Текст книги "Лабиринт"

Автор книги: Мэри Фитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Итак, он знает,– тихо проговорил Бен.

Хорик услышал его слова:

– Естественно, знаю! Я видел тебя! Я видел, как ты толкнул ее!

Фицбраун решил вмешаться:

– Вы видели, как он столкнул ее вниз?– Он взял Хорика за локоть.

– Да,– ответил молодой человек, отталкивая доктора с такой силой, что тот попятился.– Ту женщину, его жену, его настоящую жену, в розовом платье.

– Когда это произошло?– спокойно спросил Фицбраун.

Хорик не ответил. Вероятно, он вообще не слышал вопроса. Он стоял на коленях перед Алитеей, сжимая своими длинными и костлявыми пальцами ее крохотные ручки.

– Уезжай со мной,– молил он,– стань моей возлюбленной. У тебя будет все, что пожелаешь. Я соберу для тебя все розы мира. Ты никогда не лишишься Мизмейза. У тебя будут платья, шляпки – большие, широкополые, как тебе нравится. У тебя будут золотые браслеты, бриллианты, рубины. Уезжай! Я отвезу тебя домой. Ведь тебе нравится скорость, правда? Я могу мчаться со скоростью восемьдесят или девяносто, даже на этой дороге. А зимой мы поедем кататься на лыжах и на санях. Мы отправимся в Норвегию, нет, в Австрию. Ты не представляешь, как там здорово – в Австрии.– Он встал и потянул ее за собой.– Поехали!

– Я уже вызвала свою машину,– слабо сопротивлялась Алитея.

– Мы будем в Мизмейзе до того, как они выкатят ее из гаража,– пообещал Хорик.

Он ринулся к двери, преодолев расстояние за три огромных шага и таща Алитею за собой. Алитея же семенила за ним – ее уход был далек от величественного.

Через минуту послышался звук заработавшего двигателя.

* 3 *

– Будь я проклят!– выругался Бен.

– Я тоже,– сказал Фицбраун.– Лети долго сеяла ветер и теперь пожинает мощнейшую бурю.– Он подошел к телефону.

Леди Лэнсон, все это время лежавшая на ступеньках, села.

– И вы не помешаете им уехать?

– А как я могу им помешать?– развел руками Фицбраун.– Если им хочется пожениться – пусть, эта идея не хуже других.

– О!– возмущенно выдохнула леди Лэнсон.– И вы еще называете себя врачом! Вам известно, как действует на него возбуждение, и при этом отпускаете его, возможно, на гибель!– Она встала и спустилась вниз.– Дайте мне телефон. Я позвоню в полицию.

– Это ваш телефон,– напомнил ей Фицбраун,– но я не советую вам спешить. Юридически вы не имеете права контролировать действия своего сына, поэтому полиция не поможет вам.– Он забрал у нее трубку.– Если позволите, я сам позвоню в полицию.

Леди Лэнсон не хотела сдаваться.

– Мистер Баттеруорт,– обратилась она к Бену,– у вас есть машина. Вы отвезете меня в Мизмейз? Я должна помешать сыну, уберечь его от губительного шага.

– Нет, мэм,– покачал головой Бен.– Ничто в мире не заставит меня еще раз приблизиться к этому месту. Мне жаль, что я вообще узнал о его существовании.– Он пошел к двери.– Я уезжаю, но не в Мизмейз. Если я вам понадоблюсь,– сказал он Фицбрауну,– найдете меня дома. Благодарю за помощь.Он вышел, и вскоре все услышали хруст гравия под колесами.

– Анджела,– нарушила тишину леди Лэнсон, взяв девушку под руку,– уж вы-то не подведите меня. Вам известно, как все это важно. Вы должны позаботиться о безопасности Хорика и о его жизни. Вы должны отбросить гордость и поспешить за ним. Он говорил совсем не то, что думает. Лети околдовала его, но чары долго не продлятся. Вы поспешите за ними и вернете его назад.

Анджела отодвинулась от нее на расстояние вытянутой руки.

– Он говорил именно то, что думает, и чары продлятся,– набросилась она на леди Лэнсон, при этом ее золотистые локоны подрагивали, как колокольчики на звоннице.– Это вы виноваты в том, что она околдовала Хорика. А я, дура, думала, что ваше заступничество поможет мне. Оно только навредило. Он ненавидит все, что исходит от вас.

Фицбраун ожидал, когда его соединят, и с интересом наблюдал за Анджелой. Гнев и негодование превратили ее в настоящую красавицу. Она могла бы соперничать с Алитеей, если бы всегда пребывала в подобном настроении.

– Он ненавидит все, что исходит от вас,– повторила она,– точно так же, как я ненавидела то, что исходило от папы, хотя и по другой причине. А может, и по той же. Вы любите Хорика, во всяком случае, вы так считаете. А папа ненавидел меня и никогда не упускал возможности показать мне свою нелюбовь. Для меня отец символизировал человека, который обязательно забрал бы у меня то, что мне дорого. Для Хорика вы символизировали человека, который постоянно перечит ему. И вы с отцом взялись за меня, верно?Фицбраун, все еще ждавший у телефона – его уже соединили, но к телефону еще не подозвали нужного ему человека,– заметил, как изменилось ее лицо при этих словах.

Леди Лэнсон съежилась.

– Это было ради вашего блага и ради блага Хорика,– проговорила она.

– Ради моего блага!– расхохоталась Анджела.– Как будто папу волновало мое благо! Да ни вас, ни его не интересовала моя судьба. Если бы он знал, как сильно я люблю Хорика, он наверняка позаботился бы о том, чтобы выдать меня за другого. Вы глупая старуха! У папы была одна цель: помешать Хорику жениться на Лети. Уверена, он считал, что деньги Хорика очень пригодятся, однако не был готов продать Лети даже за такую огромную сумму. А ко мне это не относилось.

– Анджела!– возмущенно закричала леди Лэнсон. Ее никогда не называли глупой старухой, хотя часто с ней обращались именно как с глупой старухой, и не кто-нибудь, а ее сын после возвращения из Норвегии. Иногда он до боли напоминал ей умершего мужа.– Нельзя плохо говорить о мертвых. У вашего отца имелись недостатки, однако он мог быть приятным, когда хотел. Полагаю, вы не понимали его. Вы раздражали его. Дитя мое, вам надо учиться следить за своим языком, это даже важнее, чем умение управлять своим темпераментом. Ваш отец сам говорил мне, что вам нужен муж.

– Не сомневаюсь,– хмыкнула Анджела.– А он не намекал, что вам тоже нужен новый муж? Мы с Лети подозревали, что его визиты к вам имели двойную цель.

– До чего же вульгарны современные молодые женщины,– вознегодовала леди Лэнсон.– Я рада, что вы не станете женой Хорика.

– Кто сказал, что не стану?– огрызнулась Анджела.

* 4 *

Наконец Фицбраун дождался своего собеседника.

– Маллет? Это вы? Можно с вами увидеться? Да, очень срочно.

Леди Лэнсон подбежала к нему и потянула за локоть.

– Скажите ему про Хорика!– взмолилась она.

– Я звоню из Берген-хауса,– сказал Фицбраун.– Да. Но больше ни о чем не хочу говорить по телефону. Выезжаю немедленно. Леди Лэнсон просит меня сообщить вам, что ее сын взял дело в свои руки. Кажется, он похитил Алитею Баттеруорт. А? Нет, они поехали всего лишь в Мизмейз. Нет, это не то, о чем я хотел поговорить с вами. У меня есть свежая информация. Сожалею, но это не моя вина. Хорошо, поговорите с ней сами.

Он передал трубку леди Лэнсон и услышал, как та принялась сетовать по поводу плачевного состояния здоровья Хорика.

Фицбраун улыбнулся, представив, что скажет ему Маллет при встрече. По характеру немногословный, суперинтендант никогда не мог долго выносить словоохотливых эгоистов.

* 5 *

Фицбраун подошел к своей машине и увидел идущую к нему Анджелу.

– Пожалуйста, подвезите меня до Мизмейза. Высадите меня как можно ближе к дому. Ведь вам по пути. Моя машина не заводится.

Она села на пассажирское сиденье.

– На что вы надеетесь, возвращаясь туда?– спросил Фицбраун.

– Надеюсь? Ни на что,– ответила она.– Я всегда проигрываю, что бы ни делала. Кажется, такова моя судьба. Однако мой проигрыш не обязательно идет на пользу Лети – на этот раз, во всяком случае. Все кончено. И конец этому положил тот, кто убил папу.

– Вы думаете, Алитея примет Хорика? У меня возникло впечатление, что ей не очень хочется ехать с ним,– заметил Фицбраун.

– Примет,– уверенно проговорила Анджела,– если сможет заполучить, особенно теперь, когда она лишилась Бена.

– Тогда я не понимаю, что может помещать ей заполучить его,– удивился Фицбраун. Он ехал на небольшой скорости и то и дело поглядывал на спокойное лазурное море.

– Поймете, если оторветесь от дороги и посмотрите на того, кто рядом с вами. Да, я имею в виду себя.

– Вы действительно считаете, что сможете остановить его?– еще сильнее удивился доктор.

– Если я и пойду на это, то только в крайнем случае.

– Будьте осторожны,– предупредил ее Фицбраун.– Кажется, он настроен чрезвычайно решительно.

– Я тоже,– заявила Анджела.

Они остановились у северо-восточных ворот Мизмейза, и Анджела вылезла из машины. Обойдя машину, она стала прощаться, и Фицбраун вдруг спросил:

– Почему вы солгали насчет своей машины? Ведь обычно вы не опускаетесь до лжи, верно?

– Что вы имеете в виду?

– Вы сказали, что ваш маленький "остин" не в порядке.

– Разве?

– Вы сказали, что он не заводится.

– Ну?

– Откуда вы это знаете? Вы же даже не пытались завести его. Вы даже не подходили к нему.

Анджела улыбнулась.

– Раз вы такой наблюдательный, проявите сообразительность и отгадайте ответ.

Она пошла прочь.

Фицбраун помчался в Чод.

* 6 *

– Не знаю, что она имела в виду,– закончил он свой рассказ.

– Ой, ладно!– махнул рукой Маллет.– Она хотела побыть с вами. Вы произвели на нее впечатление.

– Чепуха!

– Вы скромничаете,– продолжал Маллет.– Или уделяли ее сестре слишком много внимания, чтобы замечать другую сестру.

Фицбраун решил не отвечать на это подшучивание.

– Нет,– серьезным голосом проговорил он,– у нее была причина, но другая. Анджела не из кокеток. Она полностью поглощена Лэнсоном.– Он задумался.– Она сказала, что я должен догадаться. Кажется, у меня получилось.

– И?

– "Остин", на котором она вчера приехала в Берген-Хаус, старый и ужасно шумный. Ее сестра Алитея сказала, что лучше умрет, чем поедет на нем. Я думаю, Анджела хочет застать Лэнсона и сестру врасплох. У нее это не получилось бы, если бы она поехала на "остине". А теперь, когда я довез ее до ворот, ее появление будет неожиданным. Да, в этом-то все и дело! Уверен, именно это я прочел в ее глазах, когда она прощалась со мной.

– Нужно обладать отвагой, чтобы решиться на такое,– заметил Маллет.

– Отвагой дьявола или отвагой отчаяния,– сказал Фицбраун.– Но я хотел поговорить не об этом. Я хотел спросить, осматривали ли вы, когда были в лабиринте, колонны на предмет наличия следов?

– А вы не могли бы выразиться яснее?

– Когда Алитея втолковывала мне, что именно Бен подстерегал ее отца, она предположила, что после убийства он встал на что-то, чтобы выглянуть поверх изгороди и проверить, нет ли там кого. Лучше всего для этого подходили колонны, это единственный предмет, на который можно встать. Поэтому я осмотрел их. Все заросли травой, но возле одной остались следы видно, что трава примята. Я предлагаю вам отправить туда эксперта.

– Возле какой из четырех? Можете указать ее на плане?

План лабиринта лежал на столе. Фицбраун ткнул карандашом в северо-западную колонну.

Маллет расхохотался.

– Эксперт получит отпечаток моей задницы,– заявил он.– Естественно, я все их осмотрел, прежде чем сесть и закурить. Трава была в порядке.

– Алитея сказала, что он не мог этого сделать,– грустно проговорил доктор.

– Кто не мог?

– Баттеруорт не мог забраться на трехфутовую колонну без подставки. Признаюсь, на эти колонны проще сесть, чем забраться, мне даже в голову не пришло, что это можете быть вы.– Доктор помолчал, обдумывая новую идею.Алитея предположила, что отпечаток молотка в земле мог образоваться из-за того, что кто-то на него встал. Она имела в виду Бена, но я обратил ее внимание на то, что ему все равно не хватило бы пары дюймов.

– И что она сказала на это?

– Ничего. У нее навязчивая идея, что Баттеруорт убил ее отца и свою жену из любви к ней, и ничего не может поколебать ее уверенности. Вряд ли она услышала мои возражения. Она разозлилась на меня, когда я сказал, что вся история с признанием Бена – результат недопонимания. Она полна решимости верить в то, что убийца он.

– Где сейчас Баттеруорт?

– Едет в Бирмингем.

– А Алитея?

– В Мизмейзе.

– И Анджела там. А Лэнсон? Ах да, конечно, Лэнсон сам отвез Алитею в Мизмейз. У меня был разговор, вернее, я выслушал монолог его матери. Кажется, она считает, что я должен вырвать ее сына из когтей сирены. Вы, Фицбраун, могли бы избавить меня от этого. Ведь вы почти уже медицинский консультант Лэнсона, верно?

* 7 *

Подошел полицейский и положил перед Маллетом несколько фотографий.

– Только что принесли, сэр, из Броксетера.

Маллет принялся рассматривать фотографии. Две он отложил в сторону. Фицбраун поднялся, встал у него за стулом и заглянул через плечо.

Они обменялись взглядами, в которых торжество смешивалось с удивлением. Доктор открыл было рот, чтобы высказать свое мнение, но тут зазвонил телефон.

– Да, да,– раздраженно рявкнул Маллет.

Из трубки послышался слезливый голос леди Лэнсон:

– Вы хотите сказать, что ничего не сделали?

– Моя дорогая мадам,– сурово проговорил суперинтендант,– мы сделали очень много.– Слушая и, когда удавалось, вставляя слово, он карандашом указывал Фицбрауну особенности двух отложенных в сторону снимков.

– Мы сделаем все возможное,– наконец резко оборвал разговор Маллет и повесил трубку, а потом посмотрел на доктора.– Бедняжка!– покачал он головой.– Поехали.

* 8 *

Леди Лэнсон мгновение таращилась на трубку, как будто ожидала более приятного продолжения разговора, потом повесила ее и, задумавшись, пошла прочь.

Из задумчивости ее вывело столкновение с горничной у подножия лестницы. Девушка несла пару ботинок огромного размера.

– Мейбл!– вскричала леди Лэнсон,– куда ты их несешь?

– В комнату мистера Хорика, мэм.

– А где ты их взяла? Их почистили?

– Констебль Браун только что принес, мэм. Он сказал, что они с ними закончили, и я могу вернуть их на место.

– Закончили с ними? Что он имел в виду? Откуда он их взял? Кто ему дал? Ты?

– Да, мэм. Констебль Браун позвонил сегодня утром и попросил ботинки Хорика – те, которые он надевал вчера. В тот момент мистер Хорик спал. Я просто прошла и взяла их. Он – констебль Браун – сказал, что мне лучше не рассказывать об этом. Он сказал, что не надо никого волновать, что это простая формальность: они исследуют обувь всех, кто был вчера в Мизмейзе, мэм. Так он и сказал. Я не задавала вопросы. Просто отдала ему ботинки. Я думала, так лучше, чтобы не создавать проблем.

Леди Лэнсон взмахом руки прервала этот нескончаемый поток слов:

– Хорошо, Мейбл. Можешь поставить их в комнату мистера Хорика. Это действительно простая формальность, как сказал констебль. Когда спустишься вниз, передай Фелпсу, чтобы он подогнал мне машину.

Через пять минут леди Лэнсон уже ехала в Мизмейз. Сразу после ее отъезда в Берген-хаусе зазвонил телефон. Мейбл, горничная, взяла трубку.

– Междугородняя, для мистера Хорика Лэнсона.

– Его здесь нет,– сказала Мейбл.– Но я могу дать вам его телефон.

* 9 *

Маллет и Фицбраун тоже ехали в Мизмейз.

– Вы считаете, что у вас достаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение?– спросил Фицбраун.

– Нет, не достаточно,– ответил Маллет.– Если взглянуть с точки зрения обвинения, то факты впечатляют, но с точки зрения защиты они не выдерживают критики.

– Мне казалось, что новые улики решили для вас исход дела,– признался Фицбраун.

– Давайте подытожим, что у нас есть,– предложил Маллет и принялся загибать короткие пальцы, перечисляя доводы обвинения.– Во-первых, возьмем мотив. Этот юнец влюблен в Алитею Баттеруорт, nee Хатли. Он импульсивен до крайности и склонен к буйству. На его пути стоит отец, который, с одной стороны, отшивает всех поклонников Алитеи, а с другой – пытается женить Лэнсона на другой, нежеланной, дочери, на Анджеле.

– Есть одна тонкость,– прервал его Фицбраун.– Не исключено, что Хатли ухаживал за матерью. Естественно, это не нравилось Лэнсону, который всегда был для вдовы светом в окошке. Представьте реакцию Хорика Лэнсона на перспективу заполучить в отчимы Хатли!

– Есть еще и денежный аспект,– добавил Маллет.

– Лэнсону хватит и своих денег.

– Да, но кто откажется иметь еще больше? Уверен, он потерял бы немало, если бы его мать вышла за Хатли. Не забывайте, Хатли был по уши в долгах.

– Он потерял бы контроль над матерью, если бы она вышла замуж,– сказал Фицбраун.

– Ладно, как бы там ни было, у нас есть великолепная причина, почему Лэнсон хотел избавиться от Хатли. Далее...

– Подождите,– перебил его Фицбраун.– Если мы подводим итог доводам обвинения, то я хочу добавить следующее: даже если вопрос о женитьбе между Хатли и матерью Лэнсона не стоял, его все равно возмущали их тайные переговоры.

– Они пытались устроить брак между ним и Анджелой.

– Верно,– подтвердил Фицбраун.– Анджела отлично знала, что от леди Лэнсон ей один только вред. Она знала, что Лэнсон будет отказываться от всего, что подсовывает ему мать. Представляете, как взбесился бы Лэнсон, узнай он, что его мать подталкивает Хатли!

– Кажется, вы сказали, что Лэнсон в итоге согласился жениться на девушке,– напомнил Маллет.

– Согласился, но лишь для того, чтобы отделаться от Анджелы и матери. Он, знаете ли, болен. Как только появилась Алитея, он тут же дал всем понять, что Анджела ему не нужна. А потом сбежал с Алитеей.

– Да. У нас есть мотив,– подытожил Маллет,– и личность – безрассудная, неистовая, не исключено, что сумасшедшая. Следовательно, у обвинения будет мало работы. Но когда дело дойдет до убийства Сары Баттеруорт, или Арлингтон, почва уже не будет такой твердой. У нас очень шаткая система догадок, основанная на допущении, что Сара имела что-то против Лэнсона: она заставила его поверить, будто знает, кто убил Хатли.

– Да она запросто могла сделать это в своем стремлении защитить Баттеруорта,– сказал Фицбраун.– Я видел, как она в розовом саду разговаривала с Хориком. Не знаю, о чем они говорили, но когда я увидел его после этого, он был страшно возбужден. Он готов был набросится на любого, кто заговорит с ним. И он действительно набросился – на меня. Думаю, он что-нибудь сделал бы со мной, если бы не упал в обморок. У него очень сильные руки. Он добрался до моего горла.

– Да,– кивнул Маллет,– я заметил. Мы должны обратить внимание и на его вспыльчивость, и на сильные руки и использовать это как свидетельство того, что он убил Сару Баттеруорт. Однако всего этого мало, чтобы подозреваемого признали виновным. Присяжным нужны факты. Ваши субъективные доказательства полезны лишь как подтверждение фактов. Нужно показать, что у него была возможность совершить убийство в обоих случаях.

– В деле Хатли...– начал Фицбраун.

– Давайте сначала рассмотрим дело Сары Баттеруорт,– перебил его Маллет.– Оно более сложное.– Он сверился с записями в блокноте.– Мы можем доказать, что Сара отказалась ночевать в Берген-хаусе и пошла к обрыву в то время, когда вы с Алитеей уехали... гм, примерно в половине седьмого.

– Чуть позже, наверное, но это не существенно.

– Скажем, в шесть сорок. По дороге вы остановились, чтобы полюбоваться видом, а потом поехали в Чод, оставив Алитею у обрыва. На пути вы встретили Лэнсона, мчавшегося как сумасшедший, а потом Анджелу. С Анджелой вы поговорили. Это было примерно в семь пятнадцать. Ко мне в Чод вы прибыли в половине восьмого. Если предположить, что Лэнсон ехал со скоростью шестьдесят, то расстояние от Мизмейза до Берген-хауса он преодолел за десять минут. Его мать утверждает, что он приехал примерно в семь тридцать – более точное время она назвать не может. Но если мимо вас он проезжал в семь десять, а домой приехал в семь тридцать, значит, у него остается десять-пятнадцать минут, в течение которых он мог увидеть сидящую на камне Сару Баттеруорт, подобраться к ней, придушить и сбросить вниз, потом вернуться к своей машине и к половине восьмого приехать домой.

– А он увидел бы Сару при такой скорости?

– Я думал об этом. Она была одета в очень заметное платье.

– Молодые люди, мчащиеся на огромной скорости, не любят останавливаться.

– Мало кому из молодых людей выпадает такая удобная возможность увидеть того, кого они считают своим врагом, в одиночестве на краю обрыва.

– Верно,– согласился Фицбраун.– Я просто пытаюсь найти очевидные изъяны в вашей теории.

– Тем же самым займется защита,– хмыкнул Маллет.– Так что продолжайте.

– А не могла Анджела, ехавшая почти вслед за ним, увидеть что-либо?

– Нам это неизвестно,– ответил Маллет.– Она до потери сознания влюблена в Лэнсона. Если она и видела что-то, то вряд ли расскажет вам или кому-либо другому.– Он хлопнул себя по колену.– Вот те на! А вдруг она заставила его объявить о помолвке, шантажируя именно этим?

– Тогда он в опасном положении,– проговорил Фицбраун,– так как отказался от нее и сбежал с Алитеей. Вероятно, она ему за это отплатит, хотя, зная Анджелу, сомневаюсь в этом.

– Она настойчива?

– Очень, и не выпустит из рук Хорика ради того, чтобы помочь полиции.

– Думаю, вы правы,– сказал Маллет.– Я не надеюсь, что кто-то из них поможет нам. А веду я вот к чему: Анджела Хатли ехала на маленьком "остине", и ей понадобилось бы примерно двадцать минут, чтобы добраться от Мизмейза до Берген-хауса. Прибавьте к этому еще десять минут на разговор с вами. За это время Лэнсон успел бы совершить убийство и вернуться к своей машине – между прочим, ярко-красной, бросающейся в глаза. Защита обязательно заострит на этом внимание. Обвинение вызовет свидетелей, которые заявят, что движения на дороге практически нет, и, следовательно, тот факт, что никто не видел машину Лэнсона на дороге или где-то припаркованную, ничего не значит. Получается, что он мог преспокойно добраться до Берген-хауса до приезда Анджелы.

– Наверное,– с сомнением проговорил Фицбраун.– Этот вопрос – вопрос времени – вызовет массу споров, если дело дойдет до суда.

– Мы сможем добавить, что, когда Лэнсон добрался до дома, вдова была обескуражена его появлением,– не унимался суперинтендант.– Она думала, что он спокойно лежит в Мизмейзе, и в его побеге обвинила порочную Алитею, вашу подружку. Кстати, вы обеспечили ей идеальное алиби в деле Сары, не так ли? Чем бы вы там ни занимались – любовались пейзажем, как вы утверждаете,– вы всегда можете доказать, что в районе семи часов она находилась там, в восьми милях от места убийства Сары. Даже бегом по ровной дороге и тем более по тропинке, пролегающей по холмам и впадинам, она не смогла бы добраться до Сары.

– Это была не моя идея,– усмехнулся Фицбраун и добавил: – Я рад, что послужил инструментом для того, чтобы обелить Алитею. Вы подозревали ее?

– Подозревал,– ответил Маллет.– У меня нет фаворитов. У нее имелись причины избавиться от Сары, хотя подозреваю, что она скорее предоставила бы это Бену, если бы ей действительно это понадобилось. Все, решено: там она быть не могла. Что до ее отца, то мне трудно найти веское основание, зачем ей нужно было убивать его. Как бы то ни было, давайте вернемся к фактам.

* 10 *

– Лучшие из фактических доказательств я приберег на закуску,– заявил Маллет с таким видом, будто рассуждал о деликатесах.– Сначала давайте обсудим ваши выводы. Вы решили, что Баттеруорт не мог убить Хатли, потому что не мог под облегающим костюмом пронести молоток в лабиринт. Нам известно, что преступление было спланировано: я имею в виду, что убийца не вдруг обнаружил молоток в своей руке. Ведь утром молотком пользовались: им забивали в землю ворота.

– Верно,– задумчиво проговорил Фицбраун, представив толстого и низкорослого Бена в плотно облегающем сером костюме.– Он не мог спрятать молоток на себе, и по-моему, это исключает его из круга подозреваемых. Обвинение скажет, что вот как раз на тощем и длинном Лэнсоне одежда висит как на вешалке и что он спокойно мог протащить молоток в лабиринт. Естественно, у нас нет доказательств этому. Никто не видел, чтобы он делал что-то подозрительное с молотком.

– Кажется, никто вообще не видел молоток после того, как его использовали по назначению – для вбивания ворот,– сказал Маллет.– Вы, очевидно, считаете, что все эти мелочи – лишь подсказки, что нам нужно нечто более основательное в качестве доказательств, что мы выставим себя на посмешище, если предъявим обвинения Лэнсону.

– Вы забыли упомянуть его рост,– заметил Фицбраун.

– Нет. Он присоединяет мой последний довод,– сказал Маллет.– Вот теперь мы подошли к решающему моменту. Я хочу, чтобы вы тщательно взвесили свое мнение по поводу того доказательства, что мы только что получили.

– Вы имеете в виду фотографии?

– Да. У меня уже сложилось мнение, но мне хотелось бы выслушать непредвзятую оценку. Выступите в качестве противника – вам это всегда нравилось. В настоящий момент мне важнее выяснить, каким может быть подход защиты. Давайте опишите полученную информацию так, как вы ее увидели. Что бы вы сказали, если бы были государственным обвинителем.

– Я бы сказал следующее,– начал Фицбраун.– Милорд и господа присяжные, у меня есть две фотографии – вещественное доказательство такое-то и такое-то,– к которым я хочу привлечь ваше внимание. Мы утверждаем, что обвиняемый последовал за Хатли в центр лабиринта, сзади нанес ему удар деревянным молотком – вещественное доказательство такое-то,– который уже был вам предъявлен. На увеличенной фотографии А вы видите отпечаток, обнаруженный на головке молотка. Это след от обуви, и мы считаем, что этот след оставил убийца. Мы считаем, что, прежде чем покинуть центр лабиринта, он хотел удостовериться, что никого поблизости нет. Он должен был убедиться, что не встретит никого у выхода. Живая изгородь очень плотная, поэтому через нее ничего не видно, и очень высокая: человек среднего роста не сможет заглянуть через верх. Обвиняемый аномально высок – шесть футов и девять с половиной дюймов, как уже было установлено. Мы утверждаем, что, для того чтобы заглянуть за изгородь, он положил молоток на землю и встал на него. Это дало ему недостающие четыре дюйма. После этого он бросил молоток рядом с телом жертвы, однако не учел, что от молотка в земле осталась вмятина, а на поверхности молотка – отпечаток его обуви. Я прошу вас сравнить этот отпечаток – он имеется на фотографии – с отпечатком, снятым с правого ботинка обвиняемого, и убедиться, что они идентичны.

– Они, без сомнения, идентичны,– уверенно заявил Маллет,– а отпечатки его пальцев есть на рукоятке молотка. Ну, а что бы вы сказали на месте защиты?

– Я бы сказал следующее,– снова заговорил Фицбраун.– Тот факт, что отпечатки идентичны – естественно, это нельзя не признать,– ничего не доказывает. Я сочинил бы какую-нибудь историю, чтобы объяснить это совпадение, и ввел бы в заблуждение присяжных. Я сказал бы, что человек такого роста, как у Лэнсона, не смог бы заглянуть за верхушку изгороди, даже встав на какой-нибудь предмет высотой три-четыре дюйма, который при этом еще и вдавился в землю...

– Он ушел в землю всего на четверть дюйма.

– Знаю, но в верхней части изгородь шире, чем в нижней,– примерно два фута. Неужели кто-то пошел бы на риск быть увиденным с той стороны? Я попросил бы присяжных признать его невиновным и обратил бы их внимание на то, что этот довод, как и другие, приведенные обвинением якобы в качестве доказательств, использовались исключительно для поддержания их предположений. "К примеру, джентльмены, была предпринята попытка показать, что у обвиняемого на лице и руках имеются царапины. Как выяснилось в результате свидетельских показаний доктора, эти царапины получены от шипов роз за день до убийства".

– Боюсь, в ваших словах что-то есть,– вздохнул Маллет.– По-вашему, мы не может предъявить обвинение Лэнсону на основе того, что у нас есть, и даже отпечатки не помогут?

– Верно, не можем,– проговорил Фицбраун.

– Я тоже так думаю,– мрачно признался Маллет.

– Тогда зачем мы едем в Мизмейз?

– Я предполагал, что должен убедиться в безопасности девушек, если есть хоть малейшая вероятность того, что Лэнсон – убийца,– сказал Маллет.– А такая вероятность есть, несмотря на провал нашей попытки построить дело. Кто знает, что взбредет ему в голову, возьмет да и наброситься на одну из них или на обеих. И Анджеле, и даже Алитее грозит опасность. Вам известно, как легко буйные натуры переходят от любви к ненависти. Лэнсон буйный, состояние его здоровья внушает тревогу. Даже мать боится за него.

– О нет, она боится за него исключительно по-матерински,– возразил Фицбраун.

– Полагаю,– продолжал Маллет,– если бы мы доказали свою правоту, его объявили бы невменяемым – началась бы болтовня о желёзках и прочем в том же роде. Специалисты принялись бы спорить о влиянии волнения на гипофиз. Вам он показался сумасшедшим?

– Нет,– ответил Фицбраун.– По сути, у него проблемы с физическим состоянием. Не исключено, что именно этим и объясняется его раздражительность.

– Как бы то ни было, пока мы не должны брать это в расчет,– сказал Маллет.– Ну вот, приехали. Это юго-западные ворота. Жди здесь,– велел он водителю.– Дальше мы пройдем пешком. Шум машины может предупредить Лэнсона или вызвать у него приступ ярости. Если нам удастся застать его врасплох, он, вероятно, проговорится.

– Я могу представить обвинению еще одно доказательство,– сказал Фицбраун, когда они шли к дому.

– Да?

– Вчера вечером я звонил Биллу, библиотекарю. Он мой давний пациент. Он большой авторитет в том, что касается лабиринтов. Так вот, он сказал мне, что неделю назад Лэнсон спрашивал о лабиринте Мизмейза, и Билл дал ему почитать книжку, в которой среди множества планов есть план Мейза.

– Боже ты мой! Что же вы молчали!

– Я не хотел заранее настраивать вас. Мне показалось, что сейчас самый подходящий момент, чтобы рассказать об этом. Кстати, я даю вам еще один маленький фактик: в игре Лэнсон исполнял роль Тесея, а главная задача Тесея – убить Минотавра.

* 11 *

Лэнсон сидел на скамейке в розовом саду. Алитея расположилась слева от него, Анджела – справа.

Если бы он откинулся на спинку, его длинные ноги почти полностью перегородили бы гравиевую дорожку. Однако сейчас он сидел наклонившись вперед и что-то увлеченно объяснял.

– В свете того, что произошло сегодня утром,– говорил он,– я понял, что должен признаться.

– Кому из нас?– съязвила Анджела.

– Обеим, но особенно тебе, Лети, потому что, видишь ли, когда я сделал тебе предложение, я говорил искренне. С Анджелой было по-другому,– добавил он, поворачиваясь к Анджеле.– Я позволил тебе поверить, будто соглашаюсь на помолвку, потому что это был единственный способ отделаться от матери.

– Ах!– вырвалось у Анджелы. В этом коротком возгласе ей удалось выразить все свое негодование.

– Но ты же знала, Анджела!– воскликнул Хорик.– Конечно, я не должен был делать этого, но я был уверен, что ты поняла.

– Сейчас это уже не имеет значения, не так ли?– лениво проговорила Алитея.– Просто у тебя из-за меня был припадок безумия. У многих мужчин бывает такое. Я прощаю тебя.