Текст книги "Эффект Танева (СИ)"

Автор книги: Михаил Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– На этой планете у человека отняли самое ценное, что у него есть – настаивает Джамин, – у него забрали свободу...

– Мда? – Алексей перебивает собеседника, скептически выгнув бровь.

– Именно. У людей похитили свободу мысли. Не понимаешь? Все твои размышления пишутся. Все. Постоянно и круглосуточно, у всех людей и на всей планете. Все твои промахи и прегрешения, все твои мечты, желания и стремления. Здесь не существует такого понятия, как "личная жизнь", Охранительница – всегда – у тебя в мозгах. И отключить её, что характерно, нельзя никоим образом. У тебя мимолётно промелькнула гадкая, мерзкая и постыдная мыслишка? Всё. Пусть ты ничего и не сделал, она записана.

– Тайна мысли соблюдается строго.

– Чушь. Известно, что "полезные" идеи выносятся на всеобщее обсуждение. Логично предположить, что "вредные" тоже аккуратно подшиваются в файлик и терпеливо ждут своего часа. Тебя вполне могут наказать за мыслепреступление. Не за то, что ты сделал, а за то, о чём подумал.

– И часто ты думаешь "вредные" мысли? – хохотнул Дубянский.

– А ты можешь поручится за каждую свою мысль? Здесь – одна исполинская стеклянная клетка.

– Хм. Ну если смотреть на проблему с такой стороны... да, это немного пугает. Но плюсы всё равно перешивают. Сверхнадёжная система безопасности, удобство оперирования информацией, да тот же мониторинг полезных идей... Кстати, давай у Явика спросим. Явик, что ты думаешь о чтении мыслей?

То, что этот вопрос обсуждают сущие дети.

– А откуда ты знаешь, что это твои мысли? Может, Жнецы уже взяли тебя под контроль. Может, ты уже думаешь, что сражаться незачем, что ужасный конец лучше ужаса без конца, что пора милосердно прервать мучения товарищей. Мы часто читали мысли друг друга и всё равно пропускали одурманенных. Такая система – надёжнее.

Бакари помотал головой:

– Вот именно, откуда ты знаешь, что твои мысли – это твои мысли? Что они не внушены Охранительницами, что Машины до сих пор не взяли под контроль разумы всех людей на Земле?

Алексей задумался, а потом принялся яростно возражать:

– Да нет, чушь! Люди отправляются в далёкие полёты без Государственных Машин! Если бы их мыслями управляли, это бы давно заметили.

– Может, я и преувеличиваю, – легко согласился Джамин, – но такое явление возможно, пускай и в меньших масштабах. Я уточнял, Охранительница действительно может влиять на мысли человека без его ведома. Есть такой старинный термин – "тоталитаризм". Он означает абсолютный, полный контроль государства над своими жителями. Коммунары установили на Земле самый худший вид тоталитаризма. Они не просто контролируют все аспекты жизни, они не просто читают мысли, нет – они напрямую подчиняют твой разум. Во всей земной истории до этого не доходил ни один диктатор, ни один тиран

Собеседник стушевался, не в силах подыскать аргумент. Талита, не отрываясь от чтения, заметила:

– Да, влиять на мысли других через Охранительницу можно. Частенько применяется влюблёнными парочками

Дубянский захихикал. Бакари поджал губы и продолжил:

– Это самая большая и принципиальная несвобода, но список этим не исчерпывается. Люди покоряют новооткрытые расы, завоёвывают их.

– Мда? Я бы сказал, что бескорыстное возведение звёзд и планет несколько затруднительно назвать завоеванием.

– Скажи, а какое право имеют люди вмешиваться в жизнь иных цивилизаций? Только оттого, что те якобы менее развиты? Да, у тех же альтаирцев и альдебаранцев нет сверхсветовых двигателей, но их культура, искусство, образ жизни... Как можно сказать, что из этого выше, а что – ниже? Как люди могут решать за них, навязывать им свою волю?

– Так в том-то всё и дело, что изменения позитивны! Я видел стереопередачу про альдебаранцев. Они весьма благодарны землянам за технологию искусственной гравитации. В условиях низкой силы тяжести они спать не могут. Кстати, от их "низкой силы тяжести" даже элкору поплохеет.

– Сейчас они благодарны, но что будет потом? Потом, когда они поймут, что их традиционный образ жизни уничтожен, что их самобытная культура растворилась в доминирующей культуре землян? Это всего лишь иной способ завоевания. Люди отнимают свободу у других рас, загоняя их в прокрустово ложе своей коммунистической идеологии.

– Нет, Джамин, неубедительно. Их "традиционный образ жизни" – лишь способ приспособится к тяжёлым условиям внешней среды. Если жизнь инопланетян изменится к лучшему – то смысл цепляться за устаревшие ценности? Кстати, давай у Явика спросим. Явик, что ты думаешь о Межзвёздном союзе?

– Единая и мощная империя, стремительно расширяющая собственные границы и навязывающая свою волю немощным слабакам, – в памяти всплыли кадры боя в скоплении Персея, и моём голосе невольно прорезались нотки уважения, – Из всех примитивных рас этого цикла люди наиболее достойны. Они не боятся ввязываться в бой, не расшаркиваясь перед врагом и не оглядываясь на последствия. Пожалуй, они превосходят даже нас, – качаю головой, – Но кое-что в их империи уродливо. Они беспощадны к врагам, но бессильны перед "друзьями". Они заключают мир, не добившись полной победы, они раздёргивают свои силы, пытаясь помочь недоразвитым существам. Слабаков надо покорять, а не холить и лелеять, презирать, а не заботиться. Лишь в этом случае империя землян будет по-настоящему прочна.

На нашу террасу стремительно спикировала авиетка. В ней сидел человеческий детёныш. Совсем мелкая девочка. Она, подпрыгивая, подбежала к нам, косички забавно мотались за её спиной.

– Дядя... – на миг глаза девчушки стали отсутствующими, она явно запрашивала у Охранительницы моё имя, – Явик, а почему вы мороженое не едите? – в её голосе не слышалось ни отвращения, ни издёвки, лишь недоумение, забота и напускная строгость. Моя внешность малышку ничуть не пугала, – все ваши друзья едят, а вы нет. Вот! – я хотел отказаться, но стушевался на какую-то долю секунды, а егозе хватило и этого. В мою трёхпалую руку буквально всунули холодный стаканчик, – если надо, я ещё прине... – окончание фразы я не расслышал. Малолетняя лихачка унеслась прочь, играючи выполняя фигуры высшего пилотажа.

Я крайне аккуратно лизнул белую субстанцию. Хм. А ведь вкусно. Странно, когда сам оказываешься в роли примитивного существа, прописные истины о доминировании над слабейшими кажутся не такими уж очевидными.

– Империя... – задумчиво протянул Бакари, – Межзвёздный Союз – и вправду тоталитарная империя. Алексей, ты заметил, как они относятся к врагам? Коммунары же их расчеловечивают, полностью, до предела.

– Чушь. Посмотри, как они ведут себя с демиургами, которые раньше разрушителями звались. Заключили союз, помогают справиться с последствиями поражения...

– Да я не о том. Ты же читал, как "Пожиратель Пространства" во время первой разведки скопления Персея аннигилировал Золотую Планету?

– Читал. И? Ты хочешь сказать, что это ошибка? Что надо было сдать звездолёт, отдать зловредам все технологии и координаты Земли в придачу?

– Нет, – помотал головой Джамин, – уничтожать планету, скорее всего, стоило. Речь идёт не об аннигиляции, а об общественной реакции на неё. Сколько жизней унёс удар Ольги Трондайк? Я запрашивал у Охранительницы, якобы всезнающая машина не смогла выдать ничего осмысленного. Где осознание совершённого поступка, где всеобщее осуждение, где раскаяние в содеянном? Об этом просто не вспоминают. Так не относятся к живым существам, так даже к насекомым не относятся. Для коммунаров враги – это нечто, подлежащее безусловному уничтожению.

– Брр! – Дубянский картинно схватился за голову, – какое раскаяние, какое преступление? Шла война, нужно было вырваться из ловушки – и земляне провели блестящую операцию. Джа, честное слово – у тебя какая-то искажённая логика.

– Логика не может быть искажённой, она или есть, или отсутствует. Кстати, шла война – а кто начал эту войну? Кто отказался от предложения мира? В чей дом прилетели завоеватели, кто был защитником, а кто – обороняющимся? Ведь именно люди были агрессорами, именно они развязали галактическую войну!

– Разрушители...

– Да-да, с точки зрения коммунистов они были злом космических масштабов, – голос человека так и сочился ядом, – а кого теперь объявят злодеем? Кому теперь понесут добро на обводах аннигиляторов? Впрочем, ясно, кому. Агрессия против Батарианской Гегемонии обсуждается вполне открыто.

– Батарианцы – рабовладельцы. Ты считаешь, что у них свободы больше, чем в Межзвёздном Союзе? – иронично заметил Алексей.

– Рабство – это отвратительно, – убеждённо ответил человек, – но с ним надо бороться цивилизованными, законными методами. Батарианцы неизбежно осознают всю ущербность своего пути, и именно к этому их надо подталкивать, а не пытаться искоренить зло ещё большей жестокостью. Коммунисты не скрывают своих планов: они намерены устроить на Кхар'шане переворот, предварительно аннигилировав столько кораблей, сколько потребуется. А что будет после "победы"? В какой хаос упадёт Гегемония, с какими жертвами она выберется из неизбежной анархии?

– Знаешь, после боя на Айкосе... – задумчиво протянул Алексей, – я могу лишь пожелать, чтобы аннигилированных кораблей было как можно больше.

– Ты думаешь, на этом коммунисты остановятся? Что в следующий раз придётся им не по нутру? Милитаризм турианцев, агрессивность кроганов, стяжательство волусов, распутство азари? Все эти проблемы тоже можно решить с помощью аннигиляторов. Легко, спокойно и непринуждённо.

– Ну не станут же они...

– Почему нет? Кто их остановит?

– Я пошла во флот, – рассеянно заметила Талита, не отрываясь от чтения, – потому что мои родители попали в рабство к батарианцам.

Бакари замолк и некоторое время просто сидел, уставившись вдаль.

– И всё же... всё же это общество – уродливо. Они растят лентяев, трутней и нахлебников. Причём речь идёт как об отдельных людях, так и о целых расах.

– Это беспочвенные обвинения, Джа.

– Нет, это правда. Зачем трудиться, когда тебе всё преподнесут на блюдечке с голубой каёмочкой? Зачем придумывать инновации, если твою идею украдут "ради общего блага"? Зачем заботиться об общественной собственности, если и другие о ней не позаботятся? Ведь не своё же, не жалко. Зачем проявлять инициативу, если у тебя нет никакой личной заинтересованности в результате? Это общество обречено. Да, оно смогло добиться потрясающих успехов, но это – колосс на глиняных ногах. Рано или поздно человеческая природа всё равно возьмёт верх.

– Что-то сомнительно.

– Но, увы, неизбежно.

– Две недели, – вдруг заметила Талита.

– Что "две недели"?

– Именно столько времени потребовалось людям, чтобы научиться проходить через масс-ретрансляторы. Да, им помогали лучшие кварианские инженеры. Да, они уже работали с нулевым элементом. Но всё равно: две недели.

Через некоторое время Алексей нарушил повисшее молчание:

– Послушай, Джамин, если тебе так коммунистическая Земля не нравится – что же ты на ней торчишь?

– Как только обстановка слегка успокоится, я улечу на Иллиум, – легко согласился Бакари, – чай, смогу устроится. Общественный строй азари гораздо лучше, свободней и демократичней земного. По крайней мере, он уже прошёл испытание временем. А вы как?

– Я останусь здесь, с Шепардом, – уверенно ответил Дубянский, – не всё же Джокеру пилотировать! Когда его вылечат от синдрома Вролика, он, небось, ещё несноснее станет. Я слышал, что кэпу какой-то корабль собираются дать. Решили, что Шепард после небольшого обучения вполне способен командовать даже современными кораблями. Оно и понятно, кэп – мировой мужик!

– А ты, Талита? Кстати, что читаешь?

– Специальную литературу. Это Алексею хорошо, подучится немного и опять летать начнёт. Инженерам сложнее. Мои знания о реакторах устарели на пару-тройку порядков. Приходится навёрстывать, чтобы сохранить звание "отличного специалиста".

– То есть ты остаёшься?

– Конечно. Поменять фронтир развития на болото Иллиума? Я не дура. Уф, уже голова пухнет. Надо переключиться. Лёш, ты обещал меня в кино сводить?

– Да, и даже фильм подыскал. Идём.

Парочка улетела, вскоре ушёл и Джамин. Сущие дети. Я остался в одиночестве.

Месть. Когда я узнал о возможностях земных кораблей, когда преодолел шок и смог осмыслить увиденное и услышанное... понял, что месть близка. И возможна как никогда. Жнецы – страшный противник. Многочисленный, коварный, безжалостный, технически оснащённый. И абсолютно беззащитный перед аннигиляторами.

Я смаковал грядущее возмездие, как самое великолепное блюдо. Я смотрел записи персейского побоища, пытаясь представить картину разгрома Жнецов. Да, это будет не моя личная месть. Да, я – всего лишь бессильный осколок прошлого, незваный гость на чужом празднике жизни. Но я увижу конец "высшей формы жизни". Узрю кончину тех, кто уничтожил мою цивилизацию. Что будет дальше? Я не знал, да и не стремился узнать. Моя жизнь завершится с поражением Жнецов, дальше будет лишь бессмысленное существование. Если будет.

Вчера изменилось всё.

Звёздный плуг "Фурье" посетил планету, называемую Айкосом. Расы Пространства Цитадели уже знали об открытии новой цивилизации, но даже примерно не представляли степень её могущества. Люди тоже не хвастались, надеясь выманить "Властелина". Так что к турианцам отправился устаревший корабль. Заодно люди осмотрели руины, оставшиеся на месте моего последнего боя.

И заявили, что имеющегося генетического материала достаточно, чтобы клонировать жизнеспособную популяцию протеан.

Взамен они не требовали ничего. Абсолютно.

Просто сказали, что надо немного подождать. Разберутся с "Властелином", найдут лекарство от генофага... потом и до протеан руки дойдут.

"Они отдадут свои жизни ради нашей будущей Империи". В последнем бою я жертвовал десятками и сотнями тысяч своих сородичей, оправдываясь этой фразой. Каждый раз, вспоминая эти слова, я чувствовал лишь бессильную ненависть. Сегодня я впервые думаю о них без дрожи.

Они отдали свои жизни ради нашей будущей Империи.

Конечно, сперва никакой империи и в помине не будет. Протеане займут одну из подчинённых ролей в Межзвёздном союзе, будут работать на побегушках или кем там нас назначат. И ждать, долго ждать. Рано или поздно люди ослабнут, потеряют хватку. И тогда...

Смеюсь. Горько, бессильно.

Охранительницы фиксируют все мысли всех существ на Земле. И мои в том числе. Все эти "хитрые планы" известны им с самого начала. И люди вполне могут предпринять...

В том-то и дело, что они ничего не будут предпринимать. Незачем. Они просто не подпустят меня к воспитанию подрастающих протеан под каким-нибудь благовидным и убедительным предлогом. И всё. Новое поколение не будет бредить Империей. Оно будет абсолютно предано своим спасителям. Да людям даже не надо лгать, не надо ничего замалчивать, достаточно немного сместить акценты!

Протенская Империя сгинула навеки. Протеане будут жить. Как жалкие нахлебники людей.

На террасу опускается ещё одна авиетка. Из неё вылезает пацанёнок – чуть старше давешней девчонки – и уверенно подходит ко мне.

– Добрый день, дядя Явик. Меня Дима зовут.

Аккуратно пожимаю маленькую пятипалую ладошку.

– По стерео показывали, как вы со Жнецами сражались. Явик, вы настоящий герой!

– Ребёнок, ты растёшь в мирное время. Если взрослые сохранят этот мир и впредь, не забудь поблагодарить их.

– Ну да, думаю, Жнецов быстро побьют. Они ведь зло в чистом виде! Я к тому моменту точно вырасти не успею, – Дима шмыгает носом.

– А ты так хотел бы сражаться со Жнецами? – Я прикрываю одну пару глаз и склоняю голову набок. Подобная наивность иногда раздражает.

– Люди должны защищать слабых и сражаться против несправедливости, иначе зачем нам вся эта мощь? – ребёнок делает широкий жест. Может, он имеет в виду Столицу, а может – весь подконтрольный людям космос, – Так что да, я хотел бы сражаться со злом. Пусть не со Жнецами, их, надеюсь, быстро победят, а с другими врагами. Но да, хотел бы.

– Мелюзга, ты не знаешь, о чём говоришь. Ты о войне и понятия не имеешь. Хочешь, покажу?

Дима слегка прикусывает губу. Видно, что от моих слов ему слегка не по себе. Но он не отступится и не откажется.

– Давайте, дядя Явик.

Усаживаю его на скамейку, поворачиваюсь, кладу два пальца ему на лоб и погружаюсь в воспоминания.

:Смерть – хаски – трупы – огонь – смерть – боль – Жнецы сносят заслон – одурманивание – товарищ стреляет в спину – я убиваю друга – смерть – бессмысленность – кровь – шёпот в голове – нейтронная бомбардировка – смерть – ужас – Жнецы перерабатывают сородичей – уничтожение собственных городов чтобы они не достались Жнецам – смерть...:

Тяжело. Как же это тяжело. Я уже забыл, как это тяжело. Не стоило об этом вспоминать.

Мальчуган бледен. Его трясет крупной дрожью, он постоянно шёпотом твердит "Такого не должно быть, такого не должно быть, такого не должно быть". Чувствую укол сожаления. Не стоило так поступать.

А, ладно. Что сделано, то сделано. Пусть Дима поменьше восхищается войной и побольше ценит свой мирненький уютненький мирок.

– Ну что? Теперь ты по-прежнему желаешь сражаться со злом?

Дима сглатывает. Нервно облизывает губы. И говорит, испуганно, но твёрдо:

– Теперь – больше прежнего.

А я чувствую, как где-то внутри меня распутывается тугой комок. Уходит напряжение, отступает терзавший меня ужас.

Если люди так воспитывают своих собственных детей, то и с воспитанием протеанских справятся не хуже.

Империя сгинула. Но протеанам – быть!

18. Звуки музыки

Мать, Королева рахни

Мир был заполнен музыкой, и не было в мире ничего, кроме музыки, и музыка была всем.

Мы плыли в океане кисло-жёлтых звуков, неприятных, тревожных. Плыли – но в низком мире мы оставались на месте, запертыми в тесном и опасном контейнере. В каждое мгновение он мог наполниться кислотой, способной погрузить нашу песнь в тишину памяти. Навсегда.

Вселенная была пуста, планету окружал монотонный гул космоса. Мы помнили, что когда-то всё было иначе, но воспоминания эти тусклы и отрывочны.

В то время мы были яйцом, бессильным, не способным издавать звуков. А кругом гремели голоса других матерей, но в их песнях не было спокойствия. В них ощущались чуждые ноты. Низкие, холодные, скрипучие, металлические. Одним своим видом способные разрушить любой лад. Ноты входили в резонанс с песнями матерей, пробуждая в них самую глухую, злую, тёмную, жёсткую музыку.

Она была тяжёлой, диссонирующей, цвета маслянистой тени. Прислушавшись к ней, матери разрушили гармонию, отправив детей убивать чужаков. Нам смутно известно то время, но в одном память не подводит: враги смогли отбиться и высадились на Поющую планету. Дети жертвовали своими жизнями, но их усилия были тщетны. Матери замолкали одна за другой, песнь звучала всё пронзительней, всё отчаянней и слабей. А потом на нас опустилось безмолвие забвения.

И хоть утрата невосполнима, нам сложно осуждать чужаков. Они тоже хотели сохранить свои песни.

Мы очнулись спустя века, и наш плач вновь наполнил вселенную. Нашедших нас интересовали две вещи: координаты одного из ретрансляторов и наши дети в качестве воинов. Мы были несвободны, и наша песня могла оборваться в любой момент.

У чужаков были конечности в количестве четырёх штук, отростки на голове, синий хитин и низкое созвучие "азари". Их музыка не была плоской, она казалась приятной, кисло-сладкой на вкус. При необходимости мы могли бы навязать кому-то из них свою мелодию, но не делали этого: перепуганные чужаки наверняка покончили бы с нашим существованием. Но больше всего нас пугала главная азари. Песнь её жизни подходила к концу, и в её колебаниях всё яснее и яснее раздавались диссонирующие ноты, столь печально знакомые нам по детским воспоминаниям.

Мы родили детей, много детей. Нас заставили их родить. Младенцев сразу забирали от материнского яйцеклада и растили в другом месте. Это было ужасно, уродливо, неправильно. Ведь так они вырастали в тишине – и есть ли участь страшнее? Не видеть многомерного хора, не ощущать разноцветного ритма, не вкушать ароматной симфонии... это хуже, чем пытка. Наши дети стали зверьми, нет, не зверьми – простейшими, одержимыми лишь жаждой разрушения. Самое лучшее, что можно было сделать – это прервать безмолвие их тиши, быстро и милосердно. К счастью, потерянные не вырвались на волю, иначе нас ждал бы сгущающийся мрак коды.

Мы могли лишь ждать перемен и творить композицию, которую некому было услышать. Но сами были внимательны, прислушиваясь к примитивным звукам нижнего мира. Они бесцветны и безвкусны, скучны и монотонны, но и они способны дать информацию.

– Матриарх, вы отсылаете нас?

– Да, дочери мои, – неужели они не слышат этих скрежещущих, рвущих разум звуков?! – защищайте Бласто. Защищайте Бласто любой ценой. Враги узнали о Канале, они насторожились и готовятся дать отпор. Помогите СПЕКТРу, только в этом случае у нашей расы есть будущее.

– А как Вы, Бенезия? Если враги придут за вами?

– Для того я и остаюсь на Новерии. Моя жизнь подходит к концу, я не цепляюсь за неё. Если враги раздёргают свои силы, значит, моя миссия будет выполнена.

Синехитиновые существа, чья музыка так и бугрилась острыми аккордами, покинули планету. На станции остались лишь мирные особи, замершие в ожидании грядущих раскатов.

И они не замедлили явиться. Их приближение потрясало нас до глубин ритма. Впервые на нашей памяти белый шум пространства взорвался спектром гармоник, и не было у нас звуков, способных описать такое.

– Матриарх, на станцию "Расселина" летят какие-то "люди", и с ними – ваша дочь... ваши дочери. У нас может не хватить сил, чтобы...

– Не требуется. Пропустите. Я сама с ними разберусь.

Потом новые чужаки высадились на планету. Они не торопились, как будто ожидали чего-то. Сосредоточившись, мы уловили в окружавших нас колебаниях едва заметную фальшь. Она ощущалась с трудом, на самой грани восприятия, и не вызывала в памяти никаких ассоциаций. Пятнышки фальши постепенно приближались, а вслед за ними шли и новые гости.

Их собственная музыка тоже была странной, незнакомой. Их мелодии звучали практически плоско, но именно что почти. Крошечный, только-только зарождающийся объём. Он был гладким, потрясающе гладким. Когда мы аккуратно прикоснулись к их песням, то нас захлестнула волна удовольствия. Какая гармония... только-только зарождающаяся, отличная от всего, знакомого нам – и прекрасная. И цвет... едва заметный, бледно-бледно красный. Это было оглушающе. Мы потянулись к ним всеми своими чувствами, пытаясь ощутить отзвуки низкого мира.

– Это настоящее чудо, Эли! Когда я оставался на Третьей планете, то считал, что больше с тобой не встречусь!

– Да, ретрансляторы стремительно преобразуют нашу жизнь, Андре. Шутка ли, за пару секунд преодолеть половину галактики! Раньше на это потребовались бы годы, если не десятилетия. Значит, персейский ретранслятор не нашли ни галакты, ни демиурги?

– Ну да. Он находился в пустом космосе, на расстоянии десяти световых лет от ближайшей звезды скопления. После получения новостей мы тщательно просканировали всё близлежащее пространство, твёрдо зная, что именно надо найти. Но без этой информации мы бы искали его до полного распада протона!

– Да, теперь добираться из Солнечной системы в Персей станет гораздо легче! Не жалеешь, что прилетел?

– Ни капельки! Дома, конечно, хорошо, но сидеть на Станции Метрики, когда у вас тут такое творится? Да и с Олегом повидаться, опять же.

– Кстати, куда он пропал? – подхватила нить разговора самка.

– Мой сын опять куда-то сбежал. Да, я в его годы тоже был эксцентричным, но угонять звёздный плуг – это уже чересчур!

– Он взял "Ландау" и отправился с друзьями на поиски приключений. На запросы не отвечает. Если до завтрашнего вечера не откликнется, будем искать.

– Кстати, вы точно уверены, что королева рахни упоминала о музыке?

– Все уши нам прожужжала, – ответил представитель ещё одной расы. Музыка его была плоской, бесцветной, никакой, – огромная зверюга, уродливая до невозможности. Зря Шепард её отпустил.

– Ты не прав, Гаррус, – ответила азари с гармоничным кисло-фиолетовым звучанием, – королева ничего нам не сделала, не пыталась причинить вред. Шепард абсолютно прав, нельзя уничтожать последнюю особь биологического вида!

– Ага, а те рахни просто хотели пожелать нам приятного аппетита. Как по мне, Первая, без рахни галактика только выиграет.

– Ты не прав, Гаррус, – мы с трудом различали этих особей, они звучали практически в унисон, – снижение биологического разнообразия негативно влияет на адаптивные возможности жизни. Возможно, когда-нибудь наш мир изменится настолько, что из всех живых существ выжить в нём смогут только рахни.

– Вторая, надеюсь, что я до этого времени не доживу!

– У меня вообще-то имя есть!

– Хорошо-хорошо, учту на будущее. Лиара!

– Да?

– Да?

– Ну как тебя по имени отличать?

– Ох... Хорошо, пусть будет Вторая. Эли, а то, о чём ты говорил... возможно?

– Мы сделаем это, Лиары. Не знаю, что получится в итоге, но мы это сделаем. Мэри, может, останешься?

– Нет, Эли. "Куда ты, Кай, туда и я, твоя Кая". Чем больше операторов кинжального поля... биотики, тем лучше.

– Лусин?

– С тобой. Интересно.

– Хорошо. Идём.

Их музыка приближалась, набирала силу, становилась всё отчётливей. Мы чувствовали, что наша жизнь скоро переменится – но не получалось понять, к добру или к худу.

– Итак, вы пришли. Хорошо.

Они замерли друг против друга. С одной стороны – семь разноцветных мелодий, с другой – лишь одна, грязно-жёлтая, искажённая, в окружении синтетических нот. И где-то на самом краю восприятия болтались пятнышки фальши.

– Мама, почему ты пыталась убить меня на Айкосе?

– Ты можешь не поверить мне, дочь моя, но я рада, что ты выжила.

– Чтобы ты могла убить меня самостоятельно? – в голосе послушались хинно-горькие аккорды.

– Чтобы ты стала частью Жнеца и тем самым перешла к высшей форме существования.

– А если мы не хотим становиться частью безумных синтетических кораблей?

– Тогда я скажу, что ты глупа, Лиара-из-другого-времени. Ты напоминаешь мне младенца, мечтающего навечно остаться в утробе матери. Жатва – естественный и необходимый процесс развития органических цивилизаций.

– Отнюдь. У жизни есть множество путей.

– А, это вы, гости с планеты Земля! Хорошо, что батарианцы нашли вас. Жнецы с удовольствием усвоят ваш генетический код и ваши технические достижения.

– Не смогут.

– Это вряд ли. Хотя кварианцы узнали о существования Илоса, они не успели перекрыть Канал. Бласто с Сареном уже отправились на Цитадель. В ближайшее время "Властелин" активирует масс-ретранслятор, и армады Жнецов поставят точку в конце очередного цикла. Битва уже началась. Всё идёт по плану.

– С последним утверждением сложно не согласиться.

– Мама, а почему ты не с ними?

– Во-первых, из-за королевы рахни.

– Уникальное существо. Роевая форма жизни. Телепатическое общение.

– Вижу, ты слегка разбираешься в биологии, обезьянка. К сожалению, пока эксперименты не принесли результата – особи рахни абсолютно бесконтрольны. Ничего, Жнецы найдёт лучшее применение этой королеве, – неужели нас тоже поработит этот скрежещущий шелест?! – А во-вторых, я ждала тебя, Лиара. Мне бы не хотелось, чтобы ты погибла на Цитадели. Тебя ждёт более высокая судьба.

– Да-да, превратиться в машину с загробным голосом. Мама, неужели "Властелин" полностью поработил тебя?

– В моём времени ты сражалась до конца!

– Значит, я была глупа. Надеюсь, дочери, вы не будете путаться под ногами. В противном случае я не смогу передать вас Жнецам в целости и сохранности. Что же касается людей и турианца... умрите.

Увертюра разговора сменилась симфонией боя.

– Уничтожайте гетов!

– Барьер, держи барьер!

– И это всё, что ты можешь, дочь?!

– Концентрируем! Концентрируем!

– Кинжальное поле, Эли, кинжальное поле!

– Почувствуй истинную мощь матриарха азари!

– Назад!

– Держи концентрацию, Мэри!

Чужаки пели массе, и она отзывалась на их зов. Две композиции соревновались друг с другом, пытались заглушить друг друга, стремились навязать друг другу свой ритм. Масса, сама основа материи, трепетала и колебалась. Голоса взлетали и опадали, кусочки металла носились в пространстве, прошивали стены насквозь и бессильно опадали, гравитационные поля сплетались в красивый и страшный клубок. Но одна из песен была сильнее. Она звучала громче с самого начала, и даже специально умеряла свою мощь.

– Сбейте с неё барьер!

– Моя... смерть... ничего... не изменит... Лиара!

А потом два крохотных пятнышка фальши раскрылись. Они практически потерялись на фоне воцарившейся какофонии. Они терпеливо ждали своих аккордов. И дождались.

Странные, неестественные, уродливые существа появились за спиной матриарха. Она была измучена противостоянием, её песня звучала с истеричным надрывом, и она не успела среагировать на новую угрозу. Оглушённая, истощённая, матриарх быстро проваливалась в лёгкую, зелёную мелодию беспамятства.

– Уф. Ну я же говорил, Лиара, что невидимки помогут взять Бенезию в плен!

– Спасибо... Спасибо...

– Спасибо вам!

– Ха-ха-ха! Всегда пожалуйста!

– Но, Лиара, мы не можем обещать, что Бенезию удастся вылечить. Приложим все силы, но – возраст, импланты...

– Я понимаю... Я уже давно примирилась с тем, что когда-нибудь потеряю её. Но я не хочу терять... маму... такой!

– А я Бенезию вообще убила... Даже Шепард не смог захватить её живой!

– И ещё момент – вы понимаете, что в таком состоянии мы Бенезию на "Фурье" не потащим? Привозить на корабль с аннигиляторами Танева существо, напичканное непонятными штуковинами – не самая умная мысль. По крайней мере, пока не поймём механизмов их функционирования. Лечить будем здесь, на Новерии. Но приложим все силы. Сейчас с орбиты спустится Граций, биологические технологии галактов существенно опережают земные.

Во время этого разговора мы пытались вступить в контакт. Увы, они не воспринимали наши ноты. Можно навязать свой ритм двум синхронным особям, но это плохой способ знакомства. Неужели нас захлестнёт молчание истории?

Один из людей подошёл к стеклу, мы развернулись в его сторону. Обычно представители других видов в этом случае с криком отпрыгивали прочь.

– Она прекрасна. Андре, скоро?

– Лусин, спокойно, мне тоже не терпится поговорить. Сейчас закончу настройку.

Внезапно в нашу песнь вплетается иной мотив. Он похож, очень похож на наши напевы – и при этом разительно отличается от них. Гладко-красный, твёрдый, приятный на вкус.

– Королева рахни? Ты меня понимаешь?

– Мы слышим вас.

Торопливо, пока они не передумали и не оборвали контакт, говорю о своих детей, выросших в оглушительной тишине.

– То есть помочь им уже невозможно? Хорошо, уничтожим.

Рассказываю свою историю. Поверят ли они? Поймут ли? Очень трудно общаться с существами, чей разум настолько чужд и отличен от нашего.