Текст книги "Тайны Берлина"

Автор книги: Михаил Кубеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Мост по обмену агентов

Те, кто видел трехсерийный художественный детективный фильм режиссера Саввы Кулиша «Мертвый сезон», который вышел на экраны страны в 1969 году, прекрасно помнят редкие документальные кадры, когда советский разведчик, работавший нелегально в Соединенных Штатах, полковник Рудольф Абель рассказывает, в каких непростых условиях приходится действовать советским разведчикам в тылу противника, в капиталистических странах. Правда, сам он не сказал, каким образом после провала и суда сумел уехать из США, где осужденный сначала на казнь на электрическом стуле, а затем, получив смягченный приговор на тридцать лет каторжной тюрьмы, просидел вместе с уголовниками только пять лет. Как же его выпустили?

Р. Абель

И где это произошло? В последней серии фильма, в самом ее конце на экране возникают три автомашины, три «Волги», которые лихо подъезжают к некой границе, чтобы обменять пойманного иностранного шпиона на своего разведчика, которого разоблачили на Западе. Под советским разведчиком, которого в фильме играл Донатас Банионис, подразумевался, однако, не Рудольф Абель, а другой – Конон Молодый, разоблаченный в Англии. Такая путаница создавалась специально для того, чтобы у зрителей не возникало отождествляющей конкретики ни со страной, ни с реальными лицами. А вот под иностранным шпионом, которого обменивали, подразумевался, понятное дело, американский летчик со сбитого само-лета-разведчика У-2 Фрэнсис Гарри Пауэрс. Как известно, 1 мая 1960 года американцы с афганского аэродрома направили на территорию СССР самолет У-2, который летел на высоте 20 километров и задача которого заключалась в проведении точнейшей аэрофотосъемки важных военных объектов. Факт нарушения государственной границы был зафиксирован сразу, но только в районе Свердловска самолет У-2 сбили ракетой, у него отвалился хвост, летчик вылез из кабины и приземлился на парашюте. Он был схвачен и осужден советским судом на десять лет лишения свободы. После этого явно недружественного акта со стороны американцев бывший тогда первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев громогласно обвинил США в подрывной деятельности и отказался от встречи на высшем уровне в Париже. Охлаждение в отношениях между двумя супердержавами, владевшими ядерным оружием, достигло низшей точки и чуть позднее привело к кризисному состоянию Европы, когда тайно ночью в августе 1961 года вокруг Западного Берлина по приказу Хрущева началось сооружение каменной стены. Но в фильме обо всех этих горячих политических событиях, предшествовавших шпионским разоблачениям, ничего не сказано. И события в фильме развивались по совершенно иному сценарию. Зрителям, естественно, показали условное место, где происходил обмен шпионами. Поэтому многие предполагали, что обмен состоялся где-то на границе Советского Союза с каким-то иностранным капиталистическим государством. Но с каким? Вокруг Советского Союза не было, по сути, ни одного капиталистического государства, с которым он граничил бы напрямую, не считая дружественной Финляндии и Королевства Норвегии, которые мы едва ли стали бы ввязывать в свои шпионские аферы, не говоря уже о южных соседях – Турции, Иране. Но где же тогда? К какой государственной границе с какой капиталистической страной могли вплотную подъехать три советские «Волги»? Ответ на этот вопрос для советских людей долгие годы оставался государственной тайной. Конечно, на Западе давно знали это место, о нем снимали телерепортажи, рассказывали в иллюстрированных изданиях, но ни слова в советской прессе. Внесем ясность. На самом деле реальный обмен разведчиками произошел за две тысячи километров от СССР, на границе Потсдама и Западного Берлина, там же велись переговоры с подключением немецких адвокатов, которые и подобрали одно очень удобное и пустынное местечко у реки Хавель – мост Глиникер Брюкке, через самую середину которого с 1949-го до 1990 года проходила демаркационная линия – граница между ГДР и Западным Берлином, между Востоком и Западом, между советской зоной оккупации и американским сектором. Его хорошо охраняли. Перед мостом шлагбаумы, на мосту были установлены металлические заграждения, с востока подступы к мосту охраняли советские солдаты, с запада – американские. Переход гражданским лицам был запрещен. Случались отдельные попытки на грузовых машинах протаранить заграждения и прорваться на западную сторону, но все они заканчивались печально. Проехать сквозь заграждения не удавалось никому. Пропускались только грузовые машины со специальными разрешениями, только служебные легковые авто с флажками военных миссий, только дипломаты, только с разрешения высших военных властей. Но были исключения. В половине девятого утра 10 февраля 1962 года, в субботу, когда немцы еще спали, к мосту Глиникер Брюкке, с восточной и западной стороны подъехали служебные легковые автомашины. Из одной на восточной стороне вышел американский летчик Гарри Пауэрс, сбитый под Свердловском, из другой на западной стороне вышел Рудольф Абель, осужденный в США. Расстояние между ними составляло триста метров. После кратких переговоров руководящих лиц первым в сторону Западного Берлина направился Гарри Пауэрс. Одинокая фигура быстрым шагом двигалась на запад. Вот он перешел контрольную полосу, значит, он уже на свободе, шаг его ускорился, быстрее, быстрее. Через шесть минут после его прохода с Западной стороны в сторону Потсдама последовал Абель. После пересечения пограничной линии он тоже стал двигаться значительно быстрее. Конечно, они видели друг друга, да и тайная съемка велась с обеих сторон. Оба эти человека впервые в разных направлениях один за другим прошествовали по мосту, перешагнули охраняемую контрольную полосу. Они быстро добрались до легковых машины, сели в них и сразу уехали. И снова тишина. На мосту остались только дежурившие постовые солдаты, которые не знали, какого рода событие произошло перед ними. Вся операция заняла считаные минуты.

Собственно, нет ничего удивительного в том, что для обмена шпионов столь высокого ранга место было выбрано уединенное, пустынное, но в то же время романтическое, с красивой природой, располагавшей к покою и размышлению. У моста Глиникер Брюкке была своя интересная история. Когда-то вдоль реки располагались охотничьи угодья, где любил бродить с ружьем его величество прусский король, резиденция которого располагалась в Потсдаме. Он-то и повелел для удобства проезда на другую сторону реки соорудить мост, чтобы там пострелять уток. Мост построили в конце семнадцатого века, позднее от него протянулась дорога в Берлин. Долгие годы он был из древесины, служил, в основном, королям и придворной свите, сопровождавшей своего сюзерена. И хотя бревна проезжей части были плотно подогнаны одно к другому по всей длине моста – триста метров, кареты громыхали по нему так, что его величество затыкало уши. Стоявшие по обеим сторонам проезжей части постовые солдаты вытягивались в струнку и отдавали честь. Позднее мост расширили, у солдат появилась новая функция – проверять таможенные декларации и брать с проезжавших купцов плату. И только государственные чиновники и почтовики освобождались от дани, со всех остальных проезжавших плата взымалась еще долгое время. Мост Глиникер Брюкке значительно сократил путь из Потсдама в Берлин, в карете до столицы германского государства доезжали за три часа. С годами дерево сменило железо, потом выросли фермы, и в период прихода к власти нацистов в 1933 году мост Глиникер Брюкке исправно служил для проезда автомобильного транспорта из Берлина в Потсдам и обратно. С точки зрения сегодняшней архитектуры это обычное инженерное сооружение с двумя железными полусферическими фермами, которое соединяет два берега реки Хавель. И не представляет собой никакой особой достопримечательности. Его основная изначальная функция заключалась в том, чтобы соединить два города кратчайшим путем. От моста в сторону Берлина сегодня убегает Потсдамское шоссе, весь путь на автомобиле до района Целендорф при разрешенной скорости пятьдесят километров в час занимает максимум десять – пятнадцать минут. В последние дни битвы за Берлин отступавшие фашистские части взорвали мост, фермы обрушились, упали в воду. И только через несколько лет, после длительных переговоров между представителями восточной части Германии и Западного Берлина, мост восстановили, но движение по нему было полностью прекращено – он превратился в государственную границу, разделившую когда-то единую страну на два лагеря – лагерь социализма и лагерь капитализма.

Г. Пауэрс

Обмен Абеля на Пауэрса на мосту Глиникер Брюкке не хотели афишировать ни советская сторона, ни американская. Мост, как пункт обмена, мог пригодиться в перспективе еще для других схожих операций. Так, собственно, в дальнейшем и произошло. Но сохранить тайну долго не удалось. Западные журналисты со временем разнюхали, где обменяли Пауэрса, на кого обменяли, в каком месте, и назвали его – мост Глиникер Брюкке через реку Хавель, на границе Западного Берлина и Потсдама. Спустя некоторое время после обмена в западной прессе появилась информация о прошлом советского разведчика Рудольфа Абеля, который якобы до войны работал в Берлине под крышей советского посольства. Называлась его вторая фамилия – Аволкин, и занимался он своими «торговыми делами». Еще ранее он учился в гимназии Лейпцига, потом поступил в Технический университет Берлина, закончил его с отличием. Потом уехал в Москву, где учился в закрытой военной академии, которую создал Лев Троцкий, и снова вернулся в Берлин, откуда уехал работать в город Йену на завод Карла Цейса, где изготавливались точнейшие оптические приборы. И работал он там вплоть до прихода нацистов, когда ему предложили уехать из страны, так как его внешность смахивала на еврейскую…

Все это выдумки. Ни единого слова правды. Они появились в немецкой прессе с подачи, очевидно, советских специальных органов, вбросивших эту информационную «утку» с одной целью – запутать, напустить туману и скрыть подлинное прошлое своего разведчика-нелегала, чтобы не подпустить никого к истинному следу, к его настоящей фамилии и к биографии. Вполне справедливо опасались навредить остававшимся на свободе людям, которые сотрудничали с Рудольфом Ивановичем. На самом же деле, и об этом стало известно не так давно, когда были рассекречены некоторые документы с Лубянки, Рудольф Иванович Абель был выходцем из немецкой обрусевшей семьи, проживавшей в районе Рыбинска. Его отец, Генрих Фишер, человек левых убеждений, в 1901 году уехал из России в Великобританию, где у него спустя два года от русской жены родился сын, которого назвали Вилли. Итак, настоящее имя и фамилия Рудольфа Абеля были Вилли Фишер. В Германии он не работал, там не учился, хотя немецкий язык знал, так как корни у него оставались немецкие. На самом деле он учился в Лондонском университете, подавал большие надежды, но в 1920 году вместе с семьей вернулся в Москву, работал переводчиком в Коминтерне, потом закончил курсы радиста. Учился далее в Институте востоковедения, поступил на службу в органы, где приобрел специальность радиста. Единственная его связь с немцами отмечена в годы Второй мировой войны, когда он изображал из себя немецкого офицера, который присутствовал на допросах заброшенных из Германии парашютистов и участвовал в радиоигре с немецкой разведкой. После войны его через Канаду заслали в Штаты, где он девять лет занимался своей основной разведывательной работой, добывал данные о разработке американцами атомного оружия. На нелегальном положении он оставался вплоть до ареста в 1957 году. Но когда пришли его забирать, то он назвал себя Рудольфом Абелем, именем своего погибшего друга. Сделал это с одной целью – таким образом информировать Москву о своем аресте.

После удачного обмена шпионами в 1962 году на мосту Глиникер Брюкке наступило многолетнее затишье. Следующий эпизод произошел лишь спустя двадцать три года, в 1985 году, когда Советским Союзом руководил уже поборник перестройки Михаил Горбачев. 12 июня в жаркий полдень с двух сторон к мосту подъехали не легковые автомашины, а несколько автобусов. Санкцию на обмен давала уже не Москва, хотя она и была в курсе, а власти ГДР, точнее, Министерство госбезопасности. Это называлось актом проявления гуманизма со стороны немецкого социалистического государства. И со стороны Потсдама выпустили целую шеренгу разоблаченных западных разведчиков – 23 человека. Это был настоящий рекорд. Ровно в 12 часов они пересекли государственную границу на середине моста и сели в автобус. Через несколько минут в направлении Потсдама по мосту прошли четыре агента, разоблаченные западной контрразведкой. Кто они были, что сделали, история не особенно распространяется. Да и сами западные газеты об этом событии писали не особенно активно. Дело в том, что все эти агенты ни в коей мере не достигали такого высокого масштаба и уровня, как Абель и Пауэрс. Особого вреда причинить они не успели, не смогли, поэтому и обвинения у каждого оказались незначительные. Единственной сенсацией было, конечно, число. Но эта сенсация продержалась всего пару дней. Следующей, более заметной фигурой и последней в этом ряду на этом знаменитом мосту оказался советский диссидент, правозащитник, бывший заключенный московской тюрьмы «Лефортово», впоследствии видный политический деятель государства Израиль, министр Натан Щаранский. Не будем вдаваться в подробности его ареста и обвинения, обвиненный в антисоветизме и в шпионаже, Щаранский – из Донецка, окончил Московский физико-технический институт, хотел выехать в Израиль, но получил отказ, стал правозащитником и в результате попал в тюрьму, где провел девять лет. Все эти годы его жена Наталья, выехавшая в Израиль, выступала в поддержку своего мужа, требовала вмешательства в его защиту со стороны западных держав. И до-билась-таки своего. 11 февраля 1986 года под строжайшей охраной Щаранский был доставлен в Восточный Берлин. Затем его привезли в Потсдам.

И в тот же день на знаменитом мосту Глиникер Брюкке представители посольств, секретных служб США и Советского Союза совершили обмен.

Н. Щаранский

Щаранский перешел демаркационную линию, обозначенную на мосту, обрел свободу на Западе, а схваченный американцами советский шпион перешагнул ту же линию в сторону востока. Все произошло по сценарию обмена Абеля на Пауэрса. И вот через 17 лет после своего освобождения из советской тюрьмы министр Иерусалима и диаспоры Натан Щаранский посетил Глиникер Брюкке, то знаменательное место в Берлине, которое сегодня активно используют кинематографисты разных стран для съемок шпионских фильмов. Как сам позднее признавался журналистам Щаранский, оказавшись на свободе, его первым желанием было поддержать брюки, так как на них ни пуговиц, ни тем более ремня по советским тюремным законам не было. На одной из фотографий, сделанной неизвестным фотографом в 1986 году, он так и запечатлен – держащим руки у пояса. И когда сотрудник посольства США указал ему на демаркационную линию и сказал: «Прыгай, ты в свободном мире», – он прыгнул и в символическом прыжке из одного мира в другой едва не потерял штаны…

Сегодня на обновленный и подсвеченный огнями мост Глиникер Брюкке приезжают взглянуть туристы не только из Германии, но и из других стран, в руках у них справочники, в которых первым делом рассказывается о том, как в 1962 году на мосту был совершен обмен самых знаменитых шпионов двадцатого столетия – советского разведчика Рудольфа Абеля на американского летчика Пауэрса.

Фантом умер, фантом жив…

Теперь на улице Норманненштрассе открыли музей, куда приглашают всех посетителей – с Запада, с Востока. Любой желающий может зайти. Пожалуйста, рассматривайте эти своеобразные аксессуары, слушайте лекцию о разных авантюрных и когда-то строго засекреченных операциях, пройдитесь по залам, познакомьтесь со шпионской техникой. Вот скворечник с вмонтированной видеокамерой, вот специальные стереоскопические очки, которые позволяют видеть, кто идет сзади, вот портфель с двумя миниатюрными фотоаппаратами, а вот и портрет последнего председателя МГБ ГДР Эриха Мильке, правившего этим учреждением тридцать лет, с 1957-го по 1987 год. Его портрет, кстати, сделал Зураб Церетели. Тайны исчезнувшей разведки, тайны исчезнувшего государства… Фантом какой-то. Хотя в конце девяностых годов прошлого века этот фантом наводил страх на многих, кое-кто обходил его стороной. Даже глаз старались не поднимать. Чур меня, чур меня…

Э. Мильке

Мой путь из дома на работу, из района Карлсхорст, где жил в конце девяностых годов, в центр, к Александерплац, где тогда располагалось корреспондентское бюро АПН, как раз пролегал по длинной улице Франкфуртераллее. И проезжая мимо поворота на улицу Магдалененштрассе, убегавшую круто вправо к Норманненштрассе, не раз обращал внимание на стоявшее на ее правой стороне многоэтажное бетонное сооружение. Даже при беглом рассмотрении этого каменного служебного колосса со множеством разных антенн на крыше, с припаркованным множеством машин можно было догадаться, какого рода делами занимались люди в его помещениях. На мой наивный вопрос, что это за научно-исследовательский комплекс, знакомые немцы журналисты только усмехались, пожимали плечами: ты разве не понимаешь, это же фантом. Во времена ГДР говорить об этом было не принято. Туристов в этот район не привозили, журналистов не приглашали, местные обходили его стороной – зачем нарываться на неприятности. Это же «фирма». Это же Министерство государственной безопасности ГДР. Это же разведка. Одна из могущественных в мире. Это же уникальный антишпионский и карательный орган, второго такого не сыщешь. Это в самом деле так. За гражданами ГДР слежка была тотальной. И в шутку и всерьез говорили, что практически на каждого из 16 миллионов жителей было заведено досье и на каждого из 60 миллионов жителей ФРГ – тоже. Вот такая организация, вот такая у нее статистика. Говорят, что в самом здании перекрытия были сделаны из сверхпрочного бетона, чтобы они смогли выдержать не бомбовые удары, а тысячи тонн разного рода бумаг. В последние годы своего существования МГБ ГДР наряду с КГБ СССР, с американской ЦРУ, с израильским «Моссадом» и британской «МИ-6» входило в пятерку лучших разведывательных учреждений мира. Много имеющий множит богатство свое, уверяли древние. Именно поэтому МГБ занимало много места – располагалось на четырех улицах: Франкфуртераллее, Магдалененштрассе, Норманненштрассе и Рушештрассе. Работавших в нем десятки тысяч специалистов за глаза называли коротко, одним словом – штази. Создавалось МГБ ГДР, конечно, не без помощи советских компетентных органов. Прообразом послужили два советских ведомства – МВД и МГБ. И вот весной 1950 года в Берлине, точнее, в восточной его части, появилось вначале Управление по охране народного хозяйства, а затем в районе Лихтенберг и само Министерство государственной безопасности ГДР. Его цели и задачи упрощенно состояли в том, чтобы проводить контрразведывательную работу у себя в стране против засылаемых шпионов из ФРГ и других западных стран, а также осуществлять разведывательную работу за рубежом, в частности, у своей соседки ФРГ, в системе НАТО, чтобы оградить молодое государство, как его тогда называли, государство рабочих и крестьян (странно, почему без интеллигенции), от посягательств врагов социализма и прогресса. Согласимся, любое государство, будь оно социалистическим, капиталистическим или просто развивающимся, должно иметь свою разведку и контрразведку. Иначе как независимое государство оно не сможет функционировать. И если ГДР сумела создать развитую шпионскую сеть и оказывала влияние на ход политических событий в Европе и в мире, то честь и хвала ее разведчикам и, естественно, тем учителям, которые помогали в становлении этого учреждения. Вот только при одном «но» – каждое закрытое политическое заведение такого рода, какими благонамеренными целями и идеями оно бы ни прикрывалось, при единообразной авторитарной политической системе в стране легко становится карательным органом против своего народа. И это непреложный факт. Беда ГДР в том и состояла, что это государство создавалось по типу советского, с единой правящей партией, остальные партии-малютки не играли какой-либо существенной роли в руководстве. Это единообразие и позволило создать мощную разведывательную и контрразведывательную структуру, которая, в конечном счете, стала строго следить и за своими, вводить в разряд инакомыслящих, диссидентов, преследовать их, ссылать, сажать в тюрьмы. Согласно архивным данным бывшей ГДР, с апреля 1950-го по 15 января 1991 года в составе МГБ вместе с пограничной охраной проходили службу почти триста тысяч сотрудников. А всего в штате МГБ на конец 1989 года состояли свыше ста тысяч. Со временем в МГБ ГДР образовалась структура, в основную задачу которой входило создание разветвленной зарубежной агентурной сети, проникновение в высшие эшелоны власти ФРГ и НАТО. И надо сказать, что с новыми возложенными обязанностями эта структура справлялась более чем успешно. Она называлась Главное управление «А» – внешняя разведка, которую возглавлял Маркус Вольф, и насчитывала около 40 тысяч человек. Причем в большинстве агентами были… сами жители ФРГ. И это не окончательные данные. В центральном управлении работали 4286 сотрудников. Такие весомые цифры не должны удивлять. В период «холодной войны», в период острой конфронтации Советского Союза с Соединенными Штатами Америки, с НАТО, в целом с Западом разведка ГДР играла и самостоятельную и вспомогательную роль. А как же иначе, обе братские страны строили развитой социализм, обе находились на острие борьбы с международным империализмом. И обе были обязаны защищать себя от внешних врагов. Не следует забывать, что после окончания Второй мировой войны на территории ФРГ оставались около 600 тысяч американских, британских, французских, канадских и бельгийских солдат и офицеров. На территории ГДР размещались около 400 тысяч советских войск. Миллионная вооруженная враждебная группировка в центре Европы. В таких условиях сама ФРГ становилась как бы плацдармом в возможном вооруженном конфликте. Отсюда активные действия военных разведок всех участвующих стран. В то же время и ГДР натовскими генералами рассматривалась как поле для возможных будущих битв, следовательно, необходимо было знать как можно больше об ее экономике, о дислокации советских войск, о вооружении и так далее. В этих условиях добыча секретной информации становилась во главу угла. 21 мая 1956 года руководители разведывательного управления Министерства обороны США получили закрытую шифрограмму, в которой сообщались шокирующие сведения: из кабинета начальника одного из батальонов военной разведки армии США исчезло два сейфа. Документы из них были тотчас переброшены в ГДР, и в течение следующих пяти дней сотрудники МГБ ГДР арестовали 137 американских шпионов, работавших на территории ГДР. Это был ощутимый удар. Но американцы тоже не сидели сложа руки, они вели активную вербовку среди жителей ГДР, вели ее также и сотрудники БНД (Bundesnachrichten Dienst – Бундес Нахрихтен Диенст) – секретной разведывательной службы ФРГ. Активная разведывательная деятельность западных союзников против ГДР, непрекращающиеся провокации с территории Западного Берлина против столицы социалистической Германии заставили ее руководство пойти на необычные меры самозащиты. За одну ночь 13 августа 1961 года между западным и восточным секторами Берлина была возведена трехметровая бетонная стена, ставшая на многие годы символом пресловутого железного занавеса. Эта политическая и инженерно-техническая акция позволила усилить пограничный контроль и охрану границы ГДР. Появление стены стало полнейшей неожиданностью как для БНД, так и для ЦРУ США Естественно, ее появление во многом существенно затруднило разведывательно-подрывную деятельность западных разведок. И тогда они стали искать «кротов» у себя дома. И находили. В ноябре 1961 года обнаружили «двойного агента», который спокойно работал не только на свою спецслужбу, но и на МГБ ГДР. Это был Хайнц Фельфе. В ответ Штази тоже активизировала свою деятельность. 15 августа 1985 года таинственно пропал 48-летний Ганс Иоахим Тидге, исполнявший обязанности директора БФФ – Федерального ведомства по охране Конституции ФРГ, то есть контрразведки ФРГ, где он проработал 19 лет.

Через четыре дня Тидге всплыл в Восточном Берлине, где давал пресс-конференцию, рассказывал восточным и западным журналистам, почему он решил порвать со своим прошлым, почему решил начать новую жизнь в ГДР. Позднее в берлинском университете имени Гумбольдта Тидге защитил докторскую диссертацию на тему «Контрразведывательные функции ведомства по охране Конституции Федеративной Республики Германия». В ней он описал деятельность БФФ, включая операции службы электронного наблюдения. В 1989 году Тидге выехал в Советский Союз.

В качестве разведчиков МГБ ГДР оказались и супруги Гюнтер и Кристель Гийом, которые в 1956 году покинули ГДР под видом беженцев. Это вообще была особая политическая операция высшей категории. С 1970 года Гийом приступил к работе в аппарате федерального канцлера. Его профессиональные качества оценили высоко, он стал занимать пост одного из трех персональных помощников канцлера Вилли Брандта. Вполне понятно, с этого момента вся деятельность канцлера, в том числе его замыслы, политические планы, кадровая работа – все они стали известны руководству МГБ ГДР. Это был большой скандал. Он заметно навредил имиджу Вилли Брандта. Гийома разоблачили сотрудники разведки ФРГ, они сумели его вычислить, прочитали радиограммы. Почти год вели за ним наблюдение. Но с поличным взять его так и не удалось. За ним пришли 15 декабря 1975 года. Он был готов к такому повороту событий. И встретил прибывших к нему на дом офицеров контрразведки такими словами: «Я офицер Национальной народной армии ГДР, я сотрудник Министерства государственной безопасности. Прошу уважать мою честь как офицера». Гийома приговорили к 13 годам тюрьмы, а его жена и соратница Кристель за соучастие в шпионаже получила 8 лет. Однако Гийома освободили уже в октябре 1981 года. Его, как тогда было принято, обменяли на 8 западногерманских агентов, осужденных в ГДР. Его жену Кристель освободили также в обмен на 6 разоблаченных агентов ФРГ. До ухода на пенсию Гийом преподавал в разведывательной школе Штази. Бывший сотрудник ЦРУ Джон Келер в своей недавно изданной на русском языке книге «Секреты Штази – История знаменитой спецслужбы ГДР» писал о том, что в результате проводившихся расследований прокуратура ФРГ в 1996 году была вынуждена возбудить 6641 уголовное дело по обвинению в шпионаже. 2431 из них так и не было доведено до суда – в большинстве случаев из-за истечения сроков давности. В 1998 году на стадии расследования находилось еще 130 уголовных дел по подозрению в шпионаже в пользу МГБ ГДР. В течение трех лет, начиная с 3 октября 1990 года, в ФРГ производились многочисленные аресты чиновников разного ранга. «Масштабы инфильтрации, – отмечал Дж. Келер, – превзошли все самые худшие ожидания. Стало ясно, что этой язвой поражено все правительство, как и все политические партии, промышленность, банки, Церковь и СМИ. Щупальца Штази проникли даже в БНД, в БФФ и в МАД (военная разведка)».

Все эта деятельность продолжалась до того самого момента, пока держалась Берлинская стена. Едва она рухнула и в прямом и в переносном смысле, как настало время «X», полное безвластие в ГДР. И этот момент явился завершающим в деятельности фантома, он приказал долго жить.

Весной девяностого года, за несколько месяцев до объединения Германии, в подвалах и во дворе МГБ жгли архивы. Над улицей Норманненштрассе стлался густой дым. Любопытствующих от ворот отгоняли. Сжигали тонны секретных документов, разного рода пленок, микрофильмов, аудиокассет. Но все сжечь не успели. Кое-что досталось русским, но все же большая часть архивов – картотека зарубежных агентов – оказалась у американцев. Какими-то своими путями сумели они вывезти очень важные документы и отправили их в Лэнгли. Там материалы, говорят, расшифровали, систематизировали, записали на лазерные диски. Всего на дисках получилось около двухсот тысяч имен. Не надо думать, что все они шпионы высшего класса. Это не так. По сведениям специалистов, примерно три четверти из них – люди, которых «вели», которые были в разработке. Это могли быть друзья, родственники, знакомые штатных агентов. А вот оставшаяся четверть – это, вполне возможно, те самые штатные оперативные работники, те самые штази. Их примерно 50 тысяч. Солидная армия. Будет ли она использована по своему прямому назначению? Едва ли. Пока все они на крючке у другой разведки. И другая разведка в нужный момент может напомнить и предложить сотрудничество. За плату, естественно. И снова агент будет в действии? Но против кого? Да к тому же этот агент за прошедшие годы растерял все свои полезные свойства. Его предстоит переучить, времена-то поменялись, техника тоже. А это немалые затраты. Стоит ли овчинка выделки? Когда Берлинская стена была разрушена, когда политическая ситуация в стране в корне менялась, тогда бывшие жители ГДР неожиданно осознали себя единым народом, немцами. Тогда же совершенно неожиданно

15 января 1990 года толпа штурмом пошла в район Лихьенберга, на Магдалененштрассе. Пошла громить «фантом». По телевизору спокойно показывали это варварское разрушение. Сколько было ненависти, сколько злости в лицах. Казалось, более страшного врага у людей не было никогда ранее. По телевизору мелькали кадры, как молодые люди, преодолев хлипкую охрану, ворвались в здание и крушили все на своем пути. Звенели разбитые стекла, из окон летели мебель, портреты, бумаги. Ничто не могло остановить разбушевавшуюся толпу. Этот бой с тенью прошлого продолжался всю ночь. Кто мог тогда предположить, что среди этих молодчиков находились вполне профессиональные разведчики ряда других государств, естественно, ФРГ, в том числе и Соединенных Штатов. И на руках у этих профессионалов имелись вполне четкие ориентиры расположения кабинетов, планы самых секретных помещений. И пока опьяненные пивом берлинцы вели борьбу с креслами, портретами, срывали занавески, били стекла, другие люди занимались своим профессиональным делом. Они забирали из архивов то, что можно было забрать, складывали в машины, и никто им не мешал. И грузили, грузили. Кое-что спрятали в том же здании, чтобы потом в тишине приехать еше раз. Фантом умер, но вот его картотека жива. За ней и была погоня. Только едва ли эта картотека сможет оказаться полезной. Слишком много прошло времени со дня ее составления. И многие, зафиксированные в ней, уже умерли. А другие состарились, а оставшиеся едва ли захотят менять свое амплуа. Весь мир изменился. Так что цена картотеки не велика. Фантом умер, фантом жив, какая теперь разница.