Текст книги "Ахани (СИ)"

Автор книги: Михаил Золотарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

     Не доскакав немного до охранной стены, кухуловы воины разворачивали коней и накладывали снова стрелы на тетивы. Они заставляли скакунов беспрестанно двигаться, снова и снова стреляя над частоколом, и неосторожные защитники селения падали один за другим.

     К закрытым воротам вслед за всадниками уже бежало три десятка пеших воинов. Прикрываясь небольшими щитами, они тащили с собой толстое бревно.

     Добежав до частокола, воины с разбега ударили в створки ворот. Бревна задрожали от удара, но выстояли.

     Тогда отбежали кухуловы и с разбега ударили вновь. В поднятые щиты над их головами вонзились несколько стрел.

     Мартан движением бедер заставил коня сорваться с места и направил его к селению.

     Таран снова и снова бил по воротам, пока они наконец не рухнули.

     В открытом проеме сразу завязалась бешеная рубка с яростными криками, потому что зенды встали сплошной стеной. К схватке устремились всадники, стреляя поверх голов в защитников, с остервенением пытающихся остановить кухуловых воинов и скоро сопротивление было сломлено.

     Пешие воины вошли в селение по телам, прикрываясь щитами, а вслед за ними внутрь потекла конная дружина. Оказываясь в деревне, всадники разворачивались и почти в упор стреляли в зендов стоящих на стене – те с криками боли падали на землю, поливая ее кровью.

     Некоторые из круглых юрт возле сломанных ворот заполыхали, заполняя воздух удушливым смрадом, черные столбы дыма поднимались в небо.

     Не все кухуловы всадников уступали дорогу скачущему царю, но тут же оглянувшись, испуганно отворачивали коней.

     Мартан был грозен. Его правый кулак сжимал длинный меч с золотой рукоятью, на тело была надета обычная черная кожаная куртка с нашитыми стальными пластинами, ноздри хищно вдыхали отравленый воздух, а взгляд был злобен и суров.

     Бой уже переместился дальше от ворот. Нападавшие кухуловцы количеством теснили зендов, нещадно рубя их и шли вперед. Защитников осталось всего то с десяток, но сдаваться и просить пощады они были не намерены. Все израненные, с мрачной злобой продолжали они отбиваться зазубренными ятаганами от наседавших пеших и конных воинов, отражая сыплющиеся на них удары клинков и отворачиваясь от копий, лишь только стрелы вонзались в их тела одна за другой, постепенно убивая и редя зендов.

     Мартан обогнул затухающий бой и между полыхающих юрт устремился к центру деревни. Изредка ладонью он прикрывался от нестерпимого жара пляшущих языков пламени. Отовсюду уже начали доноситься злые женские вопли – кухуловцы добив защитников, занялись грабежом.

     Оказавшись на маленькой центральной площади селения царь нашел кого искал.

     Хида стоял и ждал его. С мрачной улыбкой он держал ятаган у горла Шагвы, сидящего у его ног на вытоптанной земле.

     Куртка пожилого воина была разорвана и окровавлена, взгляд полуприкрытых глаз бродил из стороны в сторону, не останавливаясь ни на чем. Левой рукой Шагва опирался о землю, чтобы не упасть, а длинные седые волосы и борода были также окровавлены.

     – Что, молодой царь, дорог тебе твой старшина? – язык Хиды заплетался, голос был груб и язвителен.

     – Ну а если дорог – то что? – Мартан спрыгнул с коня и подошвы его сапог взметнули облачка черной сажи, уже начинающей оседать на землю и покрывать все вокруг.

     – Забирай своих воинов и уходи! – зло крикнул царь зендов. Отблески пламени плясали на его кольчуге и блестящем округлом лице.

     – И что ты будешь делать один с сотней женщин? – спросил Мартан и сделал шаг вперед. Брови его грозно сошлись и кулак поднял лезвие меча в сторону Хиды.

     – Рожать новых родичей! – расхохотался полный царь зендов и задрожал всем телом. Лезвие ятагана запрыгало на плече сидящего в беспамятстве Шагвы.

     Тут смех его оборвался и Хида коротко вскрикнул. Неестественно выгнувшись всем телом, он с презрением уставился на окровавленное острие копья, которое с треском и хлюпаньем разорвало его кольчугу чуть ниже груди. С кончика упало несколько капель на седые волосы Шагвы.

     Затем острие исчезло, царь зендов зашатался и медленно упал на бок. За его спиной, сжимая копье, стоял Атар, лицо его было весело и все измазано сажей и кровью.

     – Славная битва, царь! – выкрикнул он.

     – Непохоже это на битву, – тихо ответил Мартан и шагнул к пожилому старшине.

     ***

     Ступни Ахани коснулись каменного пола и он тут же рухнул назад, потому что падать было высоко. Превозмогая острую боль в отбитых пятках, он поднял горящий факел и подполз к Нале. Дасья лежала на левом боку, опираясь на локоть и жалобно смотрела на ария.

     – Ахани, – чуть не плакала она.

     – Нала, тебе больно? Можешь встать? – юноша положил ладонь на волосы Налы и с жалостью взглянул на нее.

     – Больно, Ахани, – девушка попробовала приподняться, но ноги не слушались ее.

     За спиной ария снова раздалось злое рычание, заставившее его резко обернуться. Вытянутый факел не смог разогнать темноту и осветить таинственного хищника.

     Тогда Ахани с трудом встал на ноги. Отбитая попа его саднила, как и пятки. Кинжал с шелестом покинул ножны.

     Юноша попробовал шагнуть вперед, размахивая факелом. Пламя с гудением осветило метнувшуюся желто-черную огромную кошку. Из темноты опять послышалось ее утробное рычание.

     Тогда Ахани быстро отдал факел девушке, вытащил лук из колчана, наложил стрелу и выстрелил, метясь на звук. Ответом было яростное рычание и в следующее мгновение из сумрака взметнулось полосатое кошачье тело.

     Зверь выпрыгнул из темноты, широко расставив пушистые лапы с торчащими когтями, из его груди торчала стрела. Он намеревался подмять юношу телом, но Ахани, уже наученный опытом, встретил его выставленным острием кинжала, которое погрузилось в тело кошки.

     С воем она рухнула на пол и стала скрести по нему когтями, одновременно пытаясь достать человека, причинившего ей столько боли.

     Но Ахани проворно отскочил от нее и вскоре кошка затихла. Тогда он вытер кинжал о странную кошку, подивившись ее размеру, спрятал клинок в ножны, забросил лук за спину и затем подошел к лежащей Нале, легко взял ее на руки и зашагал в противоположную от обитания зверя сторону.

     Дасья обвила его шею одной рукой, а второй держала факел, освещая путь.

     Помещение закончилось широкой, ведущей вниз лестницей. Ахани с Налой на руках зашагал по ступеням, часто посматривая себе под ноги, чтобы не споткнуться.

     Ступени были широкими и низкими, кое-где потресканными и покрытыми пылью. Юноша держался ближе к правой их стороне, потому что там была стена, слева же ступеньки обрывались в черную бездну, света факела не хватало, чтобы увидеть дно ее и куда ведет лестница.

     Вскоре ноги Ахани начали уставать, но лестница все не кончалась. Затхлый воздух стал холоднее и дыхание людей превратилось в видимый пар.

     – Куда ведет эта лестница, Нала? – негромко спросил Ахани.

     – Лестница, Ахани? – непонимающе переспросила дасья.

     – Твои ноги сильно болят?

     – Болят, Ахани, – голос Налы был грустен.

     Полные губы ее надулись еще сильнее в жалостливой гримасе и в уголках глаз застыли блестящие слезы.

     Наконец лестница закончилась ровным полом. Арий прошел немного вперед и остановился в недоумении. Факел осветил большой каменный постамент с прямоугольной глыбой льда. Лед был полупрозрачным, но все же внутри него было хорошо видно лежащего большого мужчину. Огромные кулаки его, сведенные на груди, сжимали рукоять длинного каменного меча. Одет он был в пятнистые шкуры и похож на чернокожих дасов, охранявших вход в пирамиду, только гораздо выше и крупнее их.

     Но рассмотреть как следует его не удалось, потому что за спиной Ахани раздался злой выкрик.

     Резко обернувшись, юноша встретился взглядом со вчерашним колдуном. Чернокожий старик был жутким. Полосатая шкура на его груди и животе была залита запекшейся кровью, но больше пугали его глаза, покрытые белой пеленой.

     – Уэстро, Ахани, эстр! – в страхе заплакала Нала на руках у Ахани.

     Юноша аккуратно опустил ее на пол к стене постамента.

     – Круло достр даса! – зловеще и громко выкрикнул старый колдун. Голова его неестественно поворачивалась из стороны в сторону, широкие ноздри шумно принюхивались к запахам – казалось он ничего не видел.

     Ахани достал кинжал, но звук за спиной заставил его замереть.

     Лед на постаменте с треском покрылся глубокими трещинами . Маленькие кусочки посыпались на пол и иней покрыл волосы сидящей Налы. Огромный дас внутри льда открыл глаза и они тоже были белы.

Глава 10.

     Ноги Анхры ступали по голой скале. Гладкая, блестящая, черная поверхность простиралась далеко, до самого края земли. Но девушка никогда не видела подобных мест, потому шла не быстро, задумчиво оглядываясь. На черном небосводе поблескивали звезды и две необычайно крупных луны – одна бледно-красного цвета, вторая – ярко-белая.

     Иногда девушке приходилось переступать через глубокие трещины в каменной тверди – угловатые росчерки также уносились вдаль насколько хватало взгляда.

     Тело скалы во многих местах было изломано острыми, взметнувшимися вверх пиками. Казалось, горные вершины, словно молодая поросль, вырывались из недр, а над поверхностью их встречала острая безжалостная коса и срубала каменные побеги, засыпая подножия острыми глыбами.

     Между глыб теплилась жизнь, плохо различимая в ало-серебряном свете, заливающем все вокруг. Крупные черные тела вяло передвигались между ними. Большие медведи бродили на четырех лапах, обнюхивая твердыню под собой, некоторые, замечая идущую стройную девушку, поднимали головы и провожали ее строго-спокойными взглядами.

     Анхра шла осторожно и ноги ее двигались необычайно медленно, вздымая длинный подол бордового платья. Ей казалось, что она потеряла часть своего веса и если бы посильнее оттолкнулась от поверхности, то воспарила бы над странной местностью и неизвестно, смогла бы опуститься обратно – настолько легко она себя чувствовала.

     Куда идет – девушка не знала, лишь чувствовала внутри себя плохо различимый зов, тонкий и скребущий грудь изнутри острыми коготками, словно маленькая крыса.

     Скоро ноги завели ее на крутой сужающийся подъем, который закончился небольшой ровной площадкой, прижатой к отвесной скале. Отсюда было отлично видно всю каменную равнину. Здесь же на краю спиной к Анхре сидел Манью.

     – Нашла меня, девочка? – произнес медведь, не поворачивая головы. Не понятно было вопрос это был или утверждение. Ветер трепал его короткую угольную шерсть, пробивающуюся между черных доспехов.

     – Это твой мир? – негромко спросила Анхра. – Почему он такой мрачный?

     Манью повернул голову к девушке, окинул ее взглядом, словно оценивая стоит ли доверять ей, и снова отвернулся.

     – Здесь побывал Ахура много веков назад, – глухо ответил он. – И была битва, он хотел уничтожить меня и мой народ, чтобы не отдавать власть над твоей землей. Много моих братьев полегло, а земля обратилась в камень.

     Анхра осторожно подошла к громадному медведю и встала рядом на краю обрыва. Ветер играл с черными прядями ее волос.

     – Мне жаль твоих братьев и твой мир, – чуть подумав, произнесла она. – Но я хочу, чтобы ты оставил меня. Я хочу быть свободной! Не хочу быть твоей рабой!

     – Ты не раба! – голос Манью стал строг. – И ты получишь свободу, когда Ахура умрет от моей лапы!

     – Зачем? – воскликнула девушка. – Ты хочешь превратить мою землю в это?

     Анхра с гневом махнула рукой, окидывая жестом всю каменную равнину.

     – Таков закон вселенной! – спокойно ответил медведь. – Ахура хочет нарушить его и не думает о последствиях, власть помутила его разум, обуяла гордыней.

     – Да что это за закон такой? – в ярости вскричала колдунья. – Кто его создал?

     – А ты еще не поняла? – Манью повернул голову и строго глянул на девушку.

     В этот же момент Анхра открыла глаза. Увидела полог родной юрты и обеспокоенное лицо Каршвы на его фоне.

     – Ты кричала, благородная! – с укоризной сказал он.

     – Все хорошо, Каршва, – девушка сонно моргала веками. – Это просто дурной сон. Ступай спать.

     – Да, благородная, – юноша тут же исчез, а Анхра, закрыв глаза, провалилась в черное забытье без видений.

     ***

     Длинные кудрявые волосы Налы засыпали кусочки льда. Негромко вскрикнув, она отползла от зловещего постамента, помогая себе руками – ноги так и не слушались ее. Огромный дас сел на своем ложе, сжимая каменный меч. Зрачки его были белы и смотрели только на колдуна. По его влажной коже стекали капельки растаявшего льда и на огромных мышцах играли отблески огня.

     Пламя факела с жарким потрескиванием трепетало в руках дасьи, освещая небольшой круг вокруг нее. Из ее рта вырывались клубы пара. Взгляд округлившихся от страха глаз она переводила со сгорбленного окровавленного колдуна на ожившего могучего воина ее племени. Между ними замер Ахани.

     Арий, мгновенно оглянувшись, вскинул лук и с малого расстояния всадил стрелу в горло чернокожего воина. Тот пошатнулся. И остался сидеть недвижим, не проронив ни капли крови.

     – Ари! – вскричал тогда колдун, узловатым пальцем указывая на Ахани. Воин послушно встал, со скрипом распрямил застывшие конечности и шагнул к юноше. Взмах тяжелого меча со стоном рассек воздух, заставив парня отпрыгнуть во тьму.

     – Ари! – снова со злостью зарычал старик-дас, не опуская руки. Глаза его так же были белы, губы и подбородок покрыты запекшейся кровью.

     Из темноты с шелестом вылетела арийская белооперенная стрела и воткнулась в правую глазницу воина. Голову даса развернуло от удара, но он устоял на ногах, не издав ни звука. Затем шагнул во тьму вслед за Ахани.

     Нала осталась в кругу трепещущего света наедине со старым колдуном. Сидя на холодном каменном полу, покрытом инеем, она с тревогой всматривалась в сторону исчезнувшего в темноте друга. Левой рукой она опиралась о пол, правая сжимала факел. Пухлые губы ее слегка подрагивали от холода или волнения, но скоро, собравшись с духом, она, сдвинув брови, глянула на колдуна.

     Дасья поползла к нему, помогая себе левой рукой. Из темноты донесся свист каменного клинка и воинственный вскрик Ахани, резко прервавшийся.

     Нала издала короткий низкий рык, почти не разжимая губ, и продолжила упорно, склонив голову, преодолевать расстояние в пять шагов до стоящего старика. За ее волочащимися ногами оставался широкий влажный след подтаявшего инея.

     Достигнув чернокожего колдуна, дасья ткнула горящим факелом в пятнистую шкуру на нем. Мех сразу с потрескиванием загорелся. Огонь устремился вверх, к голове старика, разгораясь все сильнее.

     Старый дас закричал низким дребезжащим голосом, замахал руками, пытаясь затушить огонь, закружился на месте, когда эти попытки не помогли. Затем его обуяла паника, когда мерцающие жаркие огни подбирались к его голове с трещанием и гулом.

     Старик, ковыляя, бросился бежать что было сил, вопя во все горло и на ходу пытаясь снять горящую шкуру. В этот момент из темноты вынырнул Ахани. Серая шкура на его груди была распорота.

     Он поднял стройную дасью, забросил ее на правое плечо и быстрым шагом устремился прочь от лестницы, ведущей наверх, вглубь неизвестного помещения.

     – Ахани! – с улыбкой произнесла Нала, стараясь держать факел выше.

     Юноша быстро двигался между рядов одинаковых каменных постаментов. Двумя руками он обхватил бедра Налы, чтобы девушка не соскальзывала с плеча и слегка приподнимал ее, чтобы облегчить ношу.

     На каждом пройденном постаменте поблескивали одинаковые глыбы льда. И в каждой лежал человек. Лёд был мутным и белесым, но пара видела, что люди, вмерзшие туда, были разными.

     Были там арии, дасы, анарии и еще незнакомые Ахани роды, мужчины и женщины, лежали они в одинаковых позах, сжимая разнообразное оружие, все были высокие и сильные.

     Ахани подумал, какую крепкий отряд можно было бы собрать, если оживить всех замерзших воинов, способный противостоять любой армии, жаль что проделывать это колдовство мог только чернокожий колдун.

     Напавший на него дас был очень могучим и неуязвимым, вот только что медлительным, хотя и умудрился в темноте рассечь накидку Ахани.

     Сам же юноша довольно легко обогнул его и вернулся за Налой. Теперь дасья левой рукой опиралась о пояс Ахани и старалась выше поднимать голову, чтобы видеть пространство за спиной парня и предупредить его о возможной опасности. Но вокруг было тихо.

     Тишину нарушало лишь тяжёлое дыхание запыхавшегося Ахани и потрескивание пламени факела, который Нала держала в руке. Вопли горящего колдуна давно стихли. Восставший черный воин сгинул во тьме.

     Ахани сбился со счета, какой десяток замороженных людей оставили они позади, но погребальный зал закончился узким коридором, точно таким же, как и все проходы в пирамиде. Отличием было лишь то, что пол коридора очень плавно поднимался по мере движения.

     Подъем занял долгое время. Ахани с трудом переставлял ноги, когда впереди забрезжил свет Сурьи. Увиденные им лучи слегка придали сил. Последние шаги до выхода юноша преодолел пошатываясь и обливаясь потом. Оказавшись снаружи, он усадил Налу в сугроб и сам рухнул рядом, тяжело дыша.

     Дасья прикрыла глаза ладонью от яркого света, осматривая местность. Они оказались на склоне горы, покрытом белоснежным настом.

     Солнце стояло высоко на чистом небосводе и не грело. Край земли закрывали высокие холмы, также покрытые снегом. Справа и слева высились седые горные пики. Впереди расстилалось широкое снежное поле слегка наклоненное вниз.

     Нала перевела взгляд на Ахани и тихо ахнула. Юноша полулежал в снегу, прикрыв глаза. Изо рта его вырывался тёплый пар, волчья накидка на груди была распорота и окровавлена.

     Дасья метнулась к нему и осторожно осмотрела рану сквозь прореху.

     – Все хорошо, Нала, – пробормотал юноша. – Мертвяк зацепил слегка – заживет.

     – Хорошо, Ахани, – девушка недоверчиво покачала головой.

     Она немного отстранилась, но пальцы ее все не закрывали края распоротой накидки и кончики их испачкались алым. Приподняв одежду парня, девушка снова покачала головой. Его впалый живот был весь в крови.

     – Удр остр ала, Ахани, – жалобным голосом произнесла она.

     – Что? – юноша поднял голову и открыл глаза, дыхание его стало размеренным. – Я не понимаю, Нала.

     – Ала, ала, Ахани! – дасья торопливо ерзала на снегу, правой рукой указывая в сторону расстилавшегося снежного поля.

     – Покажи, что ты хочешь! – арий непонимающе следил за движениями девушки.

     Нала изобразила ходьбу движущимися пальцами, тряся ими перед лицом друга. Затем замахала руками, изображая купание и снова указала в сторону снежного спуска.

     – Идти, плавать, – озадаченно протянул Ахани. – Нала? Где здесь плавать? Тут только снег и горы.

     – Плавать, плавать! – не унималась дасья.

     – Я уже почти отдохнул, Нала, – юноша потянулся к мешку с фруктами. – Сейчас поедим и пойдем.

     Они наскоро перекусили желтыми плодами, которые Нала называла гаса. Ахани не отводил взгляда от черного провала, из которого они вышли.

     Он уже ожидал чего угодно. Что старый колдун мог снова ожить и добраться до них или растаявший мертвяк с белыми глазами найти их по запаху.

     Но выход из пирамиды был тих. Ни звука, ни шороха, ни движения. Только густой черный мрак в теле высокой серой скалы.

     Наевшись, юноша взял дасью на руки. Нала обвила его шею руками и зарылась носом в его волосы.

     Так, чувствуя на шее горячее девичье дыхание, Ахани зашагал по снежному полю. Сапоги его слегка проваливались при каждом шаге. Цепочка следов вилась за ними. Сурья заливал горы ярким светом, отражающимся от снега, заставляя щурить глаза.

     Ахани все шел вниз и руки его тяжелели, хотя Нала и была худой. Ноги начинали подрагивать. Юноша чувствовал, как мир его сужается до покачивающегося снега под ногами.

     Он слышал только его хруст и свое дыхание. Сердце гулко стучало в висках, к горлу подкатывала тошнота.

     – Плавать, Ахани! – из полузабытья вывел возглас Налы. Юноша поднял тяжелую голову и взглядом проследил, куда указывала рукой дасья.

     Снежное поле впереди все так же полого опускалось, но справа стал виден резкий обрыв, а за ним, у самого подножия соседней горы блестело маленькое чёрное озеро. Оно было овальной формы и со всех сторон окружено сугробами и редкими маленькими елями.

     Ахани не верил своим глазам. Хотя водоем был еще далеко, но видно было что на нём не было льда. Как удавалось воде не замерзнуть высоко в горах, оставалось непонятным.

     – Плавать, Ахани, – спокойно повторила Нала. Правой рукой она нетерпеливо махнула в сторону озера, левая ладонь ее мягко гладила щеку и волосы юноши.

     И Ахани изменил направление. Зашагал к озеру, стиснув зубы и с трудом поднимая отяжелевшие колени. Через короткое время он устало осел на снег, тяжело дыша, и осторожно опустил девушку.

     – Отдохну немного и пойдем, – пробормотал он.

     Нала терпеливо ждала, с жалостью глядя на друга. Ей и самой было не лучше. И хотя боли она не чувствовала, но ноги так и не слушались, а еще дикая слабость кружила голову. Изредка казалось, что сознание покинет ее. И тошнота не проходила, не было никакого аппетита.

     Трясущимися руками дасья развязала тесемки сумы Ахани. Достала два плода и заставила друга поесть.

     Сын ночи – Ашвин появился на небосводе, предвещая наступление матери, когда они снова двинулись в путь.

     Чудное озеро было уже близко. Вкусные фрукты гаса придали сил арию и довольно скоро пара оказалась на снежном берегу меж колючих деревьев.

     От воды поднимался пар и была она черного цвета. В центре озера изредка лопались пузыри, оглашая округу звонким «бульк». Снежный наст по краям водоема подтаял и выглядел прозрачно-ломким.

     В наступивших вечерних сумерках, когда светило наполовину скрылось за седым телом соседней горы, Ахани осторожно опустил Налу на снег и встряхнул уставшими руками. Затем подошёл к воде по хрустящему под ногами льду. Присел и коснулся ее кончиками пальцев.

     Вода была тёплой. Теплее, чем сам Ахани. И даже теплее, чем его родная речка, возле погибшей деревни.

     – Плавать, Ахани, – Нала слабо улыбалась, глядя на удивленного юношу.

     – Она тёплая, Нала! – голос парня был также уставшим. Перед глазами летали искры и снежный покров раскачивался из стороны в сторону. Слова дасьи будто бы долетали издалека.

     Боль в рассеченной груди стала тупой и пульсирующей. Пересиливая ее, Ахани опустился на колени, осторожно освободил Налу от укутывающих шкур, недолго воюя с затягивающими тесемками.

     Дасья не сводила глаз с друга, надеясь встретиться с ним взглядом, но юноша бесцельно рассматривал густую шерсть ее одеяния, а затем и обнаженную темную кожу. Протянув руку, она коснулась щеки юноши, но он не отреагировал и на это.

     Ахани быстро сбросил одежду и, слегка приподняв Налу, опустил ее в воду. Сам последовал за ней, сел на каменное дно, погрузившись по пояс.

     Почти сразу глаза его закрылись. Юноша обмяк, откинувшись на ледяной выступ берега, голова его запрокинулась. Нала прильнула к груди друга, слушая его сердце. Ладонью гладила его по впалому животу, с тревогой всматриваясь в измученное лицо.

     Но усталость брала свое и глаза девушки открывались все реже. Теплый влажный туман поднимающийся от воды дурманил разум, вытесняя мысли и желания, наполняя сознание одной лишь черной мглой. После долгих холодных дней пути по снежным высокогорьям, девушка очутилась наверху блаженства, нежась в слегка горячей воде. Боль ее отступила и пришел сон.

     С наступлением ночи туман загустел и приобрел молочный оттенок. Мелкая рябь от поднимающихся со дна озера и лопающихся на поверхности воды пузырей расходилась к берегам, мягко омывая животы пары. Вынырнувший из-за тела горы полумесяц яркими лучами пронизал густую дымку и окрасил ее в серебряный цвет.

     Скоро булькающую тишину над озером прорезало хлопанье крыльев. Большая тень закружилась над туманом, закрывая собой звезды. Невиданное животное с телом коня и головой и крыльями орла медленно опустилось на берег.

     Тяжелые черные копыта впились в лед, пошедший трещинами. Хруст раскатился эхом от склонов соседних скал. Рядом стоящие ели избавились от снега. Он с шорохом лавиной рухнул с ветвей близ места приземления под порывами холодного ветра из-под сильных крыльев.

     Будь Ахани в сознании, то признал бы в чудном летающем скакуне гандхарва – еще один персонаж из детских сказок матушки. Но вот он вполне не сказочный, в последний раз хлопнул широкими крылами и сложил их к округлым черным бокам.

     Крючковатый клюв существа издал негромкий скрипучий крик. Длинная шея, покрытая серыми перьями, склонилась к воде, открывая всадника.

     Мужчина, сидящий на спине гандхарва, был молод и совсем недавно начал отращивать бороду. Была она светла, как и его лицо. Короткий белый хитон его, доходящий до середины бедра и перетянутый красным поясом, накрывал черный плащ, на голове поблескивал маленький островерхий шлем. На поясе короткий меч в ножнах.

     – Урваши! – негромко позвал всадник мелодичным голосом. Взгляд его напряженно рыскал по клубящемуся серебристому мареву. – Покажись! Не бойся меня!

     В ответ в центре озера лопнул очередной поднявшийся пузырь и звук влажного шлепка гулко отразился от близлежащих скал. Гандхарв невозмутимо лакал воду, разинув клюв, источая теплый пар.

     Лунный свет скользил по блестящему оперению. Мужчина на его спине беспокойно ерзал. Красивое лицо исказило боль и страдание.

     – Урваши! – снова жалобно позвал он. – Ты слышишь – я знаю! Покажись мне, молю!

     Туман хранил хладнокровную тишину. Спокойной воде и прозрачному льду по берегам не было дела до человеческих мучений.

     Тогда всадник сунул руку за пазуху и достал свирель. Приложил ее к губам и пальцы забегали по пяти отверстиям в ивовом дереве. Над водой полилась красивая и спокойная мелодия.

     Пронзительные звуки будто скользили по мягким волнам. Становились то выше, то ниже, кружились в водовороте и взметались вверх в фонтане, распадались на мелкие капли и опадали, звеня.

     Еле слышные и мало заметные, прыгали по мелкой ряби воды, чтобы снова набраться сил и слиться во властную мелодию, увлекающую за собой. Зовущую и удивительно прекрасную.

     Туман в центре озера медленно рассеивался. В нем проступило очертание девичьей фигуры. Изящная тень двигалась в такт плавной мелодии. Кружилась и раскачивалась из стороны в сторону. Худые руки порхали, разрезая дымку и увлекая за собой бледно-молочные струи.

     Стройные длинные ноги танцовщицы едва касались водной глади кончиками пальцев. От легких прикосновений расходились круги. В танце она неспешно приближалась к играющему всаднику и скоро стала хорошо видна ему.

     Ее густые черные волосы спускались почти что до пояса. Грудь и лоно были прикрыты бусами из множества разноцветных самоцветов. На ногах короткие шаровары из полупрозрачной ткани. На запястьях и щиколотках изящные серебряные браслеты, издающие мелодичный тихий звон.

     Огромные ярко-зеленые глаза чуть прикрыты, словно в забытье от чарующих звуков и плавных движений.

     Всадник на гандхарве, не переставая играть, наблюдал за девушкой и глаза его блестели, наполняясь слезами. Чем ближе она приближалась, тем пронзительней становились звуки свирели, тем чаще вздыхал мужчина и пальцы его двигались все реже, словно он забывал о мелодии.

     Туман расступался перед танцовщицей и когда она оказалась прямо у замершего гандхарва, мелодия смолкла, оборвавшись.

     Мужчина тяжело дышал, расширившимися глазами, с восхищением глядя на девушку, а она остановилась, с улыбкой глядя в черные птичьи глаза. Маленькие колокольчики в браслетах притихли.

     Животное издало тихий клокочущий звук и девушка протянула руку к нему. Ее ладонь скользнула по жёстким перьям.

     – Ты нашёл мою слабость, – нежно и мелодично произнесла девушка.

     – Я готов на все чтобы видеть тебя, Урваши! – голос всадника слегка подрагивал. – Все апсары любят музыку и это не секрет! Я же готов играть для тебя вечно!

     – Слова твои пусты, – девушка с грустной улыбкой покачала головой. – Ты сын бога и привык, что все твои желания исполняются. Я же скажу тебе нет! Это моё озеро! Уходи!

     Мужчина задрожал от возмущения и волнения, а Урваши снова спокойно погладила гандхарва над клювом.

     – Разве родителей выбирают? – воскликнул мужчина. – Прошу, стань моей женой! Я люблю тебя!

     – Какую судьбу ты предлагаешь? – апсара пытливо взглянула в глаза сыну бога. – Жить с тобой в небесных чертогах?

     – Да, – воодушевленно кивнул всадник. – Жить в неге и блаженстве, встречая танцами павших воинов!

     – Мой ответ – нет! – мелодичный голос стал строг. – Я выбираю свободу и моё озеро!

     – Тогда я останусь здесь! С тобой! Навсегда! – сын бога решительно нахмурился.

     Урваши замолчала, ошеломленно глядя на всадника.

     «В своем ли он уме?» – размышляла она, разглядывая красивое лицо мужчины, с правильными чертами, обрамленное светлой бородой.

     «Кто в здравом уме откажется от небесных чертогов и выберет опасную земную долю, полную лишений?»

     – Ну хорошо, останься! – вслух произнесла она и протянула руку мужчине. – Как твое имя?

     – Навагва Ангирас, – представился мужчина и слез наземь. Ледяное крошево под его подошвами скрипуче захрустело.

     Гандхарв наклонил голову к хозяину и издал короткое курлыканье, тоскливо глядя большими черными зрачками. Навагва погладил его по перьям и холке.

     – Лети домой! – негромко приказал он. Но животное не послушалось, лишь отступило на три шага, обиженно клокоча и ероша перья на затылке.

     Сын бога отвернулся, коснулся протянутой девичьей ладони, сжал ее и ступил рядом с ней на водную гладь. Он часто дышал, не отводя взгляда от ее глаз и слегка улыбался.

     – Нава, надеюсь ты знаешь, как вести себя в гостях и соблюдать приличия? – с лукавой улыбкой спросила Урваши.

     – Да, благородная Урваши! – смущенный мужчина чуть склонил голову.

     – Пойдем, я покажу тебе нечто интересное! – девушка восторженно рассмеялась и увлекла Навагву за собой.