Текст книги "Эффект Танева (СИ)"
Автор книги: Михаил Никитин
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
– Эли, скажи, ты помнишь, почему началась война в Персее?
Конечно, я помнил печальный рассказ Грация о катастрофе, повлёкшей за собой многотысячелетнюю изоляцию этого народа.
– Да, я помню, что когда-то, очень давно, вы были созданы галактами. Ну и что? Чем вы хуже тех же ангелов или людей-кузнечиков, которые тоже были созданы галактами – их ведь тоже я и другие люди признают равными – разве что с поправкой на их уровень культуры. Но ведь вы, демиурги – высококультурный и развитый народ. Почему я не должен был относиться к вам, как к равным?
– Эли, – мягко заговорил Орлан, – галакты ведь наверняка сказали тебе, что именно мы, их бывшие слуги, виноваты в войне?
– А на самом деле, конечно, виноваты галакты? – попытался возразить я.
Эллон внезапно вновь развеселился.
– Орлан, я же говорил тебе...
– Эллон, лучше повтори всё Эли. Он уже готов обидеться на нас.
Неугомонный демиург вперил в меня свои пылающие очи.
– Слушай, Эли! Разве ты считаешь меня и своего друга Орлана идиотами?
– Нет, конечно, зачем ты спрашиваешь? – возмущенно крикнул я.
Эллон коротко хохотнул.
– А бесчувственными? Скажи, Эли, ты считаешь нас, демиургов, бесчувственными машинами?
– Да нет же, конечно! Вы такие же живые существа... ну почти такие же, по другому скроенные, но вы чувствуете и понимаете всё не хуже, чем любые разумные.
Эллон торжественно приподнял голову.
– Вот видишь, Эли, мы для тебя – не бестолковые, холодные автоматы. А как ты думаешь, наши предки, созданные галактами – отличались ли от нас?
– Не знаю. Откуда мне знать?
– А если чуть-чуть подумать, Эли? Ты ведь знаешь – мы не очень преуспели в овладении живой материей. Мы, как ты знаешь, лучше делаем механизмы, чем сажаем сады. Могли ли мы намного изменить нашу природу, живую природу, данную нам Создателями?
– По твоим словам, Эллон, получается, что нет.
– Ещё один вопрос, Эли. Скажи, разве мы, демиурги, кажемся тебе неблагодарными? Подлыми? Предателями? Мы желаем творить только зло и мерзость?
– Но ведь ещё совсем недавно у вас существовали специальные органы насаждения зла и подлости! – не выдержал я.
– Эли, если бы подлость была бы у нас в крови, в сознании, в самой нашей основе – надо ли было её дополнительно насаждать? Следить за её исполнением? Добиваться наилучшего злонравия, если бы мы были бы созданы злыми?
– Вы не могли быть созданы злыми! Галакты создавали вас в наилучших целях!
Эллон внезапно перестал сиять и как-то расслабился.
– Вот ты и сам понял, человек Эли. Наши Создатели не могли нас создать злыми. Неблагодарными. Как ты мог подумать, – вновь неожиданно загремел он, – что мы, их верные создания, поднимем на них первыми руку! Помыслим о полном уничтожении тех, кто даровал нам разум! Кто дал нам стремление к совершенству!
Эллон после короткой вспышки стремительно потух. И он, и Орлан после слов Эллона как будто поникли в своих силовых коконах.
– Простите, друзья. Я действительно, не подумал, что в рассказе галактов есть тёмные пятна. Простите мне моё недомыслие! Ведь я действительно уже хорошо был знаком с вами, демиургами – и даже не попробовал представить, смогли ли вы, мои друзья, совершить то, в чём вас обвиняли галакты. Я зря не стал расспрашивать вас о тех давних событиях. Конечно, ваша история очень далека от моего поручения, но будет намного лучше, если я сейчас разберусь со всеми оставшимимся недоговорённостями, а затем мы вернёмся к вопросу о новом оружии.
– Ты опять ошибаешься, Эли, но это не страшно, поверь. Мы для того начали разговор о давней истории, потому что она имеет прямое отношение к принципам, на которых основано наше открытие. Скажи, Эли, как ты думаешь, для чего галакты нас сотворили?
– Чтобы помогать им...
– В чём? Ты знаешь, мы ничего не понимаем в любимом занятии галактов – распостранении разумной жизни.
– Не знаю. – пожал я плечами. – Получается, что галакты вас создали для чего-то особенного.
– Но всё равно связанного с их главной идеей – распостранением разума в Галактике. – Эллон вынуждал меня отвечать. Мне это надоело.
– Скажи прямо, Эллон, для чего вас создали?
Эллон засветился от удовольствия.
– Всё дело в том, Эли, что галакты совершенно по-другому, не так как вы, решили вопрос о взаимодействии материи и пространства. Галакты – и мы, соответственно, – считали, что гравитация есть мера изменения пространства энергией, обретающей в этом взаимодействии характеристику массы. Ты меня понял, Эли?
– Не так уж это и сложно, Эллон. Подобные взгляды у нас существовали – пока мы не смогли преодолеть косных представлений о абсолютности пространства.
– Галакты поступили по иному. Они нашли обходной путь к овладению пространством. Они рассуждали так – если гравитация есть та грань, что определяет взаимодействие пространства и энергии, то создав локальное искажение гравитации, создашь и локальное искажение пространства.
– Достаточно очевидное рассуждение.
– Верно, Эли. И достаточно очевидное следствие. Что такое искажение пространства может быть искажением, многократно увеличивающим скорость передачи информации в искажённом обьёме.
Ничего себе.
– Так вы хотите сказать, что ваши корабли превращаются в сверхсветовые пучки информации, переносимые искажённой гравитацией?
– Именно поэтому у них форма сферы, Эли. Сфера идеально описывается формулой гравитационного поля, как ты знаешь.
Действительно, получается, что вся техника галактов – и разрушителей – была гравитационной. Гравитационные двигатели, гравитационные Станции Метрики, гравитационные корабли, гравитационные.... Так, стоп.
– Так вы, ребята, получается – Экипаж?
Орлан одобряюще сверкнул лицом, Эллон – ну Эллон, понятно, захохотал.
– Ты наконец, сообразил, человек Эли! Первые корабли галактов не могли управляться обычными жизненными формами – так велики были микрогравитационные искажения! Понимаешь? Кое-кто прятался в специальных защищённых боксах, а корабли вели другие! Кто мог жить в гравитационном поле любой интенсивности, управляя им на уровне внутренних процессов! Тебя никогда не удивляло, почему нас много разных? Вот кто, по твоему, головоглазы?
Да, головоглазы не раз удивляли меня. с первой встречи с ними в Плеядах и много раз потом. Отважные бойцы – но черезчур медлительны и неповоротливы. Строгие надзиратели – но за заключёнными следили невмнимательно. Лучше всего у них получалось поддерживать гравитационные щиты, прикрывать и сбивать огонь... Огонь. Аварии. Головоглазы – отлично справляются с последствиями аварий – великолепные аварийщики.
– Так головоглазы изначально – ремонтники?
– Почти. Механики.
Ну конечно. Кто лучше может чувствовать и управлять гравитационными механизмами, чем тот, кто сам более чем наполовину – свёрнутое гравитационное поле, лишь удерживающее под громадным давлением биологические компоненты.
– А такие демиурги, как Эллон и ты мой, друг – основной экипаж?
– Точно! – захохотал Эллон. – Мы – навигаторы, и пилоты, и ещё – капитаны! Да, Эли!
– А невидимки? – раз уж внезапно узнал так много, можно постараться прояснить всё до конца.
– А вот невидимки, Эли – как раз ремонтники.
Да, действительно. Их высокая неэвклидовость – хорошая защита от гравитационного удара. А вот от тех же кинжальных полей защищает слабо – в том бою в Плеядах, когда мы разгромили десант головоглазов и лишились Лусина – даже случайный удар кинжального поля уничтожил одного из них. Всё сходится! И вдобавок становятся понятны и особенности поведения разных демиургов – механики-головоглазы обстоятельны, неторопливы и бесстрашны, не любят рассуждать о сложных темах, зато прекрасно справляются с простыми поручениями. Идеальная "трюмная команда". Сородичи Орлана – спокойны, невозмутимы, умеют и любят просчитывать всё наперёд – великолепные данные для старшего состава корабельной службы. И невидимки – все, как один, бесшабашные сорви-головы, обожающие риск, гордящиеся своей особой ролью – спасатели и ремонтники от бога. Точнее, от их создателей. Демиурги могут быть благодарны своим творцам – те очень неплохо потрудились. Даже удивительно, откуда у столь совершенных созданий могли появиться нелепые мысли о уничтожении всякой жизни и торжестве энтропии.
– Теперь я ещё больше не понимаю, как между вами и галактами началась война.
– Эли, между нами и Создателями не было войны.
– Эллон, я не понимаю...
– Эли, скажи мне пожалуйста, чем защищались галакты?
– Странный вопрос, Эллон. Что я не знаю о биологических орудиях галактов?
– Того, что эти орудия – ничем не защищены от удара простым твёрдым предметом. Как ты думаешь, Эли, что бы стало с планетами Создателей, если бы мы издалека начали бы обстреливать их защитные сферы тысячами крупных метеоритов, нацеленных на астероиды с "биологичками"?
Я мгновенно понял, о чём говорит Эллон. Мне ведь хорошо известны могущество техники тех, кого ещё недавно называли разрушителями. И их умение организовывать работы буквально во вселенском размахе. Что стоило тем, кто сотнями создавал металлические планеты, создать направленный на системы галактов исскуственный метеорный поток любой интенсивности? Плотный поток летящих с огромной скоростью камней – и галактам нечем их остановить. Плесень – источник "биологического излучения", скрытая внутри астероида, при разрушении своего вместилища крупным обломком, неизбежно вырвалась бы наружу. Даже если открытый вакуум убийственнен для неё – она всё равно успевала послать в космос круговую волну уничтожающей энергии. А планеты галактов – совсем рядом... До деталей, до подробностей ясная картина гибели цветущих миров галактов возникла передо мной.
Да, у разрушителей была возможность разделаться с галактами их же собственными руками. Такая простая возможность – но почему они не воспользовались ею? Эллон прав – когда-то я слишком легко согласился с доводами галактов. Впрочем, неудивительно – образы уничтоженной разрушителями планеты Плеяд стояли у меня перед глазами, не поверить в злую природу тех, кто это совершил, казалось немыслимо.
– Эллон, ты ещё больше запутал меня. Скажи, почему вы и галакты враждовали?
Огромный демиург, казалось, уменьшился в росте – так он поник. Все его торчащие по сторонам члены словно бы втянулись внутрь – а голова почти целиком ушла в грудную клетку. Потухший, увядший демиург несколько секунд вяло раскачивался из стороны в сторону. Мой друг Орлан тоже угас, но хотя бы не стал сьёживаться, подобно Эллону, который, как я сейчас отчётливо видел, был чрезмерно импульсивен. Наконец, Эллон пробурчал: – Эли, мне очень трудно рассказывать о том, что случилось. Нам всем трудно говорить о этом – поэтому ты и слышал только слова Создателей.
Эллон ещё немного помолчал, видимо, собираясь с духом, затем приподнял голову и взглянул на меня глазами, вновь засветившимися, хотя и намного слабее, чем раньше: – Эли, тебе будет очень трудно понять нас. Нам до сих пор стыдно, что наши Создатели нас предали.
Я смотрел на потемневшего Орлана, на мучительно корчащегося Эллона и отчаянно пытался уложить в голове всё, что я знаю о древнем расколе между галактами и их созданиями. Что же демиурги – теперь я понимаю, как подходит этим существам их имя, они и впрямь превыше всего ценят созидание – что же они могли воспринять в действиях галактов как предательство?
– Но галакты желали вам только добра! – вскричал я. – Они до сих пор сожалеют, что не смогли вовремя помочь вам... остановить вас...
Оба демиурга от моих слов вскинулись, словно я их ударил. Я договаривал последние слова, глядя в пылающие от ярости, выкатившиеся глаза Эллона.
– Помочь нам? – протрубил Эллон и с грохотом опустил вознёсшуюся голову на плечи. – Эти... Эти...
– Эллон, постарайся успокоиться. – холодно и бесстрастно произнёс Орлан. – Эли, извини Эллона, он слишком молод и не умеет сдерживать свои чувства. Пока он не может мыслить рационально, я продолжу обьяснение. Если ты, Эли, не всё поймёшь, Эллон потом сможет поправить меня.
– Друг Орлан, я слушаю тебя очень внимательно.
– Эли, ты ведь знаешь, что Соз... галакты считают, что разумом могут обладать только живые существа?
– Я давно догадался о этом, друг Орлан.
– Создавая нас, галакты не могли следовать типичным биологическим схемам. Гравитационная форма жизни неизбежно иная, её не удавалось подчинить закономерностям белковой жизни. В нас... очень много такого, что невозможно с точки зрения обычной жизни.
– Я понимаю это, друг Орлан.
– Биологическое существо, живое создание отличается от неживого тем, что обладает внутренними стремлениями... неугасимыми чувствами, мотивами. Вы неверно называете их базовыми инстинктами – но в целом у людей есть представление о них.
– Ты хочешь сказать, друг Орлан, что галакты не вложили в вас этих чувств?
– Эли, друг мой. Ты ведь видишь, ты признаёшь – мы не бесчувственные железяки. Ведь так?
Я молча кивнул, забыв, что говорю не с людьми. Но наверно, Орлан понял меня, потому что продолжал говорить, спокойно, размеренно, словно бы ничуть не страдая от своих слов.
– Эли, именно базовые жизненные потребности образуют костяк, на котором разум создаёт все остальные чувства, все эмоции. Мы обладаем чувствами – а значит, у нас есть подобные... инстинкты. Но дело в том...
– Я понял, Орлан. Ваши чувства – слишком отличаются от тех, что испытывает обычное существо?
– Почти так, друг Эли. – Эллон заговорил, тоже отстранённо и холодно, как и Орлан, лишь слегка вибрирующие кости выдавали, как нелегко даётся демиургу спокойствие.
– Создатели не поскупились, наделяя нас силой жизни. Они вложили в нас, кроме самого желания жить, что вы, люди, зачем-то делите на любовь и страх смерти, ещё одно неистребимое желание. Они дали нам огромную страсть к совершенствованию, к росту, к развитию. Наши Создатели... Создатели... наши.... – Эллона затрясло с такой силой, все его члены застучали.
– Подожди, Эллон. Успокойся. – Орлан, плавно выпрыгнув со своего места, положил руку на плечо высокого демиурга. Эллон сплёлся в немыслимую позу, словно закуклившись внутри себя. Орлан немного помолчал и продолжил, обращаясь ко мне. – Эли, Эллон хотел сказать, что галакты относились к нам, как к своему лучшему творению. Они... – тут и Орлан замер, и молчал несколько звенящих мгновений. – ...они любили нас, Эли. Всегда.
Во мне волной стала подниматься слепящая ярость. Ярость за тех, кого многие сотни тысяч лет назад любящие родители – во имя их же собственного блага – попробовали осчастливить. Не посчитавшись с тем, что тем самым лишают их самого драгоценного, самого истинного достояния любого разумного существа – быть самими собой.
Галакты в своём самоуспокоении бессмертной жизни не могли даже согласиться с мыслью, что их создания – пусть даже самые совершенные, самые любимые – способны обрести нечто, что будет непостижимо для их разума. И когда они перестали понимать своих любимых созданий, они просто решили, что они лишь испортились. И в своём бескрайнем самомнении взялись исправлять "ошибку". Мне легко было представить, как лучшие, самые мудрейшие из сервов пытались предотвратить страшную ошибку, умоляли своих создателей о пощаде – и первыми попадали на принудительную переделку.
Сколько времени понадобилось предкам разрушителей, чтобы убедиться, что решимость их обожаемых Создателей непоколебима? Сколько они потеряли в бесплодных уговорах? Я знаю, что галакты осторожны. Но я знаю и их готовность идти до конца, когда решение принято. Потому что это две стороны их способа мыслить – не полагаться на чувства, а основываться лишь на рациональных доводах. В этом, в своём пристрастии к холодной логике враги автоматов – галакты гораздо более "автоматичны", нежели самые "заавтоматизированные" из демиургов. Как я хорошо помню, насколько трудно подбирать такие неотразимые разумные основания, чтобы поколебать уверенность галактов в себе! Наверно, приняв решение переконструировать всех сервов, галакты действовали с обычной для них решимостью, аккуратизмом и настойчивостью. О том, насколько глубоко они ошибались, они стали, может быть, догадываться лишь многие столетия спустя после, когда бежавшие на дальние планеты скопления бывшие служители встретили их корабли гравитационными залпами.
А будущие разрушители, убедившись, что Создатели не оставят их в покое, нанесли скоординированный удар по всем планетам галактов, разом выметя их из межзвёздного пространства.
И дурацкая, нелепая философия бывших слуг галактов больше мне не казалась странной. Что удивительного в том, что возненавидев тех, кого раньше любили всей душой, вывернуть наизнанку все прежние представления! Галакты славят жизнь – мстители-сервы возносят хвалу смерти, галакты ликуют, возвещая равенство всех разумных – их ненавистники-разрушители утверждают рабство, галакты желают усложнения всего существующего – так наперекор им провозгласим хвалу упрощению, владычество энтропии, восславим хаос!
Теперь многое из случившегося в Персее представилось мне с иной стороны. Я даже мог бы гордиться сам собой – оказывается, я сумел найти самый верный тон в отношениях с этими недоверчивыми и подозрительными существами. У меня получилось убедить их в искренности и чистоте наших замыслов. Неудивительно, что при первой же возможности бывшие разрушители столь рьяно начали принимать нашу сторону – чтобы наконец закончилось бессмысленное и изнуряющее противостояние.
Потому что как бы разрушители не старались изуродовать свою природу, они всё равно оставались тем, кем они были – демиургами, созидателями, строителями и конструкторами. Ведь именно за то, чтобы оставаться самими собой, когда-то они и начали борьбу со своими создателями. Что же удивительного в том, что они сохранили свои главные качества и с великой радостью вернулись вновь к творческому труду, более не запятнанному натужной злобой, бессмысленной порчей хорошего в угоду напоказ выставляемому намерению всё изуродовать, стали вновь трудиться на благо всех, вместо того, чтобы пыжиться, пытаясь выглядеть высшими существами. Ведь даже те же головоглазы – как только они "сдались", тут же перешли на нашу сторону – и сражались со стажами Станции не в пример яростнее и самозабвеннее, чем пытались подавить наше смешное восстание!
И опять же мне надо похвалить самого себя – если бы я не последовал своему чувству, если бы я не попробовал бы обратиться за помощью к галактам – кто знает, как долго бы ещё колебались многие из разрушителей? Но я был уверен, что если народы Персея получат свободу лишь из наших рук, если они сами не вступят в борьбу против тирании разрушителей – они никогда не освободятся. И смело потребовал от галактов помощи в бою против флота разрушителей. Понимал ли я тогда, чего на самом деле добиваюсь? Знал ли я, мог ли я подумать, что требую от галактов признать их ошибку, согласиться с тем, что разрушители должны стать равными в союзе разумных? Я считал это само собой разумеющимся. Удивительно ли, что галакты так колебались? Ведь они не могли не понимать – вступая в бой вместе с людьми, их союзниками наравне с перешедшими на сторону людей разрушителями – они признаются в давней ошибке, принимают на себя ответственность за совершённое преступление против разума.
Неудивительно, что галакты были настолько несговорчивы. Но их подвела их же собственная страсть совершать лишь разумные поступки – и завуалированная угроза, которая прозвучала в моей речи. Я тогда не сознавал, не отдавал вполне отчёта в том, что сказал – но сейчас, вспоминая свои слова, я понимаю, что сделал. Я сказал галактам – если тирания разрушителей будет свергнута без вас – тогда вы, галакты, а не разрушители, окажетесь в новом союзе на роли беспомощных, опекаемых созданий. О да, галакты стараются руководствоваться лишь логикой. Но они – живые, чувствующие существа. Каково им было оказаться на месте своих бывших служителей? Они пострадали из-за того, что считали своим правом опекать младший разум – каково им было представить себя опекаемыми? Я не оставил, оказывается, галактам ни малейшего шанса, я сумел, сам того не понимая и не желая, угрожать им сильнее, нежели чем наведя на них жерла аннигиляторов – вот почему они по сути капитулировали, вот почему они столь демонстративно отдали мне все бразды командования обьединённым флотом. Сейчас, вспоминая происшедшее, я не сомневаюсь – у них, века и тысячелетия сражавшихся с разрушителями, нашлись бы и более опытные командующие, и тактика посовершеннее моей доморощенной – но уж больно сильно, искренне и глубоко я задел их самолюбие. Если бы не помощь Третьей Станции – галакты дорого бы заплатили и за мою нопытность, и за свою гордыню. А так – один-единственный бой, и остатки верных Верховному сложили оружие.
Да, неудивительно, что Эллон так потешался надо мной – оказывается, я выглядел в действительности как неуклюжий медвежонок, залезший в электронный шкаф. Не понимая, что творю, разбивал древние предубеждения, ломал привычные порядки и соединял несоединимое – мирил извечных врагов, возвращал надежду тем, кто отчаялся, давал смысл существования тем, кто его отрицал. Мне не за что хвалить себя – я поступал так, как того велели мои убеждения, моя совесть, всё то, чему меня учила Земля. Поэтому мои поступки оказались пусть наивными, но верными – мои дела были частицей общего дела человечества и вдохновлялись замыслами всего человечества. Не я, а весь мой мир, коммунистическая Земля вышла победителем из столкновения с древней бедой, терзавшей скопление Персея. А теперь перед тремя обьединившимися великими цивилизациями возникла новая угроза, новая беда – нашествие древних и безжалостных гигантских кораблей-машин. Ещё вчера я испытывал некоторые сомнения, слишком уж грозным казались новые враги. Сейчас, после всего, что я узнал и понял в разговоре с моими друзьями-демиургами, почему-то всякие сомнения исчезли. Единый разум звёздожителей справится и не с таким.
Но пора переходить к сегодняшнему дню.
– Эллон, Орлан, друзья мои. Я очень признателен ам за ваш рассказ – и простите, что задумался и отвлёкся. Не пора ли поговорить о сути твоего открытия, друг Эллон?
Эллон, за те несколько минут, что я провёл, погрузившись в свои мысли, вроде бы справился со своими переживаниями. Он вновь распрямился и рассматривал меня слегка светящимися глазами. От моего обращения он горделиво расправился (всё-таки насколько по детски он ещё себя ведёт) и торжественно произнёс: – Друг Эли! Я счастлив, что ты обратился ко мне так! Я расскажу тебе самую суть моего гениального открытия!
– Как ты знаешь, Эли, связность пространства-времени можно прервать, разрушив её непосредственно. Так делают ваши "звёздные плуги". Техника Персея, как теперь ты знаешь, со времён Создателей основывалась на другой стороне воздействия. Она не влияла на пространство и время по отдельности, а изменяла сам характер их связности – в сторону как неограниченного увеличения связности, так и её уменьшения.
А вот техника Совета Цитадели – ещё более иная. Она основана на обращении пространства в не-пространство. При этом масса становится из фактора дробления пространства фактором его слияния. И позволяет игнорировать ограничения скорости света пропорционально взаимодействию массы и не-пространства. Замечательная техника, позволяющая в пределе добиться мгновенного взаимодействия удалённых обьектов – но при этом, дабы исключить растворение самих обьектов в не-пространстве, они должны обладать минимумом кинетической энергии в системе! Проще говоря, неподвижно располагаться на достаточно крупных тяготеющих массах. Удобно для транспортировки, неудобно для корабля!
Расы Цитадели знают способ обойти и это ограничение, применяя для снятия рассеивающего эффекта не-массу. Поразительное состояние энергии, о существовании которого я не мог и подозревать совсем недавно! Огромные возможности, Эли, просто невообразимые! Но нуль-масса – однозначно обнаружима в сверхсветовой области. Её легко можно селектировать из всех находящихся в пространстве обьектов, а это означает – возможность воздействия! Понимаешь, Эли?
Я в восторге уставился на молодого демиурга. Какой же Эллон молодец! Какая замечательная мысль! Теперь нет необходимости создавать огромный флот для борьбы со Жнецами. Сама станция Метрики, которая может работать и станцией сверхсветовых волн – а если я правильно понял Эллона, для техники демиургов разницы между гравитационным и сверхсветовым диапазоном не существует – будет одновременно и самым неотразимым оружием! Достаточно уничтожить правильно настроенными сверхпространственными волнами силовую установку мегасинтетов, основанную на применении масс-эффекта.
– Отлично придумано, Эллон! – искренне восхитился я. – Теперь мы легко справимся с угрозой Пространству Цитадели, благодаря твоим сверхсветовым излучателям!
– Идея сверхсветовых излучателей принадлежит тебе, Эли. – скромно ответил Эллон. – Я только построил их и настроил для конкретной задачи. Я счастлив, что именно мне поручили реализацию ещё одной твоей гениальной идеи, друг Эли!
Какая жалость, что на корабле нет Охранительницы! Я уже потянулся привычно к ней, чтобы запросить, когда у меня появилась идея сверхсветового излучателя. Как же неудобно, когда рядом нет постоянного советчика, всегда напоминающего о том, что выскочило из памяти! Но всё-таки память у меня не дырявая, и через несколько секунд я вспомнил. Когда я присутствовал при запуске "Глаза Вселенной", сверхмощной станции СВП в земной Сахаре, я восхищался её невообразимой мощью и думал, что сейчас огромный поток энергии пронизывает пространство и что если из-за какого-то возмущения в нём даже малая частица этой силы проявится в реальном космосе, то сила грянувшего взрыва превзойдёт всё мыслимое. Оказывается, и эту мимолётную мысль Охранительница заботливо сберегла и она была использована с пользой.
– Отлично, друг Эллон! Я вспомнил, о чём ты говоришь, это была интересная идея, и если у тебя получилось её реализовать – как всегда, у вас, у демиургов – самым лучшим способом – то тогда в руках у Звёздного союза есть новое, ещё более совершенное, абсолютно неотразимое оружие! Теперь мы можем напрямую обратиться в Совет Цитадели, к этим странным управляющим новых звездожителей и обьявить, что у нас есть полная уверенность в победе!
– Не стоит спешить, друг Эли. – остановил меня Орлан. – Я потому и обратился к тебе с просьбой прилететь сюда, на Плутон, чтобы даже Охранительница не узнала всех подробностей нашего разговора. Друг Эли, ты помнишь, что рассказал нам о Жнецах человек из другой вселенной – Шепард? И последний из протеан? Помнишь, они говорили, что главным оружием Жнецов был обман и предательство одних разумных другими? Что не добившись раскола между звездожителями, не посеяв между ними вражды, Жнецы обычно не нападали?
– Жнецы не смогут посеять вражды между нами, Орлан! – горячо возразил я. – Люди, галакты, демиурги – все народы Звёздного союза будут вместе против них!
– Я не сомневаюсь в этом, Эли. – спокойно ответил Орлан. – Но я не сомневаюсь и в том, что узнав через своих шпионов в Пространстве Цитадели о появлении ещё одной развитой цивилизации, враги жизни обязательно учтут её существование и предпримут меры! Жнецы обязательно постараются узнать всё о нас – до самой мелкой подробности, попробуют заслать к нам своих шпионов или подчинить себе кого-нибудь из тех ,кто побывал у нас. Если они узнают о наших возможностях – отложат своё второжение и приложат все силы, чтобы похитить наши секреты. Тогда борьба с ними осложнится намного.
– Да, Эли! Ни в коем случае нельзя сообщать, нигде и никому, что у нас есть технология, позволяющая обнаруживать нулевой элемент! Если эти железные гробы узнают о том, что мы видим их насквозь – они смогут догадаться о способе защититься! – взмахнул руками Эллон.
– И как же эти "железные гробы" это сделают? Даже если они скопируют наши аннигиляторы пространства – всё равно их будет видно на локаторах, а значит, им никуда не уйти от импульсов излучателя! – продолжал спорить я.
– Эли, Жнецы – те самые "абсолютные механизмы", о которых мечтали фанатики-разрушители вроде нашего бывшего Верховного. Может быть, поэтому мне легче предсказать, что они сделают? Вот тебе, Эли, наверно, не приходит в голову мысль, что можно потушить ядро нулевого элемента или вообще от него отказаться, сбросить скорость до досветовой и двигаться к нашим системам на досвете от границ радиуса обнаружения СВП?
– Но ведь тогда лететь придётся десятки тысяч лет! – растерянно возразил я.
– Но ведь мы и говорим не о организмах, а о механизмах. Что для них любой срок – они могут отключиться на время полёта. И вновь включиться, уже прибыв в Солнечную систему в стотысячном году. – Орлан внимательно на меня посмотрел.
Да, нарисованная Орланом картина была ужасна. Если спугнём Жнецов сейчас – они затаятся и вновь обрушатся на живые миры, когда о их угрозе уже не останется, возможно и памяти. Я не уверен, что столь суровые предосторожности, предпринятые Орланом, необходимы. Кто, в конце концов, кроме землянина, сможет воспользоваться Охранительницей достаточно ловко, чтобы узнать всё о наших планах? Но если Орлану и другим демиургам так спокойнее – я согласен.
– Хорошо, друг Орлан, я не буду рассказывать в Совете о нашем новом оружии. Ты доволен?
– Спасибо, друг Эли. Теперь ты понимаешь, почему я так настаивал на максимальной осторожности действий в отношении поддержки народов Пространства Цитадели. Главное сейчас – не позволить Жнецам догадаться о наших истинных возможностях – и в то же время вызвать у них ощущение утраты преимущества. Если удастся спровоцировать их на удар в ближайшие десять лет – наша ловушка сработает. Поэтому действовать придётся очень осторожно. Мы с Ольгой и Алланом обговорили план на ближайшее время и я очень надеюсь, что ты поможешь нам в его реализации.
– Ты можешь не сомневаться во мне, друг Орлан. Ты, как всегда, намного рассудительнее и предусмотрительнее, чем я. Какие будут приказания, мой адмирал? – я шутливо сложил руки на груди. (Кажется, так, по словам Ромеро, в древности демонстрировали послушание.)
– Основную работу по заманиванию Жнецов придётся выполнить тем, кто уже известен в Пространстве Цитадели. Роли распределены, но и на Земле тебе оставаться не стоит, Эли. Я всё-таки не уверен, что Жнецы не имеют своего агента среди людей командора Шепарда. Отправляйся-ка ты за Мэри и летите самый-самый дальний уголок Галактики. Там я буду за тебя спокоен.
– Орлан, ты уже научился язвить, как моя сестра. Вера на тебя влияет отрицательно – ты хочешь, чтобы я вёл себя разумно и рассудительно! Хорошо, я отправлюсь куда подальше, но тихо себя вести не обещаю!