Текст книги "Повести"

Автор книги: Михаил Жигжитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Так и не дождавшись вертолета, начальник Лево-Мамской партии Бадмаев решил часть геологов и рабочих отправить до Уояна на моторной лодке, а дальше на Левую Маму на оленях.

В обед прибежал знакомый мальчик и, даже не поздоровавшись ни с кем, выпалил:

– Вас зовут на пирс, совсем, с вещами!..

Когда парни пришли на пирс, все уже были в сборе. Сюда же пришли и девчата, которые так быстро привыкли к жизнерадостным геологам.

Бадмаев давал последние наставления Вадиму Сотнику, которого назначил старшим над группой отъезжающих.

Сотник окончил Воронежский горный техникум. Ему было лет двадцать пять. Сухощавый, с большими серыми глазами под высоким лбом, он нравился Броньке своим спокойным характером и выдержкой.

День выдался серый. С Байкала надвигалась плотная стена белесого тумана, и моторка быстро утонула в нем.

Доехав до устья Верхней Ангары, геологи прихватила пару бочек солярки, а в невзрачном магазинчике, в котором самым ходовым товаром была водка, запаслись и этим зельем от «простуды».

Вместе с геологами ехали женщины-эвенки с детьми. Они держались свободно. Было видно, что геологи для них не «новинка».

В нескольких километрах от устья реки расположился поселок Холодная.

Еще в Улан-Удэ Бронька случайно познакомился с Любой Тулбуконовой, студенткой кооперативного техникума. Узнав, что он едет к ним в Подлеморье, она попросила зайти к матери в Холодной.

И вот теперь представился случай.

Геологи решили заночевать рядом с поселком. Бронька помог заготовить на ночь дров и пустился в путь по грязной дороге в Холодную.

Быстро сгущались вечерние сумерки. В темной зелени тайги разноголосо пели птицы веселую «отходную». Бронька улыбнулся и шутливо обратился к ним:

– А умело играете отбой, молодцы!

Певуньи, бывшие поближе от парня, зашуршали в прошлогодней листве и смолкли.

Вскоре он услышал лай собак, донеслись звука музыки.

Дома в поселке были почти сплошь новые. Улица, поросшая травой, делала несколько зигзагов и напоминала извилистую таежную дорогу.

Женщина, бравшая из колодца воду, с сильным акцептом сбивчиво объяснила Броньке, где живут Тулбуконовы.

Когда Бронька, поздоровавшись, назвал свою фамилию и передал привет от дочери, мать Любы засуетилась, гостеприимно приглашая его в дом.

Расспрашивая о Любе, она быстро поставила самовар, нарезала оленьего мяса и сунула сковородку на горячую плиту. Мать Любы хорошо владела русским языком, говорила почти без акцента. У нее было приятное лицо с правильными чертами. «В молодости наверняка была красивой», – заключил Бронька.

– Письма-то Люба пишет? – спросил он.

– Пишет, пишет, но очень скупые, совсем мало слов. В последнем спрашивала, не был ли парень из геологоразведки… Интересуется, – улыбнулась она. – Пишет, если зайдет, угости его обязательно…

Хозяйка собрала на стол закуску и пригласила гостя.

Броньке даже стало не по себе от такого гостеприимства.

Из разговора он узнал, что два старших сына хозяйки работают на оленеводческой ферме, а младший – в геологоразведке.

– Старик-то погиб на охоте… – закончила она свой рассказ о семье.

После ужина Бронька пошел прогуляться. Поселок был электрифицирован и хорошо освещен. Но назойливые комары – эти злейшие враги геологов – заставили его вскоре вернуться.

Хозяйка уже приготовила ему постель, и он быстро уснул мертвецким сном.

В четыре часа утра его разбудило прикосновение руки. Хозяйка улыбнулась.

– Вставай, Броня, не отстань от товарищей.

Несмотря на такую рань, на столе уже клокотал самовар, а на сковородке шипели подрумяненные котлеты из оленины.

На дорогу хозяйка напутствовала его:

– Если вопьется клещ, то не вырывай его, а намажь бензином, керосином или чем-нибудь едучим. Сам вылезет. А то, говорят, встречаются вредные… Не дай бог… Берегите себя, да и медведя не шевелите.

Распростившись с гостеприимной хозяйкой, Бронька быстро зашагал по знакомой дороге. Вечерошние птицы утром так жарко распелись, восхваляя рождение нового дня, что Бронька рассмеялся и крикнул в лесную чащу:

– Эй, артисты, от росы, что ли, опьянели, такой концерт даете!

Через полчаса он уже был у товарищей. Они пили чай.

– Чем же тебя угощали эвенки? – спросил Митя Брага.

Бронька подробно рассказал, как хорошо он провел время в гостеприимной эвенкийской семье.

– Значит врут, что они дикие и злые? – спросил Коля Троян полушутя. – А то слышал, будто один эвенк-охотник отрубил голову другому… А потом на вопрос судьи, почему ом так поступил, эвенк спокойненько, как ни в чем не бывало, ответил: «Не будет кувастать, что он короший окотник…»

Геологи от души смеялись над простодушным и прямым ответом неизвестного эвенка.

– Наверняка врут о них, – твердо сказал Бронька. – Правильные, хорошие они люди… Дай бог, чтобы у вас в городе побольше жило таких честных людей.

Быстро собравшись, геологи продолжали свой путь по живописной реке. Двигались медленно. Течение быстрое, а мотор десятисильный. Река все еще была широкая, с глубоким фарватером.

Навстречу стучал небольшой катерок с плотами строевого леса, похожими на сигары. У руля стоял высокий парень, а рядом с ним, навалившись плечом, русокудрая девушка.

– Эх, так бы ко мне ласточка моя, – сделав смешную рожицу, почесал затылок веселый Коля.

Все рассмеялись.

– Твоя «ласточка» сегодня с соседом в кино отправится! – не без ехидства сказал Трояну Митька Брага.

– Я только гуляю с «ласточкой», а вот когда захочу жениться, то спрошу: «Пойдешь со мной в тайгу? Если нет, то катись колбасой!»

– Ерунду городишь, Колька! – Митька махнул рукой и жалобно запел: – Ты ласточка моя, ты зорька ясная!

Следующую ночь провели в Ченче. В деревушке не более сорока дворов. Здесь задержались в ожидании моторки, которая ночью ушла в Кумору.

Геологи не теряли времени: удочками ловили рыбу, купались. Бронька переплыл на другой берег и любовался дикой природой. Пока отдыхали, к берегу причалила небольшая лодочка, из нее вышли двое мужчин и молча принялись рвать дикий лук, который здесь рос в изобилии и был в самом соку. Бронька, глядя на них, тоже нарвал луку к обеду.

Плотно пообедав, геологи сели в свою «калошу», как они называли неуклюжую лодку, и отдали концы.

Бронька примостился на носу и сразу же заснул. Проснулся лишь часов в восемь вечера. Осмотрелся. Кругом суровые горы, тайга. Вспугнутые чайки поднимались белой стаей и резко кричали на непрошеных гостей. Кругом безлюдье. Нетронутая, дикая природа.

Верхняя Ангара в этих местах делилась на рукава. Но чумазый парень-моторист, зная эту реку как свои пять пальцев, направлял суденышко безошибочно по центру извилистого фарватера. Дальше стали встречаться частые повороты, отмели и косы. Бронька, тоже опытный моторист и судоводитель, стал помогать чумазому парню.

Плыли всю ночь и только на рассвете прибыли в Уоян. Оставив одного с вещами, остальные ушли искать подходящее место для палаток. На небольшом взлобке Бронька нашел стоянку геологов, недавно ушедших в тайгу. Торчали колышки от палаток, столики и даже кучка дров.

«А может, здесь были те геологи, с которыми ушла Вера», – подумал Бронька, и перед его глазами всплыл образ девушки в походной одежде геолога, с полевой сумкой на боку. Лицо ее чем-то озабочено. У Броньки заныло сердце. Он вздохнул.

Установить палатки на всем готовом – плевое дело. И через десяток минут уже горел костер, на котором геологи готовили свой нехитрый завтрак.

Наскоро поев, Сотник ушел на почту радировать о прибытии и узнать в местном колхозе, когда будут готовы олени.

Пришел он с плохими вестями. За оленями ушли вчера. Вернутся только через десяток дней…

– Эх, черт, опять сачковать, – проворчал Коля Троян.

– Чудак-человек, лежи и грей брюхо на солнышке, зарплата-то все равно идет, – сказал Митька не то в шутку, не то всерьез.

– Тебя, Митя, надо было «березовой кашицей» воспитывать, как меня мачеха, – вдруг заговорил все время молчавший Угрюм.

– Я бы на твоем месте, Угрюмчик, давно драпанул в Ташкент. Хороший городок! Тепло! А жратвы – сколь хочешь приобретай.

– Как это приобретай?.. Покупай, что ли? – спросил Бронька.

– Эх, деревня-матушка! Купил, нашел – едва ушел. Хотел деньги отдать, не могли меня догнать… Понятно?!

Все это говорилось, как это часто бывает, без всякого зла, никто не придавал этим лихим перебранкам того значения, которое придал бы посторонний, если бы он стал случайным свидетелем.

В ожидании оленей ребята не знали, как убить время. Непоседливый Бронька обошел весь Уоян и успел завести знакомства с местными жителями.

Он снова взялся за свой дневник.

«5 июня.

Наши рыбаки наверняка уже вышли в море. Давненько нет писем из Ириндакана. Как там мама? Мы загораем в Уояне. Это небольшой поселок, дворов полсотни с гаком. Живут эвенки и русские. Занимаются охотой, оленеводством и рыбалкой. Но рыбалка не такая, как у нас на Байкале, – одна кустарщина. Вспоминаю вечера, проведенные с Верой на берегу моря… Где она теперь? Ищет то, что не потеряла в глухой тайге. Скорее бы встретиться!

8 июня.

Сегодня встал поздно, Митька Брага пришел утром, под хмельком. Я спросил: «Где ночевал?» Он усмехнулся и сказал: «Свинья найдет грязь». Ночью выпал на гольцах снег. Природа не считается с людьми. Вера работает в тех местах. Как она, бедная, там? До устали сражаемся в волейбол. Читаю книги. Спасибо, снабжает знакомая девушка. Она очень симпатичная. Но в жизни ей не повезло. Поверила одному геологу, а теперь, в знак памяти о нем, растет мальчик. Коля говорит: «Еще одна жертва энцефалитного клеща».

Закончив читать «Белый клык» Джека Лондона, Бронька пошел в деревню. Навстречу ему спешил Сотник. Ветерок ерошил его русые волосы. Еще издалека он неистово замахал небольшой бумажкой.

– За нами вылетает вертолет!

– Неужели? Даже не верится!

– Вот радиограмма. Нужно идти на площадку.

– Разреши-ка подержать эту бумаженцию! Сотник протянул бланк и рассмеялся.

– Не веришь?

«Срочно вылетайте озеро Соли зпт полным наличием рабочих зпт имущества тчк Бадмаев».

– Слава богу, наконец-то! – вырвалось у Броньки. – Летим, значит!

– Идем скорее, «стрекозу» задерживать нельзя.

– Идемте, идемте! – Бронька, обгоняя ветер, помчался к табору.

Геологам собраться – палатку свернул, рюкзак на плечо – и в путь готов! А тут подвернулся эвенк с лошадью.

– Подвезти смогу, как не помочь хорошим людям, – заулыбался таежник.

У здоровенных ребят все кипит в руках. Быстро покидав вещи на телегу, двинулись в сторону посадочной площадки. Вот и прибыли на место. Вскоре послышался рокот двигателя долгожданной «стрекозы». Погода была пасмурная, как ни всматривались геологи в хмурое небо, вертолета не видели. Он неожиданно вынырнул из тумана и сразу же приземлился.

Всего несколько минут потребовалось на то, чтобы геологи сбросили в утробу «стрекозы» свой скарб и погрузились сами.

– Ишь, жадюга какая, столько барахла и человечины проглотила в свою пузяку! – кричит возбужденный Митька.

Радостное возбуждение охватило всех, это было видно по их улыбающимся лицам. Даже Угрюм и тот что-то мычал про себя.

Убедившись, что все пассажиры на месте, бортрадист задраил дверь. Летчик прибавил газу. Увеличились обороты лопастей. Набрав высоту, он взял курс на озеро Соли. Уоян сразу же скрылся за стеной облаков. Ветер слегка покачивал умную «стрекозу».

Через четверть часа вертолет вырвался из облаков. Только кое-где плыли отдельные клочья рваных туч.

Бронька любовался суровым высокогорьем северного Подлеморья. Прекрасные виды, раскрывавшиеся повсюду, сменялись словно на огромном экране. Бесконечная цепь гор. Необъятные и безлюдные просторы покрыты разнолесьем. Сколько здесь должно быть зверей! Огромные площади поросли белым оленьим мхом.

Пролетев через высоченный водораздел Верхней Ангары и Левой Мамы, вертолет стал постепенно снижаться.

Наблюдательный Бронька все замечал и делал свои выводы: вот она, живая география – Левая Мама устремляется на север и дарит свои воды великой реке Лене, которая спешит в Ледовитый океан, а Верхняя Ангара – нашему Байкалу, как интересно все это видеть своими глазами!

В этих местах, видимо, когда-то прошел страшный всеопустошающий лесной пожар. Горьким упреком человеку торчали восклицательными знаками обуглившиеся мертвые деревья. Между ними росли низкий кустарник и мох.

Бронька успел заметить небольшое озеро, на его берегу несколько палаток и кучку людей. Это и было озеро Соли. Здесь располагалась база Лево-Мамской геологосъемочной партии.

Вертолет мягко приземлился. Высадив группу Сотника, он сразу же улетел в Нижне-Ангарск.

Прибывших радушно встретили и угостили душистой ухой.

– Жизнь здесь, ребята, что на курорте – чистый воздух, вода, свежее мясо, рыба, – расхваливал Пашка Бородых.

– Расхвастался тоже – свежий воздух! – скривил губы Митя Брага. – Нашел чем хвалиться. Кино нет, «полбанки» не купишь, девчат нет…

– Да ну вас, с вашими девчонками, – махнул рукой Пашка. – Уж такой рыбалки, как здесь, нигде не найдете… Вчера добыл щуку метра в полтора длиной. Что она выделывала!

– Метр-то сбрось. Сам-то небось аршин с шапкой, а щуку больше себя поборол, не поверят, – урезонил его Угрюм.

Озеро Соли, на берегу которого расположились геологи, небольшое, в длину километра три и не более километра в ширину. Его окружают высокие гольцы, и только на западе они открывают дорогу Верхней речке, вытекающей из озера. Она совсем маленькая, но по ней поднимаются из реки Чая на икромет ленки, таймени, хариусы.

Погода стояла чудесная. Казалось, природа, соскучившись за долгую зиму по теплу, жадно глотала его из ярких лучей летнего солнца. Во всем чувствовалась легкая свежесть. Воздух напоили необыкновенно бодрящие запахи высокогорной тайги.

Бронька подолгу всматривался в громады гольцов, с их белыми вершинами-пиками и почти отвесными стенами из серой гранитной массы, в синюю глубь озера, куда, любуясь собой, заглядывали прибрежные кедры и березы. Нет-нет да пробежит по ней рябь от легкого ветерка, прорвавшегося через щербатину с западной стороны. Тогда озеро темнеет, словно раскрывая свою глубину.

Вдруг на том конце озера, где расположился табор, захохотала тайга. Там шумно купались жизнерадостные хлопцы. Ныряли с плота, проплыв круг, пыхтя карабкались на него и блаженно грелись на солнце. Быстро сбросив одежду, Бронька поплыл к товарищам.

Вдоволь накупавшись, они принялись рыбачить. Рыба в озере водилась в изобилии.

– Колька, смотри, какого черта вытащил! – В руках у Митьки трепещется большой окунь. Бронька, как и подобает опытному рыбаку, без шума и, казалось, без каких-либо усилий вытащил огромного ленка.

Увидев рыбину, ребята пришли в восторг.

– Слышь, Колька, ты против Броньки в рыбацком деле просто салажонок, – говорил Пашка Трояну, который до крови уколол палец об окуневые колючки.

К вечеру ребятам надоела рыбалка, и они отправились на плоту к табору. Бронька остался удить один.

Уже после ужина он заявился с большой связкой лоснящейся жирной рыбы. Ребята его встретили веселыми шутками.

– Броньке можно жить, у него полный порядок с поваром!

Повариха Соня, подливая ему уху, раскраснелась, как мак. Ее веки с длинными ресницами моргали чаще обычного, выдавая волнение.

Наскоро поужинав, Бронька ушел в палатку, где лежал на спальном мешке Пашка Бородых.

– В чем дело, почему смеются ребята?

Бородых улыбнулся.

– А что, задело здорово? Братва не зря заводит вас с Сонькой, она сама себя выдала.

– Как это выдала? Не пойму я что-то… Ничего у нас с Сонькой не было.

– Я это знаю… Вы с Верой на берег бегали… Тут вот что получилось: сели мы ужинать, Митька отставил в сторону миску с ухой и говорит: «Это Броньке». Соня подумала, что «блатной» выловил рыбу, а тебе оставляет пустой суп. Ну и подняла шум: «Вот, мол, сам рыбу ешь, а товарищу водичку»… Взяла большую миску и отвалила несколько больших звеньев рыбы. «Это мы оставим Броньке…» Братву сам знаешь… Вот и попали вы с Сонькой на зуб.

Посмеявшись над недоразумением, подавшим повод для шуток, Бронька взялся за свой дневник.

«12 июня.

Сегодня на вертолете МИ-4 прилетели на озеро Соли. Через пару дней двинемся дальше на место работы. На оленях прибыли эвенки-каюры. Здесь все интересно, народ добрый. А по морю все же тоскую. Эх, сейчас бы на сетовой лодке порыбачить!»

– Брось, Бронька, свою писанину. Кому она нужна. Слышь, как поют! Пошли к ребятам.

– Сейчас, Пашка, вот только еще два слева допишу.

По всему озеру раздавались задорные молодые голоса. Это парни и девчата катались на плотах, пели песни, шутили, смеялись. Парни стали раскачивать плоты, девушки завизжали. Поднялся невообразимый гвалт. И, словно передразнивая людей, заревело эхо.

А огромный медведь тем временем вышел на берег доловить рыбу, но, заслышав такой «концерт», бросил злобный взгляд в сторону людей, понюхал воздух, испорченный ненавистным человечьим духом, фыркнул и, повернувшись, не спеша удалился в трущобу.

Кто-то запел. Голос был хрипловатый, несильный, но все сразу смолкли и дружно подхватили песню.

Только поздно ночью разошлась молодежь по палаткам.

Темная-темная ночь. Тишина. Спят геологи. Лишь где-то в соседних горах ухает филин. Под покровом ночи лесные звери осторожно крадутся по тайге. Кто в поисках любимых трав, а кто и за свежей кровью. Таинственна и опасна ночью тайга! Дремать нельзя, ошибаться тоже – заплатишь жизнью…

Бронька долго ворочается в спальном мешке. Нет сна. Видимо, изобилие впечатлений прошедшего дня взбудоражило его деятельную натуру.

Что ждет его впереди? Мысли навязчиво лезут и о прошлом: о матери, о родном Ириндакане. Пришел к нему и Семен Черных: зло посмотрел на Броньку и растаял. Вспомнился рыжий инспектор рыбоохраны, который обнаружил на складе колхоза две бочки сиговой молоди.

– Тоже воруешь?! – спросил он Броньку и, насупив соломенные брови, так посмотрел, что всю жизнь не забыть этого взгляда, с таким презрением обращенного на него.

Бронька ничего не ответил.

– На первый раз прощаю, а с Черных спрошу.

Долго горел огонек в доме председателя. Инспектор «спрашивал», видимо, очень старательно.

А потом?.. Потом, на следующий день забежал на склад Черных. Опухшими, красными глазами оглядел с ног до головы Броньку и прошипел:

– Дурак, расклал на самый вид рыбу, как баба на базаре… Всю ночь «уговаривал» инспектора, кое-как упросил… Вот что наделал ты, сволочь… – Дальше полилась грязная брань, овеянная винным перегаром.

Не помнит Бронька, как получилось тогда… Он так стукнул, что председатель долго лежал в углу за бочкой…

Вспомнил Бронька заготовителя какого-то орса из Улан-Удэ, который забирал у Черных рыбью молодь. Скупал и у браконьеров… В общем, заготавливал весьма сомнительно и частенько устраивал попойки у председателя, поднося ему дорогие подарки…

«А как же я должен был поступить? – в сотый раз спрашивал себя Бронька. И тут перед ним встает непреодолимая стена. – В милицию заявлять?.. Тогда все стали бы презирать меня… И прилипла бы ко мне страшная кличка «ябеда», «доносчик». «Бойтесь Тучинова – он кляузник!» – говорили бы люди. Даже родная мать отвернулась бы от меня».

Этого больше всего боялся Бронька.

Он повернулся на другой бок, вздохнул и с этими мыслями беспокойно заснул.

Уже перед тем как пробудиться, увидел во сне себя – страшное дело. У него туловище оказалось тараканье!.. Мать с плачем показывает на него и говорит: «Это мой парень, он «незнайка, поэтому и сидит на печи…»

Проснувшись, Бронька с досады плюнул и выругался.

– Ты чего лаешься с самого утра? – спросил его Троян.

– Сон проклятый… Вижу себя тараканом на печке… Чего хуже-то этого…

Долго смеялся Николай над товарищем, а потом серьезно сказал:

– Сны, паря, одна чепуха… Плюнь. Пойдем лучше искупаемся.

После холодной воды стало хорошо и вернулось обычное бодрое настроение.

Соня приготовила замечательный завтрак, и они ели каждый за троих.

Утром получили радиограмму: вертолет обещали лишь через день.

– Опять загорать! Курорт! – смеется Митька.

Бронька еще в Уояне слышал о замечательном охотнике и каюре эвенке Агдыре. А почему бы не повидать его?

Броньку радушно встретили хозяева небольшого чума.

– Здарова, здарова, парень! Садись, гость будешь, – говорил каюр по-русски с легким акцентом.

Лицо старого эвенка изрезано глубокими морщинами, а голос молодой, бодрый. Жена его, тоже каюр, пекла в золе лепешки. У Броньки мелькнула мысль: «Удивительные жены у эвенков. Они не уступят мужчине на охоте, не хуже любого каюра управляются с вьючными оленями, сошьют добротно и накормят сытно и вкусно…»

Тетя Шура, так звали хозяйку чума, сразу же засуетилась. Перед Бронькой поставила большую миску с мясом, чашку душистого чая, забеленного густым оленьим молоком, целую груду сахару и горячую, очень вкусную лепешку.

Сразу же завязалась оживленная беседа. Бронька расспрашивал про охоту, про местную тайгу, какие беды подстерегают таежника в гольцах. Агдыр охотно рассказывал и давал дельные советы. В свою очередь он расспрашивал Броньку о рыбалке на море в прошедшем году, о нерповке. Сам Агдыр в молодости был заядлым нерповщиком.

Постепенно разговор перешел на далекое прошлое эвенков. Как истый сын своего народа, Агдыр гордо рассказывал о великих охотниках прошлого, о мудрых и справедливых законах тайги, которыми зачастую пренебрегают молодые геологи. Из-за этого «горный хозяин» сердится и наказывает легкомысленных людей – топит в буйных реках, сбрасывает с гольцов, замораживает в глубоком снегу, морит голодом. Всемогущ он, «хозяин-то тайги!» О-о, молодой парень, не забывай об этом!..

Поэтичный народ эвенки. У этих детей природы одухотворены горы и леса, реки и озера – все окружающие предметы. Они овеяны чудесными легендами. Только надо уметь их слушать так, словно слушатель отсутствует. Тогда рассказчик мечтательно углубляется в повествование, и польются из его уст чудесные рассказы и легенды.

Вот такую легенду рассказал Агдыр и про озеро Соли.

Старый каюр посмотрел поверх головы собеседника, собрал на темном лбу множество морщинок и начал повествование.

– Озеро Соли означает – озеро Чудовища. Давным-давно это было. Сначала жизнь была везде хорошая. Было много зверей и рыбы, а уток и гусей – целые тучи. Люди тогда жили хорошие и зверей били мало. Да и зачем их было зря губить, когда домашнего скота развели тьму-тьмущую.

Но наступил потоп. Всю землю залила вода, и все живое стало гибнуть. Только наши гольцы еще оставались сухими. Прибежал сюда большой-большой зверь с огромными рогами. Потом и гольцы покрылись водой. Лишь чудовище, высунувшее голову из воды, было видно.

Птицы, которые не могли плавать, стали садиться на рога зверя. И село их так много, что чудовище обессилело и скрылось под водой. Потом, когда вода ушла, на месте, где стоял огромный зверь, стала глубокая яма, которая наполнилась водой. В этой яме и сейчас живет тот зверь, только он привык жить под водой и вылазит подышать лишь ночью, когда спят птицы, потому что боится их. Вот почему и зовут озеро Соли – озером Чудовища.

Старый каюр рассказывал это очень серьезно, и Бронька, чтобы не обидеть рассказчика, и полусловом не высказал свое сомнение. Он понимал, что эта легенда передавалась из уст в уста много тысяч лет. Может быть, и в самом деле в ледниковый период здесь появился мамонт, а все остальное дополнила поэтичная фантазия эвенков.

Еще рассказал старик, что вниз по Левой Маме есть большая каменная голова. Один геолог хотел отколоть молотком нос. Только замахнулся, его сбросило с головы. Он рассердился и полез снова, но не успел и замахнуться, как его вновь стряхнуло. Больно стукнулся он о землю, долго лежал. Однако, известное дело, геологи настырный народ: отдышался, покряхтел от боли и полез в третий раз. Но тут его сразу кто-то крепко схватил и так швырнул в сторону, что он упал и разбился о камни…

Из двухдневного маршрута пришли геологи Уоянской партии. Группу возглавлял старший геолог Бабасан. Ребята в шутку зовут его Мопассаном. Он убил трехгодовалого медведя. Принесли шкуру и часть мяса. Как всегда в таких случаях, расспросов хоть отбавляй.

Прибывшие рассказали, что в маршруте видели большого оленя-быка, но он их заметил и, конечно, ушел.

Утром прилетел вертолет МИ-4, чтобы перебросить груз и людей на приток Левой Мамы, реку Огдынду-Москит. Начальник партии Бадмаев решил отправить первым рейсом как можно больше продуктов, палатки и одного рабочего.

Он подозвал к себе Броньку и спросил:

– Слушай, Тучинов, ты не боишься остаться один на Огдынде-Москит?

– Я родился и вырос в тайге, только лицом к морю…

– Об этом мне говорил Глеб Максимыч. – Одобрительно оглядев ладную фигуру парня, Бадмаев добавил шутя: – А с грузом-то, надо полагать, расправишься как повар с картошкой.

Бронька радовался, что ему первому поручают лететь на место работы, выбрать площадку для табора и устроить груз. Вскоре тяжело нагруженный МИ-4 взял курс на таинственную Огдынду-Москит.

Вот она, Левая Мама! Широкая, каменистая таежная долина местами резко сужалась. Река здесь бурлила и пенилась. Бронька внимательно смотрел на карту и на то, что мелькало внизу.

Когда подлетели к месту назначения, бортрадист крикнул ему что-то, но шум двигателя все заглушил.

Бронька понял, что идут на посадку.

Вертолет сел прямо в русло реки. Она здесь была широкая, разбиваясь на множество рукавов, текла меж камней. Такие места каюр Агдыр называет амнундами. Это запомнил Бронька во время вчерашней беседы. Вот на эту самую амнунду и свалила «стрекоза» груз, общим весом около тонны.

Летчики помахали руками и улетели обратно, оставив Тучинова одного среди дикой природы северного Подлеморья. До слуха доносился шум многочисленных водопадов. Перепрыгивая с камня на камень, Бронька выбрался на берег и подыскал площадку для табора.

Облюбовав сухой бугорок, Тучинов принес палатку, кое-как натянул ее, потому что в спешке забыл захватить топор и веревки.

Окружающие гольцы окутывались свинцовыми тучами. Бронька, боясь дождя, стал переносить продукты в палатку. Работа эта требовала немалой силы. Попробуйте взвалить семидесятикилограммовый куль с мукой и тащить по скользким камням. Парень пролил семь потов, изрядно намучился, но остался доволен – все сделал хозяйственно, по-мужицки.

Отдохнув, Бронька наготовил дров и собрался разжечь костер, но спичек не оказалось. Он похолодел. «Черт, был бы курящим, огонь всегда бы при себе… Что делать?..» Отвернул от фонарика увеличительное стекло, но и здесь загвоздка – солнце то покажется, то снова спрячется за тучи… Парень стал лихорадочно шарить в карманах старого пиджака… Ого, есть!!! Он от радости расцеловал этикетку «Собирайте металлолом».

Плотно поужинав, Бронька зарядил карабин и пошел на охоту. Между деревьями всюду виднелись отпечатки копыт, лежки, олений и изюбриный кал, а самих зверей не было. «Распугал вертолет», – заключил охотник. В одном месте взлетели куропатки. Бронька досадливо махнул рукой.

– Ни мяса в них сейчас, ни пера, – проговорил по охотничьей привычке вслух.

Уже в потемках он вернулся в палатку, залез в спальный мешок и быстро уснул.

Проснувшись, Бронька выполз из палатки. Его встретило хмурое утро. Глухо шумела река, а кругом, наводя тоску, грозной стеной окружали высокие каменистые горы.

Сделав несколько вольных упражнений, он умылся до пояса.

После завтрака стал ждать товарищей.

Сквозь шум реки наконец услышал знакомый рокот. Не долетев до одинокой палатки метров четыреста, вертолет сбросил груз и улетел обратно.

– Эх, не везет же мне… Его ждешь, как бога, а он хуже черта, – вслух жаловался кому-то парень.

Но делать было нечего, и он побежал к месту, где сбросили груз. Не без труда разыскав в кустарнике мешки и ящики с продуктами, Бронька облюбовал огромную гранитную плиту. Там было сухо и безопасно. Сюда он начал стаскивать груз. Пока занимался этим, вертолет снова прилетел, и из его брюха опять посыпались ящики, кули, брезенты, палатки, спальные мешки… А потом в воздухе закружились, замелькали какие-то легкие белые предметы, которые ветром сносило к реке.

Бросив все, Бронька побежал спасать эти предметы. Заскочив в холодную воду, он увидел пачки папирос «Север», которые, кружась, плыли по волнам. Больше половины успел выловить, может, и еще бы спас, но, к несчастью, вдруг на гладком, как яйцо, булыжнике подвернулась нога, и он всем телом плюхнулся в студеную воду…

Проклиная «брюхатую стрекозу» и всех курильщиков, Бронька мокрый вылез на берег… Невдалеке лежал пустой куль из-под папирос, видимо, развязавшийся в воздухе.

Переодевшись, Бронька снова принялся собирать груз. Когда все было сложено, осмотрелся – не забыл ли чего-нибудь? – прикрыл груз брезентом, а на края положил тяжелые камни.

Смахнув пот, он посмотрел вверх. Все небо было обложено низкими, тяжелыми тучами. И только теперь проникся большим уважением к пилотам, которые в такую погоду летели в этих горах, безошибочно отыскивая его, Броньку.

Третьим рейсом прилетели геологи.

Весело улыбаясь, подошел к Броньке Бадмаев.

– Привет нашему «Робинзону»!

– Здравствуйте! – застенчиво улыбнулся парень, ожидая, что скажет начальник в отношении выбора места.

– Не боялся медведя?..

– Будто нет…

– Вот и хорошо, а я беспокоился за тебя. – Старший геолог окинул оценивающим взглядом место табора, довольный Бронькой, шлепнул его по плечу и одобрительно сказал: – Ты, друг, родился геологом, молодец!

Подбежав к ним, ребята сначала молча тыкали Броньку под бока, а когда отошел начальник, сразу забросали его вопросами:

– Как загорал, Бронька?.. А ночью не боялся?.. А тунгусская русалка не приходила к тебе?..

Тихий табор сразу ожил. Смех, говор, шутки. Закипела работа. Устанавливали палатки, сооружали кухню и столовую. А Бронька с Колей и Митей взялись за устройство лабаза из трех сосен-опор. Митя написал объявление:

«Продсклад Лев Мам партии работает с 08 до 17. Выходной – дождик».

А сверху вырезал ножом череп со стрелками и написал:

«Заминировано».

Шумно и весело стало в глухом уголке безлюдной тайги. А Огдында-Москит все так же невозмутимо несет свои воды в Левую Маму, а та, сливаясь с Правой Мамой, передает их Лене, тихо и таинственно шепчет она великой реке: «Ко мне человек пришел… Слышь, с молотком… Ко мне пришел человек…»

И вот наконец первый маршрут!

Их было трое: Зэн – коллектор, Митя Брага – промывальщик и Бронька – металлометрист.

Зэн совсем молодой, начинающий геолог. Прибыл в Подлеморье из далекой Украины на практику. В нем не по годам серьезная рассудительность, и он чем-то, почти неуловимым, смахивает на старичка. Ребята в шутку звали его «диду». Как и все украинцы, он любил свои звучные, прекрасные песни и умел петь.

Тщательно готовились ребята в первый маршрут. В рюкзаки сложили все необходимое. Перед выходом Зэн, загибая пальцы, шептал: «Мешочки для шлихов, лоток для промывки, скребок, лопата, геологический молоток, карта, пикетажная книжка…»