Текст книги "Клэй из Виргинии"
Автор книги: Мередит Рич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 21
Перед тем как предоставить Уиллу Стоуну лицензию, власти штата направили к нему морского археолога, который должен был провести инспекцию на месте. Джин Никерброкер, солидный мужчина средних лет, и его помощник опустились на дно, чтобы осмотреть пушку и собрать извлеченные к этому времени из песка предметы, в соответствии с протоколом возвращенные под воду, – серебряные монеты, глиняную трубку, несколько черепков, пушечные ядра, фитильную аркебузу, откованные вручную гвозди, две рапиры и меч. Стоуну была выдана расписка об изъятии предметов, означавшая, что он расстается с ними до тех пор, пока государство не разделит добычу, оставив у себя двадцать пять процентов для археологических музеев.
В ожидании разрешения Уилл приобрел старый буксир «Корнелиус» и намертво поставил его на якоря прямо над пушкой, у места будущих поисков. Машина «Корнелиуса» должна была помочь команде глубже забраться в песок и скальный грунт. К тому же Уилл таким образом получал больше пространства для размещения припасов, запчастей, оборудования и емкостей с пресной водой. Уилл также нанял охранника Майка О'Хару, который должен был следить за сохранностью буксира, когда «Камелот III» находился в порту, – по федеральному закону о районах залегания утонувших кораблей для сохранения прав по заявке на подводные раскопки судно охотника за сокровищами должно постоянно находиться на месте работ.
В начале июня, с наступлением самой благоприятной погоды для подводного плавания, Уилл наконец получил лицензию. На «Камелот» прибыл государственный инспектор Тони Эчиверра, чтобы наблюдать за ходом поисков. Это был низенький толстяк, начисто лишенный чувства юмора и в немалой степени сковывавший действия команды. Клэй знала, что он будет следить за каждым их шагом, дабы предотвратить сокрытие находок, но его присутствие необходимо как для обеспечения прав штата, так и для того, чтобы Уилла не обвинили в нарушении законов. И все же инспектор Эчиверра вызывал у Клэй раздражение; с его появлением атмосфера на борту стала более формальной, веселье и шутки прекратились.
Вдобавок Клэй начала ощущать, что Уилл становился все более замкнутым. Он не посвящал ее в прозаичные детали своей борьбы за финансы, но Клэй знала, что до сих пор ему не удавалось наскрести достаточно денег для летней экспедиции.
В конце концов Уиллу выдали его долю находок за два минувших года, и теперь, поделившись с партнерами, он должен был распродать их, а вырученные средства внести в качестве залога по банковскому кредиту.
– У меня добрые вести, Глазастик, – сообщил он как-то утром. – Один состоятельный нумизмат из Техаса собирается приобрести мои монеты для своей коллекции и пригласил меня на деловой обед. Похоже, нашим денежным неурядицам приходит конец.
Клэй обняла Уилла:
– Ура! Я покупаю бутылку шампанского!
Однако после встречи Уилл велел ей поберечь шампанское. Покупатель предложил ему сущие гроши, и Уилл отказался от сделки.
Эта ситуация повторялась вновь и вновь, и в конце концов Уилл сказал Клэй, что тому виной падение рынка ценных бумаг, однако потом оптимистически добавил, будто, по прогнозам Уолл-стрит, положение должно скоро поправиться; а значит, он сумеет сбыть монеты в течение ближайшего месяца-двух. Но напряжение не покидало его; когда они с Клэй занимались любовью, он все реже стремился растянуть удовольствие до утра и все чаще исчезал после полуночи, торопливо удовлетворив свои потребности; и как Клэй ни старалась удержать его, Уилл лишь еще больше замыкался в себе.
На «Камелоте» Клэй по-прежнему продолжала заниматься съемкой найденных предметов; теперь эта обязанность целиком лежала на ее плечах, поскольку Том почти все время проводил под водой, фотографируя там каждый обнаруженный предмет для официального каталога. Помимо этого, Клэй помогала Салли Кинкейд снабжать предметы ярлычками и вести журнал, поскольку Уилл терпеть не мог писанины.
Стояла солнечная погода, как нельзя лучше подходившая для подводного плавания и съемки. Практически каждый день ныряльщики поднимали на борт покрытые ракушками мушкеты, ржавые аркебузы, почерневшие серебряные монеты. Они до сих пор не знали, какому кораблю принадлежали эти сокровища и действительно ли здесь покоится лишь одно судно.
Несколько дней в неделю Уилл методично прочесывал магнитометром район поисков, а затем погружался в воду, чтобы осмотреть точки, в которых прибор выдавал самые мощные сигналы. К концу июня у них уже было несколько крупных находок – ржавый трехфутовый испанский якорь, пушка и два фута золотой цепи, но они так и не обнаружили ничего, что связывало бы эти предметы с каким-то определенным кораблекрушением. Тем временем «жирафа» продолжала вгрызаться в песок в центре участка.
Первого июля Уилл заметил на дне какие-то желтые блестящие предметы. Жестом велев Клэй снимать, он быстро заработал руками и вскоре выкопал два бруска, каждый из которых весил около фунта.
– Вы только посмотрите! – воскликнул Уилл, поднявшись на палубу. Серебро чернеет под водой…
– А золото – никогда! – Том, щурясь, разглядывал блестящие на солнце поверхности брусков.
– Вот это уже настоящее богатство. – Уилл не мог скрыть своей радости.
Салли принесла увеличительное стекло, и они осмотрели бруски. Клеймо на одном из них стерлось, зато на другом Уилл сумел различить оттиск королевской печати испанского монарха Филиппа IV.
– Похоже, мы наткнулись на останки «Святой Тересы», ее потопил ураган в тысяча шестьсот шестидесятом году.
– Ну и ну. Неужели это золото пролежало на дне триста лет? – удивился Карлос.
– Сделай одолжение, – обратился Уилл к Клэй, – напиши в архив Севильи, и пусть они вышлют нам копию корабельного манифесто.
– Манифесто?
– Опись груза. Испанцы скрупулезно вели документацию.
– Не то что некоторые наши знакомые, – не выдержав, поддела его Клэй.
Уилл усмехнулся:
– Это уж точно. Они записывали каждый предмет, который грузили на борт. Если наш корабль – «Святая Тереса», мы рано или поздно сумеем это доказать.
Две следующие недели продолжали баловать команду удачей. Ныряльщики достали еще несколько золотых цепочек, пятьдесят золотых монет по два эскудо в покрытой гравировкой серебряной шкатулке, перстень с рубином, золотые четки с гранатами, жемчужный браслет, отлично сохранившийся в глиняном горшке, дюжину пушечных ядер и золотой диск, весивший более трех фунтов.
Наконец прибыл ответ из Севильи. Уилл сверил находки с описью «Святой Тересы».
– Ура, все совпадает! – воскликнул он. – Наши обломки и есть «Святая Тереса»!
– Что ж, нам осталось только… найти сам корабль! – рассмеялся Том.
Однако это оказалось гораздо труднее, чем можно было предположить; судя по всему, деревянный корпус слишком глубоко ушел в песок, чтобы магнитометр мог почувствовать находящиеся внутри металлические предметы.
В конце июля начались тропические бури, и целых две недели команда просидела в Ки-Уэст, а когда наконец смогла вернуться к работе, удача покинула ее. Неделя прошла практически без находок, если не считать одного проржавевшего мушкета. Уилл сумел раздобыть достаточно денег, чтобы зафрахтовать восьмидесятифутовую спасательную баржу с мощным пневмоподъемником, способным глубоко проникать в океанское дно. Устройство работало быстро, но так же быстро и перегревалось; к тому же ракушки часто засоряли всасывающую систему, и трубопроводы приходилось регулярно прочищать. После еще двух недель бесплодной, постоянно прерывающейся работы Стоун решил, что баржа приносит больше убытков, чем прибыли.
Погода вновь испортилась, и дела в Ки-Уэст шли из рук вон плохо. Фискальные органы Флориды начали аудиторскую проверку бухгалтерских книг Стоуна. Они приняли решение отсрочить уплату местных налогов до реализации сокровищ, но обвинили искателя сокровищ в том, что он уклонялся от налогов на средства, предоставленные ему партнерами. В записях Уилла царила неразбериха, и это еще больше усугубляло ситуацию. Вдобавок у него вышли все деньги, и в его плавучем доме отключили электричество и телефон. Уилл также задолжал команде, но хуже всего было то, что он исчерпал свои кредитные возможности.
Постепенно каждый из членов команды начал строить собственные планы. Салли Кинкейд решила вернуться в колледж; ее примеру последовал Джек Девин. Том Шульц и Карлос Абейта записались инструкторами в школу глубоководного плавания в Форт-Пирс и намеревались провести там зиму; Виктор Лопес, окончательно поиздержавшись, собрался переехать к сыну, чтобы помогать ему управлять гаванью на Фиеста-Ки.
В конце концов Уиллу удалось-таки продать достаточное количество серебряных монет, чтобы расплатиться с экипажем и выкупить свое оборудование, но это не подняло ему настроения. Он был так близок к тому, чтобы найти богатства «Святой Тересы», но сокровища на миллионы долларов по-прежнему оставались на дне. Уиллу пришлось урезать расходы, дожидаясь весны, когда, как он надеялся, можно будет снова продолжить поиски.
И тут над искателями морских кладов нависла серьезная опасность со стороны закона. Впервые с момента принятия в 1906 году Акта об исторических ценностях федеральное правительство объявило государственной собственностью сокровища, лежащие на внешнем континентальном шельфе за пределами трехмильной зоны. Поскольку участок Стоуна далеко простирался по обе стороны указанной зоны, ему лишь оставалось затаиться. Он понимал, что власти Флориды и Штатов рано или поздно доберутся до него, чтобы обгрызть мясо с его костей, и тогда ему потребуется еще больше денег на уплату налогов.
Первого сентября, в день рождения Уилла, Клэй объявила, что хочет угостить его обедом в «Бэттери».
– Сэкономь свои деньги, Глазастик. Тридцать седьмой год моей жизни начинается не слишком удачно.
– Да нет же, твой тридцать седьмой год кончается. Тебе исполняется тридцать восемь, и я уверена, тридцать восьмой принесет тебе успех.
Уилл забрался рукой под шорты Клэй и ущипнул ее за ягодицу.
– Господи, тебе всего двадцать, ты не имеешь ни малейшего понятия, каково это – видеть, как стареет твое тело, оставаясь в душе таким же молодым, как и прежде.
Клэй нежно поцеловала его.
– Мне трудно поверить, что ты когда-то был красивее, чем сейчас. Не упрямься. Давай устроим себе настоящий праздничный пир.
– Нет, Клэй. У меня нет настроения.
– Но у нас отличный повод. К тому же я приготовила для тебя сюрприз.
– Я же говорил, мне не нужен подарок.
– Это не совсем подарок. – Клэй умоляюще посмотрела ему в глаза. – Прошу тебя, пойдем.
И Уилл сдался.
– Так и быть, но только если ты погладишь мне рубашку.
Они устроились в тропическом саду бара «Бэттери», наслаждаясь чесночными креветками и колючими омарами. Клэй оживленно болтала, рассказывая о друзьях Тома, которым пришлось нанять яхту, чтобы переправить знакомых на Бимини, где целую неделю продолжалась свадьба, а Уилл больше помалкивал.
Появился официант, чтобы принять заказ на десерт, но Уилл от десерта отказался.
– Неужели тебе не хочется отведать знаменитый шоколадный торт? – уговаривала его Клэй. – В конце концов, сегодня твой день рождения.
– Я хочу кофе и праздничную рюмку «Курвуазье» – этого мне будет достаточно.
Клэй загадочно улыбнулась.
– Пожалуй, теперь самое время для сюрприза. Во-первых, хочу предупредить, что он не накладывает на тебя никаких личных обязательств по отношению ко мне. Это чисто деловое предложение.
– Деловое предложение? – Уилл недоверчиво рассмеялся. – Ты хочешь сказать, что разбираешься в бизнесе?
– Гораздо больше, чем ты думаешь. Я не слепая, и отлично вижу, что происходит с твоей компанией. Я знаю, на что ты потратил бы деньги, если бы они у тебя были, и верю, что ты бы справился со всеми неурядицами. – Серые глаза Клэй возбужденно поблескивали.
Уилл вздохнул.
– Я разорен, и этого не скроешь, – сказал он. – Именно поэтому я так прохладно отнесся к твоему приглашению в ресторан. Я не могу оплатить счет, и от этого мне не по себе.
– Уилл, ты же знаешь, что это временные затруднения. Скоро ты станешь миллионером, и все будет хорошо.
– Надеюсь, что так. – Уилл закурил сигарету и откинулся на спинку кресла.
– Давай перейдем к делу, – предложила Клэй. – Я унаследовала от отца кое-какие деньги и хочу вложить их в твое предприятие в качестве партнера.
Уилл был немало изумлен, хотя и подозревал, что у Клэй есть свои средства: ее расходы определенно не укладывались в выплачиваемые им суммы. Клэй постоянно баловала его «маленькими подарками», которые включали книги, коньяк, футболки и другие знаки внимания.
– Значит, в качестве партнера?
– Да! Уж лучше играть в твою игру, чем на бирже. Я не смогу передать тебе деньги до моего очередного дня рождения, то есть до января, но хочу, чтобы ты знал: они твои. – Клэй улыбнулась. – Так что хватит беспокоиться и хмурить лоб. Давай лучше еще выпьем…
– Тебе кажется, что я слишком беспокоюсь? – Уилл жестом велел официанту принести еще по бокалу коньяка. – Так вот, я вовсе не сомневаюсь, что все будет нормально. Я благодарен тебе за предложение, но не хочу отнимать у ребенка конфетку. Оставь свое наследство при себе – в наши дни человеку не выжить без подкожных запасов. У Клэй увлажнились глаза.
– Уилл, ты не понял главного. Я не собираюсь дарить тебе деньги. Я хочу вложить их в «Святую Тересу», то есть в будущее.
– А если мы ничего больше не найдем? Или найдем корабль и увидим, что его уже обчистили пираты?
– Но ведь ты не думаешь, что «Святая Тереса» – безнадежный тупик. Я слышала, как ты говорил с газетчиками. Ты уверен в том, что там миллионы…
– Уж не надеешься ли ты, что мы поднимем со дна кованые сундуки, набитые золотом? – отрывисто спросил Уилл.
– Господи, Уилл, конечно же, нет! Я проработала у тебя семь месяцев и знаю, что в этом деле не бывает никаких гарантий…
– Тогда что ты хочешь получить за свои инвестиции?
– Всего лишь долю от того, что мы найдем – если, конечно, найдем. И не думай, что я наивна; я знаю, что делаю.
– Сомневаюсь. – Уилл знал, что Клэй Фитцджеральд влюблена в него, и она тоже ему нравилась, но он понимал, что Клэй еще ребенок. Если она станет его партнером, он окажется связанным с ней почти так же прочно, как связывают двоих брачные узы; и если Клэй по его вине потеряет свои деньги, он будет мучительно переживать. Принять ее предложение на таких условиях он просто не мог.
Официант принес счет, и Уиллу пришлось позволить Клэй расплатиться своей карточкой. Смущенно улыбнувшись официанту, он сказал:
– Просто сегодня у меня день рождения, и я должен уступить желанию дамы…
Пока они пешком возвращались по Дюваль-стрит в «Пьер-Хаус», Уилл не проронил ни слова, но к тому моменту, когда они вошли в битком набитый бар, он уже знал, как ему поступить.
– Ты рассердился на меня? – спросила Клэй.
– Вовсе нет, с чего ты взяла?
– Я только хочу помочь тебе не упасть в финансовую пропасть и получить прибыль. Что в этом дурного?
– Ты любишь меня, Клэй?
– Какая разница?
– Очень большая. Я не могу взять твои деньги, не хочу быть обязанным тебе.
– Ты и не будешь.
– Господи, Клэй, очнись! Мы вместе хорошо провели время, и ты классная девчонка. Но у каждого из нас своя дорога. Я уже говорил тебе, что не хочу связывать себя – никогда и ни за что.
На лице Клэй появилось озадаченное выражение.
– Ты считаешь, что я пытаюсь тебя связать?
– Конечно! Какая еще причина могла побудить тебя вкладывать средства в мое предприятие?
– Будущая прибыль, – повторила Клэй.
– Чепуха! – прошипел Уилл. – Ты хочешь получить моральные гарантии своих вложений в меня, но я не собираюсь давать их ни тебе, ни кому бы то ни было еще.
Пытаясь успокоить Стоуна, Клэй положила ладонь ему на руку.
– Послушай, Уилл, я же говорила, это чисто деловое предложение.
– А ты согласилась бы вкладывать деньги в мою компанию, зная, что я люблю другую женщину, которая ближе мне по возрасту и вовсе не чувствует жалости ко мне?
– Черт побери, Уилл. Ты прекрасно знаешь, что я поступаю так не из жалости.
– Так какого хрена ты не отправишься назад в свой колледж?
Глаза Клэй полыхнули огнем.
– Значит, вот чего ты хочешь от меня…
– Да, я хочу именно этого и буду рад сбыть тебя с рук.
Клэй была потрясена.
– Ладно, если ты хочешь именно этого, так тому и быть. Прощай. – Она вскочила на ноги, еще не зная, что сделает в следующий момент.
Голос Уилла смягчился:
– Постарайся понять, Глазастик: у нас с тобой ничего не выйдет…
– Я уже говорила тебе, что ненавижу эту кличку! – Клэй запнулась. – И тебя тоже, – выкрикнула она неожиданно для себя и бросилась к выходу, не обращая внимания на знакомых.
Оставшись один, Уилл заказал еще порцию коньяка. Он чувствовал себя донельзя погано, поскольку понимал, что ему будет сильно не хватать Клэй и еще сильнее – ее денег. Несколько минут он пил в одиночестве, потом его глаза как-то невзначай остановились на незнакомой девице, которая улыбалась ему из дальнего угла бара. И в тот миг, когда Уилл Стоун кивнул рыжеволосой красотке, предлагая присоединиться к нему, он уже был уверен, что сделал все как надо. Клэй – милая девушка, но она хотела от него слишком много.
Осенний семестр в Барде еще не начинался, но Клэй и не думала туда возвращаться, решив, что колледж ей теперь ни к чему. Том Шульц отвез ее в аэропорт и дал ей телефоны своих друзей, которые могли помочь ей устроиться на работу. К этому времени Клэй собрала впечатляющую коллекцию подводных снимков; вдобавок она могла похвастаться фотожурналом, запечатлевшим события нескольких месяцев ее работы у Уилла Стоуна.
Клэй сняла комнату в недорогом общежитии для молодых леди, которых опекала Армия спасения. Гарнет собиралась закончить колледж в июне, и они с Клэй решили, что после этого поселятся в одной квартире.
Несколько недель Клэй писала очерк о поисках сокровищ, а затем, приложив к нему фотографии, продала его журналу «Мадемуазель», где редактором была подруга матери Гарнет. Потом она нанялась помощницей к профессиональному фотографу, а в свободные часы продолжала обзванивать издательства, ища работу внештатного корреспондента.
В январе, когда Клэй исполнился двадцать один год, она продала часть своих акций и анонимно перевела Уиллу Стоуну восемьдесят тысяч долларов. Она все еще любила Уилла и не переставала думать о нем, хотя и начинала понимать, почему он прогнал ее. Тем не менее ей нередко являлись мечты об их будущем воссоединении; пока же Клэй оставалось лишь надеяться, что Уилл найдет «Святую Тересу» и наконец обретет богатство и известность.
Санни Йейтс Фитцджеральд так и не появилась в столице для выкупа у Клэй принадлежащей ей трети Уиллоуз; и, хотя прежде Клэй обещала Нелл Смит никогда больше не возвращаться в поместье, теперь ей было приятно, что часть родного гнезда все еще остается за ней. Она согласилась стать номинальным партнером, отказавшись от всех прав и обязанностей, связанных с повседневной деятельностью конезавода. Теперь поместье казалось ей бесконечно далеким от той новой жизни, которую она создавала собственными руками.
Усердно трудясь, Клэй обзавелась друзьями и постепенно влюбилась в Нью-Йорк. На одной из вечеринок она познакомилась с Дэвидом и Энни Дюбиле, подводными фотографами из «Нэшнл джиогрэфик». Она показала им свои снимки и с их помощью получила должность, как нельзя лучше соответствующую ее вкусам и пристрастиям. С этого момента началась ее карьера, и в конце концов Клэй стала признанным специалистом в области профессиональной фотографии.
ЧАСТЬ 3
НАСТОЯЩЕЕ
Глава 22
От причала речного трамвайчика отель «Ориент» отделял небольшой прибрежный квартал. Прошагав по дорожке, ведущей через ухоженный парк, украшенный статуями в неоклассическом стиле, посетитель сразу оказывался у двери, ведущей в старое крыло отеля. Однако Клэй Фитцджеральд предпочитала главный вход – ей нравилось представлять, будто она только что спустилась с борта собственной яхты и очутилась среди томных женщин в кисейных платьях и мужчин в белых костюмах, которым официанты подносят ранний ужин под звуки струнного квартета.
Остановившись поправить ремешок сандалии, Клэй задержалась у мемориальной доски Анны Леоноуэнс, ставшей прообразом Анны из романов «Анна и сиамский король» и «Король и я». Здесь же была захоронена капсула с «обширным набором предметов, использовавшихся в 1980 году», которую полагалось вскрыть через семьдесят пять лет. Клэй улыбнулась, представив себе, какого рода «предметы» были выбраны для показа потомкам, и, миновав зал «Английский ампир» с коллекцией восточной живописи, направилась на террасу, чтобы взглянуть на стенд Ассошиэйтед Пресс.
Белоснежная терраса была заставлена плетеными столиками, креслами и пляжными зонтами. По углам ее стояли бамбуковые деревья, вытягиваясь на сорок футов к полупрозрачному матерчатому куполу. Света, проникавшего сквозь купол, было вполне достаточно для двух лестничных пролетов на подпорках, ведущих в самые роскошные апартаменты «Ориента», названные в честь бывших постояльцев Сомерсета Моэма и Джозефа Конрада. Клэй обожала эту террасу; здесь можно было без помех почитать и выпить послеобеденную чашку чая, отдавая должное таким литературным знаменитостям, как Конрад, Моэм, Ноэль Коуард, Джон Стейнбек, Теннесси Уильямс, Джеймс Мичнер, Джон Ле Карре, Филип Рот и Гор Видал: переплетенные в кожу тома их произведений были выставлены в застекленных витринах из красного дерева.
В углу террасы Клэй заметила Линду Зайденберг, сидевшую в плетеном кресле и надписывавшую почтовые открытки. Она подошла и села рядом.
– Клэй, где ты была? Я повсюду тебя искала.
– В тайском бюро общественной информации, трудилась мальчиком на побегушках у Фреда Жюстена. Нельзя ли мне отхлебнуть твоего чая – я просто умираю от жажды…
– Конечно, допивай. Да, Джош велел мне спросить у тебя, не хотела бы ты поужинать с ним сегодня вечером, как я поняла, наедине – только ты и он.
– Хм-м… может, помучить его немножко? – Клэй игриво помотала головой. Волосы, собранные на затылке в аккуратный хвостик, придавали ей сходство с девчонкой-школьницей. – Я собиралась нынче отправиться с Биллом Лэси в «Сой ковбой», окунуться в пикантную ночную жизнь Таиланда.
– Как? Ты разве не слышала?
– О чем?
– Билла отправили в больницу – сразу после обеда у него начался сильный жар.
– Господи, только этого не хватало. Кто с ним?
– Фред и Ларс. Он поправится, не беспокойся, и все же… – Линда прищурилась, – я бы не советовала тебе мучить Джоша. Вам просто необходимо побыть вдвоем.
– Ты права. Джош сказал еще что-нибудь?
– Ничего особенного, только то, что ему нужно кое-что с тобой обсудить, и чтобы я передала его просьбу, если встречусь с тобой.
– Сколько сейчас времени?
Линда приподняла рукав своего кисейного платья:
– Половина шестого. Тебя не коробит полное отсутствие уличных часов? Такое ощущение, будто тайцы верят в возможность вечной жизни.
– Привыкнув ходить вообще без часов, ты постепенно начинаешь чутьем определять время.
– О Господи, я не успеваю следить за временем даже с часами. – Линда хмыкнула: – Желаю тебе приятного отдыха с Джошем. Кстати, куда запропастился тот твой светловолосый красавчик, человек из прошлого?
– Уилл Стоун? Я и сама хотела бы знать. Я оставила в его гостинице добрую дюжину записок, но он, должно быть, уже уехал.
– И ты ничуть не взволнована? Ну, знаешь, порой хочется раздуть былой огонь и все такое прочее…
– Думаю, там уже нечего раздувать; но я была бы рада еще раз встретиться с ним, просто чтобы поговорить. – На самом деле Клэй хотелось подробнее разузнать о связи Стоуна с Бью Йейтсом.
– Ты не отправишь за меня почту? Я уже опаздываю. – Линда протянула Клэй открытки. – Увидимся за завтраком. – Надеюсь, сегодняшний вечер будет для тебя удачным.
– И ты не одинока в своих надеждах. Возвращаясь в номер, Клэй заглянула в один из ларьков, стоявших в вестибюле, и купила маленькие золотые сережки в виде Будды – на счастье. Потом она задержалась у почтового стенда, оставила там открытки Линды и забрала корреспонденцию, адресованную ей: послание от Ларса Нудсена, который просил ее заменить Билла Лэси на время его болезни, и записку от Оуэна Томаса, переданную по телефону из Нью-Йорка. Уилл Стоун по-прежнему молчал.
В углу огромного застекленного вестибюля, отделанного на современный манер, тайский квартет играл Бетховена, услаждая слух туристов, которые, сидя на лимонно-зеленых диванчиках, неспешно попивали экзотические фруктовые коктейли. Подле лестницы, ведущей в бальный зал, стояли несколько женщин в светло-зеленых платьях. Белые буквы на черной доске гласили: «Съезд Садового общества Таиланда». Остановившись, Клэй с удивлением разглядывала местных красавиц, платья которых были сшиты по западным выкройкам, но из одного и того же материала, – наверное, по их представлениям это и есть садово-зеленый цвет, решила Клэй. Вот к ним приблизилась группа пожилых матрон в красном, а затем в бирюзовом – эти были еще старше; видимо, цвет платья определял возрастную иерархию «садовниц».
– Здесь не принято таращиться на людей. Резко повернувшись, Клэй встретилась глазами с Джошем Льюисом, одетым в белые спортивные трусы и темно-синюю рубашку-поло; его загорелое лицо раскраснелось, он утирал испарину со лба тыльной стороной ладони.
– И ты можешь бегать по этим улицам? – спросила Клэй, указывая в сторону Нью-роуд.
Джош пожал плечами:
– Выбирать особенно не из чего, здесь нет ни парков, ни лесов, одни потрескавшиеся тротуары. Порой попадаются такие глубокие дыры, что, заглянув в них, видишь воду, которая плещется в пяти футах внизу. Да будет тебе известно, большинство бангкокских улиц проложено над подземными каналами…
– Тем более. Даже ходить по этим улицам – сущее мучение, а уж бегать и подавно.
Отдышавшись, Джош повел Клэй по галерее в старое крыло.
– Что поделаешь; я из тех людей, которые вынуждены выпускать раздражение вместе с потом, чтобы не взбеситься.
– Но в этом городе ужасный смог. Не лучше ли пойти в спортзал, поиграть в баскетбол или во что-нибудь еще? Так ты рискуешь испортить легкие.
Джош только покачал головой:
– Мои легкие давно приспособились к жизни в Лос-Анджелесе.
– И все-таки будь осторожен.
– Слушаюсь, мэм. – Джош шутливо отдал честь, и они, войдя в лифт, нажали каждый кнопку своего этажа.
– Ты получила мою записку насчет ужина?
– Да, и решила, что от такого предложения не стоит отказываться. В котором часу?
– Я только приму душ и позвоню в несколько мест, а потом звякну тебе в номер…
– Лучше зайди – мой мини-бар набит пивом «Синха».
Джош заулыбался:
– Ты, как всегда, предусмотрительна. Тогда до скорой встречи.
Выйдя из лифта, Клэй обернулась, и, пока двери закрывались, они с Джошем не отрываясь смотрели в глаза друг другу.
Переодевшись в короткую юбку из розового тайского шелка, Клэй натянула пурпурно-красную футболку и воткнула за ухо орхидею. Она собиралась вернуть себе Джоша, но делать это следовало осторожно. К ее счастью, им еще предстояло несколько недель напряженной совместной работы, и времени было предостаточно.
Услышав стук в дверь, Клэй бросила взгляд в зеркало и пошла открывать. Джош стоял на пороге, держа в руках небольшой пакет, завернутый в фольгу. У него было усталое лицо, вокруг глаз залегли темные тени; рубашка его была расстегнута до середины груди. Ни галстука, ни украшений на Джоше не было.
– Что это? – спросила Клэй, ощупывая пакет.
– Купил на уличном базарчике. – Джош достал из бара бутылку «Синха» и разлил ее содержимое в два гостиничных стакана.
Развернув фольгу, Клэй увидела нечто, напоминавшее кукурузный початок с зернами горчичного цвета.
– Должна признаться, это самый необычный подарок, который я когда-либо получала.
Джош рассмеялся:
– Я и сам не ожидал; до сих пор кукуруза прежде всего ассоциировалась у меня с Кони-Айленд. Обрати внимание на цвет… ты хоть раз видела кукурузу такого цвета?
– Никогда. – Клэй с удивлением осматривала початок. – Пожалуй, я попробую… – Она осторожно взяла в рот несколько зерен. – Теперь ты… – Она протянула кукурузу Джошу.
Джош набил рот зернами, пожевал несколько секунд и швырнул початок в мусорную корзину.
– Нет уж, лучше что-нибудь более традиционное и надежное, – сказал он. – Ты уже слышала о Билле Лэси?
– Да. Что с ним?
– Какая-то разновидность малярии, но серьезной опасности нет. Пилюли, которыми его снабдил лос-анджелесский врач, оказались бессильны против здешних москитов. Беднягу отправят домой, как только он наберется сил для переезда.
– Несчастный Билл. А ведь он единственный из всех нас, кому здесь по-настоящему нравилось. Он даже говорил, что, возможно, в прошлой жизни был сиамцем.
Клэй открыла дверь и вышла на маленький балкон с видом на гостиничный плавательный бассейн и реку Хао-Фия. Проследовав за ней, Джош оперся локтями о перила балкона, разминая мышцы, потом выпрямился и посмотрел на Клэй.
– Слишком мало времени уделял тебе, ты это хотела сказать? – Джош умолк и отвернулся, рассматривая речной трамвайчик, остановившийся у причала.
Клэй ждала продолжения, но Джош все молчал. Тогда она сказала:
– Ты был очень занят. Все в один голос говорят, что во время работы ты превращаешься в маньяка.
Джош кивнул:
– Когда идут съемки, я ежеминутно рискую заработать язву желудка. Напряжение подстегивает меня, действует на нервы. В меня словно бес вселяется; чтобы не сойти с ума, мне приходится пробегать по нескольку миль в день. – Джош сковырнул с поручня кусочек отставшей краски. – Разумеется, у меня есть помощники, но я лично приглядываю за всем, как мать-наседка. – Он закурил, и легкий ветер понес дымок сигареты в сторону реки.
Клэй пригубила пиво; ей очень хотелось узнать, к чему клонит Джош.
Вынув из бара очередную бутылку и плеснув в стакан Клэй, он сел рядом с ней.
– Так вот, я хочу сказать, что нам не стоит воспринимать такое положение слишком болезненно. Пока идет работа, я не принадлежу себе, а когда у меня выпадает свободная минута, мне чаще всего хочется провести ее одному, разобраться в том, что меня тревожит, немного расслабиться. – Джош бросил на Клэй внимательный взгляд. – К тому же я не совсем понимаю, каковы сейчас наши отношения…
– Не надо так смотреть на меня. Я и сама еще не до конца все поняла. – Клэй смахнула комара со щеки.
– У нас все так хорошо начиналось; я думаю, дальше будет не хуже, но это – когда я наконец освобожусь. Мне лишь хочется, чтобы ты знала – многого от меня ждать нельзя, особенно теперь.
– Я ничего не требую. – Клэй с удовлетворением отметила, что Джош удивился.
Он медленно растянул губы в улыбке.
– Беда в том, что на горизонте появилась еще одна черная туча. К нам едет Харви Шафнер; хочет собственными глазами посмотреть, как мы работаем.
