Текст книги "Полуночная метель (ЛП)"

Автор книги: Мэри Мехам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Он согласился, что они пойдут последними и познакомятся с его матерью, – пробормотал Джек, когда наконец вышел из зала. – Но порядок не объявляют. Это их немного отвлечет.

Каждый шаг становился всё более опасным, когда Джек и я прокрадывались по коридору к комнате мачехи, и мне было трудно понять, почему охрана не мчится ко мне, учитывая, как быстро билось моё сердце.

– Мы ничего плохого не делаем, просто идём по коридору, – тихо заметил Джек, но и его шаги были быстрыми.

– Мы ничего плохого ещё не делаем, – поправила я его. Мы уже несколько раз обсуждали наш план, но руки всё равно дрожали. Я сглотнула, но рот оставался сухим, как пустыня.

– Следи за ситуацией, – прошептал Джек, доставая ключ из кармана. – Если кто-то нас заметит, когда мы будем проникать в комнату…

Каждый шум за окном, каждый колыхающийся в коридоре занавес заставляли меня настороженно оглядываться. Через несколько секунд послышался щелчок, и дверь открылась.

Я быстро нырнула внутрь, не в силах скрыть свою радость от успешного проникновения. Джек последовал за мной и, насколько возможно, аккуратно закрыл дверь.

– Закрой её снова, – напомнила я. – Если стража придёт…

– Стража не будет дергать дверные ручки у гостей, – рассмеялся Джек, но, несмотря на свою спокойность, всё же запер дверь. – Они не воришки.

– Нет, но мы ими станем, если мне удастся… – Я начала искать в комнате, стараясь аккуратно возвращать всё на место, исследуя возможные укромные уголки, где могли спрятать важные документы.

Количество багажа, который привезли сводные сестры и мачеха, заполнило каждую щель в их просторных комнатах, и там вполне мог бы скрыться целый архив. Но нет, тщеславие моей семьи было очевидным, когда я перебирала их сундуки. Там были косметика, платья, шляпы, аксессуары, обувь, корсеты и несколько предметов, которые Джек и я не смогли бы идентифицировать, включая что-то, напоминающее растягивающийся, телесного цвета материал, немного более мягкий, чем резиновая подошва.

– Ты не знаешь, что это? – спросила я, вытягивая и растягивая странный предмет.

Он закатил глаза.

– Ты спрашиваешь у человека, который не имеет ни малейшего понятия о женщинах и моде. Если ты не знаешь, как я могу знать? – Он наклонил голову, внимательно рассматривая загадочный объект. – Если это для того, чтобы вставлять в корсеты, чтобы подчеркнуть формы, мне может стать дурно. Я это не трону.

Я не выдержала и громко рассмеялась, но тут же прижала руку ко рту, чтобы заглушить смех.

– Не смеши меня, – прошипела я, – это секретная миссия.

– Тогда, может быть, тебе стоит вести себя более секретно, – заметил он, когда я аккуратно вернула предмет на место. – Тебе нужно искать завещание, а не…

Он оборвал себя, моментально насторожившись, когда услышал, как ключ вставляется в замок.

С широко распахнутыми глазами от страха я схватила Джека за одежду и потянула его в шкаф. Мы быстро свернулись вдвоём, почти закрыв дверь, как раз в тот момент, когда открывалась дверь в коридор. Я задержала дыхание, едва не забыв о нём, когда мачеха появилась в проёме, положив свою огромную сумку в угол и направляясь к противоположной стороне комнаты.

Сумка.

Я уставилась на сумку. Она была достаточно большой, чтобы скрыть несколько документов, и вполне логично, что мачеха не оставила бы её без присмотра, если это было её укромное место. Но почему она вернулась так рано?

Ответ я получила, когда увидела, как мачеха подошла к туалетному столику и с тихим вздохом села. За её действиями последовали щелчки и скрипы маленьких контейнеров, когда она начала поправлять макияж. Конечно, как я могла забыть об этой её утренней привычке – часами заниматься своей внешностью? Боже упаси, чтобы у неё хотя бы один волосок выбился из прически. Мы с Джеком не сможем ни уйти, ни даже пошевелиться, пока она не посчитает себя безупречной.

Беззвучно я отвернулась от двери и поняла, что шкаф, в который мы спрятались, был скорее всего просто кладовкой для метлы. Джек постарался предоставить мне как можно больше пространства, но всё равно оказался слишком близко – его рука была поднята и упёрлась в стену шкафа, чтобы не сбить ничего с полок.

Чёрт возьми, мы застряли здесь как минимум на полчаса, пока мачеха будет проходить через свою бесконечную процедуру ухода за кожей и макияжем. Тонкая полоска света от приоткрытой двери падала на моё лицо и освещала шкаф настолько, что я могла разглядеть выражения лица Джека, особенно благодаря его бледной коже. Я медленно поднесла палец к губам, затем указала на мачеху.

Он тихо спросил глазами: Сколько ещё?

Я пожала плечами. Мне было трудно оторвать взгляд от его губ. «Она делает макияж», – произнесла я беззвучно, когда Джек с интересом начал следить за моими губами. Мне пришлось несколько раз повторить, прежде чем он понял, и я продолжала наблюдать за его губами, пытаясь не выдать себя. Минуты тянулись, но ни он, ни я не отводили глаз друг от друга.

В шкафу становилось всё жарче, несмотря на метель за окном. Джек всегда был тёплым, но сейчас казалось, что он буквально излучал жар. Я с трудом пыталась вспомнить, что он был магом, владеющим ледяной магией. Я надеялась, что тусклый свет в шкафу скрывает румянец, который, вероятно, появился на моих щеках.

Горло Джека дрогнуло, когда он проглотил слюну, не отрывая взгляда от меня и стоя так близко, что любое движение неизбежно приводило к контакту. Я крепко вцепилась пальцами в переднюю часть его куртки, собирая ткань в кулак. Легкое прикосновение проскользнуло по моей талии, когда рука Джека медленно поднялась, чтобы коснуться края моего платья. Его пальцы неуверенно играли с швом, а я отчаянно хотела большего, не в силах сдержаться. Я подняла руку, чтобы провести пальцами по его груди и обвить её вокруг его шеи. Оставаться вдалеке от него было испытанием, с которым я не могла справиться. Его большой палец мягко прикоснулся к моему подбородку, и наши губы были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я закрыла глаза, уверенная, что смогу прожить вечность, наслаждаясь этим моментом.

Мачеха продолжала клацать баночками с порошками и кремами, и с каждым её движением моё дыхание становилось всё более лёгким и прерывистым. В отличие от меня, Джек, казалось, не дышал вообще. Маги, конечно, тоже люди и нуждаются в дыхании, несмотря на все запреты на браки с немагами.

Моё сердце дрогнуло, и я резко открыла глаза. Меня внезапно осенило – ситуация была настолько неприличной, что я почувствовала, как меня охватывает ледяной страх. Магам было запрещено встречаться с немагами; это было незаконно. Если нас обнаружат в таком положении, карьера Джека окажется под угрозой, а виновата буду я. Принц, скорее всего, не оценит, если узнает, что одна из дам, с которой он общается, запуталась в отношениях с его советником. Меня выбросят из конкурса, и я не смогу раскрыть тайну мачехи или донести правду до короля.

Несмотря на все доводы разума, несмотря на все причины, по которым я должна быть потрясена этим моментом, запретность наших отношений только придавала Джеку ещё большее влечение. Кровь стучала в ушах, а дыхание сливалось с его.

Правая нога онемела от того, что я стояла в неудобной позе слишком долго, но я не смела пошевелиться. Если мачеха нас заметит…

Джек чуть наклонился ближе, кончик его носа коснулся моего, но мы не должны были целоваться. Мы не должны были. Любой лишний звук мог бы выдать нас. Целоваться тихо – стоит ли этого попробовать?

Образ мачехи, раскрывающей дверь шкафа и обнаруживающей нас в страстном объятии, стал достаточно сильной мотивацией, чтобы удержаться, но едва ли. На кону стояло не только наше смущение. Наши будущие жизни будут под угрозой, если нас обнаружат. Заключат ли принц и его родители Джека в тюрьму, или годы его работы советником помогут избежать камеры?

Раздался скрип, когда мачеха отодвинула табуретку, вставая, наконец, закончив с маскировкой своих лет. Ещё несколько громких звуков – она поправляла кисточки для макияжа, и тут её голос почти заставил меня подпрыгнуть от страха.

– Вы слишком добры, ваше величество. Думаю, наши дети прекрасно поладят. Как удачно, что они нашли друг друга, – её угодливый тон невольно вызвал у меня в воображении картину, как она воркует, глядя на своё отражение, хлопает ресницами и вертит в руках локоны своих всегда безупречных волос.

Джек поднял брови, слушая, как мачеха продолжала с придыханием:

– О, любая из моих дочерей будет идеальным выбором для принца Стивена. Он такой красавец, этот молодой человек.

Она напевала что-то себе под нос, поднимая сумку. Ноги давно онемели, и когда Джек, воспользовавшись звуками её шагов, попытался немного сдвинуться, одно из пальто упало с вешалки и тяжело стукнуло о пол. Шум был едва заметен, но всё же слышен. Мы с Джеком замерли, ужаснувшись, и моё сердце будто забыло, как биться.

Шаги Валенсии замерли. Я едва могла разглядеть её профиль через щель между дверью и косяком, как она осматривает комнату, прислушиваясь к любому звуку. Каждая секунда тянулась, как вечность.

Наконец, она пожалела плечами, подняла сумку немного выше на плече и отошла за пределы моего видения. Несколько секунд спустя я услышала, как дверь закрылась, и ключ заскрежетал в замке. Отдалённые шаги удалялись по коридору.

Джек протяжно выдохнул, и горячий воздух коснулся моей шеи, принося с собой сладкий мятный аромат.

– Это было опасно, – шепотом сказал он. – Она ушла. Мы можем выйти.

Я не двинулась.

– Она может вернуться. И у меня ноги онемели.

– У меня тоже, – ответил Джек, оставаясь на месте.

– Мы почувствуем эту резкую боль, как только двинемся, – я не могла отпустить его, не могла. Теперь, когда мачеха ушла, было невероятно соблазнительно остаться рядом с Джеком, гораздо ближе, чем нам позволено было в общественном месте. Разве так неправильно искать повод остаться, забыть обо всём мире и хотя бы на мгновение быть счастливыми?

Я слегка приподняла подбородок, приглашая Джека сделать то, что мы оба, без сомнений, хотели. Опасность миновала – теперь, когда мачеха ушла, если бы раздались несколько тихих звуков, никто бы их не услышал. Джек не наклонился вперёд, но я увидела тоску в его глазах. Могу ли я быть достаточно смелой за двоих?

Я изучила его лицо и поняла, что могу. Глубоко вдохнув, я начала сокращать последний, искушающий промежуток, между нами, но Джек отстранился.

– Мы не можем, – выдохнул он.

– Никто не узнает.

– Но это не будет иметь продолжения, – его голос был тяжёлым и хриплым, и несправедливость нашей ситуации вновь ударила по моему сердцу, настолько сильно, что я почувствовала, как оно болит.

Внезапно охваченная гневом на мир, я выскочила из шкафа, избегая взгляда Джека. Пока мы были в укрытии, я не могла отвести от него глаз, но теперь, когда меня терзала острая утрата, не было силы взглянуть в его сторону. Причины Джека были правильными, но, честно говоря, я хотела хотя бы один поцелуй, чтобы запомнить его. Ещё более эгоистично, я хотела быть уверена, что он никогда не забудет меня. Кожа, наконец, начала оживать, кровь вернулась в конечности, и я сосредоточилась на этом чувстве, стиснув зубы от неприятных покалываний.

– Быстро проходит, если немного походить, – сказал Джек.

– Знаю, – огрызнулась я, шагая по комнате, пытаясь найти, что сказать, но не находя слов. Наши поиски в комнате мачехи не дали никаких результатов, как и обыск в библиотеке и архиве. Я прикусила язык, чтобы не думать об этом. Ничего хорошего не выйдет и из того, что я влюбилась в Джека. Так всегда: я вкладываю силы в то, что ни к чему не приведет. Я злилась на одну из кроватей, на которой лежало толстое стеганое покрывало и шесть подушек, набитых гусиным пухом.

– Я сумел найти тебе комнату, чтобы у тебя было личное пространство, – сказал Джек, очевидно пытаясь заполнить неловкое молчание. – Я принесу ключ к ночи, чтобы ты не чувствовала себя так, будто выгнала меня из постели.

– Спасибо, – пробормотала я, так и не взглянув на него. Я должна была бы радоваться, что ни я, ни он больше не будем спать в собачьей будке, но всё, о чем я думала, так это о том, что теперь я буду ещё дальше от Джека.

– Это не из-за желания, понимаешь? – сказал Джек неуверенно. – Там, в шкафу…

– Знаю, – ответила я, чувствуя, как покалывание на коже начинает утихать. – Просто это не справедливо! Король и королева сделали для тебя так много, но ты всё равно не можешь…

– Это не их решение, – напомнил мне Джек. – Десяти лордам нужно предложить закон, прежде чем королевская семья его подпишет…

– Знаю, знаю, – вздохнула я. – Просто хотелось бы, чтобы был какой-то другой путь.

– Это не исключено, – сказал Джек, пытаясь меня ободрить. – Лорды уже несколько раз предлагали проекты законов, которые становились законами. Твой отец работал над проектом закона, который предоставлял бы полные права магам, и он пользовался популярностью.

– Но это было, когда мой отец был жив, и он боролся за права магов, – снова вздохнула я. – А пока не найдут его завещание, у нас нет десятого лорда.

Улыбка Джека была натянутой, когда он направился к выходу. Несколько секунд он прислушивался у двери, а потом осторожно открыл её.

– Если бы ты и твоя мачеха согласились, вы могли бы подписать за десятого лорда, поскольку вы обе претендуете на наследство, – сказал он. – Иначе придётся ждать, пока одна из вас не будет официально признана наследником.

Он открыл дверь для меня, и я, стараясь не шуметь, вышла, дождавшись, пока он закроет её и снова запрет.

– Ах, но это предполагает, что мачеха и я согласимся хотя бы в чём-то… – я остановилась, как вкопанная, когда увидела, что в самом конце коридора стоит мачеха и смотрит на нас, скрестив руки на груди, с такой зловещей улыбкой, что на её губах играла лёгкая насмешка.

Она знала.

Глава 10

– Нет, – выдохнула я, смотря на Валенсию. Джек резко повернулся, его губы были приоткрыты, а глаза широко раскрыты от изумления.

Мои губы двигались, пытаясь произнести хоть одно слово, которое могло бы оправдать нас и убедить мачеху, что она ошиблась… что-то, что могло бы защитить Джека и меня. Но язык стал словно каменный, и я не могла произнести ни звука.

– Простите! – крикнул Джек, выпрямляясь и быстрым шагом направляясь по коридору.

Слишком поздно.

Валенсия повернулась, быстро спустилась по лестнице, не обращая внимания на его слова. Она продолжала идти, будто не слышала его.

Джек и я бросились за ней, охваченные паникой. Я не знала, что сказать, но должна была что-то сделать. Джек мог всё потерять. Я не могла позволить этому случиться. Когда мы добрались до вершины лестницы, мачеха уже была внизу, двигалась по коридору, время от времени оглядываясь на нас. Не собиралась ли она нас выдать?

Сердце колотилось, я продолжала бежать за ней, а Джек следовал рядом.

– Прошу прощения! – снова крикнул Джек, стараясь выглядеть достойно, но при этом не сбавляя шаг. Страж, стоявший у нижней части лестницы, поднял бровь, когда мы с Джеком пробежали мимо. – Минутку, если можно, мадам!

Как только мачеха оказалась достаточно далеко от стража, Джек догнал её. Я следовала за ними на несколько шагов позади, все еще пытаясь придумать, что сказать.

– Что? – Валенсия резко развернулась, даже не пытаясь соблюдать правила вежливости. Самодовольная усмешка, играющая на её губах, заставила меня сжаться внутри. Она собиралась нас выдать.

– О том, что вы, возможно, подумали, что видели… – начал Джек, но Валенсия прервала его.

– Что вы готовы заплатить, чтобы я ничего не сказала? – спросила она, её усмешка только расширилась.

Джек и я обменялись взглядами.

– Я думаю, вы могли неправильно понять то, что увидели… – попыталась я сказать, но мачеха фыркнула с презрением.

– Я точно знаю, что видела и слышала, а также что произойдёт, если я всё расскажу. Так что я спрошу снова: что вы готовы заплатить, чтобы я промолчала?

– Э-э… – Что мне было предложить? Чем я готова пожертвовать? Не собиралась ли она требовать от меня отказаться от моего права на наследство?

Джек молчал, уставившись на неё с сжатыми челюстями.

– Ничего? – Валенсия постучала своим безупречно отполированным ногтем по подбородку. – Как жаль.

– Вы осознаёте, что пытаетесь шантажировать королевского советника? – тихо сказал Джек, сохраняя спокойный тон, но в его словах была явная угроза.

– Это не шантаж, – ответила она мягким, почти бархатным голосом, оглядевшись через плечо, чтобы убедиться, что мы всё ещё находимся вне досягаемости слуха стражей. – Это просто поощрения для меня чтобы я забыла то, что увидела.

– Что вы хотите получить? – сдержанно спросил Джек. Я завидовала его спокойствию в этой ситуации. Мне бы хотелось толкнуть один из рыцарских доспехов на неё, как только она будет проходить мимо.

Валенсия выглядела удивительно невозмутимой для человека, который явно шантажирует двоих.

– Честно говоря, я ещё не решила, – сказала она, не проявив ни малейшего смущения. – Но уверена, мы сможем договориться.

– Когда? – Джек немного сдвинулся, вставая между мной и мачехой. Я не могла понять, делает ли он это, чтобы защитить меня от неё или чтобы не позволить мне наброситься на неё. Оба варианта казались мне одинаково вероятными.

– Я бы хотела встретиться с вами сегодня вечером, – сказала она, обратившись к Джеку, а затем повернулась ко мне. – Что касается тебя, то завтра, сразу после завтрака.

– Но именно тогда начинается следующее мероприятие, – возразила я.

– Значит, час с принцем важнее для тебя, чем не пустить этого джентльмена в тюрьму? – пожала плечами Валенсия. – Как интересно. Если ты передумаешь, я буду ждать. Приятного вам дня. – Она скривила губы в ехидной улыбке. – В любом случае, есть ещё много шкафов, в которых можно спрятаться. Наверное, в следующий раз стоит выбирать более разумно. Не все так понимающие, как я.

Пока Джек встречался с Валенсией, Октавий проводил меня в мою комнату, ворча на каждом шагу о том, как все постоянно требуют от него чего-то.

– Благодарю, – крикнула я ему вслед, и он раздраженно поднял руку, направляясь обратно по коридору.

– Ноэль?

Я обернулась. В зале стояла Валлия, держа в руках сумку, которую я оставила в карете, когда мы только отправились в путь, казалось, это было месяц назад.

– Здравствуй, – осторожно произнесла я.

– Я принесла тебе платье, – сказала она, протягивая сумку и потирая носком туфли ковёр в коридоре. – Прости за то, что было раньше.

– Спасибо, – ответила я, принимая сумку, обрадованная тем, что у меня будет хотя бы ещё один комплект одежды.

– Могу я тебя о чём-то спросить? – Валлия не смотрела на меня и вместо этого перевела взгляд на дверную ручку.

– Спрашивай.

– Ты вообще любишь принца?

– Почему это тебя интересует?

Она наконец подняла взгляд и встретилась с моими глазами.

– Потому что я действительно его люблю.

Смешанные чувства сожаления и гнева вспыхнули во мне, когда я подумала о мачехе и её семье. Не рассказала ли Валенсия Валлии о том, как мы с Джеком пробрались в их апартаменты этим утром?

Валлия сжала губы, перед тем как снова заговорить.

– Почему ты хочешь выйти за него?

– Я сделаю всё, чтобы вернуть свою школу, ты же знаешь это.

– Знаю. Но разве не несправедливо, что ты забираешь шанс у того, кто действительно испытывает чувства к принцу?

Я наклонила голову.

– Почему ты так свободно говоришь со мной, а не с сестрой или матерью? Ты с ними согласилась, когда они оставили меня на дороге?

– Нет. Я сказала тебе это на балу.

Я вздохнула. Хотелось бы, чтобы было проще разобраться, что правильно, а что нет. Всё было бы намного легче, если бы мачеха с семьёй всегда вели себя ужасно. Но, с другой стороны, я не хотела оттолкнуть единственного человека, который проявил ко мне доброту. В то же время я не могла позволить ей думать, что всё, что она позволила случиться, было правильным.

– Спасибо за платье, Валлия. Мило с твоей стороны вернуть его.

– Пожалуйста, – она немного помолчала, затем добавила: – Мама сказала, что ты можешь отказаться от участия в будущих балах. Это правда?

Неужели она выудила эту информацию у Джека? Я не думала, что он мог бы случайно раскрыть что-то подобное.

– Я собираюсь участвовать в балах, – ответила я. – Почему ты спрашиваешь?

– Я просто очень люблю принца и не хочу соревноваться с тобой, если это не обязательно.

– Я остаюсь в конкурсе, пока не верну своё наследство. Желаю тебе удачи, но я не собираюсь отказываться.

Она кивнула, выглядя угнетённой.

– Я так и думала, – произнесла она, поворачиваясь, чтобы вернуться в свою комнату.

Я закрыла дверь и вытащила платье из сумки. Придётся немного разгладить его, но хотя бы у меня был ещё один наряд на один день. Что же Валенсия потребует от меня завтра? О чём она просила Джека, и когда я снова его увижу?

Словно ответ на мои вопросы, послышался стук в окно. Я огляделась и увидела лицо Джека, буквально в нескольких сантиметрах от стекла. Я поспешно открыла окно и вздрогнула, когда он и холодный зимний воздух ворвались в комнату. Высунув голову наружу, я увидела ледяную лестницу, тянущуюся от земли прямо к моему окну.

– Тебя никто не видел? – спросила я, запыхавшись, захлопывая окно и потирая руки.

– Кто будет в такую погоду посреди ночи на улице?

– Наверное, никто, кто в здравом уме. Но скажи мне, встретился ли ты с Валенсией? Что она требовала? – прошептала я. Хотя мы были абсолютно одни, а дверь была заперта, я не могла отделаться от ощущения, что за нами кто-то наблюдает. Я оттащила его от окна и огляделась, будто ожидала, что мачеха или Октавий вот-вот спустятся по дымоходу с охраной и начнут приказывать утащить Джека в подземелье.

– Ничего, с чем я не готов согласиться, – ответил уклончиво Джек. – На самом деле, не так уж и много.

– Что именно?

– Она просто хочет, чтобы её дочери могли остаться до конца конкурса. Учитывая, сколько девушек осталось, и насколько они были рекомендованы все это время, это не вызовет подозрений.

Я устало покачала головой.

– Конечно. Она хочет, чтобы Валлия или Ванесса вышли замуж за принца.

Джек пожал плечами.

– Именно для этого они все здесь.

– Только не для меня.

Джек улыбнулся.

– Только не для тебя.

– Значит, ты согласился?

– Я сказал ей, что пока она будет молчать и оставит тебя в покое, её дочери могут оставаться. Я уже поговорил со Стивеном об этом.

– Что? – воскликнула я. – Ты рассказал ему?

– Мне пришлось. Я переживал, что он может отправить их домой, если не узнает обо всём.

– Но теперь он будет знать, что мы… что ты и я…

– Он не знает этого. – Джек вонзил носок своего сапога в ковёр. – Он только знает, что твоя мачеха угрожала сообщить обо мне за что-то, что я бы не хотел, чтобы она видела. Она очень скользкая. Обычно я бы не колебался и заявил бы на таких, как она, но если она расскажет это нужным людям…

– Знаю, – вздохнула я. – Она умеет выглядеть невинной, заставляя других казаться виноватыми.

– А как насчёт её истории? Как она познакомилась с твоим отцом, и когда они поженились?

– Я не знаю много о её детстве и прочем, – призналась я. – Думаю, она встретила моего отца, когда он начал выступать за права магов. Она была медсестрой или врачом до того, как вышла замуж за первого мужа и родила Валлию и Ванессу. Её первый муж умер, и три года назад она переехала сюда, в Ниеву, и вышла замуж за моего отца. Она всегда хорошо умела делать вид, что ей интересно всё, чем он увлекается, а он говорил, что она заставила его почувствовать себя снова молодым. Я была рада за него. Он долго болел после смерти мамы, а как только он начал встречаться с Валенсией, будто открыл второе дыхание. Вначале мне казалось, что они подойдут друг другу.

– Что изменилось? Она не производит впечатления человека, который способен принести кому-то пользу.

– Она всегда умела очаровывать тех, кого хотела. Хотела бы я сказать, что она любила папу, но скорее это было похоже на то, что она использовала его ради денег. Хотя, несмотря на всё это, она действительно делала папу счастливыми, пока он был жив. Даже если мы с ней не ладили, я могла закрывать на это глаза, если папа был счастлив. Но как только он умер, она стала меня ненавидеть. А потом мы не смогли найти завещание, и она закрыла школу.

– А теперь она знает о нас, – выдохнул Джек.

– Для неё не существует нас, о которых можно было бы говорить. Мы ничего не сделали. Нет никакого правила, которое запрещает магам брать уроки катания на льду у немагов, или проводить с ними время, или…

– Ноэль, – сказал Джек мягко, – если кто-то хоть раз увидит нас вместе, они всё поймут. Я больше не могу скрывать это.

Я не могла оторвать от него взгляд. Несколько раз Джек пытался дотронуться до меня, но удерживался.

– Я расспрашивал писцов о пустом месте, где должно было быть завещание твоего отца. Они сказали, что оно было раньше, но было отозвано год назад, до его смерти. Мачеха когда-нибудь бывала здесь без твоего отца?

– Насколько я знаю, это первый раз, когда она здесь. Она не любила ездить с папой в командировки.

– Думаешь, мы можем доверять ей, что она не расскажет?

– Нет, но, похоже, у нас нет особого выбора. Мне просто нужно увидеть, что она потребует завтра.

Джек перекинул ноги через подоконник, ступая на первую ступень лестницы, чтобы спуститься вниз. Игнорируя пронизывающий холод, я цеплялась за подоконник. Наши взгляды встретились, и я была на грани того, чтобы наклониться вперёд, когда за дверью раздался звук, будто что-то упало. Почему нам с Джеком никогда не удаётся побыть вдвоём?

– Спокойной ночи, – сказал он, спускаясь по лестнице и исчезая в снежной буре. Мне показалось, что часть меня ушла с ним, и я дала себе слово – я буду защищать его, несмотря ни на что.

На следующий день я собралась с силами и решительно прошла мимо балльного зала, пока не обнаружила мачеху. Она сидела на краю длинного дивана в пустой гостиной, разглаживая несуществующие складки на юбке, как всегда идеально собранная.

Если её просьба будет абсурдной, я смогу просто отказать. У неё не было физических доказательств, которые могли бы повредить Джеку… по крайней мере, мне о таких не было известно. Но если её требование окажется неразумным, я была готова пойти на многое, чтобы защитить Джека.

Валенсия заметила меня, как только я вошла в комнату.

– Ноэль, дорогая, подойди и сядь, – предложила она, похлопывая по бархатной подушке рядом с собой холодной улыбкой на губах, обильно покрытых краской.

«Дорогая?»

– Нет, спасибо.

Она мягко цокнула, проводя своей перчаткой по подушке, так что волокна встали дыбом, а потом снова пригладила их обратным движением.

– Ты не доверяешь мне, когда я всего лишь пытаюсь помочь, – сказала она, как бы оскорблённо.

– Правда? – ответила я, копируя её холодный тон. – И я уж было подумала, что ты вчера меня шантажировала.

– Нет-нет, я помогаю. Я забочусь о твоём благополучии. – Она надула губки, будто была подростком, а не женщиной за пятьдесят. Даже с её необычайно гладкой кожей она не выглядела столь молодой. – Очевидно, что у тебя есть чувства к советнику принца, – добавила она, и её смех прозвучал, как высокий колокольчик. – Почему ещё вы оба постоянно находите повод убежать вместе и прятаться в шкафах?

Я сжала челюсти и не ответила. Рассказывай уже! Хотелось мне крикнуть.

– Я пропускаю встречу с принцем ради этого. Чего ты от меня хочешь?

– Этот советник, кажется, тоже отвечает тебе взаимностью, – продолжила она. – У меня есть предложение, которое, как мне кажется, принесёт вам обоим большую пользу. Я хочу предложить сделку.

После небольшой возни с её сумочкой из соболя, она достала пачку пергамента.

– Если ты выйдешь из конкурса…

– Я не сделаю ничего, что ты мне скажешь.

– Позволь мне закончить, – умиротворённо промурлыкала она. – Если ты выйдешь из конкурса, я передам тебе завещание твоего отца и все документы, касающиеся наследства. Я даже пойду с тобой к магистрату, чтобы засвидетельствовать их подлинность.

Комната стала такой тихой, что можно было услышать, как падает снег.

– Это всё? Мне просто нужно выйти из конкурса? – Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Если я получу наследство и выйду из конкурса, я смогу снова открыть школу. У меня будут средства, чтобы оплатить продление лицензии за день до срока.

– Именно так. Насколько я знаю, у тебя нет никаких романтических чувств к принцу Стивену, но мои дочери обе в него влюблены. Думаю, это предложение будет выгодно всем. И в знак доброй воли у меня для тебя подарок. – Она взмахнула плотным пергаментом и благосклонно улыбнулась, но её глаза так и не наполнились теплотой. – Как жаль будет, если ты унаследуешь имение без мужчины, с которым хочешь быть. Представь, как прекрасно, если вы оба сможете быть вместе навсегда.

Медленно я взяла документ, не сводя взгляда с Валенсии, пока не отступила на несколько шагов. Я бегло пробежалась глазами по тексту, и моё сердце подпрыгнуло. Этот документ был законопроектом, над которым работал мой отец, – тем самым, который должен был предоставить магам полные права: от легализации браков с немагами до разрешения владеть землёй и бизнесом. Это означало, что Джек мог бы делать всё то же, что и немаги. Судя по всему, в документе стояли девять из десяти необходимых подписей лордов, включая подписку лорда Релина, который был самым ярым противником этого законопроекта. Не хватало только подписи моего отца. Даже стояла печать гильдии писцов, подтверждающая, что документ был проверен и утверждён.

– Великое произведение твоего отца, – вздохнула Валенсия. – Он работал над этим годами, до самой своей смерти. Последнюю подпись он получил всего за неделю до смерти, а я добыла подпись лорда Релина в ночь на пиру. Твой отец не подписал, потому что собирался сделать это, когда представит проект королю.

Я благоговейно коснулась пустого места, где должна была стоять чёткая подпись отца.

– Я хочу, чтобы это стало его наследием, – продолжила Валенсия. – Чтобы даже после его смерти его способность помогать людям, таким как твой друг Джек, продолжала жить. Я разделяла страсть Седрика, хотя мы и проявляли её по-разному. Это было тем, что в первую очередь привлекло меня в нем, и я вижу тот же огонь в тебе.

Против своей воли я почувствовала тепло в душе от её заботы. Неужели я настолько ослепла от ненависти и злобы, что не могла увидеть ничего хорошего в женщине, на которой женился мой отец? Он действительно казался счастливым рядом с ней. Может, я так сильно скучала по матери, что явно отвергала её попытки наладить со мной отношения. Даже если раньше мы с ней ссорились, сейчас она протягивала оливковую ветвь. Разве этого недостаточно, чтобы загладить её прошлые поступки?