Текст книги "Леди Удача (СИ)"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
ГЛАВА ШЕСТАЯ
«К хорошему привыкаешь быстро, – крутилось в голове у Лорен, когда после целого дня бесплодных поисков работы она возвращалась на вокзал. – Привыкаешь быстро…»
Настроение было не просто плохое – настолько скверное, что приходилось стискивать зубы, чтобы на глазах не выступили слезы. Не радовала даже мысль, что у нее есть целых пятьдесят шесть долларов. Скоро их уже будет пятьдесят пять – под ложечкой сосало, и если сегодня вечером это еще можно было перетерпеть, то завтра придется купить что-нибудь поесть (конечно, не на вокзале, там дорого). Да, к хорошему привыкаешь быстро…
Она понимала, что обижаться на Майкла нет причины – наоборот, надо быть ему благодарной за то, что неделю назад, когда она дошла до ручки и всерьез подумывала о том, чтобы утопиться, он накормил ее и приютил, на целых восемь ночей подарив ощущение покоя и безопасности. И ни разу не попытался потискать или облапить – а ведь она ему никто и звать никак, и сам он не настолько процветает, чтобы заниматься благотворительностью.
Да, обижаться на него не следовало, но обида – чувство иррациональное, и не обижаться просто не получалось. Ну что ему стоило и сегодня пустить ее ночевать? Или он думает, что в его отсутствие она украдет у него что-нибудь? Нет, наверняка все его "дела" – лишь предлог, чтобы избавиться от нее…
* * *
Вокзал встретил Лорен обычным тихим гомоном и неприятным запахом – за неделю она отвыкла от него. Спускаясь вниз, к камерам хранения, она брезгливо шарахнулась от что-то бормотавшего, сидя на ступеньках, бомжа, подумала: «Неужели и я скачусь до такого состояния?..»
Взяла сумку, поднялась наверх. По хорошему, надо было бы сходить постирать белье да и самой помыться, но на это не было сил, а главное – желания. Накатившая на нее апатия требовала одного – забиться в какой-нибудь уголок, никого не видеть и не слышать. Так Лорен и сделала – села на скамейку, поставила вертикально сумку и, обняв ее, уткнувшись в торец лбом.
Может, плюнуть на все и снять комнату? Денег хватит недели на три – но тогда исчезает надежда выкупить чемодан, да и на еду ничего не останется… Ну почему, почему, уходя от Теда, она оставила ему обручальное кольцо – положила сверху на записку. Дурацкий красивый жест – а ведь сейчас это кольцо можно было бы заложить, долларов тридцать бы, наверное, дали.
Правда, есть еще часики – подарок родителей на окончание школы – но без часов жить невозможно, особенно когда ищешь работу, да и дадут за них в ломбарде хорошо если двадцатку…
* * *
Все-таки за эту неделю она здорово расслабилась и отвыкла от здешних реалий. Даже на вошедшего в зал полицейского уставилась в открытую, подумала «Лицо знакомое», и лишь потом сообразила опустить голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. К счастью, он не обратил на нее внимания – мельком скользнул глазами по залу и, облокотившись на стойку, обернулся к девушке в стеклянной будочке с надписью «Справочное».
Заснуть по-настоящему не получалось. Раз за разом Лорен проваливалась в сон – и раз за разом что-то выдергивало ее оттуда: то объявление по громкоговорителю, то визгливый женский смех в дальнем конце зала, то запах еды. На запах она даже подняла голову – мужчина и женщина, сидевшие на скамейке сбоку, ужинали. Пили кофе из бумажных стаканчиков, ели сэндвичи с тунцом… господи, как невыносимо засосало под ложечкой.
Лорен снова уткнулась лбом в сумку.
* * *
На этот раз проспать удалось довольно долго, судя по тому, что обнимавшая сумку рука затекла. Не открывая глаз, Лорен попыталась понять, что разрушило ее сон – не шум, нет, не шум… чей-то пристальный взгляд.
"Наверняка это тот самый полицейский, – панически подумала она. – Не шевелиться, только не шевелиться – пусть думает, что я сплю, может, не решится беспокоить и отойдет?" И не выдержала – открыла глаза.
На противоположной скамейке, совсем близко, сидел Майкл; увидев, что она подняла голову, сказал полушепотом:
– Привет.
– Откуда ты здесь взялся? – растерянно спросила Лорен.
– Тебя искал – Он слабо улыбнулся. – Я уже и на автостанции побывал, и здесь все залы обошел… поехали домой, а?
– Ты… – сказала она обиженно. – Ты меня прогнал. Сказал, что у тебя дела.
– С делами ничего не вышло, – объяснил Майкл. – А меня совесть зажрала, что ты тут одна. И голодная, небось. – Пересел рядом, взял ее за руку. – В общем, поехали…
Лорен молча закивала, стараясь не кривить рот от острого желания зареветь
– Мисс, – раздалось вдруг над ухом, она вскинула голову и встретилась взглядом с тем самым полицейским, который прежде стоял возле "Справочной", – этот человек вам мешает? Он к вам пристает?
– Нет, что вы, – испуганно возразила Лорен. – Мы… он… мы поссорились, а теперь вот… миримся.
– Но вы же плачете, – проницательно заметил полицейский. – Вы уверены, что все в порядке?
– Да-да, это я просто… от радости, – Она постаралась улыбнуться, провела ладонью по щеке – действительно, мокрая.
– Все в порядке, офицер, – вмешался Майкл, – мы уже уходим. – Взял ее дорожную сумку, повесил на плечо. – Ну, пошли?
* * *
Лорен думала, что он приехал на своей «Леди удаче», но он, все так же за руку, потянул ее на автобусную остановку.
– Да нет, зачем? – завозражала она, когда поняла, куда они идут. – Тут же всего четыре остановки, так дойдем, к чему деньги зря тратить.
– Да ничего страшного, – отмахнулся он. – Я сегодня чек получил за две заметки. Еды накупил – багет, сыр, вина бутылку…
В животе у Лорен от этих слов совершенно неприлично забурчало. Майкл сделал вид, что не замечает (или и вправду не заметил?), и снова заговорил лишь когда они сели в автобус:
– Извини, что я вчера… ну, я действительно сегодня собирался…
– Ты что думал, – обиженно перебила она, – что пока тебя нет, я твою "Леди удачу" угоню?
Тут же сама испугалась: зачем я это сказала, он и так уже извинялся.
Майкл покачал головой и невесело усмехнулся:
– Не боялся. Ты бы не смогла это сделать – не бегает она больше, моя "Леди удача".
– Как это? – испуганно переспросила Лорен.
– Там что-то с мотором, – вздохнул он. – Ремонт обойдется долларов в четыреста, таких денег у меня сейчас нет. А вчера… вчера у меня просто было паршивое настроение – я сегодня собирался к Веронике идти.
"Вероника – это его "бывшая", – вспомнила Лорен, спросила:
– Ты хочешь с ней помириться?
– Да нет, – поморщился Майкл. – Я к ней иногда так… захаживаю. Не хочу совсем рвать отношения – может, еще пригодится. – Больше ничего объяснять не стал и угрюмо отвернулся к окну.
* * *
Все вроде бы было уже хорошо, но Лорен колотило – не от холода, от запоздалого страха, что сейчас она сморгнет, а когда откроет глаза, перед ними вновь окажутся мраморные стены зала, и по ушам ударит гулкое: «На шестой платформе производится посадка…»
Кроме того, так поздно ночью она обычно не ходила, потому шарахалась от каждой тени и то и дело посматривала на идущую рядом внушительную мужскую фигуру с дорожной сумкой на плече – ее сумкой. Пока он рядом, ничего плохого не должно случиться…
Совсем страшно стало внизу на стоянке, когда, проходя мимо шлагбаума, она увидела, как охранник высунулся из будочки и махнул Майклу рукой.
– Иди наверх, – сказал тот, – я сейчас подойду.
Лорен ни жива ни мертва всунулась в лифт: а вдруг он сейчас скажет, что ей нельзя здесь ночевать? Добралась до "Леди удачи" и, не обращая внимания на радовавшегося ей сквозь стекло Чалмера, кое-как примостилась на подножке.
Там и нашел ее появившийся минуты через три Майкл. Не спросясь, потрогал ее руку и заявил:
– Холодная совсем – слушай, ты же так простудишься.
– Что он от тебя хотел? – опасливо спросила она.
– Да ничего особенного. Я их иногда пивом угощаю, вот он и намекнул, что раз у меня девушка появилась, то хорошо бы по этому поводу, так сказать, проставиться. Я обещал завтра принести. Чай будешь?
– Буду…
Он полез в багажник, продолжая говорить:
– Ребята здешние меня уважают, считают гениальным писателем, который уединился на их стоянке, дабы, отрешившись от мирской суеты, написать роман.
Притащил ящик-стол, помог Лорен пересесть на скамеечку и накинул ей на плечи одеяло:
– На вот, грейся.
Она кое-как закуталась – теперь, когда все стало хорошо, сил шевелиться не было. На столе перед ней, словно сама собой, возникла исходящая ароматным парком кружка, лениво подумалось: "Ча-ай…"
– Я туда три ложки сахара положил, – сообщил, садясь на приступку машины, Майкл. – Пей. И хлеб с сыром ешь давай, – Напластал багет наискось, на длинные узкие ломти.
Лорен положила на багет ломтик сыра и принялась вяло жевать, запивая чаем – странное дело, когда на вокзале он сказал про еду, у нее аж в животе забурчало, а теперь есть не хотелось…
– Эй-эй, не спи – чаем обольешься, – сказал Майкл, словно по контрасту с ней смотревшийся на удивление бодрым и веселым. Окинул ее – замотанную в одеяло и с кружкой в руке (наверняка зрелище неприглядное) взглядом и, просияв, сообщил:
– А какая у меня шикарная идея появила-ась.
– Какая? – сквозь охватившую ее сонную апатию поинтересовалась Лорен.
– Завтра скажу.
* * *
Как она ходила умываться и переодеваться, Лорен не помнила. Но, очевидно, как-то это сделала, потому что обнаружила себя уже лежащей в машине, со свернутым одеялом под головой и в привычном большом для нее халате в полосочку. Вяло подумала: «Зачем халат, у меня же пижама есть – теплая, фланелевая… ладно, завтра надену.».
И тут ее, что называется, "накрыло" – внезапно, без предупреждения и прелюдий. Все тело, казалось, прохватило холодом, и неудержимо захотелось плакать; она изо всех сил вцепилась в одеяло, даже прикусила уголок зубами, чтобы сдержаться и не заскулить.
Майкл влез в машину и, привычно буркнув "Спокойной ночи", растянулся рядом. "Все хорошо, ты же видишь – все хорошо" – как мантру мысленно повторяла самой себе Лорен, пока не услышала лениво-сонное:
– Эй, ты чего там трясешься и бормочешь? Замерзла, что ли? – он обернулся к ней.
– Нет, ничего, все в порядке, – пробормотала она, но на последнем слове голос сорвался тоненьким всхлипом.
– Э-э-э, – сказал Майкл, – только не реветь, – Придвинулся ближе, накрыл ее краем своего одеяла и обнял. – Спи давай.
Лорен тоже несмело обняла его; получилась, что уткнулась лбом в грудь. Дрожь прошла, как по волшебству, и сон сморил ее почти сразу.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Странные у них сложились отношения. То есть странные – это если со стороны смотреть, потому что они сложились сами собой и казались Лорен вполне естественными. Но начать объяснять кому-нибудь – не поверят…
* * *
На следующее утро после той ночи, когда Майкл нашел ее на вокзале, она проснулась в его объятиях. Одетая. Он мирно посапывал над головой, борода щекотала ей лоб, а в живот упиралось нечто твердое. Что именно – догадаться было нетрудно, все-таки Лорен имела за плечами больше трех лет замужней жизни.
В первую секунду она испугалась, чуть ли не сжалась в комочек, но в следующий миг поняла, что он мирно спит и никаких посягательств на ее честь не замышляет. Тут он заворочался – она сделала вид, что спит; Майкл осторожно отпустил ее, отстранился и вылез из машины.
Лорен с облегчением перевела дух, сказала самой себе: "Ну что ты всего боишься? Сама же видишь, ничего плохого он тебе не сделал"
"А хоть бы и сделал" – мелькнула грешная мысль, заставив ее слегка покраснеть.
* * *
Вечером того же дня она узнала, что за «шикарная идея» посетила Майкла. В сумерках, вернувшись из многочасового квеста в поисках работы, она была встречена веселым:
– Слушай, а у тебя какая-нибудь одежда повульгарнее есть? Ну, там открытая блузка, юбка покороче?..
– Зачем? – опешила Лорен.
– Если тебе надо что-то из мелочевки постирать – сюда клади, – кивнул Майкл на лежавший на сидении машины распахнутый кейс. – Сейчас мы с тобой пойдем в секс-отель.
– Куда? – не уверенная, что не ослышалась, переспросила она.
– В отель с почасовой оплатой. В квартале отсюда есть один такой.
Разумеется, Лорен видела этот отель, проходила мимо него – но в поисках работы туда даже не сунулась. Ведь все знают, что в эти отели ходят исключительно мужчины с… как выражалась мама, "простигосподи девицами". И Майкл хочет повести ее туда?
– Ну чего ты стоишь, как неживая? – поторопил он. – Иди переодевайся. И губы подмалюй поярче.
"Это он что – раз я ночью позволила себя обнимать, решил, так сказать, "завершить начатое? – подумала Лорен. – Но при чем тут стирка?"
– Слушай, ну двигайся ты уже. И не беспокойся, не собираюсь я к тебе приставать, не для этого идем, – развеял ее сомнения Майкл.
"Интересно, а для чего?" Спрашивать она не стала – надо значит надо – прошла к багажнику, открыла дорожную сумку и достала ярко-голубую капроновую блузку, которую когда-то купила с подачи Флинна ("Вот увидишь, тебе классно будет") и не любила.
* * *
Пока Майкл оплачивал номер, Лорен, стоя позади него, украдкой озиралась – интересно же, когда еще она окажется в «гнездилище порока». Ничего особенного, отель как отель – лестница с красной ковровой дорожкой, бронзовые перила, стойка портье… Последний, передавая ключи, спросил:
– Вас предупредить за пятнадцать минут до срока?
– Да, пожалуйста, – кивнул Майкл, за локоть развернул Лорен к лестнице и слегка подтолкнул. Она безропотно поплелась наверх.
Номер тоже оказался вполне обычный – двуспальная кровать, пара кресел, тумба с телевизором. Первым делом Майкл распахнул дверь в ванную, включил свет:
– Будучи джентльменом, пропускаю даму вперед. – Элегантно повел рукой и на ее ошарашенный взгляд пояснил: – Короче, полтора часа ванна в твоем распоряжении – можешь мыться, стирать… что хочешь. Мыло тут есть, сейчас я тебе дам еще шампунь и пенку.
"Так вот зачем мы сюда пришли" – сообразила наконец Лорен.
– И… надеюсь, ты окажешь мне маленькую любезность, – добавил Майкл, прежде чем она успела поблагодарить его, – постираешь кое-какое мое белье?
– Да, конечно, – машинально кивнула она, лишь потом сообразила, о чем идет речь, и мысленно возмутилась: "Да какого черта – что я ему, жена, что ли?"
* * *
«Кое-какое белье», состоявшее из нескольких пар трусов и целого вороха грязных носков, она все же постирала – сочла это справедливым, ведь Майкл оплатил этот номер, дав ей возможность с комфортом помыться. Даже шампунь дал.
Лорен дважды промыла волосы этим самым шампунем, помылась сама – с чувством, с толком пройдясь по телу мочалкой, так что кожа аж гореть начала, а потом просто лежала в горячей пенящейся воде и наслаждалась, представляя себя героиней фильмов о роскошной жизни… вот сейчас она выйдет из ванны – а за дверью ее уже ждет слуга с бокалом шампанского на подносике.
Увы, снаружи ждал лишь Майкл – без всякого подносика; валялся на кровати в расстегнутой рубашке и смотрел телевизор. При виде нее съязвил:
– А я уж думал, ты там растворилась и в слив утекла, – и ушел в ванную.
Лорен пожала плечами – сам же полтора часа разрешил плескаться, – и принялась развешивать на радиаторе постиранное белье; его вещи она оставила сушиться на трубе в ванной, но свои трусики и лифчики вешать там же постеснялась.
Появился Майкл минут через сорок – босиком, в одних брюках; с размаху плюхнулся рядом на кровать – она аж ходуном заходила. Взглянул мельком на экран телевизора и, не найдя там для себя ничего интересного (хотя Лорен до его прихода детектив про Перри Мейсона смотрела очень даже с интересом), пустился в откровения:
– Люблю ванну. Душ – это совсем не то, а вот в ванне горячей полежать – это ка-айф. Я, когда к Веронике захожу, то обычно, кроме всего прочего, еще и ванну принимаю. Я ей сказал, что временно живу с приятелем и у него в квартире нет ванны – про стоянку она, разумеется, не знает.
– Чего – прочего? – больше из вежливости, чем из любопытства спросила Лорен – она соскучилась по телевизору, и куда интереснее сейчас было то, как на экране умница-адвокат хитрым приемом вывел на чистую воду лжесвидетеля.
– Ну, мы это… разговариваем, ужинаем иногда. У нее на первом этаже общественная прачечная (Во многих многоквартирных домах в США запрещено устанавливать в квартирах стиральные машины) есть – так я заодно свое белье там стираю. А тут, представляешь, вчера прихожу – а ее нет. В отпуск на три недели уехала, зараза, так что меня консьерж дальше вестибюля не пустил.
Вслух Лорен, конечно, этого не сказала, но в данном случае была целиком на стороне незнакомой девушки – с какой стати предупреждать о своем отпуске бывшего возлюбленного? Хотя – бывшего ли? Не включает ли упомянутое Майклом "все прочее", помимо ужина и разговоров, еще кое-что? Правда, он сам сказал, что они с Вероникой разошлись – но, с другой стороны, обмолвился, что захаживает к ней… Нет, столь "высоких" отношений ей, Лорен Хейли, не понять…
* * *
С фильмом про Перри Мейсона ей повезло – удалось досмотреть. Но не прошло после окончания и пяти минут, как на тумбочке зазвонил телефон. Подняв трубку, Майкл сказал: «Ага, спасибо» и обернулся к Лорен:
– Все давай собираться – наше время вышло. Да и есть хочется. Я банку тушенки купил – с рисом будет самое то.
* * *
Да, странные у них сложились отношения – чуть ли не как у супругов, которые прожили вместе десяток лет…
Договоренности о том, сколько она может ночевать у Майкла, больше не было – живи сколько хочешь. Взамен он явочным порядком перевалил на нее все хозяйственные дела, которые обычно считаются "женскими".
По утрам он давал ей деньги на хозяйство, и она уходила искать работу, а заодно выполнять его поручения: то отнести в прачечную рубашки (с милостивым разрешением "Если тебе что-то нужно постирать и погладить – можешь тоже отдать"), то отправить письмо, то купить газету или пачку бумаги. Покупала и продукты – на свое усмотрение, такие, чтобы можно было быстро приготовить сытный завтрак или ужин.
Сам Майкл иногда целые дни просиживал за пишущей машинкой, а иногда тоже уходил, в наглаженной рубашке и с галстуком (Это значило "пошел в редакцию"). Возвращался – когда как, бывало что и поздно, пропахший сигаретным дымом и пивом – как он объяснял: "Посидел в журналистском баре, послушал, кто чем дышит".
Они вместе ужинали и завтракали и вместе спали – по-прежнему вполне невинно, хотя, бывало, ночью придвигались друг к другу и утром Лорен обнаруживала себя тесно прижавшейся к большому и теплому мужскому телу.
* * *
С работой ей по-прежнему не везло – ничего путного не находилось, разве что три дня она помогала проводить инвентаризацию в аптеке, за что, помимо денег, получила бутылку шампуня и две пачки печенья с заканчивающимся сроком продажи. Еще один день проработала в цветочном магазине, но вечером, когда пришла на стоянку, Майкл взглянул на нее с ужасом – измазанная землей, с черными ногтями, Лорен еле стояла на ногах.
– Что ты там делала? – естественно, спросил он.
– Рассаду в подвале разбирала, – она устало присела на подножку машины, – каждый кустик в горшочек, в землю…
– И что – без перчаток? И фартука никакого не дали?
Лорен уныло помотала головой.
– Знаешь что, – вздохнул Майкл, – ты, прежде чем соглашаться на какую-то работу, смотри, стоит ли – не хватайся за что попало.
– Но деньги же нужны.
– Проживем как-нибудь, – отмахнулся он. – А сейчас тебе в результате на химчистку тратиться придется. Тебе хоть заплатили?
– Да, – буркнула Лорен; говорить, что вместо обещанных пятнадцати долларов заплатили только десять ("Как, милочка, что это с вами – мы на десять и договаривались") не стала, угрюмо отскребая ногтем грязное пятно на юбке.
* * *
Дней через десять Лорен предупредила, что вернется поздно – собирается поехать посмотреть на певческий конкурс, тот самый, который он отчеркнул в списке ногтем.
– Ты что – одна собираешься туда идти? – нахмурился Майкл.
– Да…
– Нет, об этом и речи быть не может, – замотал он головой. – Я с тобой поеду.
– Но ты же говорил, что там спокойный район?
– При чем тут район? Одинокая хорошенькая девушка, поздно вечером, в баре – нет, ну ты вообще соображаешь?
Напоминать, что это не бар, а пивной ресторан, Лорен не решилась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Чтобы вышло дешевле, она предложила дойти пешком до электрички и поехать на ней. Но Майкл отмахнулся:
– Вот еще. На метро поедем.
Билеты он купил на свои деньги; говорить "Я тебе отдам" (ведь он, собственно, из-за нее ехал) у Лорен язык не повернулся – обида наверняка была бы страшная.
* * *
Так называемый «пивной ресторан» превзошел ее худшие ожидания. В большом плохо освещенном зале с деревянным полом, настолько грязным, что его легко было принять за земляной, беспорядочно стояло полсотни столиков. Сцена зачем-то была отделена от зала металлической сеткой.
И запах – густой запах перегара, пива и пригорелого мяса, пота и чеснока; в первый момент Лорен чуть не стошнило от этой вони. Такого даже в спортивном баре не было.
Почти все столики, особенно у сцены, были уже заняты, но Майкл обнаружил в углу свободный и двинулся туда; она последовала за ним и возмущенно обернулась, когда ее кто-то легонько подшлепнул по заду – сидевший за столиком белобрысый парень лет двадцати нагло ухмыльнулся.
Говорить, что она о нем думает, Лорен не стала – если бы вмешался Майкл, это могло бы закончиться дракой (в Глен-Фоллс, в баре "У Дейва" такое нередко случалось – правда, там все знали, что она девушка Теда Фолкрума и руки к ней обычно не тянули). Так что она отвернулась и последовала за Майклом; догнала его уже у самого столика и села напротив.
Официантка – молодящаяся густо накрашенная дамочка лет под пятьдесят подбежала почти сразу, стрельнула на Майкла глазами:
– Что будете? Есть пиво светлое и темное, – (А-аа, так вот почему это жуткое место именуется "пивным рестораном"), – ребрышки, крылышки, копченая рыба и наши фирменные итальянские лепешки.
– Ты что будешь? – спросил Майкл.
– Светлое. – Денег, конечно, жалко, да и пиво Лорен не слишком любила, но просто так сидеть тоже было неудобно.
– А мне темное, – кивнул он.
– Одно светлое, одно темное, – перечислила официантка, – и?..
– Крылышки и пару лепешек. – (Да что он – миллионер, что ли?)
У Лорен так и чесался язык сказать что-нибудь про разбазаривание денег, но она усилием воли смолчала: вставать на пути мужчины, когда он решил шикануть – себе дороже.
* * *
Крылышки были пережарены, пересолены – очевидно, чтобы вызвать у посетителей жажду – и чуть ли не плавали в жире. Конечно, все относительно, и месяц назад, когда Лорен целыми днями ходила голодной, они показались бы ей райской амброзией – но теперь, кое-как справившись со двумя, она решила, что с нее хватит.
– Ты че не ешь? – невнятно спросил Майкл, с хрустом разгрызая очередное крыло.
– Да мне хватит, – она отломила кусок лепешки, – я лучше хлеба… Слушай, а конкурс-то будет?
Майкл щелчком пальцев подозвал официантку.
– Еще что-нибудь? – подбежала она.
– Да, еще кружку темного… похолоднее. И я слышал, у вас по субботам тут новички поют? – кивнул он на сцену.
– Да, скоро начнется. – Словно эти ее слова послужили сигналом, на сцене вспыхнул яркий свет; посетители предвкушающе зашумели.
* * *
Первым на сцену вышел здоровенный мужчина; его седоватые волосы были связаны в хвостик, голые до плеч мощные руки сплошь покрывали татуировки.
– Эй, парни – все слышат? – рявкнул он. – Кто хоть одну кружку мне разобьет – пятерку заплатит.
– Да ладно, знаем, начинай уже, – загалдели со всех сторон.
Первым выступал негритянский джаз. Точнее, пытался выступить. Едва четыре парня-музыканта и певица – молоденькая, смуглая и большеглазая – вышли на сцену, как из угла раздался пьяный вопль:
– А эти черномазые (В начале 60-х годов такие понятия, как "политкорректность" были чужды большинству американцев) тут что делают? Пол решили помыть?
"Остроумную" реплику оценили – со всех сторон послышался гогот.
Музыканты невозмутимо выстроились на сцене, девушка подошла к микрофону – и тут Лорен поняла, зачем между залом и сценой натянута сетка. Стоило певице взять первую ноту, как в нее с разных сторон полетели огрызки и куриные кости.
– Пошла вон, макака черномазая, – заорал тот же пьяный голос.
– Не-ее, – громогласно возразил другой. – Пусть лучше к нам выйдет – я б ей вдул. Люблю шоколадок.
Девушка мужественно продолжала петь, и лишь слегка отшатнулась, когда в сетку перед ее лицом со скрежетом ударилась пивная кружка.
– Господи, да что же это? – растерянно выдохнула Лорен. – Зачем они?.. – Только теперь она заметила, что судорожно вцепилась Майклу в локоть, и отдернула руку.
Об сетку разбился помидор, брызнув на смуглянку соком. Девушка запнулась, попыталась начать заново – но не выдержала и под регот публики бросилась прочь со сцены.
– Я так не смогу, – представив себя на ее месте, жалобно сказала Лорен. – Просто не смогу.
Следующая певица пела под магнитофон, громко, но невнятно, при этом размахивала руками, извивалась и приплясывала, высоко вскидывая ноги. Тем не менее свистели ей куда одобрительнее, чем первой, да и мусора на сетку сыпалось меньше – возможно, публике понравились ее откровенные па.
– Сейчас допьем и пойдем отсюда, – сказал Майкл. – Или ты хочешь остаться посмотреть еще?
Лорен отчаянно замотала головой.
* * *
Пока Майкл догрызал последнее крылышко, Лорен незаметно спрятала в сумочку остатки лепешки, острой, но вкусной – не пропадать же добру. На сцене к тому времени выступал уже четвертый «конкурсант». Третий, молоденький комик, не продержался и двух минут, зато этот – в кожаной жилетке и с электрогитарой – едва начав петь, вызвал восторженный свист завсегдатаев.
Едва ли восхищение вызвал его нарочито хриплый громкий голос. Наверняка дело было в песне, представлявшей собой сплошной поток непристойностей. (В Глен-Фоллс за такие слова детям мыли рот с мылом. А тут – взрослый парень, при людях, при женщинах)
– Ну, пойдем? – расплатившись, сказал Майкл. Лорен встала и двинулась вслед за ним к выходу, но когда проходила мимо столика с тем же, из молодых да ранним блондинчиком, тот внезапно схватил ее за руку и дернул. Не удержав равновесия и вскрикнув, она приземлилась ему на колени.
– Куда ты торопишься, киска? – пьяно ухмыльнулся парень.
Последующие события отразились в ее памяти чередой коротких разрозненных картинок-вспышек, похожих на стоп-кадры в кино: вот Майкл с искаженным яростью лицом тянет к ней руку – а вот она уже стоит у стойки (как она там оказалась?), а Майкл на свободном пятачке перед ней сцепился с ее обидчиком.
Долговязый парень, сидевший за одним столиком с блондином, подскочив сбоку, замахивается на Майкла кулаком – она бросается вперед и остервенело колотит его сумочкой… и кто это так страшно визжит – неужели тоже она?
– Чумовая девка, – этот возглас снова сделал окружавший Лорен мир цельным.
Она стояла у стойки, прижавшись к ней спиной и обеими руками сжимая перед грудью сумочку. Перед ней, бок о бок, как лучшие друзья, стояли блондинчик с Майклом (О, господи, на что он похож – лицо все в крови) – левой рукой он сжимал правый локоть парня, тот, в свою очередь, держал его за левое предплечье.
Справа от них высился долговязый – растрепанный, с расцарапанной щекой. Это что – неужели она его так, сумочкой?
Все трое ошарашенно смотрели на нее.
Позади них, за столиками, люди тоже пооборачивались к стойке – хотя певец за сеткой продолжал изрыгать свои непристойности, но драка явно показалась им интереснее.
– Чумова-ая девка, – снова протянул кто-то рядом. Лорен обернулась – бармен, тот самый здоровяк с татуированными руками, чуть ли не с восхищением подмигнул ей
– Мы ухо'им, – медленно и невнятно сказал Майкл, – нам не нужн непр… ятности. – Отпустив блондинчика, протянул Лорен руку.
Она вцепилась в нее, как утопающий в спасательный круг, и быстро-быстро, опустив голову и ни на кого не глядя, вслед за ним засеменила к выходу.
* * *
Едва они оказались на улице и прошли десяток метров, как Майкл остановился, тяжело дыша, пошатнулся…
– Что с тобой? – испугалась Лорен. – Тебе плохо? – Не дожидаясь ответа, нырнула ему под мышку и закинула большую тяжелую руку себе на спину: – Обопрись на меня.
Расценила невнятное "А-а" как "да" и, подпирая его плечом, шаг за шагом повела дальше, к станции метро. Поначалу он еле шел, пошатываясь и тяжело наваливаясь на нее, но постепенно расходился и в метро вошел уже сам, без дополнительной опоры.
Лорен торопливо семенила рядом, заглядывая ему в лицо – выглядел он жутковато: левая половина лица измазана кровью из рассеченной брови, правая – синевато-бледная, глаза полузакрыты. И вообще вид такой, будто вот-вот упадет.
Заметив скамейку, она потянула его к ней:
– Давай сядем, – Он покорно двинулся в ту сторону, сел и откинулся на спинку. – Ты попить хочешь? – Не дожидаясь ответа, торопливо достала из сумочки полупинтовую бутылку с завинчивающейся пробочкой, полную воды.
– Успокойся… – медленно, но отчетливо произнес Майкл, – у меня от тебя в глазах мельтешит. – Попытался усмехнуться и болезненно сморщился; кивнул на ее сумочку: – Что у тебя там – кирпичи?
– Почему кирпичи? – не поняла Лорен. (Он что – заговаривается?). – Всякое разное, вещи… На вот, попей.
Он, морщась, сделал пару глотков – только теперь Лорен заметила, что у него еще и губа распухла и сочится кровью; вернул бутылочку, объяснил:
– Потому что ты этого парня своей сумкой шандарахнула так, что он чуть с копыт не слетел. – Покачал головой, усмехнулся здоровой половиной рта: – Честно говоря, не ожидал.
Что это – комплимент или упрек, она не поняла и не знала, что ответить, но, к счастью, вовремя подошел поезд.
Народу в вагоне почти не было. Майкл сел у окна, откинулся на спинку и закрыл глаза.
– Может, ты тайленола хочешь? – присев рядом, Лорен несмело коснулась его руки. Он перехватил ее ладонь и сжал – не больно, тепло.
* * *
К тому времени, как они доехали до своей остановки, Майкл уже крепко держался на ногах, но выглядел жутковато и говорил невнятно – разбитая губа еще сильнее распухла, и все лицо из-за этого казалось перекошенным. По пути Лорен, как могла, смыла ему кровь намоченной в воде туалетной бумагой (еще один НЗ из сумочки), но левая сторона бороды оставалась слипшейся.
Когда они добрались до верха стоянки, он сунул ей ключ от машины:
– Выпусти Чалмера, – а сам свернул в сторону туалета.
Через минуту обрадованный песик уже вприпрыжку несся по стоянке, а Лорен, разложив сидения, торопливо искала в багажнике одеяла, чтобы Майкл, когда придет, смог сразу лечь.
Но прошло пять минут, десять, а он все не появлялся.
А вдруг ему там стало плохо? Вдруг он упал без сознания? Но зайти в мужской туалет, даже близко подойти туда…
Она была уже на пределе и готовилась все же совершить немыслимое – нарушив негласное "табу", пойти и проверить, когда из-за угла вывернулась знакомая фигура. От облегчения Лорен едва удержалась, чтобы не броситься ему навстречу.
