Текст книги "О Вячеславе Менжинском
Воспоминания, очерки, статьи"

Автор книги: Михаил Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

В ДНИ ВЕЛИКОЙ БУРИ

Такая жизнь…

В ней славою страны многоязыкой

Сияет, воплощенный до конца

Знак преданности Партии великой,

Знак страсти пролетарского борца.

А. Жаров. Стихи о Менжинском

A. М. Гиндин. Октябрь в Петрограде

В ночь на 25 октября 1917 года и весь этот день отряды красногвардейцев, революционных солдат и матросов, возглавляемые представителями Военно-революционного комитета, захватывали почту, телеграф, вокзалы, министерства, военный штаб и другие центры Петрограда. Были заняты также Главное казначейство, Экспедиция заготовления государственных бумаг и Государственный банк.

Государственный банк помещался в большом трехэтажном полукруглом здании, с обширным двором, отгороженным от улицы массивной высокой решеткой. Здание это находилось на Екатерининском канале (ныне канал имени Грибоедова), № 32, напротив маленького, красивого Банковского моста. Другой своей стороной оно выходило на Садовую улицу, от которой его тоже отгораживала решетка. Банк охранялся местной командой, в которую входило 125 человек. При Временном правительстве охрана банка была усилена взводом солдат Семеновского полка.

В ночь на 25 октября комиссар Военно-революционного комитета Гвардейского флотского экипажа получил от комитета предписание № 1372 за подписью председателя ВРК товарища Подвойского и секретаря т. Антонова занять главную контору Государственного банка на Екатерининском канале к 6 часам утра. Предписание было выполнено точно.

В 6 часов утра к зданию банка подошел отряд моряков Гвардейского флотского экипажа (около 40 человек). Часовой у ворот при виде вооруженных матросов несколько растерялся. Разбудили взводного охраны, который быстро нашел общий язык с комиссаром Военно-Революционного комитета.

Большевистский отряд матросов был впущен на территорию банка без сопротивления со стороны охраны. Моряки расставили свои караулы у входов и выходов, у кладовой, у городских телефонов и т. д. В банке установилась двойная охрана. Приходящие на работу чиновники Госбанка должны были предъявлять пропуска революционным морякам, которые тщательно их проверяли! Возникавшие инциденты улаживались с помощью солдат местной охраны, которые помогали морякам…

Около 3 часов дня 25 октября в министерство финансов (Мойка, 43) пришел Вячеслав Рудольфович Менжинский – член партии с 1902 года, один из закаленных представителей ленинской гвардии. Тов. Менжинский сообщил о низвержении Временного правительства и заявил, что он, как временный комиссар Военно-революционного комитета, уполномочен заведовать этим министерством.

Чиновники министерства позвонили по телефону и Зимний дворец, где спасалось Временное правительство, и связались с министром финансов М. В. Бернацким. Министр командировал из Зимнего дворца своего заместителя А. Г. Хрущева. Явившись в министерство, последний заявил чиновникам, что Временное правительство еще не арестовано, и предложил распоряжений Менжинского не выполнять.

Так началось сопротивление финансовых чиновников Советской власти. С каждым днем оно становилось все более яростным, превращалось в злостный саботаж. Саботажниками руководили открытые и подпольным контрреволюционные центры; их тайно финансировали банкиры…

26 октября банкиры решили обеспечить всех чиновников трехмесячным содержанием при условии полного неучастия их в какой бы то ни было государственной и административной работе при Советской власти. В тот же день служащие Госбанка, Экспедиции заготовления государственных бумаг, Главного казначейства по призыву образовавшегося стачечного комитета объявили забастовку в знак протеста против появления комиссаров. Частные банки тоже весь день были закрыты. Служащие министерства финансов также приняли предложение банкиров и вынесли решение не исполнять своих обязанностей и не передавать их представителям Советской власти.

В Смольном стало известно, что саботаж финансовых и банковских работников не дает возможности рабочим получить заработную плату, тормозит работу продовольственных организаций. Вечером 26 октября Военно-революционный комитет обратился ко всем служащим Экспедиции заготовления государственных бумаг и Госбанка с предложением не прерывать своих обычных занятий. «Внесение хаоса и дезорганизации в работу в революционное время, – говорилось в воззвании, – совершенно недопустимо. Всякое нарушение революционного порядка будет сурово караться».

Предупреждение Военно-революционного комитета, однако, не возымело действия. 27 октября служащие Госбанка продолжали забастовку, и он был снова закрыт. Руководители Госбанка во главе с управляющими. П. Шиповым, выполняя постановление стачечного комитета, заявили приехавшему в Госбанк Менжинскому, что они не признают новой власти и станут выполнять свои обязанности только в том случае, если комиссары не будут вмешиваться в работу банка…

27 октября состоялось заседание Центрального правления Кредиттруда[42]42
  Так назывался профсоюз служащих кредитных учреждении, во главе которого стоял совет уполномоченных. Президиум совета состоял из эсеров и меньшевиков.


[Закрыть]. Товарищ Менжинский и председатель Военно-революционного комитета товарищ Подвойский явились на заседание, чтобы объяснить необходимость открытия банков и призвать к этому служащих. Руководители Кредиттруда, проводя линию банкиров и контрреволюционных центров, не разрешили комиссарам присутствовать на заседании. Они заявили комиссарам, что чеки на заработную плату рабочим будут оплачиваться, что же касается «соображений общегосударственного характера», то правление станет выполнять директивы только «Комитета спасения».

В субботу (день выдачи заработной платы) 28 октября банки вновь открылись только на один час. Так же как и накануне, подавляющее большинство предприятий денег на заработную плату не получило.

По прямому указанию «Комитета спасения» на общем собрании служащих Госбанка 28 октября было принято постановление: объявить забастовку и производить операции лишь для оплаты «неотложных нужд». Не согласные с этим решением счетчики ушли, заявив, что они приступят к работе.

Продержаться, не дать большевикам овладеть Госбанком, не допустить выдачи денег Советскому правительству, задерживать выдачи на заработную плату, вызывая недовольство населения Советской властью, – такова была тактика банковских руководителей, направляемых «Комитетом спасения» и городской думой. В эти дни (27 и 28 октября) «Комитет спасения» готовил восстание юнкеров, которое изнутри должно было поддержать наступавшие на Питер казачьи части под руководством Керенского и Краснова…

После разгрома юнкерского восстания банкиры, члены «Комитета спасения» и городской думы, меньшевистско-эсеровские руководители Банксоюза и Кредиттруда все свои надежды возлагали еще на поход Керенского и старались всячески поддержать его.

В воскресенье 29 октября в помещении Учетного ссудного банка Персии состоялось совещание руководящих работников министерства финансов и Госбанка. Присутствовало около 20 человек во главе с товарищами министра финансов В. В. Кузьминским, С. А. Шателеном и М. И. Фридманом. Обсуждался вопрос, как лучше opгaнизовать саботаж в министерстве финансов, Госбанке, Главном казначействе и Экспедиции заготовления государственных бумаг.

Утром 30 октября собрались представители правлений частных банков. Ссылаясь на крайне напряженное состояние на улицах, частую стрельбу и перерыв телефонного сообщения, а также на то обстоятельство, что чеки на Государственный банк оказались во многих случаях неоплаченными, они постановили в этот день банки не открывать. Госбанк также 30 октября не работал, в нем продолжалась забастовка. Таким образом, рабочие, не получившие заработной платы в субботу, оставшиеся без денег в воскресенье, были лишены возможности получить их и в понедельник.

26 октября на II съезде Советов, когда формировалось Советское правительство, народным комиссаром финансов был утвержден И. И. Скворцов-Степанов. Ho он был членом Военно-революционного комитета в Москве и в связи с развернувшимися там ожесточенными боями за власть Советов не мог приехать в Питер. 30 октября приказом по министерству финансов за подписью Предсовнаркома В. И. Ленина временным заместителем народного комиссара финансов был назначен товарищ Менжинский. В Смольном, напротив приемной В. И. Ленина, там, где находилось Управление делами Совнаркома, в одном из углов комнаты № 63, появилась надпись; «Народный комиссариат финансов».

Вечером 30 октября Советское правительство вынесло постановление за подписью Ленина и Менжинского об открытии банков. В нем говорилось:

«Частные банки закрыты. Служащие и директора собираются, но дверей банков для публики не открывают, рабочие лишены возможности получить заработную плату, так как банки денег не выплачивают по чекам заводов и фабрик. Такое положение терпимо быть не может.

Рабочее и Крестьянское правительство предписывает открыть завтра, 31 октября, банки в обычные часы, с 10 час. утра до 2 с половиной часов дня.

В случае, если банки не будут открыты и деньги по чекам не будут выдаваться, все директора и члены правлений банков будут арестованы, во все банки будут назначены комиссары временного заместителя народного комиссара по министерству финансов, под контролем которого и будет производиться уплата по чекам, имеющим печать надлежащего фабрично-заводского комитета.

Для обеспечения порядка во все банки будут введены достаточные воинские караулы.

Все слухи, распространяемые буржуазией, о конфискации капиталов ложны. Ничего, кроме мер, обеспечивающих интересы вкладчиков путем строжайшего учета и контроля над деятельностью банков, не предполагается»[43]43
  Декреты Советской власти, 1957, т. 1, с. 30–31.


[Закрыть].

В. Р. Менжинский за своей подписью дал следующее предписание Комитету съездов банков: «Настоящим предписываю завтра, 31 октября, открыть все банки для оплаты чеков по текущим счетам торгово-промышленных предприятий. Неисполнение означенного приказа повлечет за собой самую строгую революционную ответственность»[44]44
  ЦГАОР, ф. 130, oп. 1, д. 25, л. 57.


[Закрыть].

В тот же день товарищ Менжинский передал для опубликования в печати приказ по министерству финансов, в котором обращалось внимание жителей Петрограда на то, что «служащие казначейств и сберегательных касс, пренебрегая интересами бедноты и широких кругов населения, расстраивают работу банков»[45]45
  Известия, 1917, № 212. В то время во многих случаях, особенно когда дело касалось увольнения чиновников, назначения новых людей и тому подобные приказы (так же как и в других министерствах) издавались «По министерству финансов»)! «По Госбанку», причем, помимо наркома, первым их часто подписывал Председатель Совнаркома В. Ульянов (Ленин).
  Этот приказ в подлиннике тоже имел подпись В. И. Ленина (см.: Декреты Советской власти, 1957, т. 1, с. 31).


[Закрыть].

«Забастовка чиновников, – указывалось в приказе, недопустима. Во всех учреждениях министерства финансов завтра, 31 октября, занятия должны производиться в обычное время. Если в каких-либо учреждениях министерства финансов забастовка будет продолжаться, начальники этих учреждений будут немедленно арестованы».

В Государственный банк 30 октября Совнарком направил предписание, в котором предлагалось открыть текущий счет в Петроградской конторе Государственного банка на имя Совета Народных Комиссаров. В предписании указывалось, что выдачи по данному счету должны производиться по требованиям Председателя Совета Народных Комиссаров или временного заместителя народного комиссара по министерству финансов. Тут же были образцы подписей В. Ульянова и В. Менжинского.

Однако банковские саботажники и их политические руководители не унимались. Ожидая прихода войск Керенского, они демонстративно игнорировали приказы Советского правительства, открыто призывали не подчиняться ему, угрожали расправой с низшими служащими, которые выступали за признание власти народных комиссаров. Центральное правление союза служащих кредитных учреждений в ответ на решение Советского правительства вынесло 31 октября постановление, в котором нагло заявило, что «всякое активное вмешательство в настоящее время представителей В. Р. Комитета во внутреннюю жизнь кредитных учреждений и появление в них комиссаров и военных патрулей автоматически вызывает немедленную забастовку всех служащих…».

Вечером 31 октября на заседании Петроградское Совета товарищ Менжинский сообщил депутатам о положении в банках. Характерно, что в эти напряженные дни, когда под Пулковом шли решающие бои за революцию, Петроградский Совет обсуждал и вопрос о положении в банках, – настолько он волновал рабочих. Тов. Менжинский рассказал о том, какие трудности создает саботаж банковских чиновников, и сообщил, что после вчерашнего постановления Совнаркома частные банки открыли сегодня в течение часа свои двери. Выступление Менжинского 1 ноября было опубликовано в печати...

Как большевики овладели

Государственным банком.

М., 1961, с. 7—19.

B. Р. Менжинская. Комиссар финансов

Партия большевиков строит новую, невиданную еще на земле власть – власть Советов. Приходится бороться с саботажем, с вредительством старых чиновников, буржуазных агентов.

Ленин назначает Менжинского комиссаром финансов.

К роскошному подъезду министерства финансов подошел скромно одетый человек. Внушительный швейцар в ливрее с золотыми пуговицами с недоумением спросил посетителя:

– Вам что угодно, господин?

– Я назначен комиссаром финансов. Проведите меня в кабинет министра…

Швейцар оторопел, но все же взял у Менжинского пальто и провел его в кабинет.

Для захвата министерства с Менжинским должен был прийти отряд красногвардейцев. Но отряд долго не являлся, и Менжинский решил дойти один. Одного за другим Менжинский вызывал к себе в кабинет чиновников и требовал от них честной работы для нового хозяина – народа.

Вдруг раздается телефонный звонок. Менжинский снимает трубку и спрашивает:

– Кто говорит?

– Министр финансов (его еще не успели арестовать). А со мной кто говорит?

– Народный комиссар по министерству финансов…

Министр от неожиданности помолчал несколько секунд и потом говорит:

– Я вам советую одно – берегите Экспедицию заготовления государственных бумаг…

Министр понял, что старой власти пришел конец, раз большевики взяли в свои руки самый главный источник силы буржуазии – финансы и банки.

Менжинский энергично принялся за руководство Финансами народного Советского государства. Но среди чиновников министерства и банков было много буржуазных холуев. Они саботировали распоряжения Менжинского, приходила на службу, но не работали, отказывались выдавать деньги фабрикам и заводам на зарплату рабочим. Задержкой зарплаты они надеялись вызвать недовольство рабочих.

Менжинский, посоветовавшись с Лениным, решил действовать решительно и сурово. Саботажников он выгнал с работы, директорам банков пригрозил за саботаж арестом. Об этом было издано постановление за подписью Ленина и Менжинского.

Через час после этого постановления все банки были уже открыты и рабочие получили зарплату. На место выгнанных саботажников Менжинский пригласил грамотных рабочих. Сначала было очень трудно, чиновники смеялись над ошибками новых работников. Но через несколько месяцев дело пошло на лад, и финансисты от станка работали лучше старых бюрократов.

В Программе большевистской партии говорилось о национализации – передаче государству всех банков. Менжинский по поручению Ленина занялся этим важнейшим делом. С ним надо было спешить, потому что капиталисты пытались получить деньги и ценности из частных банков и удрать с ними за границу.

14(27) декабря 1917 года был издан декрет о национализации банков. Отряды красногвардейцев заняли иx. Был создан единый Государственный банк, и все капиталы, награбленные буржуазией и помещиками, перешли в руки государства трудящихся. Ленин писал: «Рабочий контроль и национализация банков начали проводиться в жизнь, а это именно и есть первые шаги к социализму…»

Рассказы о Менжинском.

М., 1969, с. 26–28.

Г. И. Ломов. В дни бури и натиска

…В ночь на 25 октября в Смольном появляется Ленин. Он по-прежнему в парике. Его трудно узнать. Сразу, в течение минут, обстановка меняется. Ленин кипит и бурлит. Он издевается над нашей нерешительностью. Сейчас же надо дать все необходимые директивы, брать все здания, все правительственные учреждения, все вокзалы, телефон и телеграф в свои руки, пользуясь нерешительностью правительства Керенского.

С этого момента колебаний и осторожности как не бывало. ЦК партии внизу, Военно-революционный комитет наверху звонят во все районы, требуют энергичного наступления. Поступают отовсюду сведения о переходе к нам частей, о захвате новых зданий, вокзалов, правительственных учреждений.

Ночью – так около трех часов утра – положение совершенно определилось: фактически власть находилась в наших руках. Надо формировать правительство. Надо было налаживать деловую революционную работу. Еще слышалась стрельба. Еще сидели министры Керенского в Зимнем дворце, но они были уже политическими мертвецами.

Рабочая революция вздымала на своих волнах новых деятелей, в буре и натиске рождалась новая эпоха в истории человечества.

Как происходило формирование новой власти, нового правительства?

Наше положение было трудным до чрезвычайности. Среди нас было много прекраснейших высококвалифицированных работников, было много преданнейших революционеров, исколесивших Россию по всем направлениям, в кандалах прошедших от Петербурга, Варшавы, Москвы весь крестный путь до Якутии и Верхоянска, но всем надо было еще учиться управлять государством. Каждый из нас мог перечислить чуть ли не все тюрьмы в России с подробным описанием режима, который в них существовал. Мы знали, где бьют, как бьют, где и как сажают в карцер, но мы не умели управлять государством и не были знакомы ни с банковской техникой, ни с работой министерств.

Я помню одну сценку, живо врезавшуюся мне в память. В далеком коридоре Смольного, на втором этаже, в полумраке товарищ Ленин поймал очередную свою жертву – кажется, это был товарищ Менжинский. Ленин прочно ухватил Менжинского за пуговицу и, несмотря на все его попытки выскользнуть, не пускал от себя. Ленин напирал на то, чтобы Менжинский был немедля назначен народным комиссаром финансов.

Желающих попасть в наркомы было немного. Не потому, что дрожали за свою шкуру, а потому, что боялись не справиться с работой. Ленин энергично искал кандидатов в наркомы и на ответственные посты. И после этого ЦК тут же оформлял очередное назначение. Разногласий никаких не было…

В состав первого Совнаркома ввели и меня, народным комиссаром юстиции.

Утром, после того как власть фактически оказалась в наших руках, собрался II съезд Советов. Помню, выступал товарищ Ленин решительно и горячо; он кратко предложил от имени ЦК свое знаменитое воззвание и декреты о земле, об установлении Советской власти и т. д. Меньшевики испуганно ворчат, кричат, протестуют против нас, «захватчиков»… они шумно встают, протестуют против обстрела Зимнего дворца и, растерянные, но громко протестующие, кричащие и в то же время жалкие и хнычущие, куда-то уходят из Смольного. Зал провожает их шумно, иронически.

В то время, когда в Военно-революционном комитете и в ЦК нашей партии неослабно бился пульс революции, коридоры Смольного были переполнены снующей массой рабочих, красногвардейцев и солдат. Пулеметные ленты, револьверы, винтовки – все это куда-то стремится, бешено несется. Грузовики, отчаянно фырча, летят, переполненные вооруженными красногвардейцами. Вдали слышатся выстрелы…

Смольный кипел, Смольный жил, Смольный формировал новый порядок. Он переваривал в своем котле колеблющихся и сомневающихся для того, чтобы назавтра выкинуть из своих коридоров новые кадры революционеров-бойцов, смелых и решительных агитаторов, тысяча пропагандистов, новых красногвардейцев, новых вождей.

Пролетарская революция,

1927, № 10(69), с. 172–178

A.Семенов. Ленин: привезите ко мне комиссара Менжинского

В те дни (октябрьские дни 1917 года) я работал на заводе «Эриксон»…

23 октября у нашего заводского кассира «экспроприировали» на улице 450 тысяч рублей, которые он вез из банка для раздачи рабочим. А рабочие требовали выплаты… Что делать, откуда достать деньги?

Промелькнуло 25-е, точно мгновение, а 26-го посылают меня наши завкомовцы:

– Доставай, Семенов, деньги, хоть тресни.

Бросился я в банк. В банке комиссар:

– Хлопочи, – говорит, – через Смольный.

Я в Смольный.

Пробьюсь, думаю, к Ленину и через него достану.

Кипел, жужжал Смольный лихорадочной творческой жизнью… Преобразились, точно задвигались, заговорили старые стены, колонны, люстры. Провели меня в третий этаж, комнату 76.

– Здесь найдете товарища Ленина.

Вхожу. В первой комнатушке – секретарь.

– Вам товарища Ленина? Пройдите в комнату рядом.

Вот так, ну, думаю, пробиваться-то, видно, и не надо!

Вошел в кабинет…

Как-то в сторонке, за столом притулился Владимир Ильич. Стол был убогий, даже порядочной чернильницы не было.

Сидел Ильич сгорбившись и, видно, усталый донельзя. Усталость эта немало живой краски унесла с его вдумчивого лица…

Та же усталость звучала и в голосе, но в глазах, хоть и подернутых утомлением, сверкали мудрость и внимание.

Принял меня Владимир Ильич тепло, дружески.

Я рассказал ему о наших незадачах с деньгами. Он слушал внимательно, потом взял бумажку и быстро написал:

«Сим уполномочен Семенов привезти в революционный Комитет комиссара Менжинского. Член Военно-революционного комитета Ленин».

– Вот, поезжайте и привезите ко мне комиссара Менжинского. Надо успеть получить деньги сегодня же.

Нужда рабочих одного завода в те дни, когда решалась судьба всего мира, казалось, не могла бы рассчитывать на такое внимание: для меня это было совершенно необычным.

Пробившись через отряды буйствующих еще на Мойке около телефонной станции юнкеров, я нашел Менжинского и вернулся с ним в Смольный.

Ильич был уже в первом этаже на заседании Ревкома. Менжинский прошел туда и вернулся с новой запиской.

«Немедленно выдать т. Семенову 500 тысяч рублей для раздачи жалованья рабочим завода „Эриксон“. Ленин» [46]46
  Е. Н. Городецкий в связи с этим эпизодом с полным основанием предполагает, что В. И. Ленин вызвал В. Р. Менжинского в Смольный не только для решения вопроса о выдаче денег для одного завода; нужно было ускорить формирование советских финансовых органов, и к этому делу привлекался В. Р. Менжинский (см.: Городецкий Е. Н. Рождение Советского государства; М., 1965, с. 113).


[Закрыть]

Печатей и штампов на документе не было.

Но зачем нужна печать, когда одна в мире такая подпись: Ленин.

Я знавал Керенского и бывал на его «аудиенциях». Знал хорошо Дана – и его тоже частенько посещал. Бывал у Мартова и вел с ним беседы по вопросам меньшевистской партии.

Но я, простой рабочий от станка, ни у одного из этих деятелей, ни в одном из этих кабинетов не сидел вольно и спокойно, как равный товарищ. Только в небольшой комнате великого вождя великой революции я сидел со спокойным сердцем и видел перед собою друга пролетариата, товарища…

Рабочие и крестьяне о Ленине.

М., 1933, с. 94–96.