Текст книги "Звоночек 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Маришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Эпизод 2

Мой расчет на советскую почту и делопроизводство полностью оправдался. Одно дело – хлам скинуть кому-нибудь. А вот обеспечить его техдокументацией, тем более, наверняка, секретной, да с разных заводов в разных городах – совсем другое. Особенно, когда её вовсе может и не быть или наоборот, вариантов много и неизвестно, какой верный. В любом случае, уже две недели мы занимались судовым дизелем беспрепятственно при полном содействии МССЗ, директор которого только морщился, когда я спрашивал его про бумаги на М-5 и М-17. Работа шла споро и, танцуя от блока, мы уже имели по отдельности чертежи картера, крышек и фундамента, которые сразу ушли на завод на изготовление под присмотром подконвойных специалистов. Ради секретности пришлось пойти на маскарад, изобразив им «личную охрану» на время «командировок». Супруга Жени Акимова, первого после меня «надзирателя» за изготовлением опытных деталей, с потомством приехала ко мне «в гости» и устроилась работать на Судостроительный, не собираясь больше никуда уезжать. Пришлось мне договариваться с Полиной через Машу Милову и, к моему удовлетворению, моя временно отвалившаяся половина отнеслась к делу с пониманием. Теперь у меня дома можно было хоть детский сад открывать.

Вот в таких заботах стремительно летели дни, похожие один на другой – без сна, отдыха, зачастую забывая есть и даже курить, мы выдавали "на гора" всё новые узлы и детали, которые все вместе должны были стать самым совершенным судовым дизелем в мире. Из этого, ставшего привычным, ритма меня вырвал прибежавший с КПП лагеря посыльный.

– Товарищ лейтенант, вас там какой-то товарищ Грабин спрашивает.

– Ё-моё, сколько бегать можно! Говорил же Косову, чтоб телефон поставил! Какой Грабин в такое время года? Я не жду никого! – в раздражении от того, что меня отрывают от работы, я бросил посыльному. – Что стоишь? Нет меня здесь!

Боец, по уставу (вот здесь Косов постарался), подтвердив, что понял всё правильно, развернулся и хотел было уже стартовать в обратном направлении, но тут я, наконец, сообразил, где слышал эту фамилию.

– Стой! Грабин? Василий Гаврилович?

Боец замялся сразу по двум причинам. Первой было то, что имени-отчества он не знал. А вторая заключалась в том, что выразить это в уставной форме он не смог и выдавил, смущаясь.

– Не знаю, тащ лейтенант.

– Ладно, лети скажи, что уже иду. Посмотрим, угадал или нет.

Слухи о том, что жена коменданта – ведьма, не смотря на святую веру в коммунизм и презрение к религиозным предрассудкам, давно уже проникли в отряд. Поговаривали и о том, что лейтенант-то тоже нечист, раз с ведьмой живёт, но такой реакции от КПП-шников даже я не ожидал. Тот солдатик, что прибегал ко мне, при моём подходе застыл по стойке "смирно", тщетно пытаясь изобразить дерево, так как деревья не бледнеют и глаза не таращат. Остальных просто куда-то сдуло, налицо была "брешь в периметре", да ещё на самом ответственном участке. Пришлось устроить разнос единственному доступному в данный момент виновнику, который только вжал голову в плечи так, что будённовка почти села на воротник шинели.

– Что стоишь!!? Тревога вбогадушумать!!! Начкара ко мне! Бегом!!! – зачавкали сапоги по грязи и уже вслед я крикнул исполнительную – Арш!!! Тьфу, разгильдяи.

Накрутив хвост начкару и, особенно, тут же прибежавшему Косову, пообещав, в шутку, чтобы снять напряжение, лично превратить виновных в лягушек, уделил, наконец, внимание и посетителю.

– Василий Гаврилович? – я внимательно разглядывал посетителя, пытаясь сравнить с виденной когда-то фотографией.

– Так точно, товарищ лейтенант НКВД! – стоя "смирно" проорал Грабин под впечатлением от увиденного цирка.

– Вольно, товарищ капитан наркомата обороны, – мой благожелательный тон вроде должен был привести артиллериста в чувство, но пушкарь всё больше и больше стал походить на того горе-бойца. – Да расслабьтесь вы! Пойдёмте ко мне, рюмку чаю отведаем, поговорим о делах наших скорбных.

– Кхм… Однако… Круто вы с ними! Понимаю теперь, почему вас в ГАУ как огня боятся. Видите ли, моё дело немного необычное… – Грабин, видимо, сам себя "зарядил" на конкретную тему и сразу перешёл к делу. Пришлось его немного притормозить.

– Наше! Наше дело, Василий Гаврилович! – я, в свою очередь, хотел выгадать время на обдумывание столь удачного стечения обстоятельств. – Но обсуждать на улице не будем.

– Вы меня обнадёживаете, товарищ лейтенант…

– Семён Петрович, – я протянул руку. – Будем знакомы!

В моём кабинете, едва остограммившись, Грабин, без каких-либо вступлений сразу начал критиковать ГАУ, попутно рассказывая собственную историю. В прошлом году главное артиллерийское КБ страны, сотрудничавшее с немцами, было, фактически, разорвано на клочки, специалистам было предложено либо выехать на заводы в провинцию, либо устраиваться самостоятельно. По мнению Грабина, это нанесло непоправимый урон разработке современных образцов советской артиллерии. Я же, имея дело с моторным производством МССЗ, подумал про себя, что новым заводам помощь инженерными кадрами просто необходима для серийного производства. А главное КБ, сидя в центре, оторванное от серийных заводов, могло изобретать что угодно, но валовый выпуск своих изобретений наладить не могло. С таким положением ещё можно было мириться при модернизации старых, освоенных заводами пушек, но в случае абсолютно новых – всё менялось кардинально. Эти мысли я и высказал Грабину, который тут же нахмурился.

– Я, наверное, поспешил на вас надеяться, – сказал он с большим сомнением.

– Надеяться в чём? Сразу скажу, что меня интересует боеспособная советская артиллерия, а не личные обиды инженеров. Если я считаю, что ГАУ поступило верно, то не вижу смысла это скрывать. Тем более, криводушие вредит взаимопониманию. Кстати, не могли бы вы набросать мне список сотрудников вашего бывшего КБ, которые не захотели уезжать из Москвы? Они бы мне очень пригодились.

– Это ещё зачем? – Грабин насторожился.

– Инженеры на вес золота, нечего ими разбрасываться. Я занимаюсь моторами, кадров тоже не хватает. Кроме того, хотелось бы вернуться к вопросу миномётов, а то, кажется, он заглох.

– Миномётов? А какое отношение вы к миномётам имеете? – подозрительно спросил пушкарь.

– Самое прямое. Я руководил их разработкой, когда работал в КБ ЗИЛ, – тут мне было, чем гордиться, и я этого не скрывал. – 82-х и 120-ти миллиметровые – это моя работа.

Грабин резко встал из-за стола и, подхватив шинель, хотел выйти.

– Извините, товарищ лейтенант, ошибся. Зря я сюда пришёл. – в раздражении бросил он, одеваясь.

– Стой! Смирнааа!!! – я тоже вскочил и попытался задержать артиллериста первым пришедшим в голову способом, но Грабин только бросил, делая шаг за дверь.

– Бойцами своими будешь командовать…

Да, видимо счёт у Василия Гавриловича к миномётчикам большой, даже вероятность превратиться в лягушонка его не остановила. А я, признаться, на впечатления от случая на КПП сильно рассчитывал. Ладно, не хочешь так, будет по-другому.

– Стой, дурак! Живым не выйдешь! – моя насмешка подействовала лучше всяких угроз. – Прикажу пристрелить как нарушителя периметра. Мои выполнят и будут молчать в тряпочку.

– Что вы хотите? – с вызовом ответил мне Грабин.

– Я же сказал – боеспособную советскую артиллерию, – как можно мягче вновь обозначил я свою позицию. – Весь вопрос в том, что хотите вы. Поэтому вернитесь и изложите, пожалуйста, толком.

– Странно слышать такое от миномётчика…

– Василий Гаврилович, я не понимаю, почему вы противопоставляете миномёты и нарезную артиллерию. Искренне считаю, что они друг друга должны дополнять.

– Что бы вы ни считали там, в ГАУ считают по-другому! Они уже зарезали из-за ваших миномётов все работы по батальонным и полковым мортирам! А вы говорите, заглохли ваши эрзацы и новые делать собираетесь! Какие, позвольте спросить?

– 160-ти, 240-ка миллиметровые для начала. Весом 1,3 и 4 тонны и минами по 40 и 130 килограмм.

– Значит и дивизионные мортиры вместе с корпусными прикажут долго жить… – обречённо опустился на стул Грабин. – Вы что, не понимаете, что у миномётов плохая кучность по сравнению с мортирами и недостаточно прочный боеприпас?

– Зато они легче, дешевле, их можно подтянуть ближе к цели, что компенсирует недостаток меткости. Боеприпасы тоже недороги и можно пальнуть два раза для верности. Мощности и прочности мин хватит для разрушения деревоземляных, каменных сооружений и городских зданий, а более серьёзные цели редки в маневренной войне. Мортиры же имеют более гибкую траекторию выстрела, могут бить настильно. И, конечно же, незаменимы при стрельбе на разрушение по ДОТам. Поэтому и те и другие имеют право на существование. Весь вопрос в деньгах и их экономии.

– Ага. Вот в ГАУ так и рассуждают! Зачем делать мортиры, если уже есть миномёты? – прицепился Василий Гаврилович к моим последним словам.

– Против логики мирного времени спорить трудно сейчас, война же имеет свою арифметику. Но мы-то с вами уже в бою! Для нас война уже началась! Победит тот, кто, в числе прочего, сейчас создаст лучший танк, лучший самолёт, лучшую пушку! Что с того, что бои идут за кульманами в КБ? Цена ошибки от этого меньше не становится! А это жизни и судьба страны! – в возбуждении я вскочил и стал ходить взад-вперёд вдоль стены, горячо жестикулируя руками. – Советская артиллерия не имеет сейчас ни одной артсистемы, адекватной будущей войне! За исключением миномётов и А-19!

– Вы, товарищ Любимов, про противотанковые пушки забыли, – прервал меня Грабин.

– Они никуда не годятся! Броня танков будет стремительно расти! Как и в случае линкоров начинается соревнование снаряда и брони. Сейчас сорокапятки на высоте, но как только защита танков перестанет быть противопульной, их всех смело можно сдавать в утиль, – уточнил я. – О чём я говорил? А! Нет ни одной артсистемы, за исключением миномётов…

– Вы, наверное, просто не всё знаете. Вот гаубица Б-4, например…

– Дайте же сказать до конца! Б-4 хороша, но никуда не годится лафет. Все артсистемы должны иметь большой угол горизонтального наведения, как для самообороны от танков, так и для быстрого маневра огнём. К тому же, она на гусеницах и не допускает высоких скоростей буксировки. Следовательно, мехчасти и конницу сопровождать не может. О чём бишь я? – спохватившись я посмотрел на Грабина и, вернувшись к началу, продолжил излагать. – Так вот, современных орудий нет. Их надо ещё создать. Бог с ними, с мортирами, но нет пушек и гаубиц! Вот чем надо заниматься в первую очередь! Это основа всей артиллерии! А не бодаться между собой за второстепенное!

– Вот как раз насчёт пушки я и приехал! – наконец обозначил цель своего визита Грабин. – Во-первых. ГАУ зачем-то хочет универсальное орудие. Фактически это полноценная зенитка, за исключением ствола! С соответствующим весом, который чрезмерно велик для полевого дивизионного орудия. А ствол пушки образца 33 года для зенитной стрельбы малопригоден. Зенитки 15/28 уже сняты с производства и их вес 5 тонн! Абсурд какой-то! Мы долго боролись за дивизионную пушку, но добиться удалось только согласия на полууниверсальную. С большим углом возвышения для ведения заградительного огня по самолётам, но без кругового обстрела, – Грабин рассказывал увлечённо, жестикулировал и делал для наглядности схематические зарисовки, было видно, что это энтузиаст самой высшей пробы.

– Лучше бы наоборот… – заметил я.

– Что наоборот? Думаете универсальная лучше? Глупости! – не понял меня Василий Гаврилович.

– Нет, лучше с круговым обстрелом, но без большого угла вертикального наведения.

– Первый раз такое слышу, – удивился Грабин. – Это ещё зачем?

– Для стрельбы по танкам.

– Тяжёлая получится, проще орудие развернуть при нужде, – пару секунд подумав, ответил артиллерист и вернулся к своим рассуждениям. – Так вот. Декабрьские стрельбы показали, что даже зенитные автоматы не дают гарантии отражения воздушного нападения. А стрельба полууниверсалок только демаскирует их позиции без малейшего вреда для противника! Не могли бы вы повлиять, чтобы требование зенитной стрельбы сняли с дивизионной пушки? Это сразу позволит сильно облегчить пушку и не будет проблем с возкой лошадьми, как и хочет товарищ Кулик. А то угодить всем мы не можем! Создать полууниверсалку в таком калибре весом не больше трёхдюймовки просто невозможно! Хоть в лепёшку расшибись!

– Я? Снять требование ГАУ? Каким образом? – моему удивлению не было предела.

– Бросьте, в артуправлении вас серьёзно побаиваются после истории с автоматами. Кулик, конечно, крут, но ему важен вес. Главное обломать остальных.

– Странная позиция у Кулика. На съезде говорили, что с конским поголовьем беда, а один ЗИЛ после реконструкции сможет обеспечить всю дивизионную артиллерию тягой меньше, чем за три месяца.

– Я тоже причуды начальства не совсем понимаю, – заметил Грабин и вернулся к теме. – Поможете? Ведь вы ещё и делегат съезда ВКП(б)!

Я поморщился и откровенно ответил.

– Увы, боюсь не смогу. Сам сижу сейчас тише воды и стараюсь из-за этой колючки без нужды не вылазить. – видя очевидное расстройство артиллериста, я решил его отвлечь, чтобы сгладить свой отказ. – А что это за пушка образца 33 года? Чем она не подошла для дивизионной артиллерии?

– Аааа, ерунда! На старый гаубичный лафет наложили трёхдюймовый 50-калиберный ствол, – махнул рукой Грабин.

– Значит, обратная рокировка тоже возможна?

Мой вопрос заставил пушкаря задуматься. Некоторое время он что-то прикидывал в уме, а потом, повернул ко мне лицо и выпучил глаза, порываясь что-то сказать, но я успел первым.

– Может, как нормальные герои, применим хитрость и пойдём другим путём? Не будем ни с кем конфликтовать, а просто вы, уважаемый Василий Гаврилович, в один прекрасный момент, выкатите дуплекс из пушки и гаубицы на одном лафете. Экономическая рациональность налицо, а гаубица оправдает повышенный вес и любые другие недостатки. Да у полузенитной пушки такой угол вертикального наведения должен быть, что туда можно хоть мортирный ствол воткнуть! Вообще советую поскрести по сусекам и предложить как можно больше вариантов.

По мере того, как я говорил, лицо артиллерийского конструктора всё больше светлело, он даже улыбнулся, впервые за всё время нашего знакомства, но под конец вдруг вновь посмурнел и потух.

– Со всем этим придётся опять-таки в ГАУ идти, а там денег ни за что не выделят. Мне мой директор завода вообще конструированием запретил заниматься потому, что под это средств не выделяется. Так и будем старьё клепать. Собственно, это и есть "во-вторых". Раз вы не можете помочь "во-первых", то об этом и говорить бессмысленно. Пойду, попробую через НКТП что-нибудь выбить. Спасибо.

– Постой, постой, товарищ Грабин. Не спеши. Кажется, вот в этом вопросе я как раз помочь смогу. Сделаем так. Запишешься на приём к наркому ВМФ Кожанову. Я с ним предварительно поговорю, но подробности и все обоснования с тебя, как со специалиста. Думаю, он не откажет в финансировании разработки дуплекса.

– К наркому ВМФ? – переспросил Василий Гаврилович. – А он-то каким боком?

– Тебе деньги нужны или нет? – дождавшись утвердительного ответа, я подвёл итог. – Тогда бери. И, в конце концов, какая тебе разница, кто даст?

Эпизод 3

Накануне майских праздников представился случай поучаствовать в раздаче пряников и повидаться с Чаромским. В Кремле чествовали участников «Челюскинской эпопеи», которую превратили в грандиозную пропагандистскую акцию. Было учреждено звание «Герой Советского Союза». Первыми были награждены пять экипажей полярной экспедиции аэрофлота, которые на своих АНТ-9 вывезли большую часть потерпевших кораблекрушение, два экипажа аэросаней ЦАГИ, тех самых ковров-самолётов, каркас которых мой сосед варил собственноручно, руководство полярной экспедиции и тракторист, который на своём бульдозере ХТЗ, входившем в полярный комплект «Челюскина», не только расчистил временную ВПП, но и с импровизированными санями на буксире, пройдя по льду около 200 километров, доставил радиостанцию корабля в Ванкарем. Медалей «Золотая звезда» всесоюзный староста Калинин почему-то не выдал, а ограничился грамотами. Чуть менее почётные письменные благодарности ЦИК достались остальным участникам экспедиции и всем, кто каким-либо местом был к ней причастен. Вот и я, как и Чаромский, заслужили «спасибо» за моторы, Туполев за самолёты, Левков за аэросани, а от имени заводов ЗИЛ, ХТЗ, МССЗ и мастерских аэрофлота, грамоты получали их директора.

Компания на банкете подобралась тёплая, хотя и постепенно разделившаяся "по интересам". Большинство "промышленников" я знал, пришлось знакомиться только с Левковым, которого, как первого засветившегося теоретика СВП, в своё время вызвали в ЦАГИ и показали ЗИЛовскую комсомольскую поделку, приказав разобраться, и директором ХТЗ Свистуном, которого представил мне Чаромский. С Андреем Николаевичем мы весьма плодотворно пообщались на тему катеров и прошлые разногласия мы договорились предать навсегда забвению. Во всяком случае, Туполев поблагодарил меня за предупреждение, что в корпуса придётся вносить изменения, удлинив их, чтобы влез редуктор, который по габаритам и весу выходил чуть ли не в полдизеля. Я усомнился было в заявленной скорости ТКА, но АНТ заверил меня, что всё перепроверено неоднократно.

– Ладно, поверю на слово, – не стал я спорить не имея веских оснований. – В крайнем случае – на подводные крылья их поставите.

Последняя моя фраза была шуткой, к которой АНТ отнёсся весьма серьёзно. Идею полупогруженного V-образного крыла он воспринял сразу и было видно, что она его заинтересовала. Осталось только пожелать ему успехов в создании 100-узлового москитного флота.

С директорами ЗИЛа и МССЗ Рожковым и Белобородовым я ещё раз обговорил вопросы поставки комплектующих и сборки опытных моторов. Дело в том, что попытка кооперации с Московским авиамоторным заводом, который имел большой опыт по 130-й серии, провалилась. Мои заявки на коленвал и ЦПГ, которые я не рискнул делать на судоремонтном, хотя, теоретически, такая возможность была, они приняли. Вот только выполнять, мягко говоря, не спешили. Пришлось обратиться на ЗИЛ, который и так уже поставлял нам топливную аппаратуру. Оно даже и к лучшему получилось, "мой" дизель получил не только первые серийные игольчатые форсунки, но и внешние шатуны по технологии ЦНИИМаш, которые на серийные моторы автозавода пока не ставились. Белобородов порадовал тем, что его мотористы в компании с Акимовым, не спавши всю последнюю ночь, почти собрали первый дизель и после банкета можно ехать его запускать. А ещё три мотора, если ЗИЛ вовремя пришлёт некоторые недостающие детали пусковой аппаратуры и компрессоры высокого давления, будут готовы к концу недели. Эти 1000-сильные движки мы должны были сразу отправить в Ленинград, где, по договорённости с Кожановым, их установят на новый катер МО. Присматривать за испытаниями в море будут трое "вольняшек-пушкарей", спасибо Грабину. Теперь можно было с полным правом сказать, что бумажный период создания Д-130-8 мы завершили за два с небольшим месяца. Впереди испытания, доводки и переделки.

А вот с Чаромским разговор получился тяжёлый. Пока мы вспоминали общих знакомых всё было нормально, но стоило мне только спросить о работе, как Алексей Дмитриевич нахмурился.

– А тебе зачем? – вопрос меня озадачил, раньше мы с радостью делились своими достижениями и тут на тебе.

– Да просто альбом, уже который месяц, пустым приходит, ни весточки от тебя. Трудности какие-нибудь?

– Не дождётесь! Моя вертикалка уже летает! После того, как её установили на МБР-2, он, между прочим, резко перестал быть ближним разведчиком! Дальность по сравнению с М-17 больше чем вдвое!

– Ладно, ладно, что развоевался? Рад за тебя, – постарался я успокоить Чаромского. – Знал бы, что ты так взъерепенишься, спрашивать не стал бы.

– Извини. Просто решения воруют, только успевай смотреть! Про Микулина слыхал? А Швецов? Хорош гусь! Установил на Райт трёхплунжерный трёхходовой ТНВД с форсунками во впускных патрубках каждого цилиндра перед клапанами! Это тебе не карбюратор, теперь все цилиндры звезды одинаковую смесь получают! У его М-25 мощность сразу на 120 сил скакнула, с 730-ти до 850-ти! А ещё наддув моим центробежным нагнетателем! – Алексей Дмитриевич негодовал не на шутку.

– Ну, положим, центробежный нагнетатель НАШ, а ТНВД и вовсе МОЙ, – остудил я его пыл. – И знаешь, я рад. Рад, что Швецов сумел их с толком использовать.

– Чему радоваться? Теперь его звезда моей 700-сильной восьмёрке жизни не даст. Про новые истребители слыхал?

– Не довелось.

– И-14 у Туполева, И-15 и И-16 у Поликарпова. Все с Райтами! Им хоть кол на голове теши! Не хотят мои дизеля ставить. А Швецов хвалится, что у него ещё не предел! Говорит, дайте срок, будем сами всё делать, решим с прочностью и смазкой, тысячу сил перешагнём! Я хоть сейчас её перешагнуть могу! Но мой АЧ-16 в 750–800 кило выйдет, а Швецовская звезда, если и потяжелеет, то никак не вдвое. Вот и получается, что Швецов меня от истребителей ототрёт, а Микулин от бомбардировщиков. Они с Туполевым друзья и Микулин свой дизель уже на РД пообещал. Это если про Гном-Рон и Испано не вспоминать, там тоже не спят.

– Не забывай, у тебя ещё неплохие резервы есть. Как дела с алюминиевыми поршнями? – напомнил я Чаромскому по-дружески, хотя его отношение к делу уже стало меня настораживать.

– Работаем, – буркнул Алексей Дмитриевич.

– И это всё? Всё что ты можешь мне сказать!? – я вспылил. – Знаешь, эти рассуждения про "моё" никуда не годятся! Нам не дизеля именно конструктора Чаромского нужны! Нам лучшие моторы на лучших самолётах нужны! И если ты такой бестолковый, что ничего придумать не можешь, чтобы свой мотор на должную высоту поднять – уступи место другому! Придумал что – поделись, может кто тоже воспользуется! Помогать друг другу надо, а не как средневековые мастера, секреты свои прятать!

– А ты меня не учи! Ты на других посмотри! Мозгов нет, накупили лицензий и в ус не дуют, узлы, а то и мотор целиком, у соседа подворовывая!

– На себя посмотри! Ты-то откуда свой АЧ высосал?! Я тебе хоть слово сказал?!!

– Да если б не я, ты так и остался бы рядовым работягой на ЗИЛе! Умник!! Не дал бы заключения положительного и всё! А вспомни, сколько мы тебе помогли!

– И что было бы? СССР без дизелей остался, раз у Чаромского не зачесалось? Да пошёл ты! Сиди в своей норе, обойдёмся.

Вот и поговорили. Настроение было испорчено непоправимо. Даже потом, когда с Белобородовым поехал на МССЗ и собственноручно, окружённый ликующими единомышленниками запустил Д-138 и стоял, глядя как он ровно работает на холостых, грусть не ушла. Как пауки в банке, честное слово!

Поздно вечером, идя в компании Акимова и "телохранителей" в лагерь через Нагатино, встретил возвращающуюся с работы Полину.

– Семён, ты совсем совесть потерял! – тихо упрекнула меня жена. – Когда мириться придёшь?

– Прости, Поля, заработался совсем, – не стал я напоминать супруге, что приходил уже, и не раз.

– На тебе лица совсем нет, – жена, не стесняясь, погладила меня по щеке. – И водкой от тебя пахнет. Пьёшь что ли?

– Сегодня челюскинцев награждали, банкет был, сама понимаешь, – стал я вяло оправдываться, а Полина, взяв меня за отвороты шинели, придвинулась и, глядя мне в глаза, просто сказала.

– Пойдём домой?

– Да вы ступайте, товарищ лейтенант, мы сами доберёмся, – один из бойцов решил помочь с выбором направления, видимо я, уставший, плохо соображал и сразу не понял слов жены.

– Счастливо, ребятишки! – ослепительно улыбнулась моим спутникам Поля и, развернув меня как куклу в обратную сторону, взяв под ручку, повела к милому порогу.