Текст книги "Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке (СИ)"

Автор книги: Михаил Фоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)

– Я н-не совсем п-понял… Где вы т-торчите б-больше часа?

– Влезь на койку Джека, загляни в перископ и посмотри, где мы торчим.

– Я не могу последовать т-твоему с-совету, Фред. Они с-сломали перископ и, кажется, унесли его с собой.

Локк бросил быстрый взгляд на снежный бугор, под которым находилась Большая кабина, и убедился, что трубы перископа там действительно нет.

– Тогда постарайся понять. Мы стоим под дверью Большой кабины, в десятке метров от тебя. Стучим не меньше часа, а ты молишься по радио Терезе Лиможской вместо того, чтобы открыть дверь. С нами Генрих. Он тяжело заболел. Понял ты наконец?

– Понял, – невнятно прозвучало в наушниках.

Прошло еще несколько минут. Наконец за дверью в глубине коридора послышалось движение. Доктор крадучись поднимался по лестнице. Не дойдя до самого верха, он остановился и, видимо, стал прислушиваться.

Локк зло откашлялся.

– Кто там? – донеслось из-за двери.

– Доктор, ваши предосторожности бесспорно хороши, – крикнул Стонор. – Но всему должна быть граница. Открывайте.

За дверью послышалась возня. Доктор разбирал баррикаду. Потом звякнули засовы. Дверь дрогнула и чуть приоткрылась.

В образовавшейся щели блеснули очки доктора.

Локк, стоявший возле двери, толкнул ее плечом. Дверь распахнулась. Ослепленный солнцем и блеском снега, доктор, щурясь, отступал в глубину коридора, выставив перед собой длинную стальную острогу. Из карманов его халата торчали рукоятки пистолетов. За пояс был заткнут широкий нож.

– Нет, вы посмотрите на него! – воскликнул Локк, на всякий случай выставляя вперед палку, чтобы отразить возможный удар остроги.

– Боже мой, Фред, дорогой! – воскликнул Жиро, отбрасывая острогу и раскрывая объятия.

– Легче на поворотах, Красная Шапочка! – предупредил Локк. – Целоваться будем после, а сейчас помоги втащить Генриха. Он парализован.

После завтрака собрались на «военный совет».

– Сейчас главное – исчезновение Латикайнена и болезнь Ковальского, – сказал Стонор. – Это вещи реальные. И о них мы должны подумать прежде всего. Каковы ваши соображения?

– Надо сообщить по радио об исчезновении Тойво и просить помощи, – предложил Локк. – До ее прибытия самим продолжать поиски в лабиринте.

– В первой части твое предложение нереально, Фред, – возразил Стонор. – Никто сейчас не пошлет самолета в Антарктику. Кроме того, у нас не хватит сил приготовить посадочную площадку для тяжелого самолета. Не забывай, что нас забросили сюда вертолетами. Что же касается поисков Тойво в лабиринте – я… пожалуй, считаю их бесполезными. Генрих, до того как он потерял сознание, осмотрел верхнюю часть лабиринта. Мы с Расселом обследовали нижнюю. В лабиринте Тойво, по-видимому, нет. Он не мог уйти один далеко от входа. Я предполагаю другое: Тойво возвратился, когда Генрих был в лабиринте. Обнаружив, что пещера пуста, а радио не работает, он попытался еще до прекращения пурги добраться до Большой кабины. Ведь он геолог: естественно, что он хотел скорее сообщить нам о месторождении… Тропу замело, он заблудился…

– Тойво – финн и, с его северной рассудительностью, пожалуй, не способен на такую выходку, – возразил доктор.

– Мне это тоже кажется маловероятным, – заметил Локк. – Нет никаких доказательств, что он выходил из пещеры.

– Следы у входа. Мы с Джеком видели их.

Локк с сомнением покачал головой.

– Твое мнение, Генрих? – спросил Стонор.

– Не… знаю… – с трудом ворочая языком, прошептал поляк. – Я помню все… смутно… Какая-то… завеса… тут. – Он коснулся здоровой рукой лба. – Все… стараюсь вспомнить… и… не могу…

– Это пройдет, – поспешно сказал доктор.

– Возможно… Не знаю… Тойво был… хорошим товарищем…

Наступило молчание.

– Есть еще одна вполне реальная вещь, – сказал вдруг Рассел. – Таинственные аборигены Земли Королевы Мод.

– Но, Джек, – перебил Стонор, – неужели и ты?..

– Да. Разорванный и отброшенный далеко от места разрыва шнур и исчезнувший перископ – вещи реальные. Они не могут быть проделкой «призраков», о которых твердит доктор. И даже пингвины, если бы им вздумалось навестить нас, едва ли были бы способны на такое…

– Шнур мог лопнуть сам от сильного натяжения. Ведь, поднимаясь по крутым участкам лабиринта, мы держались за него.

– Допустим, хотя тогда мы обязательно заметили бы момент обрыва. А перископ?

– Они утащили его, это ясно, как диагноз насморка, – сказал доктор. – Всю ночь они бродили вокруг Большой кабины и возились возле дверей. Это была ужасная ночь.

– Ну все-таки, кто «они»? – с раздражением спросил Стонор. – Вы, доктор, даже не можете описать, как они выглядят.

– Разумеется, я не смог разглядеть их как следует. В перископ были видны только тени. Не забывайте, что сильно мело. Но я хорошо слышал удары в дверь. Когда они приближались к двери, она даже изнутри начинала светиться.

– Светиться?

– Да, фиолетовым светом.

– Это очень странно, – заметил Локк. – Значит, у нас были одинаковые галлюцинации. В Ледяной пещере мы с Генрихом тоже видели фиолетовое свечение. Я даже хотел стрелять…

– Ты хотел стрелять и в меня с Джеком, когда мы возвратились, – перебил Стонор. – Это доказывает лишь то, что у всех нас не в порядке нервы.

– Это доказывает, что возле нашей зимовки происходит нечто такое, чего мы пока не в состоянии понять, – тихо сказал Рассел. – Непонятное нельзя сбрасывать со счетов.

– Что же ты предлагаешь, Джек?

– Выход один. Мы столкнулись с явлениями, которых не можем объяснить, обнаружили лабиринт, который не сможем до конца исследовать. При неясных обстоятельствах исчез наш товарищ. Выход один, Ральф. Надо связаться с советской станцией. Она недалеко. У них есть самолет.

– Никогда! – закричал Стонор. – Никогда! Просить помощи у советских ученых! Ты забыл, что мы нашли месторождение урана. Все что угодно, но не это.

– Постойте, Стонор, – поднял голову доктор. – Наш уважаемый ловец метеоров прав. У русских хороший врач. Вдвоем мы могли бы быстрее помочь Генриху. А об уране им совсем необязательно рассказывать.

– Нет, – твердо повторил Стонор. – Забудьте об этой идее. В случае организации совместных поисков им пришлось бы показать лабиринт. А там тоже уран. Нет, уж лучше просить помощи с континента…

– Стоит нам попросить помощи, Ральф, как первыми тут появятся именно русские, – насмешливо улыбнулся Локк. – Они ближе всех. Парни отзывчивые и… смельчаки, черт побери.

– Значит, будем выкручиваться сами, – запальчиво бросил Стонор.

Снова воцарилось молчание.

– Каков же план действий? – спросил наконец Локк.

– Надо… продолжать… поиски… Тойво… – внятно прошептал Ковальский.

– Конечно, – кивнул Стонор. – Попробуем организовать поиски на леднике… между Ледяной пещерой и Большой кабиной. В первую половину дня идем мы с Фредом; после обеда – Рассел с доктором. До темноты все должны быть в Большой кабине. Ночью дежурство по очереди. Джек, постарайтесь соорудить до ночи новый перископ с горизонтальным обзором.

– И с хорошим прожектором, – добавил Локк.

Рассел молча кивнул.

– А что передать по радио? – спросил Жиро, сосредоточенно разглядывая свои ногти.

– Ничего… Или нет: сообщите, что во время пурги пропал геолог Тойво Латикайнен. Тело пока не найдено.

– Гм, тело… И это все?

– Все.

Доктор сдвинул на лоб берет и покачал головой.

* * *

Поиски в окрестностях Большой кабины не дали результатов. Стонор и Локк еще раз добрались до Ледяной пещеры. Там все было на своих местах. Записка, адресованная Тойво, по-прежнему лежала возле радиопередатчика. Стонор поднял крышку люка, ведущего в лабиринт, долго всматривался во мрак. В ледяном коридоре было темно и тихо, ощутимо тянуло морозным воздухом.

«Странно, что мы не нашли выходов из этого загадочного подземного царства, – подумал Стонор. – А они явно есть. Сквозняк слишком силен. Надо во что бы то ни стало разыскать их…»

Послеобеденный поход геофизика и доктора также оказался безрезультатным. Они в нескольких местах пересекли ледник, заглядывали во все трещины; удостоверились, что темные пятна, выступающие среди снега и фирна, это – морена. На обратном пути Рассел предложил подняться на высокое плато, ограничивающее ущелье с юга. Доктор, проклиная в душе своего длинноногого спутника, согласился.

С вершины плато открылся вид на десятки километров вокруг. На северо-западе совсем низко над снеговым горизонтом висело неяркое оранжевое солнце. Густая синяя тень уже легла в долине. На юге за снежными волнами бескрайних белых увалов виднелись скалистые зубцы далекой горной цепи. Над ними в темнеющем небе висели радуги. Вихрь, летящий из глубин континента, уже поднял в воздух мириады мельчайших снежных кристаллов. Они преломляли солнечные лучи, образуя радужные пояса и своды.

– Надо возвращаться, коллега, – поеживаясь, сказал доктор. – Солнце заходит…

Рассел пристально всматривается в снежную равнину, раскинувшуюся на юго-восток от плато. Где-то там, на юго-востоке, пять дней назад упали обломки гигантского болида… Как добраться к месту падения?

– Если бы у нас был самолет, – тихо сказал геофизик.

– О-о! – оживился доктор. – Самолет! Можно было бы улететь в Монтевидео… Я хотел сказать, отправить туда Генриха, – поправился он, заметив удивленный взгляд Рассела.

С последними лучами солнца доктор и геофизик подъехали к Большой кабине. Локк копался возле метеобудки. Сто-нор прилаживал прожектор к новому перископу.

На вопрос Стонора Рассел отрицательно покачал головой.

– А у нас новость, – зло прищурился Стонор. – Радиограмма от русских. Предлагают помощь. Вероятно, слышали наш разговор по радио.

– Что ты ответил?

– Поблагодарил, просил не беспокоиться.

Рассел отвернулся и молча прошел в Большую кабину.

Вопреки предсказаниям доктора, ночь прошла спокойно. Ветер переменил направление и пригнал вереницы облаков. Столбик ртути в термометре поднялся до минус десяти градусов.

– Погодка на славу, – объявил Локк, возвратившись в полночь с метеоплощадки. – Тишина… Ни ветра, ни призраков… И такое полярное сияние – сквозь облака видно.

Доктор смущенно кашлянул.

По очереди дежурили у перископа, освещая окрестности зимовки сильным лучом прожектора. Каждый час дежурный поднимался наверх, обходил вокруг Большую кабину и метеоплощадку. Под утро снова налетел ветер, поднял в воздух снежную пыль.

– Через три часа рассвет, – сказал Стонор, дежуривший в последнюю смену. – Ваши призраки, доктор, решили оставить нас в покое. Запремся покрепче – и спать… Можно опустить перископ и выключить прожектор.

С восходом солнца пурга улеглась. Около десяти часов утра Локк открыл главный вход и принялся расчищать дорожку к метеоплощадке.

Возле будки с приборами лопата наткнулась на что-то твердое. Локк копнул глубже и вытащил… трубу перископа. Метеоролог растерянно оглянулся. Над снеговым куполом Большой кабины ярко блестел объектив второго перископа, только что выдвинутого Расселом.

– Так, – процедил сквозь зубы метеоролог, – ко всем прочим талантам, наш эскулап еще и актер… Ну, сейчас я ему устрою сцену с распущенными волосами…

Взвалив на плечо перископ, Локк решительно зашагал в Большую кабину.

На шум, поднятый разъяренным метеорологом, в салоне собрались все обитатели зимовки.

– Мошенник, фигляр! – кричал Локк, тыча под нос доктору обледеневшую трубу. – Я тебе покажу, как издеваться над товарищами!

– О-эй, подожди, Фред, при чем тут я! – бормотал доктор, поспешно отступая в угол салона. – Стонор, Рассел, держите его, он убьет меня!..

– Разреши, – негромко сказал Рассел, отстраняя метеоролога и беря у него трубу.

– Я заставлю тебя проглотить свой берет! – продолжал кричать Локк, пытаясь поймать доктора за воротник.

– Успокойся, Фред, – вмешался Стонор. – Как, доктор, неужели вы решились на эту неумную шутку?

– Я… я… – твердил совершенно ошеломленный Жиро.

– Комедиант, клистирная трубка, лиможский попугай!..

– Хэлло, Фред, не торопитесь! – Тон, которым Рассел произнес эти слова, заставил всех замолчать. – Вот нижний конец перископа, который я вчера вынул из штатива.

– Ну?

Рассел вместо ответа приложил нижний конец прибора к обледеневшей трубе, принесенной метеорологом.

– Ну? – все еще не понимая, повторил Локк.

– Верхняя часть перископа вырвана; не вынута, не вывинчена, а вырвана. Трубу разорвали. Ни у доктора, ни у нас всех, вместе взятых, не хватило бы для этого сил.

– О, черт! – пробормотал Локк, убедившись, что Рассел прав.

Доктор сообразил, что сейчас самый подходящий момент взять реванш.

– А, разбойник! – завопил он. – Ты чуть не задушил меня. Помесь павиана с навозным жуком! Ржавый флюгер! Я оскорблен как француз, как ученый, как человек. Я…

– Извини меня, Красная Шапочка.

– Я тебе не Красная Шапочка, а доктор медицины!.. Наглец! Я требую удовлетворения. Я… я…

– Джентльмены! – вмешался Рассел. – Отложите выяснение отношений. Надо немедленно осмотреть место, где был найден перископ.

* * *

– Совершенно ясно, что вчера его здесь не было, – объявил Стонор, когда осмотрели место находки. – Если бы Фред был внимательнее, он сразу заметил бы это. Перископ принесен ночью, скорее всего под утро, во время пурги.

– Что же все это означает? – пробормотал Локк.

– Следы! – вдруг крикнул доктор с купола Большой кабины. – Следы на снегу возле перископа. Идите сюда!

Стонор, Локк и Рассел поспешили к тому месту, где стоял доктор. Цепочка темных углублений на искрящемся снежном покрове ни у кого не вызвала сомнений.

– Следы ног, – задумчиво проговорил Стонор. – Ночной гость, видимо, обошел вокруг перископа, а следы сохранились лишь на подветренной стороне купола.

– Может быть, это наши следы? – заметил Локк.

– Разве ночью кто-нибудь из вас приближался к перископу? – спросил Стонор.

Все отрицательно покачали головами.

– Стойте! – крикнул вдруг Стонор. – А не кажется ли вам, что вот это углубление напоминает след босой ноги? И это тоже…

– Пожалуй, верно, – согласился доктор. – Вот отпечаток большого пальца, вот еще палец, а здесь пятка.

– Это такие же следы, какие мы видели позавчера у входа в Ледяную пещеру, – сказал Рассел. – К сожалению, мы затоптали их, не успев как следует рассмотреть.

Стонор опустился на колени, принялся внимательно разглядывать следы. Потом он тихо рассмеялся.

Локк и доктор удивленно переглянулись.

– Друзья мои, все ясно, – торжественно объявил Стонор. – Точнее, перед нами еще одна удивительная загадка Антарктиды. Это следы йети – таинственных снежных людей, которые, по мнению некоторых ученых, населяют высокогорные области Гималаев. В настоящее время в Гималаях йети, по-видимому, стали величайшей редкостью. Никто из европейцев их вообще не видел. Однако я сам лично наблюдал такие же следы на перевале Донкья-Ла, на запад от Эвереста, несколько лет тому назад. К двум величайшим открытиям мы можем добавить еще и третье: в Антарктиде сохранились крупные антропоиды. Нам необходимо поймать хотя бы одного из них…

– Судя по тому, что они без труда рвут на части металлические трубы, это будет нелегко, – покачал головой доктор.

– …или убить!.. Это сенсация: йети на Земле Королевы Мод. Я не знаю, что произведет большее впечатление: лабиринт или древние человекообразные обезьяны, открытые нашей экспедицией в глубине Антарктического континента.

– Или уран, – заметил Локк.

– Об уране придется молчать, Фред, – вздохнул Стонор, – но уж зато йети…

– Можно дать о них корреспонденцию по радио? – оживился доктор.

– Ни в коем случае. Пока… Сначала надо раздобыть живого или мертвого йети. Если поднять шум раньше времени, нас могут опередить. До конца зимовки около трех месяцев. Может, нам посчастливится и добудем не одного, а несколько экземпляров. Думаю, что чучело йети будет стоить не меньше миллиона долларов.

– Значит, йети вчера утащили перископ, а сегодня ночью вернули его? – спросил молчавший все это время Рассел.

– Убежден, что именно так и было.

– А зачем им это понадобилось?

Стонор развел руками:

– Но позволь, мой дорогой, откуда я могу знать, чем руководствуются в своих действиях антарктические обезьяны? Интересно, а что ты думаешь?

– Думаю, что любую гипотезу надо привести в соответствие с фактами. А факты свидетельствуют, что многое из случившегося напоминает сознательные действия…

– В ближайшие дни ты убедишься, Джек, что это отнюдь не гипотеза. А что касается фактов… Фред, не будешь ли ты так любезен принести кинокамеру? Надо быстрее сфотографировать эти следы.

* * *

Три дня зимовщики Большой кабины, подгоняемые нетерпеливым Стонором, охотились на таинственных аборигенов Земли Королевы Мод.

Погода благоприятствовала поискам. Солнце с каждым днем поднималось все выше. Ветра не было. Даже ночью температура не падала ниже двадцати градусов мороза.

Из ангара были извлечены аэросани, и Рассел, воспользовавшись обстановкой, совершил далекий маршрут на юго-восток, туда, где, по его предположениям, должны были упасть обломки болида. Однако ни метеоритов, ни йети, ни даже их следов обнаружить не удалось.

На снежном покрове зимовщики встречали лишь заструги да борозды, оставляемые полозьями аэросаней. Снежные люди словно провалились под лед.

– Три дня не было пурги, – говорил Стонор, возвращаясь вместе с Расселом на аэросанях из очередного маршрута. – Следы, оставляемые ими, должны были бы сохраниться, а тут… нигде ничего. И главное, они перестали по ночам приближаться к Большой кабине. В чем дело?

– Может быть, они появляются только в непогоду, – заметил геофизик, резко тормозя аэросани перед полосой обледеневших застругов.

– Странная мысль!

– Но фактически так и было, – продолжал Рассел. – В последнюю ночь они, видимо, появились лишь под утро, когда разыгралась пурга и мы пошли спать. Предыдущие их визиты тоже совпадали с непогодой. И пожалуй, это похоже на маскировку… Надо подождать пурги, Ральф.

Аэросани выкатились на невысокое плато, ограничивающее с севера ущелье Ледяной пещеры. Внизу, в конце пологого склона, появились, словно из-под снега, верхушки мачт Большой кабины.

Возле метеобудки их встретил Локк.

– Как дела, Фред? – спросил Стонор, когда затих мотор и осела снежная пыль, поднятая мощным винтом аэросаней.

– Ничего нового. Впрочем, нет… Генриху опять стало хуже. Доктор говорит, что болезнь прогрессирует. Боюсь, что нам предстоит потерять и второго товарища, Стонор.

– В Ледяной пещере были?

– Да. Там все по-старому. Я даже рискнул спуститься метров на триста в лабиринт.

– Один?

– Доктор сторожил у открытого люка, и мы все время перекликались, как в лесу.

– Ну и что?

– Страшновато было. Но, в общем, ничего интересного.

– А как погода, Фред?

– Барометр падает.

– Будет пурга?

– По-видимому.

– Рассел считает, что это к лучшему…

– По-моему, тоже. По крайней мере, отдохнем от бесцельного блуждания по снегу. Я устал за эти дни, как пехотинец после форсированного марша.

После ужина доктор позвал Стонора в кухню.

– Надо что-то срочно предпринимать, шеф!

– Вы о чем? – спросил Стонор, глядя в сторону.

– О Генрихе, конечно. Если так пойдет дальше, он не протянет и трех дней.

– Вам виднее…

– Но я бессилен! – крикнул доктор. – Понимаете, бессилен! Я испробовал все, что имею. Чтобы лечить, надо знать источник поражения. Это не молния, во всяком случае, не обычная молния, и не радиоактивное излучение. Я не умею творить чудеса…

– Ну, а что вы хотите от меня?

– Не понимаете?

– Нет.

– Разрешения связаться с советской станцией. Возможно, что и их врач будет бессилен, но это последний шанс…

Стонор, насупившись, молчал.

– Вы не имеете права отказываться! Если он умрет, грех ляжет и на вас.

Стонор усмехнулся.

– Что изменится, если он умрет на руках советского врача?

– Во всяком случае, будем знать, что испробовали все средства, какие были доступны.

– Слабое утешение.

– Может быть. Но шансы есть. Я знаю, что русские в последние годы добились больших успехов в лечении всякого рода параличей. Врач советской станции – известный ученый. Не то, что я…

Стонор снова усмехнулся, похлопал Жиро по плечу.

– Кого ты хочешь обмануть, Ришар?

– Обмануть?

– Вся твоя дипломатия не стоит горсти снега. Хочешь избавиться от ответственности. Иметь возможность сказать: «Я не один провожал его в лучший мир. Мы посоветовались с коллегой». Успокойся, никто не станет винить тебя, если он умрет. Не такой уж он крупный ученый… К тому же поляк…

– Он наш товарищ, Ральф!

– Да-да, конечно… Но в данном случае уже не это главное… Ты сделал, что мог, к тебе не будет никаких претензий. Обещаю как начальник зимовки…

– Ты можешь как угодно истолковать мою настойчивость, Стонор, – тихо сказал доктор. – Даже таким образом или еще хуже. Когда я трезв, я слишком низко ценю себя, чтобы обижаться на такое… Подумать, какая бездна подлости заключена в каждом из нас!.. Впрочем, это даже к лучшему, что мы так хорошо узнали цену друг другу. Можно отбросить условности. Итак, я жду ответа, Стонор, но прямо, без уверток.

– Этот тон вам не идет, доктор. Вы перестаете быть самим собой.

– Это не ответ.

– А другого и не будет. Занимайтесь сами своим больным. А остальное предоставьте провидению.

– Значит, отказываетесь?

– Считаю это бесполезным.

– А я как врач считаю это необходимым.

Круглое лицо Стонора начало краснеть.

– Если мне не изменяет память, начальником зимовки являюсь я.

Доктор печально покачал головой.

– Увы! Именно поэтому я и обратился к вам.

– Довольно. Я считаю вопрос исчерпанным.

– А я нет. – Голос доктора стал визгливым и резким. – И я вынужден предъявить ультиматум. Если до утра вы не согласитесь, я сам обращусь по радио к зимовщикам станции Солнечная.

– Не посмеешь.

– Посмею. Рассел на моей стороне.

– А Локк на моей… Подумай о последствиях, Жиро!

* * *

Пурга началась вскоре после наступления темноты. Сила ветра увеличивалась с каждым часом. К полуночи над Большой кабиной бушевал редкий по силе ураган. Сорвало прожектор, залепило снегом объектив перископа. Рассел попробовал опустить трубу, но ее перекосило ветром и накрепко заклинило в держателе.

Помехи прервали радиосвязь. Доктор не выходил из кабины, в которой лежал Генрих. Больной уже не мог говорить. Только блестевшие глаза и легкое подергивание правой стороны лица свидетельствовали, что жизнь еще не совсем покинула его парализованное тело.

Локк и Стонор, пытавшиеся совершить очередной обход вокруг купола Большой кабины, возвратились облепленные снегом с ног до головы.

– Бесполезно, – прохрипел Локк. – Невозможно удержаться даже на четвереньках, да и видимость – абсолютный ноль. Можно столкнуться нос к носу с этими самыми йети и не разглядеть их. Неважная погодка для охоты на снежных людей.

– А не устроить ли засаду в кабине аэросаней? – предложил Стонор. – Они крепко привязаны. Из кабины хороший обзор, а если включить подогрев, снег не будет заносить стекла.

– Во-первых, ты не доберешься до аэросаней; во-вторых, не откроешь дверцу, в-третьих, если и откроешь, кабину забьет снегом раньше, чем ты протиснешься внутрь.

– Так мы никогда никого не поймаем, Фред, – махнул рукой Стонор. – Я бы все-таки попробовал.

– Держу пари, что в такую погоду даже антарктические обезьяны не высунут носа из своих убежищ, – посмеивался метеоролог. – Им тоже жизнь дорога.

– Попытаться надо, – вмешался вдруг Рассел. – Раз нельзя пользоваться перископом, сани – единственная возможность продолжать наблюдение.

– Как, Джек, – удивленно прищурился Локк, – тебе тоже захотелось заработать миллион долларов?

– Он думает, что здешние йети предпочитают для прогулок именно такую погоду, как сегодня, – пояснил Сто-нор. – И, кажется, в этом есть определенная логика.

– Ты действительно так думаешь, Джек?

Рассел кивнул.

– Тогда можно попробовать, – оживился метеоролог. – Риск – благородное дело, как сказал один полководец, готовясь проиграть войну.

Первую попытку сделал Локк.

Однако уже через несколько минут он, совершенно обессилевший, ввалился вниз головой в выходной люк, где его ждали Рассел и Стонор.

– Ну?

Метеоролог, отдышавшись, разразился ругательствами.

– До саней ты дополз?

– Да, черт побери, но не смог открыть дверцу.

Рассел молча обвязался шнуром, перекинул через плечо футляр с телефоном и нырнул в снежные волны.

Локк спустился вниз, в Большую кабину. Стонор остался у входа один; напряженно ждал.

Постепенно разматывалась веревка, которой был обвязан геофизик. В шипении и вое пурги ничего нельзя было расслышать.

Аэросани были укреплены метрах в пятидесяти от входа, над занесенным ангаром. Возможно, вокруг них уже намело высокий сугроб и из кабины ничего не будет видно.

Веревка перестала разматываться. Стонор подождал еще немного, потом дважды дернул за веревку. Вскоре послышался ответный рывок. Рассел сообщал, что пока все в порядке.

Колючий снег струями бил в отверстие люка. Стонор опустил крышку, оставив только узкую щель, сквозь которую пытался разглядеть что-нибудь во тьме. На мгновение ему показалось, что он уловил вспышку света в той стороне, где стояли аэросани. Неужели Рассел все-таки проник в кабину саней и включил рефлекторы? Стонор напряженно вглядывался в темноту. Нет, вероятно, почудилось. Он уже собирался еще раз сигнализировать рывком веревки, но в это время внизу приоткрылась дверь и послышался голос Локка.

Стонор опустил крышку люка, задвинул засов и спустился вниз.

– Он в кабине саней, – сказал Локк, протягивая Стонору телефонную трубку. – Можешь поговорить с ним.

– Хэлло, Джек! – крикнул Стонор в телефон. – Как дела?

– Сижу в кабине, – послышался в трубке голос Рассела.

– Рефлекторы включены?

– Да.

– Как видимость?

– Несколько метров.

– Не холодно?

– Нет.

– Мы будем по очереди дежурить у телефона. В случае чего сообщай!

– Да.

Прошло около двух часов. Пурга не утихала. На вопросы Стонора Рассел лаконично отвечал, что ничего не видит.

– Может быть, тебя сменить, Джек? – предложил Стонор.

– Пока не надо.

Прошло еще около часа. Из радиорубки выглянул Жиро.

– Опять начинается вой в эфире, как тогда, – вполголоса сообщил он. – Вот послушайте… – Доктор исчез в радиорубке, оставив открытой дверь.

Послышалось шипение динамика, и сразу же его сменил вибрирующий низкий звук – устрашающая мелодия тоски и угрозы. Словно крылья каких-то неведомых злобных сил распростерлись над притихшими зимовщиками. А мелодия продолжала звучать, затихая и снова разрастаясь, предостерегая и угрожая, таинственная и непонятная.

– С ума можно сойти! – вскричал Стонор, затыкая уши.

Локк, сморщившись как от зубной боли, покачивал головой.

– Довольно! – гаркнул он наконец. – Не стоит злоупотреблять… такой музыкой.

Доктор поспешил выключить приемник.

– Ну как?

– Никогда не слыхал ничего подобного, – признался Сто-нор. – Неужели и тогда это звучало так?

– Абсолютно. Самому хотелось завыть от ужаса.

– Странные здесь бывают помехи, – пробормотал Локк, раскуривая трубку.

Звякнул телефон. Стонор поспешно схватил трубку.

– Хэлло, Джек?

– Только что видел тень. Похоже на… медведя или крупную обезьяну. Посмотрите, что делается у люка.

По лицу Стонора Локк понял: что-то произошло.

– Появились?

– Кажется… Скорей! – Стонор указал на стоявший в углу карабин. – Джек, ты тоже, если увидишь, стреляй. Доктор, трубку!

Не слушая предостережений Рассела, Стонор сунул телефонную трубку доктору, схватил второй карабин и вслед за Локком выбежал из салона.

Припав к крышке выходного люка, они прислушались.

– Ничего, кроме воя пурги, Ральф.

– Открывай люк.

В лицо ударил слепящий снежный вихрь. Луч сильного фонаря пробил ревущую тьму всего на два-три метра.

– Как будто никого, Фред.

– Гаси фонарь. Быстрей! Смотри…

Расплывчатое зеленовато-фиолетовое пятно появилось среди снежных вихрей. Оно медленно приближалось.

Локк и Стонор поспешно вскинули карабины.

Треск двух выстрелов, слившихся в один, утонул в вое пурги. Затем произошло нечто невероятное.

Яркая зеленая вспышка, подобно молнии, разорвала тьму. Порыв ветра, более сильный, чем все предыдущие, подхватил снежные вихри и разметал их прочь.

В десятке метров от люка на снегу корчилось огромное мохнатое существо. Его длинная шерсть светилась ярким голубовато-фиолетовым светом, а из тела били в окружающую тьму зигзаги зеленых молний. Одна из молний скользнула над головой Локка. Сильно запахло озоном.

– Люк, быстро! – крикнул Стонор.

С грохотом захлопнулась тяжелая крышка. Локк хотел задвинуть засов. Металлический обод люка вспыхнул голубоватым светом. Сильный удар оглушил метеоролога, и он покатился в глубину коридора, увлекая за собой Стонора.

* * *

Доктор, не отнимая от уха телефонную трубку, настороженно прислушивался. Вой пурги стал громче.

Значит, открыли выходной люк.

– Они выходят наружу, Джек.

– Ты успел предупредить, чтобы без нужды не стреляли? Это какое-то удивительное существо. Вероятно, Стонор ошибся…

– Выстрел, Джек!

В телефоне послышался треск, потом шипение.

– Сани… оторвало… – с трудом разобрал доктор в промежутке между разрядами. – Меня понесло…

Последний, прерывистый треск – и в телефонной трубке стало тихо.

«Оборвался провод, – мелькнуло в голове доктора. – Что же теперь будет?»

Грохот в коридоре заставил его вскочить. Из-под портьеры выполз на четвереньках облепленный снегом Сто-нор. Следом за ним показалась всклокоченная голова Локка. Оба с трудом поднялись на ноги. Локк, даже не пытаясь отряхнуть снег, шагнул к столу и тяжело опустился на стул.

– Тебя не ранило, Фред? – пробормотал Стонор, протирая кулаками глаза.

Локк попытался ощупать себя.

– Кажется, нет. Но что за адскую бестию мы подстрелили?

Стонор ошалело вертел головой.

– Уму непостижимо. Никогда бы не поверил, если бы… не видел сам. Засов! – спохватился он вдруг. – Ты успел задвинуть засов?

– Не… знаю…

– Доктор, скорей проверь, задраен ли люк. Но… не открывай. И не касайся засова голой рукой.

Доктор на мгновение зажмурил глаза и с видом приговоренного к смертной казни шагнул за портьеру.

Когда он возвратился, Стонор вертел в руках телефонную трубку.

– Дверь не светилась? – спросил Локк.

– Н-не заметил. Засовы задвинул…

Локк облегченно вздохнул.

– А что с телефоном, доктор? – удивленно спросил Сто-нор. – Почему он молчит?

– После вашего выстрела Джек только успел крикнуть, что сани оторвало и его уносит ветром. И еще он крикнул, что ты ошибся…

– Ошибся? В чем? – растерянно спросил Стонор.

Локк вскочил.

– Джек погибает, а мы тут…

– Ни шагу, Фред! Ему ты не поможешь. И вспомни, что лежит за дверью.

Локк отступил и закрыл лицо руками.

– Что же делать, Стонор?

– Ждать, когда кончится пурга.

Метеоролог, не отнимая стиснутых пальцев от лица, снова опустился за стол. Доктор содрогнулся, услышав, что Локк плачет…

Обитателям Большой кабины эта ночь показалась особенно долгой. Стонор бесцельно бродил по салону, время от времени откидывал тяжелую портьеру и, приоткрыв дверь в коридор, прислушивался. Но снаружи доносились лишь завывания пурги.