Текст книги "Эта песня мне знакома"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

35

Николас Греко договорился с Барбарой Краузе, что подъедет к ней в прокуратуру в среду к половине четвертого.

– Вот уж не думал, что мы с вами так скоро встретимся, – сказал он ей.

– И я, признаться честно, тоже не ожидала вас видеть, – ответила она, – но вы здесь всегда желанный гость.

– Я пришел потому, что Филип Мередит нанял меня расследовать гибель его сестры, Грейс Мередит Кэррингтон.

Краузе давно уже научилась сохранять бесстрастное лицо в суде, но, услышав эту новость, не смогла скрыть удивления.

– Мистер Греко, если вам удастся откопать что-нибудь такое, что помогло бы нам доказать причастность Кэррингтона к ее гибели, я буду вам крайне признательна.

– Увы, я не волшебник. Мистер Мередит поделился со мной конфиденциальной информацией, обсуждать которую я пока не уполномочен. Единственное, что я могу сказать: у Кэррингтона был весьма веский мотив желать смерти своей жены. Однако, несмотря на это, я уверен, что в суде ни одно жюри присяжных не признает его виновным на основании только лишь этой информации. Вот почему я хотел бы взглянуть на досье, которое имеется у вас по этому делу, и побеседовать со следователями, которые выезжали на место происшествия.

– Нет ничего легче. Расследование вел Том Моран. Сейчас он на заседании, но примерно через час должен освободиться. Если хотите, можете подождать у него в кабинете и тем временем почитать материалы дела.

– Это было бы замечательно.

Барбара Краузе распорядилась, чтобы кто-нибудь из помощников принес ей досье, потом сказала:

– Мистер Греко, мы разобрали это дело чуть ли не по косточкам, но так и не нашли ничего, что можно было бы предъявить в качестве доказательства в суде. Судя по вашим словам, Филип Мередит все это время утаивал информацию, которая могла бы помочь следствию. Вне зависимости от того, удастся ли вам найти в деле что-либо существенное, я попросила бы вас убедить его пойти на сотрудничество с нами. Вы могли бы напомнить ему, что, если вина Кэррингтона будет установлена, семейство Мередит получит право подать против него гражданский иск на огромную сумму.

– Уверен, Филип Мередит прекрасно об этом осведомлен. Кроме того, думаю, в конечном итоге, даже если я не найду в досье ничего нового, его удастся убедить открыть вам то, о чем он рассказал мне.

– Мистер Греко, это поистине чудесная новость.

Следующие полтора часа Николас Греко просидел на единственном стуле для посетителей в тесном кабинете Тома Морана, делая аккуратные пометки в блокноте, который всегда носил с собой в портфеле. Из всех собранных Мораном фактов в особенности его заинтересовало упоминание о том, что в кармане нарядного костюма Грейс Кэррингтон была обнаружена сложенная в несколько раз страничка из номера журнала «Пипл» от 25 августа 2002 года, интервью с легендарной бродвейской звездой Мэриан Хоули. «Хоули только что начала выступать в своем сольном шоу, – записал Моран. – Бумага размокла, но текст можно было разобрать. На ней почерком Грейс Кэррингтон было нацарапано: „Заказать билеты“. Страничка хранится в папке с прочими уликами».

«Грейс Кэррингтон собиралась на бродвейское шоу, – подумал Греко, записывая число, которым был датирован номер журнала. – На человека, решившего покончить с собой, не очень похоже».

В тот вечер, когда утонула Грейс Кэррингтон, к ужину была приглашена еще одна супружеская чета, Джеффри и Нэнси Хаммонд; четыре года тому назад они проживали в Энглвуде. Греко очень надеялся, что они никуда не переехали. В таком случае он сможет переговорить с ними в течение ближайших нескольких дней.

За столом в тот вечер прислуживал Гэри Барр.

«Не так-то он прост, этот мистер Барр, – подумал Греко. – Подрабатывал у Олторпов, время от времени даже отвозил куда-то Сьюзен Олторп и ее друзей. Прислуживал на злополучном банкете в поместье Кэррингтонов в тот вечер, когда Сьюзен исчезла, и на завтраке на следующее утро. Был он в поместье и в ту ночь, когда утонула Грейс. Куда ни плюнь, везде мистер Барр. Пожалуй, стоит побеседовать с ним еще разок».

Было уже пять часов вечера, а Моран все не возвращался.

«После заседания ему наверняка захочется поскорее попасть домой, – подумал Греко. – Я позвоню ему завтра и договорюсь встретиться в более подходящее время».

Он вышел в коридор и заглянул в кабинет к Барбаре Краузе, чтобы отдать ей досье по делу Грейс Кэррингтон. Моран оказался у начальницы. Краузе взглянула на Греко с таким видом, как будто совершенно забыла о его существовании.

– Мистер Греко, – изрекла она, – боюсь, все разговоры придется отложить на потом. Мы с Томом едем в поместье Кэррингтонов. Похоже, ищейки нашли на участке еще чьи-то останки.

36

Иногда, когда в библиотеке мне поручали провести читательский час для детей, я рассказывала им наизусть мое любимое стихотворение Генри Лонгфелло, «Детский час». Начиналось оно такими словами: «В тот краткий предвечерний час, как начинают сумерки сгущаться…»

Сумерки как раз только начинали сгущаться, когда я услышала на улице собачий лай; доносился он с западной стороны поместья. Питер снова уехал на Манхэттен на встречу с адвокатами, а я решила на этот раз остаться дома. Я чувствовала себя совершенно обессиленной и большую часть дня провела в постели, то проваливаясь в дрему, то вновь выныривая из нее.

Окончательно встала я только в четыре часа. Приняв душ и одевшись, я отправилась в библиотеку и уселась с книжкой в любимое кресло Питера дожидаться его возвращения.

Услышав собачий лай, я бросилась обратно в кухню. Джейн только что пришла с улицы, чтобы готовить ужин.

– У ворот полно полицейских машин, миссис Кэррингтон, – взволнованно сообщила она мне. – Гэри пошел разузнать, в чем дело.

«Наверное, собаки что-то нашли», – подумала я и, как была, без пальто, выскочила в холодные сумерки и поспешила по тропинке на звук лая.

Полицейские уже начали оцеплять ближний берег пруда, в летнее время кишмя кишевшего рыбой.

По замерзшей лужайке, сверкая мигалками, подъехали несколько патрульных машин.

– Одна из собак откопала бедренную кость, – прошептал мне на ухо Гэри Барр.

– Бедренную кость?! Они что, думают, что она человеческая? – спросила я.

Я выскочила из дому в легкой кофточке, и от холода у меня зуб на зуб не попадал.

– Наверное.

Послышался вой сирен. Еще полицейские. Журналистов тоже долго ждать не придется. Кто мог быть здесь похоронен? Раньше в этих краях обитали индейские племена, и время от времени обнаруживали следы их захоронений. Может, собаки наткнулись на останки какого-нибудь аборигена?

И тут до меня донеслись слова одного из кинологов:

– …она была завернута в такие же полиэтиленовые мешки, как и труп девушки.

Я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног, и услышала чей-то крик:

– Держите ее!

В обморок я не упала, но с одной стороны меня подхватил какой-то полицейский, а с другой – Гэри Барр и под руки довели меня до дома. Я попросила их отвести меня в библиотеку. Когда я наконец упала в кресло Питера, меня всю трясло, так что Джейн пришлось принести плед и укутать меня. Я велела Гэри оставаться на улице и докладывать о ходе поисков. Наконец он вернулся и рассказал, что полиция обнаружила человеческий скелет целиком. На шее у трупа обнаружили медальон на цепочке.

Медальон! Я уже и так подозревала, что останки могли принадлежать моему отцу. Когда же я услышала про медальон, у меня не осталось сомнений, что медальон окажется тот самый, который отец носил не снимая, с портретом моей матери внутри. Я вдруг с абсолютной уверенностью поняла, что собаки нашли тело человека, который дал мне жизнь.

37

– Мне не нужно других доказательств того, что мою сестру убил Кэррингтон, – сказал Филип Мередит Николасу Греко на следующее утро после того, как на земле Кэррингтонов был обнаружен скелет Джонатана Лэнсинга. – Мы с женой посоветовались и решили, что я должен пойти в прокуратуру и все им рассказать. Этот малый – серийный убийца.

Звонок Мередита не стал для Греко неожиданностью.

– Думаю, это весьма разумная мысль, – согласился он. – К тому же, возможно, вам и не придется делать достоянием общественности связь вашей сестры с другим мужчиной. Если удастся убедить Кэррингтона признать свою вину, все решат, что он пытался не допустить рождения неполноценного ребенка.

– Но его адвокаты будут в курсе, да?

– Разумеется. Но поскольку они пытаются добиться для своего клиента самого мягкого приговора, оповещать общественность о том, что человек с таким огромным состоянием, как у Кэррингтона, пошел на убийство ради того, чтобы сэкономить, не в их интересах.

– А когда он признается в убийстве Грейс, я смогу подать против него гражданский иск?

– Да.

– Я знаю, может показаться, что меня интересуют в первую очередь деньги, но содержание моей матери в клинике обходится мне в десять тысяч долларов ежемесячно, и мне нужна помощь. Я не хочу никуда ее переводить.

– Понимаю.

– Спасибо вам за готовность помочь, мистер Греко. Думаю, теперь этим делом займется прокурор.

«Пожалуй, это был мой самый непродолжительный контракт», – подумал Николас Греко про себя, хотя вслух любезно согласился с Филипом Мередитом.

Однако после того как он вернул телефонную трубку на базу, он задумчиво откинулся в своем кресле. Он разыскал в Интернете копию той самой страницы из журнала «Пипл», которую обнаружили в кармане мертвой Грейс Кэррингтон.

Когда Грейс вытащили из бассейна, на ней был нарядный атласный костюм для беременных. Зачем ей понадобилось прятать листок в карман жакета, когда можно было просто оставить открытый журнал на столе?

Иногда, мысленно воспроизводя ту или иную ситуацию, Греко спрашивал себя, как в подобных обстоятельствах поступила бы Фрэнсис. В данном случае он знал ответ. Ни одна озабоченная своим внешним видом женщина не стала бы без крайней нужды появляться на публике с оттопыренным карманом на атласном костюме. Если бы Фрэнсис, находясь у себя дома, увидела в журнале какой-то материал, к которому захотела вернуться позднее, она чем-нибудь обвела бы заинтересовавшее ее место или просто оставила открытый на нужной странице журнал разворотом вниз на столе.

В числе собранных следствием улик журнал с вырванной страницей не фигурировал. «Надо разузнать, какого числа этот номер журнала появился в продаже и на местной почте – на тот случай, если она его выписывала, – подумал Греко. – И теперь мне еще больше хочется встретиться с той парой, которая присутствовала на злополучном ужине, Нэнси и Джеффри Хаммонд. Я не успокоюсь, пока не докопаюсь до правды, пусть даже это идет вразрез с моим кредо – никогда не работать на благотворительных началах, – улыбаясь про себя, подумал Николас Греко. – Как говаривала моя матушка, всякий труд должен быть оплачен».

38

Через пять дней после того, как были обнаружены останки моего отца, мне отдали медальон, который нашли у него на шее. Его сфотографировали и провели всестороннюю экспертизу на предмет обнаружения каких-нибудь улик, но потом позволили забрать. В лаборатории сняли двадцатидвухлетние наслоения грязи, и медальон снова засиял тусклым серебряным блеском. Он был закрыт, но сырость все равно сделала свое дело и фотография моей матери, хранившаяся внутри, потемнела, хотя ее черты все равно можно было узнать. Я надела этот медальон на похороны отца.

Разумеется, в убийстве папы тоже обвинили Питера. В тот день, когда обнаружили его останки, на Манхэттен и обратно Питера возил Винсент Слейтер, и они вернулись в поместье буквально через несколько минут после того, как была сделана страшная находка. Слейтер немедленно позвонил Коннеру Бэнксу, а тот связался с прокурором Краузе. Та сообщила ему, что оповестила судью Смита и он назначил экстренное заседание суда на восемь часов вечера. Еще она сказала, что, хотя пока не просила судью выдать ордер на арест Питера по обвинению в только что выявленном убийстве моего отца, его в самом ближайшем будущем вполне могут арестовать. На вечернем заседании она собиралась просить судью повысить сумму залога и ужесточить условия освобождения: теперь Питеру дозволялось покидать территорию поместья исключительно в случае возникновения непосредственной угрозы его здоровью для оказания медицинской помощи.

Бэнкс пообещал Винсенту, что подъедет в суд. Я хотела присутствовать на заседании, но Питер категорически запретил мне ехать с ним. Я попыталась донести до него, что после того, как я отошла от первого жестокого потрясения, второй моей реакцией было безмерное раскаяние в том, что я все эти годы злилась на отца. Я рассказала Питеру, что детская обида покинутой девочки теперь трансформировалась в жалость к папе, сопровождаемую жгучим желанием отыскать его убийцу. Сидя у Питера на коленях, закутанная все в тот же плед, за закрытой дверью библиотеки я заверила Питера: я знаю, что он ни в чем не виноват, я знаю это каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой своей души.

Мэгги позвонила сразу же, как только услышала о случившемся в местных новостях. Когда Питер понял, что это она, он сказал мне, чтобы я пригласила ее к нам. К счастью, она появилась уже после того, как они с Винсентом уехали в суд. Потом я отослала домой Джейн Барр; страшная находка полицейских явно ее огорчила.

– Ваш отец был славный человек, миссис Кэррингтон, – всхлипывая, сказала она. – Подумать только, и он лежал там все эти годы!

Я была тронута, что она так искренне горюет о моем отце, но слушать ее причитания мне не хотелось. Гэри я тоже отправила домой вместе с ней.

Мы с Мэгги остались сидеть на кухне. Она приготовила чай и тосты; ни мне, ни ей ничто более существенное все равно сейчас в рот бы не полезло. Чай был выпит, к тостам мы почти не притронулись; мешали мысли о том, что вот сейчас, в это самое время, полицейские продолжают свои раскопки во дворе, и собачий лай, доносившийся то с одной стороны поместья, то с другой.

В тот вечер Мэгги выглядела на все свои восемьдесят три года до единого. Она боялась за меня, и я прекрасно ее понимала. Она считала, что я сумасшедшая, если верю в невиновность своего мужа, и не хотела, чтобы я оставалась дома с Питером наедине. Я знала, что никакие мои доводы не убедят ее в моей безопасности.

В девять позвонил Винсент и сообщил, что сумму залога для Питера подняли еще на десять миллионов долларов и что они ждут, когда посыльный привезет с Манхэттена гарантированный чек.

– Поезжай-ка ты домой, Мэгги, – попросила я. – Я не люблю, когда ты ездишь одна по ночам, и знаю, что тебе не хотелось бы сталкиваться с Питером.

– Кей, я не хочу оставлять тебя с ним наедине. Бог ты мой, ну как можно быть такой слепой и такой безрассудной?

– Я уверена: всему, что произошло, есть другое объяснение, и я намерена его отыскать. Мэгги, как только нам сообщат, когда можно будет забрать папино тело, мы устроим скромную поминальную службу. Документы на участок на кладбище должны быть у тебя.

– Да, в банковской ячейке. Я их привезу. Только не приводи на похороны своего мужа, Кей. Если Питер Кэррингтон начнет делать вид, будто он скорбит о твоем отце, это будет насмешка над его памятью.

Чтобы произнести эти слова, Мэгги потребовалось немалое мужество, ведь она знала, что я могу рассердиться и никогда больше не буду с ней разговаривать.

– Питеру все равно не позволят присутствовать на папиных похоронах, – покачала головой я, – но если бы не домашний арест, он был бы там вместе со мной.

Мы остановились перед входной дверью, и я произнесла:

– Послушай, Мэгги. Ты считала, что папу уволили из-за пьянства. Это оказалось неправдой. Ты считала, что он совершил самоубийство, потому что был угнетен. Это тоже оказалось неправдой. Я знаю, когда папа исчез, продавать наш дом и избавляться от ненужных вещей пришлось тебе.

– Я перевезла всю мебель из гостиной, спальни и столовой к себе, – ответила Мэгги. – Ты ведь знаешь это, Кей.

– Да, а свои собственные вещи ты отправила на чердак. А что-нибудь еще ты перевезла к себе? Куда делся рабочий архив отца?

– Там был всего один шкафчик. Твой отец был не из тех, кто хранит каждую бумажку. Я велела грузчикам отнести тот шкафчик на чердак. Но он оказался слишком высоким, так что они уложили его на пол. А поверх поставили мой старый диван, только перевернули его вверх ногами.

Неудивительно, что я никогда не обращала на него внимания!

– Я скоро заеду к тебе посмотреть, что в том шкафу, – пообещала я.

Мы подошли к гостевому шкафу, где висело бабушкино пальто. Я помогла ей одеться, собственноручно застегнула пуговицы и поцеловала ее.

– А теперь поезжай, только осторожно. На дороге может быть гололед. И не забудь запереть машину. И еще: вот помяни мое слово, когда-нибудь вы с Питером станете лучшими друзьями.

– Ох, Кей, – тяжело вздохнула она, открывая дверь и выходя на крыльцо. – Кто не хочет видеть, тот хуже слепца.

39

Последние несколько дней Пэт Дженнингс не знала, что и думать о своем работодателе, Ричарде Уокере. В понедельник он явился в галерею со знакомым выражением облегчения на лице, которое обычно свидетельствовало о том, что его мамочка расплатилась с его долгами. Как раз в тот день его сводному брату, Питеру Кэррингтону, было предъявлено официальное обвинение в убийстве. На следующий день, во вторник, Уокер непринужденно упомянул о нем.

– Мы вчера устроили ужин в честь освобождения Питера, – сообщил он Пэт.

Та спросила у него о бывшей горничной, Марии Вальдес.

– Естественно, Питер расстроен, – ответил Уокер. – Сначала эта женщина изменила свои показания, а теперь очерняет память моего отчима. Надеюсь, мне дадут выступить в суде. Уж кто-кто, а я могу из первых рук рассказать, что на старика иной раз находили неожиданные приступы щедрости. Помню, как-то раз мы с ним и мамой ужинали в «Двадцать один». Кто-то подошел к столику и рассказал о каком-то благом деле, и Кэррингтон-старший вытащил чековую книжку и на месте выписал чек на десять тысяч долларов. И тут же пожадничал дать официанту приличные чаевые.

Упомянул Уокер в разговоре с Пэт и жену Питера, Кей.

– Она настоящее чудо, – восторгался он. – Именно такая жена и нужна Питеру. Судя по всему, несмотря на свои деньги, он никогда не был счастлив по-настоящему.

В среду утром Уокер явился в галерею в обществе смазливой молоденькой художницы по имени Джина Блэк. Как и ее предшественниц, он представил ее Пэт блестящим юным дарованием, которое под его, Уокера, чутким руководством ждет громкий успех.

«Ну-ну», – подумала Пэт.

О том, что в среду вечером на территории поместья Кэррингтонов обнаружили еще один человеческий скелет, она услышала по телевизору; они вместе с мужем смотрели вечерние новости. О том, что тело принадлежало отцу Кей Кэррингтон, рассказал ей на следующее утро Уокер.

– Пока что полиция не раскрывает подробностей, – сообщил он ей по секрету, – но на теле нашли цепочку и медальон с фотографией матери Кей. Моя мать просто с ума сходит. Она говорит, когда полицейские обыскивали участок с собаками до того, как зарядил дождь, она еще спросила их: они что, считают, что здесь кладбище?

– В поместье нашли два тела, – заметила Пэт. – Я лично ни за какие коврижки не согласилась бы там жить.

– И я тоже, – поддакнул Уокер и, обойдя ее стол, направился к себе в кабинет. – Мне нужно кое-кому позвонить. Не связывай пока меня больше ни с кем.

Дженнингс проводила Уокера взглядом, пока за тем не захлопнулась дверь.

«Знаем мы, кому ты собрался звонить, – подумала она. – Своему букмекеру. И в два счета снова окажешься по уши в долгах. Интересно, когда твоя мамочка сдастся и предоставит тебе самому разбираться со своими кредиторами?»

Она вытащила из нижнего ящика стола номер «Нью-Йорк пост», который сунула туда сегодня утром. По дороге на работу в автобусе она пропустила шестую страницу, но теперь прочла ее всю до последней строчки. Бедная Кей Кэррингтон. Каково это – быть замужем за серийным убийцей? Небось ложится спать и не знает, проснется утром или нет.

За следующий час телефон зазвонил всего однажды. Звонила женщина, представившаяся Александрой Ллойд. Она уже звонила на прошлой неделе, и Уокер не перезвонил ей. Может, ему не передали, что она хотела с ним поговорить?

– Я все ему передала, – твердо ответила Дженнингс, – но напомню еще раз.

– Пожалуйста, на всякий случай запишите мой номер и скажите, что это очень важно, хорошо?

– Разумеется.

Когда через полчаса Уокер показался на пороге своего кабинета, лицо его разрумянилось от возбуждения.

«Наверное, сделал ставки везде, где только можно», – подумала Пэт.

– Ричард, – произнесла она вслух, – на прошлой неделе я оставляла у вас на столе записку, что вам звонила некая Александра Ллойд. Она только что позвонила еще раз и просила вас связаться с ней. Сказала, что это очень важно.

Она протянула ему листок с номером телефона. Ричард взял его, разорвал на куски и скрылся в своем кабинете. На этот раз дверь за ним захлопнулась с грохотом.