Текст книги "Монстр (ЛП)"

Автор книги: Мэтт Шоу

Соавторы: Майкл Брэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– У моего сына день рождения, – сказала женщина, пристально глядя на Кристину.

– О, поздравляю! – она ответила, надеясь, что, если они обе проигнорируют предыдущий инцидент, всем будет удобнее.

– Мы стараемся делать что-нибудь для него каждый год. Сделать этот день для него особенным. Это самый важный день из всех.

– Это мило, – сказала Кристина, пробивая на кассе последние предметы и складывая их в пакеты. – Могу я предложить вам что-нибудь ещё?

– Нет, это всё, – сказала женщина, по-прежнему не сводя с Кристины тёмных пытливых глаз.

– Будет одиннадцать девяносто, пожалуйста. Топливо?

– Не сегодня, – сказала женщина, протягивая двадцать.

Кристина взяла деньги, вернув ей сдачу.

– Вот в чём прелесть дня рождения, – вздохнула пожилая женщина. – Так много предстоит сделать из того, что запланировано.

– Вы ждёте много гостей? – спросила Кристина, занимаясь обслуживанием клиента в соответствии с условиями её работы.

– О, я ещё не уверена. Мы разослали приглашения только сегодня, – сказав это, женщина положила приглашение на прилавок.

На секунду Кристина не знала, как реагировать.

Синее приглашение, белый торт, красная надпись. Она оглянулась на женщину, которая перестала улыбаться, и посмотрела на Кристину без каких-либо эмоций.

Она встала со своего места, собираясь удалиться в комнату для персонала и закрыться там, но столкнулась с мужчиной, тем, над кем она подшучивала, когда она была с Джесси.

Она сделала вздох всего на долю секунды, прежде чем он прижал грязную влажную тряпку к её лицу, прикрыв её нос и рот, и схватил её, когда она пиналась и кричала. Она взмахнула руками, роняя сигареты и сладости на пол, тяжело дыша и втягивая вонь тряпки. Когда сознание начало покидать её, она увидела туманный призрак женщины, склонившейся над ней и пристально смотрящей, эти холодные тёмные глаза проникали в самые глубины её души.

КРИСТИНА

1.

Паника началась ещё до того, как я успела открыть глаза. Я была без сознания, но не забыла, что произошло: человека, прижимавшего тряпку к моему лицу. Что бы на ней ни было – это выбило меня из колеи – я всё ещё чувствую вкус этого в горле; металлический привкус, вызывающий рвоту. Я открыла глаза и увидела, что меня больше нет на заправке. Конечно, нет. Для чего бы они вырубили меня, чтобы оставить там? Моё сердцебиение снова стало частым, когда я поняла, что привязана к кровати в грязной кладовой. Кирпичная кладка из ветрозащитных блоков, с потолка свисает голая лампочка, свет мерцает, бетонный пол неровный, окон нет. У меня болела спина из-за кровати, на которую меня положили. Деревянные рейки без матраса и чехла, железные перила у изголовья – та часть, к которой я была привязана. Я пыталась сесть изо всех сил, но верёвки, которые меня связывали, не сильно прогибались. Я пыталась бороться с ними, но узлы крепко держались. Я хотела закричать – о помощи – но остановилась, когда увидела записку с большими буквами, прикреплённую к стене прямо напротив кровати.

НЕ КРИЧИ. ЕМУ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ.

Кому это не нравится? Кому не нравится, как я (люди?) кричат? Я слышала тихий голос в своей голове, говорящий мне, что – кем бы он ни был – ему не нравились крики людей, потому что это могло предупредить других, что ты в опасности. Он слышал, как ты кричишь, и приходил к тебе, чтобы другие не пришли первыми.

Я хотела закричать и снова остановилась.

Но что, если это не поможет? Что, если рядом нет никого, кто бы тебя услышал, и всё, что ты в конечном итоге сделаешь, это разозлишь того, кто тебя похитил?

Не могу рисковать. Если я здесь одна, а я подозреваю, что да, иначе другие пленники уже были бы обнаружены, тогда мне нужно делать то, что они хотят, пока я не найду выход отсюда.

Выход? Как часто жертва в ужасах находит выход?

Это что, я? Жертва?

В моей голове вспыхнули мысли о моей дочери. Представляю её лицо, слёзы текут по её щекам, когда она видит мою фотографию, показанную на новостных каналах и в местных газетах – ещё один пропавший без вести. Ещё одна в статистике. Нет, я этого не допущу. Я не буду одной из них. Есть соблазн сдаться, зачахнуть и превратиться в ничто, потому что это более лёгкий путь, но я не пойду им. Чего бы ни хотели эти люди, каков бы ни был их план – можно оказать им сопротивление. Просто нужно освободиться от этих верёвок.

Я повернула голову и прижала связанное запястье как можно ближе ко рту. Наклонив голову на оставшееся расстояние, я едва не вонзилась зубами в узел верёвки. К моему удивлению, узел оказался не таким тугим, как казалось, и, когда я шевелила запястьем и дёргала за верёвку ртом, он вскоре распался. Когда одна рука была освобождена, вторую верёвку было намного легче развязать, и вскоре я освободилась.

Я села на кровати, и моя ноющая спина щёлкнула нижней частью позвоночника. Это было хорошо, но не снимало общей болезненности.

Твоя боль в спине действительно имеет значение? Убирайся отсюда!

Я встала и в испуге отпрыгнула, когда дверь без предупреждения открылась. Там стоял крупный мужчина в маске. Я отступила в угол комнаты, не осознавая, что попала в ловушку. Мужчина немного поколебался, прежде чем войти в комнату и оказаться в слабом освещении, создаваемом мерцающим светом.

О, Боже.

Маска закрывала его лоб и спускалась прямо до рта. Его подбородок был виден. Мне пришлось удержаться от крика, когда я поняла, что маска похожа на плоть, растянутую от одного конца его лица до другого; натянутая так туго, что на ней не было никаких складок. Я инстинктивно подняла руки, как будто это остановило бы его от дальнейшего приближения. Я видела, как сильно дрожали мои руки. Он не двинулся с места. Он просто стоял, склонив голову набок.

Уродство было причиной того, что ему постоянно приходилось склонять голову, чтобы пройти через дверные проёмы?

Он хмыкнул. Я не уверена, было ли это слово или просто звук, но всё же обнаружила, что отвечаю.

– Пожалуйста, не трогайте меня.

Казалось, он ещё больше склонил голову набок.

Он меня понимает?

Он подошёл ближе, давая мне получше рассмотреть маску; но это не то, чего я хотела бы. Несмотря на то, что я всё ещё находилась на расстоянии нескольких футов, я чувствовала запах с того места, где съёжилась. По крайней мере, я предположила, что запах был за маской. Насколько я поняла, он мог исходить только от человека, стоящего передо мной. Потный, тухлый запах; смесь запаха мясника и прогорклого запаха рыбного рынка.

– Пожалуйста, не делайте мне больно... – повторила я.

Чем ближе он был сейчас, тем маска менее выглядела настоящей.

Дай Бог, пусть это будет фальшивка! Глупый костюм на Хэллоуин.

Она сияла, как будто была сделана из латекса.

Это не может быть кожа!

Он сделал ещё один шаг ближе, и я подняла руки выше, хотя знала, что, если он захочет, он может легко смахнуть их в сторону быстрым ударом.

Пожалуйста, Грег, пожалуйста, войди в дверь – спаси меня от этого человека! – единственная мысль прокатилась в моей окаменевшей голове.

Но что хорошего может сделать Грег? По сравнению с этим человеком он муравей.

Я с ужасом смотрела, как мужчина нюхает воздух. Почему-то он вдруг заметался. Я кричала, когда он прыгал из стороны в сторону, издавая звук, который я могу описать только как «гориллоподобный». Он отступил на шаг от меня, всё ещё возбуждённый, и, не сказав ни слова, повернулся и вышел из комнаты. Я тяжело вздохнула с облегчением, хотя знала, что ещё не вышла отсюда. Мне нужно знать, где я, и, точнее, мне нужно знать, как отсюда выбраться. Я подождала несколько секунд – всё ещё в углу комнаты – прежде чем двинуться к двери. Я слушала, прижав ухо к дверному проёму. Я слышала, как шаги мужчины удаляются от меня. Ещё один вздох облегчения.

Ещё не безопасно.

Я выглянула в коридор за дверью. Просто длинный тускло освещённый коридор. Я вижу так много дверей, ведущих из него, и ещё больше коридоров между ними.

Где я, чёрт возьми?

Искушение крикнуть было сильным; чтобы увидеть, есть ли здесь кто-нибудь ещё в том же положении, что и я, но я знала, что не могу. Если я закричу, он может вернуться. Я убедилась, что иду в направлении, противоположном его следам. Я не хочу снова с ним сталкиваться. В следующий раз он может быть не так счастлив оставить меня. Я не бежала, но и не шла медленно. Не знаю, где он и насколько хорош его слух. С каждым шагом у меня в голове мелькает новый образ Грега и Кортни; даже образ ужасного розово-зелёного дома – кто бы мог подумать, что я вспомню его в такой момент?

Скоро я буду дома.

Я дошла до конца коридора. Был только один вариант, куда можно было пойти. Я повернула и почти вошла в кирпичную стену.

Какого чёрта? Тупик?

Я повернула обратно тем же путём, которым пришла. Может, одна из дверей приведёт к выходу? Я не хочу бежать до конца коридора. Я не хочу бежать в его сторону. Я почувствовала, как мои глаза наполнились слезами, когда паника переросла в истерику.

Держи себя в руках, держи себя в руках...

Я нервно подошла к первой двери, ближайшей ко мне; ещё закрытая дверь слева от меня. Я всё время смотрела прямо перед собой на случай, если он снова появится в поле зрения. Приблизившись к двери, я протянула всё ещё трясущуюся руку и повернула ручку. Дверь открылась, и я проскользнула внутрь, не проверив предварительно интерьер комнаты; больше беспокоилась о том, вернётся ли он на мой путь.

Где он? Он должен быть рядом.

В комнате я закрыла за собой дверь. Комната побольше, чем та, в которой я очнулась, гораздо больше. Хотя, по крайней мере, в другой комнате была кровать. Здесь только сломанный стул посреди комнаты и несколько труб вдоль стен...

Окно!

Моё сердце ёкнуло, когда я заметила окно в дальней стене. В возбуждении я поспешила к нему и поняла, что оно прибито прочными гвоздями. Без каких-либо подручных инструментов я не смогла бы выбраться из него, и оно недостаточно велико, чтобы пролезть, если бы я разбила стекло.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Я заглянула за грязное стекло в потусторонний мир, свободу так мучительно близкую, и снова почувствовала, как мои глаза наполняются слезами.

Держи себя в руках. Это ещё не конец. Отсюда должен быть выход!

За грунтовой дорогой, которая, как я предполагала, окружала здание, был пышный зелёный луг, ведущий к тому, что выглядело как густой лес. И красивое зрелище, и проклятие, так как это означало, что мы были в глуши – так что шансы на спасение были невелики – но, по крайней мере, если бы я нашла выход, было бы легко спрятаться от моих похитителей, направившись в леса. Громкий крик из дальнего конца коридора привлёк моё внимание к тому факту, что мне нужно было выбраться отсюда, прежде чем мои мечты спрятаться среди лесов не разрушились. Ещё один крик; его разочарование? Я временно замерла на месте у окна; небольшой солнечный свет льётся через узкое окно, согревая моё лицо и напоминая мне, что есть всё, за что нужно бороться. За этим окном – свобода, моя семья и моя жизнь. Я хочу это вернуть. Ещё один крик. На этот раз это прозвучало злее. Моё проклятое сердце билось так сильно, что казалось, что оно вот-вот взорвётся. Я сделала глубокий вдох, пытаясь замедлить биение сердца, и поспешила в угол комнаты за открытую дверь. То, как он продолжает кричать, я уверена, это потому, что он понял, что я вышла из комнаты, в которой он меня видел. Вскоре он начнёт искать меня. Всё, на что я могу надеяться, это то, что он не обыщет тщательно каждую комнату, прежде чем уйти в другой коридор, возможно, он даже приведёт меня к моей безопасности, не осознавая этого? Луч надежды.

Луч надежды, если он не найдёт меня здесь первым.

Из коридора я услышала, как он закричал от страха, прежде чем услышать его ускоренные шаги, отдаляющиеся от того места, где я была. Меня охватило облегчение, хотя и кратковременное. Голоса за дверью, ближе, чем его шаги. Снова звук – ещё ближе. Что-то тащат?

Я вздрогнула, когда дверь внезапно открылась намного шире, чуть не ударив меня прямо в лицо, когда я прижалась к стене, пытаясь сделать себя настолько плоской, насколько это было возможно. Голоса.

– Вон туда, – сказала женщина.

Я узнала голос. Это была женщина, которая говорила со мной на заправке? Это была она! Я знаю, что это была она. Я задержала дыхание, пытаясь быть как можно тише, пока слушала, что они делают.

– Небольшая помощь не помешает, – раздался мужской голос.

Тяжёлый волочащийся звук раздавался, когда они пересекали комнату; к счастью, слева от того места, где я стояла, поэтому я всё ещё была для них невидима.

– Что ж, если бы ты не напугал его, возможно, он бы помог.

– Если бы я не напугал его, он бы увидел свой подарок.

Шум волочения прекратился.

– Вот, – сказала женщина. Она передала мужчине что-то металлическое, звякнув в процессе, отдавая материал. – Эта труба должна быть достаточно прочной.

Я услышала, как труба слегка двигается из стороны в сторону; раздался громкий лязгающий звук.

– Никуда не денется, – сказал мужчина.

Металлический "щелчок", за которым следует сильный удар по металлу и ещё один металлический "щелчок".

– Всё хорошо? – спросила женщина.

Ещё один лязг трубы из стороны в сторону, когда её проверяли на прочность.

– Да.

– Тогда пошли. Ты хотел сделать ему ещё один подарок прямо сейчас? – спросила женщина.

Голоса стали приглушёнными, когда они вышли из комнаты, закрыв за собой дверь, показывая, что это был за шум. Мужчина – примерно моего возраста – был прикован наручниками к трубе. Как и меня, его явно притащили с улицы. Я поспешила к нему и опустилась на колени на грубый пол рядом с ним. Я впервые заметила рядом с его телом небольшую коробку.

Не обращай на это внимания, это не важно.

– Эй? – я трясла его из стороны в сторону, пытаясь привести в чувство. На мой взгляд, две головы лучше, чем одна, и мы сможем помочь друг другу выбраться отсюда. – Вы меня слышите?

Он не шевелился. Я взяла его за запястье и замерла, чтобы пощупать пульс.

Что-то не так.

– Вы меня слышите? Вам нужно очнуться! – я потрясла его сильнее.

– Я не думаю, что он очнётся, – я вздрогнула от звука женского голоса позади меня.

Я вскочила и развернулась. Там стояла старуха, скрестив руки на груди, с разочарованным выражением лица. За ней шёл старик, заставший меня врасплох на заправке.

Выхода нет.

– Пожалуйста, что вы хотите от меня? – спросила я.

– Ну, для начала – передай мне подарок для моего сына, – сказала она.

Она указала на небольшую коробку на полу рядом с незнакомцем без сознания. Нервно, не сводя глаз с пары, я подняла её с пола и швырнула в сторону женщины. Она поймала её и поблагодарила меня.

– Я хочу домой.

– Это можно, – сказала старуxа, – но только после дня рождения моего сына. Ты – почётный гость.

– О чём вы говорите?

– Ты ведь получила приглашение, не так ли? – спросила она.

– Я просто хочу домой, – я сделала паузу, прежде чем попытаться воззвать к их человечности. – Мне страшно.

– Ты должна знать, он может быть довольно непредсказуемым, но – между тобой и мной – я думаю, ты ему понравишься.

Старик прошептал своей жене:

– Ты говорила это и в прошлый раз.

Почему старуха пожала плечами?

– Пожалуйста, у меня есть дочь. Мне нужно идти домой.

– Ты бы сделала всё что угодно для своей дочери? – спросила меня старуха.

Я кивнула.

– Это хорошо. Любой родитель должен делать для своих детей всё, что в их силах. Так и должно быть. Ты сделаешь всё для своей дочери, я сделаю всё для моего сына...

– Она испугается, если я не приду домой.

– Я сказала тебе – ты пойдёшь домой – как только вечеринка закончится.

– Какая вечеринка?! – закричала я.

Раздался крик откуда-то из коридора. Это был он.

– Пожалуйста, не кричи. Ему не нравится, когда люди кричат.

– Просто отпустите меня домой!

– Ты начинаешь звучать как заезженная пластинка, – отметила старуxа.

Я крикнула ей:

– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ ДОМОЙ!

Ещё один крик из коридора.

Я продолжала повторять эту фразу как можно громче, снова и снова – каждый раз мой крик дублировался криком его, где бы он ни был. Старик внезапно бросился ко мне с поднятыми руками; одна рука на моём горле, а другая на моём рту. Он толкнул меня на стену, где сильно прижал.

– Тебе нужно заткнуть рот, – прошипел он, – потому что ты расстраиваешь мальчика. Ты продолжаешь его расстраивать, и мы не можем нести ответственность за его действия, понимаешь?

Я не двигалась. Он на мгновение оттащил меня от стены, прежде чем ударить по ней:

– Я сказал, понятно?

Я кивнула.

– А теперь ты вернёшься в свою комнату и позволишь нам снова уложить тебя на кровать, пока он не будет готов познакомиться с тобой!

Слёзы потекли по моим щекам.

Старик продолжил:

– И если ты сделаешь то, что мы говорим, как мы говорим, то cможешь пойти домой после его вечеринки. Как это звучит? Ты хочешь этого?

Я снова кивнула.

– Хорошо.

Больше не говоря ни слова и держа меня под контролем, сжимая рукой моё горло в тисках, мужчина вытащил меня из того места, где он прижал меня к стене, и вытолкнул в коридор лицом к той комнате, откуда я убежала. Старуха закрыла дверь и последовала за нами.

В дальнем конце коридора я увидела человека, скрывающегося в тени, наблюдающего за нами с любопытным восхищением. Я старалась не смотреть на него. Я закрыла глаза и стала ждать, когда старик проведёт меня обратно в комнату. Вскоре мы повернули направо, и я снова открыла глаза. Перед глазами была кровать, на которой я раньше очнулась.

2.

– Ложись, – прошипел старик.

Я с ним не спорила. Я просто лежала, когда он начал привязывать меня к изголовью кровати. У меня в голове крутилось столько вопросов, но я не решалась задать ни один из них.

– Теперь ему может потребоваться немного больше времени, чтобы познакомиться с тобой, но это не даёт тебе права плохо с ним обращаться, поняла? – он закончил связывать меня и посмотрел мне в глаза: – Поняла?

Я кивнула.

– Хорошая девочка, – он отошёл от кровати и встал в дверном проёме.

Вошла старуха и положила небольшую коробку рядом со мной на кровать.

– Я убеждена, он это получит, не так ли, дорогая?

Она не дождалась ответа. Она вышла из комнаты в сопровождении старика, оставив дверь открытой. Я смотрела, как они повернули направо и исчезли по коридору; их шаги становятся слабее.

Я немедленно повернула голову в обе стороны, глядя на узлы на запястьях. На этот раз они были намного, намного плотнее.

Но ещё возможно.

Удовлетворённая тем, что старая пара находится достаточно далеко от меня, чтобы не услышать, как я двигаюсь по кровати, я применила ту же тактику, которая позволила мне освободить себя в первый раз, когда я оказалась в таком положении. Запястье протянулось ко мне, и голова наклонилась, чтобы грызть верёвки. Я решила начать с запястья левой руки и тут же замерла; что-то стояло перед моим периферийным зрением.

Он.

Я повернула голову к дверному проёму. Он стоял там и смотрел на меня. Его голова снова склонилась набок. Я тяжело сглотнула, пытаясь вернуть голос на тот момент, чтобы заговорить. Я хотела говорить как можно спокойнее; дать ему понять, что я не боюсь его и не беспокоюсь о том, где я нахожусь.

– Привет, – сказала я.

Он отступил в сторону и снова исчез в коридоре. Я знала, что он всё ещё стоит там. Я слышала его дыхание; тяжёлые хрипы серьёзного астматика. Я заёрзала на кровати, чтобы посмотреть, смогу ли я встретиться с ним взглядом, но не могла понять угла. Мне нужно было, чтобы он знал, что я не представляю угрозы. Мне нужно было, чтобы он знал, что я приветствую его здесь. Что бы он ни хотел, если я не буду сопротивляться, если просто позволю этому случиться, тогда будет легче. Возможно, я этого не захочу, но я должна помнить о своей дочери. Я не хочу, чтобы она росла без матери. Я сделаю всё, чтобы вернуться к ней домой.

– Я знаю, что ты там, – продолжила я. Я сделала паузу, надеясь, что он вернётся в комнату, чтобы я могла поговорить с ним, возможно, даже убедить его отпустить меня. – Разве ты не хочешь прийти и поговорить со мной? – в голове я всё время слышала совет старухи; он не любит, когда люди кричат.

Я специально понизила голос. Я не хочу его злить.

Он раздавил бы меня.

– Как тебя зовут? – спросила я.

Я думала, что он может – по крайней мере – поговорить со мной оттуда, где он скрывался. Он медленно выглянул из-за угла дверного проёма. Он посмотрел прямо на меня и проворчал что-то, чего я не могла понять. Он говорил или просто шипел?

– Меня зовут Кристина, рада познакомиться.

Несмотря на все мои усилия, я слышала дрожь в своём голосе. Я только надеялась, что он успокоится. Не говоря ни слова, он ворвался в комнату и схватил коробку, лежавшую рядом со мной на кровати. Я выдала свою попытку сохранять спокойствие, подпрыгнув и издав лёгкий визг. Он просто замер со свёртком в руке и посмотрел на меня, склонив голову набок.

– Прошу прощения, – сказала я, – ты меня напугал.

Он зашипел на меня и снова исчез за дверью. Опять же, я знала, что он там стоит. Я слышала, как он играет с подарком; трясёт им из стороны в сторону, как будто не зная, что с этим делать.

– Это подарок, – крикнула я.

Он перестал двигаться. Однако хриплое дыхание выдавало его; он всё ещё был там.

– Это от твоих мамы и папы, – сказала я ему. – У тебя скоро день рождения? – спросила я. И старуха, и старик говорили, что это было так, но – учитывая ситуацию – я не была уверена, было ли то, что они говорили, правдой. – Если ты развяжешь меня, я помогу тебе открыть его.

Он хмыкнул.

Не настаивай, чтобы тебя развязали. Покажи ему, что ты расслаблена.

Наступила тишина, прежде чем он снова появился в дверях, всё ещё сжимая коробку в своей большой руке. Я улыбнулась ему, несмотря на то, что мне хотелось кричать.

– Ты знаешь, что это такое? – спросила я его.

Он посмотрел на коробку, упакованную в коричневую бумагу, снова посмотрел на меня и хмыкнул. Он потряс коробку ещё раз, заставив что-то загреметь внутри.

– Будь осторожен! – сказала я ему. – Там может быть что-то хрупкое.

Он повернул голову и посмотрел на меня. Его тёмные глаза, видимые за маской, выглядели смущёнными. Если это был его день рождения, был ли он первым в его жизни? Учитывая маску, его возраст сложно определить, но его рост и большая масса предполагали, что он не был подростком. Возможно, моего возраста?

Все пропавшие люди были примерно моего возраста.

Но не думай об этом сейчас.

– Почему ты его не открываешь? – уговаривала я его.

Всё время ему нужно было сосредотачиваться на чём-то ещё, чтобы не фокусироваться на мне. Он снова посмотрел на меня. За маской то же смущение, которое я видела минуту назад.

– Они сказали, что у тебя день рождения. Знаешь ли ты, что это значит? – спросила я его.

Он снова зашипел, заставив меня подпрыгнуть.

Я продолжала:

– Твои мама и папа сказали, что у тебя будет вечеринка. Тебе нравится музыка?

Он посмотрел на меня.

– Ве-че-ри-и-ин-ка... – прохрипел он.

Я была потрясена, услышав его. Я думала, что он не сможет сказать ни слова. Я всё ещё не была уверена, мог ли он понять слова, которые я говорю, или даже слово, которое он только что сказал.

Я кивнула в сторону подарка:

– Это твой подарок на день рождения. Обычно ты получаешь его на вечеринке, но твоя мама позволила тебе получить его сейчас. Это было мило с её стороны, правда?

Он снова зашипел и выскочил из комнаты. Дверь захлопнулась.

Что я сказала не так?

Я слушала, как он снова бежит по коридору. Ещё одна дверь захлопнулась.

Я опять одна.

Возникло искушение снова начать грызть верёвки, но я боялась, что родители или их сын снова вернутся.

Что, если я снова вырвусь из оков, и в следующий раз они просто не вернут меня сюда?

У старика есть желание причинить мне боль, я почувствовала это, когда он схватил меня за горло и сжал. Я могу сказать, что его не нужно сильно злить. Любого из них. Да ладно. Они такие же нестабильные, как и все остальные.

Я ждала там, в тускло освещённой комнате, не зная, каким должен быть мой следующий шаг; мои мысли возвращаются к моей дочери. К настоящему времени они должны знать, что я пропала. Кто-то из заправочной станции, должно быть, сказал им, возможно, позвонил мне домой, чтобы узнать, почему я не на работе? Меня осенило, что мне не нужно ничего делать. У меня есть семья, у меня были обязанности на станции; люди бы быстро поняли, что что-то не так. Люди бы узнали, что я пропала, и уведомили соответствующие органы.

Но работали ли камеры видеонаблюдения?

Я почувствовала ужасное ощущение отчаяния. Я уже некоторое время говорила своим менеджерам, что система видеонаблюдения не ведёт запись, как должно было. Иногда она работала, иногда – нет. Каким-то образом у неё возникла одна из тех раздражающих прерывистых ошибок; в один прекрасный день всё было в порядке, на следующий день система просто отключалась – иногда удаляя то, что уже было сохранено на жёстком диске. Это была постоянная проблема более месяца, и не только я сообщала об этом; другие сотрудники тоже упоминали о проблеме. Я знаю, что работаю всего тридцать часов в неделю, и может быть, видеонаблюдение исправили, когда я была на выходном, но никто никогда не упоминал об этом. Думаю, размышляя об этом сейчас, у меня нет никаких оснований говорить, что это было сделано. В конце концов, я же не менеджер, чтобы этим заниматься.

Дай Бог, чтобы это было исправлено.

Если бы видеонаблюдение работало, то бóльшую часть магазина охватывали бы четыре внутренние камеры. Также есть пара внешних камер, что означает, что передняя площадка тоже была под наблюдением. Если бы камеры работали, то всё, что со мной произошло, было бы записано на плёнку. Они увидели бы меня, обслуживающую клиентов, они увидели бы моего коллегу, уходящего домой в ночь, и они увидели бы старую пару. Камеры снаружи показали бы автомобиль и регистрационные номера.

Дай Бог, чтобы видеонаблюдение было исправлено!

# # #

Я проснулась, вздрогнув. Он стоял в конце кровати и сопел, как возбуждённое животное. Он что-то держал, чтобы я могла посмотреть. Мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы сфокусировать взгляд. Моё зрение было туманным, я так устала. Он держал что-то, похожее на игрушку с выпрыгивающим клоуном; грязная коробочка, запачканная от времени, с торчащей сбоку серебряной рукояткой. Судя по форме, я догадывалась, что он придумал, как открыть свой подарок.

– От мамы и папы? – спросила я.

Он сопел и раскачивался из стороны в сторону.

– Ты знаешь, как ей пользоваться?

Несмотря на то, что я была всё ещё связана в запястьях, я жестом пригласила его подойти ко мне. Он заколебался, но сделал шаг вперёд.

О, хорошо. Прогресс. Как раз то, что ты хотела.

– Если ты меня развяжешь, я тебе покажу, – сказала я, испытывая удачу.

Он сделал шаг назад и зарычал. Хотя я боялась за свою жизнь и скучала по семье, я не могла не пожалеть его. Я не была уверена, что с ним не так, я не была уверена, что за история с ним произошла, но явно у него были проблемы и – несмотря на то, что я его боялась – до сих пор он, казалось, больше боялся меня, чем я его – и это что-то значило.

Я вернула разговор к игрушке в надежде снова завоевать его доверие:

– Видишь, сбоку торчит ручка? – я кивнула в сторону коробки. Он посмотрел на неё. – Если ты повернёшь её и продолжишь вращать, кое-что вылезет наружу.

Он потряс коробку.

Идиот.

– Нет, поверни ручку.

Он посмотрел на меня и хмыкнул.

Я попыталась медленно произнести ему по буквам:

– Р-У-Ч-К-А.

– Ручка, – повторил он хриплым голосом.

– Да, – сказала я. Я кивнула, чтобы подбодрить его. – Поверни её.

Он засопел и опять потряс коробку. Я снова хотела сказать ему, что делать, но поняла, что он застыл совершенно неподвижно, его глаза – всё ещё за этой маской – теперь устремились от меня к двери. Он понюхал воздух и засопел.

– Что не так? – спросила я.

– Доброе утро! – голос старухи заставил меня вздрогнуть, и мужчина снова засопел. – Ой, прекрати это, дитя, – отругала она его.

Он немедленно отступил вглубь комнаты, забившись в угол. Я заметила, что у неё в руках поднос; яичница на тосте на бумажной тарелке, пластмассовые столовые приборы сбоку от неё, а также небольшой пакетик томатного соуса и пачка чёрного перца.

– Я приходила к тебе вчера вечером, – говорила она теперь со мной, – но ты крепко спала.

– Вы сказали, что я буду почётным гостем на его вечеринке, а потом я могу пойти домой... Когда его вечеринка?

– Скоро. Конечно, нам останется закончить кое-какие приготовления. Тебе будет приятно услышать, что ты будешь особенной гостьей, а у нас ведь будет целая очередь гостей.

– Будут ещё гости? Тогда я вам не нужна. Пожалуйста, отпустите меня домой к дочери. Она будет напугана.

– Если хочешь, мы можем её тоже пригласить?

– Нет!

Крик из угла комнаты.

– Ну, тогда молчи. В любом случае ты его особенный гость. У нас есть планы на тебя, юная леди, – она села на то, что считалось кроватью, рядом с тем местом, где лежала я. Она поставила поднос себе на колени и начала втыкать вилку в яйцо, прежде чем протянуть её прямо к моему рту. – Ешь, – приказала она мне. – Тебе нужно сохранять силы.

– Для чего?

Она вздохнула, явно теряя терпение:

– Для вечеринки.

Я не открывала рта. Насколько я знаю, они могли подмешать туда всё что угодно. Я не буду есть. Я лучше умру с голоду.

– Не будешь?

Я покачала головой.

– Как хочешь. Можешь съесть его в обеденное время.

– Я не буду есть это.

– Тогда на ужин.

– Вы меня не слушаете.

– Тогда ты можешь голодать. Мы здесь не тратим еду.

– Почему вы не позволите ему это съесть?

Он смотрел на нас, его глаза, казалось, были прикованы к тарелке.

– Глупая девочка, он этого не ест. Он растущий мальчик... – она ​​засмеялась и пошла к выходу из комнаты. Старушка остановилась в дверях и посмотрела на сына. Она заметила коробку в его руках. – Тебе нравится твой подарок? – спросила она.

Он хмыкнул. Не знаю, потому что он её понял или потому, что отреагировал на доброту в её тоне.

Доброта?

– Если повернуть ручку, играет музыка! – сказала она. – Ты помнишь, тебе же нравится музыка.

– Музыка! – он хрипит, тряся коробку.

Старушка улыбнулась ему:

– Я уверена, он скоро поймёт, – и вышла из комнаты, снова оставив нас двоих наедине.

– Музыка! – повторил он, встав во весь рост, выставив коробку перед собой. – Музыка!

– Поверни ручку, – сказала я ему, заставляя себя сдерживать слёзы, которые отчаянно хотелось пролить. Мой голос дрогнул, и я не могла не заплакать: – Просто поверни чёртову ручку, – повторяла я ему снова и снова, несмотря на то, что он меня не понимал.

Я чувствовала, что мой страх и разочарование продолжают нарастать, и я не смогла сдерживать больше свой крик. Он немедленно закричал в ответ, прижавшись к моему лицу. Глаза в глаза, я вижу, как гнев выходит на поверхность.