Текст книги "Свидетель канона (СИ)"

Автор книги: Михаил Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Когда тащили к себе, по пути услышали: в деревне куры орут. А немцы теперь уже на ночь по хатам не разбегались, по блиндажам сидели, стереглись. Если куры орут, значит, вылезли из блиндажа "курощупы". Тогда взвод понес дальше к себе добытые минометы, а трое пошли в село, глянуть что за шум.

Увидели: немец один у забора на часах стоит, а второй по двору кур ловит. И тем штыком заточеным ударил матрос так сильно, что перебил немцу хребет, и повисла белобрысая арийская голова на коже, ровно у вурдалака. Только не испугался никто, и потом никому ничего такого не снилось: худшего навидались.

Подождали, пока второй фриц задом до забора допятился, мешок с курами дотащил. Тут ему Сергей с Лешкой Куровым вещмешок на голову, и лямку затянули. Немец орать не осилил. Хрипел да ногами сучил только. Так и привели немца вместе с оружием, со всем добром, голова в мешке, на веревочке. Сдали начальству, а сами повалились на брезент как в колодец: без снов до утра.

* * *

Утром кур сварили, немца собирались в тыл отправить. Но дошли слухи – а и проверять же нечем – что взят Новоград-Волынский, и что немцы даже чуть ли не у Шепетовки. Так что застрелили «курощупа» на обочине, бросили, как собаку. Разве начальник штаба в документах пометил – а то, может, и не успел.

Ушли машины в сторону Проскурова, на единственную в здешних краях магистраль. Потом свернулась пехота. Потом пролетали бомбардировщики с крестами – уже никакого желания вникать, различать, вчитываться в ситуацию, что-то делать.

Перелистать и забыть!

Последними уходили оставшиеся в дивизии танки. Восемь штук. Один, как обычно, не завелся, тросом дернули… Где-то такое уже видел. Что-то такое помню…

Вокруг на броне люди, лиц которых я не хочу узнавать, имен которых не хочу помнить и в судьбы которых не хочу погружаться. Сейчас правы не чистые, ласковые и уникальные, а закопченые, злые и одинаковые. Их время.

* * *

– Время, – захрипела рация в головном танке. – Привал.

Переговорное устройство отлетело то ли вчера, то ли третьего дня, так что ласковый толчок механику между лопаток:

– Серафимыч, в тень, хоть поедим.

Танки расползлись под елки, березы – кто куда, лишь бы не на одной линии. Пока механики наскоро смотрели, где что сложное или срочное, наводчики успели разложить костер и заправить воду из фляжек пшеничной крупой. У старшины вытребовали сала: "Не ворчи, Пал Ильич, у тебя всегда есть!" Сварили. Кулеш не кулеш, а не голодный – не ешь.

К Ивашковскому, пристроившему котелок на упавшую березину, подошел матрос, пакет свой целлулоидный, блестящий, из-за ремня вынул и на песок хлопнул.

– Лейтенант, у нас тут коммунисты есть?

Ивашковский прожевал и буркнул:

– Обязательно.

– Больше я ждать не могу. Давай собирай партячейку, вскроем конверт. На Дунай везти его наверняка уже поздно, а в Киеве еще вопрос, нужен ли он.

Лейтенант вздохнул, но доел быстро. В самом деле, не только у них все плохо. Мало ли, кому окажутся важны бумаги. А что секретные пакеты вскрывать не положено, то матросу виднее. Он курьер, ему и отвечать, если что.

Скоро собрали трех коммунистов, одним из которых оказался тот самый старшина, видевший самого настоящего Ильича в Петрограде, не в Ленинграде еще. Павел Ильич и вел протокол, как самый обстоятельный и аккуратный.

– … Ввиду невозможности доставки сведений по назначению, также ввиду невозможности определить ценность и срочность сведений, принято решение пакет вскрыть… Может, подождать особиста?

– И так неделю уже прождали, – матрос, не отрываясь, глядел в небо. Как там что, а наблюдал он превосходно: внимательно, чутко, с самого начала войны еще ни единого самолета не прошляпил.

Разрезали целлулоид, разрезали фольгу и плотную бумагу – на удивление, не обнаружив там на каждом углу привычных штампов. Лейтенанты несколько удивились и облегченно выдохнули. Старшина же нахмурился. Одно дело – бумаги с грифом секретности, и совсем, совсем иное – бумаги, которых нет. Которые не проходят по реестрам входящих-исходящих. На которых никогда не ставят штампов просто потому, что непосвященные никогда не узнают о существовании этих бумаг, а не то, чтобы получат возможность их читать. Одно то, что бумаги без грифов оказались, внезапно, в пограничной зоне… С риском попасть в руки тем же оуновцам… Пахло нехорошо даже в разрезе начавшейся войны. Особенно в разрезе так неудачно начавшейся войны. Нет, старшина в особом отделе не служил. Но к его-то годам заяц курить научится. Что же зайцы вокруг не курят? А их еще молодыми лисы едят, вот незадача…

Прочитали осторожно, только первый лист – фотокопии, на немецком, и маленькая сопроводительная записка на русском. Лейтенант, в школе учивший немецкий довольно успешно, присвистнул:

– А ведь это и ближе применить можно. В штабе фронта, к примеру. Там есть мощная рация, и связь с верховным командованием.

– Штаб… А где сейчас у нас штаб?

Матрос, упаковывая бумаги обратно, проворчал:

– Я, когда с вашими донесениями ездил, слышал, что в Тарнополе.

* * *

"

В Тарнополе получены сведения особой важности. Источник из штаба ГА "Юг" сообщает, что 1 тгр, командующий фон Клейст, не планирует поворот на Тарнополь и продолжит без остановки движение на Киев, стремясь, насколько возможно, проникнуть за линию старой границы, после чего замкнуть кольцо окружения восточнее линии УР.

В оригинале документа сказано:

1 танковая группа прорывается, несмотря на наличие глубоких флангов, и используя любые дороги, тремя колоннами в направлении на Бердичев и Житомир. Она строит свой боевой порядок таким образом, чтобы по достижении рубежа Тарнополь, Шепетовка, Новоград-Волынский перенести удар в направлении на Старо-Константинов, Проскуров.

Конец выдержки документа.

Также получены данные по численному составу, распределению по дивизиям, командованию 1тгр, подробно до фамилий командиров кампфгрупп. Источник утверждает, что в 1тгр на 22 июня имелось только 800 танков, приводит раскладку по дивизиям с точностью до танка.

ШтаЮЗФ Кирпонос, Пуркаев

"

* * *

"

Кирпоносу, Пуркаеву, Слюсареву.

Данным глубинной разведки, цель 1тгр – шоссе Киев и далее сам Киев. Приказываю: опорой Коростеньский, Новоград-Волынский, Шепетовский УР создать фронтовую группу составе 31, 36, 37ск, командующий ф. группы Пуркаев. Ф.гр. создать прочную оборону на линии УР. Все войска полосе ЮЗФ, подходящие глубины, временно подчинять ф. гр.

Задача ф. гр обеспечение стыка Музыченко-Потапов, остановка 1тгр западнее старой границы. Прорыв полосы УР Пуркаеву расстрел.

Музыченко, Потапову передать Пуркаеву хозяйство Рябышева и все противотанковые бригады, для усиления ф. гр., уплотнения обороны по линии УР.

Музыченко 14кав. дивизию использовать активнее южнее Дубно, там авиаразв ничего не нашла. Установить наличие там противника, при возможности рейд 14 кавд путям снабжения 1тгр выходом Луцк-Ровно к Рокоссовскому.

Главной задачей Музыченко держать стык с Пуркаевым и Потаповым, Львов и южнее возьмут соседи.

Кирпоносу силами Потапова и Музыченко приготовить встречный удар по линии Броды-Дубно-Ровно. Наряд сил на удар определить ЮЗФ самостоятельно, не менее мк с каждой стороны. Сутки обслуж техники, разведку и обесп авиаподдержки. Отправка в бой танков без пехоты или передача танков поштучно Кирпоносу расстрел.

Слюсареву обеспечить контрудар авиаразв, б/ш подготовкой, истр прикрытием. Остальные задачи до 1.07 считать второстепенными. За каждой задачей фронта закрепить авиагруппу из истр, б/ш сил и разв, назначить лично ответственного командира, обеспечить связь с наземными войсками. Дневные бомбежки без истреб прикр Слюсареву расстрел.

Кирпонос отвечает, чтобы движение Потапов – Музыченко по линии Броды-Дубно-Ровно началось одновременно. Время удара выбрать Кирпоносу, но не позже 0 часов 29 числа. Удар с разбежкой больше 3х часов всем троим расстрел.

Жуков

"

* * *

Жуков, Константин Георгиевич, родился в деревне Стрелковка Малоярославецкого уезда Калужской губернии в семье крестьянина Константина Артемьевича Жукова 1 декабря (19 ноября) 1896 г.

7 (20) августа 1915 года Жукова призывают в Императорскую армию. В Малоярославце отбирают в кавалерию и в тот же день с группой новобранцев отправляют в Калугу.

После обучения на кавалерийского унтер-офицера, в конце августа 1916 года откомандирован на Юго-Западный фронт в распоряжение командира 10-го Новгородского драгунского полка.

В Красной Армии с августа 1918 года. Вступил 1 марта 1919 года в РКП(б). В Гражданскую войну красноармеец Георгий Жуков сражался на Восточном, Западном и Южном фронтах против уральских казаков, под Царицыном, с войсками Деникина и Врангеля.

С июня 1939 года Жуков командующий 57-м особым армейским корпусом РККА на территории Монгольской Народной Республики.

7 июня 1940 года Георгий Константинович назначается командующим войсками Киевского особого военного округа.

14 января 1941 года постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) «О начальнике Генерального штаба и командующих войсками военных округов» генерал армии Жуков назначен на место Кирилла Мерецкова, на должность начальника Генерального штаба РККА, которую занимал по 29 июня 1941 года.

29 июня 1941 года самолет с Г.К.Жуковым и несколькими представителями Генерального Штаба пропал без вести в районе Проскуров-Тарнополь, где располагался штаб Юго-Западного фронта. Скорее всего, самолет сбили пилоты Bf. 109F эскадры JG 3, впоследствии получившей название «Удет». Возглавлял эскадру Гюнтер Лютцов, ветеран Испании.

За несколько дней до гибели Г.К.Жуков подписал знаменитую "расстрельную" радиограмму, обещавшую смертную казнь командующему ЮЗФ М.П. Кирпоносу, его начальнику штаба М.А.Пуркаеву, командующему ВВС фронта – тогда взамен арестованного Е.С.Птухина и до назначения Ф.А.Астахова, ВВС фронта командовал заместитель по боевой подготовке полковник С.В.Слюсарев. Именно поэтому радиограмма адресована "Кирпоносу, Пуркаеву, Слюсареву".

Радиограмма также обещала расстрел командиру 5й армии М.И.Потапову и его соседу с юга, командиру 6й армии И.Н.Музыченко.

Однако в историю радиограмма вошла не обещанием кары. Суровость приказа не выходила за рамки характера Г.К.Жукова, на Халхин-Голе он управлял примерно так же. Да и ситуация в июне 1941 года вовсе не располагала к снисходительности.

Радиограмма описывала тот самый контрудар "Броды-Ровно", и казни обещались в случае его срыва.

Полковник Слюсарев приказ выполнил, контрудар авиацией обеспечил. Только для этого пришлось снять истребители с других направлений. В итоге люфтваффе сбили самолет с представителями Ставки. Но на движение 24мк Чистякова и 15мк Карпезо навстречу 9мк Рокоссовского и 22мк Тамручи немцы ничем уже повлиять не сумели.

Клещи 5й и 6й советских армий сомкнулись у города Дубно, отрезав далеко вырвавшиеся вперед 11ю, 13ю и 16ю танковые дивизии фон Клейста от пехотных 298й и 111й дивизий, а также от снабжения. На пути снабжения немцев вырвались 5й кавкорпус и 14я кавалерийская дивизия, в холмистых лесах с болотистыми речками показавшие себя лучше мотопехоты – как немецкой, так и красноармейской.

К сожалению, без достаточного числа пехоты, а главное, без опыта подобных действий, штаб Юго-Западного фронта окружение не удержал. К началу августа немцы ликвидировали кризис, но время они упустили. Пуркаев уже закопался в землю на линии старой границы. Потапов укрепился в лесах вдоль Припяти. Самое главное, советская конно-механизированная группа ценой жизни уничтожила тыловые базы 1й танковой группы фон Клейста и разворотила все дороги от Владимира-Волынского до Новоград-Волынского, что предопределило неудачу немецкого наступления на Киев. Вместо громадного котла где-то под Уманью советские войска сравнительно успешно, в относительном порядке, отступили на линию старой границы, а затем, уже весной сорок второго года, к Днепру. Вальтер Вертен писал об этом так:

"После 10 дней во Франции немецкие танки, разгоняя перед собой трусливых французов и англичан, прошли 800 км и стояли у берегов Атлантики. За первые 10 дней «похода на Восток» пройдено всего 100 км по прямой <…> Продвижение на этот раз не укладывалось во временной график, установленный командованием. После первых 10 дней оперативный прорыв на южном участке все еще не завершен."

Стабилизация фронта южнее Припяти позволила перебросить 19ю армию Конева, 16ую армию Лукина на север и остановить противника в Смоленских воротах. Немцам пришлось наносить дополнительный удар из Прибалтики, группой фон Лееба, что привело к проигрышу Красной Армией Смоленского сражения и вывело группу армий "Центр" на окраины Москвы к сентябрю. Однако, сорвался план фашистов по блокированию Ленинграда, Балтфлот не удалось запереть в пределах Финского залива.

До сих остаются неизвестными имена героев-антифашистов, добывших планы "Барбаросса" с точностью до имен командующих дивизий и планы "Ост" по геноциду на оккупированных территориях. Найденные документы повлияли на изменение пропаганды, тактики, уставов как Красной Армии, так и союзников.

С помощью этих неизвестных антифашистов разведка еще несколько раз получала значительные объемы документов о слабых местах Рейха, в том числе об аферах Берлина с фальшивыми деньгами через посредство Швейцарии, о сотрудничестве Гитлера с Ватиканом, об операции "Катапульта", когда англичане пытались уничтожить французские корабли, чтобы те не достались Гитлеру, и так далее, и тому подобное. Указанные сведения сильно облегчили условия оплаты военных поставок, хотя, разумеется, легенды о том, что за каждую папку Сталин получал авиаполк, а за каждое слово танк, остаются легендами.

Данные о подготовке японцев к удару по Перл-Харбору позволили дипломатам оттянуть начало войны на Тихом Океане почти на год. Затем Рейх понес большие потери в "Черниговском котле", и Япония раздумала лезть в европейскую мясорубку совсем. А после войны согласилась вывести армию из Манчжурии почти без сопротивления. Понятно, что и здесь не обошлось без рыцарства плаща и кинжала, но завеса тайны вряд ли поднимется в обозримое время.

Помимо документов, группам партизан и подпольщиков удалось организовать множественные диверсии в ключевых точках, как жаловались немцы в мемуарах – "в шверпунктах". Так, массовая диверсия на брянско-сещинском аэроузле сорвала бомбежку заводов ГАЗ. Утечка информации привела к тому, что удар Гудериана через Гомель-Чернигов-Десну в тыл Южному Фронту превратился в унылое прогрызание обороны, а затем в тот самый Черниговский котел и цели не достиг. Самому же Гудериану пришлось застрелиться. По легенде, "быстроходный Гейнц" на предложение капитулировать ответил: "Я слишком стар, чтобы пройти эти два шага".

Хотя потери РККА на Десне считаются сегодня самыми большими за всю войну, и превосходят потери в Смоленском котле самое меньшее на двести тысяч, повторить что-то похожее Вермахт уже не смог.

Информация, вовремя полученная британскими ВВС, позволила уничтожить подшипниковые заводы Рура и Мюнхена, что снизило производство танков Рейха почти втрое. Очень перспективный министр промышленности, уважаемый фюрером, Альберт Шпеер, поскользнулся зимой на подножке самолета, упал и сломал шею. На заводах подводных лодок обнаружился саботаж, из-за которого немецкие торпеды не держали глубину, не взрывались даже при попадании. И так далее, далее, далее…

Наконец, само покушение на фюрера, приведшее в сорок четвертом году к совершенно неожиданному завершению войны, получилось только с помощью незримых союзников.

К сожалению, до сих пор не удается установить ни личности героев-антифашистов, ни даже принадлежность их к воинской части, подпольной организации, политическому движению, либо иному объединению. Гестапо работало хорошо до самого конца, и успело уничтожить большую часть архивов, обрубив за собой почти все нити к правде.

Неудивительно, что при дефиците правдивой информации бурным цветом расцвели околоисторические спекуляции. Так, альтернативно-интеллектуальная секта "Лед" выпустила целую серию романов, где "расстрельная" радиограмма Жуковым не подписана, не передана в штаб Юго-Западного фронта, и содержащийся в ней замысел не выполнен.

Соответственно, Ровенский котел не состоялся, танки фон Клейста продолжают победное шествие по Украине. Немцы достигают Волги, почти захватывают Сталинград, блокируют Ленинград, правда, при этом почему-то не осилив захвата Москвы. Скорее всего, в этом альтернативщики пошли на поводу публики, требующей драмы и героизма с непременным счастливым концом.

Зато в остальном альтернативщики, что называется, "оторвались" со всей широтой русской души. В мире "Льда" японцы удачно сражаются с американцами на Тихом океане, достигая даже Австралии и Индии, нанося бомбовые удары по америке с подводных авианосцев. За саму идею авианесущей подлодки – успешной и активно действующей, а не унылой, как французский "Сюркуф" или английская М-12 – секту "Лед" стоит уважать. По меньшей мере, в их словоизвержении есть благородное безумие. Как вам ядерная бомба под конец войны? Сразу две! Это когда в реальной истории, в мирных условиях, атомные программы почти всех ведущих держав с грехом пополам достигли успеха лишь к началу шестидесятых, несмотря на то, что в ядерной отрасли активно применялись технологии и специалисты лунной программы С.А.С.Ш и марсианской программы СССР. Сова трещала, глобус мялся, но попаданец не сдавался!

Да что там техника: в мире "Льда" украинские и чеченские националисты самую малость не получают от фюрера собственные государства. Словно бы в реальности не дымили трубы Дахау и Освенцима! Даже финны, что всю войну просидели за перешейком, в мире "Льда" наступают почти до Северного Урала.

Секта "Лед" выводит столь всеобъемлющие и глубокие последствия лишь из того факта, что-де знаменитая радиограмма Жуковым формально не подписывалась, в радиожурнале выездной группы Ставки не значится, и до сих пор не найден отправивший ее офицер. Это и выдает с головой глупость сектантов. Грамотные историки прекрасно знают, что для беспорядка, царившего на фронте в конце июня-начале июля сорок первого, цензурных слов нет ни на каком языке.

Впрочем, кошмарные альтисторические измышления еще не самый ядовитый реликт войны…

9

– … Война неотъемлемая часть политической борьбы. Мир сам по себе результат насилия и поддерживается насилием. Каждая граница каждого государства есть результат войны. В каждом углу центральной Европы мы встречаем захваты территории, не возвращенные по принадлежности, противоречащие стремлению народов к самоопределению.

– Док, ты как-то очень чеканно шпаришь. Из книжки? – Корнет, сопя, выкручивал "в горизонт" винтовые опоры стартового стола с одной стороны, доктор с другой. Доктор выпрямился, утер лоб и ответил:

– Точно. Свечин, "Стратегия". Вот почему его не публиковали раньше? Какой там Резун, куда там Исаеву! Четко все, по полочкам. И ведь это Свечин читал курс лекций Жукову, Тюленеву, Еременко. Да если бы вот я узнал Свечина в юности, да нам бы в школах на НВП эти лекции… Кто бы вообще принимал всерьез резуновские высеры! Эх, таки Мишка Япончик верно говорил: "Создавши секрет, не забудь его вовремя рассекретить."

Попрыгав и размяв спину, доктор вернулся к своей стороне стола. Крутя большие, нарочно под регулировку, гайки, пропыхтел:

– Ведь как у Свечина про все эти мелкосамодеятельные республики: "Ошибочно подсчитывать силы союза небольших государств, складывая цифры численности их армий. В пламени войны мелко наколотые государственные образования сгорают очень быстро. Их армии, способные держаться в поле немногие недели, суть авангарды, могущие лишь выиграть время для вмешательства больших держав." Вот почему Клемансо в Версальском договоре дробил Европу на мелочь, вот откуда желание разделить союз на много-много маленьких республик.

– Жаль, что греки не поверили Кассандре. Троя, может, и стояла бы поныне… Так, второй и шестой болты еще на два оборота выше.

– Есть второй и шестой – плюс два.

Корнет еще раз посмотрел на уровень, убедился, что пузырек строго в малом кругу, и тогда махнул рукой.

Симакадзе принесла ракету, надела направляющие кольца на пусковой стержень. Глянув на ракету, Корнет поморщился и сдержался с очевидным усилием, но все же сдержался.

Доктор осмотрелся. Старая летная полоса заросла буйными джунглями еще лет семь тому, когда случился "кризис глубины". Так что теперь пришлось расчистить кусты метров на пятьдесят.

– Пожалуй, не вспыхнет.

– Не вспыхнет, зеленка мокрей мокрого, – Симакадзе стряхнула с футболки налипшие листки и выпрямилась тоже, огладив короткую юбку, подтянув полосатые гетры. Доктор вздохнул, а Корнет пихнул его в бок:

– Нечего пялиться, у тебя своя есть.

– Это, научно выражаясь, рефлекс, – доктор улыбнулся извинительно:

– Невозможно не обращать внимания.

– Да ладно! – Симакадзе утерлась широкой салфеткой. – Я уже привыкла. Ну, пошли? Зря, что ли, я вчера весь день бункер копала?

И щелчком пальцев сожгла салфетку прямо в воздухе.

Корнет прикрепил электрозапал. Разматывая за собой пусковой кабель, отошел на край полосы, где Симакадзе вчера вырыла-таки защищенный пункт управления. Десять минут работы после доброго часа ворчания и уговоров.

– Ну ничего блиндажик, – с видом знатока доктор осматривался в бетонной яме, перекрытой бетонными же плитами со старой взлетки.

– Пока не пообещал, что Конго нажалуюсь, думала, что полем обойдемся, – наябедничал Корнет, но Симакадзе не обиделась. Доктор свой, ни язвить, ни высмеивать не станет.

– У Конго не забалуешь, – док согласно кивнул, по-хозяйски усевшись перед стереотрубой. В окулярах ракета выглядела вполне внушительно. Цилиндр, выкрашенный в черно-белую шахматную клетку для пущей видимости на снимках. Стабилизаторы, острый нос… Если бы доктор сам только что не устанавливал опорную плиту, нипочем бы не угадал, что цилиндр всего лишь в рост человека, а не девятиметровый, как настоящая "ФАУ".

– С другой стороны, где ты сейчас найдешь демократию? Столько раз воевали, что везде все структуры военные. Где не командиры, там флагманы.

Корнет проверил пульт, еще раз поморщился и еще раз решил не вмешиваться. Сказал:

– А и там, где есть, вся демократия сейчас от слова "demo". В смысле, немного погонял пробный экземпляр, и хорош.

Девушка поглядела на Корнета – тот поднял правую руку: "пульт готов". Доктор буркнул:

– Кстати, Сима-тян, хочешь подлинную молитву настоящего демократического космонавта? Купер, кажется.

– Еще бы, такой повод! – Симакадзе облизнулась. – Мой первый самостоятельный запуск. Ладно там наноматериал, самонаведение, это любая сможет. А тут все руками, ну только бункер мне ремботы копали, но все остальное честно я сама! Как у Цандера, Оберта и Королева!

Отвернувшись от стереотрубы, доктор улыбнулся тоже:

– Правильный там у вас экзамен, я считаю. А то все в космос ринулись, а там с вами никто шутить не станет. Понимать всю механику, руками пройти от и до – великое дело! Ну вот, слушай…

Доктор вознес правую руку почти в низкий бетонный потолок и прочитал несколько нараспев, явно по памяти:

– Помоги нам успешно закончить этот полет. Помоги нам в наших будущих космических делах, чтобы мы могли показать миру, что демократия может соревноваться и все же делать все правильно…

Корнет судорожно закашлял в локоть, подавляя смешок. Доктор, не обинуясь, читал дальше:

– … Может вести исследования и разработки и может проводить разные научные и высокотехнологические программы в совершенно мирной обстановке. Пребудь с нашими семьями, направь их и вдохнови, и дай им знать, что все пройдет о’кей. Уповаем на имя Твое. Аминь!

Симакадзе взяла второй бинокль и, напевая:

– Карамель, карамель, ша-а-ашечка! Дву-у-ухсоста-авушка, весело горит! – жестом приказала Корнету начинать.

Корнет очередной раз покачал головой, но все же вдавил широкий "грибок" электрозапала.

Под ракетой чихнуло, пыхнуло белым, резануло ярко-желтым, светящимся даже в гавайском солнышке. А потом на месте ракеты как-то вдруг возник огненный шар. Не то, чтобы клубился, надувался или еще как появлялся в развитии – просто возник мгновенно, как включили.

Потом в амбразуры дунуло пылью и мусором, потом по ушам ударило как бы громадным полотенцем – но все это Корнет и доктор слушали уже, присев на пол бункера. Симакадзе поставила поле Клейна, для аватары Тумана слабый взрыв на большом удалении семечки. Так что не пострадал никто.

Кроме настроения Симакадзе.

– Как же… Как же так! Мы же все сделали по рецептуре!

Корнет подошел к девушке, обнял и крепко поцеловал:

– Поздравляю! Взрыв на старте – важнейший этап любой ракетной программы.

Симакадзе всхлипнула:

– Но почему?

– Ты в топливной шашке центральный канал ведь поленилась формовать?

– Не поленилась. Для чего канал, я знаю, читала же. Но я же Туман! Точность изготовления несравнимо выше, состав шашки строго гомогенный. По расчету, скорость горения стабилизируется и без канала…

– Так то по расчету. – Корнет разгладил волосы, вздрагивающие плечики, худенькие лопатки. – А на практике, это я из опыта говорю, то смесь пересушена, то из воздуха много влаги взяла, то и совсем уже стекловаться начала. Без центрального канала никак нельзя. Сколько с ним наши накувыркались еще до Второй Мировой… Ну и вот, сейчас оно толком загореться не успело. Сразу растрескалось и долбануло.

– А если ты знал, то чего сразу не сказал? Издеваешься?

– Тренирую.

– Ну и в чем разница?

– Издеваются для удовольствия или бесцельно. А у меня четкая цель. Пусть лучше у тебя модель на старте взорвется, но хоть запомнишь, что в нашем деле мелочей нет.

– Лучше чем что?

– А то сама не догадалась. Лучше, чем если настоящее что-то грохнется.

– Но я же все рассчитала! Простой торцевой заряд, параллельные поверхности, равномерная тяга! Что не так?

Корнет и доктор, переглянувшись, только рассмеялись.

Девушка, утеревшись еще одной салфеткой, тяжело вздохнула:

– Ну ладно, пусти. Схожу поищу головную часть с приборами. Я там камеру поставила, думала, ролик выложу.

– Выложи. Так даже лучше: видно, что реально сама делала и ошиблась, а не по книжке запускала кем-то вылизанную игрушку из магазинного набора.

– Хм! – Симакадзе подпрыгнула на месте, стукнулась о низкий потолок и выбежала искать улетевший в джунгли оголовок.

Доктор и Корнет вышли на обугленную взлетку. Толстая металлическая плита стартового стола уцелела, только направляющий штырь согнуло винтом.

– Симакадзе в космос, а ты куда?

Корнет со скрипом почесал затылок:

– Домой несколько раз ездил. Странные ощущения. Вроде бы и пытаюсь вести себя, как всегда – и все равно не верит никто. Все говорят, на крайняк очень громко думают: "Ну да, как же! Вы же там!"

Корнет хмыкнул:

– А что "мы же там", никто внятно сформулировать не может.

Тут уже оскалился доктор:

– Я тебе сам сформулирую. Чай, не биномия Ньютония. Бессмертие!

Доктор подчеркнул резким движением левой ладони:

– Мы да, а они нет. А чем, если честно, мы их лучше? Тем, что нас русалки любят? Это же не наша заслуга, если по большому счету, по-гамбургскому. Отсюда и.

Корнет развел руками:

– Аж досюда. Хоть вовсе дома не появляйся. И что теперь, опять война? На этот раз ради бессмертия всем? По заветам, так сказать, классиков. Даром, и пусть никто не уйдет, хм, обиженным. Просто тут может получиться, что вообще никто не уйдет.

Собеседник его нахмурился. Вокруг, сколько хватало взгляда, северный ветер пригибал зеленые заросли над выгоревшим, серым бетоном. Чаще всего куст пробивался в месте стыка четырех плит и сами эти плиты тянул за собой, взбугривал четырехскатной крышей подземного дворца, мега-кротовника.

Не дождавшись ответа, Корнет проворчал сам:

– Вот когда начинаешь понимать, что средства массовой дебилизации порой благо. Имея всю мощь газет, кино, радио, интернета убедить население России, что Китай – это братская республика еще со времен СССР?

Доктор почесал белый клинышек бороды:

– Легко!

– С китайцами сложнее, они эталон ксенофобии.

– Не сильно. Русские же коммунисты? Следовательно, тоже китайцы. И вся Россия всего лишь административный округ. Еще со времен… Как там того советника Чингис-хана звали… Ну, который: "Завоевать империю можно в седле, управлять же империей из седла нельзя." Елюй Сюцай, вот.

– А еще можно табличку найти. Как там… "Приди ко мне, брате, в Москов". И подпись: Цинь Ши Хуан Ди.

– И терракотовых богатырей.

– Тридцать три штуки, с яшмовым Черномором во главе.

– Яшмовый Черномор!

– Штурмует нефритовые врата!

– Главное, на подготовке не экономить.

– А вот здесь, батенька, мы вас и поправим…

Собеседники невесело рассмеялись.

– Бессмертие так не отмажешь. У кого-то оно есть, а у кого-то наоборот. Ладно, влезая в кашу мы об этом не задумывались. Но, раз мы их не бросили, что остается?

– Идти вперед, любить и делать дело, себя не оставляя на потом.

– Теперь уже ты, Корнет, по книге шпаришь.

– Стихи это. Песня. Док, получается, что больше всего подгадили человечеству французские гуманисты-философы семнадцатого века.

– Неожиданный поворот беседы. Поясни?

Далеко за кустами поднялся клуб дыма и радостно закричала Симакадзе:

– Нашла! Нашла-а-а! Надо же, триста четыре метра! Вот это врезало так врезало!

Корнет почесал подбородок:

– Ну смотри, Док. Ты сказал: вот, если бы нам дали почитать Свечина. А если бы всей планете с детства объясняли, что война суть обыденное состояние человечества? Что застывшее политическое равновесие – это выдумка десятка… Может, сотни… Благодушных французских болтунов, салонных барчуков, не забивших ни гвоздя за всю жизнь. Равновесие – только на восемнадцатый век и только в условиях Европы. Если бы мы с самого начала знали, что мир есть кратковременная удача, что его беречь надо, как ребенка? Что радоваться надо, если рос без войны!

– И что?

– Как бы тогда выглядел мир?

Доктор пожал плечами; на левом запястье звякнула цепочка того самого легендарного кофра.

– Вот как у Свечина: "Даже лицемерная Лига Наций признала необходимость пересмотра договоров, ставших невыполнимыми, и необходимость пересмотра международных отношений, сохранение коих является угрозой миру. Ошибочно приписывать происхождение войн глупости, недостаткам различных правительств – монархических или республиканских. Причины войн лежат в экономическом неравенстве, в противоречии между интересами отдельных группировок, во всех условиях исторического процесса, и, прежде всего, в частной собственности на орудия производства. И гражданские и внешние войны являются пока неизбежными издержками истории."

– Ты прямо наизусть гонишь, страницами? Так сильно за душу взяло?