Текст книги "Дом волка"

Автор книги: Мэтт Бронливи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава семнадцатая

Август понимал, что слишком долго в кафе засиживаться нельзя, но сперва хотел узнать побольше о тайнах, с которыми столкнулся отец.

– И что же ты там откопал?

– Нечто, что на века избавило бы человечество от «Черных Фем». – Кливленд нежно похлопал ладонью по старинной книге, занимавшей большую часть столика. Словно вспомнил, сколько долгих часов просидел за изучением этих страниц. – Сам текст взят из четырех библейских Евангелий – от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна. А вот в иллюстрациях рассказывается совсем другая история.

Он открыл обложку и начал бережно переворачивать пергаментные страницы, пока не дошел до искусной цветной миниатюры.

– И какую же историю рассказывает эта картинка? – спросил Чарли, указывая на разноцветную иллюстрацию.

– Это так называемая миниатюра «посвящения», – пояснил внуку Кливленд. – Видишь, изображение делится на две половины, верхнюю и нижнюю. Вверху сидит Дева Мария, держит на коленях младенца Иисуса.

Август внимательно изучал иллюстрации. Дева Мария восседала на золотом троне. На ней было рубиново-красное одеяние, голова покрыта сапфирово-синей столой. Руки раскинуты, благословляет или принимает благословение. Младенец Иисус сидит у нее на коленях, изображение его вписано в круг, и хотя размеры соответствуют младенческим, лицо взрослое, преисполнено мудрости. Эти две фигуры окружены орнаментом в золотых и темно-красных тонах, что вполне типично для подобных изображений.

– Справа от Девы находится Иоанн Креститель, сжимает в руке пальмовую ветвь. А по другую сторону – апостол Варфоломей, и в руках у него крест. – Кливленд пожал плечами. – Все это вполне нормально и традиционно. А вот нижняя часть выходит за рамки традиций.

И он указал на нижнюю часть рисунка, где были изображены четыре фигуры.

– Вот этот, крайний слева, – Генрих Лев. Имел смелость вставить свое изображение в эту сцену, что свидетельствует о его невероятно завышенном эго. В левой руке держит книгу, ту самую, которую мы сейчас разглядываем, а святой покровитель кафедрального собора в Брунсвике – святой Власий – выводит его вперед, держит правой рукой.

– Святой Волосий? – с любопытством спросил Чарли.

– Нет, В-л-а-с-и-й, – поправил его дед. – Пользовался большой… популярностью в Средние века. Являлся одним из четырнадцати святых помощников, чьи имена выпали у меня из памяти. Август, у тебя всегда был особый дар запоминать редкие имена. Поможешь?

Август прищурился, словно силясь найти в обширных кладовых памяти нужную информацию.

– В алфавитном порядке или так?

– Ой, только не выпендривайся, пожалуйста!

– Итак, четырнадцать святых помощников. – Август принялся загибать пальцы. – Святой Акакий, святая Варвара, святой Вит, святой Власий Севастийский, святой Георгий Победоносец, святой Дионисий Парижский, святой Евстафий, святая Екатерина Александрийская, святой Кириак, святая Маргарита Антиохийская, святой Пантелеймон, святой Христофор, святой Эгидий и наконец…

Кливленд с Чарли нетерпеливо переглянулись.

– Святой Эразм! – торжественно воскликнул Август. – Уф! Вечно на этом месте спотыкаюсь. Уже собрался начать сначала.

– Достаточно, не надо, – сказал Кливленд. И обернулся к Чарли. – Надеюсь, ты догадываешься, что эти четырнадцать святых покровителей – эксперты в разных областях. Ну, взять, к примеру, того же Власия. Он помогал против болезней горла.

– Почему?

– Есть легенда, что однажды он совершил чудо. Спас сына одной женщины от смерти. У него в горле застряла кость.

Чарли перевел взгляд на книгу.

– Так, значит, человек на картинке, стоящий следом за Власием, тоже один из четырнадцати святых покровителей?

– Да! Молодец, мальчик, умница! Да, следом на иллюстрации изображен святой Евстафий, его именем люди оберегались от чумы. Стоит и держит за руку жену Генриха Льва, Матильду.

– Ну и что тут такого? – осведомился Чарли. – Что плохого или удивительного в том, что Генрих и Матильда изображены рядом с симпатичными им людьми?

– Можно, конечно, и так сказать, – заметил Август. – Допустим, ты всегда можешь заказать снимок в фотоателье, где находишься рядом с президентом, Опрой и Майклом Джорданом.

– А кто такой Майкл Джордан?

– Давай сделаем вид, что ты этого не спрашивал, Чарли.

– Нет, правда, кто?

– Лучший в мире баскетболист.

– Правда?

– Конечно. И вот ты изображен на снимке со всеми этими страшно знаменитыми людьми. Ну и потом, допустим, приносишь этот снимок в школу и показываешь всем друзьям.

– Они сразу поймут, что это подделка.

– Конечно, поймут. Но, допустим, ты скажешь своим друзьям, что лично знаком со всеми этими знаменитостями, что ты из их круга, словом, очень крут и потрясающ, в точности как они.

Чарли призадумался.

– Тогда друзья обзовут меня напыщенным фигляром.

Август заморгал.

– Напыщенным фигляром? Где ты взял это выражение?

– Слышал от мамы.

– От мамы?

– Да. Она иногда использует его, говоря о… – Чарли закрыл рот ладошкой.

– О ком же?

Тут вмешался Кливленд:

– О тебе, это же ясно. Давайте лучше продолжим.

– Ладно, если отбросить фразеологию, ты совершенно прав. И твои друзья имеют полное право считать тебя задавакой. С учетом этого давай порассуждаем на тему, в какой компании оказался Генрих Лев. Со святыми, с Девой Марией, с самим Иисусом Христом.

– Выходит, этот Генрих Лев – напыщенный фигляр?

– Далось тебе это выражение! – воскликнул Август. – По сути, да, ты прав. Люди считали Генриха Льва чересчур надменным, самонадеянным человеком. Причем это проявлялось не только в том, что он помещал свое изображение рядом со святыми, как в этом «Евангелии». Он с особым тщанием отбирал людей для создания этой книги. В частности, нанял монаха по имени Гериман, известного своим мастерством во многих областях: и работами по металлу, и настенной росписью храмов, и созданием уникальных витражей из цветного стекла. Именно поэтому «Евангелие от Генриха Льва» получилось таким дорогим. Это не просто книга, это выдающееся произведение изобразительного искусства. – Он обернулся к отцу. – Но думаю, члены «Черных Фем» наняли тебя изучить книгу вовсе не по этой причине.

– Ты прав, – кивнул Кливленд. – Первые несколько месяцев они всеми силами старались убедить меня, что цели у них чисто научные. Но возникли определенные подозрения, и вскоре они подтвердились.

– Какие?

– Они стали давать мне слишком простые задания. Ну, к примеру, выяснить настоящее имя, звание или сан изображенного на иллюстрации человека. Определенный смысл в том был, поскольку обычно на этих иллюстрациях, миниатюрах посвящения, могут быть соединены люди из разных эпох и мест. Так что имело прямой смысл составить тщательный хронологический список всех персонажей, и это было не слишком трудно. Но когда список был готов, они дали дополнительное задание: составить перечень реликвий, ассоциируемых с тем или иным персонажем. Поначалу я ничего не заподозрил. Но затем, занявшись историей этих реликвий, начал думать, что исследование, заказанное тайным обществом, имеет тайные, далеко идущие и опасные цели.

– Знаю, реликвии – это разные старинные предметы, но что именно они собой представляют? – с любопытством спросил Чарли.

– Чаще всего реликвия – это какая-то часть святого или мученика. Фрагмент зуба, сломанная косточка, отрубленная рука или даже… целая голова.

– Настоящая человеческая голова?

– Сколь ни странно, но это так. Например, существует легенда, что рыцари-тамплиеры владели головой Иоанна Крестителя.

– Ну, на эту голову было много претендентов, – заметил Август. – К примеру, монахи Сент-Жан-д’Анжели.

– О, ерунда! И вообще ты только портишь всю историю для Чарли. Так на чем я остановился?

– Ты рассказывал мне о реликвиях, – подсказал внук.

– А, ну да! Думаю, сама мысль о существовании реликвий появилась благодаря стиху из Старого Завета, во «Второй книге Царств». Там говорится, что какие-то люди хотели похоронить человека, но враг приближался, и они очень торопились. Ну и в спешке затолкали его в могилу проповедника Елиши [9]9
  Елиша – в русском переводе Библии – Елисей.


[Закрыть], и как только тело коснулось костей его, мертвец тотчас ожил!

– Вот это да!

– И люди начали задумываться, какие еще чудеса могут сотворить мощи проповедников, святых и мучеников. Вот и стали собирать их. Помещать в раки. Покрывать золотом и драгоценными камнями. Ну а многие особы знатного рода – в том числе и Генрих Лев – поставили перед собой задачу собрать как можно больше реликвий. Однако не все реликвии представляли собой кости. Некоторые были сделаны из железа или дерева. Некоторые являлись просто оружием.

– Как мечи?

– Да. Возвращаясь к Иоанну Крестителю, следует отметить: меч, которым ему отсекли голову, тоже стал реликвией, причем очень ценной. И история его вошла в легенду после того, как этот самый меч был упомянут в одной из сказок короля Артура, «Истории о священном Граале».

– Так члены братства хотели, чтобы ты нашел им меч, которым отрубили голову Иоанна Крестителя?

– Логичный вывод, Чарли. Но нет, это не так. Не меч они хотели найти. Кое-что другое.

– Что?

– Давай посмотрим, может, сам догадаешься, – сказал Кливленд. Он снова начал бережно перелистывать страницы «Евангелия от Генриха Льва». И остановился на одной довольно мрачной иллюстрации. – Эта миниатюра называется «Муки и распятие Христа».

По краям иллюстрацию украшал сложный орнамент. В каждом углу – круг, в круге – изображение известной библейской фигуры. В верхнем левом углу – Давид, величественный, с короной на голове, как и подобает царю. В верхнем правом углу – Иеремия, седобородый мудрый старик. В нижнем левом углу – Авель, держит в руках жертвенную овечку. И наконец, в нижнем правом углу – Мелхиседек [10]10
  Мелхиседек – в переводе с иврита «царь справедливости», библейский персонаж, упоминается в Ветхом Завете в «Бытие» 14:18, «Псалтире» 109:4 и др.


[Закрыть]с высоко поднятыми руками, в которых чаша.

Внутри изображение делилось на две половины, верхнюю и нижнюю. Сверху иллюстрация с изображением Христа, он прикован к мраморному столбу, спина в крови и следах от ударов розгами. Его избивают двое мужчин. В нижней части – изображение Христа на кресте, Дева Мария и Иоанн стоят и смотрят на него. А по другую сторону креста изображены две фигуры, непонятно чьи. Одна из них – судя по всему, женщина – держит бокал из дерева, собирает капли крови Христа. Вторая фигура – совершенно непонятная, закутана в плащ с ног до головы, с шестом и привязанной к нему лентой. А на ней надпись: «Maledictus Omnis Qui Pendet In Lingo».

– Что это означает?

– Это по-латыни. Цитата из книги «Послание к Галатам», глава третья, стих тринадцатый. Переводится как: «Проклят всяк, висящий на дереве». Напоминание миру, что Христос взял на себя все грехи и весь позор человечества.

– Это понятно, – задумчиво пробормотал Чарли. И, подперев щеку рукой, призадумался. – Но вот шест…

– А ты уверен, что это шест? – спросил Кливленд.

Август наклонился, чтобы разглядеть получше.

– Ну конечно, что ж еще. Здесь начинается, а тут заканчивается… Хотя погодите-ка…

– Да?

Чарли опередил отца.

– Никакой это не шест! – выпалил он. – Это пика! Копье!

Август даже протер глаза, убедиться, что сын прав. Действительно, так оно и есть. В самом низу шеста крепился большой треугольный металлический наконечник, им заканчивалось копье. Мало того, он воткнут в бок льва – для камуфляжа.

– Потому что никогда не видел собственными глазами настоящее «Евангелие от Генриха Льва». Видел только копии, факсимиле оригинала.

– Так, значит, «Черные Фемы» охотятся за копьем? – спросил Чарли.

Кливленд посмотрел на внука, широко расплылся в улыбке.

– Ты прав. Копье действительно очень важная реликвия, на протяжении истории обросло множеством легенд, и за ним охотились многие. Называют его по-разному: Копьем Христа, Священной Пикой. Но мое любимое название – Копье Судьбы. Говорят, оно принадлежало римскому солдату по имени Лонгинус, о чем свидетельствует его латинское название – «Lancea Longini». Сотни легенд повествуют о нем. И вот теперь, по некой неведомой и страшной причине, «Черные Фемы» хотят завладеть им.

– Но почему? – спросил Август. – Неужели члены тайного общества действительно считают, что копье наделено магической силой? Той, что приписывают ему легенды и сказания? Властью, способной завоевать весь мир? По-моему, полная чушь!

– Посмотрел бы я, как ты сказал бы это Гитлеру. И что он с тобой после этого сделал бы, – заметил Кливленд. – Впрочем, возможно, тебе удалось бы вразумить его.

– При чем тут Гитлер?

Кливленд бережно закрыл обложку «Евангелия от Генриха Льва».

– Гитлер верил в копье, – сказал он, – и стремился заполучить его всеми доступными силами и средствами. А до него верили множество людей, и в этот список входили Наполеон, император Священной Римской империи Барбаросса и многие другие известные личности. Каждый верил в волшебную силу копья, они были готовы пожертвовать многим, лишь бы только увидеть его. Не стоит недооценивать силу верований, на которые способны люди, и причины, подвигнувшие их на это.

Август откинулся на спинку кресла.

– Так вот из-за чего весь этот сыр-бор? Вот из-за чего за нами охотятся люди с ножами и пушками, готовые убить? Потому как если причина кроется именно в этом, не лучше ли будет отдать им эту книгу? Пусть ищут по ней что хотят, свое драгоценное копье и прочее.

Он поднялся из-за стола, выразительно взмахнул руками.

– Прости, но я не желаю ставить на кон ни свою жизнь, ни чью бы то ни было еще… ради какого-то мифа!

– Это не миф, – сказал Кливленд.

– Извини, не понял?..

– Это не миф. Копье вполне реально. Причем это еще только начало. Думаю, на уме у членов «Черных Фем» нечто большее.

– Что?

Кливленд взял со стола «Евангелие от Генриха Льва», сунул под мышку, потом кивком головы указал на дверь, возле которой разгорелся спор между владельцем кофейни и мужчинами в черных костюмах и с мрачными лицами.

– Может, они объяснят, раз уж появились?

Август нахмурился.

– Или же заберут книгу раз и навсегда.

Глава восемнадцатая

На базе Ньюмайера наступила полночь. Айви всматривалась в узкое ветровое окно снегохода с помощью специального бинокля ночного видения. Видела лишь несколько невнятных очертаний, но знала – это приближаются войска «Черных Фем». Никто другой не посмел бы пересекать это бескрайнее ледяное пространство, тем более – ночью.

Она схватила радиопередатчик.

– Говорит Ивонн Сегур с базы Ньюмайера. Иеремия, копия с тобой?

«Иеремия» – кодовое название операции в честь проповедника, написавшего так называемую сломанную книгу. Игра слов – члены «Черных Фем» пытались расшифровать криптограмму, найденную в «Евангелии от Генриха Льва».

– Иеремия слушает, – последовал ответ, заглушаемый треском электрических разрядов.

– Результаты есть?

– Скоро будут. Минут через двадцать. Ничто не может задержать нашего продвижения вперед.

– Ничто, кроме льда, – пробормотала в ответ Айви.

Еще раз взглянула в бинокль – группа приблизилась. Их было пятьсот человек, так ей, во всяком случае, сказали. Более чем достаточно для выполнения любой задачи. И это только начало. Менее чем через месяц должно прибыть пополнение.

Айви достала из рюкзака роман Норманна Мейлера «Замок в лесу». Сообразила на этот раз взять с собой что-нибудь почитать. Книга напомнила о юности, о том, как она впервые узнала о таинственной организации под названием «Черные Фемы»…

Ивонн только что закончила Йельский университет. Статья о нацизме, которую она написала, привлекла внимание известного немецкого издателя. Затем с ней связалась одна компания, и ее спросили, не желает ли она участвовать в проекте, посвященном исследованию биографических данных Гитлера. Ивонн с радостью согласилась: помимо интересной работы, ее грела возможность побывать в Европе. И еще она немного нервничала. И в который раз задавалась вопросом: почему они сочли, что она им подходит, ведь статья, опубликованная в издании Йельского университета, носила отчетливо выраженный негативный характер… Она до сих пор помнила одну фразу: «Фашизм – это все равно что подсевший на наркотики сын-подросток». Так почему эти люди решили, что она может провести долгие годы жизни, изучая во всех подробностях жизнь Гитлера?

Собралась она быстро – вещей у нее мало – и не успела оглянуться, как очутилась в отдельной квартире в центре Берлина. Дэвид Боуи однажды назвал этот город одним из разительных проявлений культурной экстравагантности, и она вскоре поняла почему. То был город насильно разделенных соотечественников – после раздела на восточную и западную части. Богачи соседствовали с бедняками, современность – с древностью. В культурологическом плане город походил на слоеный пирог, причем, на взгляд Айви, довольно неаппетитный.

И первый день на работе сложился просто ужасно. По некой непонятной причине тамошние сотрудники сочли, что она должна говорить по-немецки. Но в университете она изучала французский. Что не спасло от грубых лающих команд в ее адрес, отнюдь не способствовавших лучшему пониманию целей и задач. К середине дня она окончательно изнемогла и еще ниже опускалась в глазах сослуживцев и начальства, особенно после того, как, уже вернувшись домой, проиграла еще один раунд. Ее заставили раз в неделю стирать тряпье какого-то местного дурачка. Заодно и языку от него научишься, сказал домовладелец. В ту ночь она долго не могла уснуть, плакала в постели, а потом твердо решила завтра же уволиться с работы и вернуться в Штаты.

Но второй день на службе заставил изменить планы.

Айви послали в Государственную Берлинскую библиотеку встретиться с тамошним куратором, у которого якобы хранился личный дневник Гитлера. Совершенно дурацкое задание. Если бы дневник существовал, к куратору направили бы более опытного сотрудника. Но она пошла, прихватив с собой своего «переводчика», которому пообещала перестирать все рубашки и майки, хранившиеся в шкафу.

И вот она подошла к библиотеке, и у дверей ее встретил мужчина, представившийся доктором Ротшильдом.

– Полагаю, вы желаете видеть Библию Гуттенберга, – сказал он.

– Вы говорите по-английски?!

– Здесь все говорят по-английски.

– Это только говорят, что говорят, – усмехнулась Айви. – Но далеко не все умеют.

– Вы, наверное, и сосиски с кислой капустой тоже не признаете.

– Что?

– Ладно, неважно. Так вы пришли за Гуттенбергом или нет?

– Боюсь, тут какая-то ошибка. Меня прислали посмотреть дневник.

Этим объяснением Айви и ограничилась. Не хотела, чтобы ее высмеяли снова.

– Дневник? Что за дневник? Чей?

Айви огляделась по сторонам. Поблизости никого видно не было.

– Гитлера, – еле слышно выдохнула она.

– Простите?

– Гит-ле-ра, – произнесла уже по слогам.

Доктор Ротшильд смотрел с таким видом, точно сейчас решалась ее судьба. А потом произнес:

– Мне говорили, что пришлют более солидную персону.

– Так, значит, дневник у вас?

– Я этого не говорил.

Айви шагнула ближе.

– Если он у вас, пожалуйста, покажите его мне прямо сейчас. Потому как если я вернусь и скажу, что дневник у вас, но вы согласны показать его более «солидному» человеку, оба мы с вами будем выглядеть полными идиотами.

И она отступила на шаг и прикусила трясущуюся нижнюю губу. Доктор Ротшильд снял очки, протер их носовым платком.

– Так вы уверены, что не хотите видеть Библию Гуттенберга?

– Спасибо, нет.

– Потом пожалеете, – сказал он и отошел.

Айви обернулась к своему переводчику – сегодня он ей не пригодился – и сказала, что им пора уходить.

– Ну? – спросил доктор Ротшильд. – Так вы идете или нет?

– Да! – воскликнула Айви, поняв, что фортуна наконец повернулась к ней лицом. Отослала переводчика и поспешила следом за Ротшильдом по коридору. – Простите. Я подумала…

– Тише. Молчите, пока не окажемся у меня в кабинете, – сказал он.

Айви молча зашагала за ним следом, гадая, в какую историю ввязалась. Они вошли в кабинет доктора Ротшильда – маленький, просто обставленный, какой-то совершенно безликий. Если он и проводил здесь время, заметно это не было.

И вот он торжественно выложил перед ней дневник.

– Прошу вас.

Айви осторожно взяла его в руки.

– Не понимаю, – пробормотала она. – Если он настоящий, тогда должен храниться где-нибудь в музее или же под стеклом в библиотеке. И брать его в руки никак нельзя.

– Ваши руки – самое подходящее для него место, Ивонн, – раздался голос за спиной.

Айви резко обернулась.

Мужчина затворил за собой дверь.

– Позвольте представиться. Кристофер Валодрин.

Айви пожала протянутую руку – она показалась холодной, как у покойника.

– Кто вы?

– Прошу, садитесь, – с улыбкой сказал он и указал на кресло. – Поскольку объяснение займет некоторое время.

– Какое объяснение?

– Наших методов вербовки. Или, если угодно, найма.

Айви растерялась.

– Найма? Но у меня уже есть работа.

Валодрин снова указал на кресло.

– Ну хорошо, – усевшись, сказала она. – Но только давайте побыстрей. Босс отпустил меня всего на час.

Валодрин рассмеялся.

– Об этом не беспокойтесь.

– Да уж, определенно беспокоиться не о чем, – вставил доктор Ротшильд.

Айви казалось, что она попала в какую-то кошмарную и малоприятную историю, где все ее действия снимают скрытой камерой.

– Что происходит?

– Ивонн… или я могу называть вас просто Айви? – осведомился Валодрин и уселся напротив.

– Можете называть меня мисс Сегур.

– Итак, мисс Сегур, с сожалением вынужден информировать вас, что вы стали жертвой довольно жестокого розыгрыша. Издательской компании, на которую вы работаете, просто не существует.

– Что?

– Она ненастоящая.

– Но как же сотрудники? Мой босс?

– Просто играют свои роли. Тоже ненастоящие.

– Тогда что я здесь делаю?

– Как я уже говорил чуть раньше, вас нанимают на работу. И разница между этим наймом и другими состоит только в том, что вы не знали, что вас сегодня пригласят на собеседование.

Айви покосилась на доктора Ротшильда, тот старался держаться от Валодрина как можно дальше.

– Вас тоже «завербовали»? – спросила она его.

– Доктор Ротшильд уже проработал на нас какое-то время, – ответил за него Валодрин. – И принимал самое активное участие в оценке вашего персонального файла.

– Персонального файла?

Валодрин слегка опустил глаза, сфокусировал взгляд холодных глаз на девушке – ну в точности гадюка, готовая укусить.

– Мы знаем о вас практически все, мисс Сегур. Знаем, что вы весьма успешно изучали историю в Йельском университете, но втайне всегда мечтали стать художницей, вести артистический образ жизни. В школе у вас был друг, но, познакомившись с вашей лучшей подругой Ларой, он потерял к вам всякий интерес. Знаем, что вы ненавидите розовый цвет. А вот выпить стаканчик красного вина – «Шираз», если я не ошибаюсь, – очень даже не против. И почитать хорошую книжку тоже любите. Водить умеете машины только иностранных марок. В углу левого переднего зуба у вас стоит маленькая пломбочка. Вы не говорите по-немецки, но уже записались на курсы по обучению этому языку, думая, что это вам поможет… Мне продолжать? Я располагаю и более интимными деталями вашего…

– Перестаньте! Пожалуйста!

– Большинство людей реагируют в точности как вы. Гнев, испуг. Но не думайте, никто не собирается вторгаться в вашу личную жизнь. Личная жизнь – это иллюзия, но придуманная очень умно. Заставляет вас чувствовать, что вы в безопасности. Но на самом деле это не так. Все, даже мельчайшие, детали собраны, рассмотрены, разложены по полочкам и хранятся на случай дальнейшего использования.

– Зачем кому-то знать о моей личной жизни?

– Исключительно из-за вашей истории, мисс Сегур. Сами вы этого не знаете. Теперь будете знать. В вашем роду было очень много фемистов. С древних времен.

– Простите, не поняла?

– Людей, которые входили в тайное общество «Священные Фемы».

Сердце Айви сжалось от страха. Точно ей только что сообщили, что она вампир.

– Не уверена, что знаю, что такое «Священные Фемы», – пробормотала она. – Похоже на культ, но я не приверженец культов.

– «Фемы» – никакой не культ, – сказал Валодрин. – Это сродни королевскому правлению. Только вместо золота и драгоценностей вы получаете власть. Достаточно власти, чтобы иметь все, что захочется.

Айви поднялась из кресла.

– С меня довольно. Я ухожу немедленно. Хочу вернуться к нормальной жизни.

Валодрин тоже поднялся и теперь возвышался прямо над ней.

– Извините, мисс Сегур, но отныне ваша жизнь уже никогда не будет нормальной. Впрочем, вы ведь и не хотели «нормального», верно? Сами чувствуете, что предназначены для чего-то большего.

Айви, не говоря ни слова, бросилась к двери. Нет, это какая-то дурацкая шутка, нелепый розыгрыш, придуманный ее работодателями. Но, вернувшись в офис, она не нашла там ни души. Ни одного сотрудника на месте не было. Ключ от квартиры заедал в замке, домой попасть она не могла, а затем, обнаружив, что ее кредитные карты заблокированы, поняла, что случилось нечто ужасное.

К счастью, она еще не успела открыть счета в местном банке, так что вся наличность оставалась при ней. Денег немного, но вполне хватит, чтобы снять номер в дешевом отеле и переночевать там. Но спала она плохо, ее преследовали кошмары и какие-то темные видения, навеянные мыслями о загадочном тайном обществе.

Видения продолжали преследовать и с восходом солнца. Весь день она чувствовала за собой слежку, спину так и сверлили чьи-то недоброжелательные взгляды. Тогда она решила вернуться в Государственную библиотеку в надежде отыскать Валодрина или Ротшильда, но их там не оказалось. Поговорив с дежурным библиотекарем, она выяснила, что такие люди здесь никогда не работали. Складывалось впечатление, будто их не существовало вовсе, будто все это ей приснилось.

Разбитая и деморализованная, она вернулась в гостиницу. Эти люди отобрали у нее все с непостижимой легкостью. Но что там сказал Валодрин? Что это было собеседование. Если так, то тогда сейчас последнее испытание. Ей совсем не хотелось вступать в их чертово братство, но вернуться к жизни хотелось, и даже очень. А это, в свою очередь, означает, что если она найдет и расшифрует ключи, тогда, возможно, они оставят ее в покое. Но где они оставили эти ключи?

И тут она вспомнила.

Дневник Гитлера.