Текст книги "Стальные корсары"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Предположим, я вам поверил. Детали?

Слушая то, что говорил ему Петр Петрович, Севастьяненко тихо зверел. Конечно, у разведки свои правила и свои игры, но если бы этот идиот заранее сообщил ему, какие сведения имеет в своей излишне осведомленной голове, его крейсера сейчас на всех парах шли бы к базе, а не удирали от британского корабля. Однако додумать эту мысль он не успел.

– Вашбродь! – в каюту, буквально отшвырнув часового, вломился сигнальщик, один из тех, что еще недавно вместе с лейтенантом отдавал должное походной кулинарии. – Там вас старший офицер на мостик требуют. Говорят, срочно...

Когда лейтенант вихрем взлетел на мостик, ему даже не дали задать вопрос. Просто сунули в руки бинокль и ткнули пальцем. «Хай-Чи» как раз немного принял вправо, открывая панораму, и прямо по курсу Севестьяненко увидел два крупных военных корабля, неспешно разворачивающихся им навстречу. Что это за корабли, определить было сложно, но чувствовали они себя явно уверенно – стало быть, или британцы, или японцы. Так вот, куда гнал их броненосный крейсер упорно пыхтящий за кормой. Русские сами сунули голову в ловушку, и она аккуратно захлопнулась.

Япония, это же время

Флот – это не корабли. Точнее, это не только корабли. И даже не только корабли и люди, что на них служат. Флот – это нечто большее, невероятно сложное во всех планах бытия, впитавшее в себя и технику, и людей, и традиции, и готовность к самопожертвованию, и умение со всем этим управляться, и еще многое, многое другое. Сейчас адмирал Того, которому предстояло фактически заново создать флот, красу и гордость империи, понимал это как нельзя более.

Пожалуй, создавать его с нуля было даже проще. Тогда они не имели собственного опыта, собственных традиций... Да что там, они не имели даже людей, способных понять, что именно создают. В такой ситуации самым простым и, наверное, самым правильным было принимать на веру слова британцев, лучшей морской нации в мире, и слепо копировать их действия. Так они, в принципе, и поступили – и смогли быстро создать флот, может быть, не самый лучший, но вполне боеспособный. Тогда они оказались правы...

Того очень хорошо помнил слова, сказанные ему как-то Камимурой. Флот без традиций – ничто. Китайцы, помнится, начали создавать свой флот одновременно со Страной Восходящего Солнца. Они закупили корабли – больше и лучше, чем у Японии. Они подготовили офицеров и матросов, пусть не блестяще, но все же... Но то, что флоту нужны традиции тех, кто создавал эти корабли, они так и не смогли понять. И то, что попытки привязать те из них, которые были у Китая, к новым кораблям, обречены на провал, тоже не поняли. Ведь что было у огромной континентальной империи? Да, можно сказать, ничего. Когда-то предки нынешних китайцев бороздили моря, намного обгоняя европейцев, но времена те по дурости правителей страны давно канули в лету. Что было – позабыли или переврали, нового не создали, а принимать знания и умения тех, кто знал проданные Китаю броненосцы до последней заклепки, посчитали зазорным. Вот и получили... набор людей и кораблей вместо флота. И в том, что они победят, японские офицеры тогда не сомневались. Созданный их общими трудами организм оказался закономерно сильнее китайского непонятно чего, и потуги, не всегда, кстати, бездарные, адмиралов Поднебесной сделать хоть что-нибудь разбивались о простую истину: армия всегда сильнее одиночек, строй – толпы, а дисциплина – храбрости. И то, что герой сильнее солдата, не отменяет того факта, что армия солдат легко побьет армию героев. Тем более что у китайцев и с героями всегда были проблемы.

Сейчас адмиралу Того приходилось решать задачу куда более сложную, чем в те, ставшие даже для него самого, непосредственного участника событий, полулегендарными времена. Тогда можно было бездумно (ну, почти бездумно) копировать учителей... Знали бы те западные варвары, как коробило самураев от самой необходимости признавать их учителями. Тогда можно было допускать ошибки – никто не ждал от лихой молодежи, что она во всем окажется идеальной. А главное, тогда было время. Время для спокойного освоения техники, для обучения людей, для собственного обучения, в конце концов.

Ныне же все было с точностью до наоборот. Копировать... А кого? Британцев? А с какой радости? Даже если умолчать о том, что британский флот не воевал уже пол века – не считать же за войну небрежное пинание китайцев несколько лет назад, тем более, все там отметились – так ведь и японский флот все это время не стоял на месте. У него появились собственные традиции и собственный опыт. Причем, в значительной степени, опыт боевой. Право на ошибку? Сейчас война, господа, и ошибки – недопустимая роскошь. Время? Откуда его взять, вы скажите, если русские смирно сидеть не собираются? Не далее как вчера из Порт-Артура вышел крейсер «Баян». До того корабль был изрядно поврежден во время бомбардировки города с суши, и даже в последнем сражении не участвовал, однако сейчас Порт-Артур почти не обстреливали. Нечем было обстреливать – у осаждающих почти не осталось снарядов, да и патронов не хватало, а подвезти их, когда противник окончательно перехватил инициативу на море, стало весьма затруднительно. И ведь упускать ее они не собираются, демонстративный удар по Токио весьма наглядный тому пример. Правительство стоит на ушах и готовится к массовой сэппуке. Туда им и дорога, если честно, не всем, конечно, но многим, однако ситуацию это не исправит. Тем более, когда из Владивостока снова показали нос русские крейсера. Далеко, правда, они не отходили, наученные горьким опытом, но и эта демонстрация напугала и так затюканных капитанов трампов до рези в желудке. И вот, результат – русские приводили эскадру в порядок, и первая ласточка в лице броненосного крейсера уже вошла в строй. Причем, судя по тому, какую скорость развивал корабль, отремонтировать его русские смогли неплохо.

«Баян», идеальный разведчик, способный легко уйти от того, кто сильнее, и отправить на дно тех, кто превосходит его в скорости, вышел в море, шуганул рискнувшие было приблизиться японские миноносцы, и неспешно приблизился к силам блокады. Поманеврировал вне зоны прицельного огня, сосчитал вымпелы... Что же, теперь русские знают, что непосредственно в районе Порт-Артура находятся всего два броненосца, а значит, как только они закончат ремонт, следует ожидать нового выхода в море, на сей раз, всеми имеющимися в наличии силами. Один раз их удалось остановить, но сейчас... Учитывая, что русские имеют еще одну эскадру, которая наверняка вмешается, шансы Того выглядели не слишком привлекательно. И, как ни крути, вся надежда оставалась на английские броненосцы.

А к ним надо было собрать и подготовить экипажи, обучить людей... А откуда их взять? Экипаж каждого «Канопуса» почти семь сотен человек. Четыре броненосца – две тысячи восемьсот, простая арифметика. Плюс на крейсера надо. Значит, минимум три с половиной, а лучше четыре тысячи подготовленных моряков.

Ладно, можно снять экипаж с «Асамы», все равно от того огрызка корабля, в который превратился недавно еще грозный броненосный крейсер, нет никакого толку. Даже с учетом серьезных потерь, понесенных в том бою экипажем, на один броненосец людей наберется. А на остальные? Их просто нету! Значит, как ни крути, придется выдергивать часть людей из уже сложившихся, спаянных не только дисциплиной, а общей службой, чувством локтя, пролитой кровью экипажей других кораблей. И разбавлять их новобранцами. Общая боеспособность флота от получения новых кораблей, несомненно, вырастет, но возможности каждого из кораблей в отдельности гарантировано упадут. И в этом не будет вины людей, ни самих матросов, ни офицеров. Просто есть предел человеческой способности к обучению, и быстрее, чем позволит природа, результата не добиться. Ладно, можно еще обучить быстро подавать снаряды, но наводчику нужны месяцы упорных тренировок и боевые стрельбы, причем чем больше – тем лучше. А механику? И это притом, что сейчас появится дефицит в офицерских кадрах, и как его закрывать, пока неясно. Разве что унтер-офицеров продвигать на низшие и наименее ответственные должности. И, на сладкое, предстоит в экстренном порядке осваивать новые, незнакомые корабли. Правда, они британской постройки, а значит, имеют много общего с теми, что входят в состав японского флота, но все равно, даже простое освоение корабля требует времени. А уж учитывая, что корабли построены достаточно давно, и на каждом накопился целый вагон мелких проблем вроде хронически ломающегося клапана или заедающей створки люка, скорости процессу это не добавит.

А еще Того беспокоила мысль о том, что корабли надо еще как-то довести до японских портов. Британцы ясно дали понять – они хотят остаться чистенькими. Стало быть, никакого эскорта не будет, и все придется делать на свой страх и риск. Не приведи боги, дознаются русские... В общем, головной боли у адмирала все прибавлялось и прибавлялось, и конца-краю этому видно не было.

В общем, неудивительно, что до предела измотанный валом проблем адмирал отнесся к визитеру, появившемуся нежданно-негаданно, без малейшего энтузиазма. Но – деваться некуда, самурай должен соблюдать приличия даже на смертном одре. И потому генерала Аритомо он встретил, как подобает. Генштабист оценил, разумеется, но виду не подал, лишь кивнул благосклонно. Вот только чайную церемонию прервал резко, одним движением руки.

– Не стоит стараться, адмирал, я и так знаю, что как бы мы ни витееватовствали, добиться полного взаимопонимания между армией и флотом нам не удастся.

Того кивнул, соглашаясь, и с интересом посмотрел на собеседника. Разговор в такой манере был не в духе Японии в целом и генерала Аримото в частности. Тот, в свою очередь, усмехнулся:

– Давайте оставим церемонии. Они хороши, когда речь идет о мирной жизни, но сейчас стоит разговаривать в духе варваров, прямо и коротко. Вы не находите?

Адмирал лишь пожал плечами. Как варвары – значит, как варвары. Он достаточно прожил в Великобритании, чтобы уметь разговаривать, как они – по-деловому и нахраписто.

– Я вас слушаю.

– Это хорошо. Помните нашу последнюю встречу?

– Такое забудешь, – адмирал невольно поморщился. – О нас вытерли ноги.

– И будут вытирать дальше, если мы продолжим в том же духе. Пора уходить от зависимости от западных держав. И заканчивать эту войну. Желательно – победой, но и при тех результатах, что мы имеем сейчас, тоже можно. В конце концов, это наша армия стоит на земле русских, а не они высаживают десанты на наши острова.

– Что вы предлагаете?

– Сменить к демонам правительство. И любого, кто нам попытается мешать, тоже... сменить.

Ну что же, слово сказано. По сути, генштабист предлагает государственный переворот, и союз армии и флота в этом деле может оказаться решающим. Технически ничего сложного в этом нет, в стране почти не осталось войск, а те, что есть, наверняка подконтрольны заговорщикам. Вряд ли генерал пришел сюда с предложением только от своего имени, не настолько он, старый лис, верит людям. Стало быть, армейцы уже готовы, но не рискнут начать дергаться, пока флот не окажется на их стороне. Логично, в общем-то, броненосцы, случись нужда, своим главным калибром раскатают мятежников в пыль. Конечно, идя на встречу с ним, генерал рискует, но пока что это только слова, не более того, а их, как говорит слышанная как-то адмиралом русская идиома, к делу не пришьешь. И потом, Того и сам понимал – нужны перемены, пора уходить от зависимости от других. И сейчас момент для этого благоприятный. К тому же, смена правительства – повод отказаться от долгов или хотя бы отложить их выплату на длительное время. Что же, пора отвечать, пауза слишком затянулась. Того вздохнул и кивнул:

– Ваше предложение, генерал, весьма интересно...

Борт крейсера «Нью-Орлеан»

Нет, Севастьяненко не стал ругаться, хотя обстановка этому весьма способствовала, можно сказать, располагала. Во-первых, не имелось у него такой привычки, а во-вторых, он прекрасно понимал, что со своим лейтенантским (точнее даже, мичманским) словарным запасом выглядеть будет довольно жалко. Куда же ему состязаться даже с опытным боцманом, не говоря уже о таком виртуозе, как Бахирев, признанный на флоте мастер «крепкого словца». В общем, не хотелось позориться. Ну и еще один нюанс имелся – Севастьяненко было попросту не до того. Сейчас он, до боли в суставах стиснув пальцами медные трубки бинокля, лихорадочно крутил барабан фокусировки, пытаясь рассмотреть, кто нарисовался перед его кораблями. Увы, дистанция пока что была слишком велика, и бинокль позволял определить только наличие кораблей, что Севастьяненко мог сделать и невооруженным глазом – дымили они куда как изрядно. Для классификации требовалось сократить дистанцию, но уж за этим-то, как полагал командир «Нью-Орлеана», дело не станет.

Однако кое-какая польза от бинокля все же имелась. С его помощью лейтенанту удалось различить еще три или четыре дыма, теряющегося за выхлопом старших товарищей. А вот самих кораблей рассмотреть пока не удавалось, и вывод Севастьяненко был прост – что-то крупное, вернее всего, крейсера, и при них миноносцы. Хреново. Им и одних крейсеров за глаза, хотя миноносцы, случись нужда, огонь артиллерии двух тяжелых кораблей разгонит запросто.

– Отсемафорьте на «Хай-Чи», – голос лейтенанта звучал устало. Он и впрямь вдруг почувствовал себя так, словно его долго и старательно пинали ногами. – Два крейсера, три или четыре... нет, точно четыре миноносца.

Старший офицер понятливо кивнул и принялся раздавать указания, а Севастьяненко прислонился к теплой, покрытой ровными рядами заклепок броне боевой рубки, и с минуту бездумно смотрел на море. И делать ему сейчас абсолютно ничего не хотелось.

Надо отдать Севастьяненко должное, стремительный взлет не вскружил ему голову. Что на мостик его забросили случайность и удача, лейтенант понимал очень хорошо. А еще, благодаря этому пониманию, у него не родилось чувство ложной собственной значимости. Он не считал себя ни гением, ни даже просто великим моряком, и эта трезвость взглядов выручала его раз за разом, позволяя принимать решения и действовать на грани, но никогда ее не переступать. Однако сейчас на лейтенанта давило осознание собственных ошибок. Все же в том, что их столь удачно зажали, его вина. Не стоило идти параллельно берегу, надо было рвать когти в открытое море. Даже с риском того, что проклятый Кресси сумеет, воспользовавшись этим вынужденным маневром, сократить дистанцию, все равно следовало поворачивать. А сейчас уже поздно, расположившиеся впереди корабли все равно их зажмут, а потом выдавят прямо на скалы. Вот так, слева берег, спереди-справа эскадра, сзади-справа накатывается паровой каток броненосного крейсера. И что теперь делать? А переложить ответственность за принятие решения на старших по званию не получится. Старший здесь он, лейтенант Севастьяненко, и за все, что случится, отвечать ему, полной мерой. В том числе за каждую бисеринку крови своих людей, которым предстоит сражаться и умирать.

В таких расстроенных чувствах его и застал лейтенант Трамп, как раз поднявшийся на мостик. Бросив взгляд на прислонившегося к выкрашенной в камуфляжный цвет (здесь как раз пересекались шаровая и белая полосы) броне, он абсолютно верно истолковал состояние лейтенанта. Единственно, не понял причину. С легкой развязанностью, присущей многим американцам, он дружески толкнул Севастьяненко кулаком в плечо и бодро поинтересовался:

– Мандражируешь перед боем, Алекс-сей?

С выговариванием русских имен у Трампа были проблемы а отчества... Ну, не стоит о грустном. Из-за этого ему, в принципе, и прощали некоторую фамильярность. Хотя, с другой стороны, он знал уже самые расхожие фразы на русском – неудивительно, если вокруг постоянно говорят именно на нем. Однако с хорошо знающим язык туманного Альбиона командиром он все же предпочитал разговаривать по английски.

Севастьяненко отклеился от железа, рывком возвращаясь в реальность, усмехнулся:

– Нет, думаю, как этого боя избежать.

– А зачем? – американец явно не понял настроя русского офицера. – До ночи дотянем, а ночью, если не отстанет, зажать его двумя кораблями и накидать ему мин. У нас три аппарата, на втором корабле – пять. Минимум три мины будут в одном залпе. Сблизиться – и пускай уворачивается, сколько влезет. Сомневаюсь, что получится. А и сумеет – повторим. Британские корабли особой прочностью не отличаются, с одного попадания не утонет, но и продолжать гонки не сможет.

– А ты вперед посмотри, – Севастьяненко, перебарывая внезапное раздражение, сунул в руки Трампу свой бинокль. – Посмотри, посмотри. А потом скажешь, что увидел.

С минуту американец рассматривал горизонт, благо «Хай-Чи» принял немного влево, и это позволило иметь лучший обзор, да и дым головного крейсера теперь не мешал. Пожевал задумчиво губами, затем с досадой мотнул головой и уже без прежнего веселья, по-русски буркнул:

– Надо же, вся кодла собралась.

– Ваш язык, Юджин, становится все богаче, – как ни странно, мелкая шпилька слегка подняла Севастьяненко настроение. – Что вы об этом думаете?

– А о чем тут думать? Вейхайвейский отряд крейсеров, скорее всего.

– Да? – лейтенант удивленно приподнял бровь. – Я еще даже не могу определить, что это за корабли.

– И мне затруднительно, – кивнул Трамп. – Но я их как раз перед вашим появлением наблюдал столько времени, что поневоле запомнил силуэты. Даже в темноте, наверное, узнаю.

В голове Севастьяненко словно защелкали шестеренки. Память, хорошенько подстегнутая опасностью, услужливо выдавала информацию. В Вейхайвее базировались пять крейсеров, два из которых, «Талбот» и «Эклипс», они с Ивановым независимо друг от друга отправили на дно. Барахло это были, а не крейсера, если честно. Что осталось?

Тот, что сзади, вернее всего, «Сатлидж», из этой серии крейсеров он единственный базировался на Вейхайвей. Стало быть, впереди «Аргонавт» и «Бонавентура». Последний, кстати, тоже отнюдь не шедевр британского кораблестроения. Тип «Астрея», спущен на воду двенадцать лет назад и десять лет в строю. В принципе, «Эклипс» со товарищи дальнейшее развитие этого проекта. Вооружение – две шестидюймовки и восемь стодвадцатимиллиметровых орудий. Есть еще малокалиберная мелочь, но сколько ее там лейтенант не помнил. Да и не волновало это его – все равно в бою от этого барахла толку ноль. Парадный ход – восемнадцать узлов, и было это показано на ходовых испытаниях. Стало быть, в настоящее время узлов шестнадцать, может, и выдаст, вряд ли больше. Бронирована только палуба, и то постольку-поскольку, броня устаревшая, гарвеевская. Любой из русских кораблей пустит это насквозь устаревшее чудо на дно и даже не поморщится. А вдвоем, учитывая, вдобавок, восьмидюймовки «Хай-Чи», и подавно.

А вот второй корабль, ежели Трамп не ошибся, орешек посерьезнее. Крейсер Его Величества «Аргонавт», тип «Диадем». Чуть больше двадцати узлов хода, шестнадцать орудий калибром шесть дюймов и куча трехдюймовок, чтобы пугать миноносцы. Чуть больше двадцати узлов, по паспорту, разумеется, реально же все зависит от состояния его машин. Кораблю, разумеется, всего четыре года с момента вступления в строй, но и здесь не метрополия. Неизвестно, насколько хорошо в Вейхайвее обстояли дела с техническим обслуживанием. Секунду подумав, Севастьяненко решил исходить из худшего варианта, а это значило, что корабль не уступал в скорости его флагману.

Опасный противник, очень опасный. Много скорострельных орудий плюс очень приличное бронирование, скосы бронепалубы аж четыре дюйма. Неприятно – но не смертельно. Это вам не Кресси – те хоть и выросли как наследники «Диадем», но все же превосходят их по всем статьям. А с одним «Аргонавтом» можно было бы и схлестнуться, хотя, конечно, риск...

А еще миноносцы, какие – не определить. Впрочем, их-то днем можно не опасаться, крейсера просто раздавят, случись нужда, шуструю мелюзгу. И в результате имеется абсолютно несбалансированная, но все равно опасная эскадра. А помирать никому не хочется.

Очевидно, Трамп пришел к тем же выводам. Вздохнув, он поинтересовался:

– Алексей, – на этот раз он смог выговорить имя Севастьяненко без акцента. – Если вы не против, я возьму на себя командование главным калибром. Все же на корабле служу давно, и освоил его артиллерию получше ваших... парапорсчиков.

– Вы ведь не хотели воевать, – усмехнулся Севастьяненко, в глубине души радуясь. Все же артиллеристы у него были выше всяких похвал, но стрелять из орудия и управлять огнем корабля совсем разные вещи. – Как же ваши принципы?

– Сдаваться вы все равно не будете – не тот народ, – Трамп говорил очень спокойно, чуть задумчиво. – Стало быть, нам предстоит бой. Английским снарядам все равно, кто перед ними, да и на мои принципы ему плевать. Честно говоря, абсолютно не хочется умирать из-за того, что по собственной дурости позволил противнику безнаказанно стрелять в свой корабль.

– Логично, – кивнул лейтенант. – Хорошо, принимайте орудия. И да поможет нам Бог...

– С какой дистанции планируешь начинать? – уже совсем другим, деловым тоном поинтересовался американец. – Имей в виду, издали наши снаряды броню «Аргонавта» вряд ли возьмут.

– Сам знаю, – досадливо поморщился Севастьяненко. – Но тут уж не от меня зависит. Откроем огонь с дистанции, на которой решит начать бой противник.

– Да? А если мы его немного запутаем? Возможно, тогда удастся подойти ближе и испытать наши калибры на выгодных для нас дистанциях. И, если повезет, ударить первыми.

– Как ты себе это представляешь?

– Да очень просто.

Идея Трампа действительно отличалась редкой простотой и такой же редкой беспринципностью. После того, как он ее в двух словах объяснил, Севастьяненко оставалось только головой покрутить.

– И ты называешь меня пиратом... Кто из нас пират – это еще посмотреть надо.

– С кем поведешься, – усмехнулся Трамп.

– Не вали с больной головы на здоровую, – отмахнулся Севастьяненко, подзывая старшего офицера. – И вообще, иди к своим игрушкам. И без приказа огня не открывать!

Спустя полчаса британские моряки были весьма удивлены, рассмотрев на головном корабле китайский флаг. Но еще более удивил их такой же флаг над вторым кораблем. А ведь они смогли, несмотря на то, что крейсера приближались к ним под не самыми удобными для опознания углами, идентифицировать оба корабля. И, надо сказать, что сделали это британцы без малейших проблем, даже не заглядывая в справочники. Ничего удивительного, кстати. Британские офицеры часто не могли похвастаться талантом, древность рода у них ценилась куда сильнее. Опять же, личные связи играли в их назначениях далеко не последнюю роль. Все так, но профессионалами они были отменными. Все же морская нация с уходящими далеко вглубь веков традициями и, вдобавок, опыт. Его, как известно, не пропьешь, а в море британские корабли находились подолгу, и, соответственно, все, от командира до последнего матроса, поневоле успевали научиться многому, а уж знать всех, с кем можно столкнуться в этих водах, офицерам сам бог велел. Правда, элсвикских крейсеров здесь болталось немало, фирма Армстронга продавала их направо и налево, не слишком-то интересуясь, кто и для каких целей намерен использовать эти корабли, но все же отличить один от другого было вполне реально, и британцы с этим справились.

Китайский флаг над «Хай-Чи» их совершенно не удивил. Под чьим еще, спрашивается, флагом должен ходить китайский корабль? Поведение его, кстати, тоже вписывалось в его национальную принадлежность. Какие бойцы из китайцев ни для кого не было секретом, и их воинские таланты вызывали у окружающих приступы здорового смеха. При малейшей угрозе, даже не убедившись, насколько она реальна, сделали ноги. Китайцы...

Вопросы у британских офицеров вызывал второй крейсер. Уж кого-кого, а этот корабль они не раз видели вживую, и проблем с опознанием не возникало в принципе. И что он, спрашивается, делает в этих водах, да еще под китайским флагом? Притом что сам уход корабля из пылающего Вейхайвея и его последующее исчезновение сами по себе выглядели подозрительно. Поэтому холостой выстрел бакового орудия «Бонавентуры» и целая россыпь сигнальных флагов, взмывших над палубой крейсера, весьма недвусмысленно дали понять, что китайским кораблям следует немедленно лечь в дрейф и принять на борт досмотровые группы британцев. Нарушение морского права, разумеется, причем вопиющее, но британцы любые правила соблюдали лишь до того момента, пока они были им выгодны. Сейчас же, как они считали, можно не церемониться, и, в общем-то, были правы. Захоти они – и огонь бы открыли запросто. Однако все тот же китайский флаг показывал, что нет смысла торопиться и напрягаться, и если ситуация всплывет в желтой прессе (а репортеры – они такие, из любой мухи слона раздуют), то полученные от уничтожения китайских кораблей сомнительные дивиденды вряд ли перекроют ущерб от скандала.

«Китайские» крейсера поступили вполне ожидаемо – сбросили ход до экономичных десяти узлов и спокойно пошли на сближение. Все правильно, не стоит напрягать владычицу морей, сами подойдут, не баре. На мостике «Нью-Орлеана» Севастьяненко едва не сгрыз себе ногти по локоть, гадая, не подоспеет ли «Сатлидж» раньше, чем они успеют совершить задуманное, но на броненосном крейсере, очевидно, решили не насиловать и без того уставшие машины. Какой смысл, если преследуемые и сами сбрасывают ход? К тому же, на «Сатлидже», наконец, тоже рассмотрели флаги, и сделали выводы, в точности совпадающие с мнением своих коллег. И тем самым британцы подарили русским лишние минуты в тот момент, когда они были просто на вес золота.

Наглость британцев и ложное чувство непобедимости, порожденное тремя столетиями господства их флота практически на всех морях, сыграли с ними злую шутку. Зачехленные орудия крейсеров и толпящиеся на палубах матросы, спешно обряженные кто во что и превратившиеся в пеструю толпу (а именно на нее, по мнению любого уважающего себя европейца, и должны походить китайские матросы) уверили их, что никакого сопротивления не ожидается. В результате хотя орудия и оставались наведены на головной крейсер, но артиллеристы возле них расслабились и утратили контроль над ситуацией. А потом все завертелось с такой скоростью, что изменить ход процесса кто-либо был уже не в силах.

«Хай-Чи» приближался к британским кораблям, медленно замедляясь, и британцам оставалось лишь отпускать нелицеприятные шуточки по поводу достоинств китайских моряков. Они бы поняли еще, попытайся те прорваться, но не опасались этого – орудия британских кораблей при таких раскладах успевали разнести небронированный крейсер в клочья. Но нет, он как раз замедлялся, вот только начал это делать слишком поздно, и неудержимая сила инерции влекла его вперед. Четыре с лишним тысячи тонн водоизмещения – это не шутки, мгновенно они не останавливаются. Ясно было, что в дрейф он ляжет, уже пройдя мимо британских крейсеров, а пока, из-за неудачного поворота, «Хай-Чи» несло прямехонько на «Аргонавта». Чтобы избежать столкновения, китайцы приняли чуть левее, и теперь их крейсер проходил как раз между двумя британскими. «Нью-Орлеан» начал сбрасывать ход чуть раньше, и ясно было, что он остановится кабельтовых в трех от британцев, а головной продолжал идти вперед. Вахтенный офицер «Аргонавта» еще успел удивиться тому, что китайцы не дадут задний ход, чтобы окончательно сбросить ход, когда на «Бонавентуре» внезапно загремели выстрелы, и в следующий миг за кормой «Хай-Чи» вспух бурун от набирающих обороты винтов. Игра началась.

Позже выяснилось, что на «Бонавентуре» успели заметить пуск с «Хай-Чи» двух мин. Отреагировали британские моряки с похвальной расторопностью, открыв огонь из всего, что могло достать до вражеского крейсера и начав маневр уклонения. Однако если с первым все обстояло как надо, благо орудия уже были развернуты в сторону цели, а дистанция в два с половиной кабельтова не позволяла промахнуться, то с разворотом дело как-то не заладилось. Развернуть, да и просто сдвинуть с места лежащий в дрейфе корабль водоизмещением больше, чем у «Хай-Чи», а машиной оснащенный в полтора раза менее мощной, не так-то просто. В результате обе мины попали в цель и, что главное, обе взорвались.

Две восемнадцатидюймовых мины Уайтхеда несли чуть менее шести пудов взрывчатки, но силы взрыва первой хватило, чтобы подбросить корму «Бонавентуры» над водой. У британского крейсера «с мясом» вырвало левый винт, в клочья изорвало перо руля, а массивный стальной баллер согнуло под невиданным углом. Но все это было мелочи, главное – жуткого вида дыра, в которую с ревом устремилось море.

Британские корабли не отличались особой прочностью, но все же одной, пускай и серьезной пробоины, крейсеру может оказаться недостаточно. Вода упрется в сталь переборок, и если команда не потеряет голову и сработает четко, то корабль сможет удержаться на плаву и даже продолжить бой. Ну или, как минимум, тонуть будет довольно долго. Но тут вмешалась удача русских – второй взрыв оказался не столь впечатляющ, как первый, но куска борта крейсер лишился, заскрипел и стал медленно изгибаться, словно задетый лопатой червяк. взрывом, помимо прочего, серьезно повредило киль, от чего корпус моментально потерял жесткость. С этого момента время жизни корабля исчислялось минутами, и второго залпа его орудия дать не успели – британские моряки были озабочены спуском шлюпок и попытками спастись, осложненными еще и тем, что стадвадцатимиллиметровые орудия «Хай-Чи» пускай и с небольшим опозданием, но открыли огонь. Впрочем, не столь уж и велико оказалось это запоздание – чехлы с орудий русские моряки сдернули с похвальной быстротой, а чтобы развернуть скорострелки много времени не требуется.

Надо сказать, британцы не остались в долгу, все же броня «Хай-Чи» была «картонная», а ниже скосов бронепалубы его борта и вовсе не несли иной защиты, кроме угольных ям. Промахнуться на такой дистанции оказалось практически невозможно, и из четырех стадвадцатимиллиметровых и двух шестидюймовых снарядов, выпущенных из орудий «Бонавентуры», в цель не попал только один. Пройдя впритирку над палубой крейсера (кое-кто из матросов позже на полном серьезе утверждал, что от ветра, поднятого им, у них волосы дыбом встали), он хлопнул где-то в море, едва не угодив по пути в борт «Аргонавта». Еще два снаряда вспухли огненными кляксами на борту русского корабля, проделав внушительные, но не опасные пробоины высоко над уровнем ватерлинии, остальные же нанесли ущерб посерьезнее. Шестидюймовый угодил аккурат в только что разряженный минный аппарат, полностью его разрушив и кровавыми брызгами размазав весь расчет по искореженным переборкам. Следующим взрывом снесло за борт сорокасемимиллиметровое орудие, а последний снаряд угодил точнехонько в паровой катер, разнеся его на мелкие щепки. Словом, неприятно, но при этом не смертельно, тем более что с опозданием в несколько секунд к бою подключился «Аргонавт», и русским сразу же стало не до дырок с левого борта.