Текст книги "Приключения Жихаря"
Автор книги: Михаил Успенский
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)
– Да я помню, – ответил богатырь. – Помню, что нельзя. Только кусок в рот не лезет, да и едят люди нынче больше по привычке… Скоро совсем разучимся…
Он подчинился, отведал скифской еды. Но то ли она безвкусной была, то ли вкус тоже подался вдогонку за Смертью.
– А вот эта золотая бляха с оленем умруну ни к чему, – сказал Колобок. – И гребешок этот со всадником и пешими воинами… Поднеси–ка меня поближе…
– Еще мы мертвяков не обирали, – оскорбился Жихарь. – Добро бы я его в поединке уложил…
– Ладно, я сам…
И Колобок начал было выпрастываться из своей сбруйки, но вдруг тоненько взвизгнул, крутнулся и вцепился лапками в ворот Жихаревой рубахи.
– Чего ты, чумной?
– А зачем он глядит!
На лице скифского вождя в самом деле открылись две черные дырки, но света не отражали.
– Не дрожи ты! – досадливо сказал богатырь. – Подумаешь, умрун поднимается!
То ли мы видели!
– Это ты сам дрожишь, – шепнул Колобок. – А на меня спираешь…
Дрожали, конечно, оба – не могут ни люди, ни колобки привыкнуть к такому, да и не надо им к такому привыкать…
Звякнули золотые пластины. Карбаксай пошевелился и молчком сел на своем ложе. Жихарь ожидал, что умрун будет подниматься с великим кряхтением, но все звуки были внешними.
Заскрипели сапоги – покойник спустил ноги на деревянный настил, потом выпрямился…
– Осинки–то не припасли, – сказал Колобок.
– У меня оберег серебряный, – ответил богатырь.
Но мертвец не обратил на них никакого внимания, так что и оберег не понадобился.
Карбаксай подошел к бревенчатой стене и трижды ударил в нее кулаком.
– Оволс! – потребовал кто–то из–за стены басом.
Мертвый скиф выкрикнул бессмыслицу:
– Сенсация: поп яйца снес!
Но не такая уж это была и бессмыслица – бревна словно бы лопнули посередине, подались внутрь земли, открывая образовавшийся в ней проход.
Толстый вождь с трудом протиснулся внутрь. Богатырь кинулся за ним, но бревна сразу же вернулись на место.
– Как же так? – растерялся Жихарь. – Что теперь делать?
– Стучи давай!
Богатырь троекратно грохнул по бревнам, так что сверху посыпалась земля.
– Оволс! – раздался все тот же голос.
– Какой оволс? Я дяденьку сопровождаю! Мне положено! – возопил богатырь.
– Оволс! – настаивал незримый страж.
– Повтори, что мертвяк сказал! – посоветовал Колобок.
Жихарь, как мог, воспроизвел нелепицу.
– Оволс еовс! – отозвался привратник, а стена не колыхнулась.
– Блин поминальный! Что ему нужно? Бабка про это ничего не говорила! Вот влетели!
– Тихо ты! Я все понял! Надо ему палиндром сказать!
– Какой палиндром?
– Такой, чтобы в обе стороны одинаковый! Ведь в Костяных Лесах и говорят навыворот! А на границе как раз надо палиндром предъявить!
– Где же я его возьму?
– Погоди, сейчас вспомню… А! Течет море–не ром течет!
Стена бесшумно раздалась, и богатырь увидел далеко впереди удаляющуюся тень скифа.
– Сейчас догоню! – пообещал он Колобку и рванул в проход.
– Не поспели вовремя с него побрякушки снять! – пропыхтел Гомункул.
– А ты–то чего пыхтишь? – возмутился Жихарь. – Это же я бегу!
– А я помогаю!
– Ну, спасибо!
Богатырю приходилось бегать подземными ходами – душно, правда, но в остальном все как и на земле. А тут и душно, и вязко, и движения какие–то неуклюжие, и ноги тяжелые…
Еще недавно Жихарь даже уснуть как следует не мог – здесь же едва не терял сознание.
Наконец настигли Карбаксая, ухватили за плечо:
– Дядя умрун, долго ли идти?
Ничего мертвец не ответил, не обернулся даже, только сбросил богатырскую руку и продолжал шагать ровно и размеренно.
– Слушай, может, тут еще и грамоты какие–нибудь спрашивают? – забеспокоился Жихарь. – Мы же с голыми руками!
– Надеюсь, до этого дело еще не дошло…
– И я надеюсь, хоть и не слишком. Ведь человеку везде норовят препоны поставить… О! Свет впереди! Гаси фонарь!
– Это не свет… Это тьма такая… Как бы разжиженная…
Они вышли в тусклый туман, в котором стены и свод растворились.
От тишины заложило уши, и богатырь хотел даже крикнуть: «Есть кто живой?»; но тут же понял, что выйдет полная глупость. И боевой клич «Всех убью, один останусь!» тоже не провозгласишь…
В Навьем Царстве не было видно ни просторов, ни гор, ни морей, ни неба над головой, ни земли под ногами – только мерзкий сырой туман вокруг. Покойник шагал вперед уверенно.
– Слушай, мы, кажется, на земле что–то нужное забыли, – сказал Жихарь. – Я чувствую какую–то потерю. Так бывает в походе: думаешь, думаешь, что же я оставил? Потом вспомнишь – либо соль, либо огниво, либо наконечники для стрел…
– Ничего не забыли. Здесь, как я и ожидал, нет Времени… Ох, нехорошо это, опасно…
Жихарь усомнился – как так нет Времени? Он попробовал считать про себя шаги, но сразу же начал сбиваться. Попытался вести счет ударам сердца – и снова обсчитался. Стал загибать при каждом шаге пальцы, так и того не сумел… А Калечину–Малечину здесь звать бесполезно, да и звук вязнет в тумане.
– Надо торопиться, – сказал Колобок. – Не то вернемся домой к шапочному разбору, когда наша служба уже никому не понадобится…
– Зря мы всех желающих не взяли, – откликнулся богатырь. – Ты не подумай, что я тут чего–нибудь боюсь, только тоскливо одним будет в Костяных Лесах.
– Не так уж много их было, желающих, – усмехнулся Гомункул.
– А побратимы–то?
– Тем и наверху хватит заботы… Что–то наш мертвяк лениво идет, не торопится. Как бы его подбодрить?
– Сейчас попробую…
Жихарь нагнал покойного вождя и дал ему тычка в шею. Карбаксай не обратил на это внимания.
– Давай обгоним, – предложил Жихарь. – Все равно ведь куда–то да придем…
Только почему здесь все не так, как сказывали волхвы? Где, к примеру, река?
Где ладья со злобным перевозчиком? Где старуха, где палач, где воин?
– Здесь нет двух одинаковых дорог, – сказал Колобок. – Как нет на свете двух одинаковых людей…
– А–а! – Жихарь сделал вид, что понял – хотя ведь и понял кое–что!
Вдруг подошва его сапога шаркнула по чему–то твердому и определенному, словно корабельный киль по гибельной мели или по долгожданной береговой отмели. Он глянул под ноги. Там было что–то вроде мелкого белого песка.
Богатырь оглянулся по сторонам. Туман редел и рассеивался. Над головой, почти касаясь макушки, простирался потолок из такого же мелкого песка, только на вид более плотного. Хихарь поднял руку – рука прошла в верхний песок беспрепятственно.
– Не крути башкой, – скомандовал Колобок. – Не отвлекайся. Следуй за нашим проводником.
– Что–то не торопятся его встречать с цветами и плясками…
И ошибся. Впереди послышался шум и даже, кажется, звуки трубы.
– Вот и вышли на простор, – сказал Колобок.
Они оказались в обширном зале, где густо толпился покойный народ. Сперва–то богатырю показалось, что перед ним обычные люди, но потом он присмотрелся…
– Чего они похожие такие?
– Ну, не совсем похожие, – сказал Гомункул. – Пообтерлись тут, словно галька в прибое, утратили индивидуальность…
– Чего утратили?
– Перестали быть сами собой. Стали как все. Ты не забыл, что здесь говорят навыворот? Сумеешь понять и объясниться, или снова мне за тебя отдуваться?
– В детстве приходилось баловаться, взрослых дразнить… Гляди, гляди – Карбаксая чествуют!
Насельники Навьего Царства обступили мертвого скифа, сгрудились, стали его обнимать, целовать, колотить по могучей спине, пихать в могучий живот.
– Пополнение пришло!
– Нашего полку прибыло!
– Ну, держись, сынок!
– У него еще мамкины пирожки в кишках играют!
– Ничего, повытрясем!
– Получишь сейчас Навью прописку!
– Чтоб Небытие медом не казалось!
«Ничего себе – встречают, как новобранца в дружине!» – хмыкнул про себя Жихарь.
– Как новичка в тюремном застенке! – сказал, точно угадав его мысли, Колобок.
А покойники продолжали галдеть, вызнавать у пришлеца новости:
– Ну, как там – стоит земля?
– Вертится ли?
– Красуется ли Рим, Вечный Город?
– Как наши с «Реалом» сыграли?
– Кто убил Кеннеди?
– Кому на Руси жить хорошо?
– Кто да кто открыл закон Бойля–Мариотта?
– Есть ли жизнь на Марсе?
– Видел ли ты когда–нибудь дождь?
– Как был завоеван Запад?
– Как быть любимой?
– Как вам это понравится?
– Как украсть миллион?
– Как закалялась сталь?
– Как молоды мы были?
– Как царь Петр арапа женил?
– Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем?
– Когда дождь и ветер стучат в окно?
– Когда деревья были большими?
– Когда казаки плачут?
– Кто вы, доктор Зорге?
– Кто кого?
– Кто смеется последним?
– Кто пролетел над гнездом кукушки?
– По ком звонит колокол?
– По осени считают?
– Почему Карло не вылез из мешка?
– Что вообще творится?
Жихарь не выдержал и отбежал в сторонку.
– Ничего не поделаешь – вечные вопросы, – объяснил Колобок. – Их ведь за тысячелетия много накопилось…
– На пару–тройку я бы запросто ответил, – сказал богатырь. – Про закаленную сталь и про доктора Зорге, например…
– Нет нужды, здесь просто порядок такой. Когда же до нас дело дойдет?
Жихарь расправил грудь, громко хакнул – так, что тихоголосые умруны примолкли.
Богатырь вышел вперед и отвесил покойникам глубокий поклон,
– Хлеб да соль! – воскликнул он.
– Астрал да ментал… – зловеще отозвался кто–то.
– Кто… здесь… гостей… принимает? – спросил Жихарь. Говорил он медленно, потому что слова–то надо в уме переворачивать!
– У нас, любезный друг, гостей не бывает… У нас коли попал, так выхода нету…
– Умруны добрые, ужели не чуете? Живым воняет! Как от кучи навозной прет!
Отойди, плоть смердящая!
– Да вы что? – обиделся Жихарь. – Я только вчера в бане мылся с дресвой и щелоком!
При упоминании бани умруны брезгливо сморщились, словно услышали про давно не чищенное отхожее место.
– Гоните его вон! Как бы он сюда заразы не натащил!
– Пошел вон! Не хрен здесь нахально жить на глазах у мертвых людей! Тут не существуют!
– А я слышал, что мертвые не знают о Смерти, – усмехнулся Жихарь.
– Еще и дразнится, мразь дышащая, теплокровная!
– Я не только дразниться умею, – пообещал богатырь. – Я еще и невеж учить мастер. Неужели за гробом отменяются все людские законы? Я хоть и живой, но все равно гость, тем более редкий… Опять же князь…
Услышав титул, мертвецы перестали выкрикивать оскорбления, но все равно остались недовольны, начали жаловаться Жихарю уже как должностному лицу:
– Почему который день пополнения не присылают?
– Почему жертвы не приносят?
– Вы предков не почитаете! Перечеркиваете наши достижения!
– Вы что там, у себя наверху, перестали скотину резать, птицу бить, рыбу вылавливать?
– Муравья ни одного не раздавили, таракана со стола не стряхнули, комара не прихлопнули!
– Микробов, и тех у вас нет!
– Что вы там, у себя наверху, думаете? Отчего порядок нарушаете?
– Мы уже подписи трудящихся собираем с непредсказуемыми последствиями!
– Думаете, живые – так и управы на вас нет? Управимся – нас ведь больше вашего!
Колобок подтянулся на своих постромках и шепнул Жихарю прямо в ухо:
– Видишь, все–таки не знают они Смерти, иначе бы не спрашивали…
– Надо искать главного, – сказал богатырь. – Только как бы через эту толпу пробиться, неужели с ними драться?
– В крови по грудь, мы бьемся с мертвецами, – мрачно сказал Гомункул.
– Чего?
– Стихи такие. Ох, провозимся мы тут, застрянем надолго…
– Ладно ты мне посоветовал подкрепиться перед походом. Теперь я их раскидаю… Одного ухвачу за ноги и раскидаю… Где улица, где переулочек…
Но, к счастью мертвецов, раскидывать никого не пришлось. Умруны и умрунихи вдруг раздались в стороны, пропуская вперед кого–то очень знакомого…
Грохоча и лязгая на ходу, к Жихарю шел король Яр–Тур – совсем такой же, который остался в столенградском кабаке, только доспехи на нем были жестоко изрублены.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯНедавно я ходил по астралу и наткнулся на блокированные уровни.
Василий Головачев
…Когда Жихарю случалось попасть во что–нибудь непонятное (а было это многажды), он каждый раз вспоминал свою недолгую, но причудливую жизнь в диком племени туруру. Жихарь честно признавал, что и многоборцы, и соседи ихние, и люди прочих земель ушли от туруруйцев не слишком–то далеко. Ясно, что стальной меч лучше дубины, а стальной топор надежнее каменного. Но в остальном–то человек остается человеком! Что в наши дни, что во Время Оно – порядки примерно схожие: сильный давит слабого, богатый – бедного, дурак – умного. Нигде хлеб не дается даром, нигде сын отцу не указывает, нигде вода в гору не течет.
Только туруруйцы, видать, так долго жили вдали от иных племен, что сохранили странные понятия и обычаи.
Они, к примеру, полагали, что кроме них никто больше на белом свете не живет, а проломившегося к ним сквозь лесные заросли Жихаря долгое время считали смышленым зверем, безволосой обезьяной.
Они не верили, что хворобу на людей наносит поветрием, что может она получиться от холодной погоды или тухлой воды, что охотника запросто способен задрать лесной хищник, что на скользком камне легко подвернуть ногу. Нет, говорили туруруйцы, это все от злого колдовства – и болезни, и хищник, и досадный камень. И начинали такого колдуна искать, и находили, и наказывали дубиной по голове. В иные годы изводили чуть не половину племени…
Еще туруруйцы считали, что они не только люди, но одновременно и красные попугаи ара–ра. И сколько не надсажал богатырь голос, восклицая: «Где – вы, а где – попугаи?» – дикари мнения своего не меняли.
Были, конечно, и весьма разумные законы, которые не грех бы перенять и другим людям: так, зять в течение всей жизни не имел права разговаривать с тещей. О хозяйственных делах можно было потолковать и при помощи рук, а без слов мир в семье сохранялся надежнее.
Но более всего удивило богатыря отношение бесштанных охотников к своим охотничьим собакам. Псы у туруруйцев водились крупные, смышленые, неутомимые, надежные – часто даже сами приносили добычу.
Но когда собака вдруг начинала притаскивать пойманных зверят и птиц в больших количествах, охотник брал дубину, уводил друга–добытчика в лес и там, причитая, приканчивал.
Жихаря сперва возмутила такая жестокая неблагодарность. Но потом ему растолковали, что вот эта собака, благодаря своему нюху, чует близкую смерть хозяина, и поэтому старается заготовить побольше еды для поминального пира. Вот ее и того…
Но встречались и ленивые псы. Таких опять, к удивлению чужеземца, потчевали дубиной. А вот эта собака, говорили туруруйцы, тоже чует погибель своему владельцу, оттого и перестает выполнять свои обязанности – чего стараться–то? Вот ее и того…
Колобок потом объяснил Жихарю, что дикие туруруйцы таким образом, намного опередив знаменитых любомудров, открыли закон диалектики, при котором у всякого явления оказывается две стороны: вот это хорошо, да не очень. И наоборот: вот это плохо, да не очень. Спорщик, владеющий диалектикой, всегда выигрывает – подобно борцу, который коварно намазался маслом и выскальзывает из самого крепкого захвата.
…Без диалектики объяснить появления Яр–Тура в Навьем Царстве было никак нельзя.
– Да, дорогой сэр Джихар, представьте себе – я здесь разговариваю с вами и одновременно нахожусь в Яви, уныло пируя в обществе сэра Лю, сэра Сочиняя и других достойных людей. Вот как раз сейчас мы слушаем, как ваш придворный бард исполняет старинную эльфийскую балладу о могучем Танкодроме, сыне Номинатора, полюбившем прекрасную Электродрель…
– Не крути, – сказал Жихарь. – Что с твоими латами? Из какой сечи тебя сюда забрали? Что с моим городом? С моей семьей?
– Сэр брат! Да вы мне не верите! Сэр Хонипай, подтвердите правдивость моих слов!
– А что я? – отозвался Колобок. – Я тоже ничего не понимаю. Либо Смерть снова вернулась в мир и мы закопались под землю напрасно, либо…
– Лучше не знать вам сейчас правды, дорогой Джихар, – это может отвлечь вас от поисков…
Они стояли перед невысокой дверью, обитой медными пластинами. Дверной проем был словно бы вырезан в тумане, по–прежнему влажном и холодном.
– Откуда мне знать, кто ты на самом деле? – сказал Жихарь. Он, как ни всматривался, не мог отличить этого Яр–Тура от того, с кем попрощался на своем подворье.
– Помнится, в подземельях Вавилона мы вам поверили, – сказал король. – А ваше тогдашнее положение было в чем–то подобно моему нынешнему…
– Может, ты меня в спину ударишь? Я здешних порядков не знаю… Те, кто нас встретил, мне сильно не понравились…
– Это бывший человеческий сброд, сэр Джихар, – толпа, ждущая подачки от живых родственников. Они и при жизни норовили устроиться за чужой счет, и здесь могут только горланить и требовать. Настоящие люди и в здешнем царстве остаются при деле – иные охотятся, иные упражняются в воинских искусствах и полезных ремеслах, иные спорят о загадках мироздания. Но мы сейчас напрасно тратим время…
– Чего ж ты меня на земле не предупредил, что встретишь здесь?
– Я полагал, что вы догадались, – вздохнул Яр–Тур.
– О чем? – заорал Жихарь.
– Добрый сэр Лю ничего вам не объяснил?
– Ничего… А чего объяснять?
– Понятно, – сказал король. – Он не захотел отягощать вас еще одной заботой… Возможно, он был прав – то, что я вам сейчас скажу, не ослабит уже ни вашей руки, ни вашей решимости…
– А говорил – время дорого, – напомнил Жихарь.
– Сэр брат, в тот самый миг, когда мой презренный племянник, предатель и мятежник Мордред, уже насаженный на мое копье по самое кольцо рукояти, ударил своего короля сбоку по голове, и рассек меч преграду шлема и черепную кость, – в тот самый миг Смерть и покинула наш мир. А я остался один–одинешенек между мертвыми и живыми… Если только про человека, одновременно существующего в двух мирах, можно так сказать – один–одинешенек… Легче вам стало от этой правды, сэр Джихар?
– Чего ж ты за мной не послал, если начался мятеж? – вот и все, что нашел в ответ Жихарь.
– Это было сугубо семейное дело, брат… Внутреннее…
– Я, выходит, посторонний… Значит, если суждено мне отыскать и воротить в мир Смерть, то ты тогда…
– Не думайте об этом, сэр Джихар! Я не стал бы совсем показываться вам здесь на глаза, если бы не боялся, что вы с вашим спутником заблудитесь в тумане…
– А может, и нет, – вдруг сказал Колобок.
– Что – нет? – Побратимы уставились на Гомункула.
– Я говорю – может, король потом с нами останется. На нашей стороне.
– Да! Конечно! – с подозрительной радостью отозвался Яр–Тур. – Потом сэр Лю с этой славной старушкой поставят меня на ноги, и мы совершим еще немало славных подвигов…
– Все! – сказал Колобок. – Я черствый. Я бессердечный. Мне наплевать на ваши людские дела. Мы зачем сюда пришли? За Смертью. Вот и давайте ее искать. А то бороду вырву – мне сподручно! – пригрозил он богатырю.
Жихарь скрипнул зубами, зажмурился и попробовал сосчитать до десяти, но опять не смог.
– Что за дверью? – спросил он.
– Здешний владыка – лорд Наволод, – ответил король. – Он здесь первое лицо…
– А ты видел это лицо? – спросил Жихарь. – Может, он с живым и разговаривать не станет? Да и откроется ли дверь? Да и пропустят ли нас к нему?
– Дверь не закрыта, – сказал король. – Но мертвецы туда почему–то не суются. А лорда Наволода я не видел, да и никто из здешних, насколько я знаю, не видел…
– Заодно и познакомимся, – сказал богатырь и толкнул дверь.
Место, где они очутились, не походило ни на что, виданное ими доселе.
– Это лес? – спросил Жихарь.
– Больше похоже на корабельную верфь, – сказал Яр–Тур. – Но откуда столько пыли?
– Эх, люди! – ухмыльнулся Колобок. – Это же полки для бумаг, просто очень длинные и высокие. Архив какой–нибудь… Значит, тут и пыль должна быть, и паутина, и мыши эти мерзкие…
– Хозяин! Эй, хозяин! – закричал Жихарь, не больно–то и сам заботясь о вежливости.
Никто ему не откликнулся.
– В какую сторону идти? – озадачился богатырь.
– Не имеет значения, – пожал плечами Яр–Тур. – Полки тянутся и направо, и налево.
– Поглядите под ноги – нет ли следов? – подсказал Колобок и погасил свой фонарик.
Следы скоро нашлись – обыкновенные человеческие следы, не какие–нибудь там копыта или лапы с перепонками и когтями, а невеликие, неглубокие, без каблуков – вроде как домашние тапочки.
– Не может быть, чтобы владыка мертвых да без сапог щеголял – это кто–нибудь из слуг наследил, – предположил богатырь. – Здешний хозяин должен быть высок ростом – вон полки–то куда уходят!
– Что гадать – пошли по следам, – сказал король.
Жихарю страсть хотелось узнать, что за грамоты пылятся на полках – старинные летописи, указы, новеллы, устареллы? Но следовало торопиться.
«Верно мне Карина говорила, что я равнодушный и бесчувственный, – думал Жихарь. – Кабы она не спала, то враз бы догадалась, что с побратимом неладно. Поэтому он и в баню не пошел – не желал показать смертельные раны… Да ведь и Лю говорил, что Яр–Туру не нужны уже никакие лекари… Но для дураков, видно, надо все объяснять прямыми словами – намеков мы не понимаем…»
Наконец пыли в богатырский нос понабилось столько, что Жихарь открыл рот и трижды чихнул.
Чиханье, тем более троекратное, и на земле бывает неспроста, оно предвещает всякие неожиданные события…
– Тихо! – сказал Колобок. – Впереди я слышу голос…
– Я, кажется, тоже, – отозвался король.
– …Три миллиарда восемьсот сорок миллионов двести двадцать семь тысяч сто девяносто пять… Три миллиарда восемьсот сорок миллионов двести двадцать семь тысяч сто девяносто шесть…
– Видите его? – шепнул Колобок.
Впереди, опершись на полку и задрав вверх лысую голову, стоял человек низменного роста в полосатых портках, серой рубахе и меховой бабьей душегрейке. На немалом носу человека сидели стеклышки в оправе. И обут он был именно в тапочки.
«А вот он считает – и у него получается!» – удивился Жихарь. И кашлянул в сторонку – как бы тоже от пыли.
Человек не испугался, не вздрогнул – лениво повернул голову, склонил небритый подбородок и поверх стекол уставился на пришельцев.
– Надо же! – воскликнул небритый. – Представляете – количество умерших от голода в сто девяносто тысяч раз превышает количество скончавшихся от переедания!
– Здравствуйте, сэр! – поспешно, чтобы Жихарь чего–нибудь не ляпнул, воскликнул Яр–Тур.
– Желать здоровья в этих местах бессмысленно, но все равно спасибо, – сказал человек. – И сдается мне, что вы, как бы сказать, не совсем…
– Верно, добрый сэр! Князь Джихар, – он тычком в спину заставил богатыря поклониться, – так вообще живой, да и я частично… Мы ищем сэра Наволода…
– Это я и есть, – сказал владыка мертвых. – Вообще–то сюда входить запрещено, да и никто не осмеливался – вот я и снял стражу с дверей и задействовал ее для учета… Знаете, многие мне не верят, но Смерть – это прежде всего учет! Строжайший учет!
– Да мы, твое княжеское величие, и пришли сюда за Смертью, – сразу приступил к делу Жихарь. – Где она тут у вас прохлаждается?
Он очень обрадовался, что повелитель Навьего Царства не оказался рогатым драконом или там большой черной жабой.
Наволод и засмеялся совсем по–человечески:
– Как это – где? Да вот же она – повсюду! И налево она! И направо она! И вверху – она! Во всех видах, в любых качествах! Вам какую именно надо? И чью? Соседа, друга, врага, предка, свою собственную? Справок мы не выдаем, но познакомиться с делом – почему бы и нет?
– Нам ничью, – сказал Жихарь. – Нам – вообще.
– Нам – ту самую, – уточнил Яр–Тур. – С косой, с песочными часами…
– Особые приметы – безносая, – вспомнил Жихарь.
– Не слушайте их, князь, – вмешался Колобок. – Мы пришли сюда выяснить, отчего все живое на земле перестало умирать, а существование белковых тел ничем не ограничено…
Наволод снял очки с носа и поднес их вплотную к Гомункулу – то есть к Жихаревой груди. Мертвечиной от князя не пахло.
– Это что такое? Говорящий ноутбук? Какая забавная вещь!
– Я не вещь, князь, – поморщился Колобок. – Неужели вы, здешний владыка, ничего не знаете? Что произошло со Смертью?
Князь Наволод водрузил очки на нос и улыбнулся.
– А, вот вы о чем, – сказал он. – Действительно, в последнее время что–то не пополняются ряды моих подданных… Разумеется, я не мог не заметить этого! Но нет худа без добра – теперь у меня появилась возможность привести все умертвия в систему, разделить на классы и разряды… О, я уже многое успел! Вот, извольте сами полюбоваться…
Он запросто подхватил короля и Жихаря под локотки и повлек вдоль рядов полок.
– Вот здесь, – кивнул он влево, – у меня те, кто умер насильственной смертью. А в тех рядах, так сказать, естественники… Их, как вы можете видеть, гораздо меньше.
– А и много же народу скончалось! – ахнул Жихарь. – Кабы люди не мерли – земле бы не сносить!
– Да, количество дел поначалу подавляет, – кивнул Наволод. – Я сперва даже не знал, как подступиться… Но число папок отнюдь не соответствует количеству покойников, потому что с каждого дела снимается несколько копий в другие разделы – по возрастам, по эпохам, по странам… Скажем, великий Сенека, вскрывший себе вены по приказу Нерона, одновременно значится и в классе погибших насильственной смертью, и в семействе пораженных холодным оружием, и в отряде самоубийц, и в разряде жертв тирании, и в демографическом отчете по Римской империи, и в алфавитном каталоге, и в картотеке выдающихся личностей, и…
Жихарь обвел взглядом бесчисленные полки, и у него потемнело в глазах.
– Да как ты не путаешься в этих грамотах, князь? – решил на всякий случай польстить он Наволоду, – Я и живых–то своих подданных переписать все никак не удосужусь… Голова!
– Стараюсь, – скромно сказал владыка мертвых. – Должен же кто–то этим заниматься. У меня порядок! А будет еще лучше!
– Кому? – печально спросил Яр–Тур.
– Людям! Кому же еще? Здесь собраны полные, исчерпывающие сведения. Никаких загадок истории я не признаю. В делах названы имена всех убийц – прямых и косвенных. Любой обитатель Навьего Царства легко может выяснить, кто шарахнул его сзади дубиной, или переехал на тракторе, или накапал отравы в утренний кофе…
– И много желающих? – гадким голосом спросил Колобок.
Наволод несколько смутился.
– Вообще–то сюда никто не допускается, – сказал он. – Во избежание беспорядков среди спецконтингента. И так безобразий хватает… Чистое знание мало кого интересует. Кроме того, существует принципиальная возможность изъять свое собственное дело, а оно может послужить пропуском наверх…
– Мотай на ус! – шепнул Жихарю Колобок. А вслух добавил: – Совершенно правильное решение, князь. Нечего здесь посторонним шляться!
– Кроме того, это необыкновенно интересное занятие, – продолжал владыка мертвых. – Знаете, к примеру, какой вид самоубийства считается самым редким? Угадайте навскидку?
– Во–от такенной жемчужиной подавиться! – не растерялся богатырь.
– А вот и нет! – хихикнул князь Наволод. – Самый редкий у меня самоубийца – Жужупалов Анатолий Витальевич, тридцати одного года, без определенных занятий, – он с пешеходного виадука помочился на провода высокого напряжения!
Богатырь ничетошеньки в этой смерти не понял, но про себя решил, что отныне справлять малую нужду будет только в отведенных для этого местах.
– Здесь, под красной меткой, у меня отказники, тут невозвращенцы, а вот эти – без вести пропавшие…
– Разве так бывает? – насторожился Яр–Тур.
– Редко, но бывает, – сказал Наволод. – Бывает так, что мир живых человек покинет, а досюда не доберется… Ищем, розыск объявляем… Облавы устраиваем… Явь прочесываем, даже в Правь, бывает, забираемся…
Жихарь собрался было спросить насчет Кощея, но вовремя спохватился, страшась сдуру подвести парнишку.
– А отказники – кто такие? – вместо этого спросил он.
– Это которые умирать не хотят, – просто ответил владыка мертвых.
– Новое дело, – сказал Жихарь. – Как будто кто–то хочет! Мало ли чего человек хочет или не хочет!
– Они ОЧЕНЬ не хотят, – пояснил князь Наволод, да только яснее не стало.
– А невозвращенцы? – спросил Колобок.
– Это просто негодяи, – насупился навий князь. – Мы их за хорошее поведение поощряем отпуском на родину, а они, неблагодарные… – Он махнул рукой. – О них и говорить не стоит. Хотя на первый взгляд казались вполне порядочными людьми – Белая Дама, Палач Города Праги, Блоксхолмское Привидение, сэр Ральф Ричардсон, Семеновна–Покойница… Даже, можете себе представить, Майкл Фарадей! Казалось бы, ученый, материалист – а любит побродить по лабораториям Королевской ассоциации, вмешивается в эксперименты…
– Нигде порядка нет, – посочувствовал Жихарь. – Но вот скажи нам, в конце–то концов, куда Смерть подевалась? Честно скажи, как князь князю!
– Да я уже и сам начинаю беспокоиться, – сказал Наволод. – Я ведь ей не начальник. Я здесь так… Вроде главного тюремщика. Мое дело – обеспечить учет, питание, обмундирование, режим. Тюремщики же судьями не распоряжаются… Да бросьте вы о ней да о ней! Здесь такие разговоры считаются неприличными. Вы лучше сами по архиву погуляйте, поглядите, как я все тут славно устроил… Вот, смотрите – на этой полочке у меня те, кого растерзали разгневанные женщины. В основном тут греки: Орфей, Дионис–Загрей, Мавроди Сергей Пантелеевич… О! Я вам сейчас дело Каспара Хаузера покажу! Мне же тоже похвалиться охота…
– Удивляюсь, как ты в князья–то попал, – сказал Жихарь.
– Да, сэр Наволод, не в обиду вам будь сказано, вы не слишком походите на сюзерена… Скорее на сенешаля…
– Да уж так получилось, – развел руками навий князь. – Пришел мой час, мне и предложили вместо Смерти эту должность… Я ведь на земле был выдающийся статистик! Мои картотеки славились повсеместно!
– Постой–постой, так ты что – живой, что ли? – догадался богатырь.
– Живой, разумеется. Я и разговариваю с вами по–человечески, а не навыворот – разве не заметили? Честно говоря, меня вполне бы устроила должность Главного Архивариуса, а княжение мне в тягость…
– И мне, – признался Жихарь. – Родная душа, выходит. Только помог бы ты нам Смерть вернуть, а? К кому же обращаться, как не к тебе?
– Да я бы и рад… Ребята, бросьте это дело! Пойдем в мои палаты, попируем всласть, потом я вас по Костяным Лесам прогуляю – встретитесь с замечательными покойниками, поглядите на наши порядки, выскажете замечания и предложения…
– Здесь можно бродить веками и эонами, – сказал Колобок. – Но нам нужно возвращаться. Все понятно – зря нас сюда наладила твоя старушенция, попала пальцем в небо… То есть в землю…
Конечно, Жихарю страх хотелось погулять по Нави, увидеть того же хитроумного Дыр–Танана или хотя бы знакомцев по Времени Оному, сравнить увиденное с рассказами бывалых здесь людей… Хорошо побратиму: он еще досыта в Костяных Лесах побродит… Какие, однако, глупости приходят в голову! Нашел кому завидовать!
– Боюсь, на выходе у вас могут возникнуть затруднения, – сказал навий князь. – Все равно вернетесь ко мне. Не выпустят вас отсюда, из одной лишь зависти не выпустят…
– Прорвемся, – пообещал Жихарь. – Ну нету, княже, у нас времени! Понимаешь?
– Конечно, понимаю. Здесь вообще нету Времени.
