Текст книги "Клэй из Виргинии"
Автор книги: Мередит Рич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава 4
Из живописного здания отеля «Тадж-Махал» – величественного дворца, возведенного в 1903 году на побережье, открывался роскошный вид на знаменитую бомбейскую каменную арку «Ворота в Индию» – самый примечательный архитектурный памятник Аравийского моря, а позади старого здания вздымалась в небо белоснежная башня так называемого «нового крыла».
Из номера Клэй в «старом Тадже», уютно обставленного в британском колониальном стиле, открывалась перспектива города-космополита, самого чистого, благоустроенного и зажиточного из всех индийских городов. Длинный полумесяц портового района, к которому подходило плавно изогнутое шоссе Марин-драйв, петляющее по холмам, застроенным особняками и роскошными небоскребами, напоминал Клэй побережье Копакабана-бич в Рио-де-Жанейро. Прочие районы Бомбея, застроенные современными зданиями индустриальной эпохи, больше были похожи на Лос-Анджелес, а двухэтажные автобусы навевали воспоминания о Гонконге. В этом человеческом муравейнике обитали индусы, христиане, персы, евреи и мусульмане, говорившие на сотне языков и наречий, добрый десяток из которых преподавали в начальных школах Бомбея.
Проглотив принесенный горничной завтрак – чай «Дарджелинг» и хлебцы с лаймовым мармеладом, Клэй занялась необходимыми приготовлениями. Едва она рассовала по сумкам два фотоаппарата и пять сменных объективов и положила в карман десять запасных кассет пленки «EPY», как затрещал телефон.
– Мисс Фитцджеральд? Вы заказывали разговор с Нью-Йорком… – раздался голос в трубке.
– Спасибо, – отозвалась Клэй и замолчала, прислушиваясь к щелчкам и шорохам, раздающимся в трубке. – Алло… Алло. Оуэн?
– Клэй! Куда ты запропастилась, черт побери? – Алабамский протяжный говорок Оуэна Томаса ворвался в трубку с такой громкостью и чистотой, словно доносился из соседнего помещения. Оуэн был редактором «Нэшнл джиогрэфик»; именно с ним последние два года Клэй поддерживала более или менее серьезные отношения – «более» для Оуэна, «менее» для нее самой.
– Я в Бомбее, и у меня несколько изменились планы. Я отправлю пленки в «Кодак» экспресс-почтой и распоряжусь, чтобы после обработки их переслали прямо тебе, а статью буду писать в Лондоне. Вернусь на следующей неделе.
– Клэй, статья нужна нам немедленно. – В голосе Оуэна явно звучала обида.
– Понимаю, милый; но в Лондоне я напишу ее быстрее… Там меня будут реже отрывать от работы.
– Ужасно скучаю по тебе, дорогая. За две последние недели от тебя ни слова, и я уже начал беспокоиться.
– Оуэн, у меня все хорошо: поездка к ныряльщикам прошла гладко, я сделала сказочные снимки.
– Что ж, рад за тебя, но ты могла хотя бы позвонить или дать телеграмму о том, что у тебя все в порядке… – Голос в трубке зазвучал приглушенно.
– Пойми, я была на задворках планеты, на судне ловцов жемчуга…
– Зачем ты едешь в Лондон?
– Хочу повидать друзей. После двух недель в Азии у меня жуткое желание сменить обстановку.
– Ты могла бы сделать то же, вернувшись в Нью-Йорк. Очень надеюсь, что тебе меня тоже не хватает, хотя бы чуть-чуть…
– Разумеется, ты мой единственный настоящий друг, и…
– Клэй, я вовсе не про это!
– Прошу тебя, Оуэн, давай остановимся… по крайней мере не по международной связи. Я действительно по тебе скучаю. Позвоню на той неделе, сразу как только вернусь.
В трубке раздался протяжный вздох:
– Хорошо, Клэй.
– Что тебе привезти из Лондона?
Оуэн вздохнул еще раз:
– Ничего не нужно. До свидания.
Клэй повесила трубку, усевшись на кровать, задумалась. Оуэн действительно нравился ей, но она никогда не мечтала провести с ним всю свою жизнь. И все же ей было чуть-чуть стыдно за свою ложь – Клэй не оставляла надежды на то, что Оуэн по-прежнему будет ее другом.
Но теперь у нее был еще и Джош.
Влюбиться в Джоша было нетрудно, однако Клэй решила соблюдать осторожность и не торопить события – исполненный романтики дорожный флирт редко превращается в прочные повседневные отношения. И все же ей не терпелось поскорее покончить с заданием в Бомбее и отправиться Британию.
Спустившись в вестибюль, Клэй отослала несколько почтовых открыток. Потом она сдала ключ портье и вышла во влажную жару улицы.
Как только она оказалась на тротуаре, к ней подбежал долговязый мальчишка-индиец в джинсах.
– Эй, мисс, – с акцентом сказал он по-английски. – Хороший денек. Вы ехать на катер в Слоновьи пещеры? Я делай вам скидку…
– Спасибо, нет. – Клэй развернулась и зашагала прочь, но мальчишка не отставал.
– Эй, куда вы? – крикнул он.
– На Бомбейскую жемчужную биржу. – Клэй плотнее прижала к себе сумки и запетляла в толпе, заполонившей тротуар.
– Я вести вас туда. Всего один рупия!
Клэй показала карту города, которую сжимала в руке:
– Я и сама знаю, как туда добраться.
– Я вести короткой дорогой…
– Нет уж, спасибо!
Парень рассмеялся.
– Я не ограбить, нет, я охранять. Пожалуйста, всего один рупия. – Он улыбнулся, отчего шрам над его левой бровью чуть приподнялся.
Клэй знала, что в Индии всевозможные попрошайки будут приставать к ней на каждом углу, и решила, что стоит взять провожатого хотя бы для того, чтобы избавить себя от домогательства остальных.
– Ладно, договорились. Как тебя зовут?
– Аджай. Мой брат работай на жемчужный биржа.
– Хорошо, Аджай. Меня зовут Клэй. Идем.
Бомбей – единственный город в Индии, в котором коровы лишены неоспоримого права свободы передвижения, зато его улицы переполнены пешеходами, автомобилями, такси, гужевыми двуколками и тарахтящими мотоциклами, снующими во всех направлениях.
В течение следующих двадцати минут Аджай вел Клэй по лабиринту узких улочек, казалось, сотрясавшихся от шумной какофонии звуков, производимых толпящимися на них людьми. Прямо на тротуарах сидели брадобреи и их клиенты, хозяева открытых лавочек и уличные торговцы громогласно расхваливали разнообразные товары – от засиженного мухами мяса до рулонов цветистого шелка и хлопковых тканей, нищие попрошайки устроились на корточках под соломенными навесами жалких хибар. На протяжении всего пути попадались люди, спящие прямо на дороге, и уборщики переступали через них, поднимая в воздух тучи пыли метлами из ивовых прутьев. Клэй задержалась, чтобы сфотографировать двух кобр и их унылого заклинателя, который равнодушно выводил свою мелодию на флейте из бамбуковых трубок и тыквы. В нескольких футах от змей сидел чистильщик ушей, усердно надраивая уши клиентов бамбуковыми палочками, смоченными в оливковом масле.
В конце концов, когда Клэй уже начинала тосковать по такси с кондиционером, они оказались у входа в оживленный центр оптовой торговли жемчугом.
– Мисс? – лицо Аджая снова засияло улыбкой, – я вести вас самый короткий путь, как обещал!
* * *
Вся продукция Персидского залива – древнейшего района добычи натурального жемчуга – доставляется в Бомбей. Здесь жемчужины очищают погружением в пероксид водорода и высушивают на солнце, затем на бирже их сортируют и просверливают, и лучшие образцы отправляются к перекупщикам из стран Запада. Многие из этих жемчужин в конце концов оказываются в Париже, крупнейшем центре оптовой торговли жемчугом, а потом их перевозят в Нью-Йорк. Лишь один моллюск из сотни содержит натуральную жемчужину, поэтому они очень дороги.
Клэй с неподдельным интересом слушала рассказ Шахида Халафа, торговца жемчугом, пользующегося, как ей объяснили, высокой репутацией на Бомбейской жемчужной бирже. Его семья из поколения в поколение занималась перепродажей жемчуга; Клэй же сумела заручиться расположением торговца, показав ему рекомендательное письмо из индийского консульства в Нью-Йорке.
– Не верю своим глазам. Только посмотрите на эти сокровища! – воскликнула она, прикручивая к своему «Никону F» 55-миллиметровый объектив для макросъемки.
Кивнув, Халаф взял в руки чуть вытянутую кремовую жемчужину диаметром примерно полдюйма.
– Это барокко, то есть жемчужина неправильной формы.
– Она выглядит просто чудесно! – Клэй даже зажмурилась от переполнявшего ее восторга.
– Да, но не слишком дорого стоит. Цена жемчуга определяется цветом, глянцем… – Халаф повертел жемчужину в пальцах, – а еще прозрачностью, текстурой, размером и, конечно, формой. Круглые жемчужины – самые редкие. Потом идут грушевидные, яйцевидные, жемчужины в форме капли… затем пуговицы, далее – барокко, половинки, жемчужная крошка…
Пока Клэй перезаряжала камеру, Халаф продолжал рассказывать. Этот пожилой тучный человек испытывал явное наслаждение, перебирая жемчужины своими короткими, словно обрубленными пальцами. Прежде чем вернуть жемчужину на лоток, он тщательно протирал ее мягкой тканью.
– Жемчужное ожерелье полагается очищать всякий раз после того, как оно было в употреблении, – продолжал он. – Косметика и духи проникают в жемчуг и оставляют на нем следы. Кстати, жемчужины следует носить на шелковых нитях – они самые прочные – и перенизывать каждые полгода. Между жемчужинами полагается завязывать узелки…
– Чтобы ожерелье не рассыпалось, если оно порвется, – ввернула Клэй.
– Вот именно. К тому же узелки не дают жемчужинам тереться друг о друга; жемчуг хранится долго, если о нем как следует заботиться. Я слышал историю клада, найденного в поместье одного богатого магараджи: господину Арпельсу, совладельцу компании «Ван Клифф энд Арпельс» предложили купить шкатулку с жемчугом; но как только ее открыли и Арпельс взял одну жемчужину, она рассыпалась в белый порошок, похожий на мел. Дело в том, что этот великолепный жемчуг провел в склепе долгие годы… Жемчужинам необходимы воздух и солнце, иначе они теряют влагу. – Халаф печально покачал головой. – Это была невосполнимая утрата…
Клэй взяла аппарат с широкоугольным объективом.
– В нынешние времена большинство жемчужин, поступающих на рынок, выращивают искусственно, – заметила она.
– Да, на жемчужных фермах… Теперь я торгую в основном выращенными жемчужинами, но, разумеется, лучшими из лучших. Такими, к примеру, как вот эти черные красавицы, полученные недавно с ферм Жан-Клода Брюле во Французской Полинезии… мимо них трудно пройти, не залюбовавшись ими. – Халаф улыбнулся, сверкнув темными глазами. – Но, поверьте, раздобыть их еще труднее. Нужны связи. В нашем деле без связей не обойтись. Вот… взгляните на эту. – Он показал Клэй круглую кремовую жемчужину с розоватым оттенком примерно два сантиметра в окружности. – Чистый равномерный цвет, сильный блеск, полупрозрачность; ядро и внутренние слои окрашены розовым. – Он поднес жемчужину к увеличительному стеклу. – А теперь взгляните на эту царапину! Крохотный, едва заметный дефект уменьшит рыночную стоимость жемчужины на многие тысячи долларов. Идеальный жемчуг не должен иметь ни царапин, ни выщербин, ни иных повреждений.
– Но ведь царапина едва заметна даже под лупой, – возразила Клэй, устраиваясь поудобнее, чтобы сфотографировать изъян. – Невооруженному глазу жемчужина кажется совершенной.
Шахид Халаф улыбнулся так широко, что стали видны золотые пломбы на его коренных зубах.
– Все это так, и порой нечистоплотному торговцу удается выручить огромные деньги, всучив богатому человеку низкосортный жемчуг. Если вы решите купить жемчуг, мисс Фитцджеральд, вам следует обратиться к продавцу, который дорожит своим добрым именем.
– Либо точно знать, что хорошо, а что нет, – с улыбкой отозвалась Клэй.
– Ах, мисс Фитцджеральд… – заговорил Халаф, грозя пальцем. – Чтобы научиться распознавать безупречное качество и идеальную окраску, требуются долгие годы. – Он сунул руку в нагрудный карман костюма, вынул оттуда ключ и отомкнул замок старинного шкафа из тикового дерева, внутри которого оказался стальной сейф размером с большой телевизор. – Полагаю, настало время похвалиться товаром, который составляет мою гордость. – Посмеиваясь, индиец набрал известную только ему комбинацию и, открыв массивную дверцу, извлек из сейфа деревянный ящичек, обитый черным бархатом. – Сейчас я покажу вам такие жемчужины, каких вы, смею вас заверить, никогда больше не увидите.
При виде двух десятков великолепных произведений природы всевозможных размеров и цветов, представших ее взору, Клэй не смогла сдержать восхищенного возгласа и тут же торопливо защелкала фотоаппаратом.
Только когда ее профессиональное нетерпение было удовлетворено, она вновь обратилась к своему экскурсоводу:
– У меня такое чувство, словно я заглянула в шкатулку с драгоценностями королевы! Неудивительно, что люди скупают жемчуг, чтобы уберечь деньги от инфляции: достаточно обзавестись хотя бы одной такой жемчужиной, чтобы почувствовать себя августейшей особой.
– Вот эту, – Халаф осторожно взял грушевидную черную жемчужину размером с перепелиное яйцо, – подарил одной индийской принцессе ее любовник. Как гласит легенда, принцессе велели бросить жемчужину в море, чтобы спасти молодого человека от загадочной болезни. – Он положил жемчужину на подушечку из белого шелка, чтобы Клэй могла сфотографировать ее. – Когда принцесса уже собиралась бросить ее в воду, до нее дошел слух, что юноша умер. Тогда она прокляла жемчужину и продала ее. Говорят, с той поры каждого ее владельца преследует злой рок. Многие люди испытывают к черному жемчугу суеверный страх.
– Очевидно, вы к ним не относитесь. – Клэй улыбнулась.
– Нет, если речь идет о черном жемчуге вообще. Ну а эту я приобрел для одного из своих покупателей и буду хранить ее до тех пор, пока он не вернется в Индию и не заберет жемчужину. – Халаф показал Клэй еще несколько жемчужин. – Вероятно, вам будет интересно узнать, что к категории черного жемчуга относится также серый, бронзовый, темно-синий, серо-синий и зеленый с металлическим блеском. – Халаф последовательно демонстрировал образцы каждого из названных оттенков.
– Что ж, если я разбогатею и захочу приобрести что-нибудь подобное, я обращусь только к вам, господин Халаф. – Клэй продолжала фотографировать драгоценности, быстро меняя аппараты и объективы. – Почему у жемчуга бывает разная окраска? Это связано с особенностями раковин или океана? Я знаю, что черный жемчуг получают из черногубых раковин на Филиппинах, но откуда берутся другие цвета?
– Цвет зависит от места, где был добыт моллюск. Лучшие жемчужины, разумеется, вырастают в соленых водах. – Халаф показал гостье каплевидную жемчужину фиолетового оттенка. – Это цейлонский жемчуг, добытый в Индийском океане между Индией и Шри-Ланкой, отсюда и название… Видите? Поверхность жемчужины отражает свет. Отражение и есть тот фактор, который обуславливает окраску – розовую, желтую, зеленую, пурпурную или оранжевую и голубую…
– Я бы взяла их все, – сказала Клэй и снова улыбнулась. – Сколько стоит, например, вот эта? – Она указала на круглую белую жемчужину.
– О, мисс Фитцджеральд! У вас отменный вкус. Это одна из моих лучших – восточная жемчужина из Персидского залива. Цена жемчуга определяется произведением базовой стоимости на квадрат веса. Как вы понимаете, базовая цена то и дело колеблется, впрочем, сейчас она довольно высока. К тому же малейшее увеличение размера жемчужины может значительно повлиять на ее цену.
Халаф достал белоснежный льняной платок, вытер пот со лба и продолжил:
– Вот почему оценка жемчуга намного сложнее, чем иных драгоценных камней. Ожерелье из жемчужин, подобных тем, которые мы сейчас рассматриваем, стоило бы сегодня пять с половиной миллионов рупий, то есть около пятисот тысяч американских долларов.
Глаза Клэй изумленно округлились.
– Запишете на мой счет, – шутливо произнесла она, – или вы предпочитаете взять чек?
Индиец рассмеялся и посмотрел на часы.
– Очень сожалею, но я должен ехать на деловой обед. Если вы сможете вернуться к трем часам, я покажу вам нечто совершенно необычайное.
– Благодарю вас, господин Халаф, с удовольствием. А пока я поброжу тут с фотоаппаратом, посмотрю, что делается вокруг.
Клэй начала собирать свое оборудование, и в ту же минуту возле нее появился юный проводник Аджай.
– Теперь я поведу вас к своему брату, – сказал он.
– Ладно, Аджай. Показывай дорогу.
Они протиснулись сквозь плотную толпу, в которой то там, то здесь мелькали туристы с Запада. Поскольку Клэй среди них оказалась одной из немногих женщин, ее высокий рост и болтающиеся на плечах сумки с аппаратурой привлекли немало заинтересованных взглядов.
Высунувшаяся из столпотворения человеческих тел рука внезапно ухватила ее за одежду. Клэй почуяла запах ароматизированного талька и уловила характерную протяжную речь, мгновенно узнав этот голос, хотя в последний раз она слышала его за десять тысяч миль десять лет назад.
– Эгей, Клэй! Клэй Фитцджеральд!
– Здравствуй, Бью. – Клэй надеялась, что ее голос звучит в достаточной мере спокойно.
Бью Йейтс фамильярно тронул Клэй за плечо, улыбаясь ей с расстояния вытянутой руки:
– Неужели это моя маленькая сестренка?
– А ты сомневаешься?
– Да это я так, к слову. Черт побери! Сам не понимаю, как я сумел тебя узнать! Ты превратилась в классную женщину, Клэй!
Клэй отступила на шаг, стряхнув с плеча его руку. В свои тридцать с лишним лет Бью Йейтс излучал энергию и уверенность, которых ему явно не хватало в ту пору, когда Клэй видела его в последний раз. На нем был дорогой костюм итальянского покроя из белого шелка, из-под соломенной шляпы виднелись аккуратно подстриженные светлые волосы. Лицо его, все еще смазливое, округлилось, а одежду распирали бугры мышц, которых прежде совсем не было заметно. В общем и целом Бью казался холеным, преуспевающим здоровяком, хотя это впечатление несколько портили тени вокруг бледно-голубых глаз, при виде которых по коже Клэй побежали мурашки.
– Что ты потеряла здесь, на краю мира?
– Статью для «Нэшнл джиогрэфик». А ты?
– У меня дела – собственная компания по импорту.
– Рада слышать. Что ж, прощай, Бью, мне пора на встречу.
– С кем? С этим твоим дружком-недомерком? – Лицо Бью в один момент приняло неприятное злобное выражение.
– Ради всего святого, Бью…
– Переста-ань, Клэй, – прогнусавил Йейтс. – У тебя такой холодный голос, что я того и гляди превращусь в ледышку. Как говорит пословица, кто старое помянет, тому глаз вон. Разве не чудо, что мы наконец столкнулись здесь, в Индии? Хватит дуться, выпей со мной, нам нужно многое наверстать…
Клэй энергично замотала головой:
– Нет, Бью. Нам больше не о чем говорить. Йейтс ухмыльнулся, и в его глазах вспыхнул яркий огонек, всегда пугавший Клэй.
– Я вижу, ты совсем не изменилась. Послушай, крошка, ты ведь такая же, как все, хотя гонору у тебя хватило бы на целую дюжину. А жаль… потому что в прочих отношениях ты чертовски привлекательная штучка.
– Прощай, Бью, – отрезала Клэй. Она повернулась, собираясь уходить, но Йейтс схватил ее за руку.
– Эй, не горячись! – Он развернул Клэй и вплотную приблизил к ней свое лицо. – Мы с тобой встретились у черта на куличках. Должно быть, это судьба, так что перестань ей противиться. У меня куча денег, и я покажу тебе, что такое сладкая жизнь.
– Пусти руку.
– Ах, прощу прощения! – Бью разжал пальцы. – Как это я посмел прикоснуться к нашей непорочной девственнице! Похоже, тебе еще расти и расти, Клэй. Запомни, зрелые телеса еще не делают из птенца настоящую женщину.
Клэй двинулась сквозь толпу по узкому проходу с такой скоростью, что Аджай едва поспевал следом.
– Ну, теперь мы уже можем отправиться к моему брату? – нетерпеливо спросил он.
Ему пришлось повторить вопрос дважды и дернуть Клэй за руку, а когда она рывком повернулась, паренек отпрянул, испуганный яростью, сверкнувшей в ее глазах. Только тут Клэй сообразила, что это всего лишь Аджай, а не Бью, и облегченно вздохнула.
– Извини, Аджай. Я передумала. – Она сунула руку в карман и выудила две рупии. – Вот, возьми, и спасибо тебе.
Добровольный проводник Клэй, похоже, не слишком огорчился; взяв деньги, он поспешно растворился в толчее биржи.
Около четверти часа Клэй пыталась отвлечься от неприятных воспоминаний, фотографируя сцены кипучей деятельности рынка, но даже хорошо знакомый, заученный до автоматизма процесс съемки не мог поглотить ее целиком: работа не клеилась, глаза потеряли привычную зоркость, руки все еще подрагивали от гнева. Вывинчивая светофильтр, Клэй уронила его на пол, и осколки разлетелись в разные стороны.
– Вот дерьмо! – воскликнула она.
К ней повернулись удивленные лица.
– Будь ты проклят, Бью Йейтс. – Пробормотав это себе под нос, Клэй решительно, расталкивая толпу, зашагала к выходу с Бомбейской жемчужной биржи. Когда она добралась до своего номера, ее нервы по-прежнему были напряжены. Ей хотелось лишь одного – поскорее уехать из Индии: грязь и нищета вызывали у нее омерзение; вокруг было слишком много людей.
Клэй понимала, что она чересчур взвинчена, и пыталась убедить себя в том, что ей нечего бояться Бью Йейтса. Однако теперь, после встречи с ним, у нее появилось неприятное ощущение, будто огромная Азия значительно сократилась в размерах.
