Текст книги "Том 2. Рассказы и фельетоны"
Автор книги: Михаил Булгаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)
Охотники за черепами
Начохраны ст. Москва М.-Б.-Белорусской дороги гр. Линко издал приказ по охране, которым предписывает каждому охраннику обязательно запротоколить четырех злоумышленников. В случае отсутствия таковых нарушители приказа увольняются.
– Ну, мои верные сподвижники,– сказал начальник транспортной охраны ст. Москва-Белорусская, прозванный за свою храбрость Антип Скорохват, докладайте, что у нас произошло в истекшую ночь?
Верные сподвижники побренчали заржавленным оружием и конфузливо скисли. Выступил вперед знаменитый храбрец – помощник Скорохвата:
– Так что ничего не произошло…
– Как? – загремел Антип.– Опять ничего? Пятая ночь, и ничего! Поч-чему нет злоумышленников?
– Сказывают, сознательность одолела,– извиняющимся тоном доложил помощник.
– Тэк-с,– заныл зловеще Антип,– одолела! Вагоны с мануфактурой целы? Никакой дьявол не упер вновь отремонтированного паровоза серии Ща? И никто не покушался на кошелек и жизнь начальника славной станции Москва-Белорусская? Дак это же что же. Я, что ли, за них, чертей, воровать буду сам?!
Сподвижники тоскливо молчали.
– Это, братцы, так нельзя,– продолжал ныть Антип.– Ведь это выходит, что вы даром бремените землю. Какого черта вы лопаете белорусско-балтийский хлеб? Кончится все это тем, что вас всех попрут в шею со службы, а вместе с вами и меня. Огромная такая станция, и никаких происшествий! А ежели начальство спросит: сколько, Антип, ты поймал злоумышленников за истекший месяц? Что я ему покажу? Шиш? Вы думаете, меня за шиш по головке погладят?
– Нету их,– тоскливо запел помощник,– откуда же их взять? Не родишь их!
– Роди! – взвыл Антип.– Попирая законы природы. Гляди! Посматривай! Идет человек по путям, ты сейчас к нему. Какие у тебя мысли в голове? Ты не смотри, что у него постная рожа и глаза как у педагога. Может, он только и мечтает, как бы пломбу с вагона сковырнуть. Одним словом, вот что: в советском государстве каждая козявка выполняет норму, и чтоб вы выполняли! Чтоб каждый мне по 4 злоумышленника в месяц представил. Как это может быть, я спрашиваю, без происшествий?
– А ведь было происшествие ночью-то,– захрипел один из транспортных воинов,– мастера Щукина пес чуть штаны не порвал Хлобуеву, когда мы под вагонами лазили.
– Вот! – вскричал предводитель.– Вот! А говорит – нету! А дикие звери на белорусской территории, вверенной нам, это не происшествие? Поймать и убить! Убить на месте.
– Кого – мастера или пса?
– Мозгами думайте! Пса. И мастера ущемить: покажи мандат на предмет засорения станции хищными зверями. Одним словом – марш!..
__________
У мастера Щукина была счастливая звезда в жизни, и поэтому пуля проскочила у него между коленями.
– Что вы, взбесились, окаянные?! – закричал ошалевший Щукин.– Чего же вы божью собачку обстреливаете?
– Бей его! Заходи. Штыком его! Убег, проклятый! А ты, борода, покажи мандат, какой ты есть человек.
– А ты знаешь, Хлобуев,– засипел, зеленея, Щукин,– допьешься ты до чертей. Ты погляди мне в лицо…
– Нечего мне в лицо глядеть. Достаточно мне твое лицо известно. Показывай удостоверение.
– Отлезь от меня, фиолетовый черт.
– А-а. Отлезь? Ладно. Бикин, бери его. Пущай покажет основание, по которому находится на путях.
– Кара-ул!!
– Поори, поори…
– Кара!..
– Покричи мне…
– Кр… кр…
– Покаркай.
__________
Вторым засыпался член коллегии защитников Ламца-Дрицер, вернувшийся в дачном поезде из подмосковной станции Гнилые Корешки и избравший кратчайший путь через линию.
– Это вопиющее нарушение! – кричал заступник, конвоируемый Антиповым воинством,– я подам заявление в малый Совнарком, а если не поможет, то в большой!
– Хучь в громадный,– пыхтели храбрецы,– Совнарком разбойникам не потатчик.
– Я разбойник?! – вспыхивал и угасал Дрицер, как свеча.
– Ладно, бывают алистократы с портфелями карманы вырезают…
__________
…Третьей – теща начальника станции с лукошком.
– Отцы родные! Сыночки! Куда ж вы меня тащите?!
__________
…И четвертой – целая артель временных рабочих полностью. С лопатами, с кирками и твердыми краюхами черного хлеба. Артельный староста, похожий на патриарха, стоял на коленях, ослепленный блеском оружия Антиповой гвардии, и бормотал:
– Берите, братцы, все. Лопаты и рубашки. Скидайте штаны, только отпустите христианские душеньки на покаяние.
__________
Неизвестно, чем бы кончились Антиповы подвиги, если бы всевидящее начальство не прислало ему телеграмму:
«Антипу.
Антип! Ты поставлен, чтобы злоумышленников ловить, но ежели их нету, благодари судьбу и сам их не выдумывай!
Наш идеал именно в том и заключается, чтобы злоумышленников не было. Стыдись, Антип! Любящее тебя начальство».
Получил Антип телеграмму, заплакал и подвиги прекратил. Отчего и наступила на белорусской территории тишь и гладь.
Приключения покойника
– Кашляните,– сказал врач 6-го участка М.-К.-В. ж. д.
Больной исполнил эту нехитрую просьбу.
– Не в глаза, дядя! Вы мне все глаза заплевали. Дыхайте.
Больной задышал, и доктору показалось, что в амбулатории заиграл граммофон.
– Ого! – воскликнул доктор.– Здорово! Температура как?
– Градусов 70,– ответил больной, кашляя доктору на халат.
– Ну, 70 не бывает,– задумался доктор,– вот что, друг, у вас ничего особенного – скоротечная чахотка.
– Ишь как! Стало быть, помру?
– Все помрем,– уклончиво отозвался медик.– Вот что, ангелок, напишу я вам записочку, и поедете вы в Москву на специальный рентгеновский снимок.
– Помогает?
– Как сказать,– отозвался служитель медицины,– некоторым очень. Да со снимком как-то приятнее.
– Это верно,– согласился больной,– помирать будешь, на снимок поглядишь – утешение. Вдова потом снимок повесит в гостиной, будет гостей занимать: «А вот, мол, снимок моего покойного железнодорожника, царство ему небесное!» И гостям приятно.
– Вот и прекрасно, что вы присутствия духа не теряете. Берите записочку, топайте к начальнику Зерново-Кочубеевской топливной ветви. Он вам билетик выпишет до Москвы.
– Покорнейше благодарю.
Больной на прощанье наплевал полную плевательницу и затопал к начальнику. Но до начальника он не дотопал, потому что дорогу ему преградил секретарь.
– Вам чего?
– Скоротечная у меня.
– Тю! Чудак! Ты что ж, думаешь, что у начальника санатория в кабинете? Ты, дорогуся, топай к доктору.
– Был. Вот и записка от доктора на билет.
– Билет тебе не полагается.
– А как же снимок? Ты, что ль, будешь делать?
– Я тебе не фотограф. Да ты не кашляй мне на бумаги.
– Без снимка, доктор говорит, непорядок.
– Ну, так и быть, ползи к начальнику.
– Драсьте. Кхе… кх!.. А кха, кха!
– Кашляй в кулак. Чего? Билет? Не полагается. Ты прослужил только два месяца. Потерпи еще месяц.
– Без снимка помру.
– Пойди на бульвар да снимись.
– Не такой снимок. Вот горе в чем.
– Пойди потолкуй с бухгалтером.
– Здрасьте.
– Стань от меня подальше. Чего?
– Билет. За снимком.
– Голова с ухом! У меня касса, что ль? Сыпь к секретарю.
– Здра… тьфу. Кха. Ррр!..
– Ты ж был у меня уже. Мало оплевал? Иди к начальнику.
– Здравия жела… кха… хр…
– Да ты что, смеешься? Курьер, оботри мне штаны. Катись к доктору!
– Драсьти… Не дают!
– Что ж я сделаю, голубчик? Идите к начальнику.
– Не пойду… помру… Урр…
– А я вам капель дам. На пол не падай. Санитар, подними его.
Через две недели
– С нами крестная сила! Ты ж помер?!
– То-то и оно.
– Так чего ты ко мне припер? Ты иди, царство тебе небесное, прямо на кладбище!
– Без снимка нельзя.
– Экая оказия! Стань подальше, а то дух от тебя тяжелый.
– Дух обыкновенный. Жарко, главное.
– Ты б пива выпил.
– Не подают покойникам.
– Ну, зайди к начальнику.
– Здрав…
– Курьеры! Спасите! Голубчики родненькие!!
– Куда ты с гробом в кабинет лезешь, труп окаянный?!
– Говори, говори скорей! Только не гляди ты на меня, ради Христа.
– Билетик бы в Москву… за снимком…
– Выписать ему! Выписать! Мягкое место в международном. Только чтоб убрался с глаз моих, а то у меня разрыв сердца будет.
– Как же писать?
– Пишите: от станции Зерново до Москвы скелету такому-то.
– А гроб как же?
– Гроб в багажный!
– Готово, получай.
– Покорнейше благодарим. Позвольте руку пожать.
– Нет уж, рукопожатия отменяются!
– Иди, голубчик, умоляю тебя, иди скорей! Курьер, проводи товарища покойника!
Заседание в присутствии члена
Новость в два мгновенья облетела всю станцию Ново-Бахмутовка: будет заседание не простое, а в присутствии члена Авдеевского учкпрофсожа. И в назначенный час зал клуба заполнился пролетарскими лицами членов профсоюза. Возбуждая общее внимание и симпатию, за столом президиума красовался член учкпрофсожа.
Началось честь честью: избрали председателя, и тот, качнувшись, как былинка, и конфузясь, заявил:
– Гм… Таперича, стало быть, секретаря надо…
– Верно! – подтвердили мозолистые голоса в зале,– Васю Гузина!
– Васю так Васю,– сказал председатель и обратился к члену: – Васю хочут?
– Ну и что ж,– ответил член,– пускай. Я против Васи ничего не имею.
– Итак, большинством голосов Васю…– начал председатель.
– Товарищи,– раздался Васин голос,– я покорнейше прошу отказаться, в силу причины малограмотности, так как я только что кончил ликбез.
– Вася, не дрефь! – загремел зал,– неужто, Вася, ты не можешь скребнуть пером раз пять для общего блага?
И под гром рукоплесканий Вася занял место за столом.
– Первым вопросом у нас стоит, на каком основании поперли со службы дорогих товарищей Дзюбу, Душебу и Самиську без всякого ведома профсоюзов? —заявил председатель,– предлагаю высказывать.
Зал немедленно высказал негодование бурным ропотом.
– Ша,– молвил председатель,– который-нибудь один.
Но встали сразу двое и вперебой высказались:
– Это все мастер!
– ПД-9, чтоб ему ни дна ни покрышки!
– Он говорит, ваш, говорит, профуполномоченный на 6 месяцев, а я мастер навсегда!
– Ловко загнул! – грянул зал.
– Прочтите акт № 1…
– Правильно! – крикнул кто-то.
– За № 10 уволили!
– Как это так – правильно?!
– Тише! – погибая в волне народного гнева, взвыл председатель,– кто за? Я голосую – прошу поднять руки! Вася, пиши.
Лес рук поднялся и тотчас же, как подрубленный, опустился.
Вася макнул перо и написал:
«Прочтите акт № 1 заслушали за № 10 воздержавшие 6 человек неправильное сокращение ПД-9 Федоренко».
Потом подумал и приписал:
«Разъяснение подтверждено за № 8 Гавриков и Филонов».
– За что я голосовал?
– Сначала!!
– Объясни, председатель, за что руки поднимать?!
– Ну, сначала,– бледнея, сказал председатель.
– Это что ж такое,– заговорил некто,– разгрузка земли производилась в праздничный день… Сверхурочные, а вместо отдыха шиш с маслом?
– Этого мастера в цистерне утопить!!
– Не допускается убийство! – надрываясь, крикнул председатель.
– Халатный.
– Бузотер!
– Керосин получен, а мы его и в глаза не видали.
– А на перегоне сидели без воды 3 месяца.
– А где профуполномоченный?
– А мастер говорит – его во взятке уличил: пять пудов картофелю!
– Кто кого уличил?!
– Тиш-ше! – кричал председатель, утирая пот,– Вася, пиши.
Бледный Вася начал строчить:
«Слушали: „Получен материал керосин и другие предметы ПД-9 околодка не отказались“».
«Постановили: „Керосина не получали недопустимо предъявлено ПД-9 ок. Федоренкова“».
– Его из союза надо вышибить?
– Кого?!
– Камыш 8 дней на водокачке косили, а он на месте остался…
– Исплоатация труда!..
– Горячие у вас парни,– растерявшись, сказал член председателю,– беда!
– Что ж таперича делать? – спросил председатель.
– Ты голосуй,– посоветовал член,– они, может, заткнутся.
– Голосую, товарищи! – заныл председатель.
– За кого? – гремело в зале.
– Ясное дело. Духу чтоб не было!
– Кого?!
– Кто за – тот руку!
– Наоборот: вон его, к свиньям!
– Которого?
– Федоренкова мастера!
– Ага!
– Кто за то, чтобы его исключить?.. Раз, два, три… Вася, пиши…
«Исключить за 15 голосов»,– написал Вася.
– Ура! Выкинули,– ликовал зал.
– Потрудились, зато очистили союз!
– А теперь что? – спросил председатель у члена.
– Закрывай ты заседание,– ответил тот,– ну их к богу.
– Объявляю закрытым! – облегченно крикнул председатель.
– Правильно,– ответил бахмутовский народ,– ко щам пора.
И с грохотом зал разошелся. Вася подумал и написал: «Заседание закрыто 7 часов».
– Молодец, Вася,– сказал председатель и спрятал протокол.
__________
П р и м е ч а н и е «Г у д к а»:
В основе фельетона копия протокола заседания членов профсоюза на ст. Н.-Бахмутовка от 19 июня. Протокол этот – верх бестолковщины.
Совершенно непонятно, как могло идти таким образом заседание, на котором присутствовал член Авдеевского учкпрофсожа?
Главполитбогослужение
Конотопский уисполком по договору от 23 июля 1922 г. с общиной верующих поселка при ст. Бахмач передал последней в бессрочное пользование богослужебное здание, выстроенное на полосе железнодорожного отчуждения и пристроенное к принадлежащему Зап. ж. д. зданию, в коем помещается жел.-дорожная школа.
Окна церкви выходят в школу…
Из судебной переписки
Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.
– Отец дьякон! – ахнул настоятель,– ведь это что же такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!
– Не могу больше, отец настоятель! – взвыл отец дьякон,– замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не хва…хва…хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту.– Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу.– Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: «Религия есть опиум для народа». Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж… ик… до чего ж доходит?.. И сам не заметишь, как в кам…ком…мун…нистическую партию уверуешь. Был дьякон – и, ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон… он в аду… в гигиене огненной.
– В геенне,– поправил отец настоятель.
– Один черт,– отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь,– одолел меня бес!
– Много вы пьете,– осторожно намекнул отец настоятель,– оттого вам и мерещится.
– А это мерещится? – злобно вопросил отец дьякон.
– Владыкой мира будет труд!! – донеслось через открытые окна соседнего помещения.
– Эх,– вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: – Благослови, владыка!
– Пролетарию нечего терять, кроме его оков.
– Всегда, ныне, и присно, и во веки веков,– подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.
– Аминь! – согласился хор.
Урок политграмоты кончился мощным пением «Интернационала» и ектений:
Весь мир насилья мы разрушим до основанья! А затем…
– Мир всем! – благодушно пропел настоятель.
– Замучили, долгогривые,– захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка,– я – слово, а они – десять!
– Я их перешибу,– похвастался учитель языка и приказал: – Читай, Клюкин, басню.
Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:
Попрыгунья стрекоза
Лето красное пропела.
Оглянуться не успела…
– Яко Спаса родила!! – грянул хор в церкви.
В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане.
Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель.
– Ну их в болото,– ошеломленно хихикая, молвил учитель,– довольно, Клюкин, садись, пять с плюсом.
Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением:
– Отец дьякон заболел внезапно и… того… богослужить не может.
Скоропостижно заболевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду:
– Благочестив… самодержавнейшему государю наше… замучили, проклятые!..
– Тиш-ша вы,– шипел отец настоятель,– услышит кто-нибудь, беда будет…
– Плевать…– бормотал дьякон,– мне нечего терять… ик… кроме оков.
– Аминь! – спел хор.
__________
П р и м е ч а н и е «Г у д к а»:
В редакции получен материал, показывающий, что дело о совместном пребывании школы и церкви в одном здании тянется уже два года. Просьба всем соответствующим учреждениям сообщить, когда же кончится это невозможное сожительство?
Как школа провалилась в преисподнюю
Транспортный рассказ Макара Девушкина {97}
– Это что! – воскликнул известный московско-белорусско-балтийский железнодорожник Девушкин, сидя в пивной в кругу своих друзей,– а вот у нас на Немчиновском посту было происшествие, так это действительно номер!
Девушкин постучал серебряным двугривенным по мраморному столику, и на стук прикатил член профессионального союза работников народного питания в белом фартуке. Добродушная профессиональная улыбка играла на его лице.
– Дай нам, милый человек, еще две парочки,– попросил его Макар Девушкин.
– Больше чем по парочке не полагается,– ответил нарпитовец с сожалением.
– Друг! – прочувственно воскликнул Макар,– мало ли что не полагается, а ты как-нибудь сооруди,– и при этом Макар еще раз постучал двугривенным.
Нарпитовец вздохнул, искоса глянул на надпись на стене:
«Берущий на чай не достоин быть членом профессионального союза».
Еще раз вздохнул, порхнул куда-то и представил две парочки.
– Молодец! – воскликнул Макар, приложился к кружке и начал:
– Дачу бывшего гражданина Сенет знаете?
– Не слыхали,– ответили друзья.
– Замечательная дачка. Со всеми неудобствами. Ну-с, забрали, стало быть, эту дачку под школу первой ступени. Главное – местоположение приятное: лесочек, то да се… нужник, понятное дело, имеется. Одним словом, совершенно пригодная дача на 90 персон школьников. Но вот водопровода нету! Вот оказия…
– Колодец можно устроить.
– Именно – пустое дело. Вот из-за колодца-то все и произошло, и пропала дачка, к свиньям собачьим. Был этот колодец под самым крыльцом, и вот о прошлом годе произошло печальное событие – обвалился сруб… Нуте-с, заведующий школой бьет тревогу по всем инстанциям нашего аппарата. Туда-сюда… Пишет ПЧ-первому: так, мол, и так,– чинить надо. ПЧ посылает материал, рабочих. Специальных колодезников пригнали. Ну, те, разумеется, в два момента срубили новый сруб, положили его на венец, и оставалось им, братцы, доделать чистые пустяки – раз плюнуть.
Ан не тут-то было: вместо того чтобы тут же взять и работу закончить, а ее взяли да и оставили до весны. Отлично-с.
Весной, как начала земля таять, поползло все в колодец, а колодец 18 саж. глубины! Поехала в колодец земля и весь новый деревянный сруб. И в общем и целом провалилось все это… Получилась, друзья мои, глубокая яма более чем в 3 сажени шириной, и под самой стеной школы.
Школьный фундамент подумал-подумал, треснул и полез вслед за срубом в колодец. Дальше – больше: р-раз! – треснула стена. Из школы все, понятное дело, куда глаза глядят. Прошло еще два дня – и до свидания: въехала вся школа в колодец. Приходят добрые люди и видят: стоит в стороне нужник на 90 персон и на воротах вывеска: «Школа первой ступени», и больше ничего – лысое место!
Так и прекратилось у нас просвещение на Немчиновском посту Московско-Белорусско-Балтийской железной дороги… За ваше здоровье, товарищи!
На каком основании десятник женился?!
(Быт)
…Вы спрашиваете, чего я тоскую? Как же мне не тосковать, гражданин милый, ежели я несправедливо обижен на служебной основе. Влюбился я, товарищ, и, влюбившись, сделал своему предмету предложение руки и сердца и получил согласие, отчего был на седьмом небе. Закупивши все, как полагается, для свадьбы, я ухитрился жениться на своем предмете, не потратив на свадьбу ни одной секунды служебного времени, и между двумя работами проскользнул прямо в медовый месяц, собираясь упиться чашей жизни.
Но не тут-то было! Встречается мне заведующий разработкой ЮЗа Славутского участка гражданин Логинов (я десятником служу) и спрашивает в служебном тоне, побрякивая цепочкой от часов:
– Как вы смели, уважаемый, жениться без моего ведома?
У меня даже язык отнялся. Помилуйте, что я – крепостной? Какое ему дело! Главное, что если б я истратил на женитьбу свои служебные часы или, скажем, напился с товарищами, опозорив профессиональный наш союз. А то я тихо и мирно вступил в брак, как имеет право всякий индивидуум на земном шаре. И мучает раздумье: а если моей жене придет в голову наделить меня потомством в размере одного ребенка – к Логинову бежать? «Разрешите…» А если октябрины? А если теща умрет? Имеет она право без Логинова?
Нет, гражданин, затоскуешь с таким заведующим.
Пивной рассказ
Вагон-лавка киевского ТЕПЕО в течение четырех месяцев привозила только одно пиво.
Из письма корреспондента
Вагон-лавку на станции ждали с нетерпением и дождались. Она приехала, и железнодорожники кинулись к ней толпой.
– Сподобились…
Первое, что бросилось в глаза обитателям станции,– это лозунг на стене вагона:
«Неприличными словами не выражаться».
А под ним другой:
«Лицам в нетрезвом состоянии ничего не продается».
– Здорово! – изумились железнодорожники.– Ишь какие лозгуны пошли. Раньше все, бывало, писали: «Укрепляй кооперацию»… или, там: «Советская кооперация спасет, как ее… ситуацию, что ли…» Или еще что-нибудь ученое… А теперь просто.
– Стало быть, укрепили!
– И, значит, не выражаться матерным образом.
– Пивом, братцы, запахло!.. Не пойму, откуда?
– От Еремкина пахнет, он только что с мастером полдюжины раздавил.
Дверь вагона открылась, и выглянул гражданин кооперативного вида.
– Не напирайте, гражданчики,– попросил он, и от слов его ударила в воздухе столь приятная струя, что Еремкин вместо того, чтобы спросить: «Сапоги есть?» – спросил:
– Вобла есть?
– Как же-с, любительская,– радостно ответил коопспец.
– Ситцу мне бы.
– Ситцу, извиняюсь, нету.
– Сарпинка, может, есть?
– Сарпинки нету, извиняюсь.
– Бязь?
– Нету бязи, извиняюсь.
– Так что ж есть из материй?
– Пиво бархатное, черное.
– Хо-хо!.. Позвольте мне полдюжинки.
– Сапоги почем?
– Сапог, извините, нету… Чего-с?.. Керосин? Не держим. Газолин не держим. Вместо газолина могу предложить вам, тетушка, «Стеньку Разина» или «Красную Баварию».
– На что мне твой «Разин»! Мне для примуса.
– Для примусов ничего не держим.
– Что ж вы, черти полосатые!
– Попрошу вас, бабушка, не выражаться по матушке.
– Взять бы эту бутылку да по голове ваших кооператоров. Тут ждешь товару, а они пойла привезли…
– Пивка позвольте две дюжины.
– Горошку нет ли?
– Пивка!
– Пивка!
– Пивка!
– Пивка!
– Пивка!
– Пивка!
__________
Вечером, когда станция утонула в пиве по маковку, единственно трезвый корреспондент сидел и при свете луны (в лампу нечего было налить) писал в «Гудок»:
«От имени служащих нашей станции М.-К.-Вор. ж. д. и косвенно от имени линии прошу „Гудок“ понудить спящий учкпрофсож-5 и правление кооператива выехать на линию с продуктами. В противном случае в виде протеста выходим из добровольного членства кооперации».
Жирная луна сидела на небе, и казалось, что она тоже выпила и подмигивает…
