Текст книги "Ахани (СИ)"

Автор книги: Михаил Золотарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

     Уотро выпрямился, заткнул большие пальцы рук за кушак, опоясывающий отменное пузо.

     – Потому, почтенный Шитра, – сказал он. – Могу предложить тебе, как давнему товарищу, пять золотых монет.

     Теперь уже пришел черед бровям Шитры взлетать ко лбу и он уже было открыл рот чтобы ответить, но тут Уотро опередил его и уточнил.

     – Возможно, почтенный Шитра, кто-то менее разборчивый и выкупить твой арийский цветок, потому я обожду твоего решения, – Уотро слегка поклонился. – Желаю хорошего торговли, почтенный коллега!

     С этими словами Уотро покинул палатку, посетители расступились, видя на нем богатый халат и давая ему выйти. Шитра тихонько выругался себе под нос, покачал головой и обратил внимание на следующего покупателя.

     Полуденный зной разогнал часть людей. В палатке стало душно, не смотря на открытые пологи. Моринга увела Хини за прилавок, усадила на шкуры и вручила миску с жирной похлебкой из овощей и мяса. Также Шитра присел рядом и пообедал, тяжело дыша и отирая пот со лба. За прилавком остались двое слуг.

     Когда миска Хини опустела, Моринга сводила ее по нужде за палатку и затем вернула на прежнее место. Девушка встала в уже привычную позу, склонив голову и сцепив руки перед собой. Глаза ее закрывались, охота было спать. Но из полудремы ее выдернула знакомая речь.

     – Как твое имя, девочка? – раздалось над ухом. Она вздрогнула и подняла голову.

     – Рохини, – ответила, оглядывая высокого мощного воина с голубыми глазами и седеющими длинными волосами.

     – Ты из Арии? Как попала ты сюда? – строго спросил воин.

     – Мой дом сожгли у Великих гор, – ответила Хини, радуясь родной речи. – Отца убили воины Мартана, а мать у него в плену, меня же отдал торговцу.

     Воин нахмурился и повернулся к Шитре.

     – Эй, торговец! – гаркнул он. – Какая цена у этой девочки?

     Шитра оробел и помялся немного.

     – Десять золотых монет, почтеннейший – ответил негромко.

     – Не много ли за такую пигалицу? – удивился воин.

     – Она станет лучшей из женщин, почтеннейший!

     – Да уж, станет! – сказал воин. – Это только справедливому Варуне ведомо!

     – Воистину, вы правы, почтеннейший! – закивал Шитра.

     – Услышал я про Арийский цветок! – продолжал пожилой воин. – Пришел подивиться на это чудо! Я – Амша!

     – Наслышан, почтенный Амша! – торговец легко кивнул. – Я – Шитра.

     – Уступишь цену, Шитра? – спросил воин.

     – Ваши заслуги велики, почтенный Амша! – Шитра замялся. – Но и я немало отплатил за девочку! Могу уступить до девяти, но не более того!

     – Хорошо, Шитра! – Амша кивнул строго. – Тогда обожди до заката, а я принесу тебе девять золотых.

     Затем повернулся к Хини.

     – Дождись меня, девочка! – сказал на арийском. – Не обижу! Отправлю в Арию!

     – Хорошо, дядя Амша! – ответила Хини и впервые за долгое время улыбнулась, слезы выступили на ее глазах.

     Амша вышел, а Моринга увела Хини за прилавок, усадила также на шкуры, встала позади.

     И время потекло к закату. Очень медленно и неторопливо. Так же стоял непрекращающийся гомон, разговоры о шкурах и их свойствах, торги, советы от расторопных слуг.

     Хини уткнулась в сложенные на коленях руки, прикрыла глаза и спрятала легкую улыбку, чтобы никто не видел ее. Бесконечные разговоры и липкая духота заставляли глаза слипаться, ввергали в состояние полудремы. Хини поверила словам пожилого воина, ведь даже подлый Шитра выказал ему уважение, а значит был он не последний человек в городе.

     Да и сам Амша по виду был благороден и честен. Потому то Хини уже представлялась встреча с любимой матушкой и виделись родные буро-зеленые холмы и петляющая холодная речушка.

     В один момент на нее даже повеяло прохладным влажным ветерком. И она невольно поежилась и удивилась.

     – Моринга, прикрой полог – с залива дует! – раздался над ухом голос Шитры, а затем сразу же голос его дрогнул. – Добрый вечер, почтеннейший Расум-Хадэ! Чем могу помочь?

     – Я пришел за Арийским цветком! – прозвучало в ответ грубо и отрывисто.

     Шитра замялся на месте, нервно почесывая бедро сквозь шелковый халат.

     – Встань и поклонись! – бросил он Хини, мельком обернувшись. Хини покорно встала.

     При виде ее раздались вздохи восхищения. Посередине палатки стояли трое. В центре невысокий, худощавый и смуглый мужчина с длинными черными усами и узким разрезом глаз. Был он смугл и одет в черный халат с мерцающими крапинками и черную маленькую феску. За его спиной двое рослых воинов-охранников с ятаганами и кинжалами за поясами, в кожаных панцирных доспехах без рукавов.

     – Видите ли, почтеннейший Расум-Хадэ, – Шитра склонился над прилавком, выказывая почтение и покорность, изредка поднимал бегающие глазки на уважаемого гостя. – Дело в том, что я пообещал отдать девочку почтенному Ашме за э...десять золотых.

     – Даю дюжину! – резко бросил Расум-Хадэ. В палатке кроме них никого не было, то ли базарный день был окончен, то ли просто опасались входить.

     – Все же мое слово, почтеннейший! – еле слышно забормотал Шитра.

     – Вздумал перечить мне? – резко крикнул Расум-Хадэ, воины позади него заскрипели кожаными доспехами, разминая мускулистые руки.

     – Нет-нет, почтеннейший! – Шитра затрясся. – Вы очень щедры! Очень щедры! Да будут благословенны все ваши деяния!

     На прилавок перед ним со шлепком и звоном опустился тяжелый кожаный кошель, переданный одним из охранников.

     – Иди! – пискнул Шитра, обернувшись к Хини. Но она стояла.

     Тогда один из охранников обогнул прилавок, схватил девушку за руку и потащил за собой. Упираясь, она обернулась у выхода и видела, как побледневший Шитра виновато улыбнулся ей.

     ***

     – Как твое имя? – спросил у Ахани высокий, крепко сложенный арий средних лет. Он стоял в густых ветвях раскидистого папоротника всего в пяти шагах, нацелив лук на юношу.

     – Ахани, – ответил тот.

     – Куда ты идешь, Ахани? – спросил арий затем.

     – Ищу Ману, – ответил Ахани. Нала, сидящая рядом с ним, тихонько пошевелилась и дрожащий наконечник стрелы переместился на нее.

     – Зачем тебе видеть Ману? – спросил лучник.

     – Он брат мне, – ответил Ахани.

     Стрела с луком дрогнули и медленно опустились к земле. Арий вышел из зарослей, а за ним еще один воин, помоложе.

     – Вот так невидаль! – они подошли ближе и лучник усмехнулся, оглядывая пару.

     Одеты воины были в легкие кожаные доспехи и штаны темных цветов, оба светлоголовые, обросшие волосами и бородами. На поясах у обоих изогнутые сабли, за спинами короткие копья и маленькие овальные щиты.

     – Брат Ману, говоришь? – недоверчиво спросил Ахани воин помоложе. – Ты прошел Великие горы один? Чтобы найти Ману?

     – Да, все так! – подтвердил Ахани и кивнул. – Нала помогла мне!

     Юноша взглянул на чернокожую девушку рядом с собой.

     – Мы в войне с ее народом! – нахмурился пожилой арий. – Она должна уйти!

     – Ей некуда идти! – воскликнул Ахани. – Она помогла мне, теперь я помогу ей!

     Арии задумались, с презрением оглядывая Налу.

     – Зачем тебе Ману? – спросил затем молодой арий.

     – Просить помощи! – ответил Ахани. – Его помощь нужна нашим родителям!

     Арии переглянулись. Затем старший воин подумал и ответил.

     – Мы приведем тебя к Ману! – сказал он. – Идти до него три дня!

     – Тогда идём! – Ахани резко встал, полный решимости. Нала последовала за другом.

     – Ступайте за нами! – сказал молодой воин и пошел вслед за старшим, бесшумно пропавшим среди зеленой листвы.

     Весь оставшийся день они шли по густому звонкому лесу друг за другом, не переговариваясь. Старший арий вел их, петляя между зарослей огромных раскидистых кустов, огибая маленькие озера со стоячей мутной водой, поднимаясь на пологие скользкие холмы и спускаясь с них.

     Шум и гам, крики животных и птиц все так же преследовали людей, не замолкая. Ахани удалось пару раз разглядеть сквозь высокие кроны деревьев мелькающих там странных существ, издающих эти звуки. Но сделать это было сложно, так как арии шли быстрым шагом и юноша старался не отставать.

     То были маленькие животные темно-бурого и черного окраса шерсти, стремительные и резкие, они ловко перепрыгивали с одного дерева на другое, цеплялись длинными худыми лапами, как передними, так задними, а иногда даже и хвостами, повисали вниз головами и спорили между собой.

     Когда стемнело, вышли к широкой реке. Поплутали между больших гладких валунов, старший арий отыскал место посуше – там и развели маленький костер. Молодой воин ушел к реке и скоро вернулся с двумя трепещущими рыбинами. Запекали их в углях.

     – Мое имя – Канва, – сказал старший арий, когда все расселись вокруг кострища, ожидая готовности рыбы.

     – А это – Хотри, – он указал ладонью на молодого товарища. – Мы жили по ту сторону Великих гор, пока не пришел Ману с сотней ариев, и призвал он нас добыть славы во имя великого Индры! Рассказал про здешние места, полные опасностей и битв, достойных настоящего мужа. И про несметные богатства, что таят хитрые дасы.

     Канва пошевелил палкой угли. Перевернул рыбу. В воздух поднялись красные искры, закружили по ветру и скоро погасли. На черном небе зажигались сотни звезд и Сома выглянул изрядно похудевшим.

     Угли потрескивали и рыба с шипением запекалась, издавая приятный аромат. От реки, совсем рядом слышался плеск набегающих волн. А намного дальше за спиной Ахани шумел листвой лес. На темнеющем небосводе появлялись звёзды.

     – Немногие прислушались к речам Ману, но все дивились его силе! – продолжил Канва, рыба еще не сготовилась. – И долгое время ходили мы вдоль Великих гор. Заходили в каждый аул и встречали ариев на своем пути, пока не набрали три сотни. Затем уж пошли на дасов. То было уже давно, но до сих пор помню, как шли по горам. Долго было и холодно.

     Канва взял другую палку, тонкую и острую, потыкал в рыбину меж мерцающих углей, с нажимом проткнул покрывающую ее черную корочку. Оглядел внутренность рыбы и удовлетворенно кивнул. Взял большой лист, достал двумя палками рыбу, переложил на лист и протянул Ахани.

     Юноша взял ароматный ужин и положил себе на колени. Рот его наполнился слюной и живот издал голодный звук, но кушать было еще рано, надо было немного подождать пока рыба остынет. Канва проделал ту же манипуляцию со второй рыбиной и положил ее на маленький камень между ним и Хотри.

     – Славно мы ходили по здешним лесам с товарищами, – продолжил Канва, они тоже ждали пока рыба остынет. – Много битв было! Дасы – хороши в бою и огрызаются, бывает, что нападают, но неумелы они, злые, сильные, но глупые! А оружие их уж больно слабое! Потому уж мы ходим с Ману и занимаем их деревни, и некоторые мужи стали несильны, да и остались жить там.

     А сам Ману прознал от плененного даса про их город Мохенджо, что вниз по реке в двух днях пути! Там, говорят, богатства большие! И повел свои сотни ариев на Мохенджо! Мы же с Хотри отстали, поздно дошла весть до нас! Ну думаю, нагоним Ману и братьев-ариев и разделим радость битвы да добро того города!

     – Возблагодарим мудрого и справедливого Варуну за дары его! За сытную и вкусную еду! – пробурчал Канва затем, умолк, повернулся к остывшей рыбе и кинжалом поделил ее пополам, голову взял себе, а хвост подвинул Хотри.

     Молодой арий спешно взял свой кусок и вгрызся зубами в него. Удовлетворенно зажевал, изредка отдуваясь от жара, захрустели рыбьи мелкие кости и угольная корочка под его крепкими зубами. Канва тоже стал есть, не торопясь.

     Ахани вытащил кинжал и так же поделил рыбу на листе, корочка с хрустом поддалась лезвию и из разреза поднялся теплый пар. Внутри рыбье мясо было белым. Приступили с Налой к еде и Ахани удивился насколько вкусной была неизвестная ему рыба.

     Далее, насытившись, стали ложиться спать. Арии достали из своих сум припасенные шкуры. Хотри улегся на свою и быстро смежил веки, Ахани с Налой на вторую шкуру впритирку, Канва взобрался на камень, чтобы сторожить спящих до полуночи, как условились они с Хотри.

     – Доброй ночи, новые друзья! – пожелал перед этим Канва. – И раз уж пришел брат к Ману, думаю рад он будет сильно! Хорошая весть это! И боги помогли Ману, что прислали брата! А значит, помогут и дальше! Значит, боги любят Ману! И помогут победить ему и нам всем в Мохенджо! Славная битва нас ждет! Потому, завтра поспешать надо! Отдыхайте и набирайтесь сил!

     Ахани с Налой крепко заснули. А поутру, как только Сурья показался над лесом, перекусили и двинулись в путь. Шли два дня вдоль реки, изредка заходя в лес, чтобы набрать фруктов на деревьях. Две ночи спали также крепко, арии сторожили сон.

     На третий день показался на краю земли город Мохенджо. И издалека казался он, как цепочка серых каменьев на горе, окруженная такой же серой стеной. Над городом поднимались дымы пожаров. А внизу, под стенами города, часто бегали люди и непонятно было издалека, кто это.

     – Ахани! – тогда Нала схватила друга за запястье. – Не идем Мохенджо! Нет!

     – Почему? – Ахани удивленно обернулся к Нале. – Там мой брат!

     – Мохенджо – город Индры! – ответила девушка взволнованно. – Там храм Индры! Кто нарушит – плохой! Индра накажет!

     – Все будет хорошо, Нала! – ответил Ахани. – Не бойся! Идем!

     Стали спускаться они с холма и к полудню почти достигли его основания, за которым уже вздымался следующий холм, на вершине которого стоял Мохенджо. Погода стала портиться. На небосвод выплыли черные тучи, стали скапливаться в сплошную бугристую пелену и Ваю обеспокоенно задул своим прохладным дыханием. Ахани стало холодно.

     Порывы ветра наклоняли высокую траву, заставляли щурится четверых путников, трепал их одежду и волосы. Тучи закрыли Сурью и стало темно. Яркие всполохи пробегали по тучам. Скоро они закрыли собой весь небосвод. Сверху начали падать холодные капли.

     Арии-проводники стали крутить головами в поисках укрытия от дождя, но его не было. В низине между холмами была лишь трава да мелкие камни. Оставалось только спешить вверх по склону в Мохенджо.

     – Быстрее! В город! – крикнул Канва и прибавил шагу, а затем и побежал легко.

     Хотри и Ахани с Налой побежали за ним, раздвигая с шелестом мокрую высокую траву, прикрывая глаза ладонями от ветра и прохладных капель.

     С неба донеслись гневные раскаты голоса вселенского бога. Индра зло и гулко кричал совсем рядом, за тучами и голос его прокатывался по небесам, повторяясь десятикратно.

     А затем яркая вспышка осветила мир. Трое ариев и молодая дасья зажмурилась, ослепленные ярчайшим светом. Ужасный грохот прокатился по небесам. И оттуда ударил бело-огненный столб.

     Меч Индры полыхнул из черной клубящейся пелены, искривленный, невероятно широкий, с острыми зазубринами, и врезался в город Мохенджо. По земле прокатилась дрожь. Люди невольно остановили бег, Нала врезалась в спину Ахани.

     Город на холме полыхнул, как сотня солнц, и стены его рухнули под чудовищным давлением. Камни полетели и поскакали вниз по склону холма, сталкиваясь и вырывая с корнями целые пласты земли и комья ее взметнулись в воздух.

     Но еще быстрее была высокая стена клубящегося горячего воздуха, который обрел видимость и устремился к путникам.

Глава 13

     Анхра пришла со Змеиного Клыка ранним утром. Уставшая, брела она по траве, покрытой прохладной росой. Когда же вышла на знакомую поляну, то увидала что Каршва уже проснулся.

     Молодой воин сидел возле маленького костра. Огонь весело потрескивал и над его рыжими язычками висела на толстой ветке очищенная и разделанная тушка. Каршва занят был приготовлением еды и даже не услышал, как Анхра бесшумно вынырнула из высоких густых зарослей.

     Зато услышала чуткая Марута и весело и призывно заржала, затрясла белой гривой, пританцовывая на месте, приминая густую сочную траву под копытами, местами погрызанную за ночную стоянку.

     – Доброе утро, Марута! – Анхра приникла к любимой лошади, прижалась щекой к ее скуле, гладила по изящной шее. Лошадь в ответ радостно фыркала.

     – Благородная! – воскликнул Каршва, вскочив с земли. От резкого движения запекающяяся тушка на деревянном вертеле чуть было не соскочила с кольев в огонь, но парень быстро среагировал и подхватил ее.

     – Доброе утро, Каршва! – поздоровалась Анхра.

     – Все ли прошло благополучно, благородная? – спросил Каршва в нетерпении. – Вы нашли, что искали?

     – Да, Каршва, – кивнула девушка. – Все хорошо! Сейчас я отдохну и мы вернёмся в стан.

     – Это благая весть, благородная! – заулыбался Каршва. – Скоро сготовится заяц, осталось совсем немного!

     С этими словами воин склонился над костром, а Анхра зевала и терла красные, невыспавшиеся глаза. Хотя змей-демон Ахи-Дахак направил ее другим выходом из недра горы, был он прямее, быстрее и даже освещен, хоть и скудно, но все же выход из пещеры находился с восходной стороны и потому девушке пришлось обходить часть склона горы, чтобы вернуться в нужную рощицу. На это ушла вся ночь.

     Потому пока Каршва аккуратно водрузил вертел на колышки и переворачивал мясо над огнем, девушка мягко опустилась у костра, завернувшись в теплый, обитый лисьим мехом плащ и спустя короткое время уже сладко сопела.

     Проснулась девушка, когда Сурья полыхал в центре неба. Частички его света проникали в прорехи между движущимися и шелестящими листьями деревьев. Анхра быстро перекусила уже остывшим, но все равно вкусным мясом и пара тронулась в обратный путь.

     Через два дня впереди показался стан, блестящий новой высокой городьбой. Возле нее путники спешились и пустили Маруту и Серка пастись вместе с другими лошадьми. Отрок, приглядывающий за табуном, приветливо помахал Анхре.

     В светлых распахнутых воротах, пахнущих свежим деревом, пару встретили дозорные. Вежливо приветствовали благородную царевну.

     – Что, брат мой вернулся? – спросила Анхра одного из воинов.

     – Да, благородная! – ответил он. – Вчера вечером вернулся царь с победой. Привезли много добра!

     – А Шагва что же? – спросила Анхра. – Вызволили его?

     – Да, благородная! – ответил снова воин. – Привезли, благородного Шагву, сильно изранен он, Вьяса лечит его.

     – Хорошо, – Анхра кивнула дозорному и направилась к юрте, что брат поднял для пожилого ведуна Вьясы.

     Была юрта совсем недалеко от ворот и царевна быстро дошла до нее. Вошла, юркнув в раздвинутый Каршвой полог. Очутилась в задымленном полумраке. Сильно пахло травами и кислым лошадиным молоком. Но Анхра с детства привыкла к подобным ароматам, потому и не обратила на них внимания.

     В центре юрты горел спокойный огонь, окруженный белыми камнями. Возле на шкурах лежал Шагва. Был он почти обнажен. На многочисленных порезах – вымоченные травы. Пожилая сгорбленная бабушка Кальпа, спиной к пологу, склонилась над воином и прикладывала травы к его телу, другие поправляла, приподнимала и выжимала на раны.

     Шагва кривился и вздыхал, но взгляд его был ясен. Вьяса сидел по другую сторону очага с закрытыми глазами. Рядом туесок с травами. Не глядя брал он очередную травинку, шептал Веды и бросал в огонь.

     Лепестки шипели и извивались, превращаясь в пепел на углях, источая приторный аромат. Сизый дымок вился от очага и растекался по всему жилищу, частично уходя в отверстие в потолке.

     Из-за спины Вьясы, из густой тени выступил Мартан.

     – Вернулась, сестра? – вместо приветствия грубо спросил он. Хмурый, бледный и высокий – был он не в духе, несмотря на победное возвращение.

     – Приветствую, брат! – сказала Анхра, вздрогнув. – Легок ли был твой путь?

     – Куда ты отлучилась в этот раз? – спросил Мартан, словно не услышав вежливый вопрос сестры. – Забыла про мой наказ?

     – То было спешное дело, брат! – ответила Анхра, чуть нервничая. – И оно было очень важно для нас! Позволь мне рассказать тебе наедине!

     – От чего же? – нахмурился Мартан. – Говори здесь! Зачем нам таиться от родичей?

     – Хорошо, брат! – кивнула Анхра. – Я увидела неизвестную силу и поехала узнать про нее. На Змеином Клыке встретила демона-змея и говорила с ним.

     – Отлучилась на Змеиный Клык, значит– покивал Мартан. – А как же мой наказ, сестра? Я толковал тебе про опасность!

     – Прости, брат! – ответила Анхра. – Но я сильно торопилась! И теперь призвала демона зовущегося Ахи-Дахак на свою сторону! Он сильно поможет нам!

     При звуке имена демона старец Вьяса вздрогнул, но продолжил также сыпать травы на огонь.

     – Все равно ты нарушила мой наказ! – грозно и тихо сказал Мартан. – А потому будешь наказана! Место тебе в зиндане, если не слушаешь старшего брата!

     Царь обогнул очаг, приоткрыл полог и, увидев Каршву, подозвал его.

     – Иди с ним! – сказал затем Анхре и вернулся обратно.

     – Простите меня, благородная! – забормотал Каршва, когда царевна вышла к нему на улицу. – Царь Мартан приказал посадить вас в зиндан!

     – Делай, что тебе велено, Каршва! – спокойно ответила царевна.

     И они пошли к окраине стана.

     – Отчего же так, благородная? – с грустью говорил Каршва по дороге. – Отчего так несправедливо? Нельзя так поступать с молодыми девушками! С сестрой, тем более!

     Парень сокрушенно качал головой, глядя себе под ноги. Шли они, огибая многие высокие юрты. Проходя мимо редких костров и вытоптанные лужаек, и воины-арии, что сидели и стояли там замолкали и провожали взглядами благородную царевну. Те же, кто упражнялся в бое на саблях или копьях, те также останавливали бои и расступались перед Анхрой и Каршвой, многие кланялись ей.

     – А что если? – вскинулся Каршва и, приблизившись к девушке, тихо произнес. – Что если сбежать? А, благородная? Вскочим на коней и ускачем! А я вам буду верен до смерти! И буду оберегать вас! И служить вам! И не дам вас обидеть! И так наказывать не дам!

     – Прекрати, Каршва! Замолчи! – устало ответила Анхра. – Я не буду сбегать, как трусиха! Я ослушалась брата и понесу наказание. Как я покину своего родича? Не быть этому!

     Каршва тяжко вздохнул и они остановились почти у самой городьбы, в малом отдалении от юрт. Перед их ногами зияла небольшая дыра в земле. Рядом на траве лежала лестница.

     Каршва какое-то время все не решался подойти к ней, вздыхал, оборачивался, виновато посматривал на Анхру.

     – Ну давай уже! – не выдержала она. – Опускай лестницу, Каршва!

     Парень подобрал лестницу. Вздыхая и качая головой, опустил ее в дыру и отошёл. Анхра взялась за жерди, встала на верхнюю перекладину.

     – Благодарю за твоё добро, Каршва! – сказала она молодому воину и спустилась в темную яму.

     Каршва, скрепя сердце, вытащил лестницу.

     ***

     На выходе из Базара под навесом конюшни ждали три статных черных коня, накрытые такими же черными шкурами. Расум-Хадэ бросил монетку мальчишке, присматривающему за скакунами и мужчины залезли на них.

     Хини Расум усадил перед собой и девушке было очень неуютно. Одной рукой он прижал хрупкое девичье тело к себе, другой крепко ухватил коня за гриву.

     Тронулись в путь и ехали не спешно. От Базара у залива расходились узкие извилистые улочки среди мелких глинобитных хижин. Копыта коней вздымали желтую пыль. Воины Расума прокладывали дорогу хозяину, отгоняя нечастых уже по вечернему времени неразумных попрошаек и нищих. Обычные же прохожие в простых поношенных и штопаных одеждах шарахались от коней сами.

     Оглянувшись через плечо, Хини увидела мерцающие красным светом уходящего Сурьи воды залива и изогнутые носы больших кораблей, но скоро увиденное скрылось за домами. Дорога пошла чуть в гору. Маленькие дома лепились друг к другу, были они светло-коричневого цвета, не гладко замазанные засохшей глиной, с торчащими жердями, служащими крышами. Низкие стены с кривыми и небольшими окнами на ходу сливались в одну сплошную полосу.

     Через долгое время тряски, дома сменились на более основательные, были они возведены из камня. Улочки расширились и выпрямились, и с них пропали нищие, зато больше стало городских стражников одетых в бордовые безрукавки, светлые штаны и чалмы. На их поясах висели изогнутые ятаганы.

     Позже добрались до ворот внутренней стены. Завидев Расум-Хадэ, стражники вежливо кланялись. За ними пошли добротные дома, многие за высокими заборами и с небольшими садами, в два, а то и в три этажа. Впереди показался белый изогнутый купол самого высокого здания, что Хини видела в жизни.

     Купол рос и приближался, вытягивался в башню из белого камня. И совсем уже близко подъехали они к диковинному зданию, но свернули. Въехали в большой двор по белой песчаной дорожке через открытые высокие ворота. Створки со скрипом за их спинами закрыли слуги. Вдоль дорожки – деревья с желтыми плодами. За ними огромный трехэтажный дом из белого камня.

     Остановились у крыльца, где их уже ждали. Хини приняла и помогла слезть с коня низкая дородная женщина в темном глухом платье и платке.

     – Приготовь ее к ночи, Самхита! – приказал Расум и сам затем спрыгнул с коня.

     Женщина крепко схватила Хини за запястье и потащила за собой через дверь вглубь дома, по длинным коридорам со множеством дверей, тускло освещенным масляными лампадами.

     Оказались в большом зале, где сидели на мягких, ярких окрасом подушках несколько девушек. Но Самхита протащила Хини мимо них и втолкнула в другую комнату, посередине который стояла широкая бочка с дымящейся водой.

     – Мойся! Все! – сказала Самхита.

     И снова Хини залезла в теплую воду. А Самхита терла ее волосы какой-то пахнущей жидкостью и смывала ее, поливая водой из кувшина.

     – Как твое имя, девочка? – спрашивала она при этом, сильно коверкая арийские слова.

     – Рохини, – ответила Хини и зажмурилась, потому жидкость с волос попала ей в глаза и стала щипать.

     – Возрадуйся же, Рохини! – сказала Самхита. – Ибо попала ты в дом Расум-Хадэ, сына везира Зара и род этот славен своим богатством и знатностью. Многие из рода близкие к султану.

     – Только прознал Расум-Хадэ про Арийский цветок на Базаре, как тут же отправился туда, – продолжала она. – Скоро станешь ты одной из его жен и будешь жить в роскоши! Научишься развлекать мужа!

     – А как это? – спросила Хини.

     – Танцевать, веселить его дух и доставлять ему удовольствие, – ответила Самхита. – Это не сложно, мы всему тебя научим! Жаль только, что сегодня уже не успеем, потому что скоро идти тебе к мужу.

     – Никакой он не муж! – вспыхнула Хини.

     – Ах ты гордячка! – ругнулась Самхита. – Да любая девушка в Анарии, да и в Согдиане мечтает оказаться на твоём месте! Ну ничего! Скоро поймешь сама! Встань-ка!

     Хини встала в воде, а Самхита принялась намазывать ее тело той же пахучей жидкостью. Затем смыла ее теплой водой.

     Когда омовение было окончено, Хини выбралась из бочки и Самхита тщательно осмотрела ее со всех сторон. Потом вытерла ее тело сухой мягкой тканью, выдала чистую красивую мантию бледно-желтого цвета.

     Дальше так же вышли они через зал с девушками. Самхита схватила со стола жёлтый плод и отдала его Хини.

     – Ешь! – сказала она и, опять схватив Хини за запястье, потащила по коридорам.

     – Больше тебе нельзя есть! – бурчала Самхита. – Иначе уснёшь раньше мужа, то то будет скандал!

     Скоро они поднялись по широкой лестнице с каменными перилами на второй этаж, затем и на третий. Здесь уже на стенах коридоров были вырезаны в белом камне причудливые рисунки растений и цветов, изображения животных и людей, сражающихся с чудовищами.

     Хини вертела головой, жевала сочный плод и оглядывала необычайные барельефы. Дивилась их красоте. Скоро Самхита остановилась у большой двухстворчатой двери с разноцветными витражами. Снова тщательно осмотрела Хини, поправила ее мантию и волосы, смахнула невидимые пылинки с плеч и выступов грудей. И распахнула двери, за которыми был ярко-освещенный зал.

     – Ступай! – шепнула она Хини. – И будь покорной!

     Хини вошла внутрь и двери за ней закрылись. В зале повсюду горели лампады. Ступни девушки утонули в пушистом ковре. На стенах висели красивые разноцветные ткани с рисунками. А в глубине зала стоял столик и за ним большая кровать.

     Все это было настолько необычно для Хини, что дыхание ее замедлилось. Расширившимися глазами оглядывала она убранство зала, а Расум-Хадэ, сидящий за столом в кресле, обитом красной тканью и видя это, не торопил девушку.

     Он медленно пил вино из золотого кубка и с прищуром любовался девушкой.

     – Арийский цветок! – позвал он наконец и продолжил задумчиво. – Какую красоту подарила мне страна варваров!

     – Хочешь вина, Цветок? – спросил он затем.

     – Я никогда не пила вино! – ответила Хини. – Но пить мне охота!

     Расум усмехнулся и налил ей во второй кубок поменьше своего.

     – Утоли свою жажду! – сказал он и придвинул кубок ближе к девушке.

     Хини взяла кубок и сделала два маленьких глотка, скривилась.

     Расум расхохотался. Длинные, умаслянные усы его затряслись и на них заплясал свет лампад.

     – Цветок из варварского края! – вымолвил он, отдышавшись. – А ты умеешь веселить!

     Хини тоже улыбнулась.

     – Благодарю, благородный! – ответила она.

     – Ты к тому же учтива! – улыбнулся Расум. – Ты удивляешь и восхищаешь меня!

     В голове у Хини зашумело и все стало казаться таким хорошим вокруг. Даже этот Расум предстал перед ней добрым мужем. Зал перед взглядом слегка покачнулся.

     – Вино дурманит тебя? – спросил тогда Расум, обеспокоясь.

     – Моя голова тяжела! – ответила Хини. – И все кружится!

     – Тогда выйдем на балкон! – решил Расум. – Тебе нужен воздух!

     Он встал, обошел столик и аккуратно взял Хини под локоть и за талию. Провел в сторону от кровати через небольшую дверь, занавешенную белой тканью на балкон.

     Здесь было прохладно, дул ветер с залива, играя с русыми прядями девушки, прижимая гладкую ткань ее мантии к телу, отчего мурашки побежали по ее коже и стало щекотно. Хини глубоко вдохнула ночной воздух. Подошла к краю балкона, к каменному бортику высотой до ее пояса и оперлась на него. Взглянула на вид, что расстилался перед глазами.

     Дом стоял на склоне холма и потому город и дома, что были ниже по склону и залив моря, и даже корабли, что стояли там и казались маленькими, были хорошо видны в свете Сомы. Огней же было совсем мало на широких вблизи и изогнутых вдали улицах, лишь несколько факелов плавало в руках стражников и на высокой защитной стене горело несколько.