Текст книги "Прелестная обманщица"
Автор книги: Мэри Николс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Конечно, почему же нет. Но прошу вас – никаких тайных встреч. Обещайте.
В тот же вечер Эмма решилась поговорить с Домиником. Он находился в библиотеке. Она
осведомилась, может ли он уделить ей несколько минут.
– Конечно. – Он встал и пригласил ее войти и сесть.
Доминик заметил, что девушка немного нервничает. Неужели он, наконец, услышит от нее
правду? Он совсем не был уверен, хочет ли этого.
Эмма села.
– Милорд, – произнесла она и замолкла.
Он терпеливо ждал. Он любил ее, несмотря на то, что помолвлен с другой и что она не та, за кого
себя выдает. Доминик понял это на балу Люси. Он не мог забыть, как обнимал ее, вдыхал запах ее
волос... И в то же время злился на нее за то, что она упрямо скрывает правду. Иногда, в те редкие
минуты, когда они оставались одни в комнате, он ощущал непреодолимую потребность поцеловать ее,
но не как родственницу, а как возлюбленную.
Он находил Эмму необыкновенно привлекательной. У нее лицо и фигура богини, она умна,
начитанна и может поддержать любую беседу, способна решительно осадить наглеца, как это
произошло с лордом Биллингзом, который после того, как его отвергла Люси, переключил свое
внимание на Эмму, полагая, что бедная родственница обрадуется оказываемой ей чести. Доминик
наблюдал через приоткрытую дверь гостиной, как она смахнула ладонь его светлости со своей руки, а
затем тщательно отряхнула рукав платья, словно он его испачкал.
– Милорд, – сказала она, – если я почувствую необходимость обзавестись семьей с тремя детьми-
подростками, я вспомню ваше предложение. – И, не дожидаясь ответа, быстро вышла.
Ясно, что горничные так себя не ведут. Она, разумеется, помогала Люси наряжаться и следила за
ее гардеробом, но выполняла эти обязанности с большим достоинством, словно по доброте душевной
ухаживала за юной кузиной.
Она, несомненно, загадка для него. Ему следовало с самого начала высказать ей свои подозрения
и прямо спросить, какую игру она затеяла. Но теперь поздно об этом говорить. А его любовь к ней
росла с каждым днем. Что ему делать дальше? Он пытался не думать о ней, избегал ее, но все было
бесполезно. Десять раз на дню он решался объясниться ей в любви и столько же раз отступал, сознавая,
что не сумеет разорвать помолвку с Софи. Может, найти Эмме должность в доме своих друзей?
Наверняка среди них найдутся те, кто хорошо к ней отнесется, но будет ли она чувствовать себя в
другом доме уютно? Маловероятно, что с ней станут обращаться как с ровней. И каким образом он
объяснит то, что отказал в приюте кузине?..
– Кузен Доминик, – с улыбкой поправил ее он. – Не забывайте, что мы родственники.
– Милорд, – не обратив внимания на его слова, произнесла Эмма, – я пришла просить не за себя.
– Понятно. Что она еще натворила?
41
– Если вы имеете в виду Люси, то ничего. В вашей помощи нуждается не она. Я хочу вас
попросить найти работу для морского офицера, который получает лишь половинное жалованье. Его
зовут Фергус О'Коннор, капитан Фергус О'Коннор. Видите ли, он влюблен, но не может сделать
предложение, пока у него не появятся деньги.
На секунду у Доминика замерло сердце. Так вот о ком она плакала, убежав с бала! Он едва
громко не расхохотался. Ее обман, который стоил ему не одну бессонную ночь, оказался неудавшимся
любовным романом. Вероятно, роман начался после той злосчастной прогулки в парке. А возможно, все
началось раньше, и она приехала в Англию из-за капитана.
Желание смеяться пропало, и на смену ему пришли печаль и боль. Но его не должны касаться ее
личные дела. Почему бы ей не влюбиться? Если же этот капитан О'Коннор окажется негодяем, то он
свернет ему шею!
Доминик взглянул на Эмму. Она сидела, скромно сложив руки на коленях. Он едва не обнял ее и
не прижал к себе. Ему хотелось сказать ей, чтобы она забыла капитана и подождала... Но чего?
– Вы имеете в виду какое-то определенное занятие? – спросил Доминик.
– Что угодно, милорд, но чтобы он разбогател. И пусть он уедет отсюда, по крайней мере, на
полгода.
– Уедет? На полгода? – переспросил пораженный Доминик.
– Да. Или на год. Может быть, в Индию.
– Вы не хотите, чтобы он остался в Лондоне?
– Нет. Он должен доказать, на что способен.
Доминик и не представлял, что она может быть такой расчетливой. От разочарования он не знал,
что сказать, но затем его вдруг осенило: она не любит этого человека, иначе ни за что не рассталась бы
с ним. Возможно, она просто хочет избавиться от назойливого обожателя, который повсюду ее
преследует. Такая мысль понравилась Доминику, поскольку позволяла снова хорошо думать об Эмме.
– Вероятно, я смог бы устроить его на «Нежную деву». Она скоро возвращается.
– Это было бы замечательно!
– А что вы станете делать все это время? Полгода ведь очень большой срок, а вы так молоды.
Эмма изумленно взглянула на Доминика и тут поняла: он сделал неверный вывод. Она хотела
было объяснить, что он ошибается, но передумала. Пусть считает, что капитан О'Коннор ухаживает за
ней. Да и Люси просила не выдавать ее чувств. Эмма улыбнулась.
– Люси сказала мне, что ваша свадьба состоится не раньше, чем через полгода. Срок не
маленький, вам не кажется?
Доминик чуть было не упрекнул ее за дерзость, но удержался. Девушка остра на язык, и его это
восхищало.
– Нет, не кажется, – ответил он. – У меня много дел до свадьбы. – Он рассмеялся. – А вы умеете,
как я погляжу, наносить удар противнику его же оружием.
Она улыбнулась в ответ, хотя сердце у нее разрывалось. С ним так легко. Эмма чувствовала, что
они – словно две половинки единого целого. Но зачем судьба привела ее сюда? Чтобы сделать
несчастной?
– Я исполню вашу просьбу, – продолжал Доминик, – однако попрошу кое-что взамен.
У Эммы сдавило грудь.
– Да, милорд?
– Вы останетесь здесь с Люси и со мной, пока не вернется капитан. Вы очень нужны Люси.
– Если вы считаете, что ваша сестра нуждается во мне, то я, разумеется, останусь.
– Ну конечно же, нуждается. Как уже говорил, я буду очень занят, и мисс Монтфорест тоже,
поэтому без вас нам не обойтись.
– Лучше плохая компаньонка, чем никакая, – усмехнулась Эмма.
– Вы с каждым днем набираетесь опыта. Уверен, что через полгода никому и в голову не придет
осуждать меня за то, что я взял вас.
– Благодарю вас, милорд. – Эмма встала и не спеша вышла.
Люси всплеснула руками, узнав, что Доминик собирается отослать ее возлюбленного в Индию.
– Я его больше не увижу! – запричитала она.
– Ничего подобного. Время пролетит быстро. Насколько я знаю вашего брата, он даст капитану
возможность приобрести небольшое состояние, и, если капитан О'Коннор действительно вас любит, он
к вам вернется. – Эмма ободряюще улыбнулась своей подопечной.
42
Шли дни. Эмма продолжала выполнять свои обязанности. Она старалась не думать о будущем.
Люси впала в уныние, так как виделась с Фергусом крайне редко – из соображений осторожности. А
Эмма избегала Доминика. Иногда ей казалось, что он тоже избегает ее.
Софи часто наведывалась на Бедфорд-роу и обсуждала планы по ремонту в доме Доминика со
своим знакомым архитектором. Она без конца говорила о расцветках обивки, о мебели со всеми, кто
готов был ее слушать. Эмме ужасно не нравилось то, что она собиралась сделать, и Люси тоже была
недовольна. Она возражала против любых переделок и пререкалась с Софи, а Доминик вынужден был
выступать в роли миротворца.
– Скорее бы мы уехали из города в Кавенгем-хаус, – сказала Люси, когда они с Эммой,
укрывшись от июльского солнца под зонтиками, ехали в открытой коляске по Гайд-Парку. – Если она
еще раз скажет, что французская мебель лучше английской, я брошу в нее что-нибудь, например то
отвратительное зеркало в ангелочках, которое она повесила в гостиной над камином.
Эмма засмеялась.
– Люси, милая, надо быть поделикатнее. Ведь она скоро станет женой вашего брата.
– Не понимаю, почему Доминик все ей позволяет, – не унималась Люси. – Я знаю, что он может
рассердиться из-за менее значительных вещей. Когда мама хотела обновить библиотеку, в которой не
помешало бы поменять мебель, он отказался даже говорить об этом. А сейчас ему, по-моему, все равно.
– Тогда намекните Софи, чтобы она обратила свой взор на библиотеку, – шутливо предложила
Эмма.
Люси засмеялась.
– Я вижу, вам хочется, чтобы Софи попала в немилость к Доминику.
Эмма ничего на это не ответила.
– Я буду рада выйти замуж и уехать, – сказала Люси. – В доме невозможно находиться. Со мной
больше никто не считается.
– Неужели только поэтому вы готовы выйти за капитана О'Коннора? Замуж не выходят ради
чего-то.
– По-моему, Доминик именно так и поступает.
Эмма вздохнула. Малышка Люси просто ревнует. Но и она сама не лучше!
– Этого не может быть, – сказала Эмма. – Они – подходящая пара.
– Вот именно. Оба красивы, у него титул, а у нее богатство.
– Люси, нельзя быть такой циничной. Это вовсе не означает, что они не любят друг друга.
– В подобных браках любовь не имеет значения.
– Вы хотите сказать, что ваш брат женится по необходимости?
– Нет, но его к этому поощряли.
– Кто?
– Его родители и родители Софи.
– А как они познакомились? Я имею в виду мисс Монтфорест и вашего брата.
– Их познакомил Берти Косгроув. Косгроувы и Монтфоресты – давние друзья. Кажется, отец
Берти был другом детства виконта.
У Эммы перехватило дыхание. Неужели она близко подошла к разгадке мучившей ее тайны?
– Я полагала, что мистер Косгроув друг вашего брата.
– Да, они вместе учились и знакомы давно, так как ферма Берти находится всего в семи милях от
Кавенгем-хауса. Несколько лет назад Софи гостила у родителей Берти. Они с Берти отправились на
прогулку верхом, и Софи пожелала заглянуть к соседям в Кавенгем-хаус. Думаю, Берти проклинает тот
день.
– Почему?
– Потому что он хотел сам на ней жениться. Разве вы не заметили, как он на нее смотрит?
Бедняга! У него ведь нет титула, как у Доминика. Он разводит на ферме лошадей, а других доходов у
него нет.
– Софи знает о чувствах мистера Косгроува?
– Конечно, знает. Но он ей совершенно не подходит, хотя она кокетничает с ним, чтобы
заставить Доминика поревновать.
– Все, хватит, – сказала Эмма, наконец вспомнив о своих обязанностях наставницы. – Мы уже
начинаем зло судачить.
– Вы сами спросили, – пожала плечами Люси.
43
– Нам пора возвращаться, – и Эмма похлопала зонтиком по плечу кучера, чтобы он поворачивал
в сторону дома.
Десять минут спустя они уже входили в прихожую, однако путь им преградила куча сундуков и
сумок. Двое лакеев таскали багаж вверх по лестнице, а незнакомая горничная давала им указания.
– Господи! – охнула Люси. – Да это тетя Агата. Что она здесь делает? Она же никогда не уезжает
из Йоркшира!
– Ты ошибаешься, Люсиль, – раздался голос из открытой двери гостиной.
В дверях появилась полная, затянутая в корсет дама в коротком жакете в темно-фиолетовую и
зеленую полоску поверх шелкового зеленого платья с юбкой на кринолине. Наряд ее давно вышел из
моды, но держалась она так, словно вразрез с модой были одеты все окружающие ее. Под кружевным
чепцом виднелись черные как вороново крыло, явно крашеные, волосы, но лицо было на удивление
гладким, без морщин.
В маленьких темных глазах светился ум. Она оглядела с головы до ног не только Люси, но и
Эмму.
– Здравствуйте, тетя, – Люси подбежала к ней и чмокнула ее в обе щеки. – Мы вас не ждали.
– Это видно, поскольку никого не было дома.
– Простите, тетя. Если бы вы дали знать...
– Я дала знать – написала письмо, но оно, должно быть, затерялось. В наше время нельзя
доверять почте. Все это неважно, раз я здесь. – Она отвернулась от Люси и посмотрела на Эмму. – А вы,
как я понимаю, та самая компаньонка?
– Ох, извините меня, – вспыхнула Люси. – Тетя, позвольте вам представить мисс Эмму Вудхилл.
Эмма, это – миссис Стэндон, моя тетя Агата.
– Добрый день, мадам, – Эмма сделала реверанс. Интересно, что этой даме о ней известно?
– Мои вещи отнесли ко мне в комнату, и я велела подать чай с кексом, – заявила тетя Агата,
снова обращаясь к Люси. – Снимай шляпу и перчатки и приведи себя в порядок. Мы должны
поговорить.
– Хорошо, тетя. – Люси в сопровождении Эммы стала подниматься по лестнице.
– Приходите обе, – крикнула им вдогонку миссис Стэндон.
За пятнадцать минут, которые они провели за чаем, тетя Агата выяснила не только все последние
городские новости, но узнала о помолвке Доминика, о планах Софи относительно свадьбы, о светских
раутах Люси, о балах, где она танцевала, а также о том, почему комнату, где обычно останавливалась
тетя Агата, перекрасили и поставили туда новую мебель.
– Мне это не нравится, – сказала она, по-хозяйски разливая чай. – Эти полосатые сиреневые обои
ужасны. У меня от них кружится голова.
Люси подмигнула Эмме.
– Это дело рук Софи, тетя. Она собирается всю мебель в доме заменить на французскую.
– Ах вот как? Прошел всего лишь год, как мы их победили. Что ж, теперь будем подражать им?
Весьма непатриотично. Я так и скажу Доминику, когда он соблаговолит появиться.
И, словно услышав ее слова, в дверях появился Доминик.
Глава седьмая
Предупрежденный дворецким о приезде тетки, Доминик не выказал удивления, увидев ее. Он
нежно поздоровался с ней, поцеловал и поинтересовался, как она добралась.
– Поездка была крайне утомительной. Кареты неудобные, жара, грязь. Я вся в пыли. Ни за что бы
не приехала, не будь в том настоятельной необходимости, – сказала она.
– И что это за необходимость? – осведомился Доминик. – Почему вы не написали? Я с
удовольствием выполнил бы любое ваше поручение.
– Я должна во всем убедиться сама. Я и так опоздала. У Люси уже был бал, и из этой затеи
ничего не вышло. Тебе следовало заранее побеспокоиться о том, чтобы на нем присутствовали
подходящие женихи, и поощрить их, если они тянут время. Предложения делаются не часто, как тебе
известно, и к этому надо приложить усилия.
– Я получила не одно предложение, – вмешалась Люси, прежде чем Доминик успел ответить, –
но я их отвергла. Я решила не выходить замуж, пока... – Люси увидела, как Эмма предостерегающе
качнула головой, – пока не влюблюсь.
44
Эмма почувствовала на себе пристальный взгляд Доминика. Неужели он догадался о капитане
О'Конноре? Она опустила глаза и стала разглядывать рисунок на чашке.
– Она, видите ли, решила! – воскликнула тетя Агата. – Боже мой, в твоем возрасте я не была
такой своевольной. Доминик, ты ее избаловал.
– Я не хочу принуждать ее к браку с тем, кто ей не мил, – сказал он. – Не желаю, чтобы моя
сестра мучилась всю жизнь из-за того, что ошиблась в выборе мужа.
– Вот-вот, именно поэтому молодые люди нуждаются в помощи. У них нет жизненного опыта, и
они не могут сами принять правильное решение. А теперь расскажи об этих предложениях. Если Люси
отказала стоящему человеку, то еще не все потеряно. Иногда бывает разумно сначала сказать «нет» –
это говорит о надлежащей сдержанности. Если у молодого человека серьезные намерения, его не
испугает отказ.
– Тетя Агата, я не такая. Если я сказала «нет», то это окончательно.
– Выходит, ты попусту ввела брата в расходы. Лучше бы приехала в Йоркшир!
– Я не нищий, тетя, – сказал Доминик, – и не считаю, сколько потратил на Люси. А если бы она
приняла предложение лорда Биллингза, я заставил бы ее одуматься.
– Биллингз! Ты говоришь о Джордже Биллингзе, который овдовел в прошлом году и остался с
тремя детьми?
– Да.
– Помилуй, Доминик, как ты мог допустить, чтобы он находился в одной комнате с твоей
сестрой, не говоря уже о том, чтобы она выслушивала его предложение?
– Я знал, что она ему откажет. Просто не хотелось его обижать.
– Держу пари, что когда об этом станет известно, то все повесы в городе последуют его примеру.
Да свет решит, что ты кому угодно позволяешь предлагать руку твоей сестре! Так дело не пойдет.
Неудивительно, что бедная девочка смутилась.
– Я совершенно не смутилась, тетя, – заверила ее Люси.
– А следовало бы.
Эмма с трудом удержалась от того, чтобы не рассмеяться.
Тут миссис Стэндон поднесла к глазам монокль и внимательно посмотрела на Эмму.
– Вы немного молоды для компаньонки, не так ли?
–Мне двадцать два, – ответила Эмма, с трудом сохраняя серьезность. А Доминик улыбался ей
из-за теткиной спины, как бы подзадоривая ее не давать себя в обиду.
– Хмм. Вы приехали из Индии?
– Да. – Эмма было решила, что тетя Доминика знает об этом от него, но по выражению его лица
поняла, что он ей ничего не сообщал.
Тетя Агата улыбнулась.
– От меня не утаишь секретов. Я не часто бываю в городе, но это не означает, что я живу
затворницей. Значит, вы из Индии и знакомы с Монтфорестами...
– Мисс Вудхилл была горничной и компаньонкой у мисс Эммы Монтфорест, – вставил Доминик.
– У нее очень хорошая рекомендация от мисс Монтфорест.
– Бумажка, и больше ничего. Ты проверил эту рекомендацию?
– Зачем, тетя? Я ведь помолвлен с Софи Монтфорест. Виконт Монтфорест ни разу за последние
двадцать пять лет не обмолвился о своем брате. Его отправили в Индию после той ужасной истории с
сыном графа Грантема. Сомневаюсь, что его посетила мысль о том, что у Эдуарда могли быть дети.
Дочке своей он, разумеется, ничего не говорил.
– О, тут пахнет скандалом, – заинтересовалась Люси. – Тетя, пожалуйста, расскажите.
У Эммы замерла душа. Не смея взглянуть на Доминика, она ждала, что будет дальше.
– Артур Борем был единственным сыном графа Грантема. Жуткий распутник, – сказала миссис
Стэндон. – Его застрелили во время одной из юношеских проделок. В убийстве обвинили Эдуарда
Монтфореста, и ему пришлось покинуть Англию. Об этом поговорили и забыли. Вот и все.
Вот и все, с горечью подумала Эмма. А отец был заклеймен как убийца и навсегда изгнан с
родины. До нее и до Тедди никому и дела нет!
– Эмма, у мисс Монтфорест ведь есть брат? – спросила Люси.
– Да.
– Тогда он наследник виконта Монтфореста. Правда, Доминик?
– Полагаю, что так, – медленно произнес он, обмозговывая новые сведения.
45
– Это в том случае, если поместье наследуется без права отчуждения, – заметила тетя Агата. – У
Монтфорестов именно так обстоят дела?
– Не знаю. Его светлость мог нарушить это правило. Он никогда не упоминал о наследнике.
– Если наследник вдруг объявится, то Софи лишится своего приданого, – задумчиво сказала
миссис Стэндон. – Хотя возможно, что их поместье наследуют и по женской линии.
– Все это предположения, – сказал Доминик. – Я не верю, что существует наследник, иначе его
светлость знал бы об этом.
Эмме хотелось крикнуть: «Есть!», но она промолчала. Сейчас не время для разоблачений.
– А Софи что-нибудь знает? – Люси повернулась к брату. Глаза у нее возбужденно блестели. –
Может, она скрывает это от тебя?
– Разумеется, нет, – ответил он.
– Ты говорил ей, что мисс Вудхилл знала в Индии мисс Монтфорест? – осведомилась тетя Агата.
– Он не может говорить с Софи об этом, потому что сказал ей, что Эмма – наша дальняя
родственница и он обещал ее покойному отцу позаботиться о ней, – весело заметила Люси.
Миссис Стэндон улыбнулась. В глазах вспыхнул огонек. Эмма подумала, что в молодости она
наверняка позволяла себе шалости. Эту черту, видно, унаследовали и Люси, и Доминик, поскольку
обоих мало волновали условности.
– Вот как? – тетя Агата подняла тщательно подведенную бровь. – А кем в таком случае мисс
Вудхилл приходится мне?
– Я сказал всем, что наши с мисс Вудхилл отцы были двоюродные братья, – пояснил Доминик.
– Значит, она мне тоже родня, раз я сестра вашего батюшки. Вы полагаете, я пойду на это
вранье?
– Тетя, я понятия не имел, что вы приедете. Да и особого вреда в этой выдумке нет.
– Посмотрим. – Миссис Стэндон снова внимательно оглядела Эмму, отчего той стало неловко. –
А тебя не сочтут скрягой? Сестру наряжаешь по последней моде, а кузина одета неизвестно во что!
– Мне кажется, она выглядит очаровательно, – Доминик улыбнулся. – Может быть, мы
поговорим о чем-нибудь другом? Мы смущаем мисс Вудхилл.
– Я могу уйти. – Эмма хотела было встать.
– Останьтесь, Эмма, – попросил Доминик.
Миссис Стэндон либо не заметила, либо решила никак не комментировать тот факт, что
Доминик обратился к Эмме по имени.
– Вижу, что я должна брать дело в свои руки. Завтра мы поедем за покупками, а потом
посмотрим все присланные приглашения и решим, куда идти. Возможно, устроим и собственные
приемы, чтобы никто не посмел сказать, что Бесторпы плохо относятся к родным, попавшим в трудное
положение.
– Но, миссис Стэндон, – вмешалась Эмма. – Умоляю вас не беспокоиться. Это была всего лишь
шутка!
– Глупости! Если говоришь неправду, то надо вести себя вызывающе. Тогда никто не посмеет
оспаривать твои слова.
Доминик расхохотался, а вслед за ним и Люси. Тетя Агата с довольным видом допила вторую
чашку чая. Эмма догадывалась, что миссис Стэндон знает намного больше, чем говорит, и что она
затеяла какую-то игру.
Люси была в восторге оттого, что Эмма останется с ней до конца сезона, и с большим
воодушевлением отдалась тому, что называла прихотью тети Агаты. Не слушая возражений Эммы, ее
водили к модным портнихам, в шляпные и обувные магазины. Ей покупали жакеты и мантильи, ленты и
кружева, чулки и веера. Все покупки представлялись на одобрение Доминика. Эмма была в ужасе от
расходов, а тетя Агата не унималась – она собиралась устраивать приемы, музыкальные вечера и
пикники, чтобы выдать замуж не только Люси, но и Эмму.
Может быть, и в самом деле, если выйдет замуж, она сумеет разобраться с бесчисленным
количеством проблем, свалившихся на нее, думала Эмма. Доминик для нее недосягаем, и ей надо
прекратить отворачиваться от молодых людей, с которыми тетя Агата знакомит ее.
Но как быть, если ей сделают предложение? Не может же она сказать: «Ой, моя фамилия не
Вудхилл, а Монтфорест». Правда, пока паниковать было рано, поскольку ни один из молодых людей ей
не понравился.
То же самое можно было сказать и про Люси. Ее сердце принадлежало капитану О'Коннору.
Фергус не уехал из Лондона, так как «Нежная дева» еще не вернулась из плавания. Эмма знала, что
46
влюбленные тайно переписываются, потому что получала письма на свое имя, в которые вкладывались
конверты для Люси. Она умоляла Люси довериться брату, но тщетно.
– Вы не видели, каков он в гневе, – отвечала Люси. – Он запретит нам писать друг другу. Скоро
вернется корабль, и Фергус уедет, а у меня останутся только его письма. Вы же не будете столь жестоки
и не скажете ничего Доминику?
Бриг запаздывал. Доминик каждый день наведывался в порт узнать, не прибыл ли корабль.
Гринуэй был умелым и опытным капитаном, так что нечего волноваться из-за нескольких недель
задержки. Но Доминика беспокоила не только возможная потеря груза. Он ждал новостей.
Простое любопытство сменилось настоятельной потребностью выяснить, кто же такая на самом
деле мисс Вудхилл. Возможно, Гринуэй прольет свет и на то, где сейчас находится и чем занимается
брат мисс Эммы Монтфорест. Следует ли сообщить о его существовании виконту? А вдруг он решит,
что Доминик беспокоится о приданом? В таком случае скандала не миновать.
Доминик осторожно расспросил Софи, но она ничего не знала ни о какой кузине. Да и
существовала ли вообще эта кузина? А тогда кто та молодая леди, которую он приютил у себя в доме, и
что на самом деле ей известно об Эмме Монтфорест? Обманщица ли она? В таком случае он –
простофиля. Но то, что она его кузина, придумал он сам, и ее вины здесь нет. Вот тетю Агату она ни за
что не провела бы. Кстати, а какую игру затеяла его тетушка?
Почти вся знать уже уехала из города в деревню. Оставалось недели две до конца сезона
развлечений и светских приемов. Доминик намеревался провести это время в Лондоне и ждать
«Нежную деву», а затем он отвезет Люси в Кавенгем-хаус. Она так и не нашла себе жениха, но у нее на
это будет еще не один год.
Доминик вернулся домой из порта. Он спешил, чтобы успеть переодеться к посещению театра,
где все семейство Бесторпов должно было встретиться с Софи и ее родителями. Камердинер поджидал
его в туалетной комнате. Вечерний наряд – рубашка с рюшами, черные брюки и фрак, белый парчовый
жилет и черный галстук – был разложен на кровати, а часы, монокль и кольца лежали на комоде вместе
с кружевным носовым платком.
– Милорд, нам следует поторопиться, – сказал Миммондс, снимая с Доминика сюртук. – Миссис
Стэндон и молодые леди уже готовы и ожидают вас в гостиной.
Через двадцать минут Доминик, безукоризненно одетый, присоединился к ним, и все пошли
садиться в карету.
Эмма не хотела ехать, но миссис Стэндон и Люси не желали слышать никаких отговорок.
Эмме пришлось согласиться. Ей был непонятен тот интерес, который к ней проявляла миссис
Стэндон. Она чувствовала себя как муха в паутине паука.
Эмма помогла Люси одеться в платье из крепа цвета слоновой кости и застегнула ей на шее
аметистовое ожерелье, которое, как полагала Эмма, скоро будет украшать нежную шейку Софи, как и
другие семейные драгоценности Бесторпов. Затем она занялась собственным туалетом.
Платье Эммы было из бледно-голубого муслина и украшено крошечным букетиком незабудок,
прикрепленным под грудью. Концы длинного пояса из зеленой атласной ленты струились по сборкам
юбки. Низкий вырез платья и пышные рукавчики были вышиты мелким голубым бисером. Эмма
никогда в жизни не носила такого красивого наряда, сшитого одной из лучших лондонских портних.
Поверх платья полагалось надеть тонкую газовую шаль с голубым, зеленым и серебристым рисунком,
которая переливалась подобно морским волнам, а волосы украшал шарф в тон шали. Эмма боялась
признаться самой себе в том, что ждет одобрительного взгляда Доминика, а он едва взглянул на нее.
Когда же в театре Эмма увидела Софи, одетую в кружевное платье желтого цвета, расшитое бисером из
желтого и черного янтаря, то поняла, что та ее превзошла. Эмма обозвала себя дурочкой и все внимание
обратила на театральное представление.
В антракте зажегся свет и публика стала прогуливаться по фойе, общаясь со знакомыми в
соседних ложах и обмениваясь впечатлениями. Тут только Доминик повернулся к Эмме. Он улыбался,
и его улыбка почему-то напомнила ей оскал тигра на ковре в ее комнате. Эмме показалось, что лорд
Бесторп разгадал ее секрет.
– Вы чудесно выглядите, Эмма, – сказал он, когда Софи отошла побеседовать с отцом, сидящим
сзади в ложе.
– Благодарю вас, милорд, но это ваша заслуга. Я страшусь отчета, который вам представит ваша
тетя.
– Она действовала с моего согласия, моя дорогая. Тетя совершенно права: недопустимо
пренебрегать вашим туалетом, поскольку вы – член семьи.
47
– В этом не было необходимости. Мне следовало остаться горничной Люси. Вы возвысили меня,
а это несправедливо.
– Почему? – удивился он.
– Когда вы перестанете нуждаться в моих услугах, я снова стану нищей.
– По-вашему, я выброшу вас, как истоптанный башмак?
– Но вам придется это сделать.
– Выход всегда есть, мисс Вудхилл. Я привык делать то, что хочу, хотя и приходится порой
расплачиваться за свои поступки.
– Сэр, вы связаны условностями, этикетом и честью джентльмена.
– Согласен, – со вздохом ответил он. – Хорошо бы и женщинам этому следовать. Правде они
предпочитают хитрость, а за правилами этикета они скрываются, как за маской.
Слова застряли у Эммы в горле. Он вновь напомнил ей тигра, неторопливого, гибкого и такого
опасного.
– Ваши слова несправедливы, милорд. Не все женщины таковы. – Ей необходимо поскорее
сменить тему разговора, иначе она не выдержит! – Полагаю, вы говорите о пьесе. Героиня
действительно интриганка, но, может быть, у нее нет выбора.
– Посмотрим, – ответил он.
Оркестр начал настраивать инструменты перед следующим действием, и все уселись на свои
места. Софи просунула руку под локоть Доминика, а Эмма, которой было непереносимо это видеть,
устремила взгляд на сцену.
Спустя две недели все домочадцы, за исключением экономки и немногочисленной прислуги,
стали готовиться к отъезду в Кавенгем-хаус.
Эмма решила, что ее услуги теперь не будут нужны, поскольку светский сезон закончился. Она
сложила в сумки и сундук те из вещей, которые привезла с собой, а те, что ей купили по настоянию
миссис Стэндон, оставила в шкафу.
С одной стороны, хорошо, что ей больше не грозит возмездие, которое, как она считала,
неминуемо ее настигнет. Но с другой стороны, идти ей было некуда. Она провела бессонную ночь,
размышляя над тем, дадут ли ей жалованье перед уходом – ведь деньги ей понадобятся.
Она так и не узнала правды об отце. Миссис Стэндон больше не упоминала об этой давней
истории, но, если все обнаружилось бы, она была бы обречена на проклятие за неблагодарность.
Больше, чем заслужить осуждение света, Эмма боялась пасть в глазах Доминика. А может, это уже
произошло и оскалившийся тигр готов к прыжку?
Доминик сам наблюдал за тем, как укладывают багаж на большую крутую повозку, которая
должна была следовать за каретой, и весь день находился в хлопотах.
Эмма спускалась по лестнице, держа в руках шляпную коробку Люси. Его светлость как раз
выходил из библиотеки в сопровождении слуги, несшего кипу книг. Эмма поставила коробку на пол и
подошла к нему.
– Милорд, могу я с вами поговорить?
– Конечно. Пойдемте в библиотеку.
Доминик заметил, что она снова надела старое коричневое платье.
– Не знаю, с чего начать. Вы были так добры ко мне, а теперь, как я понимаю, мне следует
подыскать себе новое место...
– Почему? – изумился он.
– Не могу же я остаться здесь после вашего отъезда, правда?
– Разумеется, не можете.
– Милорд, мне очень трудно говорить это, но вы сказали, что положите мне жалованье в
пятьдесят фунтов в год с выплатой каждый месяц, и, хотя ваша доброта стоит намного больше, денег у
меня нет. Я пробыла у вас три месяца, значит, четверть от пятидесяти фунтов составляет…
–Я в состоянии это сосчитать, – резко прервал ее он. – То, что вам не заплатили, является
оплошностью, и я ее тотчас же исправлю. – Он вынул из кармана жилета связку ключей, висящих на
тонкой цепочке, выбрал нужный и отпер им ящик секретера. – Не могу понять одного: почему вы
решили бросить Люси, ничего не сказав заранее? Она очень расстроится.
– Бросить, милорд? Разве вы не собираетесь меня увольнять? Раз сезон закончился, то...
Он вдруг рассмеялся.
48
– Милая Эмма, какая же вы глупышка! Да мы и не мыслим с вами расставаться. Люси вы нужны
как никогда. Условностей хватает и в деревне. Вы едете с нами и останетесь до тех пор, пока капитан
О'Коннор не вернется из Индии.
Он искал на ее лице следы вины, смущения или стыда, но увидел лишь, как глаза Эммы
наполнились слезами. Он сделал шаг вперед, собираясь обнять ее, но вовремя спохватился и опустил
руки.
– У вас есть другие причины, почему вы не можете остаться?
– Нет, милорд. – Она заморгала, смахивая слезы, и улыбнулась, ослепив его своей улыбкой. – Я
