Текст книги "Планида Сергея Капустина"

Автор книги: Михаил Смирнов

Соавторы: Леонид Рейзер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Татьяна Капустина:

«Муж не стал карьеристом. Не искал выгоды из каких-нибудь знакомств, не обзавелся «мохнатой лапой» – было в 90-е такое выражение. На курорте познакомились с москвичом, адвокатом известным; тот дает мужу визитку со словами «Звоните в любое время», а Сережа кладет куда-то визитку и забывает про нее.

В Москве муж нашел много достойных людей, многие стали нашими друзьями. Они после его ухода в 95-м помогали мне выживать в 90-е, когда мы вдвоем с сыном, с Денисом, остались…»

Однако то, что Сергей Алексеевич по существу так и не прижился в Москве, отозвалось в его судьбе, сложной и драматичной, трагической, не лучшим образом. В столицу буквально хлынул поток граждан из провинции в поисках даже не лучшей жизни – средств к существованию; многие из них действительно отличались излишней прыткостью и двуличьем, никаких моральных преград при достижении цели не имели. Встречаясь с такими, Сергей, разумеется, испытывал оторопь…

Окажись семья Капустиных в начале 90-х в Ухте, на родной для него земле, где все было ему с младых ногтей близко и понятно, трагедии, случившейся с Сергеем, быть может, удалось бы избежать…

Он так и не обзавелся кругом столичных друзей и приятелей, среди которых могли оказаться люди порядочные, умные и высокопрофессиональные. Врачи. Бизнесмены. Журналисты… Да мало ли кто мог составить его московский круг. Не о власть имущих речь… И очень возможно, что эти нормальные москвичи пришли бы к Капустину на подмогу, на выручку в годину жизни тяжкую…

А никто по существу и не пришел из тех, кто реально – сам ли, привлекая ли кого-нибудь из знакомых – способен был спасти хоккейную знаменитость от надвигавшегося беспросвета…

* * *

Капустин без галстука обходился.

Галстук – элемент мужской униформы. А он униформу ни в каком виде не переносил, разве что только хоккейную.

Галстук обязывает. А он свободным по возможности хотел себя ощущать «по жизни».

Нельзя утверждать, что никто не пытался ему помочь в этом оказавшемся мучительно сложным поиске себя в послеспортивной жизни.

В «Спартаке», где отыграл шесть сезонов, где являлся безоговорочным авторитетом, где носил капитанскую повязку, где отбарабанил лишний сезон, который для семейной пользы мог бы провести в австрийском клубе в окружении альпийских вершин, ему пытались помочь. Видя, что тренерская служба его не привлекает, привлекли к службе клубно-презентационной. Обязанности возложили сугубо представительские: сидишь в клубном офисе, разумеется, в костюме с галстуком и ничего не делаешь с утра до вечера, а когда у клубных боссов возникает необходимость в переговорах с солидными бизнесменами, сопровождаешь их этаким почетным эскортом.

Сергей Котов:

«Серега про тот короткий период в «Спартаке» говорил мне: «Ну что я в «Спартаке» делаю, чем занят? Там посидишь в кабинете, посидишь до обеда; поехали на обед; вернулись – и опять полдня сидишь. Я там какую роль выполняю – никакую вообще! У меня занятости нет никакой».

Для человека подвижного и деятельного по своей натуре, для человека, который привык все время выплескивать «физику», энергию, это было невыносимо».

Виктор Шалимов:

«Сергей являлся капитаном «Спартака». Это же о многом говорит. Авторитетом пользовался абсолютно у всех игроков. Высочайшее мастерство. Высокие личные качества. Лидер, если одним словом.

Жизнелюб. Энергичный человек. Общительный. Просто сидеть на месте и ничего не делать – этого не бывало».

Александр Чернега:

«К Сергею вообще уважение было большое у самых разных людей. Он отличался скромностью, никогда не «якал», не говорил про свои заслуги. И где мы бы ни бывали, везде к нему с теплотой и уважением относились.

Я помню, в 90-е годы мы поехали купаться в Крылатское. Ну мы спокойно отдыхаем, тут подходят к нам кунцевские ребята, такие крутые ребята; я их знал и понимал, что никаких эксцессов быть не должно. Они дружелюбно здороваются, и мне сразу становится ясно, что узнали Капустина. Слово за слово, кто-то обращается к нему:

– Сереж, давай к нам в бригаду!

– Как это – в бригаду? – он как-то растерялся даже.

– Серег, мы тебя уважаем. Тебя народ знает. Ты здоровый, красивый – ну как авторитет у нас будешь. Ничего делать не надо будет. Ну и сам понимаешь – не обидим…

– Спасибо, парни. Ну это, наверное, не мое. Только без обид, парни. Спасибо вам, конечно.

Разошлись очень по-дружески.

А мы с Сергеем потом смеялись, что братва его уважила!..»

Диапазон такого рода предложений, поступавших Капустину, был, как видим, довольно широким – от клубного офиса популярного хоккейного клуба «Спартак» до кунцевской братвы. И то и другое еще следовало заслужить. И это – безо всякой иронии. А его ответ был предсказуем; только в Сокольниках, где шесть сезонов отпахал, все же попробовал походить при галстуке, а крутым парням из Кунцева в вежливой форме отказал сразу, разумеется, и не пытаясь дебютировать на весьма скользком криминальном поприще.

Сергей Капустин не видел себя в качестве ходячей рекламной вывески, как бы она ни была дизайнерски и содержательно оформлена и преподнесена.

* * *

Сергей Алексеевич вернулся из Австрии довольный тем, как провела семья целых два года в комфортной альпийской стране; довольный тем, что играл там хорошо и поддержал свое реноме; довольный тем, что материально обеспечил семью на будущее – на сколь долгое знать в то время никто не мог.

Разумеется, все это было по советским и очень-очень скромным стандартам. Сравнивать с тем, что сегодня зарабатывают среднего класса хоккеисты в российских клубах, просто нелепо; как и сравнивать с тем, какой капитал сколачивают наши звезды в Северной Америке. Однако важно то, что Сергей Алексеевич завершил спортивную карьеру на мажорной ноте. А тот факт, что некоторым коллегам везло больше с зарубежными контрактами, которые неоднократно продлевались и предусматривали статус играющего тренера, его, лишенного зависти, вообще не трогал.

Капустина-старшего везунчиком по жизни никак не назовешь.

Грянул дефолт! Миллионы советских людей разом обнищали.

Близкие по крови и близкие по дружбе люди уверены в том, что дефолт очень болезненно отразился на семье Капустиных. Удар под дых! Так расценивают то, что случилось с их семейным бюджетом, с их накоплениями. Однако данную важную информацию напрочь опровергает единственный человек, который знает это достоверно.

Татьяна Капустина:

«В дефолт мы ничего не потеряли, потому что… у нас ничего и не было.

Ничего!

Никаких особых сбережений».

Сергей поступил в Высшую школу тренеров. Усердия особого не проявлял, зато учеба создавала иллюзию причастности к хоккею, без которого себя не представлял.

Капустин начал выезжать с ветеранскими командами в провинцию, где их встречали и принимали как национальных героев. Кем, собственно, они и являлись.

Татьяна Капустина:

«После возвращения из Австрии семья жила на ту стипендию, которую выплачивали Сергею в Высшей школе тренеров. Уж не помню, сколько там было. И еще какие-то деньги муж получал за выступления за команду ветеранов».

Однако диплом об окончании ВШТ не пригодился – тренером Сергей Алексеевич себя не видел. Либо, что ближе, не желал видеть.

Однако выезды с ветеранами в провинцию были нерегулярными, да и польза от них была относительной из-за хлебосольства принимающей стороны…

Красавец мужчина Сергей Капустин начал терять опору под ногами.

Был как боксер, которому наносят удары по разным частям тела. Сами-то удары не ахти какие болезненные, но уж больно частые.

Под градом тех ударов судьбы не устоял.

Не сумел. Или не смог? Или не захотел? Или не суждено ему было это?

* * *

В недавнем прошлом мировая звезда, прославлявшая страну, осталась на бобах: без накоплений и без работы. И это происходило в мутные и жутко беспросветные 90-е. Ему, сильному и гордому на льду, приходилось опускаться на грешную землю, по которой ходил как все, испытывая те же тяготы, что и все, однако всеми фибрами души противясь примитивным инстинктам выживания – приспособленчеству, хитрости, нечистоплотности.

Татьяна Капустина:

«Звездности у мужа вообще не было. Ни когда играл, ни потом. На вершине не чувствовал себя, слава и популярность не испортили его, и поэтому как бы спускаться к простым людям и не надо было. Он больше общался как раз с простыми людьми…

…

…Магазины были пустынны. В Спорткомитете чемпионам мира периодически выдавали продуктовые наборы, это для нас в том положении было бы хоть каким-то подспорьем, а он не ездил туда: «Не могу я, когда кругом у людей шаром покати». Я предлагала: «Ну хорошо – завтра поезжай, забери и отдай кому хочешь».

(Леонид Рейзер. Сердечная избыточность. «Горячий лед», 2014)

Не ехал. Не воспринимал подачек. Привык своим трудом и своим талантом кормить семью.

Не ехал. Не воспринимал несправедливости. К себе. А еще острей – к людям.

Не ехал. Не воспринимал себя кем-то особенным, хотя им-то являлся по праву. По праву и получал бы продуктовые наборы от всесоюзного Спорткомитета – ведь гробил собственное здоровье и эксплуатировал собственный талант во всесоюзных первенствах и на международной арене. Так нет же. Наивность несусветная. Совестливость запредельная. Отрешенность какая-то…

Татьяна Капустина:

«Мужу позвонили и пригласили на бал олимпийцев в концертный зал гостиницы «Россия». Сергей поехал в Спорткомитет за пригласительным билетом. Глянул на него и спросил: «А как же моя жена?» И услышал: «Не положено». Не скандальный и не настырный, он отправился на вечер вместе с Александром Сидельниковым, старым приятелем еще по «Крыльям»; тот выступал за сборную. А там сплошь публика специфическая. Иностранные телекорреспонденты подошли к Капустину, и тот высказался: «Я смотрю – здесь сплошные малиновые пиджаки да манекенщицы, а вот нашим женам не позволили прийти вместе с чемпионами мира». Больше Капустина с Сидельниковым никуда не приглашали».

Правдоруб. Что думал, то и говорил, рассекая шашкой затхлый воздух. Говорил, не прикидывая то, какими последствиями такое мушкетерство обернется лично для него.

Муж, семьянин. Ну как можно приглашать на торжество для заслуженных спортс менов без супруги? Дал слабину и пошел без Татьяны, зато как увидел размалеванную и не имеющую никакого касательства к спорту публику на олимпийском балу, в сердцах высказался так, что мало не показалось западным корреспондентам и нашим устроителям-чинушам, которые так мерзко отомстили Капустину.

Татьяна Капустина:

«Знакомый хоккеист, поссорившись с женой, являлся к нам домой. Отогреем и приютим. И так было не раз. Когда в 90-е муж подрабатывал чем придется, этот приятель сразу же отвернулся и пропал. Предательство, а оно было далеко не единичным, больно ранило Сергея».

Сергей, который обман ни в какой форме и ни в какой степени органически не воспринимал, к предательству друзей и приятелей относился резко негативно. Даже со своим мягким доверчивым характером измену простить не мог.

Александр Чернега:

«Сергей при мне никогда никого не осуждал. Никому оценок не давал. Никого не ругал. Наверное, в себе все держал…»

* * *

Хоккейной знаменитости, никоим образом не видевшей себя на тренерском мостике, оставалось лишь одно – найти приработок, который позволял бы хлеб насущный добывать для семьи.

И такой приработок напрашивался сам собой.

Извоз.

Извоз, которым стали заниматься многие владельцы личных авто.

Извоз, который не приносил гражданам миллионы, разумеется, зато действительно помогал выживать.

Извоз, который ему должен был подойти как средство подработки, ведь водил классно и за рулем ощущал себя комфортно.

За чем же дело стало? Только за тем, чтобы извоз не коробил его какими-то деталями…

Татьяна Капустина:

«В свадебные генералы не шел. С 9:00 до 18:00 отсиживать не мог. Занялся извозом. На той самой «Волге» экспортного исполнения, которую с превеликим трудом приобрели после двух лет его игры в австрийском клубе. Когда с деньгами совсем туго стало, продали «Волгу». Сергей пересел на «Жигули» – пикап, который тестю разрешили купить как ветерану вой ны. Руки росли правильно, работы не боялся, но нормальной работы все не было и не было. Семья фактически осталась без кормильца.

Игорь Капустин:

«Извозом брат занялся. Ну так – от случая к случаю. Сказать, что ему это по душе было, не могу. Люди же разные садятся в твою машину, иногда сядет такой человек, что… Обплюешься потом… Никаким деньгам рад не будешь».

Александр Чернега:

«Звонит мне Сергей: «Я тут в Малаховку, в область должен заехать. Давай вместе. Там площадочка есть, я тебя немного подучу водить. Ну я, ясно, согласился, мне ж на права надо было сдавать… Приехали в Малаховку, он оставил меня на баскетбольной площадке, и вот я там на первой скорости ползу, переключая на вторую…

Водил Сергей любо-дорого! В Горький поехали с ним, надо было поменять «Волгу». Так я сидел всю дорогу и наслаждался путешествием. Где-то остановку сделали, он предлагает: «Пивка хочешь, Сань?» Я-то ладно, а ему-то вроде нельзя: «Да не волнуйся ты, чуть-чуть взбодрюсь». Тогда же с этим попроще было».

Сергей Котов:

«Серега как сядет за руль, так лицом светлеет. Настолько здорово водил машину. Он говорил: «Я бы после хоккея в автогонщики пошел! Руль – это для меня».

На самом-то деле извоз – далеко не сахар. Бороздить улицы мегаполиса, торчать в пробках, иметь дело черт знает с какими клиентами, ехать в Марьино или Бутово, где кварталы-близнецы и дома-близнецы. И конкурировать со штатными таксистами и теми, кто, как и ты, подрабатывает. Дожидаться, когда наконец-то свезет и незнакомец сядет в твое авто…

Отчего Капустин не воспользовался своими навыками классного шофера, так и не превратив извоз в средство стабильного приработка?

Характер помешал. Мягкий. Открытый. Безотказный. И не терпящий дурного тона, капризов и тем более хамства. Не выносящий суеты, не проявляющий инициативы и показной обходительности.

С извозом он покончил довольно скоро.

И уже к этому способу добывания денег не возвращался.

* * *

В эти мутные годы, мучительные для Сергея Капустина, он однажды получил предложение, от которого было ну просто невозможно отказаться.

Александр Чернега:

«Во времена Лужкова ему предлагали организовать при мэрии команду и ее спокойно тренировать. Юрий Михайлович сам в футбол любил погонять, футбольную команду уже создали. Возникла мысль – такую же, при мэрии, хоккейную сделать, а тренером позвать знаменитого Капустина. Сергею и из Думы человек предлагал: «Давай мы тебя оформим по всем правилам, будешь у нас зарплату хорошую регулярно получать. Нагрузка, сам понимаешь, небольшая. Спортивных задач никаких. В футбол тоже играем для здоровья и для того, чтобы переключиться от службы». А Сергей даже не стал с кем-то из нас, друзей, советоваться. Ответил: «Нет, не буду».

Ну не захотел человек – и все. С людьми работать, тренером быть – это же не каждому дано. Хотя со взрослыми дядями напрягов никаких не имел бы».

Но это же не работу предлагали, а санаторий! Дважды в неделю выходить на лед и показывать чиновникам, как элементарные хоккейные приемы выполнять. А они бы взирали на самого Капустина с восторгом неописуемым. Ну в кои-то веки раз порулить на лавке командой во время какого-нибудь товарищеского матча, а затем вместе с подопечными и дядями из команды-соперника отправиться на дружеский фуршет. Ну чего еще желать-то, когда дома шаром покати?!

Его отказ от такой синекуры с зарплатой только за то, что ты Капустин, что согласен по часу-полтора дважды в неделю уделять внимание взрослым мужикам, среди которых каждый второй с брюшком, выглядел запредельно неразумным. Каким-то даже диковатым. Даже если бы в деньгах не нуждался, если бы Татьяна работала, если бы ворох предложений трудоустроиться получал…

Этот отказ – вне понимания, однако.

Сегодня на такую работенку не то что соглашаются, а бегут, не раздумывая и не колеб лясь, боясь опоздать, боясь, что кто-то другой из бывших хоккеистов сыграет на опережение и займет тепленькое местечко. Благо любительских команд, среди них и аналогичных команде мэрии первой половины 90-х, пруд пруди…

А Сергей Капустин никуда не бежал, Сергея Капустина приглашали настойчиво и по-доброму, а Сергей Капустин отказался по только ему ведомым причинам, отмел заманчивое во всех отношениях предложение. А может, и сам не смог бы разъяснить тот отказ…

* * *

Игорь Тузик, старший тренер «Крыльев Советов» в 1975-80 годах:

«Ведомый в некоторых вещах. Вот бывает, что летчик первый идет, а второй за ним – ведомый. Вот он по большей части по жизни, скорее всего, был такой – ведомый. Поэтому и стержня не хватало, морального лидерства».

* * *

Сергей хотел лишь одного – играть, играть и только играть. «Я умею в этой жизни только одно дело делать хорошо – играть в хоккей!» Это твердил всю послехоккейную пору, а она выдалась недолгой…

Тогда, по его логике, ему следовало бы направить свои стопы в ветеранские команды. Выступали где позовут; играли, как могли, как позволяли годы и здоровьице, как позволяло мастерство. И кое-что зарабатывали.

Сергей Алексеевич и обратился к своим бывшим одноклубникам – крыльевцам, армейцам, спартаковцам, к бывшим соперникам динамовцам, к мастерам минувших спортивных времен.

В начале 90-х ветеранские хоккейные дружины начали появляться как грибы после летнего дождичка, что являлось для многих спасательным кругом в бушующем море неразберихи в стране. Это позволяло им перебиваться кое-как, если не было припасов или иных доходов, как, например, военная пенсия у бывших цээсковцев или динамовцев, в свое время аттестованных офицеров. Едва ли не первый такой коллектив организовал Николай Семенович Эпштейн, знаменитый тренер и создатель воскресенского «Химика», который трогательно заботился о ветеранах любой клубной принадлежности. Первая сносно функционировавшая ветеранская команда появилась под колпаком московского «Динамо» – единственного в Москве хоккейного клуба, который в 90-е сумел держаться на плаву. Однако в целом это было редкостью; ветераны хватались за любую возможность вспомнить спортивную молодость и заодно заработать хоть сколько-нибудь. Солидных ветеранских клубов, каким стал уже в начале XXI века клуб «Легенды хоккея», тогда – при Капустине – и в помине не было.

Соломинка, за которую можно было ухватиться, все ж таки была.

Оставалось в нее вцепиться покрепче и ни в коем случае ее не отпускать.

Виктор Маклаков:

«Помню, мы пересеклись с Сережкой Капустиным после его возвращения из Австрии. Волчков Сашка, Глазов, Блинов Юрка, Шаталов… – вот эта плеяда разбрелась по Москве, по клубам. Сергей попал в клуб «Москвич» в Текстильщиках рядом с автозаводом одноименным. Женя Мишаков работал в этой ветеранской команде, и там был Капустин, еще кто-то. Там им немного платили. А у нас, в клубе «Авангард» при заводе недалеко от метро «Войковская», – Блинов, Шаталов, я, другие бывшие игроки. Я на этом заводе работал слесарем-сборщиком – после того, как вернулся из Ухты, где девять сезонов выступал.

До ветеранских дел Сережка пробовал извозом заняться, да что-то там не срослось. Слышал, в «Спартаке» пытались его трудоустроить. Еще где-то… Ну не получалось, видимо, нигде пристроиться. Ну и подключили его в команду ветеранов.

А там как было заведено? Пригласят куда-нибудь в регион – хозяева берут все расходы на себя и немного премиальных в конвертиках выдают; отыграем при публике – и, соответственно, потом фуршет, банкет… Ну, естественно, позволяли себе… Но в основном все было в меру. В основном…

В Ухту приезжали. Дважды. Меня там не было, стыковки не получались, поэтому со слов ребят говорю. Капустин приезжал в родную Ухту, а на лед не выходил. С народом-то местным общался по-простому; народ жаждал увидеть Капустина на льду, а Сережка на лед так и не вышел. В оба приезда той команды. Думаю, в родном городе воспоминания нахлынули, эмоции захлестнули…

Через какое-то время Капустина попросили из ветеранской команды».

Игорь Капустин:

«Брат еще сто лет за ветеранов выступал бы. Просто в то время, в 90-е, ветераны не так зарабатывали, как сейчас. Сейчас у них и олимпийские стипендии, и клуб «Легенды хоккея», а там они на ставках, там у них выезды в регионы, там условия для тренировок шикарнейшие…»

Сергей Котов:

«Я один раз с Капустиным выступал в Швеции за ветеранов. Кажется, это 1990-й был, когда у него уже слом пошел из-за дефолта. Там, в Швеции, еще чех Иван Глинка играл знаменитый – потом разбился в автокатастрофе… Там Капустин с Шалимовым выходили вместе – передачи друг другу делали классные и чуть ли не с лету забивали! И Серега катил еще очень, скажу, прилично; можно сказать, плавно и мощно катил, это у него осталось. Мощь чисто капустинская! Ни у кого больше такой я не встречал».

Ну что ж, в русло ветеранской реки 90-х, русло не широкое и не полноводное, он так и не вписался. Натура мужчины с размахом, с тягой к тому, чтобы все, что окружало его, красивым было, не стыковалась с шарашкиными конторами, которыми, увы, представали пред его очами то одна командочка седовласых и с брюшком, то вторая такая же, то третья… Кто ж ведал, что через десяток-полтора лет появится клуб «Легенды хоккея», похожий на город-сад для именитых ветеранов хоккейного производства…

Однако не примкнув к Маклакову и Блинову, Мишакову, Шаталову, Волчкову и прочим ветеранам, Капустин сам загнал себя в тупик, выхода из коего не просматривалось.

В лабиринт угодил после учебы в Высшей школе тренеров, угодил на все оставшиеся ему годы. И так и не сумел из этого действительно сложного, очень запутанного лабиринта найти выход.

Татьяна Капустина:

«Свои принципы не мог поменять. Или адаптировать к новым условиям жизни, к новым порядкам в обществе. Он оставался тем, каким был, а жизнь уже другой стала. И люди вокруг другими стали.

Сережа не смог адаптироваться.

Я, женщина, как-то выжила. С Денисом, которого воспитывала, поднимала.

А у него, видно, не было иммунитета на изменения в том, что вокруг происходило».

Душа Сергея Капустина пошла на излом…