Текст книги "Шесть историй о любви"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

И была у них своеобразная игра. Рита, куря, никогда не носила с собой спичек, и, если дело было на улице, она предлагала ему прикурить у кого-нибудь из прохожих, ссылаясь на то, что ей, как даме, это делать неудобно. Игорь прикуривал, стараясь не вдыхать горький дым, а она потом элегантно брала сигарету с примятым его губами фильтром, своими губами. Этакий поцелуй через бумагу. Курить Тарханов так и не научился, но зато стал постоянно носить с собой спички. Марго любила прикуривать из его рук.

При расставании они группой ходили по магазинам и в одном из них, где был отдел дамской бижутерии, она не выдержала и сказала, улыбаясь: "Игорек, ты хочешь, чтобы я помнила тебя вечно?"– "?""Подари мне какую-нибудь серебряную безделушку."

Тогда изделия из серебра стоили от пятнадцати и выше. Деньги были не очень большие, но в голове у наладчика появилась мысль:

"Почему его хотят помнить только за серебро. Неужели нельзя за то, что он– человек хороший. И потом хочет ли он сам, чтобы Марго помнила его вечно?"

Размышляя об этом, Игорь все же от покупки уклонился…

Ленинград встретил их хорошей погодой, что само по себе было удивительно. Оказавшись на Московском вокзале Игорь, впервые попавший в Северную Пальмиру подумал, что здание вокзала что-то ему напоминает. Еще бы, ведь этот вокзал был братом– близнецом Ленинградского вокзала в Москве.

Перейдя площадь Восстания, они даже успели попасть в метро до того, как Невский перекрыли на демонстрацию. Спустившись под землю, Тарханов поделился с невестой своим мнением, что Ленинградское метро глубже Московского, но менее красивое, отметив, что и в его родном Свердловске тоже начали копать метро.

Пересадок у них не было. На станции "Гражданский проспект", где они вышли на поверхность, о празднике напоминали только красные флаги, вывешенные на некоторых домах.

Эта часть города была застроена стандартными многоэтажками и походила на любой другой район новостроек, любого другого большого города Союза ССР. И если бы не наличие в киосках "Союзпечати" газет "Ленинградская правда" и "Вечерний Ленинград", ничто бы не свидетельствовало о том, что они находятся именно в городе на Неве, а ни где-либо еще.

Автобуса Игорь с Верой ждать не стали, а прошли остановку пешком, выйдя минут через десять к нескольким высотным зданиям общежитий. Никитская довольно быстро определила, которое из них им было нужно, и вскоре их уже приветствовала маленькая толстенькая гражданка в синем рабочем халате– Соня Подивилова.

Когда-то она, действительно, училась вместе с Верой в институте. Но перед получением диплома, не желая ехать в деревню, она, без особой любви, выскочила замуж за выпускника военного училища, которого обещали направить служить в Прибалтику. Но вместо Риги или Вильнюса, он попал под Ленинград, что само по себе не так уж плохо. Кое-кому из их выпуска повезло еще меньше и пришлось ехать на китайскую границу. Но жизнь у живущей одним днем Софочки не сложилась: после рождения ребенка она располнела и стала похожа на колобок, муж гулял, а затем и развелся с ней, найдя свое второе счастье в гарнизонном магазине. Однако, это не помешало предприимчивой Подивиловой зацепиться за второй город страны. Забыв за годы замужества все премудрости, что она узнала на студенческой скамье, Соня устроилась из-за жилья комендантом в общежитие.

После долгого взаимного проявления радости, подруги прошли в комнату Подивиловой. За чаем хозяйка ласково глядела на гостей и время от времени приговаривала: "Ну, ты, Верунчик, долго выбирала, а вон себе какого видного выждала." Игорь, равнодушный к подкрашенной кипяченой воде, как он называл чай, удовлетворился одной чашкой. Дамы выпили по три. Затем, запричитав о том, что они с дороги устали, Ольга дала Вере ключ, белье и проводила их до номера на восьмом этаже. Комната была большая– на четверых, но кроме них, естественно, никого больше не было.

– Хороший номер,– объясняла комендантша.– И, самое главное, окна на юг.

И сообразив, что жильцам солнечная сторона не особенно важна, пояснила свою мысль:

– Сегодня вечером салют будет, так вы его, не выходя из комнаты, увидите.

Пожелав им приятного отдыха, она удалилась.

Оставшись, наконец, одни, Игорь и Вера вознаградили друг друга за столь долгое ожидание.

Был уже одиннадцатый час утра. По Дворцовой площади Ленинграда, по Красной в Москве, по многим другим площадям всех городов Союза шли демонстранты с флагами и транспарантами. А Игорь, нежно целуя любимую, говорил ей, что впервые так здорово встречает праздник Великого Октября…

После обеда они отправились в центр. Осмотр города начали с Александро-Невской лавры. Оказалось, что там похоронено множество известных людей, а на могилу Натальи Гончаровой Вера к имеющимся уже там цветам положила и свои гвоздики.

Дальше была прогулка по Невскому.

К сожалению, Николай Васильевич опередил меня и уже описал эту великую улицу. А может, и правильно сделал. Нет уверенности, что у меня хватило бы таланта рассказать о ее величии и красоте.

А как представишь, что эту мостовую попирали до тебя Петр I, князь Меньшиков, Екатерина Великая, Александр Сергеевич, Акакий Акакиевич, князь Мышкин, Владимир Ильич и прочие очень известные, просто известные и совсем неизвестные граждане, то становится приятно, что вот, наконец, и ты попал в их число.

Да. Лучше Пушкина и Гоголя этот город не опишешь. Поэтому я ограничусь тем, что сообщу, что центр Ленинграда Тарханову понравился. К счастью, в восемнадцатом году большевики вывезли отсюда столичные учреждения, а иначе бы они, в попытках свой новый мир построить, разрушили бы весь городской архитектурный ансамбль, как был разрушен ансамбль центра Москвы. Слов нет, в столице множество красивых зданий, построенных в советское время, но единого лица у города нет. В Питере же, как называют его сами ленинградцы, в центре так не хозяйничали и, когда идешь по его улицам, не встречаются, слава богу, строения разные по стилю и часто несовместимые.

Но возможно, что я заблуждаюсь, и все, на взгляд профессионала, выглядит совсем не так. В архитектуре я, увы,– дилетант.

Единственное, что отличало эту их прогулку от той, что может совершить любой из нас, так это праздничный мусор на главной улице города. Только что закончилась демонстрация трудящихся, и мостовая была густо усеяна лопнувшими шариками, бумажными мятыми стаканчиками, кусками кумача и цветных лент и всем прочим, что сопутствовало майским и октябрьским манифестациям в нашей стране.

Было бы утомительно долго перечислять все, что они смогли увидеть. Тут и Аничков мост с конями Клодта, пытающимися куда-то убежать; и Казанский собор, в котором проповедовали атеизм; знаменитый Елисеевский магазин; гостиница "Астория" вся в строительных лесах, как, к сожалению, и Исаакиевский собор. Также наши герои осмотрели здания Адмиралтейства, Сената, и, естественно, Зимнего дворца с Эрмитажем.

Закончили они прогулку посещением легендарного крейсера, который стоял в то время у Петроградской набережной.

Вечером путешественники из приличия зашли к Соне. Но, по всей видимости, могли бы этого и не делать. У нее в гостях был какой-то мужик пролетарской наружности, и оба они были не совсем трезвы. Праздник, все-таки. Видимо, философская формула "бытие определяет сознание" действовала, и типичным примером этого была подруга Веры. По наблюдениям Никитской, с тех пор, как Софья стала работать в этом общежитии, она становилась все грубее, примитивней и проще. Все меньше и меньше Подивилова напоминала ту веселую и бесшабашную Софочку, с которой они когда-то вместе учились и жили в одной комнате в общежитии.

От приглашения присоединиться к пирушке наши герои весьма вежливо, но твердо, отказались. Да хозяева не очень и настаивали.

Поднявшись к себе, Вера и Игорь в темной своей комнате увидели необычное сияние. Оказалось, что в трюмо, находившемся напротив окна, отражались вспышки праздничного салюта. Грохот выстрелов не долетал на такое расстояние, но сам фейерверк огней был виден хорошо. Подивилова не соврала, когда сегодня утром пообещала им это зрелище.

Полюбовавшись на салют, они включили свет и поужинали. Потом состоялся очень важный разговор. Сначала речь зашла о месте жительства. Игорь не сомневался, что их семья будет жить в Свердловске. Вера же, хотя и любила будущего мужа, не хотела уезжать из Тулы. Не столько потому, что уж очень любила этот город, она и прожила-то в нем несколько лет, сколько потому, что рядом была столица. В ответ на это Тарханов развил перед ней свою теорию жизни в провинции.

– Ты знаешь, я очень рад, что живу в обычном промышленном городе вдали от Москвы. Рад, что не живу в Киеве или Ленинграде.

Ты понимаешь, есть города для жизни, а есть для экскурсий. Что хорошего в том, чтобы жить например здесь, в Питере. Я больше чем уверен, что аборигены просто-напросто не замечают всей его красоты. Утром встал, пошел на работу, по дороге домой постоял в очереди в магазине, потому что есть, что купить. А у нас зашел, посмотрел: по талонам ничего не дают, значит идешь домой и весь вечер свободен.

Здесь Вера усмехнулась шутке жениха.

– А здесь? Пока все купишь, поужинал и спать пора. Ничего местные жители не видят, так же как и я в Свердловске. Но есть существенная разница между нашими городами. Если у нас достопримечательностей– я имею в виду настоящие, а не памятник очередному революционеру– кот наплакал, то здесь, в Москве, в Киеве, в Прибалтике есть, что посмотреть. А они? Сел в метро "Гражданский проспект", вышел на станции "Обухово", и все прелести этого города промелькнули у тебя над головой. А туда же, мы– ленинградцы!

Хорошо, если живешь на Лиговке или Литейном, но там, говорят, сплошь коммуналки.

Так что ты меня в прекрасной столичной жизни не убедишь. Ну что хорошего у вас в Туле? Поездки каждые две недели за московской колбасой? Не знаю. Мне не кажется, что это хорошо. В театры и на концерты? Я не думаю, что среди жителей вашего города много людей следящих за культурной жизнью Москвы. Всю неделю пашешь, пашешь на заводе, а потом на выходные четыре часа в электричке туда и четыре обратно? Да никакой Третьяковки не захочешь. Так и будешь блуждать между ГУМом, ЦУМом и гастрономом.

– Нет, Москва– это Москва.

– Все это хорошо, пока ты одинока и свободна. А потом детишки пойдут. Ведь пойдут?

Вера согласно кивнула головой.

– Много твоя сестра ездит по московским премьерам? Особенно, если там остановиться негде.

Несмотря на убедительные аргументы, девушка осталась при своем мнении.

Потом они обсудили работу Игоря, и Вера сказала, что ей будет очень одиноко в Свердловске, если мужа месяцами не будет дома. На что Тарханов ответил, что уже думал об этом. И, если будет очень трудно, то он может перейти на техобслуживание. У них на больших заводах, где много станков, сидят постоянно представители центра на случай поломок. И его очень уговаривали на такую работу с ЗиКа. Это завод имени Калинина.

Так, за обсуждением будущей семейной жизни, они и закончили этот день.

На следующее утро влюбленные снова отправились осматривать город. Видели они и Смольный институт, и Таврический дворец, и Михайловский замок. Посетили Летний сад, Марсово поле и Петропавловскую крепость. Оказывается, что все более-менее выдающиеся деятели дореволюционной России успели побывать или пожить в бывшей столице империи. Об этом можно было судить по многочисленным мемориальным табличкам на стенах ленинградских домов.

После обеда они, совершенно случайно, попали на праздничное представление в киноконцертный зал "Октябрьский". Туда их привлекло выступление Александра Розенбаума. Но, поскольку певец пел только в первом отделении, со второго они ушли. Тем более, что вечером им уже надо было покидать этот славный город.

В тот момент, когда они после концерта возвращались домой и уже подходили к своему общежитию, открылось одно из окон его на пятом этаже, и какой-то парень, высунувшись в проем, крикнул проходящему внизу в этот момент молодому человеку:

– Эй, ты, хмырь, держи свое барахло!

И следом на землю полетела радиола. Аппаратура стукнулась о землю, внутри ее что-то хряснуло и диск проигрывателя отскочил в сторону. Молодой человек стал поднимать технику, а Игорь, представив сколько времени потребуется теперь на ремонт электрофона, не совсем культурно выразил свое удивление.

Вера, впервые услышав от своего жениха такие слова, недовольно поморщилась и сердито сжала губы. Она не любила, когда в ее присутствии ругались. Тарханов долго извинялся перед ней, одновременно изумляясь тому, как современный питерский рабочий класс празднует годовщину своей революции.

Перед отъездом они зашли в комендантскую и попрощались с Софьей, чувствующей некоторое смущение, за вчерашнее происшествие.

До Москвы они добрались без приключений.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В которой звучит марш

Мендельсона и другая музыка.

Наша история заканчивается. Девятого числа вечером Игорь приехал в Куйбышев. Сестры он уже не застал. Она уехала на свои курсы. Костя лежал на кровати и проглядывал книги Ботвинника, те, что шурин купил ему в Пушкино.

– Ты знаешь, чем отличается московская очередь от всякой другой в нашей стране?– спросил его Тарханов.

– Своей невероятной длиной.

– Не только. А и тем, что почти всегда тебе хватает товара, за которым стоишь. Если здесь в винном магазине видишь очередь, то она– мертвая. Стоишь, стоишь и не с места. Пока водка не кончится. А там, в столице, я, простояв полтора часа, тем не менее, купил кое-что… У меня ведь в следующий понедельник день рождения. Ты не забыл?

Игорь выставил на стол бутылку коньяка.

– С твоей сестрой забудешь. Она обещала в субботу заглянуть.

У нее в воскресенье утром поезд. Может опять не одна придет.

– Ну что ж, отметим.

Всю неделю они работали по десять часов в сутки. В субботу приехали Марина с Леной, и молодые люди отметили двадцать восьмой день рождения Игоря. Все было чинно и благородно. Елена вела себя скромно и неожиданных предложений не делала.

В воскресенье они проводили Марину на вокзал и с понедельника продолжили наладку станков. Через день один из них уже был готов, а еще через неделю и второй. Игорь, доверив сдачу станков другу, снова поехал в Пушкино. Нужно было проверить тамошний станок и подписать акты.

Поселился он в том же общежитии, в той же комнате, и даже с тем же соседом– москвичом Витей Кукляевым. Претензий к станку и платам не было, и весь свой последний день в этом городе Тарханов оформлял бумаги, а вечером попал на маленький сабантуй.

Курсы у программистов закончились, и ребята, с которыми он прожил вместе не одну неделю, на следующий день должны были разъезжаться по домам. Приглашенный по обычаю широкой русской души, Игорь сначала отказывался, но тогда за ним прислали пару девчонок помиловидней и он сдался, предупредив, что внесет свою долю расходов. Тем более, что у него есть, что обмывать: во-первых, он сдал станок, а во-вторых, в пятницу– женится. Тут все загомонили, удивляясь его способностям заключать брак во время командировки и налили по этому поводу в стаканы еще раз.

Напротив Тарханова сидела симпатичная брюнетка в том самом свитере, который она начинала вязать месяц назад, и бросала на него любопытствующие взгляды, чему-то улыбаясь. По правую руку от нее восседал молодой человек, что знакомился с ней в тот день, и оказывал ей знаки внимания. Девушка благосклонно слушала соседа.

"Ну вот и этому парню улыбнулась удача. А я, пожалуй, объехал бы его на кривой и мог бы сидеть сейчас с ней рядом. Если бы,.. если бы у меня не было Веры. Моей Веры," – подумал Игорь и тоже улыбнулся девушке.

А через минуту он забыл о ней. Как и все молодые люди в его положении влюбленного жениха, Тарханов расставался со своим прошлым, со своими старыми романами и холостяцкими привычками.

Утром Игорь поехал в Москву. По привычке прошел в передний вагон, чтобы не плестись потом в обшей колонне по узкой платформе. Почти все сидячие места, кроме двух лавок в середине вагона, были заняты. Наладчик прошел к свободным сидениям и занял место у окна. Рядом с ним села пожилая семейная пара. А через пять минут он понял, почему здесь никто не хотел сидеть. Просто на противоположной лавке расположился какой-то странный дяденька, одетый не по погоде: в куртку из искусственной кожи и без головного убора.

Этот пассажир не хулиганил и не был пьян, он просто говорил. Не тихо и не громко, обращаясь ко всем и ни к кому конкретно. Судя по тому, что услышал Игорь под стук колес, гражданин был недоволен Советской властью и критиковал ее в силу своих умственных способностей. Никаких Америк он для Тарханова не открыл– все эти факты наш герой знал и без него. Вот только то, что за какой-то доклад сняли первого секретаря Московского горкома– бывшего свердловчанина, было для него новостью, но, отнюдь, не такой, чтобы взволновать Игоря. Из всех газет отечества он читал только "Советский спорт", и матчи на европейские кубки по футболу его интересовали больше любых кремлевских разборок. Так что к свержению своего земляка с высокого московского поста он отнесся равнодушно.

Время от времени диссидентствующий мужичок приговаривал, что знает, что его посадят. Он даже, наверное, мечтал о том, чтобы пострадать за правду-матку, но никто из пассажиров с ним в дискуссии не вступал и милиционеров не вел. Пожилые муж и жена, сидевшие рядом с Тархановым, поискали глазами другие места, подальше отсюда, но ничего не высмотрев, остались сидеть. Игорь молча глядел в окно и откровенно скучал. Антисоветчик своим "бу-бу-бу" раздражал.

Не найдя сочувствующих, правдолюб на станции Лосиноостровская сошел, оглядываясь, как будто надеялся обнаружить за собой слежку.

Самое смешное, что Тарханов увидел его через пару лет по телевизору в репортаже с одного из митингов на Пушкинской площади.

Он широко открывал перед камерой рот и требовал, то ли большей свободы, то ли демократических перемен.

В Москве Тарханов пробежался по магазинам. Он закупил конфет в коробках, копченой колбасы, несколько наборов с банками тушенки и сгущенки, в общем, всего того, что можно было найти только здесь, в столице. Для Кости он купил цветной кинопленки, тот недавно приобрел кинокамеру и увлекся съемками. Сестре в "Праге" нашел мохеровый шарф. Сумка была набита до отказа, а еще хотелось привезти домой в Свердловск дешевых апельсинов. Тогда Игорь подумал, что совсем не обязательно таскать в Тулу и обратно все покупки. Он вдруг вспомнил, что здесь в Москве живет и служит бывший одноклассник Олег Бунчуковский. Десять лет они вместе переходили из класса в класс и всегда были в дружеских отношениях. После школы Олег, следуя фамильной традиции, поступил в военное училище, закончил его и был распределен за какие-то заслуги в Арбатский военный округ, где и тянул армейскую лямку безвыездно седьмой год. Игорь решил напомнить бывшему однокласснику о своем существовании и, по возможности, оставить у него свой багаж на те четыре дня, что он проведет в Туле.

Адрес довольно легко был вызнан через горсправку. Олежек жил в хорошем месте: на малой Пироговской возле магазина "Военная книга". Дверь открыла старушка– соседка по коммунальной квартире.

Отвечала она охотно, и через две минуты Игорь узнал, что Бунчуковского дома нет– он на службе. Будет вечером, а жена его с ребенком уехала к родителям. Немного посомневавшись, бабулька все же дала номер квартирного телефона.

Вечером Игорь позвонил и по нерадостным интонациям голоса бывшего одноклассника понял, что ему могут сделать одолжение.

Согласие сопровождалось репликами типа: "…да вот только,.. ну, наверное, можно,.. однако,.." и тому подобное.

После такого разговора ехать к Олегу расхотелось, и Тарханов позвонил Кукляеву. Виктор оказался более приветлив, и через полчаса они встретились у метро "Автозаводская". А еще через час Игорь налегке ехал в Тулу навстречу своему счастью.

Приехал он поздно, но его ждали. Не только Вера, а и Лариса с мужем Володей, приехавшие из Новомосковска по случаю свадьбы сестры и свояченицы.

Утром начались всевозможные хлопоты. Было заказано такси, для поездки на церемонию, заказаны места в ресторане, подгонялся свадебный наряд невесты и гладился костюм жениха. Все это сопровождалось обычными для подобных сборов суетой и недоразумениями.

А еще под ногами путались Сережка со Светочкой.

Надо пояснить, что грандиозной свадьбы молодожены и не планировали. Во-первых, и жених, и невеста были в том уже возрасте, когда все свадебные обычаи типа выкупов, ряженых, да и шумное застолье, кажутся ненужной суетой. Во-вторых у Веры в Туле не было родных, а хороших знакомых, которых можно или нужно было пригласить на торжество, раз, два и обчелся, ведь в областном центре она прожила всего несколько лет. Ну а Игорь, вообще, впервые попал в эти края и все, кого он мог пригласить на бракосочетание, обитали на Урале.

Поэтому они и готовились соответственно. Игорь собирался надеть на торжество свой новый костюм, что привез ему в Куйбышев Костя. Вера к белому костюмчику, купленному недавно в московской "Наташе", подобрала белую изящную шляпку. Праздновать решили в ресторане, выбрав для этой цели "Кузнецкую слободу" на улице Прокудина, куда и сделали заказ на восемь человек.

Время регистрации неумолимо приближалось. Наши герои проводили последние минуты своей холостой жизни. Незадолго до приезда такси вернулась из поселка мама Веры– Екатерина Петровна. Здесь впервые Тарханов увидел свою будущую тещу и смог немного с ней побеседовать.

Ну вот пришла и машина. Вера, Игорь и Володя с Ларисой вышли на улицу. Снег, пытавшийся последние два дня укрыть землю, не выдержал теплой погоды и растаял. На улице было довольно грязно и желтый кузов такси был сильно забрызган темными пятнами.

Вера негромко высказалась по этому поводу, что, дескать, знал ведь водитель, что молодоженов повезет, мог бы и помыть.

Игорь же ничего не ответил, а подхватил любимую на руки, чтобы она не испачкала туфелек. Девушка негромко вскрикнула и крепко обхватила его за шею. Екатерина Петровна, наблюдавшая за ними с крыльца, перекрестила их в спину и кончиком головного платка смахнула набежавшую слезу…

Обрядовый зал Тульского ЗАГСа был на очередной реставрации, поэтому торжественные регистрации браков проводились в различных дворцах культуры. На долю наших героев достался ДК Профсоюзов.

Возле него уже стояло несколько автомашин. По большей части это были личные автомобили граждан, разукрашенные лентами, пупсиками на лобовом стекле и золотистыми кольцами на крышах. Но попадались и такие же грязные государственные "волги" канареечного цвета, подобные той, в которой приехали Вера с Игорем. Площадка перед дворцом была заасфальтирована и относительно чиста. Поэтому Игорю не было нужды нести невесту на руках до порога. Вдобавок здесь толклось много народу, и Вера сама была против того, чтобы привлекать к себе внимание.

Известно давно, что самые красивые женщины на свете – польки, если, забыть про русских барышень. Но если про россиянок вовремя вспомнить, то гордым польским паничкам придется довольствоваться вторым местом. Ну а из русских девушек самые красивые– это невесты. Тому, кто бывал в наших ЗАГСах и видел этих милых, воздушных существ, мои слова не покажутся преувеличением. Вот и здесь, в этом дворце, было на что поглядеть. В одном зале одновременно находились минимум пятнадцать пар молодоженов, и в составе каждой пары имелось по одной невесте. И каждая из них была самой красивой, так, по крайней мере, считали их женихи.

Игорь и Вера быстро выяснили, что сначала молодоженам надо зарегистрироваться в пятом кабинете, куда была небольшая очередь из таких же, как они, счастливцев. Пока наши герои ожидали своего права на вход, подошла запыхавшаяся от быстрой ходьбы Гончарук. Ее Никитская пригласила в качестве свидетельницы. Ирина извинилась, что задержалась, ссылаясь на плохую работу транспорта.

Вдобавок она сообщила, что ее муж не вернулся из рабочей поездки, и им надо искать другого свидетеля для Игоря. Тут все посмотрели на Володю, и Ларисин муж гордо заявил, что так и быть, он исполнит эту роль, тем более, что он, на всякий случай, захватил свой паспорт.

От заветной двери их отделяла одна пара, когда они встретили еще одну знакомую. Подошла к кабинету очередная компания брачующихся, и среди них, в качестве подруги невесты, оказалась Киселева Галина. Она была в ярко-розовом, коротком платье и с бантом на голове.

– Верочка Ивановна, какая же вы красивая?– явно подхалимно обратилась пионервожатая, подходя к ним.

И в общем-то, не соврала. Никитская на этой выставке невест была, явно, не последней. Пусть ей шел тридцатый год, и не было у нее свежести и непосредственности молоденькой девчонки, но она была в полном расцвете зрелой красоты и быстро увядать не собиралась.

Галочкины глаза забегали и она быстро, как всякая женщина, оценила и Верин изящный, но, очевидно, не сшитый на заказ, костюмчик, белую шляпку вместо фаты, приличный костюм жениха с бабочкой вместо галстука. И хотя Галя продолжала улыбаться, для себя она решила, что на ее свадьбе у нее все будет лучше: и платье, и жених. Правда, жених и этот ей бы подошел, у него взгляд такой завораживающий оказался. Когда их глаза случайно встретились, Киселева вдруг почувствовала себя не взрослой, видавшей виды девушкой, как она привыкла о себе в последнее время думать, а незрелой, неопытной девчонкой, которую понравившейся парень в упор не замечает на танцах. Такое у нее было ощущение.

Игорь вспомнил, где он встречал эту девочку, и отвел взгляд. Рыженькая бойкая предводительница пионеров ему была не интересна. Вера же благодарно улыбнулась Галине за комплимент и ответила что-то невпопад. Тут Киселева заметила отошедшую к зеркалу и вернувшуюся к своей компании Гончарук, и, на правах младшей коллеги, высказала ей:

– А, Ирина Мартыновна, вы тоже здесь? Значит вы знали, что Вера Ивановна выходит замуж, а нам не сказали. Никто в школе не знает об этом. Секретничаете? А мы бы подарок какой-нибудь купили от коллектива.

– Вера не… Вера Ивановна просила не рассказывать…– только и успела произнести математичка, как дверь открылась, и их компанию пригласили пройти в комнату.

В комнате сидели женщины, оформлявшие документы. Они записали молодоженов в какие-то книги, поинтересовались, какую из фамилий они выбирают. Вера согласилась на фамилию мужа. Забрали у них пригласительную карточку в салон новобрачных и оформили на невесту чек, по которому она могла получить компенсацию за обручальные кольца. Потом их атаковал фотограф и спросил, сколько и какие фотографии они хотели бы получить. Оформив все эти дела, они встали в последнюю очередь за счастьем. Это была очередь в зал бракосочетаний.

Гудящая разговорами колонна медленно втягивалась в резную двухстворчатую дверь. Подошла и очередь наших героев. Они вошли впятером и встали так, как их предупредила представительница ЗАГСа.

Прямо перед ними, в пяти– шести шагах, находился стол. Парадно одетая гражданка, стоявшая за ним, стала выпытывать, действительно ли, Вера и Игорь хотят стать мужем и женой, и когда они по очереди ответили "Да!", предложила им расписаться в какой-то толстой, красивой книге. После них в этой книге оставили автографы и свидетели. А когда Ирина и Владимир отошли от стола, перед компанией на ковер вышла миловидная женщина– депутат райсовета и, в знак любви и согласия, предложила новобрачным обменяться кольцами. Фотограф увековечивал этот момент, как и многие предыдущие. А потом представительница советской власти объявила, что Вера и Игорь отныне муж и жена, и дальнейшая их жизнь должна быть совместной и счастливой. Магнитофон исполнил свадебный марш, и немногочисленные гости принялись их поздравлять.

Тарханов почувствовал, что в церемонии не хватило какого-то важного момента. И только, когда они вышли из зала, Вера пояснила, что женщина– депутат почему-то не предложила им поцеловаться.

– Она или забыла об этом, в своем брачном конвейере, или сторонница буддизма,– высказал предположение Володя.– Когда женятся по буддийской вере, то молодожены не целуются.

Все весело засмеялись над его шуткой.

После церемонии Ирина убежала домой, пообещав приехать в ресторан с мужем, который уже должен был вернуться из поездки в Щекино. Молодожены же по обычаю, тем более, что время позволяло, поехали возложить цветы к памятнику защитникам Тулы. Потом они вернулись в любимый домик на Короленко и стали готовиться к походу в ресторан. Новобрачная оставила дома шляпку с вуалью, ее супруг и Владимир еще раз почистили обувь. Дождавшись немногочисленных гостей, супруги Тархановы скромно, на троллейбусе, отправились в ресторан.

Там они заняли один из небольших кабинетов. Всего их было семь человек: Вера с Игорем, Лариса и Ирина с мужьями и еще Шутова Валентина– институтская подруга невесты, мать– одиночка. Вежливый официант довольно скоро принес первое блюдо, и компания принялась праздновать создание новой семьи. Гости в тостах поздравляли молодых, желали им счастья и много-много ребятишек, хотя никто из них самих не был многодетным.

Зал постепенно заполнялся и в шесть часов заиграл оркестр.

Ресторан "Кузнецкая слобода" находился в районе новостроек и был, надо заметить, весьма уютным если бы, если бы не одно обстоятельство.

Я уже рассказывал, что Вера была очень скромной девушкой, равнодушной к развлечениям. И поэтому она и подумать не могла, что нормальные туляки редко посещают это заведение. И, отнюдь, не по причине отдаленности его от центра, и не из-за плохой кухни, напротив, готовить там умели, а из– за контингента посетителей.

Рядом с рестораном находилось какое-то общежитие для шоферов-транзитников, и они часто заходили в "Кузнецкую слободу" расслабляться. Я ничего не имею против водителей– дальнобойщиков, у них трудная и тяжелая работа, после которой необходим хороший отдых, но увы, надо заметить, не все из них умеют культурно отдыхать. Вот и в этот раз среди заполнивших зал шоферов не было ни одного в смокинге, но даже если не обращать на это внимание, нельзя было не заметить, что из всех предлагаемых рестораном напитков водители предпочитали водку и вкушали ее в огромных количествах. Постепенно расходясь, они начинали громко разговаривать, заказывать любимые, одни и те же мелодии и, вообще, вели себя, как полновластные хозяева. Дойдя до кондиции, водители, взгрустнув об оставленных дома женах и любимых, начинали оглядываться на присутствующих в зале женщин и принимались завоевывать их внимание. Сперва труженики автомагистралей пытались делать это вежливо, но потом самые нетерпеливые из них, под влиянием алкоголя, начинали наглеть. Атмосфера в зале постепенно становилась тревожной.