Текст книги "Шесть историй о любви"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

III

Они вышли из прохладного помещения на раскаленный от зноя асфальт. Первые дни июня 1986 года были очень жаркими. На небе не было ни облачка. Легкий ветерок был теплым и не приносил никакого облегчения. Застенчивый скульптор выдавил из себя, что на улице не холодно. Нестесняющийся художник продолжил эту тему и предложил где-нибудь посидеть в холодке, в каком-нибудь кафе. Он знает одно место неподалеку. Девушка, как не странно, согласилась. По ней было видно, что она в этот июньский день никуда не спешит.

В качестве пристанища Алексеев выбрал кафе "Уют". Они немного прошли по главному проспекту города и через несколько минут, действительно, сидели в прохладном полутемном зале.

Официантка, видимо, не плохо знавшая Славика, улыбаясь кивнула ему и подала меню. Художник подержал его в руках и, решив узнать мнение их дамы, вдруг замялся. Он вспомнил, что до сих пор не знает, как ее зовут. Зайчиков ему этого так и не сказал, сама же девушка тоже не представлялась, да ей и некогда было– всю дорогу говорил он сам. Желая исправить положение, Вячеслав начал издалека. Он снова прошелся по порокам некоторых своих друзей, у которых крайняя форма невоспитанности осложнена старческим склерозом. После чего он прямо указал жертву своих обвинений и пояснил девушке, что Константин до сих пор не догадался сказать ему, какое имя носит их прекрасная незнакомка.

Тут уж Зайчиков, молча вертевший вилку, ему отомстил, сказав, что он и сам этого не знает. Затем он перестал мучить вилку, прямо поглядел на девушку, улыбнулся и сказал, что сам хотел бы узнать, как ее зовут.

Если бы можно было убивать взглядом, то на мозаичном полу кафе "Уют" уже бы остывал труп подающего надежды скульптора. Ситуация изменилась: девушке опять стало весело, а Костя больше не чувствовал себя скованно, между ними возникла как бы маленькая тайна. Пришедший в себя от неожиданного конфуза Алексеев снова заулыбался. Сначала нерешительно, потом также беззаботно. Он опять нашелся и заметил, что уж теперь-то им точно ничего не мешает познакомиться. Все они рассмеялись и знакомство состоялось.

Девушку звали Людмилой Захаровой. Она была студенткой местного политеха, заканчивала четвертый курс. Будущий инженер-строитель. Когда пришла пора холодных закусок, к исповеди приступили мужчины.

Славик предпочел не повторяться и только вкратце рассказал про свою, как он выразился, "богемную" жизнь. Константин же, напротив, весьма подробно расписывал эпизоды своей трудовой биографии. Оказалось, что Людмила бывала и на базе отдыха "Жемчужина" и в клубе объединения "Полет", и видела там творчество Зайчикова.

Она, правда, не интересовалась автором, но некоторые вещи бросались ей в глаза и даже запомнились.

Алексеев понял, что наибольший интерес у девушки, у этой необыкновенно красивой девушки с серыми глазами, вызывает не он, признанный мастер кисти, а его друг– простой ремесленник от искусства. В этом мире, думалось ему, всегда побеждает серость.

C`est la vie! Вообще-то, он никогда не думал, что Костя глупее его, но всегда считал, что его, Вячеслава, талант ярче и богаче.

И Слава решил посмотреть, чем же кончится дело.

Костя продолжал рассказывать что-то веселое, но вдруг осекся. В зал кафе "Уют" энергичной походкой вошла Беляева Нина. Она заметила сидевшую в полупустом зале компанию и ехидно улыбнулась мужчинам. Дескать, вижу, вижу, чем вы тут занимаетесь. Зайчиков как-то сразу загрустил, но старался не показывать виду. Алексеев же кивнул Нине в ответ. Сидевшая спиной к выходу Людмила нового действующего лица не заметила.

В руках у Беляевой была большая сумка с коробками из под обуви. Она направилась прямо за служебную перегородку и зал еще больше опустел, так как туда же устремились и все официантки.

Оба: и художник, и скульптор, при виде Беляевой испытали легкое замешательство. Зайчиков сразу представил, какие выводы сделает Зинаида, если Нина ей расскажет об этой неожиданной встрече. А Вячеслав испытывал затруднения по другому поводу. Для всего круга их знакомых не было тайной, что Ниночка имеет на него определенные виды. Она достаточно терпеливо пережидала два его предыдущих брака, чувствуя, что это у Славика ненадолго. Дождалась– он снова был холост. И вот теперь она упорно внушала ему, что от ее цепких ручек он никуда не денется. Сам Алексеев, внутренне с этим уже смирился и просто лениво дожидался какого-нибудь веского довода, чтобы попасться в эти ручки. И то, что Нина увидела его в обществе хорошенькой девушки могло осложнить и без того непростые их отношения.

В общем, у мужчин пропал аппетит, но появилось желание покинуть точку общепита. Вячеслав подозвал официантку и выяснил, что Беляева принесла заказанный кем-то обувной дефицит. Он быстро сообразил, что у них есть несколько минут, пока коллектив кафе перемеряет и перетрогает импортные туфельки, и попросил нарисовать ему счетчик. Знакомой официантке тоже интересно было поглядеть на обувную продукцию Запада, и счетчик появился сразу же.

Потом мужчины дружно замотали головами, отвергая попытку Людмилы расплатится. Даже заговорили про какую-то обиду их мужскому достоинству. Троица дружно встала и потянулась к выходу.

Девушка не догадывалась, что работники искусств не хотят более задерживаться, и замедлилась возле зеркала в фойе. Тут-то их и настигла Нина.

Она вышла из служебной двери и неторопливо, с многообещающей улыбкой направилась к ним. Бежать было неприлично. И Слава понял, что его час пробил, что, жертвуя собой, он может прикрыть друга. Он вздохнул, пробубнил Людмиле что-то об извинениях и неожиданной встрече. Посоветовал еще раз придти на выставку и обязательно поглядеть на скульптуру, которая так на нее похожа. Затем надел дежурную улыбку и отправился на встречу судьбе.

А судьбе его было двадцать девять, звали ее, на этот раз, Беляевой Ниной Андреевной. Была она весьма привлекательной, умной и проницательной…

Очень же привлекательная и бесхитростная Людмила Захарова, подмазав, наконец, губки охотно извинила темпераментного художника и вышла из кафе в сопровождении Кости.

IV

Любопытная Ниночка поинтересовалась, что это за «цыпленок» был с ними в кафе. Славик образно и интеллигентно рассказал историю знакомства с Людмилой, кое-что, впрочем пропуская. Как он думал, что девушка– модель Зайчикова, как Костя их знакомил. Нина посмеялась и выразила шутливую заботу о том, как бы у Константина не случилось романа, подобного шекспировскому Пигмалиону. Алексеев позволил себе заметить, что про Пигмалиона писал отнюдь не Шекспир. Беляева оспаривать это не стала, и выразила предположение, что это был другой англичанин на букву "Ш", Шиллер кажется.

Вячеслав снова уточнил, что Шиллер, вообще-то, немец. А пьесу с таким названием написал Шоу. Бернард Шоу. Правда, в этой пьесе нет ни одного скульптора. А скульптор есть в произведении Овидия– римского поэта, который позаимствовал тему, в свою очередь, из мифа древних греков. На что Ниночка ответила, что постарается запомнить все это. Сказано это было так, что Славик пожалел о своей эрудиции в области мировой культуры. В довершении всего, тоном, исключавшим пререкания, Нина, вручая Алексееву свой цветастый полиэтиленовый пакет, поинтересовалась у него о наличии свободного времени. Вячеслав все понял, и, желая загладить свой промах, сказал, что свободного времени у него сегодня– вагон.

Последнее слово, как всегда, осталось за женщиной.

А в это время, увлеченные разговором, скульптор и студентка неторопливо шли по главной улице города– проспекту Ленина. Забыв свою стеснительность, Костя разошелся, и увлеченно рассказывал Людмиле о своей работе, о своих друзьях, о своих заботах. Он любил свою работу, своих друзей и, не подозревая об этом, любил свои заботы. Знакомая тема так захватила его, что все, что он рассказывал, само собой складывалось в интереснейший сюжет. Людмила слушала его с вниманием. Она любила все новое, а тут перед ней неожиданно открылся удивительный мир. Мир художников. И рассказывал ей про этот мир обаятельный, интересный парень. Хотя, какой он парень? Ему лет тридцать, наверное. Наверняка, женат. Но это все мало смущало двадцатилетнюю Людмилу. Во взрослых мужчинах, повидавших жизнь, есть, как она считала, своя прелесть.

Всех своих ухажеров она делила на две группы. Парни из первой, в основном, надеялись на свои внешние качества: высокий рост, спортивную фигуру, красивое лицо, энергичное поведение. В разговорах брали роль лидера на себя. Говорить любили в основном о себе, своих успехах и достижениях, сыпали анекдотами и шутками, иногда невпопад. Этих было большинство. Вторая группа была поменьше. Ее представители были внешне менее привлекательны, в основном надеялись на свой ум. О себе говорили мало, чаще увлекались комплиментами в ее адрес, бывало дарили цветы, посвящали грустные стишки, старались оказать какую-то услугу. Шутили и рассказывали анекдоты всегда по какому-то случаю. Кстати, один такой подарил ей сегодня розы. Ая-яй! Она их оставила в кафе! Жалко-то как, розы она любила.

Константина она не могла отнести ни к одной из этих категорий. Она даже не могла решить, относить ли его поведение к ухаживаниям или нет.

Зайчиков добрался в разговоре до выставки молодых художников, живописно и понятно разъясняя замыслы представленных произведений. В этот момент его неласково толкнули. Оказалось, что увлеченный беседой, он едва не стоптал шеренгу бабулек, торгующих первой зеленью. Костя не обиделся, весь мир ему сейчас улыбался, и он улыбался всему миру. Он в секунду утряс инцидент, и старушка, защищавшая свой урожай, успокоилась и перестала ругать современную молодежь. Тут и Константин вспомнил, что до похода в кафе в руках у Людмилы были цветы. Выяснив, что цветы забыты, он исправил положение. Подошел к единственному представителю мужского пола в этом маленьком царстве зелени и цветов– мрачноватому жителю южных республик. Они перебросились несколькими фразами, помахали руками, и Зайчиков вернулся к Людмиле с букетом алых, как кровь, гвоздик. Девушка зарделась, приняла цветы, поблагодарила и, как-то по особенному, улыбнулась.

Они на секунду замялись, не зная, что делать дальше. Но Людмила быстро нашлась и сказала, что она ведь так и не осмотрела до конца выставочную экспозицию. Хотя, если честно сказать, утром она попала на вернисаж совершенно случайно. Костя с радостью согласился ее сопровождать. И они пошли туда, где началось их знакомство.

V

На здании, где находился центральный гастроном, вешали новый лозунг. В нем что-то говорилось о перестройке и ускорении. На площадке перед тем же гастрономом уже выросли первые разноцветные грибки зонтиков, под которыми общепит и магазины с лотков увлеченно торговали теплыми соками и холодными пирожками. Запарившись на жарком солнце, Костя, как истый джентльмен, угостил даму каким-то баснословно дорогим соком, разменяв последний рубль. На сдачу ему дали теплый, блестящий полтинник.

Он внимательно посмотрел на него и процитировал:

 
"То, что бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность,
На чужое не зарясь, взаймы не прося."
 

Людмила радостно улыбнулась и сказала, что знает такие стихи.

Это– рубаи. Что у нее есть знакомый парень– Мишка Бурлаков, который ей пишет подобные стихи. Он ей и рассказывал про них. Кстати, те цветы, что они забыли в кафе, подарил ей именно Михаил. Потом она поинтересовалась, не Костя ли– автор этого стихотворения.

Скульптор ответил, что с его стороны было бы подлостью обкрадывать старика Хайяма. И спросил, не является ли ее знакомый стихотворец жалким плагиатором. Людмила сказала, что вряд ли и тоже прочла:

 
"Пусть у цветов в саду сильнее аромат,
Но осень к нам придет– завянет сад.
А от волос твоих, когда к тебе склоняюсь,
Все запахи весны являются назад."
 

На что Зайчиков заметил, что это, действительно, далеко не Хайям, и поинтересовался, как часто этот «поэт» норовит вдыхать запахи весны. Но Людмила успокоила его на этот счет, сказав, что стихи Бурлакова нравятся ей гораздо больше их автора. Тем более, что именно сегодня ему было сказано, что у него нет ни одного шанса. И добавила, что если их лозунг на сегодня– освобождение от наличности, то самый верный способ спустить последний полтинник– обратиться вон к тому старичку. Она показала на пенсионера, сидящего за отдельным столиком, и, молчаливо, с независимо-терпеливым видом, предлагавшего поиграть в азартные игры с государством.

Это, как она считала, был самый верный способ разориться, поскольку ей в лотереях никогда не везло.

Они весело рассмеялись, и Константин, подбросив и поймав на прощание монету, аристократическим жестом подал ее старику. Людмила пошептала себе под нос какое-то заклинание и вытянула билет лотереи "Спринт". Она собралась было надорвать его, как сзади послышалась реплика, что если они играют с судьбой, то это опасное занятие.

Сзади стояла Беляева. Она иронично улыбалась. Затем продолжила, что давно не видела Зайчикова этаким гусаром. Зайчиков нашелся сразу, заявив, что просто решил промотать последний рубль, так как, подобно одному из персонажей Островского, он в этом городе и без денег проживет. И что эта девушка помогает ему проматывать его состояние.

Тут к ним подошел Алексеев. В руках у него был тот самый цветастый пакет, из которого нахально высовывался пучок зеленого лука. Нина хозяйским жестом взяла Славу под руку и, обращаясь к Зайчикову, спросила, почему это он все никак не представит ей свою спутницу.

Это было похоже на легкую женскую провокацию. Костя с достоинством представил ей свою новую знакомую, хотя понимал, что Ниночка и так уже о всем осведомлена. Людмила тоже что-то хотела сказать, но неожиданно шагнула вперед и, в свою очередь, взяла скульптора под руку. Трудно понять женщин. Люда поняла, что ее провоцируют и сделала вот такой ответный выпад. Здесь дамы обменялись такими взглядами, какими обычно женщины смотрят друг на друга. Тут было и любопытство, и оценка, и молчаливый диалог, после которого они уже знали, кто чего стоит.

Напряженную ситуацию разрядил Алексеев. Он как-то быстро овладел общим вниманием, выяснил, что направляются все в одно место– Выставочный зал, вызвался быть главным гидом и решительно повел всех за собой.

VI

Публики после обеда на выставке прибавилось. Да и состав ее изменился. Меньше стало случайно любопытствующих, все больше появлялось лиц заинтересованных, а также имеющих какое-то отношение к искусству и тех, кто считал, что они имеют к искусству какое-то отношение.

Вообще, на выставке было немало интересных работ, но если бы вы решили, что наибольшая толпа собралась перед лучшими произведениями, вы бы ошиблись. Зрители распределялись довольно своеобразно. Кто-то любовался представленными работами в одиночку. Это те, кого мало интересовали результаты конкурса. Они беспорядочно мельтешили по залам, разглядывая все подряд. Затем имелись маленькие кружки, концентрирующиеся около кого-нибудь из участников конкурса и состоящие, как правило, из его ближайших друзей.

Эти прогуливались, в основном, возле своих экспонатов, изредка посещая соседей. Иногда такие группки сталкивались, и тогда мог состояться обмен дипломатическими любезностями, звучали профессиональные шутки или едкие колкости. Было несколько групп побольше. Они собирались вокруг нескольких очень уверенных в себе мужчин, ходивших с непроницаемым видом и изредка задававших вопросы. Авторы работ стремились попасть им на глаза. Каждый сообразно своему характеру. Кто угодливо улыбался, кто демонстрировал чувство собственного достоинства, кто показывал свою подчеркнутую независимость. Но на глаза пытался попасть каждый. Ведь это были члены жюри, люди, в руках которых было будущее всех этих молодых авторов.

Самый большой хвост тянулся за Борисом Борисовичем Ставинским – старейшим художником области, председателем жюри. Он давно не занимал в областном Союзе художников никаких официальных должностей, но он был лауреатом республиканских премий и был на "ты" с некоторыми московскими знаменитостями. Почему и имел вес, несоизмеримый с остальными областными деятелями искусства. Сей сухонький старичок добродушно глядел на выставленные работы, ласково улыбался авторам, приговаривая, что мол неплохо, совсем неплохо. Он старомодно и изыскано целовал ручки знакомым дамам и изредка шептал что-то на ушко сопровождавшей его жене, такой же сухонькой и седой женщине.

А потом Би-Би-Си, как кратко и неофициально звали Борис Борисовича в среде художников, добрался до Костиного творения. С его лица сползла обычная улыбка. Он пошевелил узкими губами, в глазах появились огоньки, и он прекратил движение. Затем вдруг стал что-то насвистывать себе под нос. Жена же его, наоборот, заулыбалась как-то по-молодому, и весело стала что-то ему говорить. Тоже тихо-тихо. Особо дотошные пытались прислушаться, но, к своему сожалению, не понимали французского языка. Ставинский согласно кивал головой, слушая супругу, а потом попросил познакомить его с автором. Но Зайчикова рядом не случилось. В это время вся четверка наших героев была еще на первом этаже, где Алексеев со знанием дела объяснял Нине и Людмиле достоинства и недостатки чужих картин.

Ничто не распространяется так быстро, как сплетни, слухи и анекдоты. Когда стало известно, что возле какой-то скульптуры, какого-то неизвестного автора, Би-Би-Си перешел на свист, всем стало любопытно. Посвященные знали, что старик насвистывает в двух случаях: когда сам работает и когда видит чужую работу, заслуживающую особого внимания. И почти все члены жюри невольно потянулись поглядеть на творение, которое у Ставинского заслужило такой оценки.

Невольное движение народных масс привлекло внимание и наших героев. Зайчиков только ступил на лестницу, ведущую на второй этаж, как его стали поздравлять. Поздравляли знакомые, полузнакомые, четвертьзнакомые и совсем незнакомые. Чем дальше он проходил, тем чаще его окликали. Пару раз по ошибке поздравили Славика, спутав его с Зайчиковым. Но Вячеслав не обиделся, а жизнерадостно веселился. Кому из нас не бывает смешно, когда кто-то другой, а не мы, попадает впросак.

Потом Константин разговаривал со Ставинским. Старичок, ласково глядя, сказал ему, что он очень им доволен, что неплохо он начинает и, что если и дальше так пойдет, то он многого добьется.

Что перед тем, кто трудится, у нас открыты все пути. При этом он неожиданно крепко пожал Косте руку. Наиболее сообразительные из зрителей этой сцены поняли, что у Зайчикова не будет проблем со вступлением в Союз художников, если он постарается и не остановится на достигнутом. Жена мэтра долго рассматривала Людмилу, а когда та окончательно смутилась, она улыбаясь сказала, что, на ее взгляд, Костя не передал и половины прелести и очарования своей модели. И что, если Людмила позволит, то она хотела бы дать ей совет, как женщина женщине. Ставинская взяла ее под руку и что-то зашептала на ухо. Людмила зарделась от ее слов и в ответ только молча кивнула.

Говорят, что Байрон стал знаменит и популярен среди читающих англичан на следующий день, после выхода "Чайльд Гарольда".

Скульптор Костя Зайчиков стал известен в кругах любителей искусства родного города в тот же день, когда члены жюри посмотрели представленные работы. Нет смысла описывать то, что происходило на выставке потом. Станьте знаменитым, и вас ожидает то же самое.

Неожиданно у вас появится уйма друзей, к вашему мнению начнут прислушиваться. И все это будет продолжаться, пока вы в моде. Но учтите, что окружать вас будут люди, которые готовы делить с вами лишь удачи. Невзгодами вам делиться будет не с кем. Придут новые кумиры и…

С выставки они ушли также вчетвером. Как-то между прочим, Алексеев сообщил, что они с Ниной решили соединить свои судьбы и, что по этому случаю они собирают послезавтра маленькое "семейное" торжество. На помолвку они пригашают, как супругов Зайчиковых, так и Людмилу. Людмила вежливо отказалась, сославшись на какой-то зачет в институте. А Костя сказал, что они придут. Затем они стали прощаться. Славик прошептал Зайчикову, чтобы тот не был дураком, а проводил такую замечательную девушку домой. Что был бы он, Алексеев, холостым, он бы так и сделал. И еще раз помахав на прощание рукой, Вячеслав быстро зашагал по улице. Ниночка, взяв его под руку, довольная засеменила рядом, пытаясь попасть в ногу.

Костя, немножко помолчав, спросил у Людмилы о ее планах. Та ответила, что ей пора ближе к дому. Что у нее сейчас в институте зачетная неделя. Константин спросил, можно ли будет ему проводить ее. Она неопределенно пожала плечами.

Наверняка вам приходилось провожать девушку, которая вам нравилась. Или вас когда-то провожал кто-то, одним словом, приятный, вам небезразличный. Поэтому для вас не будет откровением, что, как бы близко девушка не жила, дорога домой займет не менее двух часов. А если девушка замечательная и провожатый ей не противен, то и этот срок может оказаться недостаточным.