Текст книги "Ахани (СИ)"

Автор книги: Михаил Золотарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

     Зато много белых огней было на небе. Десятки и десятки звезд мигали и светились серебряным светом. По левую руку висел низко в черном небе худой изогнутый Сома, по правую руку Хини снова увидала самое высокое здание с длинной башней и изогнутым куполом.

     – Это дворец султана! – пояснил Расум, заметив интерес девушки и спросил затем. – Стало ли тебе лучше, Цветок?

     – Да! – кивнула Хини. – Лучше!

     Расум остался стоять за ее спиной и скоро она почувствовала его дыхание на своем затылке. Оно стало частым и горячим, когда он вдруг резко прижался к ней сзади, а еще дурно пахнущим. Его левая рука обвили ее тело и вцепилась в грудь, больно сжала ее. Правая скользнула ей между ног, но не задержалась там.

     Расум навалился на Хини, прижал ее к бортику, согнул так, что больно стало в ее животе. Девушка услышала шорохи и почувствовала, как подол ее мантии поднялся вверх. Ногам стало прохладно, по правому бедру шарила и гладила грубая ладонь Расума.

     Необычайные мурашки побежали снова по телу Хини, но в этот раз были они не от холода. Кружение перед взглядом, вызванное вином, снова вернулось и в животе все скрутило от твердого края бортика, что сильно уперлось в нее.

     Разум Хини затопил гнев. Она зарычала и, изогнувшись в цепких объятиях, развернулась и что было сил оттолкнула Расума. Тот отшатнулся на два шага.

     – Что удумала? – вскричал он, почесал щеку, криво улыбаясь и мелко дрожа. – Покорись, мелкая варварка!

     – Не смей так называть меня! – крикнула в ответ Хини. Она тоже дрожала от страха и гнева вперемешку.

     Расум бросился на нее, тяжело дыша. Обхватил хрупкую девушку, прижал к себе, целуя ее щеку и тихо рыча, как животное. Отвращение и гнев тоже заставили Хини зарычать. Она снова, что было сил стала отталкивать Расума, пытаться высвободиться из его грубых объятий.

     Два неловких шага сделали они в борьбе и Хини снова толкнула его, но чуть в другую сторону и Расум повалился назад, с изумлением на лице от ее силы и оттого что потерял равновесие. Он расцепил объятия, но правая рука его с треском оторвала рукав мантии на девушке и потащила ее за собой.

     Сам же Расум перевалился через бортик спиной вперед и полетел вниз. Хини снова упала на бортик на живот и видела падение мужчины, его удивленное и злое лицо, и бледно-желтую ткань ее мантии, зажатую в правом кулаке.

     Его тело с хрустом поломало ветви деревьев внизу и в следующее мгновение раздался глухой шлепок. Спустя короткое время снизу донеслись обеспокоенные возгласы и Хини разогнулась. Быстро и тяжело дыша, мелко подрагивая, она сползла по бортику на пол балкона и сжалась. Обессилевшие ноги не держали ее.

     ***

     Ахани вбежал в Мохенджо, огибая груды серых камней, бывших когда то городской стеной. Был он грязен, весь покрыт серой пылью и плохо слышал. В ушах его стоял беспрерывный гул, а глаза слезились и болели от яркой вспышки, что ударила недавно с небес. Нала взобралась на камни за другом.

     Меч Индры на их глазах расколол черные тучи и вонзился в центр города Мохенджо. Высокая шипящая волна горячего воздуха, что быстро спустилась затем с вершины холма, опрокинула Ахани и Налу. Так же попадали ниц и воины-арии Канва и Хотри, что вели пару к городу.

     Когда горячий воздух пролетел, люди встали и побежали в город под затихающим дождем. Тучи стали потихоньку расползаться. Свет и тепло возвращались на землю.

     Запыхавшийся Ахани взобрался на груду камней, за которой начинался город. Повсюду в воздухе висела серая пыль, но все же смутно было видно разрушенные и опавшие дома, из нескольких мест поднимался дым и белый пар.

     Юноша услышал крик и взглянул вниз. У подножия каменного навала сидел сильный воин. Ноги его были придавлены большим камнем. Он кривился и махал Ахани. Канва и Хотри, прибежавшие следом, бросились помогать воину-арию и быстро сдвинули камень.

     – Благодарю, родичи! – прохрипел воин после этого.

     Встал с трудом на ноги с помощью ариев. Был он высокий и очень сильный, с широкими плечами и грудью, защищенной толстой кожаной курткой, загорелый почти до черноты и с гривой густых ниже плеч, черных волос. Так же он покрыт был серой пылью, что и все вокруг.

     – Слава Варуне, ты жив, благородный Ваэджо! – вымолвил Канва, поддерживая воина.

     – Да! – кивнул Ваэджо. – Уберег Варуна! Слава ему!

     – Но надо глядеть, что сталось с нашими родичами! – продолжил он затем. – Ману с сотней ушел дальше в город! С боем шли они! Рубили дасов! А нас оставил позади, оберегать!

     – Идем же дальше! Искать Ману и родичей! – воскликнул Хотри.

     Так впятером пошли они к центру города. С трудом взбираясь на каменные холмы и огибая разрушенные дома. Много павших было вокруг. В основном чернокожие дасы, но попадались и воины-арии.

     Потихоньку с ним присоединялись выжившие. Шатаясь и плохо понимая, выходили они из центра и тогда Ваэджо и Канва осматривали их, разговаривали, приводили к осмыслению. Некоторые выжившие арии были ранены. Тогда раны их промывали водой и заматывали тканью. Так постепенно набралось уже их около сотни.

     Ближе к центру не осталось даже камней. Удар Индры был такой силы и жара, что дома превратились в каменные оплывшие холмы, и не было там ничего живого. Да и не смог бы там выжить ни один воин. В некоторых местах видно было, как тела слились с расплавленным камнем. Центр города Мохенджо был сплошной холмистой каменной равниной, горячей и парящей. И мертвой.

     – Не уберег Варуна нашего старшину! – с болью в голосе произнес тогда Ваэджо. – Ману погиб! Да будет легко ему в царстве Ямы!

     И окружающие его сотни ариев в горести склонили головы. Ахани с тоской оглядывал расплавленную вершину холма, что была совсем недавно живым городом. Он с трудом и медленно понимал и осознавал, что зря проделал такой длинный путь. Старший брат его погиб и некому теперь выручить и вызволить из плена Мартана его мать и сестру Савитри. Нала, стоя рядом с другом, прижалась к нему и держала за руку. Многие арии с недоумением поглядывали на странную пару.

     – Обойдем город, родичи! – выкрикнул Ваэджо. – Может еще кто жив остался! А вечером встречаемся на закатной стороне!

     Арии отозвались одобрительными возгласами и стали разбредаться в разные стороны. Ахани с Налой пошли за Ваэджо, так же как и Канва с Хотри.

     Оставшийся светлый день провели они в поисках. Обходили разрушенные дома, помогали раненым и оглушенным, и плохо видящим ариям, да и некоторым черным дасам тоже. Когда солнце стало заходить, вышли за город на закатную сторону. Здесь уже собралось около двух сотен ариев, загорались костры, собранные из разрушенных балок домов. Пахло жареным мясом и травами. Видно было, как солнце опускалось в дальний лес. Становилось прохладно и темно.

     Канва и Хотри разожгли свой костер, сели вокруг вместе с Ваэджо и Ахани. Мощный воин смотрел теперь с уважением на юношу, так как сказали ему, что Ахани – брат Ману и прошел за ним через Великие горы.

     – Нам нужен старшина! – сказал тогда Ваэджо. – Выбирать его будут все арии!

     Услышавшие его слова окружающие воины одобрительно закивали. Многие подходили к костру Ваэджо, стояли либо сидели на траве.

     – Тогда будь ты старшиной, Ваэджо! – раздался голос из окружающих костер ариев.

     – Отчего же, – задумчиво протянул Ваэджо. – Могу и стать!

     – А как же Ахани! – вымолвил Канва. – Он ведь брат Ману! А значит дух Ману живет в нем! Значит Ахани такой же сильный и справедливый!

     – Решим тогда на поединке! – сказал Ваэджо. – На чью сторону встанут боги, тот и будет старшиной! И поведет родичей на битву!

     Из окружающей костер толпы ариев снова раздались одобрительные возгласы.

     – На том и порешим! – кивнул Канва. – По утру сразитесь!

     После этого Сурья-солнце ушел за лес. Все арии стали укладываться спать, костры потихоньку затухали. Ахани с Налой легли рядом на привычную уже шкуру и грелись теплом друг друга всю ночь до утра, крепко спали.

     Снился Ахани старший брат Ману. Был он светел и улыбался. Протягивал юноше ладонь, зовя за собой в яркий свет, что лился за его спиной. И был Ману сильно похож на Ахани, но только много выше и сильнее, с длинной русой бородой и добрым прищуром глаз цвета неба.

     Ахани видел и улыбался. Думал что надо бы что-то сказать или поприветствовать брата, к которому столько шел, но слов не было на языке, да и в голове не было слов. Вокруг сияла пустая звенящяя яркость, белый мягкий свет. Он пронизывал все существо Ахани и оставлял разум чистым, спокойным и безмятежно радостным от встречи. Слов и не надо было, они наконец то свиделись и все было просто и понятно.

     Просыпались арии поутру, с первыми лучами солнца. Терли глаза, зевали и потягивались. Снова зажигали костры, чтобы готовить еду. Ахани проснулся полным сил и в хорошем настроении. Вспомнил свое видение и понял, что длилось оно всего мгновение, но оставило в памяти сильное впечатление.

     Ваэджо сидел напротив костра и правил кинжал. Еще вчера он углядел что юноша вооружен только им и потому сражаться подобало тем же оружием.

     – Доброе утро, Ахани! – сказал он благодушно. – Готов ли ты к бою?

     – Доброе утро, Ваэджо! – ответил Ахани. – Да!

     – Пусть боги решат, кому быть старшиной и вести за собой родичей! – сказал Ваэджо.

     – Тогда сходитесь, пока еще небосвод чист и светел! – сказал опытный Канва. – Я подготовлю место.

     Канва встал и отошёл на несколько шагов от костра. Огляделся и удовлетворённо кивнул. Земля под его ногами была ровной, покрытой недлинной травой, без ям и взгорков. Он достал из костра полусгоревшее полено и очертил на земле круг размером около десяти шагов.

     К их костру уже подходили потихоньку остальные арии. Воины только просыпались, но всем уже было интересно взглянуть на брата их погибшего старшины и своими глазами увидеть бой за милость богов.

     Ахани и Ваэджо вошли в круг. Черную взрытую черту окружили арии. Сильные, бородатые воины, кто полуобнажённые, кто в кожаных доспехах молча наблюдали за бойцами, ни криков, ни подбадриваний.

     Ваэджо надменно поигрывал кинжалом и прохаживался по своей стороне ристалищного круга. Ходил боком к Ахани, с легкой улыбкой, но все время наблюдал за молодым противником.

     Юноша, сжимая кинжал, тоже наблюдал за мощным противником, но стоя лицом к нему. Также медленно передвигался мягкими полушагами, чуть наклонив тело вперед.

     Наконец Ахани не выдержал и прыгнул вперед. Его кинжал со свистом рассек воздух лезвием плашмя, но Ваэджо ловко отшатнулся влево и ударил в ответ острием.

     Клинок его летел в открытый правый бок Ахани. Юноша чуть отклонился и успел отбить удар, отбросить чужое лезвие своим. Раздался звон и на траву упали две искры от столкновения. Противники отшатнулись друг от друга и вновь закружили по кругу.

     Теперь уже Ваэджо шагнул вперед и полоснул кинжалом на уровне груди. Ахани отшатнулся и устоял на самой границе круга. За ним уже были молчаливые арии, юноша даже почувствовал их запах и дыхание.

     Ваэджо понял, что Ахани потерял равновесие и тут же воспользовался этим, его кинжал обрушился сверху и распорол рубаху юноши, скользнув по правой руке, потому что он не успел увернуться.

     Ахани зашипел от боли. Правое плечо обожгло болью, начало ныть и пульсировать. Он отскочил подальше и перебросил кинжал в левую руку.

     Ваэджо обернулся и бросился за парнем, намереваясь воспользоваться его замешательством и докончить дело.

     Его кинжал теперь взлетел снизу вверх шипящей дугой, но Ахани отшатнулся вправо, ловко выставил ногу и толкнул противника в бок, из последних сил напрягая руку.

     Ваэджо споткнулся и повалился вперед по инерции, окружающие круг воины подхватили его и не дали коснуться земли. Но все же он по пояс вылетел из круга и потому раздался зычный голос Канвы.

     – Бой окончен! – крикнул старший воин. – Боги выбрали старшину! Ахани!

     Тут же загудел говор ободряющих и радостных голосов. «Ахани, Ахани!» – понеслось по головам окружающих боевой круг десятков ариев.

     Канва подошёл и быстро обнял тяжело и ошеломленно дышащего юношу. Он стоял, зажимая ноющее плечо. Через пальцы сочилась кровь и тихонько стекала по рукаву. Оглядывал окружающие улыбающиеся лица расширившимися от удивления глазами.

     – Веди нас, старшина! – зычно сказал Канва. – Все мы, родичи, ждём твоего слова, куда идти нам?

     – Идём в Арию! – ответил Ахани.

     И Канва широко улыбнулся.

Глава 14

     Сильные руки втолкнули Хини в темную комнату. Она споткнулась о порог и упала на живот. Больно стукнулась подбородком, перед глазами закружили искры.

     Тяжелая дверь с лязгом и грохотом закрылась за девушкой. Проскрипел наружный засов. Топот тяжелых шагов постепенно замер.

     Пол был холодным, влажным и скользким. Мантия Хини сразу же промокла. С трудом она приподнялась и села. Ладони разъезжались по грязи, не давая опору.

     Вокруг было темно.

     Хини не успела даже понять, как получилось у нее столкнуть сильного Расум-Хадэ с балкона, но очень быстро прибежали яростные стражники. Схватили, подняли ее с пола, кричали что-то на анарийском, били по лицу.

     Потом тащили ее, стонущую, с запрокидывающейся головой, по длинным полутемным коридорам и лестницам. Сознание стало как в тумане. Она уже ничего не помнила от ударов и не понимала где находится. Видела красивые потолки перед взглядом – бордовый шелк сменялся разноцветными рисунками и позолотой. Все это чудилось ей диковинным сном. Если бы еще не постоянная тряска и боль в голове.

     А затем она оказалась здесь. В темноте. Ладони снова не удержали равновесия на склизком полу и Хини упала. Силы покинули ее и она провалилась в забытье.

     Спустя время девушка очнулась. И не понимала где находится. Дикий страх обуял ее, заставляя дрожать все тело. Глаза постепенно привыкали и стали видны смутные очертания двери. Оттуда из тонких щелей шел еле уловимый свет.

     Хини подползла к двери с тихим скрипом грязи под собой, сил встать не было. Голова сильно кружилась и живот ее просился наружу. Подкатывала жгучая жидкость и Хини сплевывала ее с болью в теле.

     Скоро стало легче. Она пробовала заглянуть в щели двери, но через них ничего не было видно. Тогда она оперлась о нее спиной, осмотрелась насколько позволяла темнота. Комната была три шага на три и абсолютно пустая, холодная.

     Хини снова смежила веки и кажется задремала. Тяжелый топот вернул ее в реальность. Она дернулась, открыла глаза и отползла от двери. Шаги были как гром в тишине и скоро замерли у ее двери.

     Проскрипел засов и Хини зажмурилась от жёлтого трепещущего света. На его фоне две огромные черные фигуры шагнули к ней. Подняли ее с пола, накинули на голову грубую вонючую ткань и потащили, даже не давая встать.

     Снова коридоры и лестницы. Затем теплый свежий воздух. Свет пробивается сквозь ткань на глазах девушки. Ржание коней. Ее как мешок забросили на лошадь. Повезли куда-то, но совсем не долго.

     Стащили с лошади. Снова лестницы, коридоры. Скрипучая дверь и мягкий ковер под ногами. Толчок в спину и она на коленях. Короткий приказ на анарийском и мешок сняли с ее головы.

     – Зачем ты убила моего сына, дочь шакала? – тихим ядовитым голосом спросил худой старик, сидящий перед Хини на возвышении в три ступени, в кресле с высокой деревянной спинкой.

     Говорил везир сильно коверкая арийские слова. Одет был в бордовую мантию. Худое лицо испещрено морщинами, голова лысая и длинная до груди седая борода.

     – Я не хотела убить! – ответила Хини негромко и закашлялась.

     Она впервые за долгое время сказала что то и не узнала свой голос. С трудом разлепила губы и слова вышли невнятно, во рту и горле пересохло.

     – Но ты убила! – гневно крикнул везир, подался вперед, худые смуглые кулаки сжались на подлокотниках. Голос его улетел высоко под потолок и отразился эхом от арочных сводов зала.

     – Как ты это сделала? – визир откинулся обратно на спинку кресла и спросил тише.

     – Он делал мне больно и я толкнула, – ответила Хини.

     – Будь ты проклята, дикая девочка! – сказал визир. – Девушка должна быть покорна мужчине! В вашей Арии вы живёте как звери! Варвары! Никто не воспитал тебя должно! Поэтому мы и будем врагами всегда!

     – Завтра тебе отрубят голову! – продолжил визир после того как отдышаться. – Но сначала Кутса всю ночь будет причинять тебе боль, чтобы поняла ты какое страдание принесла мне! Только так ты поймешь свой грех!

     Из-за трона визира, из полумрака отделилась тень. Черным облаком обогнула трон и опустилась на пол. Грузная фигура, завернутая в черную мантию, склонилась у ног старца. И упав на колени, головой коснулась его ступней. Хини вздрогнула и замерла, распахнув глаза.

     – Дозволь молвить, о великий муж мой! – донесся до ушей Хини жаркий шепот.

     Визир медленно кивнул.

     – Сжаль сердце свое, о великий муж мой! – зашептала тень. – Эта маленькая дикая варварка не ведает что творит ибо не знала она отцовых наказов! Не ведает разума она и богов в своем сердце! Росла как животное в диких краях! Великий Ахура не дал ей ума! Потому и говорит, и делает дикое!

     Взгляни на нее, о муж мой! Могла разве эта девочка причинить боль нашему сильному Расуму, вечное блаженство ему в царстве Ямы? Не под силу ей такое злодеяние! Наш Расум то бы уже стар и бездетен, много грешил он! Поэтому боги не дали тебе наследников! Теперь же боги прогневались и на него! Девочка не виновна! Сжаль свое сердце, о великий муж мой! И тогда благое деяние даст тебе благосклонность богов!

     Последние фразы тень уже шептала в ступни визирю, а он слушал их как завороженный. Когда же умолк шепот, то встрепенулся.

     – Так и быть! – прошипел он. – Пусть тогда работает до смерти в руднике Шардара! Это мое последнее слово!

     – Благодарю! Благодарю, о великий муж мой! – зашептала тень. – Милосердие твое огромно и сердце велико, о муж мой! Теперь боги окажут нам свою милость!

     С этими словами тень встала и кланяясь удалилась обратно в сумрак за трон. Визир же крикнул стражников.

     – Отдайте ее Кутсе! – сказал им визир. – А поутру отправьте в Шардару!

     Стражники взяли Хини под руки и потащили прочь из зала. Снова потянулись длинные коридоры, но теперь они были пустые, без украшений, лишь ровные серые стены да узкие окна, за которыми мелькал густой сад и дома. Дальше длинная лестница с несколькими пролетами.

     Скоро окна пропали и в лицо Хини дохнул затхлый сырой воздух. Остановились на площадке и стражник распахнул железную дверь. За ней было низкое тускло освещенное помещение. Всюду видна была каменная неровная кладка. Хлипкие столбы поддерживали закопченный потолок. На ни висели лампады. В центре зала два стола – один большой и широкий, черного цвета и с отверстиями, второй – поменьше и накрыт бордовой тканью.

     – Оставьте ее! – низким басом сказал мужчина находящийся там.

     Стражники бросили Хини на пол и вышли. Кутса подошел ближе и девушка рассмотрела его. Был он невысокий и толстый, с лысой головой и щетинистым лицом. Одет только в кожаные штаны, над которым нависало необъятное брюхо.

     – Хозяин приказал наказать тебя за убийство Расум-Хадэ, – сказал он медленно. – Значит, я лишу тебя глаз!

     Кутса схватил Хини за руку и потащил к большому столу. Девушка упиралось что есть мочи, но палач был невероятно силен и даже не замедлил шаг. Дойдя до стола, он приподнял Хини и бросил на его поверхность. Девушка извивалась как могла.

     Кутса цепко держал ее руку и продел в отверстие стола толстую веревку. Тут же примотал правую кисть Хини и обошел стол, чтобы заняться левой. Быстро он поймал ее и привязал тоже. Затем также поступил и с ногами, хотя Хини и пыталась пинать и дергаться, но наученный опытом Кутса быстро справился с сопротивлением.

     Сняв ткань с соседнего столика, палач обнажил острые кинжалы. Длинные и короткие, изогнутые и с зазубринами – все блестящие и остро заточенные. Толстые пальцы Кутсы пробежались по рукояткам и в этот момент скрипнула дверь. Из полумрака снова возникла черная тень, та же что была и в тронном зале.

     Тень откинула капюшон и оказалась миловидной женщиной с черными седеющими волосами.

     – Добрый вечер, Кутса! – сказала она строго.

     – Добрый вечер, госпожа! – палач склонил голову.

     – Позволь просить тебя не трогать эту девочку! – произнесла женщина. – А утром ее увезут в Шардару и никто о ней не вспомнит!

     – Но как же приказ визира, госпожа? – удивился Кутса.

     – Оставь мне эту заботу, Кутса! – ответила женщина. – Взамен я буду в долгу перед тобой! И вот еще!

     Она вытащила из мантии кошель и положила его на маленький столик рядом с ножами.

     – Это моя благодарность тебе! – сказала затем. – Десять золотых!

     – Десять! – глаза Кутсы округлились. – Высоко вы оценили эту безродную убийцу, госпожа!

     – Ты выполнишь мою просьбу, Кутса? – женщина пропустила колкость мимо ушей, но лицо ее залилось красным.

     – Хорошо, госпожа! – кивнул Кутса, чуть подумав. – Но если везир узнает, он прикажет казнить меня! Потому это моя жизнь и ваш долг теперь велик!

     – Да, Кутса! – ответила женщина. – Ты прав! Благодарю и верну тебе долг!

     Теперь женщина подошла к распростертой на столе Хини. Замерла, рассматривая ее побитое и опухшее лицо.

     – Вот ты какой, Арийский цветок! – сказала она, всматриваясь в голубые глаза Хини своими темно-карими. – Если ты и вправду дочь своей земли, дочь сильных ариев, то ты выберешься из Шардары! Пусть боги помогут тебе!

     С этими слова женщина развернулась и ушла, снова исчезла в сумраке, чуть скрипнув дверью.

     Над Хини навис огромный живот Кутсы.

     – Госпожа выкупила твои глаза! – произнес он. – Можешь спать до утра! Не трону!

     Глаза Хини заслезились.

     ***

     Десять дней ушло у двух сотен ариев чтобы добраться до Великих гор и пройти их. Опытный Канва повел их к закату от гор и там указал путь легче, хоть и был он дольше. Зато не пришлось воинам взбираться на кручи и лезть в холодные снега.

     Семь дней шли по извилистым ущельям и нешироким плато, поднимались на сыпучие склоны и ходили по руслу ручья. Серые громады вершин закрывали небо со всех сторон, накрытые белым туманом, заменяющим лазурное небо.

     Ахани шел во главе колонны вместе с Налой, ведущим Канвой и молодым Хотри.

     После решающего боя Нала промыла порез на плече Ахани холодной водой из ручья, обмотала чистой тканью. Позже, возле леса, куда арии спустились от погибшего города Мохенджо, дасья отыскала целебную траву. На ночь, уже возле реки Ган, Нала приложила эти листья к ране Ахани и обмотала плотно тканью.

     Утром повторила то же и к вечеру ноющая боль в плече Ахани утихла. Ваэджо шел теперь много позади нового вождя и о нем ничего не слышал Ахани и не видел его даже на привалах и ночных стоянках.

     Арии по наказу Канвы по пути вдоль Гана собирали еду, что могли – плоды с деревьев, били из луков животных, удили и ловили рыбу, солили эти припасы и складывали в сумы. Собирали погибшие и высохшие деревья, вязали сучья и ветки в вязанки, чтобы не было потом недостатка в них в суровых горах среди голых камней.

     Все арии уже знали, что идут биться с подлым царем Мартаном и вызволять родичей Ахани и погибшего их старшины Ману. И не было среди них ни споров, ни кривотолков – все чтили память о храбром Ману и стремились отдать дань ему, помочь родичам.

     На исходе десятого дня похода, за последней горой, оставленной сбоку, видны стали высокие зеленые холмы со многими бурыми и серыми валунами. Сердце Ахани возрадовалось, улыбка осветила лицо, потому что вернулся он в родные края.

     Сильно подросла трава за время отсутствия юноши. Была она теперь по пояс человеку, в большинстве полегла и выгорела на солнце, разукрасилась разноцветными цветами – белыми, желтыми, алыми и темно-красными.

     Вокруг все цвело и пахло. Радовало слух уставших путников звонкими трелями птиц, будоражило медовыми ароматами цветов, грело теплым солнечным светом.

     Погибшая деревня Ахани также поросла травой и сердце его сжалось и замерло при виде ее. Здесь уже не осталось ни золы, ни пепла, ни обгорелых бревен городьбы, только трава на низких покатых холмиках да цветы. Засеянное поле за деревней дало свои всходы и перекатывалось желтыми волнами колосьев пшеницы. А речка также журчала неподалеку – юркая и звонкая. Возле нее и встали привалом – отдохнуть, поесть, набрать чистой воды.

     – Здесь была моя деревня, – сказал Ахани, сидя на холме, на ветру и взирая на родное место.

     – Здесь ты появился на свет? – спросила Нала.

     – Да, – ответил Ахани.

     – Надо молить богов за твоих родичей! – сказала Нала. – Чтобы блаженно им было в царстве Ямы!

     За все время странствий Ахани привык к девушке и настолько сроднился с ней, что перестал замечать насколько отлична она от него и остальных родичей цветом кожи и волос. Да и воины-арии, что поначалу враждебно и удивленно отнеслись к дасье, теперь привыкли к ней и стали относиться спокойно.

     Ахани решил отойти к восходу, оглядеть бывшие пастбища. Потому пересек мертвую деревню и взобрался на противоположный холм. Нала шла за ним, раздвигая ладонями и коленями высокую траву.

     Небо над ними было высоким и бирюзовым. Повсюду сновали птицы, жужжали насекомые и Сурья поливал землю теплом. С вершины холма открылся вид и Ахани замер. Вдалеке у края земли, у зелёный рощи на фоне серо-белых вершин двигались разноцветные пятна. И радости Ахани не было предела, потому что понял что табун лошадей, испуганный нападением Мартана и пожаром, теперь вернулся на родные луга. Лошади бы сильно помогли в пути, да и в предстоящем бою. Осталось придумать, как приманить их как можно больше и дать ариям приручить их.

     – Нала, вернись в стан и скажи Канве про табун, – сказал он подруге.

     – Хорошо, Ахани! – девушка согласно кивнула.

     – Пусть берут веревки и подойдут скрытно все родичи, а я отвлеку!

     – Да, Ахани! – ответила Нала и, развернувшись, поспешила обратно в стан на берег речки.

     Ахани пошел к табуну, сначала спускался по склону холма, а затем и по ровному полю, с шелестом раздвигая траву и отмахиваясь от мух. Идти пришлось долго и наконец, когда табун мирно пасущихся лошадей приблизился, то Ахани стал пригибаться, чтобы не испугать их.

     Тихо двигались кони, редко переступая ногами, склонив шеи и головы к земле, иногда встряхивая густыми блестящими гривами и отгоняя насекомых хвостами. Было их много числом, больше сотни, и окрасы их были всех цветов. Были там и белые, и серые, пегие, рыжие и черные. Все высокие и сильные.

     Всего два десятка шагов оставалось до лошадей, когда одна из них подняла голову от земли и увидела шевелящуюся траву и светлую голову Ахани. Она издала испуганное ржание и табун прервал трапезу. Медленно стали отходить лошади, затем быстрее. Ахани приподнялся в траве, стряхнул жучков с рук и вздохнул разочарованно.

     Но от табуна отделился черный конь и неспешно пошел к юноше. Ближе и ближе, и Ахани разглядел как молод был конь. Черный как ночь, невысокий еще, худой и с сильными ногами, длинной гривой и пышным угольным хвостом.

     – Даэв! – прошептал Ахани.

     Глаза его расширились от изумления. Он встал и замер. Конь шел к нему, мотая гривой.

     – Даэв! – сказал Ахани негромко.

     И конь всхрапнул в ответ и фыркнул, подошёл к юноше и встал перед ним, жуя траву.

     – Даэв, ты ли это? – произнес Ахани, протянул руку и ладонью провел по мягкой гриве коня. – Но ведь ты пал! Там, возле горы ты не дышал! Как же ты вернулся к жизни?

     Конь в ответ заржал и мотнул головой. Копыта его нетерпеливо стучали по земле. Затем он подошёл вплотную к юноше и обнюхал его плечо и лицо.

     – Даэв, друг мой! – сказал Ахани, щурясь от горячего дыхания. – Большая радость что ты жив! Боги уберегли тебя!

     Ахани стал гладить коня по гриве и холке, и Даэв довольно фыркал. Тогда спустя некоторое время Ахани влез ему на спину и направил в сторону реки. Оттуда приближались десятки ариев.

     Лошади из табуна тоже увидели как Даэв дал влезть на себя человеку и потихоньку, одна за другой, пошли за ним. Спустя время табун уже шел между воинами и каждый из ариев подзывал понравившегося коня, кормил его с рук, ласкал и влазил на спину.

     Ахани решил остаться у родной речки на ночь и еще один день, чтобы кони привыкли к воинам-ариям. Потом же снова тронулись в путь на север. Теперь уже каждый арий был на лошади и Нала взяла себе молодую белую кобылу, хоть и пугалась поначалу ее.

     В пути прошло еще два дня. Данный Мартаном срок, на то чтобы прийти к нему с Ману, подходил к концу. И тяжелее становилось на сердце у Ахани. Места были пустынные. Ни одной живой души не встретили они по пути, кроме зверья. И не у кого было спросить дорогу к Мартану. Местность изменилась немного. Стали появляться рощицы с низкими деревьями с сочными плодами и камней становилось меньше.

     И вот вечером второго дня, когда в сумерках отряд вошёл в низину между холмами, их остановил окрик с высоты.

     – Стойте! – голос был звонким.

     Свистнула стрела и, горящая, вонзилась в землю перед Даэвом. Ахани потянул его гриву, останавливая.

     – Здесь земля зендов! – донеслось с холма. – Уходите! Или убьем!

     – Позволь мне увидеться с вашим царем! – крикнул Ахани.

     – Кто ты? – крикнул голос после небольшой паузы.

     – Я – Ахани! – крикнул юноша. – Живу в двух днях пути отсюда, возле Великих гор!

     – Зачем тебе? – крикнул голос.

     – Хочу говорить! – ответил Ахани громко.

     Воцарилось молчание и только лошади фыркали. Ахани переглянулись с Канвой, тот нахмурился.

     – Ступай один! – наконец раздалось с холма.

     Нала нахмурилась и посмотрела на Ахани.

     – Влезем на холм и посмотрим кто там! – предложил молодой Хотри.

     – Нет, – Ахани покачал головой. – У зендов много воинов! Нам нужен мир с ними! Пойду один! Ждите здесь!

     Сказав так, Ахани направил Даэва вперед и ехал, пока медленно темнело вокруг. Затем с холма впереди него спустились два всадника и махнули, мол следуй за нами.

     Всадники вывели Ахани к селению зендов, окруженному высокой городьбой. Перед провожатыми всадниками новые ворота приоткрылись и пропустили их. Ахани въехал следом.