Текст книги "Монстр (ЛП)"

Автор книги: Мэтт Шоу

Соавторы: Майкл Брэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Ну? – воскликнул старик, когда понял, что Кристина застыла на месте. – Ты собираешься это сделать? Эндрю хотел бы съесть кусок своего именинного торта.

Кристина посмотрела на зверя в конце стола. Он раскачивался из стороны в сторону, сотрясая весь стол своими действиями – лучистая улыбка под гниющим лицом на его собственном.

Когда она заговорила, в её голосе была определённая дрожь:

– Ты хотел бы задуть свечи?

– Конечно! – старуxа вскочила со стула и взялась за поводок, свисающий с массивной шеи сына.

Она подошла к торту с той же стороны, что и постоянно нервничающая Кристина, таща за собой сына. Она остановилась рядом с Кристиной и обратилась к сыну:

– А ты помнишь это из прошлого года? Тебе просто нужно наклониться вперёд и задуть свечи! Заставь все огоньки погаснуть!

Эндрю кивнул, но не двинулся с места.

– Вот так, – она ​​наклонилась вперёд и подула на одну из свечей, при этом погасив пламя. Эндрю хлопнул в ладоши, заставив Кристину подпрыгнуть. – Твоя очередь, – мама Эндрю подтолкнула сына к свечам.

Когда он наклонился поближе к Райану, Райан закричал, заставив его отступить с испуганным сопением к задней части комнаты. Его мать повернулась к нему и притянула к себе, резко потянув за поводок:

– Он не причинит тебе вреда. Ты в полной безопасности. А теперь пошли... Давай, задуй.

– Может, он не хочет? – спросила Кристина, стремясь закончить всё поскорее.

– Ерунда, он сделал это в прошлом году и получил удовольствие, – она повернулась к Райану. – Если ты снова закричишь, я позабочусь о том, чтобы наш общий друг порезал тебя в том месте, где тебе будет очень неуютно. Ты понимаешь меня? – она снова повернулась к сыну. – Давай, задуй их, чтобы мы могли разрезать торт. Вот хороший мальчик!

Эндрю снова наклонился к Райану. Он нервничал так же, как Кристина и Райан. Он колебался мгновение, не зная, собирается ли его торт снова закричать. Прошла пара секунд молчания, и он быстро задул свечи, прежде чем отступить на несколько шагов. Его мать снова хлопнула в ладоши.

– Молодец, сынок! – она повернулась к Кристине. – А теперь, если ты не возражаешь... можешь разрезать торт.

Кристина снова посмотрела на Райана. Слёзы всё ещё текут, тело всё ещё дрожит.

– Вам не нужно этого делать, – сказал он.

– Мне жаль. У меня нет выбора.

– Нет, ей действительно нужно! – мать отошла на несколько шагов позади Кристины.

Кристина подняла нож высоко в воздух, обеими руками взявшись за рукоять так, чтобы лезвие было направлено вниз над грудью Райана. Он умолял её не делать этого. Он всё время повторял ей, что у него скоро будет ребёнок; он собирался стать отцом. Кристина зажмурилась. Её руки дрожали, когда на лбу выступила капля пота. Эндрю прикрыл глаза, пока его мать и отец с нетерпением наблюдали за происходящим.

– Сделай это! – прошипел отец.

– Не надо! – умолял Райан ещё раз.

Кристина открыла глаза и снова посмотрела на Райана; человека, которого она собиралась убить. На её глаза навернулись слёзы. Она всё время говорила себе, что она должна это сделать. У неё не было выбора. Ей нужно было закончить вечеринку как можно быстрее, чтобы её отпустили. Вот что они ей сказали. Она может пойти домой после вечеринки. Она знала, что вероятность того, что это правда, мала, но – даже в этом случае – ей пришлось подыгрывать. Она с надеждой посмотрела на дверь. Если кто-то собирался прийти и спасти её (их), то сейчас было бы действительно хорошее время. Там никого не было. Ни звука из других комнат, ни звука снаружи. Только тяжёлое дыхание Эндрю. Она снова закрыла глаза и с силой ударила ножом прямо в грудь Райана. Когда лезвие вошло в его кожу, он резко вдохнул. Эндрю обрадовался, когда Кристина вытащила нож из тела Райана, прежде чем снова вонзить его обратно. Тихий голос в её голове говорил ей продолжать делать это, пока он не перестанет двигаться.

Продолжай бить его, пока он не умрёт. Сделай это быстро. По крайней мере, сделай это для него.

Она наносила ему удары ножом снова и снова, брызги за брызгами наполняли воздух красным туманом и всё пространство вокруг Райана. Старуxа внезапно схватила Кристину за запястья и с минуту держала их неподвижно, не давая ей делать то, что она делала. Кристина открыла глаза. Райан был мёртв. Она убила его. Старуxа трясла запястьями Кристины из стороны в сторону, заставляя её уронить окровавленный нож на стол. Слёзы неудержимо текли по лицу Кристины.

У меня не было выбора. У меня не было выбора... – она продолжала повторять себе.

У неё не было выбора. Либо он, либо она. Скорее всего – она ​​знала – это вполне может быть концом для них обоих.

# # #

– Сядь, – сказала мне старуxа.

Я сделала, как мне сказали, не сводя глаз с пола; мне было стыдно за себя за то, что я сделала. У меня не было выбора. Либо он, либо я, я знала это. Он тоже испытывал боль, физическую боль – не только эмоциональную, как я. Ему было больно, а теперь уже нет. Я забрала это у него.

Так же, как я отняла отца у его будущего ребёнка.

Я не могу думать о нём как об отце. Я не могу думать о его нерождённом ребёнке. Мне нужно выбросить это из головы. Ради моего рассудка. Я должна была это сделать. Мне пришлось. Он или я. Мне нужно двигаться дальше, не позволяя этому поглотить меня.

Ты убила человека.

Он или я.

Ты правда думаешь, что они тебя отпустят?

У меня не было выбора.

– Я впечатлён, – усмехнулся старик.

Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что он разговаривает со мной.

– Я думаю, ты очень хорошо впишешься в эту семью, – продолжил он.

Я не отреагировала на то, что он сказал. Я хотела. Я так много хотела сказать, но знала, что это бессмысленно. Всё, что я сделала бы, это разозлила его – может быть, всех их. Будет лучше, если я буду молчать и подыгрывать. По крайней мере, сейчас.

Их сын громко начал аплодировать, заставляя меня подпрыгнуть. Я перевела взгляд с пола туда, где он всё ещё стоял рядом с человеком, которого я убила.

Ты сделала это.

У него в руке был отрезанный кусок мяса от туловища мужчины. Его мать стояла рядом с ним, отрезая ещё один. Меня чуть не стошнило, когда её сын впился в плоть, как если бы это был кусок торта; это выглядело как кляп, который торчал во рту маски, красная жидкость стекала по подбородку.

– Нравится? – спросила его мать.

Даже она смотрела с отвращением, когда её сын оторвал ещё один кусок розовой плоти от комка в руке. Она положила второй кусок на одну из бумажных тарелок, разбросанных по столу, и поставила её перед тем местом, где сидела я. К горлу снова подступила тошнота – на этот раз ещё сильнее, когда я увидела это вблизи. Ещё один кусок, ещё один и... Меня вырвало на пол под моими ногами. И старик, и его жена засмеялись. Их сын ничего не заметил, слишком озабоченный вкусным угощением, которое приготовили его любящие родители.

Кто, чёрт возьми, эти люди?

– Ешь его, пока он тёплый, – засмеялась старуxа, продолжая отрезать ещё кусок от туловища.

Эндрю выронил из рук недоеденный кусок и схватил вялый член Райана. Его мать хлопнула его по руке ножом плашмя.

– Мы не едим этот кусочек, дорогой. Мы уже обсуждали это раньше! Это не для моего сына.

Я вытерла рот тыльной стороной руки и отодвинула тарелку. Мне не нужно было это видеть. Я не хотела это видеть, и, чёрт возьми, уверена, что не собиралась пробовать это, как предлагалось. Прежде чем я успела отодвинуть тарелку, большая рука выхватила из неё мясо. Эндрю. Он кусал плоть – с сочным хлюпающим звуком – с лихорадочным голодом. Пришлось отвернуться. Пришлось сосредоточиться на другом. Родители сочли мою реакцию забавной, но, должно быть, было время, когда они испытывали такое же отвращение. Как они могли это допустить?

– Раньше вы говорили ужасные вещи о своём сыне. Если вы действительно так считаете – как вы можете делать всё это для него? – спросила я у всё ещё ухмыляющегося отца.

Его улыбка исчезла с его лица за долю секунды, когда я закончила вопрос; злость на меня за то, что я спросила.

– Вечеринки – это её идея. Думаю, какой-то способ загладить вину. Единственная причина, по которой он здесь, – это то, что он мне нужен. Я же сказал – умираю. Если я хочу, чтобы моё имя сохранилось, нам нужно будет принять меры. К сожалению, я слишком болен, чтобы делать это сам. Моя сперма обожжена всей радиацией и дерьмом, которым накачали меня. Хотя его сперма... Надеюсь, она не будет такой отсталой, как он.

Я запаниковала, когда поняла, что он говорит и что это значит для меня. Они не собирались меня убивать. Они нуждались во мне, как они нуждались в своём сыне. Но это также означало, что после вечеринки я никуда не пойду. Нет, если они планируют то, что я думаю.

О, Боже!

Они сказали, что я была почётным гостем, но нет. Я была не чем иным, как ещё одним подарком их извращённому сыну, так же как человека, которого я убила, преподнесли в качестве праздничного торта. Я посмотрела на дверь и подумала, смогу ли я убежать к ней? Могу ли я выбраться и найти выход до того, как меня поймают? Старая пара – ебанутые извращенцы – не будет достаточно быстрой для меня, если двери не будут заперты где-то ещё. Но их сын... Я не смогу убежать от него.

– Ну, уже разрезан торт, а это означает, что мы могли бы продолжить обсуждение твоей роли в полном объеме. В конце концов, совсем скоро у тебя появится одна задача, – усмехнулся старик.

Я была шокирована. Я не могла поверить, что так медленно складывала всё воедино, почему я здесь. Не раздумывая, я вскочила и побежала к двери. Никто за мной не гнался. Я дёрнула за ручку, но дверь не двинулась с места. Я попробовала ещё раз. Ничего. Закрыто? Она заперла её? Я не понимала.

Я медленно повернулась лицом к семье. Все смотрели на меня. Старик с лёгкой усмешкой на лице, мать с недоумением, а их сын-урод... Я не могла увидеть под маской, чтобы узнать выражение его лица. Я просто надеялась, что это не гнев.

– Может быть, ты хочешь занять своё место? – старик встал и посмотрел на меня.

Я вернулась к тому месту, где сидела, и опустилась на стул. Я не смогу выбраться отсюда без ключа, который, должно быть, всё ещё при ней. И я не могу попытаться взять его у неё, не со всеми ими тремя здесь. Я никогда не одолею их всех. Я даже не могу попробовать. Сын такой большой... Один удар, и я отправлюсь на тот свет. Я почувствовала, как неприятное, но знакомое чувство паники снова начало захватывать меня.

– Что ж, это было очень драматично. Не совсем уверен, чего ты надеялась достичь этим, но ты попробовала, – засмеялся он.

– Пошел ты! – прошипела я.

Эндрю ахнул и поднёс окровавленную руку ко рту.

– Попробуй ещё ругаться и посмотри, что будет, мальчика это расстраивает, – заметил старик. – Он может устроить наказание, когда расстроен, а сегодня для него особый день, – старик прошёл позади меня, когда направлялся к своему сыну. – Ты готов сегодня потерять девственность, мальчик?! Ты готов вставить и стать мужчиной?!

Эндрю с энтузиазмом хмыкнул. Я не уверена, было ли это потому, что он понимал, что подразумевается, или его энтузиазм был вызван тем, что его отец разговаривал с ним.

Я не могла не заплакать:

– Почему вы так со мной поступаете? – спросила я.

– Не принимай это так близко к сердцу. Это мог быть кто угодно. Единственная причина, по которой это оказалась ты, заключалась в том, что моя жена услышала, что ты говоришь на заправке.

– Там были камеры видеонаблюдения... Они знают, кто вы.

– Они были сломаны, и если они не были сломаны, то они определённо сломаны сейчас. Брось, мы уже давно исполняем эту песню и этот танец. Ты правда думаешь, что мы бы не стали проверять камеры?

Надежды не оправдались. Я одна.

– Вам не нужно этого делать! – взмолилась я.

– Нам нужно. Я уже говорил тебе, что у меня мало времени. Я победил это дерьмо в первый раз, но, похоже, онo победилo меня во второй раз. Мне сказали, что осталось меньше года.

– Мы должны говорить об этом? – спросила старуxа.

– И я хочу, чтобы моё имя продолжало жить. Ясно, что я этого не сделаю, и если я не вмешаюсь здесь с ублюдком, этого не произойдёт. Поэтому, ты здесь. Ты выносишь его сына или дочь, и моё имя будет жить по крайней мере ещё какое-то время. Скрестим пальцы, он не будет полным дебилом, как Эндрю, и это будет нормально, и дальше у него будут собственные дети и так далее, и так далее...

– Я бесплодна.

– У тебя есть дочь.

– Были осложнения. Я больше не могу родить.

Он улыбнулся:

– Ты лжёшь, – он продолжил: – Послушай, я бы не стал беспокоиться об этом – скорее всего, его сперма более бесполезна, чем моё собственное облучённое дерьмо... Ты, вероятно, даже не забеременеешь, но я обещаю тебе это – до того дня, когда я умру – я буду пытаться.

– Я не хочу, – я не могла перестать плакать.

Мысль о том, что он говорил, что его сын будет со мной... Во мне...

Пожалуйста, Господи, дай мне умереть!

– Я уверен, что если ты расслабишься, ты получишь немного удовольствия. И не волнуйся – мы позаботимся о том, чтобы он был с тобой нежным, чтобы не причинил вреда. Нам нужно, чтобы ты задержалась на некоторое время, чтобы результат был более вероятным.

– Вы сказали, что после вечеринки я могу пойти домой.

– После вечеринки ты будешь дома. Теперь это – твой дом. Просто ещё одна молодая пара, живущая с родителями. А теперь пора, – старик в мгновение ока протянул руку и схватил меня за волосы, сильно дёрнув.

Он поднял меня на ноги, в то время как его жена сбрасывала тарелки с нашего конца стола, оставляя столешницу полностью обнажённой, за исключением мятой ткани. Эндрю – всё ещё с горстью торта – смотрел с широко открытыми глазами и любопытством.

Я закричала.

3.

Старик толкнул Кристину лицом вниз на голый стол. Её ступни были на полу, грудь прижата к деревянному каркасу столешницы, а задница задрана ​​вверх. Несмотря на её борьбу – и его слабое здоровье – ему удавалось удерживать её там, держа руку на спине. Когда казалось, что она начинает вырываться, он поднимал её голову от стола и снова резко опускал её вниз. Старуxа некоторое время наблюдала, прежде чем на мгновение закрыть глаза. Воспоминания о её собственных мучениях от жестоких рук мужа всплывали в её голове. Эндрю тем временем возбуждённо подпрыгивал и кричал, как зверь, которым он, наверное, и был. Старик задрал юбку на заднице Кристины, обнажив красивое нижнее бельё, в которое она была одета. Атласный материал идеально подходил для обрамления и без того внушительной задней части.

– О, если бы я был на двадцать лет моложе, – засмеялся старик. Он повернулся к своему сыну. – Вот, держи, сукин сын, с днём рождения!

Он отступил на шаг, прижимая руку к кричащей Кристине. Он ожидал, что его сын бросится вперёд и возьмёт то, что ему предложили, но тот не двинулся с места. Он просто стоял, кряхтя и раскачиваясь.

– Ну давай же, ты, тупой сукин сын! Выеби её уже!

Кристина попыталась сдвинуться, но – снова – её голова ударилась о стол, заставив её замереть.

– Здесь первоклассный кусок мяса, мальчик, почему ты ещё не сверху? Ты же не грёбаный педик?

– Пожалуйста, позвольте мне уйти! – Кристина кричала, слёзы текли.

Её голова снова ударилась об стол.

– Не должно же быть всё так плохо, что мой сын конченый дебил, и ему должен нравиться член? Насколько же облажался твой мозг, мальчик? – он обратился к жене: – Небольшая помощь не помешает.

Старушка спокойно взяла сына за руку.

– Давай, Эндрю, мама подскажет, что делать, – она подвела его к столу и поставила позади ошеломлённой девушки. – Вот, позволь мне помочь тебе с этим, – сказала она, расстёгивая его ремень и джинсы.

Расстегнув их, она стянула их вокруг его лодыжек, выставив вялый член на холодный воздух.

Старик рассердился при виде бесполезного инструмента.

– Господи, чёрт возьми, Христос, тебе нужно разобраться с этим! – прошипел он жене.

– Что ты хочешь чтобы я сделала? – спросила она, потрясённая тем, что это обращение было направлено к ней.

– Что ты думаешь? Сделай его твёрже!

Пожилая женщина раздражённо посмотрела на мужа, прежде чем обратить внимание на сына. Она протянула руку и крепко схватила его пенис. Эндрю вздрогнул и посмотрел на свою мать, выражение замешательства было скрыто под маской из человеческой плоти.

– Всё в порядке, – заверила она его. – Закрой глаза.

Он сделал, как сказала его мать.

Кристина снова закричала, заставив Эндрю снова подпрыгнуть.

– Ш-ш-ш... Всё нормально. Не обращай внимания на глупую девушку. Сконцентрируйся на том, что мама делает для тебя.

Эндрю крепко зажмурился, когда его отец ударил Кристину головой об стол с такой силой, что один из трупов, лежавший на соседнем сиденье, упал на пол. Эндрю снова подпрыгнул. Его мать сильно схватила его, ещё раз притянув к себе, прежде чем ослабить хватку и поглаживать его до попытки эрекции. Её муж снова ударил Кристину головой об стол, прежде чем стянуть её нижнее бельё до щиколоток, открывая её голую задницу и «киску» смущённому, хрюкающему Эндрю. Ещё один удар Кристины об стол, и старик быстро присел и направил свою голову так, чтобы она оказалась на уровне «киски» Кристины. Не раздумывая, он начал лихорадочно лизать её; как для его собственного сексуального удовлетворения, так и для того, чтобы она была достаточно влажной, чтобы позволить жалкому члену его сына проскользнуть внутрь. Старушка наблюдала, как он продолжал ласкать пизду девушки. Она ничего не сказала. Она знала, что сейчас лучше не отвлекать его, особенно когда он был в одном из таких настроений. Он встал во весь рост, когда Кристина начала бороться с ним. Он снова ударил её головой об стол. Кровь текла из раны на лбу.

Старик посмотрел на жену, вытирая рот тыльной стороной ладони:

– Вкус лучше, чем когда-либо, а ведь она даже не чистая.

Она закусила губу, продолжая гладить пенис их сына. Старик посмотрел на него – пенис ​​был не совсем твёрдым, но он решил, что это лучшее, что они могли получить.

– Давай его сюда, – приказал он ей. – С днём рождения, сын! – сказал он ещё раз, когда его жена ввела член своего сына в «киску» Кристины, используя свои пальцы, чтобы раскрыть половые губы ошеломлённой девушки.

Кристина вскрикнула от боли, когда в неё вошли обхват двух пальцев и члена. Из-за своего крика она снова ударилась головой о стол.

Когда пенис был глубоко внутри неё, старуxа убрала пальцы, вытирая их о скатерть. То, что её муж любил рыбу, не значило, что она тоже. Эндрю не двинулся с места. Он переводил взгляд с отца на мать и обратно, не понимая, что происходит.

– Пожалуйста, остановитесь! – умоляла Кристина.

Она попыталась отодвинуться, чтобы член Эндрю выскользнул, но старик отреагировал единственным известным ему способом. Ещё больше крови на запачканной скатерти. Пожилая женщина увидела, что её сын не понимает того, о чём его просят, поэтому она перешла за его спину. Она положила руку на бедро и начала двигать его вперёд и назад, делать эти грёбаные движения. Его отец улыбнулся, когда увидел, что его сын наконец стал мужчиной; его жалкое оправдание мужественности, скользящей во влагалище Кристины туда и обратно. По лицу умирающего старика было ясно, что ему хотелось, чтобы внутри неё был он, а не его умственно отсталый сын. С каждым рывком Кристина вскрикивала, что, в свою очередь, заставляло кричать и Эндрю. Единственные, кому нравился этот сценарий, – это старик, который жаждал, чтобы сын продолжил его имя, и старуxа, которая хотела стать свидетелем первого оргазма своего сына внутри женщины.

# # #

Хотя закрывать глаза не помогало, я продолжала попытки. Я продолжала притворяться, что я где-то ещё – по крайней мере, я пыталась. Каждый раз, когда мои глаза закрывались, это только усиливало ощущение его члена внутри меня, делая его более интенсивным – уводя меня от того места, где я пыталась представить себя. Открывать глаза было не намного лучше. Это уменьшало ощущение его присутствия во мне – но недостаточно, чтобы притвориться, что этого не происходит – но это открыло мне глаза на то, что находилось передо мной. Длинный стол, гниющие (и сгнившие) трупы, сидящие по бокам – все, казалось, смотрят на меня, смеются – и человек, которого я убила, тоже; дыры в груди и куски, вырванные от его тела. Я знала, что мой крик вызывает у него панику. Я знала, что это разозлит старую пару. Но я ничего не могла с собой поделать. Боковым зрением я могла различить очертания их сына, трахающего меня, я могла различить его мать, стоящую прямо позади него и направляющую его при каждом движении. Я хотела, чтобы меня вырвало, но каким-то образом удавалось удержать это в животе.

Попробуй снова закрыть глаза.

Я закрыла глаза и попыталась представить себя на пикнике с дочерью и мужем. Моего мужа там не было. Их сын. Он был здесь. Голый, если не считать маски на лице...

Что скрывается под маской?

Моя дочь с ним. Я тоже там – наклонилась перед монстром, который проникает в меня сзади. Моя дочь смотрит; выражение восхищения на её лице, когда она спрашивает его, является ли он её отцом.

Открой свои глаза!

Трупы надо мной смеются. Старик смеётся. Старуха всё быстрее и быстрее толкает своего кричащего сына. Каждый его дюйм наполняет меня. Это больно. Больно, как в первый раз, когда меня трахнули. Я снова закричала. Он закричал. Старик рассмеялся. Эндрю снова закричал, его руки схватили меня за плечи и снова притянули к себе. Резкий удар изнутри, когда я почувствовала, как его тело дёрнулось, начиная с ног. Забавный звук вырвался из его деформированного рта, и он снова начал кричать. Все, кроме него, знали, что произошло. Он понятия не имел, что только что испытал оргазм.

Его сперма была внутри меня.

Всё кончено, слава богу, кончено, но я не могла перестать плакать. Я почувствовала, как его член выскользнул из меня, без сомнения, благодаря тому, что его мать в последний раз потянула его за бёдра. Всё казалось мне далёким: смех, вопли, мать велела ему подтянуть штаны, его отец велел ему перестать быть таким хлюпиком, говорил ему, что ему повезло, что у него была я. Я заткнула рот, когда в моей голове прокрутилась сцена, когда я почувствовала, как немного его спермы сочится из меня. Я закрыла глаза. Легче отправиться в другое место, когда внутри никого нет...

Моя голова резко дёрнулась назад, при этом чуть не сломав шею. У старика в морщинистых руках всё ещё была прядь моих волос. Он заставил меня подняться на ноги и отойти от стола. Я закричала, но никого это не волновало. Он толкал меня через комнату, пока я не оказалась в нескольких футах от стены, и закричал, чтобы я села на мою голую задницу – заставляя меня упасть, не давая мне выбора, кроме как сделать то, что он сказал. С пола я наблюдала, как он полез в задний карман и вытащил две пары наручников. Далёкий голос его жены спросил, уверен ли он, что ключи у него ещё остались. Он сказал ей, чтобы она отъебалась, и сковал каждым из них мои голые лодыжки. Слишком туго. Это доставляло сильный дискомфорт. Я вскрикнула. Не говоря ни слова – по крайней мере, я не слышала – он толкнул меня на спину и, прежде чем я успела это осознать, прижал другую сторону каждого наручника к металлической трубе, прикреплённой к стене. Я лежала на спине, ноги и задница были направлены вверх. Всего на долю секунды я не понимала, почему нахожусь в неудобном, нелестном положении, которое помогало сперме продвигаться по своему пути. Я закричала, умоляя его освободить меня, но он либо проигнорировал меня, либо мои слова не сформировались, как они были в моей голове, и превратились в не что иное, как ещё один болезненный крик.

– Полчаса должно хватить, – сказала старуxа из-за стола.

Я плакала. Я не могу оставаться в таком положении полчаса. Я не могу. Неровные доски пола впиваются в мою и без того ноющую спину, болезненная пульсация от того места, где он то и дело ударял меня об стол и...

Сперма внутри меня.

– Пожалуйста, отпустите меня, – умоляла я его. На этот раз слова определённо сформировались. – Пожалуйста...

– Заткнись!

Мысли пронеслись сквозь мой затуманенный разум, начиная от мыслей о моей дочери и муже – в более счастливые времена – до неприятного осознания того, что я никогда их больше не увижу. Старая пара не может меня освободить. Меня не отпустят. Они будут держать меня здесь, чтобы убедиться, что я беременна, а затем – если я не беременна – они заставят меня терпеть всё это снова, пока я не забеременею. А что, если наступит момент, когда я никогда не забеременею? Что произойдёт потом? Будут ли они продолжать использовать меня, пытаясь добиться этого, или они меня убьют?

Снова слёзы.

Тяжёлый стук по доскам пола. Я повернула голову и увидела Эндрю – полностью одетого – идущего ко мне. Я вздрогнула, когда он приблизился ко мне; волновалась, что он собирается попытаться дотронуться до меня ещё раз, учитывая, что у меня было всё голое и напоказ. Он сел рядом со мной и не говорил ни слова; просто странное сопение из-за маски. Знал ли он, что поступил неправильно? Он ненавидел то, что произошло, так же сильно, как и я? Неужели он тоже пленник – и в этом богом забытом месте, и в своём собственном сознании?

– Вы двое жалкие, – прошипел старик.

Он подошёл к столу и столкнул один из трупов со стула, прежде чем забрать его себе. Он не сводил с меня глаз. В частности, он не сводил глаз с моей обнажённой плоти. Он облизывал губы. Одна рука гладила его ногу. Он чувствовал разочарование от того, что не был частью того, что произошло. Ему хотелось оказаться на месте сына.

– Иди сюда, – сказал он жене. Она молча подошла к нему. – Сюда! – он указал перед собой. – Встань на колени.

Она сделала, как ей сказали. Я не могла оторвать глаз от них, когда он вытащил свой мягкий член из брюк. Он был сморщенным, выглядел нелепо, но, похоже, его это не беспокоило.

– Положи его в рот.

Старушка убрала седые волосы с лица и открыла рот. Старик остановил её, когда она приблизилась к его всё ещё мягкому члену. Он залез ей в рот, по-видимому, сжимая её зубы с обеих сторон. Раздался щёлкающий звук. Он вытащил руку, и вместе с ней появились её зубы. Я старалась не открывать рот, когда он положил их на стол рядом с тем местом, где сидел.

– А теперь можно, – позволил он жене продолжить.

Она засунула его член в рот и начала сосать. Старик вздохнул, снова глядя на меня. Я не двигалась. Я не осмелилась. По его лицу я могла сказать, что ему не нравилось то, что делала его жена, несмотря на старательные хлюпающие звуки, исходящие из её рта. Быстро, как вспышка, он оттолкнул её.

– Отвали! – крикнул он на неё.

Она упала, когда он встал во весь рост, показывая, что в его члене не было никаких признаков жизни. Он убрал его в штаны и бросился через комнату туда, где я была; его кулак сжался. Я закричала, когда он замахнулся, и закрыла глаза, готовая принять удар.

ХЛОП!

Эндрю закричал от боли. Я нервно открыла глаза. Старик стоял рядом со мной, обрушивая удар за ударом на своего сына. Его сын съёжился, несмотря на то, что мог с лёгкостью сбить старика с ног.

– Уйди от него! – закричала старуxа, вскакивая на ноги.

Я попыталась двинуться, открыть дорогу, но застряла на месте.

Проклятые наручники!

Я закрыла глаза и попыталась отвлечься от всего этого.

Отправляйся в счастливое место.

Тишина.

Это сработало? Я в лучшем месте? Я нервно открыла глаза. Старик стоял передо мной и смотрел на своего сына с чистой ненавистью в глазах. Рядом со мной был его сын. Он тоже поднял глаза – сбитый с толку, почему удары прекратились. Я заметила, когда он поднял глаза, что его маска соскользнула. На его лице было несколько порезов, все сшиты с большой точностью. Его губы были приподняты вверх, его зубы искривлены... Он протянул руку своему отцу.

Его отец сказал низким голосом:

– Я виню тебя во всём! – его глаза всё ещё были прикованы к растерянному сыну.

Его жена стояла позади него. Он медленно повернулся к ней лицом. Впервые я заметила, что нож, которым раньше разрезали торт, торчал из его спины.

Это сделала его жена?

– Я говорила тебе не бить его! – сказала она.

В её голосе звучал намёк на раскаяние. За что? За то, что она так долго позволяла ему причинять им боль, за то, что она со мной сделала, или за то, что она зарезала своего мужа? Он опустился на колени, прежде чем упасть лицом на пол. Я видела, что он всё ещё дышал. Не двигается, но определённо дышит.

Она посмотрела на меня:

– Это ничего не меняет, – сказала старуxа. Она подошла к сыну и утешительно обняла его. – Всё в порядке, – заверила она своего сына, который уткнулся носом в её тело, – всё в порядке... Он больше не причинит тебе вреда.

А что я?

– Пожалуйста, вы можете меня освободить? – спросила я, изо всех сил стараясь казаться спокойной.

Пожилая женщина покачала головой:

– Ещё не прошло получаса...

– У меня болит спина. Пожалуйста.

– Заткнись! Разве ты не видишь, что мы скорбим?!

Старушка подошла к тому месту, где лежал её муж, больше не дыша, и полезла в его карман. Она вытащила тряпку, которую он спрятал ранее, вместе с тем, что осталось от коричневой бутылки. Она вылила содержимое на тряпку и подошла ко мне.

– Тебе нужно научиться понимать, когда говорить, а когда не говорить! – прошипела она, поднося ко рту влажную вонючую тряпку.

Пары пошли работать мгновенно. Я сильно моргнула, пытаясь сопротивляться, но...

ВСПЫШКИ

В комнате не было ни лампочки, ни часов. День мог быть ночью. Ночь могла быть днём. Кристина понятия не имела, как она туда попала. Она понятия не имела, на каком они этаже. Крепкие верёвки привязывали её к кровати обнажённой. Её одежда грудой валялась на полу. В углу комнаты напротив стоял стул. Коричневая бутылка и коробка с тряпками сверху. Несъеденная еда лежала на полу у одной из ножек стула; личинки ползали по ней на том месте, где она начала портиться. Как долго? Сколько дней прошло? Один и тот же распорядок изо дня в день – трудно сказать. Входит старуxа с сыном. Она снимает с него одежду – то чистое бельё, то грязное. Она говорит ему, чтобы он взобрался на Кристину, и толкает его внутрь – иногда нужно сначала сильно его погладить, а иногда она просто сидит и ждёт, когда он, наконец, осознает, что нужно сделать. Каждый раз Кристина плачет – её глаза постоянно красные, мокрые и бездушные, разбитые – и он тоже плачет; делает всё, что нужно, чтобы доставить удовольствие своей враждебной матери.

Кристина иногда кричала. Когда в комнате могла быть одна, она кричала изо всех сил, молясь, чтобы кто-нибудь где-нибудь был достаточно близко, чтобы услышать её зов. Он кричал из другой комнаты. Никто бы никогда не пришёл, кроме матери. Суровый взгляд на её морщинистом лице, когда она тянулась за коричневой бутылкой и другой тряпкой. Пора Кристине лечь спать, пока она снова не понадобится; она всегда просыпалась, когда Эндрю проникал в неё. Она просыпалась от его зловонного дыхания, бившего по её ноздрям, от деформированного лица, которое больше не было скрыто за гниющей плотью, и смотрело на неё. Он эякулировал и вытаскивал свой член, а Кристина просто лежала – не то чтобы у неё был большой выбор – с мёртвыми глазами, устремлёнными к потолку. Но глаза были не невидящие. Куда бы она ни посмотрела, он был там. Мужчина, которого она убила. Смотрел на неё с улыбкой на лице; удовлетворён, что она получает по заслугам.