Текст книги "Неделя зимы"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Мария-Роза? Это папа.

– Привет, папа. Как ты?

– Неплохо. Застрял в Ирландии – можешь себе представить? Пересаживался на самолет в Германию, но опоздал.

– Ирландия – не самое плохое место.

– Я знаю. Тут хорошо. Правда, я заехал в самую глушь, на побережье Атлантики.

– Наверное, там холодно?

– Да, но в отеле тепло. Я собираюсь пожить тут недельку.

– Хорошая мысль.

Интересно ей говорить с ним? Или скучно? Сложно понять, когда находишься за шесть тысяч миль.

– Я просто подумал, что стоит тебе сообщить.

– Я рада, что ты позвонил.

Оба замолчали. Ему казалось, что дочь пытается завершить их разговор.

– Я тоже рад тебя слышать. – Корри не хотелось вешать трубку. – Слышишь, как шумит океан? Волны просто огромные. И грохот как от гигантского барабана.

– Сколько у тебя сейчас времени? – спросила она.

– Три часа ночи.

– Тогда тебе лучше поспать, – сказала его единственная дочь.

Корри попрощался и дал отбой. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.

После этого ему удалось ненадолго задремать; к завтраку он спустился заспанный и мрачный. Несколько постояльцев уже сидели за столом; они сочувственно кивнули в ответ на его замечание о привыкании к новому времени. Молодая женщина по имени Винни, медсестра, дала ему несколько здравых практических советов, и он пообещал им последовать, а потом согласился отведать сытный горячий завтрак в качестве альтернативного средства. Миссис Старр поставила перед ним кофейник с кофе и предложила угощаться.

После завтрака он остался сидеть за столом с очередной чашкой кофе, пока Орла убирала посуду, а миссис Старр раздавала гостям карты, бинокли и готовые ланчи. Когда последний из постояльцев ушел, он заметил, как спина ее расслабилась, и понял, что на самом деле хозяйка отеля сильно волнуется.

Она заметила его взгляд и догадалась, что все это время он наблюдал за ней.

– Мы работаем первую неделю, – объяснила она.

– Но вы явно не новичок в этом бизнесе.

– Вы правы, но до этого я была наемным работником. Не хозяйкой. Теперь вся ответственность на мне. Итак, Джон, чем бы вы хотели сегодня заняться? Может, выпьем еще по чашке кофе, и я расскажу вам, что у нас тут можно посмотреть?

Они посидели, беседуя и попивая кофе, словно старые знакомые, а потом Джон, полный сил, вышел на улицу, где ярко сияло солнце, чтобы совершить неспешную прогулку.

Следуя рекомендации Чикки, он выбрал дорогу, идущую прочь от берега. Он шел один, в тишине; иногда ему попадались крупные овцы с черными мордами и витыми рогами. А может, это были козы? В юности у него не было времени наблюдать за природой. Он вообще многое в жизни упустил.

На дороге стоял небольшой паб; из холодного солнечного дня Джон попал в полусумрак обеденного зала. В камине горел торф; с полдюжины посетителей подняли головы от пивных кружек, заинтересовавшись незнакомцем, заглянувшим к ним.

Джон дружелюбно поздоровался. Хоть его и не спрашивали, он счел нужным представиться: приехал из Америки, остановился в Стоун-хаусе. Миссис Старр сказала, что в этот паб стоит заглянуть.

– Очень хорошая женщина Чикки Старр.

Владелец паба, польщенный его замечанием, принялся с удвоенным рвением протирать полотенцем стаканы.

– Она долго жила в Америке, – заметил один старик. – Вы с ней там познакомились?

– Вообще-то нет. Я просто увидел вчера буклет в аэропорту Шэннон, и вот я здесь.

Неужели это было вчера? Ему вдруг показалось, что он оторвался от своей прошлой жизни уже давным-давно.

Толстяк в кепке сверлил Джона любопытным взглядом. У него было круглое красное лицо и прищуренные острые глазки.

– Знаете, а я вас где-то видел. Вы точно не бывали тут раньше?

– Никогда. Я впервые в Ирландии. Вам повезло – удивительная страна.

Это их удовлетворило. Джон ловко отвлек внимание от себя, похвалив край, в котором им посчастливилось родиться.

– Чикки Старр была замужем за янки. Он погиб в автомобильной аварии, бедняга, – сказал краснолицый.

– Упокой Господь его душу, – в унисон откликнулись остальные.

– Какой ужас, – вздохнул Джон.

– Да, она сильно горевала. Но потом взяла себя в руки. Вернулась назад, на родину, и купила старый дом Шиди. Долго все там переделывала. Вы не поверите, сколько труда ей пришлось вложить в эту развалюху.

– Сейчас там очень уютно, – сказал Джон.

– Когда вернетесь домой, вы будете рекомендовать ее отель своим друзьям в Америке?

– Ну конечно. – Правда, он с трудом мог себе представить, чтобы кто-то из его лос-анджелесских знакомых согласился поехать в такую глушь.

Они оставили его в покое, наедине с тарелкой супа и кружкой «Гиннесса». В их компании Джон чувствовал себя на редкость комфортно; до него доносились разговоры о каком-то старом Фрэнке Хэнратти, который выкрасил свой фургон в ярко-розовый цвет, чтобы легче было отыскать его на стоянке. Фрэнк садился за руль в очках с толстенными стеклами, но даже так мало что видел. Правда, он ни разу не попадал в аварии. Пока.

Фрэнк никогда не был женат, но его жизнь была насыщенней, чем у них у всех; он разъезжал по округе, заглядывая то туда, то сюда, и везде ему были рады. Он обожал кино и каждую неделю проделывал на своем ярко-розовом фургоне по тридцать миль, чтобы добраться до большого города и посмотреть новый фильм.

Слушая разговоры местных жителей, Джон представлял себе, какую мирную, размеренную жизнь ведет этот самый Фрэнк Хэнратти, вполне довольствуясь выпавшей ему судьбой. Джон думал было угостить всех выпивкой – именно так поступали его герои в кино. Но жизнь – не кино. Этих мужчин подобный жест наверняка бы задел. Он улыбнулся им своей широкой обаятельной улыбкой и пообещал заглянуть еще раз.

– Куриный суп – просто объеденье, – сказал Джон.

Владелец паба был польщен.

– Еще вчера утром эта курица бегала у меня на заднем дворе, – гордо ответил он.

Пешая прогулка сделала свое дело, и в ту ночь Джон спал как убитый. Он проснулся в шесть и с удовольствием полежал в постели, прислушиваясь к шуму волн и ветра, – со вчерашнего дня ветер определенно усилился. Похоже, ветер переменился и теперь изо всех сил колотил в окно; когда Джон наконец поднялся, то увидел, что океан потемнел и выглядит угрожающе.

За завтраком миссис Старр несколько раз напоминала гостям об осторожности – надвигался шторм. Он подумывал прогуляться по побережью и осмотреть несколько скалистых бухт, но с учетом ее предупреждений решил изменить маршрут. Не зная, куда направиться, он опять задержался за столом с чашкой кофе, пока остальные гости толпились в холле; когда последний из них ушел, Джон улыбнулся Чикки Старр и, подняв бровь, предложил ей присоединиться к нему.

– Я слышал, вы когда-то жили в Нью-Йорке, – начал он.

Джон с нетерпением ждал их утренних бесед. Было что-то удивительно успокаивающее в том, чтобы просто разговаривать с людьми, которые ничего не знали о нем и ничего от него не ждали. На другой день Джон опять засиделся за завтраком. Он смотрел, как Орла убирала тарелки; потом она ушла застилать постели.

– Как хорошо, что родственники могут вам помочь, – сказал он.

– Да. У Орлы были другие планы, однако кое-что изменилось, и она решила поработать у меня. Я очень рада, что она здесь – по крайней мере, пока. – Обычно миссис Старр никуда не торопилась, но сегодня лицо у нее было слегка озабоченным.

– Я вас задерживаю, миссис Старр?

– Извините меня, Джон. Дело в том, что я немного обеспокоена. Сломалась моя машина, и Динни из гаража сможет починить ее не раньше сегодняшнего вечера. Риггер, наш менеджер, уехал к доктору со своими малышами – им надо сделать прививку. А нам с Орлой пора за покупками. Вот я и думаю, как бы так устроить…

– Давайте я вас подвезу, – немедля предложил он.

– О нет, это невозможно. Вы – наш гость.

Орла уже вернулась на кухню и услышала их разговор.

– Ну же, Чикки, соглашайся! Джон не против. Да и проехать-то надо всего пятнадцать минут. Я доеду с ним, а обратно меня подвезет кто-нибудь еще.

На том они и сошлись.

Джон повез Орлу в город. Она была молодая, немного старше двадцати, красивая и общительная.

– Конечно, нельзя было просить вас – вы же гость, но отель работает только первую неделю. У Чикки и без того голова крутом идет. Надеюсь, вы не сердитесь.

– Нет. Я искренне рад помочь. Кстати, я бы с удовольствием пошел вместе с вами. Люблю ходить по магазинам, – сказал Джон.

Ему и правда было приятно наблюдать за тем, как Орла беседует с мясником и молочником, как выбирает овощи на прилавке зеленщика. Вскоре продукты были закуплены и оплачены.

Орла от всей души поблагодарила Джона.

– Огромное вам спасибо! Обратно меня подвезет кто-нибудь из О’Хара, так что вы можете ехать и наслаждаться отдыхом.

– Вообще-то я собирался выпить еще кофе, – признался Джон. – На той стороне улицы есть симпатичное кафе. Может, сложите покупки в машину, и мы зайдем туда минут на десять?

Они запросто беседовали: Орла рассказала, как уже собралась в Нью-Йорк навестить дядю Уолтера и Чикки, но тут произошла авария и бедняга Уолтер погиб.

Она училась в Дублине, а потом вместе с Бриджит, своей лучшей подругой, поселилась в Лондоне и устроилась на работу. Сначала ей там нравилось, но потом подруга вышла замуж, а сама Орла начала тосковать по родным утесам и скалам Стоунбриджа. Чикки предложила ей работу. Вообще, в Стоунбридже есть что-то целительное. Здесь можно отдохнуть душой.

– Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду, – отозвался Джон. – Я пробыл у вас совсем немного, но успел ощутить это на себе.

– Наверное, наша жизнь сильно отличается от той, к которой вы привыкли.

– Это правда, – сказал он, не вдаваясь в объяснения о том, к какой жизни привык.

– Думаю, у себя вы вряд ли можете вот так зайти в кафе выпить чашку кофе…

Он бросил на нее острый взгляд.

– Что вы имеете в виду?

– Джон, конечно, мы знаем, что вы – Корри Салинас. Поняли сразу, как только увидели вас – и Чикки, и я.

– Но вы ничего не сказали… – Он был поражен.

– Вы назвались Джоном. Хотели сохранить инкогнито. С какой стати мы должны были что-то говорить?

– А остальные гости? Они тожезнают?

– Да. Молодой человек из Швеции узнал вас в тот же вечер, а англичане Генри и Никола потихоньку спросили у Чикки, почему вы остановились под чужим именем.

– Вообще-то, я говорил вам чистую правду. Я действительнолетел на деловую встречу в Германию и действительнорешил остановиться у вас совершенно спонтанно.

– Ну конечно. И вы можете называть себя как угодно, Джон, – это ваша жизнь и ваш отпуск.

– Но если все вокруг знают?.. – с сомнением в голосе начал он.

– Видите ли, они вполне понимают ваше желание побыть обыкновенным человеком. К тому же у них достаточно собственных проблем.

– Хорошо, если так. Мне просто хотелось отрешиться от той жизни, хотя бы ненадолго, провести некоторое время без всего этого багажа…

– Наверное, очень утомительно постоянно отвечать на разные вопросы и рассказывать, знакомы ли вы с Томом Крузом или Брэдом Питтом.

– О, никто не считает меня птицей такого высокого полета. Зато многим кажется, что я в точности такой, как мои герои. Мне всегда жаль разочаровывать людей.

– Ну что вы, перестаньте! Все вас находят очаровательным. И я тоже. Вообще, я успела разочароваться в мужчинах, но, глядя на вас, думаю, что не все еще потеряно.

– Вы смеетесь надо мной. Я стар, очень, очень стар, – рассмеялся он.

– Я совсемне смеюсь, можете поверить мне на слово. Вот только я думаю, что вы могли бы получать больше удовольствия от своей славы, от того, что все вокруг любят вас. Если бы я добилась того, чего добились вы, то была бы страшно собой горда и ходила повсюду с самодовольным видом.

– Это всего лишь работа, – сказал он. – В своей обычной жизни мне совсем не хочется притворяться.

Орла серьезно взвесила его слова.

– Но ведь в кругу семьи вы можете быть самим собой? – спросила она.

– У меня нетсемьи, только дочь. Вчера ночью я звонил ей в Калифорнию.

– Вы рассказали ей про Стоун-хаус? Может, она приедет сюда со своими детьми?

– У нее нет детей. Она учительница.

– Наверняка она очень вами гордится. Вы заходите к ней в школу побеседовать с учениками?

– Боже, нет. Никогда.

– Думаете, они не хотели бы познакомиться с кинозвездой? – удивленно спросила Орла.

– Нет, Марии-Розе это не понравится, – ответил он.

– Не может быть. Вы спрашивали ее?

– Нет. Не хочу навязываться.

– Ну надо же – вы просто идеальный отец. И почему моиродители не похожи на вас?

Корри снова был готов слушать – это у него всегда прекрасно получалось.

– У вас с ними сложные отношения? – сочувственно поинтересовался он.

– Честно говоря, да. Они по-другому представляли себе мое будущее. Им кажется, что я рано обзавелась собственным домом. Они говорят, что я растрачиваю молодость на мытье посуды в кухне у Чикки, – так они воспринимают мою работу. Им бы хотелось, чтобы я вышла за одного из этих чертовых О’Хара и поселилась в вульгарном особняке с колоннами по фасаду и с тремя санузлами.

– Они вам так сказали?

– В этом нет необходимости, их неодобрение висит в воздухе, словно ядерный гриб.

– Думаю, они желают вам добра, просто не знают, как правильно подобрать слова…

– О, у моей матери слов в избытке, чтобы регулярно сообщать мне, что я понапрасну трачу молодые годы.

– Хм, а если не брать в расчет этих самых О’Хара, неужели нет ни одногомужчины, к которому вы питаете симпатию? – Джон говорил мягко, не допытываясь, – просто интересовался.

– Нет. Как я уже сказала, я в них разочаровалась.

– Какая жалость. Среди нас встречаются вполне достойные экземпляры. – У него была восхитительная улыбка: слегка ироничная, полная скрытого юмора.

– Мне не хочется испытывать судьбу. Уверена, вы меня понимаете.

– Понимаю. Я дважды был женат и крутил романы со множеством женщин. Не могу сказать, что по-настоящему всех их понимал, но разочароваться в женщинах вообще – такого со мной не случалось.

– Ну конечно. У вас всегда был неограниченный выбор.

– Глядя на вас, сложно поверить, что вы испытываете сложности с выбором.

– И тем не менее это так. В лучшем случае мои отношения с мужчинами были компромиссом. В худшем – превращались в кошмар.

– Вы когда-нибудь любили?

– Положа руку на сердце? Нет. А вы?

– Да. Монику, мою первую жену. Мы были очень молоды, жизнь казалась нам прекрасной, у нас родилась Мария-Роза… Это и правда была любовь.

– Значит, вам повезло больше, чем мне.

– То есть вы уже не надеетесь, что сможете полюбить?

– Не совсем так, просто не хочу, чтобы из меня делали дуру или снова склоняли к компромиссам. С меня довольно. Мои отец и мать почти не разговаривают друг с другом. Моя тетка Мэри вышла замуж за столетнего старика только потому, что он сказочно богат, но ее муж не знает даже, какой день на дворе. У Чикки был брак по любви,но потом ее муж погиб в автокатастрофе. Поэтому я к любви не стремлюсь.

– Может, вы просто прячетесь в панцирь и не даете мужчинам шанса получше вас узнать, – предположил он.

– Возможно. Понимаете, я вовсе не синий чулок – ничего подобного. Просто так складывается жизнь.

– Я ничего такого и не думал.

– Моя настоящаяпроблема – это родители. Они слишкоминтересуются моей жизнью. Мне все труднее скрывать от них свое раздражение.

– О, родители вечно суют нос в дела детей. Такова их натура, – несчастным голосом откликнулся Джон.

– Но вам с вашей дочерью, похоже, удалось урегулировать этот вопрос.

– Ничего подобного. Я мечтал о совсем другой судьбе для нее. Я хочу, чтобы у нее было все самое лучшее, но понимаю, что не могу ничего изменить. Я и так много всего натворил.

– А какие родители были у вас?

– Никаких. Я понятия не имею, кто мой отец, а мать бросила меня и так и не вернулась.

– О, простите. Мне очень жаль. – Орла протянула руку и накрыла его ладонь своей. – Я такая глупая! Я не знала. Извините меня.

– Ничего страшного. Я просто пытаюсь объяснить, почему придаю такое значение семье, – ответил Джон. – О своей матери я знаю только то, что она говорила на итальянском и шестьдесят лет назад оставила меня, завернутого в одеяльце, на пороге приюта. Я постоянно думал о ней: надеялся, что она жива, и пытался понять, почему она от меня отказалась.

Рука Орлы все еще лежала на его руке. Она стиснула его пальцы в своих в знак солидарности.

– Я уверена, что она тоже думала о вас. Я это знаю.Посмотрите только, каких вершин вы достигли! Она могла бы вами гордиться.

– Правда? Как вы совершенно справедливо заметили, я достиг славы, но она не приносит мне ни радости, ни счастья. Думаю, моя мать предпочла бы для меня жизнь более спокойную. И счастливую.

– Давайте заключим сделку, – предложила Орла. – Я постараюсь быть более снисходительной к мужчинам. Не буду заведомо считать их всех занудами или негодяями. Применю ваш американский прием: воспринимать посторонних так, будто они твои друзья, с которыми ты просто пока что незнаком.

– Прием не только американский… – осторожно заметил Джон.

– Хорошо-хорошо. В общем, я перестану с отвращением отвергать даже мысль о том, чтобы куда-нибудь пойти с одним из ужасных братьев или дядьев О’Хара. Попробую дать им шанс. Как по-вашему, это будет правильно?

– Вполне. – Он улыбнулся ее прямоте.

– Вы же,в свою очередь, станете наслаждаться своей славой. Людям приятнопознакомиться со знаменитостью, Джон. Видите ли, жизнь обывателя довольно скучна. Встреча со звездой для нас – большое событие. Попробуйте это понять и проявляйте больше душевной щедрости.

– Обещаю. Я не смотрел на это с такой стороны.

– Да, что касается вашей дочери: думаю, вам стоит поговорить с ней о любви – как вы только что говорили со мной. Мне бы ужасно хотелось, чтобы мой отец мог говорить вот так.

– Раньше и я так не говорил, – ответил он.

– Нет, но сейчас самое время начать. Попробуйте сказать, что хотели бы познакомиться с ее друзьями, если это не смутит ее или их. Могу поспорить – ей будет приятно.

– Признаться честно, я боюсь, что она меня отвергнет.

– Но я-то собираюсь дать шанс мужчинам, которые могут отвергнуть меня. Это же сделка, забыли?

– Ладно. Но вы должны стать помягче и к родителям тоже. Ваши предки, конечно, сводят вас с ума, но они искреннежелают вам добра.

– Я попытаюсь. Конечно, за такое меня надо будет при жизни возвести в ранг святых, но я попробую, – рассмеялась Орла.

Они скрепили свой договор рукопожатием, а потом сели в машину и покатили обратно в Стоунхаус.

Их путь лежал мимо местного гольф-клуба. Несколько особо рьяных игроков уже бродили по полю. У ворот был припаркован ярко-розовый потрепанный фургон.

– Ну надо же, Фрэнк уже тут – пьет свой горячий виски, – вздохнула Орла.

Внезапно Джон резко затормозил.

– Пожалуй, я тоже не откажусь от горячего виски, – сказал он.

– Вам нельзя, вы не член клуба. К тому же, сейчас еще утро.

Но Джон уже припарковал машину и решительно шагнул в главные двери.

Встревоженная Орла бросилась за ним.

За стойкой бара на табурете сидел всклокоченный старик, читавший газету через большую лупу. Когда входная дверь с шумом распахнулась, он поднял глаза и увидел, как в бар входит какой-то незнакомец чуть за пятьдесят, в дорогой кожаной куртке.

– Так-так, а вот и он, старина Фрэнк Хэнратти, не сойти мне с этого места! – сказал тот.

– Хм… Да? – Даже люди, прекрасно знавшие Фрэнка, редко заговаривали с ним, не говоря уже о незнакомых.

– Как поживаете, Фрэнк, дружище?

Фрэнк осмотрел его с головы до ног.

– Вы Корри Салинас, – воскликнул он, не веря собственным глазам.

– Ну да. Кто же еще!

– Но откуда вы знаете меня?

– Вчера подслушал один разговор в пабе. Там говорили, что вы большой поклонник кино, и вот сегодня я наткнулся на вас в клубе.

– Но как вы узнали, что я здесь? – Бедняга Фрэнк был потрясен.

– Разве это не ваш фургон во дворе? – из уст Джона это звучало как нечто само собой разумеющееся.

Фрэнк задумчиво кивнул. Объяснение его удовлетворило.

– Угостить вас горячим виски, хм… Корри? – предложил Фрэнк.

– Вообще, по утрам я стараюсь воздерживаться от алкоголя. Но я бы с удовольствием выпил чашечку кофе. Вы знакомы с моей подругой Орлой?

Они присели и заговорили о кино; молоденький официант подал им кофе.

– Не могу поверить, что вы захотели повидаться со мной. – Еще никогда в жизни Фрэнк не был так счастлив.

Орла и Джон обменялись многозначительными взглядами.

Сделка начинала приносить свои плоды.

Генри и Никола

Когда Генри получил диплом врача, родители попытались уговорить его продолжить обучение и пройти специализацию, например, стать хирургом. Его мать и отец, оба доктора, сожалели, что не стали учиться дальше. Ты только подумай, сколько возможностей у тебя будет, – убеждали они сына.

Но Генри стоял на своем. Он станет терапевтом.

Он не собирался претендовать на практику родителей – они с Николой поищут себе какой-нибудь уголок, где смогут прижиться и стать своими. У них родятся дети; они будут частью местного общества.

Генри познакомился с Николой сразу после поступления на медицинский факультет. Хотя оба были очень молоды, уже через несколько недель они поняли, что нашли свою судьбу. Родители с обеих сторон отговаривали их от свадьбы – пускай роман идет своим чередом, к чему спешить. Четыре года спустя они объявили, что не собираются больше ждать.

Очаровательная свадьба в тесном кругу состоялась в родном городке Николы. Гости неоднократно повторяли, что в современном мире, полном тревоги и смут, Генри с Николой стоят словно две скалы среди бурного моря, непоколебимые в своей любви.

Они вместе готовились к будущей карьере семейных врачей: полгода проработали в родильном доме, потом в кардиологической клинике и в педиатрии. Когда стало ясно, что они имеют полное право повесить на дверях медную табличку со своими именами, Генри и Никола начали искать место, где им хотелось бы поселиться, и одновременно попытались завести ребенка. Время пришло.

Найти подходящее место жительства оказалось нелегко, зачать – еще сложнее. Они ничего не понимали. Оба были врачами и знали все об оплодотворении и женских циклах. Медицинское обследование не выявило никаких проблем. Им посоветовали стараться дальше, что Генри с Николой делали и так. Через год они попробовали искусственное оплодотворение – безрезультатно.

Им приходилось терпеть оброненные, словно невзначай, замечания родителей о том, как они мечтают понянчить внуков, и предложения друзей посидеть с их будущими детьми.

Чему суждено произойти – произойдет. Вместе они справятся с чем угодно. Они уже пережили страшную трагедию: прямо у них на глазах в отделении скорой помощи, обезумевший от наркотиков юноша застрелил свою подругу и застрелился сам.

Со стороны могло показаться, что Генри с Николой ни на минуту не утратили самообладания: впоследствии им вынесли благодарность за то, как они справились с ситуацией и бросились на защиту других пациентов. Однако оба пережили глубокий шок; им никогда не забыть, как однажды утром прямо перед ними, на расстоянии нескольких шагов, трагически оборвались сразу две жизни. Они привыкли сталкиваться со смертью, но эта была слишком кровавой, бессмысленной и жестокой. Потрясение не прошло бесследно. Они не хотели искать практику и о ребенке сейчас не думали. По сравнению с тем кошмаром, свидетелями которого они стали, все казалось мелким, теряло смысл.

Однажды Никола увидела в газете объявление: на круизный лайнер, курсирующий по Средиземному морю, требуется врач. Оба посмеялись – что за работа: настольный теннис, коктейли с капитаном, а из болезней разве что солнечные ожоги да несварение желудка. Сплошной праздник! Внезапно будто что-то щелкнуло у них в головах. С ранней молодости они много работали; у них ни разу не было возможности съездить в отпуск за границу. Пожалуй, это именно то, что им нужно.

Солнце, покой, смена обстановки. Возможно, им наконец удастся стереть из памяти тот злополучный день, избавиться от чувства вины за то, что они не предугадали намерений разбушевавшегося наркомана.

Они отправили свои резюме и получили приглашение на собеседование.

Судоходной компании требуется только один врач, но они могут ехать вместе, если второй подыщет себе какое-нибудь занятие на корабле.

Никола предложила обучать отдыхающих бриджу и отвечать за судовую библиотеку.

– Хочешь, ты поедешь как доктор, – предложил Генри, – а я займусь чем-нибудь еще.

– Они заставят тебя танцевать с разными престарелыми дамами. Так что лучше оставайся в медицинском кабинете, – смеясь, отвечала Никола.

Контракт был подписан.

На корабле их сразу же полюбили; жизнь там текла непринужденно и легко. Пассажиры были преимущественно восторженными и неискушенными; их проблемы со здоровьем обусловливались разве что пожилым возрастом. Им требовались ободрение и поддержка, и тут Генри не было равных.

Никола тоже прекрасно адаптировалась в их новом маленьком мирке. Она даже начала преподавать компьютерную грамотность: учила пассажиров правильно пользоваться новомодными мобильными телефонами, «скайпом» и еще кое-какими программами.

Они повидали такие места, где и не надеялись оказаться. Как бы еще им удалось побывать на базарах Марокко, в казино Монте-Карло, на руинах Помпей и Эфеса? Они стояли у Стены Плача в Иерусалиме и купались в бирюзовых бухтах Крита.

Первоначально контракт заключался на полгода, однако, когда компания предложила его продлить, Генри с Николой не смогли противиться искушению. Они наслаждались покоем и обществом друг друга, у них было достаточно времени поговорить и поделиться впечатлениями. У обоих – впервые за долгое время – было легко на душе. Воспоминания о выстрелах в отделении «Скорой помощи» постепенно стирались.

Им предстояло совершить еще один круиз – на Карибские острова. Такая возможность выпадает только раз в жизни. Разве можно от нее отказаться! Они подписали контракт.

Прогуливаясь по старинным плантациям на Ямайке и сидя среди буйства цветов на Барбадосе, они поздравляли себя с удачей, выпавшей на их долю. Иногда они поговаривали о том, чтобы вернуться к «настоящей» медицине и усыновить ребенка. Однако темы эти всплывали нечасто. Пока что им было хорошо и так.

К тому же их работа не была сплошной синекурой. Они честно выполняли свои обязанности. Присматривали за пассажирами на борту. Генри спас жизнь ребенку, вовремя диагностировав разрыв аппендикса и вызвав вертолет медицинской службы. Никола применила прием Геймлиха [1]1
  Резкий удар под диафрагму для удаления инородных тел из дыхательных путей. (Прим. переводчика)


[Закрыть], когда пожилая женщина чуть не задохнулась, подавившись за столом. Когда к Генри обратилась шестнадцатилетняя девушка с подозрением на беременность, он подтвердил ее опасения, а потом помог сообщить новость родителям. Никола четыре часа просидела с женщиной, страдающей от депрессии, которая хотела во время круиза покончить с собой. Позже та написала владельцам судоходной компании благодарственное письмо: впервые в жизни к ней проявили столько заботы и теперь она чувствует себя значительно лучше.

Генри и Николе предложили следующей весной отправиться в круиз по Скандинавии.

У Николы возникла идея, которой она поделилась с помощником капитана, ответственным за круизную программу. Почему бы не нанять парикмахера, который будет давать мужчинам уроки по укладке волос. А моделями будут их собственные жены.

Помощник был озадачен.

Никола настаивала. Женщинам понравится, что их мужья и партнеры будут заботиться о них. Мужчины с радостью воспримут эту идею, поскольку она позволит сэкономить.

– Разве не проще сходить в обычный салон? – спросил помощник.

– В салон обычно ходят только стричься. Поверьте, пассажиры будут довольны. Вот увидите.

Она оказалась права: уроки парикмахерского мастерства стали одним из самых популярных развлечений на корабле.

Генри и Никола были очарованы побережьем Норвегии от Бергена до Томше. Они стояли бок о бок, опираясь о поручни, и любовались великолепными фьордами, открывавшимися перед ними. Солнце светило здесь по-другому. Пассажиры, как обычно, представляли собой смесь опытных путешественников и новичков, потрясенных небывалым выбором развлечений, еды и напитков на борту.

На третий день круиза Беата, одна из стюардесс, зашла в кабинет к Генри. Хорошенькая блондинка из Польши, она сказала, что ей надо поговорить на очень щепетильную тему.

Генри посоветовал ей не торопиться и рассказать все по порядку. Он от души надеялся, что она не собирается посвящать его в собственные проблемы, но тут Беата сложила руки на груди и, не глядя ему в глаза, поведала совсем другую историю.

Речь идет о Хелен Моррис, пассажирке из каюты 5347. Она путешествует с матерью и отцом. Беата сделала паузу.

Генри ободряюще кивнул.

– Да, семейная каюта, все верно. И что с ними не так?

– Дело в родителях, – отвечала Беата. – Отец слепой, а у матери старческое слабоумие.

– Но это невозможно, – возразил Генри. – Перед тем как подняться на борт, все пассажиры уведомляют страховую компанию о своем состоянии здоровья. Это обязательная процедура!

– Она запирает мать в каюте и выводит отца погулять по палубе, чтобы он подышал воздухом, а потом запирает его и выводит мать. Они никогда не сходят на берег на экскурсии. И всегда просят подавать еду в каюту.

– Но почему вы решили сказать об этом мне? Может, стоило обратиться к капитану или к его помощнику по круизам? – в недоумении спросил Генри.

– Потому что их высадили бы на берег в первом же порту. Капитан не станет рисковать, оставляя таких стариков на борту. – Беата покачала головой.

– А что могу сделать я?

– Мне просто хотелось рассказатькому-нибудь. Я не могла и дальше хранить эту тайну одна. Вы и ваша жена очень добрые люди. Вы обязательно что-нибудь придумаете.

– А эта женщина, Хелен Моррис… Сколько ей лет?

– Думаю, около сорока.

– Как вы считаете, она сама здорова?С точки зрения психики, я имею в виду.

– О да, она очень славная женщина. Я ношу им в каюту еду. Она мне доверяет. Говорит, это была единственная возможность свозить родителей отдохнуть. Надеюсь, вы решите, что делать.

Тем же вечером Генри обо всем рассказал Николе. Оба знали, как должныпоступить: уведомить капитана о том, что пассажирка ввела страховую компанию в заблуждение насчет состояния здоровья ее родителей-инвалидов. Если с ними что-то случится, компания откажется платить.

Ну и разговор ему предстоит!

– Почему бы тебе не пойти побеседовать с ней? – предложила Никола.

– Я не хочу, чтобы меня втянули в конфликт.

– Ты все равно поступишь так, как решил. Но пусть она будет для тебя не просто именем в списке пассажиров. Прошу, Генри, поговори с ней.

Генри еще раз заглянул в список. Там ни слова не говорилось об инвалидности одного или обоих родителей Хелен Моррис. Рядом с ее фамилией был указан адрес в Западном Лондоне, где они жили все вместе.

Генри постучал в дверь каюты 5347. Хелен открыла ему – она была бледная, с длинными прямыми волосами и большими испуганными глазами.