Текст книги "Шесть историй о любви"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

II

Утром они встали без особого труда. Надо заметить, что несмотря на постоянные бдения до глубокой ночи, на следующий день все вставали на редкость бодро.

Позавтракали и стали собираться. Иванюк предупредил, что выйти надо до восьми часов. Все продукты достали из инструкторской палатки и быстро разделили по числу присутствующих. Надежде, недовольной такой справедливостью, Виталий объяснил, что здесь все – туристы, все – одинаковы и не делятся по половому или национальному признаку. Хотя вот ту же картошку и так делили только среди парней. Если кто-то из молодых людей желает проявлять джентльменство, то это– его личное дело. Вообще-то, это не поощряется. В походе все– туристы.

Вышли вовремя. Как полагается, оставили компот для следующей группы и убрали мусор за собой. Дежурным по кирпичу Мишенька назначил Васю. Он обнаружил камень у себя в рюкзаке, когда укладывал спальник и переложил его к Бергеру, который не ко времени отвлекся.

Они вышли по тропинке на дорогу. В тот день им надо было преодолеть самый длинный переход в двенадцать километров.

– Рюкзаки почти не похудели,– сделал вывод Вадим.– Мало жрете, товарищи, нести тяжело.

– Зато, может, сами похудеем,– предположила Надя.

– Напрасные надежды,– возразил Иванюк.– Это бывает страшная катастрофа для тех, кто мечтает похудеть таким образом. Туристическая пища очень калорийная и после ходьбы ее поглощают в таком количестве, что чаще всего, все, наоборот, толстеют.

Девушки оспаривать мнение опытного инструктора не решились, и кое– кто из них загрустил.

После вчерашнего мускулы ног болели, но как известно, это не смертельно, и группа медленно набирала обороты и входила в ритм.

Небо потемнело, и на землю брызнул мелкий дождик. На две минуты туристы остановились, повытаскивали из рюкзаков штормовки, и, облачившись в них, зашагали дальше, моля, чтобы дождь не стал проливным. К счастью мольбы их были услышаны небом.

– Я думал, что туризм, особенно пешеходный, это когда идешь и любуешься красивыми видами, которые тебе открываются на каждом шагу,– размышлял вслух Бурлаков.

– А теперь до тебя дошло, что всю дорогу ты пялишься на рюкзак идущего впереди, а если дорога идет вверх или рюкзак слишком тяжел и гнет к земле, то на его же задницу?– поинтересовался Иванюк.

– Ты как всегда прав, начальник,– согласился Михаил.– Даже по сторонам смотреть некогда, да и нет охоты.

Дорога вела в горы, но вскоре подъем закончился, лес расступился, и туристы вышли на открытое пространство. Вдали виднелись какие-то строения. Здесь группа подтянулась и пошла уже не гуськом, а свободной толпой по двое, по трое.

Михаила догнал Вадим и они пошли рядом, мирно беседуя.

– Что там бабье на стоянке не поделило?– спросил Дюков, отлучавшийся куда-то во время утреннего конфликта.

– Да эта брянская подруга чего-то кипятилась. То ли ей недоложили чего, то ли лишнего положили. Вдобавок, они, похоже, на два лагеря разбились. Непримиримых. Одни курят, другие это не переносят. И если я правильно понял, то теперь у нас есть вагон для курящих, то есть палатка, и для некурящих. Вчера они чего ссорились, курящих у нас пять, а других семь. В одной палатке пусто, в другой густо.

– О чем говорим?– послышался сзади девичий голос.

– Ну о чем, могут говорить два интеллигентных, русских мужика? О женщинах, естественно, Оленька,– ответил Бурлаков.– И это даже не я придумал. Это еще Антон Палыч заметил, который Чехов.

– Да ну, сочиняешь.

– Оленька, я всегда говорю женщинам правду. Вот возьми его повесть "Ариадна", там так и написано, что когда встречаются два русских мужика, то они сразу начинают про женщин сплетничать.

– Опять разыгрываешь?– спросила Ольга.

Мишенька только тяжело вздохнул и улыбнулся.

Ольга была очень доверчивая, добрая и впечатлительная девчонка. Они шли второй день, но ее пару раз удалось необидно разыграть. И в течение всего похода это проделали раз пятнадцать.

Ей с самым серьезным видом говорили невероятную чушь, заведомые враки, а правдивую информацию давали с таким ехидным видом, что она почти ни разу не могла определить, какие из фактов и событий действительно имели место, а какие– нет.

Вот и сейчас она не знала, шутил Бурлаков или нет.

– Мы сейчас с Вадиком обсуждали, почему женщины не такие, как мужчины. Ты вот знаешь, Оленька, что мужчины и женщины все видят абсолютно по разному?

– Это как?

– Ну вот мы смотрим с тобой на что-то одно, а видим ну совершенно разные вещи.

– Опять врешь!– сказала Ольга.

– Да как вру, когда чистая правда. Вот и Вадим подтвердит.

– Точно,– согласился староста.

– Вот пример. Я увидел красивую девушку. У меня головка закружилась. Ах какая блондинка с голубыми глазами, стройными ножками, тонкой талией. Как ей платьице идет, да прическа такая.

А что видишь ты? Ты видишь и думаешь: "Ага, белокурая стоит.

А волосы-то у тебя, подруга, крашеные, глаза глупые, ноги тощие и волосатые. Помада, правда, импортная. Скорее всего польская. А вот туфли прошлогодней моды. А платье-то, платье. Такие в прошлую субботу в универмаге на Кирова выбросили. Полгорода в них ходит, а мне такой фасон не нравится, да и расцветки гнусные. Да худая ты какая? И в какой парикмахерской, позволь спросить, и какая ученица тебя так обкорнала?"

Заметила разницу в мышлении?

– Да ну, все не так!

– Опять за рыбу деньги. Как не так. Мужчина видит всю картину в целом, полностью, он не разменивается на частности. Его волнуют проблемы планетарного масштаба или даже проблемы мироздания.

А женщина все раскладывает на детали, на составные части. Ее волнуют только частные, мелкие, бытовые проблемы.

Почему, например, все конструкторы и изобретатели мужчины.

Потому что они мыслят масштабно, в объеме. Представляя весь механизм целиком. А женщины в конструкторских бюро занимаются деталировкой, ГОСТами, квалитетами, технологическими операциями. Правильно, Вадим?

– Тонко подмечено,– подтвердил Вадик.

– Ну хочешь последний довод?– спросил Мишенька у все еще сомневающейся девушки.

– Хочу.

– Ты меня видела вчера? Что изменилось в моей одежде?

– Ну вчера у тебя белая майка была, а сейчас рубашка в клетку.

– О' кей,– согласился с ней Мишенька.– А теперь узнаем мнение мужчины. Ну, например, Васькино.

И он окликнул сослуживца:

– Вася! Вася, подойди пожалуйста.

Бергер посмотрел на Бурлакова.

– Вася, как ты считаешь, со вчерашнего дня в моем внешнем виде изменилось что-нибудь?

Вася недоуменно разглядывает Мишеньку, как будто видит впервые и медленно, как всегда заторможено, отвечает:

– А черт его знает. Очки вчера были черные, а сейчас нет. А что?

– С очками все ясно. Сегодня солнца нет. А других изменений не видишь?

– Нет,– медленно соображает Вася.

– Ну вот, Оленька, я и выиграл. С тебя причитается.

– Чего еще?

– Вадик, на что мы спорили? Деньги нам здесь не нужны. Тогда только поцелуи остаются. Десять хватит, Вадик? Пять– тебе и пять– мне?

– Хватит.

– Правда что. Буду я с вами целоваться.

– А зря, когда у тебя еще будет возможность целовать двух бородатых, умных, красивых, интеллигентных, русских мужчин,– продолжал ерничать Бурлаков.

– Да ну вас, охальников,– смущенно смеется Ольга и отходит в конец колонны, где идут Лариса, Леночка и Крицкий.

Строение, которое они видели издали, оказывается фермой.

Привал сделали, когда она осталась позади.

– Так, внимание,– напоминает Иванюк о своем присутствии.

Он начинает рассказ о том, что в Крыму, в горах много пещер и что людей, которые их исследуют называют спелеологами. Что тут неподалеку есть пещера и ее можно посетить. А для этого надо взять фонарики, надеть штормовки, потому что там грязно, и найти того, кто будет охранять вещи, пока они будут играть в спелеологов.

Нежелающих побывать в пещере нашлось аж трое. Остальные отошли от стоянки метров на сто и полезли в узкую щель в скале.

Пещерка была небольшая или Иванюк просто далеко их не повел. Они пробрались через два зала в третий, где Виталий предложил им выключить фонарики. Только так можно было понять и увидеть, что такое настоящая темнота. Темнота всем понравилась, особенно, когда Иванюк дико крикнул, и кто-то из девчонок от неожиданности завизжал.

В общем, в пещере, действительно, было грязно и темно. Но деньги за поход были плачены, поэтому извольте получить удовольствие по полной программе.

Кончался этот переход Красной тропой– длинной-длинной весьма круто сбегающей вниз дорожкой с перепадом высот метров в четыреста. Красной ее называли потому, что вся она была как бы посыпана розоватым песком. Оказалось, что не только лезть в гору, но и спускаться вниз с большим рюкзаком за спиной, по такому суровому склону– тоже непростая задача. Тропу все более или менее успешно преодолели, а после нее до следующей стоянки "Сосновка" осталось менее километра.

На этом переходе была решена судьба яиц. Их осталось всего-то десятка два, но, увязанные в грохотки, они были неудобны в переноске и тем окончательно разозлили всех парней.

А еще Мишенька начал ухаживать за Галочкой. Надо признаться, что ухаживание в туристическом походе имеет некоторые отличия от обычного. В походе нельзя легкой походкой подкатить к девушке и начать ей говорить милые глупости, рассказывая невероятные истории о своих приключениях и доблестях. Во-первых, девушка будет слушать вполуха, поскольку другая половина ее мыслей будет посвящена проблемам сохранения равновесия с полуторапудовой тяжестью за спиной. Во-вторых, и легкая походка у самого кавалера напоминает танец лошади, которой на спину махом забросили чересчур тяжелый груз. Да и расходовать энергию на разговоры кажется глупостью. Другое дело потом, когда рюкзаки похудеют. А пока ухаживание заключается в мелких знаках внимания и помощи, которую молодой человек, согласуясь со своими силами, мог оказать. На привале у пещеры Бурлаков, уяснив свои возможности, предложил маленькой тамбовчанке переложить несколько консервных банок из ее рюкзака в его рюкзак. И на последнем этапе похода он, шедший впереди, сбросил свой рюкзак на стоянке, возвратился на тропу и, встретив девушку, забрал ее рюкзак и помог ей финишировать.

Стоянка "Сосновка" была больше, чем предыдущая. Здесь было две кухни и больше палаток. Хотя традиции были те же. Также поздоровались с комендантом и попили компоту.

Володя Крицкий и Леночка с Ларочкой стали готовить обед, а остальные разбрелись по палаткам.

Мишенька ласково предупредил Васю, чтобы он был внимателен и не вздумал выбрасывать дежурный кирпич, поскольку он еще пригодится. Вадик, услышав это, заулыбался. Крицкий пожалел, что его месть не удалась и удалился на кухню, а Василий что-то сердито пробурчал.

Погода была неважная. Какая-то серая. Оглядевшись на стоянке, парни развалились на спальниках в палатке и начали лениво чесать языки.

В проеме возникла здоровенная фигура Иванюка.

– Так, мужики, я вечером после отбоя отбуду, вы меня не теряйте. Утром к подъему вернусь.

– А это что тут?– спросил Бурлаков, имея в виду шум проходящих за деревьями машин.

– Трасса Симферополь– Алушта,– ответил инструктор.

– По ней троллейбусы что ли ходят? Звук больно характерный,– уточнил Бергер.

– Да,– подтвердил Иванюк.

Он поднял гитару с постели Вадима и взял несколько правильных аккордов.

– Виталя, да ты играть умеешь?– спросил Вадим, обладавший профессиональным музыкальным слухом.

– Да так. В последнее время не люблю без надобности это демонстрировать. Попадется немузыкальная группа, и начинают: "Виталик, сыграй да сыграй." А Виталику в это время надо с подругой уединиться,– пояснил Иванюк.

– Это, конечно, неприятно, когда в такой момент отвлекают.

А вообще, наверное, инструктора неплохо здесь гуляют? Каждые десять дней новая группа, новые девочки. В нашей группе тоже сносные гражданки есть,– заметил Бурлаков.

– Есть-то, есть, но я– уже ученый. В своей группе хороводиться вредно…

Через час их милую беседу прервал Крицкий, сообщив, что готов обед. Туристы расселись за длинным дощатым столом и нетерпеливо поглядывали на зарумянившихся поварих.

– Давайте так договоримся,– начала Лариса,– мы вас кормим, а вы нас не бьете.

– И тарелки в нас не бросаете,– добавила Лена.

– А что, есть за что?– поинтересовался догадливый Пугин.

– Да у нас тут история произошла,– ответила Елена.– Мы на такую ораву никогда раньше не готовили и потому малость кашу пересолили.

– Я ее посолила, а Лене не сказала,– продолжила объяснения Лариса.

– Потом я ее посыпала,– созналась Елена.

– Да, дела…– произнесла Татьяна.

– Недосол на столе, пересол на спине,– промолвила, улыбаясь, Инна.

– А потом еще и я посолил,– добавил Крицкий.– Я не знал, что девчонки ее уже солили.

– Ну это ты зря. Не мужицкое это дело– кашу солить,– заключил инструктор.

– Ладно, что мы не одолеем, придется вам доедать,– поставил точку Вадим.

Кашу после супа кто ел, кто не ел.

Вскоре после обеда приехала на стоянку на вчерашнем "Урале" еще одна группа туристов. Это были судакцы, которые в течение почти всего похода должны были идти с семьдесят седьмой группой параллельным маршрутом.

Из автомобиля вылезло несколько парней и большая толпа девчонок. С их приездом на стоянке стало заметно больше шуму. Судакцы разговаривали громко, как хозяева.

– Ой, какой рюкзак тяжелый– стонала смазливая блондинка, спрыгнув с машины.– Мальчики, помогли бы!

– Ты посмотри на них,– обратил Вадим внимание Бурлакова на двух рослых девиц, тащивших вдвоем за лямки один рюкзак.– Мы два перехода уже прошли горбатясь, а эти приехали на машине, да еще рюкзаки по двое таскают.

– Они завтра свой кайф поймают,– позлорадствовал Михаил.

Вечером у костра туристы прикончили последнюю бутылку коньяка. И здесь впервые Иванюк рассказал о Черном альпинисте.

Вообще-то, за время похода группа услышала несколько версий о судьбе и происхождении этого фольклорного персонажа. Точнее, версий было столько, сколько рассказчиков пытались о нем поведать. Почему его считали альпинистом, было абсолютно не понятно.

Крымские горы невысоки и для их покорения не требуется альпинистского снаряжения. Скорее всего, этот герой туристических баек был занесен сюда прямиком с крутых скал Кавказа или с Памира.

Но во всех версиях были общие точки. Якобы Черный альпинист был когда-то простым туристом, но, заблудившись в горных лесах Крыма, одичал, оброс, перестал мыться, почему и получил кличку Черный. Промышляет он мелкими кражами тушенки и сгущенки у обычных туристов и, время от времени, пугает зашедших в лес молоденьких туристочек. А так он абсолютно безвреден, если не брать в расчет испачканные от страха при встрече с ним штанишки.

Постепенно к костру стали подходить судакцы. Уставший от вчерашнего концерта Вадим был не в ударе. Без особого энтузиазма спел несколько песен, и, когда чужих у костра стало больше, чем своих, они с Михаилом отправились спать.

Когда они уходили, гитару взял Иванюк, и, уже в палатке, парни услышали в его исполнении несколько песен. Виталий выбрал себе жертву среди судакцев и усиленно производил на нее впечатление.

Потом заиграл и запел кто-то из судакцев. Вадим занервничал на своем ложе и засмеялся:

– Ты послушай, как он играет. Таких аккордов в природе не существует.

Но даже производимый чужой группой шум не помешал им заснуть.

III

На следующее утро они попрощались с комендантом и шумными судакцами. Затем, перейдя через шоссе и через речку Салгир, группа направилась в горы. Опять их дорога вела вверх. Но рюкзаки были уже не так тяжелы, как в первый день, появилась какая – никакая сноровка, да и Иванюк с утра пораньше преподнес им неожиданный сюрприз– обрадовал их свежими фотографиями похода. На снимках были запечатлены их пробная экскурсия к Неаполю Скифскому и два первых дня путешествия. Оказывается, за ночь Виталий успел смотаться домой в Симферополь и, неведомо как, отпечатать свежеснятые пленки.

С этой стоянки "дежурный кирпич" понесла Света из Арзамаса.

Угораздило же ее положить свой рюкзак рядом с Мишенькиным. Увлеченная разговором с Ольгой, бедная девушка не заметила, как коварный челябинец засунул ей камень в поклажу. Нет, чтоб ему самому нести свой булыжник! После этого Бурлаков, довольный своей проделкой, изображая из себя джентльмена, предложил Галочке Королевой переложить часть груза из ее рюкзака в свой. Миша целенаправленно оказывал этой малышке знаки внимания…

Что невозможно было выведать у Иванюка, так это расстояние от одной стоянки до другой. Поначалу это удивляло его подопечных.

Но Виталий объяснил, что ему запрещено об этом говорить по инструкции. Тогда парни об этом спрашивать перестали, а любопытные девчонки все равно время от времени пытались его расколоть. Хотя от знания количества километров, которые предстояло пройти, еще ни одна дорога не становилась короче.

Новая стоянка находилась высоко в горах и считалась самой холодной. Называлась она "Партизанской". На этом месте во время последней войны, действительно, бывали партизанские базы, а в окрестных лесах до сих пор можно было найти боевое оружие. Так комендант стоянки– седой мужчина лет под пятьдесят– кромсал сало найденным неподалеку настоящим немецким штык-ножом. Возле его палатки валялись гильзы от боевых патронов. Их отыскал всего неделю назад напарник коменданта– парень лет двадцати пяти. На кухне, вообще, валялся ручной пулемет. Правда, без приклада и некоторых важных деталей, благодаря чему грозное когда-то оружие превратилось в металлолом.

Кашеварить на "Партизанской" взялись коркинские дамы с

Оленькой. Мужиком у них был Вася. Надо сказать, что он оказался не таким уж бесчувственным истуканом, как казалось поначалу. Ему, похоже, приглянулась жизнерадостная Ольга, и опытные Вадим и Михаил подбадривали его робкие ухаживания.

Помня о своих обязанностях, Бурлаков постучал в девичью палатку и попросил у Светы вернуть ему дежурный кирпич. Девушка порылась в кармане рюкзака и извлекла булыжник. Вид у нее был недоуменный настолько, что она даже не выразила никакого протеста.

Потом парни разложили свои вещи и стали думать, чем же им заняться. Для начала поиграли в городки. Но ни Крицкий, ни Пугин не смогли составить конкуренцию Бурлакову. Все-таки Мишенька уже второй раз в жизни играл в эту азартную игру и, в отличие от своих противников, иногда даже попадал по фигурам. Естественно, что при такой меткости "спортсменов" эта игра им скоро наскучила.

Тем более, что именно в этот момент Вася нашел злосчастный пулемет. Его повертели, потаскали. Парням он приглянулся, и они все с ним сфотографировались, оторвав для этого Василия от кухонных забот и от Оленьки. У Бергера был с собой фотоаппарат.

Мишенька в своей черной штормовке, в кепке с большим козырьком и с этим пулеметом в руках напоминал то ли карателя из зондеркоманды, то ли сподвижника Че Гевары.

Но и железка быстро надоела. Вот если бы были патроны, да пулемет бы работал… Патроны, впрочем, нашлись. Вернулся из леса напарник коменданта и принес холщовую сумку, из которой он выкинул несколько стреляных гильз. Пару нестреляных патронов с пулями он снова уложил в сумку и на все вопросы любопытствующих парней отвечал весьма уклончиво.

Тогда страна знала отнюдь не всех своих героев. Слово гласность звучало свежо, но тихо. И мирные советские туристы в лице Вадима, Михаила и Юры не подозревали, что столкнулись с редким представителем тайной армии черных следопытов. А уж о том, что он был черным, говорит его страсть к скромности. Он очень не любил маячить на стоянке и даже к девушкам не приставал.

Возле стоянки протекал горный ручей. Вода в нем была на удивление прозрачная и холодная. Кто-то из девчонок быстро сообразил, и на берегу возник филиал прачечной самообслуживания. Комендант посмотрел на это неодобрительно, но запретил только сливать мыльную воду назад в ручей. Постирали, развесили сушить.

Дождались обеда.

А день все не кончался. Тогда, не любивший праздного времяпровождения, Бурлаков предложил конфисковать у девчонок карты и сыграть во что-нибудь интеллектуальное. Вадику девушки не отказали, а то вдруг обидится и петь не будет. Нашли третьего, Юру Пугина, и решили расписать пульку. Нарисовали ее побольше, чтоб не отвлекаться до ужина. Игра шла с переменным успехом. Два мизера у Бурлакова проскочили, на третьем его поймали, правда, без "паровоза". Когда подбили бабки, то выигрыш и проигрыш укладывались в один полтинник.

И в это же время, когда на "Партизанской" Мишенька объявлял очередной "сталинград", на стоянке "Сосновка", которую он утром покинул со своими товарищами, встретились Людмила Сергиенко и Вера Никитская. Девушки обрадовались друг другу, как будто не виделись много– много лет, а не расстались всего лишь сутки назад.

Нет ничего труднее, чем описать разговор двух подруг, переживших совместное приключение. Их реплики состоят из каких-то намеков, милого щебетанья, смеха по непонятным причинам. Так что эту сцену мы опустим.

Тем более, что в это же время в Симферополе, на турбазе "Таврия" их общий знакомый Игорь Тарханов, одетый как джентльмен на отдыхе, очаровывал администраторшу гостиницы, расточая ей белозубые улыбки. Администраторша ему на дух не была нужна, он был равнодушен к женщинам на исходе бальзаковского возраста, густо увешанным золотом. Но все же она была нужна Игорю, поскольку от нее он только что выяснил, что Вера Никитская именно сегодня покинула гостиницу. И только эта женщина могла сказать ему, где ее искать. Тарханов сплел для администраторши какую-то необыкновенную историю. В ней было много нестыковок, но он сумел представить себя несчастным молодым человеком, то ли обманутым, то ли покинутым. В общем, достойным сочувствия.

Ах, как любят женщины последней молодости такие истории. И Ирина Николаевна помогла Игорю. Она сообщила ему, что туристка Никитская Вера Ивановна направляется в Судак и прибудет туда через девять дней. А сейчас она должна быть в пути на свою первую стоянку.

Подарив участливой женщине розы, приготовленные для Веры, Игорь вместе с сопровождавшим его Константином отправились на автовокзал. Билеты на ялтинский троллейбус были лишь на поздний вечер.

Недалеко от Перевального фары троллейбуса выхватили из темноты фигуру невысокого мужчины с рюкзаком за спиной.

– О, тоже турист,– промолвил молчавший всю дорогу Костя. Он до этого внимательно исследовал туристическую карту Крыма.– Она по какому маршруту идет?

– Сто восемьдесят второму,– отвлекся от своих грустных мыслей Игорь, следя за пальцем друга, который путешествовал по карте.

– Между прочим, где-то здесь неподалеку их стоянка. Правда, все карты издаются в нашей стране так, чтобы сбивать с толку китайско-американских шпионов. Но то, что их лагерь где-то неподалеку– это точно!

Может этот тип из их лагеря?

– Вряд ли,– лениво возразил Игорь.

И ошибся. Это в самом деле был инструктор группы Люды Сергиенко Виктор Черепков– выпускник местного университета, географ по профессии. Он, действительно, всего полчаса назад видел и Людмилу, и Веру. А теперь Виктор, подобно Иванюку, тоже направлялся в родной Симферополь. Была у местных инструкторов такая негласная традиция– ездить со стоянки "Сосновка" домой с тяжелым рюкзаком за плечами. И только они знают, что они возили темной ночью в своих рюкзаках. Зарплата у них была маленькая, а на голом энтузиазме и любви к местной природе долго не проживешь…

На "Партизанской" в тот вечер все шло своим чередом. Перед ужином по традиции сходили за дровами. А когда вернулись, заметили на стоянке чужаков. Была пятница, и местные крымские любители таскать рюкзаки за спиной, спешили вкусить туристской романтики.

– Слушай, я их не понимаю,– говорил Мишенька Вадиму.– Люди живут в Крыму. Здесь солнце, море, пальмы. А они вместо того, чтоб лежать на пляже и греть животики, надевают штормовки, грубые сапоги и лезут в лесную чащу, в горы. И это не потому, что они, подобно нам, заплатили за это безобразие деньги, а для собственного удовольствия.

– Может это от того, что это для нас море в диковинку, а у них оно под боком. Им надоели пляж и пальмы. Для них экзотика– это горы, лес, туристский костер,– ответил мудрый Вадим.

– Возможно и такое объяснение.

Чужих было трое. "Партизанская" считалась самой холодной стоянкой на маршруте, и поэтому местные жители посещали ее редко.

Один из них– полноватый мужик лет сорока пяти– расположился в палатке коменданта, видимо, был его другом.

Двое ребят помоложе поставили свою палатку в стороне от палаток группы. Так судьба впервые столкнула группу семьдесят семь с Сергеем Шувайниковым. Сергей был таким балагуром, что забалтывал кого угодно. Напарник же его, напротив, больше молчал, но взгляд у него был любопытствующим и внимательным.

Первым делом Сергей принялся варить какую-то кашу и греть в чумазом чайнике себе кипяток. При этом он не переставал трепаться с девчонками из группы.

– Ой, дявчонки, (он именно так коверкал это слово, получалось с его интонацией забавно) и откуда вы такие красивые поприехали?… Из Арзамаса? Так далеко вас занесло. И из Тамбова? А мы местные, тутошние. А вы уже ужинали?… Вот и мы сейчас кашки поедим, чайком побалуемся, индийским. Ох, и вкусно, дявчонки!

Иванюк, подошедший поглядеть на то, чем занимается его группа, увидев Шувайникова, посуровел и зло выругался себе под нос.

Потом он обменялся с Сергеем недружелюбными репликами. Виталий выразил неудовольствие тем, что имеет счастье лицезреть новоявленного туриста. А Шувайников возразил, что имеет право находиться везде, где ему заблагорассудится.

Когда стемнело, зажгли костер и принялись развлекаться. Пели песни, но немного. Видимо на Вадике сказывалось отсутствие жидкого стимула, а может, он не любил за костром посторонних. Зато вели разговоры. Байки, чаще всего страшилки, травили в основном чужаки.

Бурлаков вдруг обратил внимание, что к костру в этот вечер практически не подходит инструктор.

"Очевидно, он не очень-то дружен с балаболом Серегой,– подумал Мишенька.– А он, в общем-то, производит впечатление рубахи-парня. Особенно, если перестанет к Галочке приставать. Я тут, понимаешь, третий день почву готовлю, а он ей туфту гонит. Правда, он не выделяет ее особо, но все же. Здесь полно других девчонок, пусть к ним пристает."

Сидячих мест вокруг костра было мало, и, постепенно, парни из группы, уступив их девушкам, оказались во втором ряду слушателей. Рассказчики продолжали гнуть свое, нагнетая атмосферу жути.

В их историях все чаще фигурировали темные тени, непонятные следы, страшные звуки. Парням все эти истории были до лампочки, а девушкам приятно щекотали нервы.

– Ой, дявчонки, страшно-то как,– вступал иногда Шувайников.– Как теперь ночь-то спать. А может пойдем по окрестностям погуляем? Вон, как там темно, ни зги не видать.

И он показывал на окружавший поляну, грозно шумевший под порывами ветра лес.

Для ночного моциона в этот вечер девушки просили у парней фонарик.