Текст книги "Клэй из Виргинии"
Автор книги: Мередит Рич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
– Вижу… вижу… – Джош крепче сжал талию Клэй.
– Кайеннский Перец впереди… за ним бежит Кофейный Джон; Жемчужина Востока чуть отстает… К ограде выходит Свечка… Конфедерат уже там… Они приближаются к финишной прямой! Кофейный Джон выходит на финишную прямую чуть позади Кайеннского Перца, за ними на внешней дорожке Жемчужина Востока, потом Конфедерат и Свечка. На пять корпусов отстает Лунный Дракон…
– Ну, давай же… давай! – шептал Джош.
– Жемчужина Востока набирает темп, она выходит вперед! – Теперь комментатор уже почти кричал. – Кайеннский Перец отстает на полкорпуса… на полтора корпуса… Мануэль Мальдонадо на Жемчужине Востока – победитель: он первым пересекает финишную черту! Вторым пришел Кайеннский Перец, третьим – Кофейный Джон…
Клэй залилась слезами и уцепилась за Джоша, потому что ей показалось, что она вот-вот упадет.
– Ура! Наша взяла! – вопила Робин.
– Да уж, черт побери. – Эдди Ландри бросил так и не выкуренную сигару на землю и растоптал ее каблуком. – Подумать только, четыре неудачных дерби, и вдруг я поднимаюсь на пьедестал; а ведь я уже решил забросить это дело…
Появившийся в ложе Бак Смит стремительно направился к Джошу и пожал ему руку.
– Отличные скачки, – сказал он, протягивая Клэй платок и целуя ее в щеку. – Прежде чем получать кубок, вытри слезы, не то люди подумают, что ты слабонервная плакса…
На церемонии закрытия, где губернатор и его супруга вручили победителям призы, Клэй сфотографировала Джоша рядом с Жемчужиной Востока и Мануэлем Мальдонадо, лучившимся улыбкой в седле. Потом она всех расцеловала по очереди: лошадь, Эдди Ландри, Мануэля Мальдонадо и, наконец, счастливого победителя.
Джош сиял, да и было отчего: помимо всего прочего, при ставке один к тринадцати Жемчужина Востока принесла на каждый двухдолларовый билет по двадцать восемь долларов шестьдесят центов.
Глава 31
Перед гостями, входившими в огромный холл особняка поместья Пинкни «Сапфировая ферма», расстилалась уходящая в обе стороны широкая подковообразная лестница из орехового дерева.
– Милые мои, я так рада за вас! – Нони Пинкни расцеловала Клэй, а затем и Джоша в обе щеки. – Я тоже поставила на Жемчужину Востока и выиграла столько, что смогу с лихвой покрыть расходы на прием в честь окончания дерби.
– Хорошая кобыла – это все равно что быстро растущие акции. Солидный капитал, который оборачивается многократными прибылями, – прибавил ее муж Нельсон Пинкни, кентуккийский конезаводчик с двадцатипятилетним стажем.
– Идею приема мы позаимствовали у лорда и леди Гордон-Леннокс, которые ежегодно устраивают подобные вечеринки после недельных скачек «Гудвуд» в Англии, – тараторила Нони. – К концу дерби гостей просто тошнит от мятной водички. Идемте, у нас собралась целая толпа людей, которые умирают от желания познакомиться с вами.
Шагая рядом с Джошем, Клэй выглядела особенно стройной и изящной в вечернем костюме с золотой оторочкой от Сен-Лорана, шелковых с блестками туфлях-лодочках от Андреа Пфистер и золотом колье с бриллиантами, которое Джош подарил ей на день рождения.
– Джош, любовь моя, теперь твоя очередь купаться в лучах славы и общаться с публикой. – Она поцеловала его, и Нони Пинкни повлекла Джоша к толпе почитателей.
Взяв с серебряного подноса бокал пим-пунша, английского коктейля из джина с ломтиками лимона и огурцов, Клэй вошла в необъятную гостиную и принялась болтать с друзьями и знакомыми, краем уха ловя занимательные сплетни, пересказываемые по соседству. Она без труда заметила, что прием почтили своим присутствием избранные члены общества конного спорта; представители старой аристократии оказались здесь в одной компании с нуворишами – Дюпонами, Гестами, Уитни, Меллонами… Клэй встретила в толпе Банкера Ханта, канадца И. П. Тэйлора по прозвищу Эдди, Роберта Сэнгстера с острова Мэн, грека Ставроса Ниаркоса, Махмуда и Мустафу Фас-ток, бывших строительных магнатов, а ныне конезаводчиков из Саудовской Аравии, и многих других представителей элиты лошадников: все они блистали роскошными туалетами, драгоценностями и черными галстуками – ни дать ни взять сливки общества.
– Что меня привлекает в скачках, – заявила дородная матрона с грубоватым лицом, обращаясь к своему спутнику, похожему на нее словно две капли воды, – так это возможность лишний раз прокатиться во Францию. Июль и август ты проводишь в Дювилле, октябрь – в Арке. Сплошное удовольствие, и цены не кусаются…
Рядом с Клэй появилась улыбающаяся Робин Лоренс:
– Потрясающе, ты не находишь? Мир лошадиных скачек – единственное место, где считается приличным говорить о деньгах.
Клэй кивнула:
– Представь, я не присутствовала на таких вечеринках, пока был жив папа.
Свечи в канделябрах и подсвечниках освещали комнаты особняка ровным золотисто-розовым сиянием; многочисленные столы были накрыты белоснежными кружевными скатертями и украшены корзинами цветов. Здесь угощали пловом с морскими продуктами, ветчиной, печеньем из воздушного теста, холодной лососиной, утиным и устричным супом, овощными салатами в керамических горшочках. В центре стола для закусок возвышался макет «Сапфировой фермы» – сделанный из теста и крема особняк в георгианском стиле с пышными фасадами, портиками с белой колоннадой в окружении миниатюрных конюшен, амбаров, садов, беседок и японского цветочного домика.
Клэй двинулась в сторону бассейна, чтобы послушать оркестр, и в этот миг ее плеча осторожно коснулась чья-то рука.
Клэй обернулась.
– Санни! – воскликнула она, оторопев.
– Клэй, мне нужно тебе кое-что сказать. – На Санни было элегантное платье от Билла Бласса из кашемира с золотистым рисунком. После подтяжки кожи лица и недельного пребывания на курорте она выглядела на удивление моложаво; ее ожерелье украшало множество бриллиантов. Судя по всему, в лице Портера Мэсона удача улыбнулась ей.
– Боюсь, нам не о чем говорить, – ледяным тоном произнесла Клэй. – Разве что тебе захочется поведать мне о самочувствии Бью.
Глаза Санни расширились.
– Поверь, я даже не знаю, где он сейчас; ничего не слышала о нем с тех самых пор… ну, ты понимаешь…
Клэй повернулась, собираясь уйти, но Санни удержала ее:
– Думаю, тебе все же будет интересно то, что я собираюсь сообщить. Речь идет об Уиллоуз…
– Хочешь его продать?
– Здесь слишком шумно, чтобы обсуждать серьезные вещи; встретимся завтра, если ты не против.
Клэй покачала головой:
– Мы с Джошем уезжаем рано утром. – Это была правда: на следующий вечер в Нью-Йорке должен был состояться закрытый просмотр «Золотого треугольника».
– Тогда давай пройдем куда-нибудь в тихое место. Это очень важно, Клэй.
– Так и быть, жду тебя в цветочном домике через десять минут. – Клэй решила отыскать Джоша и вместе с ним послушать, о чем будет говорить мачеха.
Она обнаружила Джоша в гостиной в окружении дам, девиц с восторженными глазами и двух хорошеньких журналисток, которые не давали ему прохода всю неделю. Джош упивался женским вниманием, и Клэй, поразмыслив, решила не мешать ему; она лишь улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и подумала, как славно будет подразнить его ночью, когда они в конце концов доберутся до постели.
Она спустилась по широким ступеням в западный сад, где не так была слышна какофония ямайской музыки и хмельных голосов; дорожку, ведущую к японской беседке, со всех сторон обступили кусты сирени в полном цвету, а у центральных ворот поместья раскинулась клумба в виде лошадиной подковы, на которой росли тюльпаны и нарциссы, окруженные карликовыми самшитами. Хотя весна только начиналась, было тепло, и в воздухе носился пьянящий аромат цветов.
Когда впереди замаячила японская беседка, Клэй услышала негромкие голоса. Она замедлила шаг и постаралась укрыться за живой изгородью.
– Зачем ты здесь? – спросил женский голос.
– Потому что ты мне нужна! – ответил хриплый мужской шепот.
– Я запретила тебе появляться на публике!
– Но я не могу так долго оставаться один, без тебя.
– Болван! Опять хочешь все испортить? – Узнав голос Санни, Клэй попятилась. – Тебя непременно заметят! Поместье кишит охранниками и полицейскими.
Сначала Клэй решила, что Санни скандалит с одним из отвергнутых любовников, и только через некоторое время до нее дошло, что мужской голос принадлежит Бью Йейтсу.
– Мама, прошу тебя, выслушай! – взмолился Бью. – Я торчу в этой горной хибаре уже несколько месяцев!
– Вряд ли ее можно назвать хибарой. И сколько раз повторять – ты должен прятаться, пока я все не улажу.
– Черт! Я просто начинаю сходить с ума. Не могу больше сидеть взаперти… знал, что найду тебя здесь.
Клэй осторожно выглянула из-за кустов. Санни и Бью, стоя друг напротив друга у входа в беседку, представляли странную картину: волосы Бью отросли до плеч, лицо потонуло в густой неопрятной бороде; он страшно исхудал, и на фоне блистающей роскошным нарядом матери выглядел жалким попрошайкой, неведомо как попавшим на этот праздник благополучия.
– Милый, я обещала тебе сделать все, что в моих силах, и уже почти сделала, – негромко произнесла Санни. – Я выхожу замуж за Портера Мэсона.
– Что? – пронзительно взвыл Бью.
– Ш-ш-ш! Не так громко. Я сделала это для тебя, милый. У Мэсона горы денег, и, если потребуется, мы наймем лучших адвокатов. У него есть предприятия в Южной Америке, где я сумею пристроить тебя управляющим. Там тебе ничто не грозит, ты станешь преуспевающим дельцом… – Санни улыбнулась. – Вот видишь, я…
Послышался странный резкий звук, и Клэй увидела, как Санни, отшатнувшись назад, ударилась о ствол громадного вяза. Бью загородил ее своим телом, но Клэй без труда догадалась, что он только что закатил матери тяжелую оплеуху.
– Сука! – рявкнул Бью. – Я так и знал, что ты хочешь загнать меня в Бразилию или в Перу, чтобы я не появлялся на глаза тебе и твоему хахалю!
– Бью… – С трудом оправившись от удара, Санни медленно двинулась к сыну. – Послушай, дорогой, ты ведешь себя неразумно. Я не люблю Портера Мэсона, я едва могу находиться с ним в одной комнате…
– Неужели? А в одной кровати?
Глаза Санни полыхнули гневом. Она схватила Бью за плечи и крепко встряхнула его.
– Не смей так со мной разговаривать! Я сделала это ради тебя. И как ты мог подумать, будто Мэсон мне нравится?
Но Бью словно оглох.
– Когда вы трахаетесь, ты позволяешь ему брать себя за все места?
– Бью, прекрати! Ты пьян!
– А ты – нет? Ну-ка скажи, ему хватает сил на то, чтобы заставить тебя кончить?
Ярость в бирюзовых глазах Санни сменилась испугом.
– Пожалуйста, Бью, тебя могут услышать! Сейчас сюда должна прийти Клэй, мне надо с ней поговорить… – Она умолкла, вдруг сообразив, что упоминание имени Клэй может окончательно вывести Бью из себя.
– Так ты с ней снюхалась? Тогда понятно, почему тебе нет больше дела до меня, – прошипел Бью. – Ты меня ненавидишь и хочешь навсегда запереть в глуши. О Господи. – Бью протянул руки и схватил мать за шею. – Сука! Все эти годы я думал, что ты меня любишь. Но ты лгала! – В глазах Бью заблестели слезы.
Санни безуспешно пыталась освободиться от его крепкой хватки и в конце концов вонзила свои длинные ногти в руки Бью; из груди ее вырвался хриплый утробный стон…
– О-ох! – Глаза Санни закатились.
– Все вы, женщины, одним миром мазаны. – Бью засмеялся ужасным смехом. – Похотливые, мерзкие сучонки… – Слезы продолжали катиться по его щекам, но он лишь крепче стискивал пальцы. – Ты только притворялась, что любишь меня… – Бью встряхнул хрупкое тело матери, и ее руки, взлетев, безвольно повисли вдоль тела.
Клэй застыла от ужаса и лишь через несколько мгновений, поняв, что на ее глазах происходит убийство, изо всех сил закричала:
– Сюда! На помощь!
Вздрогнув от неожиданности, Бью отпустил Санни, она, словно кукла, повалилась в траву. Устремив безумный взгляд на заросли, за которыми пряталась Клэй, убийца сделал по направлению к ней несколько осторожных шагов.
Охваченная страхом, Клэй пулей помчалась по дорожке, крича во всю силу своих легких. Даже не оборачиваясь, она чувствовала, что Бью бежит за ней следом. Внезапно каблук Клэй зацепился за корень дерева, и она чуть не упала, а когда вновь обрела равновесие, ее уже нагнал Бью.
– Это все из-за тебя, проклятая сука! Ты погубила мою жизнь! – Пальцы Бью потянулись к горлу Клэй. – Долго же я ждал возможности сквитаться!
Клэй, будто загипнотизированная, смотрела, как к ней приближаются его руки, и ей казалось, что ее сердце отсчитывает последние секунды жизни. Она набрала полную грудь воздуха и издала устрашающий клич, которому научилась на курсах самообороны. На секунду движения Бью замедлились; в его глазах мелькнуло замешательство. Клэй лихорадочно искала выход из положения, чувствуя, как все ее тело содрогается от выброса адреналина. «Беги, – повторял ее внутренний голос. – Беги и кричи».
Сбросив вторую туфлю, Клэй побежала в сторону огней и шума особняка. Острые камни, прорвав чулки, больно впивались в ступни, а за спиной она слышала тяжелое дыхание Бью, постепенно нагонявшего ее.
– Помогите! – Клэй начала понимать, что у нее почти нет шансов быть услышанной. – Сюда! На помощь!
Огни приближались, музыка и голоса людей слышались все громче, но и шаги Бью звучали уже почти вплотную. В следующее мгновение Клэй услышала, как рвется ткань на спине; резко дернув за жакет, Бью опрокинул ее на землю и, придавив коленом, наклонился над ней, его глаза сверкали злобой и ненавистью. Клэй увидела, как его ладонь метнулась к ее щеке, услышала удар, но она настолько одеревенела от страха, что даже не почувствовала боли.
Бью схватил ее за горло. Дальнейшее происходило как в замедленной съемке, и Клэй отчетливо видела, какими белыми кажутся его пальцы в лунном свете, какие длинные у него ногти, как трясутся его руки, слышала неровное дыхание Бью, ощущала исходивший от него запах перегара.
Она вновь попыталась закричать, но услышала лишь нечто вроде хриплого вопля, вырвавшегося из ее горла; в мозгу Клэй возникла странная мысль – она подумала, что теперь уже никогда не сможет сказать Джошу, как сильно она его любит. Пальцы Бью, сомкнутые на ее горле, начали сжиматься. Судорожно глотая воздух, Клэй вдруг поняла, что больше ничего не сможет сделать.
– Эй! Сюда! – послышался почти рядом с ней чей-то голос. Клэй заставила себя поднять веки и, неожиданно легко сделав глубокий вдох, увидела, как несколько охранников, прорвавшись сквозь кусты, схватили Бью и оттащили его прочь.
Бью яростно лягался, размахивал кулаками и даже сумел повалить одного охранника на землю, но в этот момент появились полицейские. В конечном итоге Бью скрутили, завернули ему руки за спину и сковали запястья наручниками.
– Вы в порядке, мисс? – заботливо спросил охранник, помогая Клэй подняться на ноги.
Клэй кивнула, хотя вовсе не была в этом уверена.
Постепенно к месту происшествия стали подтягиваться любопытствующие гости, и Клэй попросила отыскать Джоша. В этот момент Бью начали запихивать в полицейскую машину. Когда ему на глаза попалось перенесенное сюда безжизненное тело Санни, лежащее в траве, он, рванувшись с невероятной силой и освободившись из рук полицейских, кинулся к матери и зарылся лицом в ее волосы.
– Пожалуйста… прошу вас… – заскулил Бью. – Позвольте мне побыть с ней… – Он надрывно стонал, всхлипывал, умоляя Санни вернуться к нему.
Джош, подбежав к Клэй, крепко обнял ее.
– Слава Богу, ты цела!
Клэй прильнула к нему, только теперь начиная постигать весь ужас последних минут. Дрожа всем телом и чувствуя, как слабеют ее колени, она неверным охрипшим голосом пересказала ему все, что с ней только что произошло.
– Успокойся. – Джош как мог пытался утешить ее. – Все кончилось. Больше тебе нечего бояться.
На месте трагедии, заходясь в истерике, рыдала Одри Йейтс Скотт. Клэй посмотрела на разодетую в пух и прах сводную сестру, и в ее душе на секунду шевельнулась жалость к светловолосой красавице, которая вряд ли до конца отдавала себе отчет в происходящем.
Плотный коренастый помощник шерифа усадил Клэй в полицейскую машину, и Джош, чтобы не оставлять ее одну, попросил разрешения поехать с ней.
– Мне очень жаль, мисс Фитцджеральд, но вам придется дать показания в участке. – Он сокрушенно покачал головой. – Надо же было такому случиться. Особенно сейчас, во время дерби.
По пути к городу Джош обнял Клэй за плечи и убрал завиток волос, упавший ей на глаза.
– Господи, – улыбаясь, сказал он. – С тебя ни на минуту нельзя спускать глаз.
Клэй, еще не оправившись от потрясения, все же слабо улыбнулась в ответ:
– Между прочим, до нашего знакомства я вела спокойную, безмятежную жизнь.
– Такой она будет и впредь, – заверил ее Джош. – Как только мы поженимся.
– Что я слышу? Ты ведь не хотел «совать шею в хомут» и говорил, что нет никакого смысла оформлять наши отношения…
Джош посмотрел на нее, и Клэй поразилась тому, как засияли его карие глаза.
– Я передумал. Каждый человек имеет право изменить свое мнение, разве нет? – Джош усмехнулся. – Вдобавок с тобой я буду навсегда избавлен от скуки.
– Ох, Джош, не надо так шутить.
– Я не шучу, Клэй. Я просто люблю тебя. Кроме тебя, мне никто не нужен. Ну… а ты, ты согласна?
Клэй медленно кивнула и отвернулась к окошку, разглядывая проносящиеся мимо пастбища поместья Пинкни. Ее глаза застилали слезы.
– Настоящего мужчину нынче все равно не найти, так что я за неимением лучшего соглашусь на твое предложение, – попыталась она пошутить, но голос ее задрожал. В ту же секунду Джош прижался губами к ее рту долгим нежным поцелуем.
Клэй ничуть не сомневалась, что помощник шерифа подглядывает за ними в зеркальце, но ей было все равно.
Глава 32
Джош Льюис сидел в библиотеке Уиллоуз, водрузив ноги на стол и прижав к уху телефонную трубку.
– Ладно, Харви. Съемки начинаются первого марта; я приеду в Голливуд на следующий день после Нового года, и мы успеем все утрясти. Да, и тебе того же. Счастливого Рождества и до скорой встречи. – Джош положил трубку.
«Золотой треугольник» получил восторженные отзывы критиков и принес рекордные доходы по всей стране. Теперь Джош и Харви, забыв старые ссоры, готовились вместе экранизировать одну из знаменитейших бродвейских постановок.
– Харви и Марси шлют тебе привет.
– Неужели? – обрадованно воскликнула Клэй. – Так они опять вместе?
Джош пожал плечами:
– С прошлой недели.
– Как здорово, что вы с Харви снова друзья. От этого и моя жизнь станет намного спокойнее.
– Хочешь кофе?
– Пока нет. Еще не переварила предыдущую порцию. – Клэй сидела на шерстяном ковре у камина, окруженная кучами разноцветных лент, оберточной бумаги, по соседству с угрожающе накренившимся штабелем рождественских подарков. – Дрова кончаются, – сообщила она. – Надо принести еще полено, и, наверное, уже пора раскладывать подарки под елкой.
– Подумать только, когда-то я спал и видел себя почтенным деревенским сквайром, – сказал Джош.
– А ты такой и есть. Деревенские сквайры всегда колют дрова и послушно выполняют домашнюю работу.
– Какая жалость! А я-то думал, они только курят трубки да потягивают бренди.
– Ну, разве что по воскресеньям… – Клэй улыбнулась. – Кстати, пока тебя не было, я разговаривала с Гарнет – они с Мелвином решили выбраться к нам на новогоднюю неделю. – Джош уже знал, что Гарнет Тернер, старая подруга и соседка Клэй по комнате, вышла замуж за известного писателя.
– Клэй! – крикнул из чулана Кенни Фитцджеральд. – Мы никак не найдем рождественские носки!
– Я видела их, когда доставала елочные игрушки, – ответила Клэй. – Нелл, ты заглядывала в шляпную картонку?
– Мы уже искали повсюду.
– Хм… тогда не знаю. Возьми свои обычные носки, Кенни.
– Но в них полно дыр! – Кенни с каждым днем все больше походил на Мака Фитцджеральда. Этот год выдался очень трудным для него. Кенни любил мать, хотя она почти не уделяла ему внимания, и был глубоко опечален смертью Санни, точно так же, как была опечалена Клэй, когда погибла ее мать; поэтому они с Джошем и Нелл условились никогда не говорить о Санни пренебрежительно и как могли помогали ему справляться с горем.
Нелл накинула пальто.
– Если я хочу успеть на вечеринку, мне пора отправляться, – сказала она.
Клэй послала ей воздушный поцелуй.
– Осторожнее на дороге. По телевизору сказали, возможен снег, и, значит, будет очень скользко.
– Снега на Рождество не было с…
– С тех пор, как я родился, – подхватил Кенни. Мне бы очень хотелось, чтобы пошел снег, но только после того, как ты вернешься домой.
Нелл поцеловала мальчика.
– Всем спокойной ночи. Меня не ждите.
Нелл вернулась в Уиллоуз, чтобы ухаживать за Кенни. Она взялась за эту работу не из-за денег, а по любви. Мальчик рос добрым и смышленым, а кукольная мастерская Нелл процветала словно сама собой, да так, что она наняла управляющего и открыла магазины в Ричмонде, Норфолке и Арлингтоне.
– Наконец-то я вспомнила, где лежат носки. – Клэй указала в сторону стола. – Загляни в верхний ящик. Не пойму только, зачем они тебе; мне казалось, ты уже не веришь в Санта-Клауса.
Голубые глаза Кенни сверкнули.
– Я верю, что Санта-Клаус воплощается в моих близких.
Клэй и Джош рассмеялись.
– Ну ладно, умник, – сказала Клэй. – Пора в постель.
– Ой, а я еще хотел посмотреть вечернюю сказку «Рио-Браво».
– «Рио-Браво» в канун Рождества? – удивленно спросила Клэй. Она думала, что под Новый год будут показывать «Рождественский гимн, или Чудеса на Тридцать четвертой улице».
– Ну да, на видеокассете. – Кенни усмехнулся и убежал в гостиную.
Взявшись за руки, Джош и Клэй вышли на чистый морозный воздух, собираясь прогуляться до конюшен, а заодно раздать подарки работникам фермы Баку, Салли Смит и их детям. По пути Клэй не забыла также угостить лошадей морковкой и перецеловала всех до единой. Когда они добрались до стойла Жемчужины Востока, серебристая кобыла радостно заржала. На скачках в Прикнесс она заняла второе место, проиграв всего один корпус, зато наверстала в Бельмонте, победив в двух забегах из трех.
Джош продал свое калифорнийское ранчо и перевез лошадей на восток; хотя они с Клэй прочно обосновались в Уиллоуз, Джош частенько наведывался в Калифорнию, где оставил за собой свой лос-анджелесский особняк. Клэй по-прежнему сотрудничала с Томасом Оуэном в «Нэшнл джиогрэфик» и только что вернулась со съемок в холодных водах пролива Джорджия.
– Между прочим, если бы не «Филиппин эйрлайнз», мы бы с тобой никогда не встретились, Жемчужина Востока не выиграла бы дерби и нам не пришлось бы сейчас жить в Уиллоуз.
– Жемчужина выиграла вовсе не из-за «Филиппин эйрлайнз», – возразил Джош.
Клэй рассмеялась и кивнула:
– Ну, ты же все равно понимаешь, о чем я… Джош бросил взгляд на часы.
– Ага! Как раз сейчас пробило полночь. – Он сунул руку под куртку, достал оттуда бутылку «Дом Периньон» и, откупорив ее, протянул шампанское Клэй. – Вот только стаканы забыл.
– Это не беда. Счастливого Рождества, Джош. Я люблю тебя. – Клэй пригубила вино и вернула бутылку Джошу.
– Я тоже тебя люблю. А теперь настало время подарков.
– Нет! Подожди, пока я достану твой из-под елки.
– Сначала мой. – Джош вновь сунул руку под куртку и вынул толстый конверт, набитый бумагами.
– Что это? – спросила Клэй. – Я думала, ты подаришь мне новый мотоцикл.
– Это Уиллоуз.
– Как Уиллоуз? – воскликнула Клэй. – Но ведь…
– Одри продала мне долю, которую ей оставила Санни. – Пай Санни должен был быть поделен между Одри и Бью, но Бью было не до того. Он сидел в кентуккийской тюрьме, ожидая суда.
Клэй обвила руками шею Джоша и поцеловала его.
– Ах, Джош, ты чудо! Неужели теперь все имение наше? Просто не верится!
– Только на две трети, – уточнил Джош. – Не забывай о Кенни.
– Ну уж о нем-то я не забуду. – Клэй покачала головой и повернулась к Джошу. – А нельзя отдать Кенни часть моей доли, чтобы поместье принадлежало нам на равных?
– Конечно, – улыбнулся Джош. – Это твое поместье, можешь делать с ним все, что хочешь.
– Правда? – Клэй захлопала в ладоши. И тут с неба повалил снег.
– Давай проедемся на лошадях, – предложила Клэй.
– Сейчас?
– Да. Я хочу осмотреть Уиллоуз в новогоднем наряде.
Они оседлали лошадей и вывели их во двор. Снежные хлопья густым облаком кружились в воздухе, и земля начала покрываться белой пеленой.
– Так куда мы едем? – лукаво спросил Джош.
– Ну конечно, на мою половину, – задорно воскликнула Клэй и поскакала по белеющих полям.
Джош рассмеялся и отправился следом.
