Текст книги "Звоночек 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Маришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Эпизод 6

Чёрный ворон, чёрный ворон,

Что ты вьёшься надо мной?

Ты добычи не дождёшься,

Чёрный ворон, я не твой!

В мглистом, сером небе, на фоне стремительно проносящегося перед остановившимся взглядом сплошного пепельного покрова облаков, над поднимаемыми с выжженной, мёртвой земли клубами мелкой, жгучей пыли, кружила птица.

Что ты когти распускаешь,

Над моею головой?

Иль добычу себе чаешь?

Чёрный ворон, я не твой!

Крылья, в которых, казалось, поселилась сама тьма, обняли ветер, сохраняя при этом неподвижность, и лишь едва заметные чётрочки перьев на самых кончиках плавно выгибались под его неистовыми порывами, служа мостиками, которые соединяли величие монументального покоя и ярость хаоса бури.

Полетай ты, чёрный ворон,

К милой любушке домой.

Ты скажи ей – я женатый,

Я женился на другой.

Ворон кружил всё ниже и, наконец, исчез из виду, отчего стало невыразимо одиноко и тоскливо. Пропало последнее существо, составившее мне, пусть и не весёлую, но всё-таки компанию в этой безжизненной пустыне.

Оженила меня пуля

Под ракитовым кустом.

Востра шашка была свашкой,

Конь буланый был сватом.

Угольно-чёрная голова с острым, гладким клювом выдвинулась снизу, и было непонятно, то ли птица уселась мне на грудь, то ли была так велика, что я сам целиком поместился между её лап.

Взял придано небольшое —

Много лесу и долин,

Много сосен, много ёлок,

Много-много вересин.

Немигающий взгляд антрацитовых глаз встретился с моим, остановился, проникая всё глубже и в голове прозвучал резкий, сварливый голос.

– Что разнылся? Ох, горе ты луковое, никому-то ты не нужен такой, ни на том свете, ни на этом. Возись теперь с тобой.

Ворон сделал головой несколько мелких движений, будто примериваясь. Всё, сейчас глаза выклюет. А и чёрт с ними, всё равно смотреть не на что!

– Чёрта не поминай. А гляделки тебе ещё пригодятся, будет на что взглянуть. Не боись! Я только лишнюю начинку из тебя вытащу.

Картинка перед глазами стала изредка резко дёргаться, будто тело, которое я совершенно не чувствовал, теребили. Как же, не боись… Какая-такая это у меня начинка лишняя? Печень поди? Нет, печень – это по орлиной части. Блин, меня жрут, а в голову разная мифологическая чепуха лезет… Снова в поле зрения показалась птичья голова, отвернула измазанный клюв в сторону и разжала его. На землю, с резким скрежещущим звуком что-то упало. Слышал я уже такое один раз, когда чеченские подарки вырезали.

– Угадал. Переизбыток железа у тебя в организме, с жизнью практически несовместимый. Сам виноват. Лежи вот теперь и думай, как докатился до жизни такой, а меня не отвлекай.

Долго ли, коротко ли, дёрганье продолжалось, перемежаясь позвякиванием. А я всё думал и думал. Сам виноват? Что я сделал-то, чтобы меня из пушек расстреливать? С Кавказом меня связывало сейчас только одно. Точнее – один. Берия. Спутаны мы с ним, видно, как верёвочкой. Как за неё не потяни – всем вокруг боком выходит.

– А ты как хотел? Всяк человек, что на своём месте, там и должен оставаться. Иначе сядет кто-то другой на место чужое и повернёт всё по-своему. Вот и Лаврентий, хоть и подложил ты ему свинью, но Закавказье держал. А ты что? Испугался, что за товарищем Сталиным некому присмотреть будет? А Кавказ на кого оставил? Не всякая прямая дорога самая короткая.

– Так кто ж знать мог, что так всё повернётся? Берия что, один-единственный, на нём свет клином сошёлся? В Закавказье в каждой республике по своей компартии и по республиканскому ГПУ. С чего вдруг мятеж? – вступил я в мысленный диалог.

– А с того мил человек, что власти, если её понимают как безнаказанность, хочется всё больше и больше. Вот, скажем, взяла некая шайка всю власть в Грузии, перспективы у них какие? Закавказье – захолустный угол, из него в центр не вырваться, там своих полно. Это украинцы, или, скажем, ленинградцы ещё шанс имеют, а закавказцам, в лучшем случае, должность какого-нибудь директора завода или начальника железной дороги светит. Это хлопотно, работать надо и ответственность нести. То ли дело в ЦИКе, пусть грузинском, сидеть, указывая всем правильную линию. Спросишь, почему так? А всех кого центр из Закавказья мог принять – уже там. Пропорциональность национальных представительств в аппарате власти нужно соблюдать и сверх пропорции могут только выдающихся людей дополнительно привлечь. Думаешь, много в Грузии выдающихся? Или, как вариант, убрать какого-нибудь кавказца из центра и занять его место. Руки коротки в мирной жизни. Вот и выходит, что нет у шайки перспектив приращения власти за счёт карьерного роста. Следующий шаг тогда – избавиться от того, что может эту самую власть ограничивать. От контроля центра. И незачем грузинам бороться за власть в ЗСФСР, много интриг, риска, а в результате – та же самая власть над Грузией, ибо в Армении и Азербайджане свои князьки и чужим туда ходу нет. А третьим шагом, если второй удастся, попомни моё слово, будет их междоусобная грызня, пока не останется только один на самом верху пирамиды.

– Брешешь, пернатый. Не может быть такого, чтобы чекисты мятеж проморгали.

– А чекисты, думаешь, по другим законам живут? Горячее сердце, холодная голова? Как же! Закон стаи никто не отменял! Выдвинуться можно только всем вместе, с хорошим вожаком во главе, поддерживая его и оберегая. Ты хоть знаешь, кто сейчас ГПУ Грузии возглавляет? Нет? Не важно. Что, думаешь, его стая с людьми Берия сделала, которых тот не успел в центр и на заводы дизельного главка перевести? Сожрала за три года! И стала хозяйкой. А в центр им опять дороги нет. Не тот калибр.

– Если не чекисты – то армия. Армейцам нет никакого резона сепаратистов поддерживать. У них вершина карьеры в Генштабе и наркомате обороны.

– Эх, друг мой ситный, ты будто вчера родился и память тебе напрочь отказала. Или ты "Время танковых атак" Бабаджаняна никогда не читал? Припоминаешь, как он в армянской национальной дивизии свою службу начинал? А когда он русский язык выучил, в каком звании был? То-то. На деле армия в Грузии национальная, а настоящий военный не может не быть патриотом. В данном случае патриотом Грузии, или националистом, это с какой стороны поглядеть. Любой грузинский комдив командует четвертью национальной армии. А в РККА он кто? Один из десятков?

– Ё-моё, что же теперь будет?

– Поживёшь, увидишь, полетели.

Ворон подхватил меня за пояс и понёс сквозь небесную и земную серость вдаль.

– Эй, птица! – попытался крикнуть я, но в ушах раздался лишь слабый стон. Впрочем, моему крылатому собеседнику достаточно было только мысли, – А кто всё это затеял, можешь сказать?

– Я знаю только то, что знаешь ты, но не обращаешь должного внимания.

– А летим-то куда?

– А в мёртвой воде купаться.

– Ага, понятно. Мало того, что мне шкуру подпалили, так я ещё и с катушек съехал. Весёленькое дельце… В молоке и двух водах, Конёк-горбунок чернобыльский… А почему только в мёртвой?

– Не обзывайся. Считай, что я твой внутренний голос. Или раздвоение личности, если тебе угодно. А живой воды здесь просто нет.

– Эй, внутренний голос! Коли ты вдруг объявился, может подскажешь, что мне теперь-то делать?

– Отчего же, подскажу. Убей вождя!

– Что?!

– Эх, родной, да у тебя ещё и все анекдоты контузией из головы выбило?

Я хотел было усмехнуться шутке, но понял намёк, и от этого стало ещё тоскливее.

– Что, всё так серьёзно?

– Более чем.

Эпизод 7

– Закройте форточку, больной простудится, – сказал мягкий мужской голос и, одновременно со стуком двери, послышалось женское ворчание.

– Жарища такая. Простудится как же. Задохнётся скорее.

– Марьиванна, не спорьте, я доктор, вы санитарка, просто делайте то, что вам говорят. И постарайтесь выполнять впредь распоряжения в точности, я устал уже вам постоянно делать замечания по поводу проветривания. Должны же понимать, что, может, не простого человека лечим, а известного конструктора, сам начальник морских сил приказал его на ноги поставить. Или хотя бы в чувство привести.

– Да нашему больному всё равно. Глаза откроет, а там пусто, будто всю голову напрочь отшибло, закроет и спит дальше.

– Состояние больного действительно необычное, но это не даёт нам права… Давно последний раз в себя приходил?

– Сменщица говорила, вечером вчера. Но то ещё до обхода было, с тех пор ничего. Ой! Глядите, вспомнишь про что, вот и оно! Опять таращится!

Моё зрение, по сравнению со слухом, подкачало. Перед глазами смутно угадывались только два размытых белых пятна. Звонкие щелчки пальцев перед моим лицом я расслышал прекрасно, но рассмотреть руку не смог.

– Смотрите, Игорь Дмитриевич, есть какая-то реакция! Раньше он вообще всё игнорировал, а теперь, вроде, даже морщится.

– Сам вижу. Больной! Вы меня слышите?

Я попытался ответить и не смог. Голоса не было.

– Моргните хотя бы, если так.

Я послушно исполнил приказ.

– Отлично! Поздравляю вас с возвращением. Вижу, говорить вы пока не можете, поэтому просто моргните, если почувствуете боль.

Доктор начал меня ощупывать, но кроме зуда по всему телу, меня ничего не беспокоило, поэтому я замер, боясь моргнуть и ввести врача в заблуждение. Тоже мне умник, не мог уговориться, чтобы я наоборот глаза открывал!

– Хм. А вы вообще что-нибудь чувствуете?

Я с огромным удовольствием просигнализировал в ответ.

– Пошевелить чем-нибудь можете?

Практически все мои усилия остались, как мне показалось, тщетными. Не мог же я всерьёз считать слабые движения пальцами рук и ног за "пошевелить"? Лучше всего у меня выходило двигать челюстью, на что врач отреагировал оптимистически.

– Паралича нет, а кормить вас можно, вижу, прямо сейчас. Есть хотите? Пить?

Пить хочу однозначно. А есть? Не знаю…

– Вот и хорошо, – подвёл итог доктор, – скоро поправитесь. Ещё один вопрос. Вы Семён Петрович Любимов?

Конечно это я! Кто же ещё!?

– Вот и отлично.

Эпизод 8

– Проснулись, товарищ Любимов? – обратилось ко через три дня мне размытое белое пятно. – Говорить можете?

– Ещё не понял, – ответил я, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь сфокусировать взгляд на собеседнике.

– Тогда пока послушайте, я кое-что расскажу. 14-го мая в Грузии состоялся подпольный съезд, который принял решение о выходе республики из состава ЗСФСР и СССР. Тем же вечером вспыхнуло вооружённое восстание, поддержанное частями Закавказской армии и некоторыми частями ГПУ Грузии. Батумский погранотряд остался верен центру и его попытались уничтожить открытой силой, используя, в том числе, бронепоезд. Отряд устоял в городке пограничников и передал сообщение, что БеПо ушёл на север. Я направил эсминец "Шаумян", чтобы перехватить мятежников на приморской дороге, что тот и сделал. На берегу были подобраны двое, вы и ваш телохранитель, товарищ Панкратов. Последний ненадолго пришёл в сознание и представился, рассказав, что и вы тоже были в броневагоне. Вы оба были доставлены в севастопольский морской госпиталь. Товарищ Панкратов уже неделю как выписан и отправлен в Москву по месту службы. Ваши приключения он нам рассказал. История, конечно, неприятная, но командовавший эсминцем в отсутствие командира старпом товарищ Владимирский, – говорящий показал рукой на своего спутника, – исходил из того, что БеПо захвачен врагом. Пока к вам не пришёл следователь, чтобы зафиксировать ваши показания, я хотел бы просить вас об одном одолжении. Не могли бы вы сказать, что пожар и взрыв броневагона произошёл в результате схода с рельс? Погибших всё равно не вернуть, а живые могут поиметь немало неприятностей, если вы скажете о последнем выстреле.

– Кто вы? – смог я наконец чётко рассмотреть лысоватого человека в надетом поверх чёрной морской формы медицинском халате.

– Флагман флота второго ранга Кожанов. Командующий Морскими силами Чёрного моря.

– Что с остальным составом БеПо? – говорить было трудно, поэтому я старался выражаться как можно короче и задавал только самые важные вопросы.

– На следующий день, шестнадцатого мая, мы высадили в Батум десант на помощь пограничникам. Бронепоезд внезапно атаковал мятежников с тыла и прорвался непосредственно в порт, чем способствовал общему успеху операции. Мы были уже в курсе, что он в наших руках, поэтому инцидентов, как с "Шаумяном", не случилось. Раненые и гражданские, прибывшие с БеПо, эвакуированы. Командир, товарищ Седых, остался в Батуме с новым экипажем.

– Где моя семья?

– Они были там? Я наведу справки, но большинство эвакуированных, после лечения, уже отправлены по домам и местам службы.

– Сколько времени прошло?

– Сегодня 22-е июня. Очень вы долго без сознания были, если бы не наши морские врачи, – подчеркнул Кожанов, – вряд ли бы выкарабкались. Они тут целую систему развернули, только чтобы вас кормить, не говоря обо всём прочем. Впрочем, для них это тоже было интересным опытом. Говорят, случай ваш уникальный.

Я молча переваривал услышанное. Впервые с начала событий у меня было время поразмыслить о превратностях судьбы и её злых шутках. Влез, сиволапый, историю менять! Только не учёл, что кроме меня таких умников миллионы. И что с того, что они не знают точно, что должно быть, а лишь предполагают? Главное – делают. Вот и теперь, выдернув Берию из Закавказья, я, очевидно, ослабил региональную ЧК и партаппарат, чем не преминули воспользоваться пока не известные мне личности в своих целях. Впредь будет мне наука. Прежде, чем что-то делать, надо хорошенько подумать, собрав предварительно информацию, а не руководствоваться послезнанием. Которое, на деле, оказалось полным фуфлом.

– Какова ситуация в Грузии сейчас?

– Если коротко, в Закавказье мы удерживаем Армению, Абхазию, плацдармы в Поти и Батуме, район Баку. Всё. На Северном Кавказе, в горских республиках, особенно в Чечне, идут тяжёлые бои с местными бандами, которые получают поддержку через хребет. Сил для активных действий по подавлению мятежа пока нет.

– Как же так могло получиться? Где же РККА?

– Армянские части Закавказской армии и руководство Армении осталось верным центру. Частично. Они подписали с Грузией соглашение о невмешательстве, опасаясь турок, которые видя, что СССР на Кавказе ослаб, начинают потихоньку снабжать мятежников оружием на иностранные деньги. В Поти и Батуме плацдармы держат, фактически, два полка и пограничники, опираясь на флот, большего с Украины и Крыма выделить не смогли. Абхазию контролирует Нестор Лакоба, собрав ополченцев, регулярных частей РККА там нет. Азербайджанские национальные части, получив приказ на подавление мятежа, сволочи, самораспустились. Грузины, двинувшись двумя дивизиями им навстречу вышли почти к Баку, пришлось перебрасывать войска из Средней Азии, чтобы его удержать. На Дальнем Востоке японцы напали на Китай и, кажется, хотят оккупировать Маньчжурию полностью, это заставляет опасаться и за нашу территорию. В такой обстановке партийная оппозиция настаивает на политическом решении грузинского вопроса и свёртывании программы коллективизации, блокируя, после похода азербайджанцев, решения о разгроме грузинских сепаратистов вооружённым путём. Наркомвоенмор, тем не менее, потихоньку стягивает войска на Северный Кавказ, мотивируя борьбой с бандитизмом.

– Дела…

– Дела… Грузия ещё и в Лигу Наций обратилась с просьбой о помощи продовольствием. Буржуи тут же пошли им навстречу и теперь, мы не справляемся с потоком контрабанды. Везут, само собой, оружие, хлеб только для маскировки. У нас тоже голод. ЦК партии даже приказал приостановить экспорт хлеба. В Одессе отгрузка полностью прекращена. Так как там насчёт моей просьбы?

– Что?

– Насчёт показаний…

Что за человек! Тут весь мир рушится, а он о пустяках! Я всё прекрасно понимаю, мстить нечаянному виновнику смерти экипажа МБВ не собираюсь. Впрочем, может комфлота за своё место боится, наверняка у него и других косяков хватает, а лишняя соломина ломает хребет верблюду. С тем что случилось уже ничего не поделать, надо смотреть вперёд.

– Что я с этого буду иметь?

– В смысле?

– Я избавляю вас от неприятностей и хочу знать, что вы можете предложить за услугу.

– И что же вы хотите?

– Сделайте заключение о непригодности торпедных катеров Туполева и потребуйте другие, с хорошей дальностью, мореходностью и торпедными аппаратами, которыми можно пользоваться на стопе. Мощное артвооружение, в первую очередь зенитное, приветствуется.

– Можете меня не агитировать. Эти поплавки – вредительство. Мы уже хлебнули с ними горя, направив в Батум и Поти, до которых они даже дойти своим ходом не могут. Пресечь контрабанду морем этими посудинами практически невозможно, их не выпустишь в свежую погоду, а вооружение у контрабандистов оказывается всегда мощнее, а сами посудины – живучее. Не торпедами же по ним стрелять? Это ещё умудриться попасть надо, да чтобы под килем не прошла. Держать корабли в море мы тоже постоянно не можем, трудности с топливом. Из-за них, фактически, действуют только эсминцы, сторожевики и канонерки, да и то в четверть силы.

– А вот про вредительство – не надо. Товарищ Туполев хороший конструктор и всего лишь решил поставленную задачу. Не его вина, что задача неверная и нужен другой тип катеров.

– Ладно, договорились. Мы пойдём, а вы выздоравливайте, нам на флот дизеля нужны.

– Подождите. А как это товарищ Панкратов, мой прикреплённый, убыл по месту службы? Он что, меня здесь одного бросил?

Комфлота замялся, а потом признался нехотя.

– Вообще говоря, он и не знает, что кроме него кто-то спасся. Он ведь без сознания был в момент взрыва. А вы у нас проходили как безымянный, пока в себя не пришли и не представились. Вы не беспокойтесь, семью вашу разыщем и сообщим, что вы у нас, живы и почти здоровы. Врачи говорят, ещё не более чем на месяц здесь задержитесь.

Эпизод 9

Пятнадцатого июля с самого утра за дверью моей палаты поднялся шум среди которого я явно различил голос жены.

– Где он?

– Подождите, вам говорят. Больной спит ещё.

– Я уже достаточно ждала. Покажите мне мужа немедленно!

– Я здесь и уже проснулся! – подал я голос как можно громче.

– А, так и знала, что ты живой! – раскрыв дверь нараспашку влетела ко мне в палату Полина, – Не мог ты просто так сгинуть…

Сын, бросив руку матери подбежал к моей кровати, но озадаченно остановился, разглядывая меня и сомневаясь, действительно ли этот человек со знакомым голосом его отец.

– Привет малыш! Не узнал? Вот папка теперь такой. И был то не красавец, а теперь ещё и пятно на пол лица.

– Это пройдёт со временем, не беспокойтесь, – поспешил успокоить моих вошедший следом врач, – ожоги были серьёзные, больше всего пострадали ноги и ягодицы, да ещё ранение в плечо осколками камней, но теперь всё уже позади, хотя шрамы на ногах, наверное, останутся. А лицо скоро нормального цвета будет. Можете сейчас полчаса пообщаться, а потом, будьте любезны, на процедуры.

– Рассказывай… – взял я за руку севшую ко мне на кровать Полину, едва только доктор закрыл за собой дверь.

– А поцеловать?

Я мигом исправил упущение, попытавшись тут же за него оправдаться.

– Знаешь, я здесь весь уже извёлся без новостей. Врачи говорят, не надо волновать. То, что я без информации волнуюсь ещё больше, их не беспокоит.

– Да, что рассказывать то? Вы как уехали, мы за вами потянулись, да грохот услышали, поэтому до темноты отстаивались за деревьями. Потом по вашим следам двинулись и увидели, что произошло. Не дай Боже ещё раз такое… Хорошо ночь была, особо не рассмотришь… Но я как чувствовала, что выбрался ты, думала всё, сейчас тебя наши найдут. Седых отправил мужиков в разведку, а бабы всю ночь пути ремонтировали, разбирая их позади бронепоезда и перенося вперёд. Утром с боем прорвались в порт. Как, чего, не скажу, сидела внутри и ничего не видела. Из Батума нас на военном корабле перевезли в Новороссийск. Раненых в больницу, а нас, здоровых, отправили по домам. Куда мне было деваться? Решила, отвезу Петю домой и оставлю с Машей, а сама вернусь тебя искать. Приехала, а там меня чекисты в оборот взяли, про тебя выясняли, душу всю вытрясли. И ехать сюда не могла, потому, что подписку дала. А как они от меня, наконец, отстали, телеграмма пришла, что ты в Севастополе, приезжайте мол, забирайте. Я подхватилась сразу, даже записку забыла крёстным оставить. Вот мы и здесь. Еле доехали за две недели, на железной дороге ерунда какая-то, все пассажирские поезда отменили, пришлось с воинскими добираться, да не все подсаживают. Говорят – приказ. А ты как?

– А что я? Я три недели назад только в себя пришёл. Общаться ни с кем не дают, газет тоже. Раньше хоть чекист пару раз приходил по поводу гибели броневагона. Обещали через неделю выписать.

– Ой, а где же я с Петей всё это время буду?

– А со мной. Договорюсь, чтобы тебя сиделкой оформили. Заодно и отпуск мой на море догуляете. Да малыш? – посмотрел я на по прежнему недоверчиво смотрящего на меня сына. – Ты не испугался?

Петя сначала закивал, соглашаясь на морские купания, а потом, без паузы, начал отрицательно мотать головой.

– Испугался, конечно, – ответила за отпрыска жена, – он и говорить-то с тех пор стал очень мало. Пройдёт со временем. Только ты, пожалуйста, больше нам такого не устраивай. Ни на какие моря я больше ни ногой! Ни за какие ордена и прочие коврижки!

– Ты о чём?

– Так тебя за захват бронепоезда орденом Ленина наградили. Посмертно. Берия сам ко мне домой заезжал и награду передал, да я взять с собой сюда забыла впопыхах. Так что ты у нас теперь орденоносец.