Текст книги "Принц с простудой в сердце"
Автор книги: Михаил Март
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
8.
Анну Дмитриевну подвезли на машине к воротам крематория. Катафалк из морга прибыл позже.
Анна Дмитриевна из машины не выходила. Каталку с гробом подкатили к автомобильной дверце и сняли крышку. Она смотрела на мертвую дочь через стекло не больше полуминуты и откинулась на сиденье. Рядом с ней сидел доктор Введенский и держал ее за руку.
Крышку закрыли, и похоронная процессия направилась по аллее к залу кремации. Провожающих в последний путь молодую красавицу было больше, чем предполагалось, хотя день похорон старались не афишировать и сообщили о нем только близким.
Артем ковылял за гробом одним из первых. Так полагалось по статусу: в этой семье чтились традиции.
В имении устроили поминки. Впускали всех, кто знал Юлю. В комнатах первого этажа усадьбы накрыли столы и стащили все стулья, что имелись в доме, но мест для всех все равно не хватало. Получился импровизированный фуршет. С погодой в этот день повезло, светило солнце, и многие устроились на скамейках вокруг клумбы, разбитой у парадного входа.
Артем поражался такому количеству скорбящих. На его похороны пришлось бы нанимать людей со стороны, чтобы дотащить гроб до ямы, если нашелся бы человек, решивший его похоронить по-человечески. Впервые в жизни он задумался о своем одиночестве на поминках своей первой любви.
Жизнь пролетает незаметно, полная фейерверков и пестрой мишуры, не оставляя за собой никаких следов.
Самые неприятные ощущения он испытывал, когда к нему подходили незнакомые люди и выражали соболезнование. В некоторой степени он ощущал себя повинным в гибели Юли. Судьба ему мстила за его деяния и привела в дом жертвы, привязав к нему, как цепного пса, желая этим пробудить все то человеческое, что еще не заросло сорняками. Уже пробудило. Он мог уйти в любую минуту, но ему не давали покоя глаза матери, полные отчаяния, запавшие в самое его очерствевшее сердце.
Перед его глазами вставал образ собственной матери, которую он потерял, когда ему не исполнилось и двадцати. Страшная болезнь сожгла ее в сорок с небольшим. Он любил свою мать, которая отказалась от личной жизни ради сына. О своем отце он ничего не знал. Мать даже не упоминала его имени, а он и не спрашивал. Она умерла у него на руках, и Артем помнил ее последний взгляд. Она смотрела на него с испугом и отчаянием, понимая, что смерть отнимает у нее сына. О себе она не думала. Мать оставляла своего ребенка на растерзание судьбе, она уже не сможет его защитить и отвратить от него зло и напасть.
– Надеюсь, ваши шрамы на лице заживут,– услышал он женский голос за спиной.
Артем обернулся. Перед ним стояла женщина с ледяным лицом.
– Нелли Юрьевна, если забыли. Я близкая подруга хозяйки дома. Мы с вами виделись, когда вас привезли после катастрофы. Мы ждали вас двоих. Мечтали о свадьбе, а оказались на похоронах. Чем же мы так провинились перед Богом? Обидно, когда погибают добрые чистые люди, а ничтожества процветают.
– Вы правы,– холодно ответил Артем.– Скорее нашей судьбой управляет дьявол, а не Всевышний. Мы не в силах противостоять грядущему.
Она взяла Артема под руку и немного отвела в сторону, понимая, что ему тяжело ступать на ногу.
– Вы очень понравились Анне. Это редкость. Она относится к людям настороженно. Особенно, если человек, о котором она ничего не знает, должен стать ее близким родственником.
– Я разделяю ее волнение. Это же естественно.
– Могу раскрыть вам один секрет. Теперь он уже потерял свой ореол тайны. За неделю до вашего приезда Анна наняла частного сыщика и отправила его в Харьков с целью узнать о вас как можно больше. Юля ее любимая дочь, она ею дорожила, как собой, если не сильнее. Слабых и беззащитных всегда любят больше, чем сильных и уверенных.
– И что же такого ужасного мог узнать обо мне сыщик?
– Он не вернулся. А может быть, не нашел ничего серьезного в вашей биографии, что могло расстроить предстоящий брак. Решил довольствоваться полученным авансом и оплаченной дорогой. Сейчас Анна о нем и не вспоминает. Вы чем-то очаровали ее в момент короткого знакомства. Честно говоря, я не удивлена этому. Иногда человека можно узнать за пять минут, а иногда на это не хватит всей жизни.
– Первое впечатление не всегда соответствует действительности.
– Никто с этим не спорит. Но если человек хочет оставить в душе только первое впечатление, это его право. От остального можно отвернуться. И не имеет уже значения, что первое впечатление может отличаться от истины, как дверь от окна.
– Странное сравнение.
– Ну почему же. Дверь может выводить в цветущий сад, а окно на десятом этаже – на свалку. Но то и другое в зависимости от настроения можно назвать выходом.– Дама повернулась и слилась с толпой гостей, которые уже довольно громко разговаривали после выпитого вина и водки.
Артем не мог избавиться от мысли, что за ним кто-то пристально наблюдает. К нему все время подходили люди, которые уже хоть как-то его знали. Опять человек с белоснежной шевелюрой похлопал его по плечу и сказал, словно отрезал:
– Мы тебя не оставим. Слово Павла Шмелева – закон!
Потом появилась рыжеволосая Таня Творцова, подруга покойной. И опять ее глаза были полны слез. Она ничего не сказала, а только коснулась его плеча лбом и отошла.
Следователь Трифонов пожал ему руку, но тоже ничего не сказал. Только как-то странно глянул ему в глаза и дернул бровями. Мол, вот так, брат! И ничего с этим не поделаешь.
Когда перед ним появилась Вероника, ощущение взгляда со стороны исчезло. Он поймал себя на мысли, что ждал ее.
Янтарные глаза впились в него, и Артем ощутил, как мурашки пробежали по его коже и участился пульс. Он уже не видел в ней строптивую взбалмошную девчонку. Перед ним стояла статная красавица, знающая себе цену и умеющая пользоваться своими чарами обольстительницы. Она стояла лицом к открытой двери, и ему пришлось повернуться. С улицы в дом проникали солнечные лучи, которые делали ее необычные глаза еще ярче, и она знала об этом. Сейчас что-то должно произойти. Он не сомневался в этом. Появление Ники не могло пройти тихо и гладко. Он видел вулкан эмоций на ее спокойном гладком лице. Их ауры столкнулись и искрились, как оголенные высоковольтные провода. Бесконтактный контакт.
То, что она сказала, не соответствовало его ожиданиям.
– Хочешь посмотреть, где ее похоронят? – Голос звучал тихо и мягко.
Взрыв не произошел. Или он все себе нафантазировал и надумал, а на деле ничего не происходило? Принял желаемое за действительное? Нет. Он ничего не желал. Сказывалась сильная перегрузка и долгие часы воспоминаний. Для него они имели особое значение, а она их и вовсе не имела. Эта мысль его немного успокоила.
– Ты хочешь отвезти меня на кладбище?
– Нет. Ее похоронят на территории усадьбы. Там лежат все наши предки. Тут недалеко. Сможешь идти?
– Конечно, если не торопиться.
– Нам некуда торопиться. Скоро здесь начнутся танцы и запоют песни. Я не хочу это видеть.– Она взяла его за руку, и они вышли в парк.
Ее ладонь буквально горела. Нет, вулкан в ней полыхал, и он не ошибся. Просто с возрастом она научилась управлять собой. Кажется, она хотела стать актрисой? Что ж, успехи налицо.
Необъятная территория парка выглядела запущенной и неухоженной. Обновлялись только скамейки и фонари, которые время от времени подкрашивали, да дорожки посыпали песком.
Они шли молча. Кто и о чем думал в эти минуты, сказать невозможно, но руку его она не выпускала.
Аллея вывела их к крохотной часовне, сооруженной в прошлом столетии из белого камня. Купол потускнел, побелка осыпалась, двустворчатая дверь, забитая доской, перекосилась.
У часовни стояло несколько надгробных камней.
Ника подвела Артема к самому старому каменному кресту с поросшей мхом могильной плитой, где уже ничего не прочтешь.
– В этой могиле лежит мой прадед по материнской линии – князь Оболенский, хранитель Эрмитажа. Фигура в свое время легендарная. Он не был политиком, всю жизнь отдал искусству. Когда пришли красные, то по настоянию Луначарского прадеда оставили в Эрмитаже, но уже в должности помощника комиссара. Он умер от инсульта, когда Сталин начал продавать произведения искусства за хлеб. Его сын, мой дед и мамин отец, тоже интересовался искусством, но меньше.
Они подошли к другой могиле.
– Дмитрий Оболенский стал известным конструктором и строил трактора, а потом танки на Путиловском заводе. Его высоко ценили Киров и Жданов, потому и не отняли усадьбу. Во время войны моя бабушка организовала здесь госпиталь. Так им и удалось выжить. Дед прожил долго. При всех властях удерживался на плаву. Он умер, когда мой отец стал уже генералом. Не без помощи деда, конечно. Деревенский парень, лимитчик, сын доярки и тракториста сначала приехал в Ленинград и устроился на завод, стал комсоргом, потом вторым секретарем горкома комсомола и вдруг – заместителем прокурора Ленинграда, а потом и начальником следственного отдела областной прокуратуры. Тут, как ты можешь понять, на усадьбу никто не покушался. Потом ее приватизировали, а на землю отец получил дарственную. Вспомнили все заслуги предков перед Отечеством. Так что мы с Юлькой дворняжки. По материнской линии княжны, а по отцовской – батраки. Не могла наша мамуля приглядеть себе в мужья кого попородистее, Вот могила отца. Ему даже памятник поставили за государственный счет.– Она указала пальцем на бюст из черного мрамора, и Артем увидел на ее руке колечко. То самое, что он выкрал из ювелирного в Ялте.
Ошибки быть не могло. Но как оно могло попасть к Нике? Их же тогда задержали вместе с кольцом.
– Оригинальное колечко,– сорвалось с его губ.
Ника оглянулась.
– Да. Это кольцо Юли. Я попросила его у нее на день вашей помолвки. Я знала, что в этот день она мне не откажет. Четыре года она не снимала его с руки. Это подарок другого мужчины и неприлично было бы принимать кольцо от тебя, когда на руке память о другом. Теперь оно мое, и надеюсь, что мне не придется его снимать.
Артему стало трудно дышать.
– Ты хочешь сказать, что она любила другого?
– Нет, не думаю. Просто не сложилось. Он ее оставил. Исчез и все. Глупо получилось. Мы отдыхали в Ялте. Жили в гостинице, и там она с ним познакомилась. Идеальная могла бы быть пара. Но вдруг к нам приехал начальник милиции города и сказал, что отвезет нас в аэропорт, и внизу уже ждет машина. Дело в том, что мама прислала телеграмму на его имя. Она не решилась нам звонить. В тот день умер наш отец. Взгляни на дату, что бронзой сверкает на черном мраморе. Известный человек в судебных органах скончался двадцать пятого августа, когда Юля ждала своего принца в гостиничном номере. А вместо него приезжает главный милиционер города, который и обещал отцу взять нас под свое крыло. Юля успела написать записку, указала все свои данные и адрес, а потом нас с почетным эскортом доставили в аэропорт и посадили на самолет. Шли дни, месяцы, годы, но сказочный принц так и не объявился, растаяв в мечтах, как мираж.
– Печальная история.
– Я бы сказала, судьбоносная. Что Бог не делает, все к лучшему – Она взяла его за руку и подвела к заросшему травой месту.– Здесь будет похоронена Юля. Несостоявшаяся княжна и невеста. А через много лет рядом похоронят меня… Нет, не рядом. Через могилу.
– Вспомнила о матери?
– Нет. Ее положат в могилу отца. Она так хочет. Между мной и Юлей похоронят тебя! Ее жениха и моего мужа!
По сердцу Артема полоснуло острое лезвие. Он вздрогнул. Вулкан взорвался.
Вероника громко засмеялась и побежала по аллее к дому.
У него отнялись ноги. И все, что он мог, это смотреть вслед ускользающей стройной фигуре с развивающимися на ветру длинными белокурыми волосами.
Глава II
1.
Младший лейтенант юстиции Наташа Рогова захлопнула толстый том с подшивками и глянула на мрачное лицо Трифонова.
– Как видите, Александр Иванович, фигура подозреваемого Савелия Коптилина вовсе неоднозначна. Его фотографию показывали инспектору ГИБДД Синицыну, и он опознал в нем шофера «волги». В том, что Коптилин фигурант нашего дела, можно не сомневаться. Пока единственный, к сожалению, и слишком изворотливый, чтобы рассчитывать на его быструю оперативную поимку.
– Я о другом думаю, Наташа. Коптилин – исполнитель. Он никогда не был инициатором ограбления, не вынашивал планов, но умел безукоризненно точно выполнять поручения. Исчезновение или похищение адвоката Добронравова, а так же проникновение в его офис и погром в квартире с кражей картин вполне подходит для Коптилина, но в роли шестерки. А если учесть его многолетний опыт и весь срок в совокупности, проведенный им в заключении, то могу лишь добавить, что такого фрукта нам не расколоть. Войди он сейчас сюда в кабинет сам, я буду вынужден его через час освободить. Что у нас есть, кроме отпечатков под мостом и показаний гибэдэдэшника? Он сознается, что лазил под мостом. Гонялся за редким экземпляром голубой бабочки. Только не помнит в какой день. А гибэдэдэшник обознался. Машины у него нет и прав тоже. Он не только автомобилей, но скрипа тележного боится. Стреляный воробей, на испуг мы его не возьмем, да он мне сейчас не нужен. Проку в нем нет. А вот колониями, где он сидел, займись серьезно. Нам нужны его связи. С кем он мог пойти в одной связке. Вторым в деле был парень посерьезнее. Коптилин стрелять в человека не стал бы. Он только напугать мог. А его напарник не раздумывая расстрелял в упор двух охранников, а третьего ранил. Теперь, что касается взломщика: замок с сейфа сняли и отдали в лабораторию, а там подтвердили, что его вскрывали отмычками. Причем при наименьшем количестве примерок и проб. Ювелир работал. Такие мастера, как правило, действуют в одиночку и не нуждаются в напарниках да еще таких грязных и замаранных. Этих троих мог объединить в общую группу только очень влиятельный человек. Крупный авторитет. Мало того, авторитета интересует искусство. Тоже вещь редкая.
– А если авторитету заказали ограбление?
– Такую версию исключать нельзя. Но я не стал бы на ней настаивать. Заказчик знает цену раритетов и понимает, что с таким добром легко засыпаться. Вещи известные, каталожные. Если их брать, то чисто и без шума. А к авторитетам с такой просьбой не пойдешь. Тот еще сам заинтересуется, а справедливо ли с ним хотят поделиться. И второй аспект. У авторитетов свои группировки. Люди проверенные, сработанные и даже по характеру схожие. А мы имеем дело с разными людьми. Будто их с улицы подбирали из разных районов, а потом свели в одном месте. Вспомни, как охранники офиса ворвались в кабинет адвоката. Они среагировали на шум. Уже странно. Застали в офисе троих. Полная глупость. Там место только для медвежатника, а остальным делать нечего. Почему? Скорее всего, ни один из них не доверял другому и они все друг друга контролировали. Так что прошу тебя, Наташенька, еще раз просмотреть дело и попытаться установить такие связи Коптилина, которые могли бы бросить его в лапы одному из местных воротил.
В кабинет постучали, и заглянул криминалист.
– А, Вася, заходи. Мы тут спиритизмом с Наташей занимаемся. Духов неведомых нам преступников вызываем.
Дымба принес кучу фотографий и разложил их на столе.
– Анализы показали, Алексан Ваныч, что швейцарский каталог уникальных марок открывали на страницах 309, 572 и 602. Только на этих страницах мы обнаружили одни и те же отпечатки и даже пепел от сигареты. Кто-то долго смотрел каждую из страниц, и пепел осыпался на книгу, после чего его сдували. Скорее всего, человек сидел за столом и был увлечен чтением. К этому следует добавить, что он должен знать немецкий язык, если читал. А разглядывать там особо нечего. Иллюстрации самих марок не могут долго задержать внимание. Маленькая справка: адвокат Добронравов не курит и немецкого не знает. Возраст пепла – не больше года. Сохранились женские отпечатки и мужские. Не меньше трех мужчин листали книгу. А перечисленные мной страницы можно назвать даже замусоленными. Теперь о марках. Статьи о их происхождении, тираже и истории, напечатанные в каталоге, нам сейчас переводят. Потом почитаете. Одна марка – английская с изображением королевы Виктории, вторая – французская, третья – испанская. Мы связались через Интернет с международным клубом. Они нам дали краткий ответ, что три эти марки потянут на двенадцать миллионов долларов и выше, если знать, кому продавать, если у марок имеется «родословная» и они не ворованные. Подробности нам могут предоставить на запрос, посланный по официальным каналам.
– Пошли обязательно. Нам нужно знать всех владельцев этих марок и тех, кто их продал, у кого такое богатство могли украсть.
Дымба покачал головой.
– Если наше дело упрется в марки, то я вам не завидую, Алексан Ваныч. Глухарь – это мировая проблема, а не нашего мелкого масштаба.
– Конкретнее.
– Марки – не картины. Их через границу можно возить в кошельке для мелочи, под ремешком для часов, под париком, воротником или на грудь наклеить. По статистике мирового масштаба уголовные дела, связанные с марками, практически не раскрываются.
– Ну ладно тебе причитать, тоже мне плакальщик. Садись за марки и не слезай с них, пока я не получу исчерпывающую информацию. И проверь все отпечатки, найденные в книге. Даже подними архивы. Умерших тоже не забудь.
– Одно могу сказать: отпечатки Добронравова там есть. Я их сравнивал с теми, что сняли в его квартире и в офисе.
– Ищи остальных.
Дымбу сменил появившийся Куприянов.
– Ну а ты-то, Семен, чем-нибудь порадуешь?
– Есть кое-что по мелочам.
– Не будь мелочным. Выкладывай. Только без собственных выводов.
– Аристарх при раскопках в квартире адвоката нашел корешок от почтовой бандероли. Я сходил на почту, проверил. Оказывается, Добронравов получал бандероли с журналами из Лондона. Но никаких журналов в доме мы не нашли. Выяснили адрес отправителя и дали запрос с просьбой повторить заказ. По-хитрому сделали. От лица почты – будто бандероль была утеряна. Придется немного подождать. Вторая новость: Аристарх нашел конверт со слайдами под одной доской паркета. Спотыкнулся, паркетина и отскочила, а там – конвертик. Пылью уже покрылся.
– Что за слайды?
– Ни черта в них не поймешь. Абракадабра какая-то. При увеличении сумели различить ткань. Точнее сказать, холст. Края испачканы красками. Возил слайды в Эрмитаж к специалистам. В жизни не догадаетесь, что это такое!
– Не тяни жилы, Куприянов!
– Картины! Их края, которые скрывает рама. Каждая картина имеет свои края, и они каталожные. Если у картины нет этих краев, значит, ее из рамки вырезали. Так воруют в музеях, чтобы сигнализация не сработала. И перевозить в рулоне проще. Вот вам и ответ на вопрос, почему картины из квартиры адвоката уносили с рамами. У них было время, и они не резали лезвием по живописи. Покупателя потом не найдут. Цена без краев падает в три-четыре раза. А все подлинники в музеях и частных коллекциях имеют края, они зарегистрированы, отсняты на слайды и записаны в реестры. Не у нас, конечно, а на Западе. В Интерполе, страховых компаниях, где их страхуют, музеях и в криминальной полиции.
– Опять Интерпол!
Трифонов глянул на Рогову.
– Ну и при чем здесь Савелий Коптилин? Вот какие перед нами, Наташенька, встают задачки.
На столе зазвонил телефон. Трифонов взял трубку.
– Товарищ полковник, мы дозвонились по московскому телефону, который вы заказывали.
– Хорошо, соединяйте.
Его соединили.
– Добрый день. Извините, с кем имею честь разговаривать? – изменив тон, спросил Трифонов.
– Топильская Генриетта Яновна.
– Очень рад слышать ваш бодрый голос. Моя фамилия Трифонов, и я звоню по рекомендации профессора Горбоносова. Он меня заверил, что вы сможете ответить мне на мой вопрос…
– Да-да, я помню. Мы с дочерью проверили бумаги мужа. Он был педантом и все записывал. Часовщик должен быть человеком аккуратным. Винтик к винтику. Так вот, Виталий чинил уникальные часы одному клиенту из Ленинграда. Очень уважаемому человеку. И тот уговорил мужа продать каталог филателистов, подаренный ему в Швейцарии. Не мог, знаете ли, отказать. Сумму я вам называть не буду, но случилось это в пятьдесят четвертом году. А имя покупателя значится так: князь Дмитрий Александрович Оболенский. Мой муж был старомоден…
Больше Трифонов ничего не слышал. Отца Анны он прекрасно знал. Вот теперь его по-настоящему застали врасплох.
2.
Завтрак проходил скромно. Что всегда украшало стол, так это белоснежная скатерть и свежие цветы. Ели серебряными приборами с фарфора. Сок, кофе, ветчина, тосты, икра, рисовый пудинг…
Длинный стол в столовой, серебряные подсвечники у окна, и три человека за столом: Анна Дмитриевна посередине, Артем по правую руку от хозяйки, Вероника – по левую. Молодые сидели против друг друга, но Ника даже глаз не поднимала, глядя только на стол и в свою чашку.
Артем чувствовал отдаленность между матерью и дочерью. Ника выглядела приютившейся сиротой, сама скромность и чистота. Такой он ее себе даже представить не мог. Тургеневская чувственная барышня.
Образ властной княгини соответствовал нарисованному ее близкими портрету. Очень красивое лицо. Безусловно, дочери унаследовали все лучшие черты своей матушки, кроме глаз. Только при дневном освещении понимаешь, что они темно-синие и с крупными черными зрачками. Белые волосы с сиреневым отливом и такая же белесая кожа без единой кровинки на щеках. Косметикой она не пользовалась, за исключением слабой розовой помады. Да, с друзьями хозяйки можно согласиться: она выглядела надменным тираном, перед которым все и вся вокруг трепетало. Но Артем видел под этой маской слабую усталую женщину. Очень ранимую и абсолютно незащищенную. Он очень хорошо помнил их первую встречу и взгляд, молящий о помощи. Может, он и не понял бы его, если бы не держал на руках умирающую мать и не видел ее глаз.
– Ты не опоздаешь в институт? – строго спросила мать.
– Я никогда не опаздываю,– тихо ответила дочь.
Артем помнил их прогулку к могилам предков. Это был не сон. Колечко с изумрудом оставалось на руке Ники, и, похоже, она не собиралась его снимать. Но после того дня им так не разу и не удалось остаться наедине. Он старался не думать о ней, но она приходила к нему во сне. Артем не помнил, что происходило в его снах, но просыпался ночью с сильно бьющимся сердцем и потом долго не мог заснуть.
Ника вытерла салфеткой губы, встала, сказала «спасибо» и вышла из столовой.
– Вероника – студентка?
– Да. Учится на втором курсе театрального института в группе Товстоногова. Ее считают талантливой студенткой. Кажется, ее судьба сложится так, как она сама того хочет. Редкий дар умения управлять своей судьбой. Она им владеет в совершенстве. За ее будущее я спокойна. Ника получит от жизни все, а если та будет сопротивляться, то она выбьет из нее все, что ей нужно, палкой, как пыль из старого ковра.– Немного помолчав, Анна Дмитриевна спросила: – Как ваша нога, Вячеслав?
– Хорошо, но могу уже обходиться без палки.
– Обопритесь о мою инвалидную коляску и покатайте меня по парку. Сегодня редкий солнечный день. Я хочу побывать на могиле дочери.
– Я готов.
В столовую вошла Варя с подносом в руке.
– Мы идем на прогулку, Варя. Если кто-нибудь нагрянет, пусть ждут в доме. Илью Романовича это тоже касается. Мы недолго.
Хозяйка завтракала, сидя в кресле-каталке, и ей не пришлось пересаживаться.
Артем взялся за ручки и выкатил коляску из столовой. Они проехали по коридору до каминного зала и выбрались в парк. Солнце, воздух, тишина и птицы…
– Они все еще поют, не понимая, что их подстерегает скорая зима,– тихо говорила Анна Дмитриевна ровным приятным голосом.– Я тоже еще хорохорюсь, не задумываясь о том, что меня подстерегает скорая смерть.
Артем хотел возразить, но она словно чувствовала его спиной и тут же добавила.
– Не надо меня утешать, милый юноша. У вас добрая душа, я знаю об этом. Но меня уже ничего не спасет. Лгать я позволяю только своему врачу. Он вынужден это делать. Вся правда отражена в его глазах. Они не умеют лукавить. А знаете, я не такая уж старая, как может показаться. Мне пятьдесят семь лет. Жизнь загублена войной, которую я вела на протяжении всего своего существования. Боролась за отца, мужа, дочерей, которые были неприспособленны к самостоятельности и всегда нуждались в опоре. Силенок во мне оказалось не так много, как я думала, и все битвы я проиграла, а в итоге сама надорвалась и очутилась на краю могилы.
– Мне кажется, вам не о чем сожалеть, Анна Дмитриевна,– сделал попытку противоречить Артем.
– Я не сумела сохранить жизнь дочери. Когда она находилась рядом со мной, я сопротивлялась и боролась с недугами, а теперь меня ничто не держит на этом свете и я с покорностью жду своего конца.
– Но у вас есть еще одна дочь. Ей только восемнадцать лет.
– Ника во мне не нуждается. Скорее, я ей мешаю стать полноправной хозяйкой. Теперь только я являюсь препятствием к престолу. Ника вампир.
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Помните, я рассказывала вам о женщине в поезде, которая предрекла будущее Юли. Эта встреча не выходила у меня из головы всю жизнь. Я приняла в своем доме сотни гадалок, экстрасенсов, предсказателей и вот однажды ко мне в дом пришла та женщина из электрички. Она сама меня нашла. Слухи о сумасшедшей старухе, верящей гаданиям и предсказаниям, дошли и до нее. Увидев ее, я растерялась. А она мне сказала: «Никому ничего не говорите обо мне. Я ваша старая подруга, приехала издалека погостить на пару дней. Мне надо почувствовать ауру вашего дома. Когда я пойму, что в нем происходит, я выскажу свое мнение и уйду».
Этой женщине я верила, как никому другому. Она прожила у нас три дня, была весела, беззаботна, легко общалась с моими друзьями и родственниками и однажды поздним вечером пришла ко мне в спальню. Мы сидели при свечах.
Тогда сказала: «Виновницей гибели вашей старшей дочери станет младшая. Юлия очень любит Веронику и дарит ей эту любовь с открытым сердцем. Но вместе с любовью Ника высасывает из сестры ее силы и энергию. Одна слабеет и живет лишь силами добра и молодостью, а другая расцветает, набираясь безудержной энергетики и не жалея ее растрачивает. Вольно или невольно, но она превратилась в энергетического вампира. И любое счастье Ники будет несчастьем для Юли. А если Юле и повезет в жизни, то ее чаша счастья все равно попадет в руки младшей сестры, и она примет ее как должное, только ей одной предназначенное». После этого женщина ушла, и я ее никогда больше не видела.
– Вы верите в предсказания, которые невозможно проверить?
Они остановились возле могилы Юлии. Анна Дмитриевна долго молчала, глядя на засыпанный цветами холмик.
– Юля встретила свою первую и, похоже, единственную любовь в Ялте, куда поехала отдыхать вместе в Вероникой. Но счастливая концовка не получилась, и я думаю, что тут повлияло отрицательное поле Ники.
– Я знаю эту историю. Слышал о ней. Всему причина смерть вашего мужа, отца девочек.
– Он умер от инфаркта, хотя был совершенно здоровым человеком, он никогда не болел и не ходил по врачам. Спустя какое-то время мы с Юлей разобрались в этой истории. Она гуляла вдоль берега моря со своим кавалером. Мы точно установили, когда в Ялте восходит солнце двадцать четвертого августа. Разница во времени с петербургским один час. Он подарил ей колечко в момент восхода солнца. Пять утра семь минут. У нас было шесть часов семь минут. Я очень хорошо помню те мгновения. Муж резко проснулся и вскочил с постели. Я страшно напугалась: «Что с тобой? – спросила я.-
Еще рано» – «Сердце кольнуло». Он сделал два шага и упал. Так его настигла смерть. Я вынуждена была вызвать дочерей из Крыма. Роман Юлии не состоялся.
– Но при чем здесь Вероника?
– Она не могла допустить счастья сестры и отдать его чужому. Сестра принадлежала только ей и никому больше.
– Прямо колдунья какая-то!
– Вряд ли она сама того желала. Возможно, она и сейчас не знает, какие силы в ней живут. Но когда Ника поступала в институт, Юля лежала в больнице с нервным истощением, и в дни экзаменов ее состояние доходило до критического. Ника с блеском выдержала все экзамены, ее зачислили в студентки, и только после этого Юля пошла на поправку.
– И все же я не могу поверить в сверхъестественные силы. Мне не приходилось встречаться ни с чем подобным.
– Встретитесь. И будьте готовы к этому.
– Но гибель Юли никак нельзя увязать с Вероникой. Ведь она со всеми гостями ждала сестру в доме.
– И на ее пальце было Юлино кольцо. Я никому об этом не рассказывала. Но во время столкновения машин на мосту Юлия осталась жива. Это поняли перевозчики, присланные из морга. Они обнаружили пульс и тут же отправили ее в реанимацию. Врачам показалось, что они смогут ее спасти. Внезапно ее сердце остановилось. Почему? Потому, что в этот момент моя младшая дочь подошла к израненному юноше, доставленному в наш дом после аварии, и взглянула ему в глаза. Что она могла в них увидеть, чтобы остановить сердце родной сестры?
Мороз пробежал по коже Артема. Он ничего не смог ответить.
– Поехали домой, тучи скапливаются у нас над головой и усиливается ветер.
Артем развернул коляску и покатил ее по аллее. «Как хорошо,– подумал он,– что она не видит его лица». В его голове был сумбур и хаос, и он не мог понять, что с ним происходит.
У порога их встретила Варя.
– Аннушка, вас ждет Александр Иваныч.
– Саня? Странно. Он так занят своим новым расследованием, как ему удалось выкроить для меня время.
– Пожалуй, я поднимусь к себе,– тихо произнес Артем и направился к лестнице.
* * *
Трифонов ждал хозяйку в малой гостиной. Там было уютно и комфортно.
Пожалуй, только Трифонова хозяйка встречала улыбкой. Варя вкатила коляску в комнату и тут же вышла. Гость поцеловал руку даме и вернулся на свое место.
– Неужели, Саня, ты нашел виновных в гибели моей дочери?
– Вопрос времени. Никуда они от возмездия не денутся. Меня беспокоят проблемы более сложные. Только не делай никаких выводов из нашего разговора. Выводы – моя привилегия. Ответь мне на несколько вопросов, Анюта. Ты знаешь некоего господина Добронравова Давида Илларионовича?
Брови Анны Дмитриевны слегка дернулись вверх. Она знала этого человека и доверяла ему. Но нужно ли посвящать в свои дела старого друга мужа или промолчать? От Трифонова очень трудно скрыть правду. Пожалуй, невозможно.
– Да, я знаю Добронравова. Он адвокат, и я пользовалась его услугами.
– По чьей рекомендации?
– Я обязана отвечать?
– Желательно, чтобы не отнимать у меня время на уточнения.
– Саул Яковлевич Шестопал мне рекомендовал этого адвоката. Банкир, с которым я имею общие дела. Очень известный человек в финансовых кругах и пользующийся заслуженным доверием у властей. Председатель совета директоров нескольких коммерческих банков.
