Текст книги "Приключения Жихаря"

Автор книги: Михаил Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)

Долго они еще ползали по Разнозельной Делянке, искали и находили преудивительные травы, объясняли друг другу их свойства и достоинства, и Жихарь все–таки признал, что Принц тоже кое–что смыслит.

– Я еще одну травку поищу, – сказал он. – А ты тоже не сиди, ищи. Вот, пожуй стебель одолень–травы, от него новая кровь нарождается в теле.

Только, если попадется тебе корешок, похожий на малого человечка, ты его не тревожь – разорется так, что мы замертво рухнем.

– Да что я, сэр Джихар, мандрагоры живой не видел? – обиделся Принц.

– Это я так, на всякий случай, – успокоил его Жихарь. – Да, жалко нож, но придется загубить…

И стал острым лезвием обкашивать траву вокруг себя.

– Поздно заготавливать сено, когда коней увели, – усмехнулся Принц.

– Обожди, увидишь, поздно ли, рано… И тут блестящее лезвие со звоном сломалось.

– Есть! – И Жихарь потряс пучком зелени в кулаке. – Нашлась!

– Что – нашлась?

– А разрыв–трава – ножик–то сломался!

– По–моему, тут все травинки одинаковые…

– Все, да не все! Пойдем к реке, я тебя научу, как разрыв–траву отделить от прочих.

Они спустились к воде, и Жихарь кинул в поток свою добычу.

– Видишь, простая трава по течению поплыла, а вот этот стебелек, заметь…

– Зацепился за что–нибудь, сэр брат!

– Нет, ты гляди, он против течения идет. – Жихарь выхватил строптивый стебель из реки. – Вот тебе и разрыв–трава. Теперь любая казна будет наша, любой замок и засов нипочем…

– У нас эту траву ищут и находят по–другому, – сказал Принц и стал объяснять, как именно.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Да будет вам известно, что я, с порога отказываясь от всяческого обсуждения, присоединяюсь к мудрому старинному взгляду, согласно которому кит – рыба, и призываю святого Иону засвидетельствовать свою правоту.

Герман Мелвилл

– Нет, все–таки правильно, что травка–перелет растет редко и помалу, – сказал Жихарь, когда Принц, выплюнув из трубки очередную горошину, догнал его. – Иначе люди вовсе разучились бы ходить, у них бы ножки отсохли. Или поулетали все отсюда к зеленой бабушке…

Побратимы плыли над степью – невысоко, над самыми верхушками желтеющих трав. Все утро ушло на то, чтобы освоить новый способ передвижения. Оба откусили по малой доле стебелька – так, чтобы тело только–только утратило – вес. Сперва пробовали загребать руками, как в воде, но получалось медленно и неуклюже. Так и до старости не доберешься к горам, возвышающимся за равниной. Жихарь в сердцах плюнул, и его сразу как будто кто толкнул вперед по воздуху.

Сообразив, что так никаких слюней не хватит, богатырь подплыл к месту ночлега и стал отбирать дикий горох и складывать в карман. Потом выломил полый стебель дурноцвета и сделал себе с Принцем две трубки. Теперь двигаться можно было быстро, как конь на рысях. Будимир летел впереди, пугая перепелов, и следил за опасностью.

– А я ведь эту травку как узнал? – продолжал Жихарь. – В малолетстве моем приходилось мне и пастушить. И вот один раз белая корова где–то перелету нажралась и взлетела. Я за хвост успел ухватиться, а она все выше поднимается. Струсил, отцепился, чуть не поломал ноги. На корову в небесах сейчас же налетели всякие ясные соколы. Она от страха и сдохни, и грохнись об землю в лепешку. Гоню стадо домой – плачу, ведь хозяин теперь убьет…

– И чем же это кончилось?

– А ничем. Я сам его убил. Не обижай сироту!

– Сколько же вам было лет, сэр брат?

– То ли девять, то ли десять.

– И как же вы с ним справились?

– Ха! Да еще о пяти годах я справился с Ягой–бабой, поедучей ведьмой!

Неужели не слышал? Давай–ка ходу прибавим!

Они долго летели в полном блаженстве оттого, что не приходится переставлять ноги, говорили о том о сем. Принц вспоминал книжную премудрость.

– А еще там говорится так: «Благороднорожденный подтверждает свою добродетель активным испытанием силы, ловкости, отваги, либо также хитроумия, мудрости, находчивости, либо богатства и щедрости. Либо, наконец, состязанием в слове, то есть заранее восхваляя либо заставляя поэта или герольда прославлять ту добродетель, в которой он хочет превзойти соперника…»

– Правильно говорится. Сам себя не похвалишь – ни одна собака не похвалит.

– Знаете, сэр брат, – сказал Яр–Тур, – перед сном я не удержался и отведал–таки траву Царевы Очи.

– Ну и как? – оживился богатырь. – Как травка–то?

– О, я тотчас же возомнил себя на троне! Ко мне со всех сторон подходили отважные воины, сметливые торговцы и трудолюбивые пахари, ища моего суда. И я отправлял закон, дивясь своей прозорливости и премудрости…

– Видишь, какая полезная травка! Вот придет твое время, залезешь на престол, а уже кое–какие навыки есть! По мне же, все эти премудрости хоть провались, меня туда на аркане затянуть нельзя…

– Так ведь и я не ищу власти ради власти! Во–первых, у меня долг перед отцом и королевством. Во–вторых, моя держава будет не похожа на другие.

– Ой ли! Все государи так обещаются, а потом такое начинают вытворять…

– Нет–нет, я соберу самых благородных, самых достойных, посажу за один стол с собой и буду лишь первым среди равных. Я установлю строгие правила для своей дружины, и всякий, кто оставит человека в беде, обидит слабого или нанесет в поединке бесчестный удар, поплатится изгнанием…

– Ну, мне за твоим столом, точно, не сидеть. Я ведь в бою не разбираю, какой удар честный, а какой так себе. Да и равенства за царскими столами не бывает – я же тебе рассказывал, что со мной все как раз на пиру и началось… Начнут спорить, кому на ближнем конце сидеть, кому на дальнем, слово за слово, и передерется твоя благородная дружина.

– Это верно, – загрустил Принц. – В самом деле, как же мне их рассадить, чтобы никого не обидеть?

– Вот уж это проще простого. Ты и стол вели сделать не как у людей – круглый. У круга ни конца нет, ни начала, не будет и обиды.

– Великолепно! – воскликнул Яр–Тур. – А людей я стану подбирать подобных вам по верности и доблести.

– Круглый стол сколотить не диво, – сомневался Жихарь. – Диво переделать тех, кто за ним будет сидеть. Одного оскорбляет неравенство, другого – равенство…

– Это вы единственно из вредности говорите, сэр брат. Мой Круглый Стол войдет в легенды…

– Вот–вот. Будет что дедушке Проппу рассказать. Батюшки мои, жрать–то как охота!

К счастью, здесь водились суслики с доброго поросенка.

На следующий день, когда до гор оставалось рукой подать, кончились стебельки перелет–травы. Задремавшие на лету побратимы, добром поминая сусликов, опустились на землю. Но легкость в теле оставалась, можно было еще бежать и бежать, то есть совершать далекие прыжки. А когда и последние капли волшебного зелья утратили силу, ноги показались неподъемно тяжелыми.

– Разбаловались мы, брат, – вздохнул Жихарь. – Какие, однако, странные тут горы – никаких предгорий, встают из земли, как будто их великаны навтыкали.

– Когда я думаю о величии дела, которое нам предстоит, – вдохновенно сказал Яр–Тур, – то даже встреча с варкалапом кажется мне мелкой и незначительной.

– Фараон гордился, да в море утопился, – напомнил богатырь. – Может, там такой дяденька сидит, который варкалапов на ладошке нянчит. Возьмет и раздавит нас – не со зла, сослепу.

– А возможно, это и развалины древней крепости – я читал о таких…

Тут и камень был какой–то особенный – влажный, ноздреватый, в мелких красных прожилках, как на пьяном носу. Камнеед, например, его жрать не стал. И пахло нехорошо.

– Мы неразумно потратили траву–перелет, – вздохнул Принц. – Лучше бы как раз эти горы перелететь. Не забывайте, сэр Джихар, у нас все еще нет доброго оружия. Видите проход в скале? Вдруг это лабиринт, а в середине его притаился и поджидает нас неведомый враг?

– Ты, брат, гляжу, норовишь вовсе без врагов прожить…

Яр–Тур покраснел и ринулся в пролом. Должно быть, это и вправду были развалины старой крепости, но такие древние, что стали уже частью природы.

Жихарь догонять отважного Принца не стал, шагал ровно, размеренно, а Будимир, видно, приуныл и струхнул – все время сшивался возле ног, мешал ходу.

Хуже всего было то, что ни справа, ни слева нельзя осмотреться – черный камень до небес. Жихарь вытащил дубинку и шел, хлопая себя по ладони. Он вспомнил, что именно так делали менты поганые – колдовали, поди, по–своему.

Убегал вперед Принц красный, вернулся Принц бледный.

– Приготовьтесь, сэр брат, принять неравный бой.

Жихарь не стал выяснять подробности, кивнул.

Через несколько шагов они увидели врага. Необъятная туша словно застряла между скал – старая замшелая шкура, когтистые передние лапы толщиной с тысячелетний дуб, длиннющая шея, бородатая голова и большие человеческие глаза.

Побратимы остановились.

– Может, попросим достойного Будимира ослепить чудовище?

– Ну ты прямо палач какой–то! – рассердился Жихарь, бросил дубинку, раскрыл руки и заорал, шагая вперед: – Дедушка Святогор! А вот и я! Свиделись все–таки!

Он подпрыгнул и повис у чудовища на шее.

– …Разве не знаешь ты, что в старые годы все богатыри как раз такие и были?

– Я слыхал немало о великом сэре Святогоре и его неслыханной силе, – ответил Принц, которого все еще пробирала дрожь. – Но всегда полагал его человеком огромного роста.

– Чудак ты! Сам посуди, устоит ли такое тело на двух ногах? Как же ему не подпираться хвостом? А кости старых богатырей ты, поди, видел, так что спрашиваешь? Нынче богатыри иные, вот как мы с тобой…

– Да, – сказал Принц. – Возможно. Ведь великий Беовульф тоже был скорее медведь, чем человек. Но вы, кажется, понимаете его речь? Я разбираю лишь отдельные слова, и, по–моему, старик в беде.

– Да еще в какой беде–то – упавшей скалой перешибло самую хребтину. Это, как мы и думали, не горы, а древняя богатырская застава. Он пришел сюда умирать, как и собирался. Думал заснуть спокойно и навсегда, а теперь терпит муку.

– Что мы можем для него сделать?

– То, что один воин для другого. Вот когда меня неизлечимо ранят, а я попрошу у тебя последний удар – откажешь?

Принц смешался.

– Можно было бы угостить его сон–травой, – соображал богатырь. – Но ведь ее у нас всего ничего, а ему копен десять надо, не меньше…

Святогор с хрустом поднял веки и вытолкнул из себя несколько слов, таких же тяжелых и замшелых.

Жихарь выслушал его, кивнул, взял побратима за руку и подвел к голове Святогора.

– Вот, – поклонился Жихарь и королевичу шею согнул. – Вот мой побратим, называется королевич Яр–Тур. Мы с ним на крови поклялись делить все пополам…

– Что вы собираетесь с ним делать? – шепнул Принц.

– Стой да молчи! Дедушка, ты дохни–то вполсилы, чтобы нам не перебрать, сам понимаешь.

Святогор приподнял голову над камнями, приблизил ее к самым лицам побратимов и фыркнул из ноздрей белесым паром. Запаха у пара не было.

– Дыши глубже, – велел Жихарь Принцу. Яр–Тур все еще ничего не соображал.

…Они легко взобрались наверх, так же легко наломали скал и стали сбрасывать их вниз, возводя над старым Святогором полагавшийся ему по богатырскому чину курган. Жихарь, волоча к вершине громадную глыбу, даже не запыхался.

– Он не мог умереть, не передав кому–нибудь свою силу, – объяснил Жихарь. – Не всю, конечно, иначе мы бы по горло ушли в землю. Так, а этот валунчик сюда положи. Вот и похоронили по всем правилам…

Яр–Тур никак не мог прийти в себя от внезапно обретенной силы, разглядывал руки и ноги, словно чужие.

– Терпи, – сказал Жихарь. – Теперь другая жизнь начинается. Придется, к примеру, больше есть и пить…

– Сэр Джихар! – обрадовался. Принц. – Да ведь с такой силой меня уж наверняка признают королем!

– Ну, кто о чем, а вшивый о бане! Жалко, нечем тризну справить. А про еду я всерьез. Нам, сильно могучим, голодать никак нельзя – скоро свалимся и мизинным пальцем не двинем. И любой отрок спокойно зарежет.

– Я давно знаю, что за все нужно платить…

– Это хорошо, что знаешь,

И они, возрыдав над старым богатырем по обычаю, спев про трех воронов, пошли дальше, пинками расшвыривая валуны, и шли ходко, Будимир не поспевал.

Жихарь сжалился над петухом и посадил обратно на шляпу. Теперь петух даже сам–друг с камнеедом для него ничего не весили.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

 
Ох вы, мужчины, вы – скотины,
В вас азиатские глаза,
Вы девок любите словами,
Но своим сердцем никогда.
 

Песня

Бух! Бух! – колотили землю богатырские ноги. Легкая обувка от ударов страшной силы очень быстро разлетелась на куски, и теперь за назваными братьями оставались глубоко впечатанные босые следы.

– Ох, не вынул бы худой человек, не нашептал бы! – горевал по этому поводу Жихарь. Но причин для горевания было куда больше. Кровь бежала по жилам с таким шумом, что, наверное, и посторонний бы услышал. Очи с трудом ворочались в глазницах. «Перебрали все–таки, пожадничали», – думал богатырь.

Яр–Туру было, судя по виду, не легче. Трещали и расходились по швам кожаные кафтаны. И с каждым движением все сильнее и сильнее хотелось есть…

– Стой, братка! – скомандовал Жихарь. – Нам теперь, должно быть, лучше ползти ползком или даже котма катиться. Прости. Кажется, я глупость сделал и тебя втянул…

– Почему же глупость? Всякий мечтал бы о подобной силе.

– Размечтался! Скоро наши тела сами себя жрать начнут. Вон у тебя щеки–то как ввалились… А я все вроде как положено делал. Нам ведь теперь с собой целый обоз харчей надо гнать, чтобы выжить. А здесь какой обоз?

Жихарь молнией метнулся в сторону и выхватил из травы зазевавшегося суслика–байбака – здоровенного, по колено, без труда освежевал и сунул Будимиру на скорую руку поджарить.

– Сэр Джихар, кажется, мы съели его с костями… – растерянно сказал Принц через малое время.

– Да? – Жихарь удивился и огляделся. Костей, точно, не было.

– Поднимемся на пригорок, – предложил Принц. – Будем лежать и ждать, не пройдет ли кто мимо.

– Людоедство – дело худое. – Жихарь вспомнил Гогу с братом.

– Я имел в виду… Ну, скажем, седельные сумы с провизией, – смутился Яр–Тур. – А конину есть мне уже приходилось.

Они взошли на пригорок и огляделись. Кое–где в полях темнели лесные острова. На небе ничего не было, кроме одного разве солнца. Огненный Кур похаживал в траве, выдергивал приглянувшихся букашек. Камнеед Шамир тоже разживался редкими камешками. Им–то было хорошо.

– Только не будем говорить о еде, сэр Джихар, – сказал Принц и громко сглотнул слюну.

– А о чем еще говорить?

– Обо всяких ученых предметах, о подвигах героев, о доблестях мужей, о славе полководцев… О старинных книгах, в конце концов…

– Читал я одну в детстве. Не сам, конечно, а Дрозд мне читал, он знал многие языки и наречия. И называлась она «Толкун–книга»…

– И о чем же она?

– Да как сказать. Там, понимаешь, трое недомерков бегают по всему свету, ищут, куда пристроить волшебное кольцо, чтобы не досталось оно Мироеду. Там и люди были, и лесные, только эти недомерки всех обошли – и царей, и королей, потому что были горазды пожра… Ой, а может, и нет, я до конца не дослушал, большой уже вырос.

– О–о! – воскликнул Принц. – Вам повезло, сэр брат! Это же знаменитая запретная «Сага о Кольце Власти»! К сожалению, немногие смогли дочитать ее до конца, не повредившись в рассудке. А те, чей разум оказался не столь крепок, стали наряжаться в одежды героев, мастерить деревянные мечи и щиты, бегать по лесам и полям на потеху добрым поселянам. Неужели у вас дозволяется читать такое даже в детстве?

– Дети тоже люди…

Кто знает, сколько разговоров было бы переговорено на этом холме–кургане–пригорочке до тех пор, как названым братьям окочуриться, но только Будимир дал тревожный знак.

Жихарь приподнялся на локте. Прямо к ним по траве мчались десятка два всадников. Жихарь толкнул Принца в бок. Тот поглядел осоловевшими глазами и махнул рукой – его даже на подвиги уже не тянуло.

Всадники приближались. Кони у них были хороши, стройны и в одну соловую масть, но богатырь сразу отметил, что при нынешней силе их с Яр–Туром такие лошадки не сдюжат.

Всадники были закованы в кое–как залатанную броню, вооружены луками и саблями, румяны и безбороды – борода у бабы нипочем не растет, если это, конечно, не Яга–баба.

– Вот нас куда занесло – в Окаянию, бабью землю…

– Как известно, они подвергают мужчин изощренным пыткам, – бесстрастно отметил Принц. Побратимы нехотя поднялись.

– Здорово, красавицы! – гаркнул Жихарь, стараясь перекричать бурчание в животе. Красавицы помалкивали.

– На женщин производит впечатление учтивый и галантный старинный слог, – сказал Яр–Тур, показал всадницам выставленный палец на правой руке и воззвал: – Хай, малышки, как насчет перепихнуться?

Но и старинного слога здесь не жаловали – свистнул ременный аркан, затянулся вокруг богатырских плеч и сразу же лопнул; тотчас десяток петель взметнулись в воздухе и попали куда надо, но и они не выдержали перенятой у Святогора мощи.

Конные красавицы не растерялись, дружно взялись за луки и натянули тетивы.

– Глаза побереги, – посоветовал Жихарь и закрыл лицо руками. Стрелы вонзались в тела побратимов, портили одежду (точнее, лохмотья), но от соприкосновения с каменными мышцами раскалывались, расщеплялись пополам.

Стрел было много, бабы попались упорные. Когда опустели колчаны, всадницы взялись за сабли, тупя их и ломая. Помаленьку обрывки одежды слетели с Жихаря и Яр–Тура, на телах же не наблюдалось и царапины.

В отчаянии предводительница отряда попробовала смять Жихаря конем, но туго пришлось именно коню.

И тогда красавицы в гневе побросали бесполезное и поломанное оружие, стали шумно рыдать и голосить. Жихарь пробовал их утешать, осторожно гладя по головам (отчего шлемные ремни лопались), а Яр–Тур, забыв учтивость, сорвал у одной из врагинь седельную сумку, нащупал в ней ковригу хлеба и стал жадно отрывать зубами куски – вместе с кожей сумки. Потом опомнился и с величайшими извинениями протянул названому брату его долю.

…Встречать пленников вышел весь город. Хотя шли они по доброй воле, маленько подкрепившись: коня, который расшибся о Жихаря, пришлось прирезать, зажарить и съесть почти целиком. Женщины с ужасом глядели на непобедимых чудовищ, потом стали упрашивать их пройти в город, иначе им, дозорным, несдобровать.

Частокол вокруг города был набит кое–как, походил на гребень с выломанными зубьями, дома располагались в беспорядке, срублены были, видно, на скорую руку или же в полной темноте: заугольные бревна торчали не вровень, окна прорубались в самых неожиданных местах, ступеньки на крылечках были разной высоты.

– Руки бы плотничкам поотрывать, – ворчал Жихарь.

Не все насельницы града ходили при оружии – большинство вырядились в яркие сарафаны, бегали малые девчушки.

– Глядите, сэр Джихар! – воскликнул Яр–Тур, хватая побратима за руку (другому бы кость сломал). – Верно говорят, что они отрубают руки мужчинам!

Из–за очередной избы вышел невысокий мужичок в накидке до пят, и вся фигура его была треугольной. Мужичку было хорошо от выпитого.

– Вот поедим досыта и посчитаемся с ними за мужиков, – пообещал Жихарь.

Штанов на нем почти не осталось.

На кособокое крыльцо самой большой избы вышла здешняя царица или княгиня, дородная, срослобровая, в панцире искусной работы – явно не здешних мастеров.

– Не будем унижать ее, брат, – попросил Принц. – Все–таки царственная особа.

– Все вы, голубая кровь, друг за дружку стоите, – ответил Жихарь. – Только почему же они мужикам заодно и ног не отрубают? Чего проще – подвесила на крючок и пользуйся…

Княгиня заговорила. Принц не понимал ее вовсе, а Жихарь – через два слова на третье.

– Предлагает нам здесь княжить, – перевел Жихарь. – В награду за то, что мы убили страшного зверя в горах.

– Это они о достойном сэре Святогоре?

– Дак если дуры. Но пусть лучше думают что хотят, лишь бы накормили сперва.

Княгиня продолжала речь, заламывала мощные руки, показывала то на Принца, то на Жихаря, делала зверское лицо.

– Ах ты гадина! – возмутился Жихарь. – Хочет, чтобы мы с тобой сошлись в поединке за княжий престол! Еще чего! А знаешь, братка, чем тебе свое королевство искать, может, здесь и закоролевствуешь?

– Во–первых, – сказал Яр–Тур, – я поклялся пройти с вами весь путь до конца, а чего стоит король, нарушающий собственные клятвы? Во–вторых, чужого мне и даром не надо.

– Все–таки ты дите, – вздохнул Жихарь и стал требовать еды, для верности широко разевая рот и щелкая себя по кадыку.

Бесстрашные воительницы (Яр–Тур называл их амазонками) сразу все сообразили и стали вытаскивать прямо на улицу кособокие столы и ненадежные лавки.

Лавки не выдержали тяжести побратимов, пришлось для них выкатить колоды, на которых мясо рубят. В избах задымили печи. Сложены печи были тоже кое–как, поэтому дым валил больше из окон, чем из труб. Будимира щедро кормили зерном и знакомили с местными курочками. Камнеед избавился от петуховой опеки и скромно обгрызал брошенный посреди улицы мельничный жернов.

Вскоре к столам потянулись красавицы, неся на вытянутых руках громадные блюда. Треугольные мужички ловко катили ногами дубовые бочки. Жихарь рукой позвал мужичков к себе за стол. Амазонки возмущенно загалдели, но Принц, уже отхлебнувший из бочонка через край, погрозил им пальцем.

Одних поросят съели около сотни.

Жихарь все удивлялся, как быстро и незаметно опорожняют его искалеченные сотрапезники кружку за кружкой. Вроде бы зубами за край не хватают, не запрокидывают, как обычно, а кружка куда–то исчезает и ворочается порожней.

Общий язык с мужиками нашли скоро, и чем больше пустых бочек откатывалось, тем ясней и понятней этот язык становился. Наконец, когда уже вот–вот готово было наступить полнейшее понимание, Жихарев сосед, самый здесь крупный и достойный муж, отвалился на спину и рухнул.

– Не было молодца побороть винца, – вздохнул Жихарь (а поглядеть на такого он мечтал всю жизнь). Он поднялся, чтобы отнести нового приятеля в покойное место, подхватил его, как перышко, на руки и тут почувствовал что–то неладное. Содрал с пьяного накидку и… – Ха, братка, да никто им рук не отрубает! Гляди!

Принца, несмотря на силу, вино все–таки достало, он без удовольствия оторвался от пирога с грибами и глянул.

Руки–то у мужика были, только вот росли они из того же самого места, что и ноги.

Прочие мужики давай плакать и рассказывать побратимам о лютой беде своего племени. Оказывается, в старые времена здешние мастера славились на весь свет – не было нигде таких кузнецов, плотников, оружейников, шорников, гончаров, столяров, рыбаков и прочих умельцев.

Им и завидовали все на свете. А потом завистники сговорились и наняли сразу двенадцать драбаданских колдунов. Колдуны тихонько подкрались ко граду и ворожили двенадцать ночей подряд, отчего руки у мастеров переместились на это самое место.

И таким крепким было заклятие, что и дети мужского пола стали рождаться с тем же пороком. Поэтому все ремесло, в том числе и воинское, а потом и вся власть в племени перешли к бабам – не от хорошей жизни.

Мужички рыдали и жаловались, но Жихарю отчего–то показалось, что в душе они положением своим довольнешеньки, так как почти никаких обязанностей не несут, а пить им дозволено в утешение за калечество от пуза.

«Маленько бы и я так пожил», – заметил про себя Жихарь.

Когда последний из племенных мужей не сдюжил вина, места их на лавках немедленно заняли самые пригожие девушки. Они толком не ели, не пили, лишь подперли щечки кулачками и, пригорюнившись, любовались побратимами.

Тут голод покинул Жихаря, он стал перемигиваться с девушками и на пальцах показывал, как сильно он их любит. Девушки с понятием вздыхали.

Принц Яр–Тур бледнел–краснел, бледнел–краснел, а потом дико заорал:

– Не подумайте дурного, сэр Джихар! С этими словами он легко вытащил из–за стола двух ближайших молодок, сунул их себе под мышки и побежал со своим драгоценным грузом куда–то вдоль по улице.

– Однако падок ты, брат, на полые места! – крикнул ему вслед Жихарь, и тут его самого добрый десяток девиц кое–как выволок из–за трапезы и повлек на ближайший сеновал.

…Святогоровой силы – ну, не всей, конечно, – хватило на три дня. А потом названые братья стали замечать, что захотелось им отдохнуть одним, без прекрасного окружения. На рассвете четвертого дня оба потихоньку скрылись от подруг и встретились в кустах у реки.

– Нашел себе королеву? – первым делом спросил Жихарь.

Принц помотал головой.

– Вот и я тоже. Никого ты не обидел, не обошел?

Яр–Тур опять помотал головой.

– Молодец. А то они друг дружке очи повыцарапывают. Зато теперь тут народятся здоровые дети, пойдет добрая жизнь…

– Интересно, сэр брат, отчего же они раньше не догадались прибегнуть к помощи странников вроде нас?

Жихарь потянулся довольно, со вкусом, как отсеявшийся земледелец.

– Обыкновенный странник здесь бы еще в первую ночь удавился или повесился.

К тому же люди боялись ходить в эти места из–за Святогора – кто же теперь помнит, каковы были старые богатыри. А вот лишнюю силу мы извели – это хорошо.

Принц сжал кулак. Камешек в кулаке треснул, но не искрошился в мелкий песок, как еще недавно.

– Все–таки жаль…

– Не жалей. Обожрал бы свое королевство, пустил по миру… Кроме того, сила осталась все же немалая. Охти мне, заметили нас…

Яр–Тур вздрогнул. С криками и причитаниями к ним приближалась толпа амазонок. Впереди поспешала княгиня. Она шумела пуще всех.

– Все–таки требует, чтобы один из нас тут воцарился, – сказал Жихарь. – У них так записано в преданиях… Делов–то! Отговоримся! Вот я сейчас начну врать, а ты подвирай, совестишься подвирать – помалкивай…

Жихарь поднялся, поклонился бабам и сказал:

– Простите, красавицы, на невольном обмане – пошли на это из одной любви к вам! А поразил чудовище и похоронил его под скалами наш вождь и учитель – великий цыган Мара!

Женщины загалдели – видно, Мара отличился и тут. На лицах красавиц выказалось сильное сомнение.

– Государь наш Мара только из скромности прикидывается простым конокрадом, – продолжал Жихарь. – Такой уж на него был наложен зарок, но нынче все сроки вышли. Он выслал нас проведать, кто тут живет. Теперь мы ему непременно доложим, что его ждут с нетерпением. Подождите, вскорости он сам к вам пожалует во главе несметного войска…

Но окаянные бабы ждать не захотели, вскочили на коней и помчались в разные стороны искать вожделенного владыку.

– Вы его сразу узнаете: рубаха красная, а руки долгие! – посоветовал им на дорожку Жихарь и добавил: – Ох, несдобровать Маре! В Адских Вертепах и то сыщут!

…На прощания и расставания ушло еще два дня. Наконец Жихарь понял, что пора и честь знать, иначе вся Святогорова сила до капельки утратится на перинах и сене.

В промежутках между объятиями чинили доспехи (тут и кузня была), нашли пару старых, но худо–бедно годящихся мечей. Одна была беда – кони от побратимов шарахались, не вынося Святогорова духа.

– Видно, так до Полуденной Росы пешком и дотопаем, – вздохнул Жихарь, достал золотую ложку и определил направление. Молодки, не пожелавшие искать цыгана, завздыхали и заплакали, увидев, куда показывает стебель. – Чего ревете? Мы же непременно вернемся! – обещал богатырь. – Чего в той стороне такого страшного?

Из сарафанной толпы вышла старая–престарая бабушка. Жила она долго и говорила поэтому вполне уверенно:

– Лучше бы я, добрые молодцы, вас удавила своими руками, чем отпускать в те края, в злочародейный Драбадан!

Ну, тут и у Жихаря личико вытянулось.

– Вы никак боитесь, сэр брат? – обрадовался Яр–Тур.

– Если и боюсь, так за тебя, – нашелся богатырь.

– Сколько же нам еще идти, сэр Джихар?

– Да ты что, совсем память со своими девками заспал? Я же говорил – сорок дней и сорок ночей!

– А потом?

– А потом дальше пойдем!