй, завали! – не выдержал Бертран. – То, блядь, язык в жопе, то блядь, ебаный нахуй, прорвало его! Нашел когда пиздеть, еблан потароченный!* [непереводимая игра слов с малой родины одного из авторов]
Дудочник осекся на середине слова, смущенно пожал плечами, что мол, друг Фэйри, сделаешь, кругом одни грубияны.
Бертран выбрав подходящее деревце, подпрыгнул, ухватился за ветки, пригнул к земле:
– Наклоняй, бля!
Стрелок всем весом навалился на кривоватую, несмотря на молодость, ольху. Суи отпустил ствол, надежно придавленный товарищем. От души грянул топором по месту изгиба. Ольха с треском сломалась, повисла на ошметках коры.
Срубленный ствол дернули, швырнули в болото, накрыв кроной Фэйри, словно таракана веником. Тот и выругаться не успел.
– Бля… – выдохнул Бертран, – мы его утопили, что ли?
– Зато творчески к вопросу подошли, как он и завещал.
– Да ты, блядь, заткнешься⁉
– Заткнусь! – смиренно пообещал Дудочник. И в самом деле замолк.
Но разбойного стенолаза какой-то ольхой не утопить! Тут дуб нужен. Или сосна потолще, из тех, что идут на мачты.
Дерево задергалось, крону вжало в болото.
– Держи, нахуй! – Бертран вцепился в гладкий ствол и понял, что тот скользит в руках.
Дудочник, схватив брошенный топор командира, со всей силы вогнал его в ольху. Стрелок схватился за топорище, Бертран перехватил за топором.
Фэйри, больше похожий на громадную, прямо таки грандиозную пиявку, божественной волей обретшую голову, конечности и умение сквернословить, кое-как продрался сквозь сеть тонких веток, добрался до ствола.
– Тянем! – взревел стенолаз, плюясь болотной грязью и тиной.
– Потянем! – отозвался Дудочник.
– Вытянуть не можем! – прохрипел Бертран. – Отожрал, блядь, жопу на изобильных харчах.
Однако дела пошли вразрез со словами, и вскоре все трое оказались на твердой земле. Крепкой, надежной, верной…
– И что за тайна такая? – спросил Фэйри. Стенолаз растянулся на вытоптанной траве, вяло шевелился. Ноги его обвивали многочисленные корни. Пиявок, на удивление, не было. Наверное, решили, что добыча слишком уж не велика, непонятно кто кого съест. Вот и не рискнули присасываться.
– Послышалась, что поросенок тонет.
– И? – не понял верзила.
– А это ты оказался, – Дудочник пытался счистить с себя грязь пучком травы. Но больше размазывал.
– Хорошая тайна, – засмеялся-закашлялся стенолаз, – такую тайну лучше топить, это вы прям хорошо придумали.
– Долго старались, – хихикнул Бертран. Командир оттирал топорище, захватанное грязными руками. Зараза, металл ржаветь же начнет еще до восхода…
– Анри где? – задал следующий вопрос Фэйри.
– Не знаем, – ответили сразу оба.
– Проебался, пока убегали, – дополнил Суи, – а где и когда… Хер его знает!
– Найдется, – вяло махнул лапищей Фэйри, – я ему денег должен. Так что, найдется, – с уверенностью произнес стенолаз. И тут же продолжил: – Или нет.
– Тут уж как повезет, – согласился Бертран.
– А с везеньем у нас сейчас, не сказать, что прям хорошо, – не удержался Дудочник.
– Главное, сами живы, – фыркнул верзила, – и руки-ноги нам не отрубили. И животы не вспороли…
– И глаза не выкололи, – продолжил мысль товарища Бертран, – и вообще, раз все так отчаянно языками машут, давайте-ка дальше идти, глядишь, кого найдем. Компания у нас все же везучая, всяко как крысы поразбегались!
* * *
Латки висел на суку. Мальчишку повесили плохо – чтобы умирал дольше, задыхаясь. Даже руки связывать не стали – так и откинулся, просунув пальцы под грубую веревку. Лицо синее в багровую крапинку, глаза выкатились, язык прокушен и пожеван как мочало. Грязные ноги выписывали в воздухе замысловатые петли – ветер, выскакивая на поляну, терялся от удивления и кружил по всякому, заполошно.
– Что на доске написано? – толкнул Бертран Дудочника.
Грамотей, глядя куда-то в сторону, очень ровным голосом спросил:
– А сам как думаешь?
– «Разбойник», наверное?
– Всяко не «благочестивый монашек», – на последнем слове голос Дудочника дрогнул.
Бертран кивнул сам себе, вытащил из-за пояса топор, протянул Фэйри:
– Подержи пока, я слазаю. Потом подашь.
Суи быстро вскарабкался на елку – сухие ветки как ступеньки. Прополз по ветке, наклонился.
Стенолаз метко подбросил оружие, прямо в руку.
– Тебе бы в циркачи, – неловко пошутил Суи.
– В «цирковые», – поправил Фэйри, – на «циркачей» они обижаются. И норовят залезть в ебало.
– Да похуй, – ругнулся Дудочник, отгоняя комаров, вьющихся над его голой задницей. – Ебашь, командир!
Веревке хватило пары ударов. Стенолаз поймал тело Латки, бережно опустил на прошлогоднюю бурую хвою.
– Зря мы его сняли, – тихо проговорил вдруг Дудочник, все так же глядя в сторону.
– Это еще почему? – Бертран от удивления чуть не свалился рядом с повешенным.
– Нам к дому надо, а уже вечер. Хоронить если начнем, придется ночевать в лесу. А так, пока висит, его никто не обглодает. Сюда даже вороны не залетают.
«Дом»… надо же, и в самом деле привыкли считать лесное обиталище домом.
– Нашел, блядь, сложности, – выругался Бертран, – старик, блядь, от мудрости своей с ума, нахуй, сошедший!
Мальчишку завалили спешно нарубленными ветками, уничтожив подчистую окрестный шиповник, колючий до невозможности. Лесная мелочь лезть не рискнет – глаз лишиться можно. А медведь и не учует до поры. Пару дней полежит бедняга, а там и похоронить можно будет. Как человека, а не разбойника.
Хоть и спешили, а к пещере все равно вышли затемно. Но можно было и не спешить.
Из каменного зева тянуло дымом, а гарью вонял каждый листок. Еще пахло жареным мясом, аж до одурения вкусно, так что слюна сама собой течет по небритому подбородку. Очевидно, с похоронами убитых заморачиваться не стали, бросили в огонь и дело с концом. Возможно, потом, когда огонь сожрет все, что можно, и прекратит даже тлеть, можно будет что-нибудь найти. Но…
– Дома у нас больше нет, – озвучил очевидное Бертран.
– Так здесь все равно оставаться больше нельзя, – пожал плечами Дудочник. – Так, пересидеть пару дней-ночей. Место слишком приметное.
– И что делать будем? – спросил Фэйри, оглядываясь. Стенолаз все надеялся встретить Быстрого по дороге.
– Искать новый. Или отбирать чужой, – криво улыбнулся Суи, – что нам еще остается?
– Не уймешься, – покосился на него Дудочник, а верзила попросту изобразил немой вопрос.
– Я вот думаю… – Суи замолк, почесал нос в замешательстве, стараясь изложить мысли так, чтобы поняли сторонние. – Думаю…
– Чего? – спросил Фэйри, не дождавшись продолжения.
– Думаю, ошибок мы наворотили, – честно признал Суи. – Нужно все по-иному делать. Осторожнее и умнее.
– Так может, вообще завяжем? – снова покосился Дудочник.
– Не выйдет, – покачал головой Суи, который уже изрядно поломал голову над этим вопросом. – Воровским трудом прокормиться тяжко, но честным совсем никак.
– Бежать можно, – предложил Дудочник. – В другое графство перейдем, там никто нас не знает. Будем как младенцы после мытья, с чистыми попками.
– Ага, – мрачно согласился Бертран. – С голыми жопами. Осень уж на носу. Зима близко. А у нас денег нет, ничего нет. Штанов даже запасных нет, и в городки нам соваться нельзя. Вдруг узнает кто. Долгая дорога без жратвы и припасов, а потом что, даже если дойдем?
– Что ж, снова грабить? – тоскливо уточнил Фэйри, втягивая носом запах жженой мертвечины.
– Не, не так, – задумчиво протянул Бертран. – «Снова», так нельзя. Надо придумать что-то другое, хитрее…
И надолго задумался, стараясь придумать это самое «хитрее».
Глава 23
Любимый засранец Темного Ювелира
Бертран проснулся оттого, что его больно укололи в шею.
– Ебаные комары, – проворчал он спросонья и хотел было убить проклятущую насекомую тварь, но руку перехватили.
Не успел Суи запаниковать, обгадиться, кинуться бежать или, по крайней мере, начать достойно умирать, как удивительно знакомый голос прошептал:
– Топор, бля, не визжи как свинья, не порть шутку!
– За такие шутки в зубах бывают промежутки! – так же шепотом ответил Бертран, однако не в силах сдержать улыбку. Быстрый, конечно, редкостная скотина, но свой. И главное – живой!
– Ты как? И где? И что вообще?.. – начал расспросы Суи.
– Слушай, давай утром, – широко зевнул Анри и зашуршал одеждой, похоже, прятал нож, – спать хочу, как медведь бороться. Подвинься, что ли.
Бертран с радостью сдвинулся на край обгорелого одеяла, уступив место блудному стенолазу. Тот упал, как подкошенный. Мгновенно засопел.
Суи тоже лег, но сон сбежал так далеко, что грозил не вернуться. И, немного повалявшись на твердой земле, Бертран понял, что надо вставать – благо уже небо стало розоветь. Того гляди, и появится солнце.
Угли в костре еще не потухли. Суи настрогал стружек, раздул пламя. Повесил над огнем закопченный, мятый, но в целом, почти новый медный котелок.
Незваные гости разгромили и разграбили их пещеру старательно. Но в каждый закуток сунуться не успели. И пожар проявил милосердие, пощадив множество полезностей. Начиная от посуды, заканчивая уцелевшим кухонным складом. Все пропахло гарью – пустяки!
Бертран, расположившись на бревне с кружкой отвара, сунул руку за пазуху, огладил твердый бок кошеля. Суи малость слукавил, когда расписывал Дудочнику беды жизни с чистой совестью. Всей компанией так не выйдет, а у одного – получится. Содержимого кошеля хватит на новую жизнь. Небогатую и скучную – но жизнь. Достаточно встать и уйти. Можно недалеко – никто искать не будет. Ни остатки компании, ни те, кого они грабили – вряд ли так много живых помнят главаря страшных разбойников. Можно еще бороду отпустить. А пройдет год-два, и вовсе забудут, что был какой-то разбойник. Встать и уйти…
Суи отдернул пальцы, как от раскаленного железа. Сердито отхлебнул отвара. Обжегся. Подскочив от неожиданной боли, Бертран опрокинул содержимое на себя. Взвыл вполголоса, затанцевал на месте, схватившись за все сразу. Чуть не упал в костер…
– Смотрю, радуешься изо всех сил? – тихо спросил Дудочник.
Бертран снова дернулся.
– Ты же вроде бы спал?
– А Быстрый пропадал без вести, – Дудочик зевнул, прикрыв рот кулаком, – все течет, все изменяется.
Суи еще раз прошипев – кипяток-то остыл, но мокрые штаны оставались мокрыми, упал на бревно, подобрал оброненную кружку. Взвесил на руке. С двух шагов голову проломить хватит.
– Ты кто такой?
Дудочник помолчал, задумчиво крутя стружку, завившуюся лихим бараньим рогом.
– А сам как думаешь?
Бертран хмыкнул:
– Думаю, что ты тот еще мутнарь с нехорошим прошлым, которое, что смешнее всего, нас спасло. Вы же с тем усатым явно знакомы.
– Его зовут Рахас Шило-В-Бок.
– А тебя?
Стрелок удивился:
– Мы который день рядом, но ты до сих пор не помнишь, как меня зовут? Дудочник, разумеется.
Суи поморщился, отмахнулся:
– Буду звать тебя Сюзанной, уговорил. И да, Сюзанна, кто ты такой?
– Если не отвечу, то ты меня насмерть забьешь кружкой?
– Забить не забью, ты меня определенно сильнее. Но пизды вломлю. По крайней мере, попытаюсь.
– Страшно, аж писю режет, – совершенно серьезным голосом произнес Дудочник.
Бертран глупо хихикнул – фраза из голожопого детства. Так в Суре ребятишки говорили, копаясь на песчаном бережке под ивами.
– Раз страшно, то не доводи до греха. Ребят, опять же, разбудим.
Дудочник поморщился:
– У тебя, Бертран ди Суи, сердце мягкое, как говно. Настрадаешься еще за свою доброту. А я…
Стрелок помолчал, пальцы крутили тонкий завиток. Раз, и хрупнул пополам, повис на волоконцах.
– Я служил в егерях.
– И что? – фыркнул Бертран.
– Именно егеря вчера пришли к нам в гости, – пояснил Дудочник неразумному командиру, – а Рахас когда-то ходил под моим началом. Вот и «не заметил» нас. Нерадивая сволочь. И подлец. Теперь-то, точно забудет о всех своих долгах!
Бертран снова фыркнул, задумался. Осторожно поставил пустую кружку на землю, подальше от себя.
– Знаешь, что мне еще интересно, друг Сюзанна? Есть ли у тебя еще полезные тайны?
– Прекрати, а? – произнес отставной егерь. – Или выбери имя приличнее. Согласен на Винни. А полезные тайны есть у всех. У тебя, к примеру, я вижу под рубахой очень полезный и тайный кошель.
– Иди нахер, – смущенно попросил Бертран, – и рассказывай, что за секрет хранишь за пазухой ты?
* * *
Тайна оказалась трухлявой. И покосившейся. И крыша местами провалилась. И часть пола то ли время сожрало, то ли забрели из Пустошей муравьи-доскогрызы. И печка начала разваливаться – верхний угол вовсе рассыпался пылью и крошевом. А уж бурьяна сколько вокруг – целый день коси, на утро останется! А дверь, только ее коснулись, рухнула, чуть не придавив Дудочника – еле отпрыгнул.
Но это был дом. Большой – кухня, две комнаты, чердак… Рядом сарай, правда, сложившийся неопрятной кучей горбыля. В полусотне шагов – быстрый ручей с чистой водой.
– Слушай, откуда все это? – спросил пораженный Бертран.
Дудочник, сверкая свежим синячищем под глазом, пожал плечами:
– Эхо войны. Очень давней. Никто и не помнит, кто с кем воевал и кто победил. А те, кто говорят, что помнят – врут. Дом стоит, хозяев нет. Примем как данность.
Бертран понимающе кивнул. Все врут. И ты, друг Дудочник, тоже врешь. Ни один дом не простоит без хозяина так долго, чтобы все о нем забыли. Но следов человеческих нету, даже старых – а значит, в главном Дудочник прав. Тут спокойно. Можно отсидеться, набраться сил. И решить, как жить дальше.
– Не верю я ему, – хлопнул командира по плечу хмурый Фэйри.
– Он сам себе не верит, – оскалился Суи, – кулак не сильно разбил?
– Я привычный, – мотнул головой стенолаз, показал руку – действительно, даже ссадин не осталось.
А ведь так грянул, что только подошвы мелькнули. Чуть сильнее, и вылетел бы Дудочник из сапог. Сам виноват. Не гнусавь глупости в ненужное время и радостный миг. И будешь цел.
Бертран искоса взглянул на Быстрого. Анри до сих пор, казалось, не пришел в себя. Словно пыльным мешком по затылку грянули, насыпав в мешок кирпичей. А ведь два дня уже прошло.
С другой стороны, ему неплохо досталось – заблудился, спрятался, потянул ногу, свалился в овраг, чуть не утонул. Но, зарезав отставшего от товарищей егеря, сумел найти дорогу к родной пещере. И сейчас идет, почти не припадая на больную ногу. Молодец. Жаль, с егеря ничего не снял, кроме тощего мешочка с полудюжиной медяков – скудно платят егерям, не удивительно, что Дудочник выбрал большую дорогу.
– Эге-гей! – закричал Бертран, сложив ладони ковшиком у рта. – Не разбредаемся! Дел у нас превеликое множество.
И добавил, уже куда тише:
– Хотя на вашем месте, я бы, конечно, и разбрелся, и разбежался. Но метаться поздно. Мва-ха-ха!
* * *
Сколько бы ни было дому лет на самом деле, забросили его давным-давно. Еще немного, и лес окончательно забрал бы себе. В подвале зимовали бы медведи, в комнатах поселились бы хорьки, на чердаке… Хотя, пауки и осы чердак уже захватили, не дожидаясь неповоротливых и медлительных зверей.
– Что делать будем? – спустившись по дрожащей лестнице, спросил Анри – его, как самого легкого и привычного к высоте, назначили ответственным за все работы, в ходе которых нужно было куда-то лезть по дряхлым доскам и бревнам.
– Можно их сжечь, – пожал плечами Бертран, – а можно попросить Дудочника залезть наверх и показать им свою рожу. Они тут же нас оставят в покое.
Утренний разговор остался между ними. Но командир не мог удержаться от ехидства.
Дудочник пошевелил усами и выдвинул следующее предложение:
– А давайте вообще махнем рукой? Живут себе, и пусть живут. Начнем выгонять, еще перекусают, да расползутся по укромным местам. Лови их потом.
– Думаешь, у них есть свой Дудочник? – глядя в сторону, проговорил Фэйри. – У которого есть запасной чердак?
Стрелок скорбно поперхнулся.
– Скоро дожди пойдут. Надо крышу делать, – тоскливо посмотрел наверх Суи, – я привык, что на голову не каплет. А тут прямо таки лить будет. Придумаем, что-нибудь.
– А пока не придумали, давайте пожрем! – веско произнес Анри. Ему не хотелось опять карабкаться по лестнице. Та, от старости, чуть ли не винтом завернулась, и грозила развалиться при каждом движении.
– А как пожрем, то продолжим думать, – пригрозил Бертран, – и пока будем жрать, тоже будем думать. А потом, товарищи стенолазы, возьмете топор и сделайте новую лесенку. Чтобы Анри больше не обсирался. Только не сломайте.
– Быстрого, топор или лесенку? – невинно поинтересовался Фэйри.
– Мое терпение, – вызверился Бертран. События последних дней не сделали его терпеливее и терпимее.
– Понял, понял! – Стенолаз задрал руки вверх. – Бегу выполнять.
Стенолазы возились с чердаком и прочими лестницами – оно ведь, когда надо, хрен ты найдешь два хотя бы относительно ровных столбика. А вырубать ступени в бревне – занятие для сильных духом. И не ленивых.
Дудочник, стараясь не показываться лишний раз командиру на глаза, занялся войной с сорняками – то и дело, после встречи с особо кусачей крапивой, слышалась ругань.
Бертран принялся наводить порядок в доме. Для начала оттащил свалившуюся дверь в сторону – думал порубить на дрова, но плахи целые, только петли сгнили, можно вернуть на место. И даже придется. Они забрались в настоящую глушь, туда, где может заглянуть в гости не только вороватый хорек, но и медведь. А то и полуночная жуть какая-нибудь.
Нарезав веток, стал выгонять пауков, которым не хватило места на чердаке, смахивать паутину. Толстые пыльные лохмы налипали на «веник», приходилось постоянно выходить и счищать мусор.
