Текст книги "Шерлок Холмс против Марса"

Автор книги: Мэнли Уэллман

Соавторы: Уэйд Уэллман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

III. ЧЕЛЛЕНДЖЕР ПРОТИВ МАРСА
Эдуард Данн Мелоун

Вечерние сумерки сгущались над Вест-Кенсингтоном. Грузно поднимаясь по ступеням Энмор-парка, Челленджер отдувался, сопел и с каждым мгновением обретал все большее сходство с разъяренным гиппопотамом. Он тяжело прошел в дом и захлопнул за собой дверь с такой силой, что все здание, казалось, затряслось до основания.

Крошечная миссис Челленджер, выбежавшая ему навстречу в холл, отшатнулась в испуге.

– Тупоумие, отъявленная глупость со всех сторон, и результат – трагедия в Уокинге! – взорвался Челленджер, прежде чем она успела произнести хоть слово. – Люди подобрались к марсианам слишком близко, хищники вылезли из цилиндра и расправились с целой толпой.

– Слава Богу, ты цел, Джордж, – дрожащим голосом сказала она.

– Эти болваны не стали меня слушать, – в ярости продолжал Челленджер. – У меня имелось единственное устройство, которое могло бы помочь, вот это хрустальное яйцо.

Из бокового кармана твидового пиджака Челленджер извлек кристалл, светившийся мягким голубым сиянием.

– Я известил Стэнта, королевского астронома, и его тупоголового приятеля Оджилви, что данное устройство может сообщаться с существами в цилиндре, – гулкий голос Челленджера перешел в грозный рык. – Я сказал им, что при посредстве кристалла видел марсиан и те, без сомнения, видели меня.

Профессор остановился и перевел дух. Его волнистая борода распушилась, лицо побагровело.

– Я просил этих двух ослов-астрономов использовать кристалл, я умолял искренне и красноречиво! А они? Они отмахнулись от меня, даже не выслушали! И главное, они не вняли моим советам, хотя я предупреждал их о грозящей опасности – нет, они собрали делегацию под белым флагом!

– Что это за кристалл, Джордж? – спросила миссис Челленджер, робко посматривая на хрустальное яйцо.

– О, не думаю, что я тебе о нем рассказывал, Джесси.

Видишь ли, мы с Холмсом с помощью кристалла наблюдали за марсианами. Но я отвлекся… Итак, эти ослы подняли знамя мира. Вопиющий идиотизм! Почему они решили, что чужеродные существа непременно сочтут белый флаг знаком мирных намерений? Захватчикам – ибо я считаю этих существ захватчиками – флаг мог показаться чем-то совершенно противоположным.

Челленджер прошел в кабинет и положил кристалл на стол. Жена следовала за ним по пятам.

– Ты говорил, что погибли люди, – напомнила она. – Целая толпа.

– Я наблюдал издали, ведь пришлось повернуться спиной к упомянутым субъектам, Стэнту и Оджилви. Там был некий сверкающий луч – насколько могу судить, он сжигал все на своем пути. Выжившие бросились бежать. От них я и услышал о случившемся.

Челленджер нахмурил лоб.

– Но и это еще не все, дорогая. Когда цилиндр стал открываться, толпа глупцов ринулась вперед, чтобы разглядеть марсиан. Одно беднягу толкнули, и он свалился в яму. Мне показалось, что его схватило какое-то механическое приспособление. Не было никакой возможности ему помочь. Потом, издали, я видел, как голова несчастного подскакивала, он отбивался и кричал. Несомненно, его затащили в цилиндр. Марсиане почти сразу же воспользовались оружием. Хотел бы я знать, что они станут теперь делать со своим первым военнопленным.

– Ты называешь это войной? – тихо спросила она.

– Это война. Война между двумя мирами, – Челленджер поглядел на жену, и его нахмуренное лицо дрогнуло.

– Да, дорогая моя Джесси, судьба пощадила Джорджа Эдуарда Челленджера – пощадила ради тебя и ради Англии, что недостойна его, но вскоре будет в нем так нуждаться! К счастью, я наконец-то дома и, между прочим, начинаю вспоминать, что не успел пообедать. Надеюсь, на кухне найдется что-нибудь горячее.

– Попрошу Остина принести тебе поесть.

Миссис Челленджер выскользнула из кабинета. Оставшись один, профессор принялся сосредоточенно разглядывать кристалл. Через минуту он вытащил из ящика стола отрез черной ткани и накрыл ею голову и хрустальное яйцо, преградив доступ свету.

Голубоватая дымка в кристалле рассеялась, и глазам Челленджера предстало пыльное, сумрачное пространство, где лежали, распластавшись, несколько марсиан. Захватчики, похожие на огромных слизней, что-то делали своими щупальцами, собирая и прилаживая друг к другу блестящие металлические детали.

– Подобная конструкция определенно должна двигаться, – пробормотал профессор себе под нос. – Сочленения напоминают суставы ног живого существа. Никаких признаков колеса.

Челленджер повернул свое вертящееся кресло, грузно поднялся и затопал в холл, где висел на стене телефонный аппарат. Он снял трубку и назвал телефонистке номер. Никто не ответил. Челленджер повесил трубку, пыхтя от ярости.

– Холмс! – проворчал профессор. – Где он бродит в такой час?

Он снова возвратился в кабинет. Беззвучно вошел тихий, сухонький лакей Остин, неся поднос с тарелками. Челленджер пристроил под бороду салфетку.

– Запеченная свинина, как я погляжу, – заметил он. – Брюссельская капуста, сдобные булки и пирог с крыжовником. Превосходно, Остин.

Профессор расправился с обедом, после чего Остин унес тарелки. Челленджер вновь попытался связаться с Холмсом – снова никакого ответа. Под окном визгливо завопил газетчик, выкрикивая новости; Челленджер поспешил на улицу и купил экстренный выпуск. Стоя под фонарем, профессор пробежал глазами заголовки и ринулся обратно в дом.

– Умственная деградация! – заревел он, тряся газетным листом перед изумленной миссис Челленджер. – С примитивным разумом представителей английской прессы могут поспорить разве что глупейшие мозги наших ученых мужей.

Челленджер ткнул в газету мясистым пальцем.

– Здесь с полной уверенностью говорится, что марсиане совершенно безопасны вне радиуса действия их оружия. Также утверждается, что они едва могут ползать. Долт, простофиля! Неужто он думает – если только журналисты способны думать – что марсиане не привезли с собой транспортные средства? Их механические приспособления и не снились никому на Земле! Сомневаюсь даже, что земная сила тяжести станет для них преградой. Дело в том, что они, может статься, вовсе не марсиане. Я пытался объяснить это Стэнту, но королевский идиот отказался слушать.

Он еще раз попытался связаться по телефону с Холмсом и, зашипев от злости, повесил трубку.

– Холмс, по крайней мере, осторожен и чувствует приближение опасности, – сказал он. – Так ты говоришь, Холмс поехал в Уокинг? Надеюсь, его нет в числе тех болванов, что были убиты марсианами.

Миссис Челленджер издала протестующее восклицание.

– Ах, Джордж, как ты можешь быть таким черствым? Эти ученые погибли ужасной смертью!

– Их гибель, дорогая, может быть признана трагедией, если рассматривать вопрос с традиционной точки зрения человечества, – признал он, говоря чуть тише. – Я постараюсь стойко перенести эту трагедию. Но Холмса я ставлю гораздо выше Стэнта, Оджилви и всех их коллег, вместе взятых. Я переживаю, главным образом, из-за него. Наши совместные исследования кристалла принесли большую пользу.

Она помедлила, устремив на него свои большие черные глаза.

– Я имею право знать, Джордж. Почему ты не сказал мне ни слова о марсианах? Думал, я до смерти перепугаюсь?

Он отложил газету.

– Именно так я и полагал, моя дорогая, – произнес он, улыбаясь в бороду. – Если бы я поставил тебя в известность, что мы сообщаемся с Марсом, и поведал бы тот факт, что марсиане находятся на пути к Земле, ты не спала бы ночами, а еще беспокоилась бы все дни напролет, что в свою очередь тревожило бы меня. Но теперь нет никакой причины что-либо скрывать.

Он склонил свою громадную голову и наградил жену звучным поцелуем.

Ранним утром в субботу Челленджер вновь телефонировал Холмсу. Ответа не было. Профессор, раздраженно сопя, оделся и отправился за утренними газетами.

Газеты пестрели гигантскими заголовками, под которыми он нашел прискорбно мало новостей. Было очевидно, что появление захватчиков – сообщалось о втором цилиндре, упавшем неподалеку от первого – чрезвычайно взволновало правительство Его Величества; однако, действия правительства никак не свидетельствовали о наличии вразумительного плана.

Марсианские позиции были окружены войсками, подтягивалась тяжелая артиллерия, но атаковать было строго-настрого запрещено. Власти заявляли, что необходимо каким-то образом подать сигнал марсианам, по-прежнему возившимся в своей яме. Похоже было, что угроза применения марсианами опасных механических устройств никем не воспринималась всерьез. В одной из газет цитировался свидетель, который уверял, что марсиане стреляли тепловым лучом из движущейся машины, напоминавшей «ходячую крышку для блюда».

Просмотрев газеты, Челленджер лишь горестно покачал головой.

– Журналисты, по своему обыкновению, претворяют истерику в полнейшую белиберду, – сказал он миссис Челленджер за завтраком. – Умей эти существа в яме смеяться, не удивлюсь, если они сейчас покатываются со смеху. Почему в газетах никогда не пишут о чем-нибудь истинно важном? О судьбе Холмса, к примеру?

Несколько часов спустя нарочный доставил письмо. Челленджер торопливо вскрыл конверт.

– Холмс жив, вернулся в Лондон, – радостно сказал он жене. – Но послушай, что он пишет: «Марсиане, весьма

вероятно, считают нас своего рода животными, стоящими на низшей ступени эволюции».

Огромная ладонь Челленджера смяла письмо.

– Животные, подумать только! Насколько низшей, по мнению Холмса? Этим умозаключением Холмс со мной не поделился. Впрочем, и я не стал обсуждать с ним предположение, что существа, виденные нами в кристалле и прилетевшие сейчас на Землю, не являются аборигенами Марса.

– Отчего же, Джордж?

– Видишь ли, раньше я об этом серьезно не задумывался. Что ж, интересно, насколько прав Холмс в своем рассуждении о животных. Я-то считал, что более подходящим является сравнение человечества с туземными дикарями.

– Как хорошо, что мистеру Холмсу повезло и он сумел спастись, – вставила миссис Челленджер.

– Повезло? Да будь я проклят! Его спасли мудрые и благоразумные действия. Он говорит об этом с похвальной скромностью, ведь скромность – черта, присущая нам обоим.

Шли часы, и Остин приносил Челленджеру все новые экстренные выпуски. Марсиане продолжали деловито копошиться и что-то мастерить в первой воронке. Сообщалось о сильных разрушениях в Уокинге, где многие дома сгорели от удара теплового луча. Войска – пехота, кавалерия, артиллерия и инженерные части – сосредоточились в Серрэе; командование уверенно предсказывало скорое уничтожение захватчиков. Интересно, что сказал бы на это Холмс, подумал Челленджер.

Он опять попробовал связаться с номером 221-6 по Бейкер-стрит, но телефонная линия оказалась повреждена и ответа он не получил. Попытки связаться с Мартой Хадсон также не увенчались успехом. Вздохнув, Челленджер направился в кабинет, разместил на письменном столе кристалл и накрыл голову черной тканью.

В кристалле показался глубокий котлован. В дальней его части перемещался неизвестный механизм, складывая в штабель светлые металлические бруски. Некоторые существа ползали по яме, другие сбились посередине грудой влажных тел. В гуще их что-то трепыхалось, боролось,

Челленджер различил очертания человеческой фигуры – несомненно, то был бедняга, который упал в яму и был захвачен в плен марсианами.

Человек дергался, напрасно пытаясь высвободиться; тело его крест-накрест обвивало множество металлических щупальцев. Он был гол, и его рот был широко раскрыт в безмолвном крике ужаса. Над несчастным навис один из марсиан. Блеснул металл, к пленнику потянулось нечто похожее на длинную гибкую трубку. Стальное щупальце глубоко всадило трубку в тело отбивающейся жертвы. На другом конце трубки, заметил Челленджер, был укреплен кожистый пузырь.

Он заставил себя досмотреть все до конца. Теперь он знал, чем питались чудовища, напавшие на Землю.

– Они высасывают свежую кровь, – пробормотал Челленджер. – Свежую кровь из живых жертв. Холмс был прав. Мы – животные. Для них мы всего лишь еда.

Сгорбившись, он долго просидел неподвижно.

– Джесси! – крикнул он наконец. – Мы должны готовиться к отъезду из Лондона.

Она поспешила к нему из гостиной.

– Зачем нам уезжать из Лондона?

– Марсиане, следует ожидать, направятся сюда, – спокойно произнес он. – Лично я не имею никакого желания присоединяться к комитету по встрече. В кристалле я только что видел, как они с нами обращаются – предпочитаю больше ничего не говорить, даже тебе. Я намерен следить, как развиваются события; мы должны быть готовы уехать, когда эти события станут развиваться в неподобающей близости от нас.

– Холмс тебе написал. Он дома?

– Во всяком случае, был там, когда писал мне.

– Ты поедешь к нему?

– Не сейчас. Лучше оставаться здесь.

Наступила ночь. Небеса разверзлись потоками дождя и раскатами грома. Челленджер размышлял над тем, как станут справляться с ненастьем захватчики с засушливого Марса; но был ли Марс, думал он, родной планетой этих существ? Зазвонил телефон. Кто-то из Лондонского университета спрашивал профессора Челленджера, но в трубке трещало и скрежетало, голос пропадал, и он так и не понял, кем был и что хотел говоривший. Нервный голос вскоре затих, связь прервалась. Челленджер бросил в мертвый аппарат несколько презрительных фраз и повесил трубку.

В воскресенье снова распогодилось, показалось яркое солнце. Улица была заполнена возбужденными людьми. Выйдя из дома, Челленджер направился к кучке мужчин на углу; они громко спорили, перебивая друг друга.

– Есть новости о марсианах? – спросил Челленджер. Гулкий бас профессора заставил всех обернуться.

– Вон старина Джэрвис там был, мистер, прямо на том самом месте, – сказал один из мужчин, указывая на бледного пожилого человека в клетчатом пальто и кепке.

– Правда, сэр, чистейшая правда. Больше я туда ни ногой, вот так, сэр. Господь мне свидетель, эдак они весь мир поджечь могут, – серьезно произнес тот.

– Да-да, я видел, что они уже начали. Скажите-ка, любезный, как именно они оперируют?

– Перируют, сэр? – переспросил Джэрвис. – Благослови вас Господь, только никак я не желаю, чтоб они на мне перировали или еще чего делали. Побежал я на утренний из Уокинга, а назаду весь дом мой горел, как огонь в жаровне, сэр. Ни жены у меня, слава Богу, ни деток, никто тут меня не держит. Поеду в Глазго, раз так вышло.

– Термин «оперируют», – проговорил Челленджер, который явно считал, что ведет беседу с достойным уважения терпением, – подразумевает modus operandi. То, как они передвигаются, маневрируют, сражаются.

– Не пойму что-то, сэр, – беспомощно заморгал старик.

– Как справедливо заметил в подобном разговоре доктор Сэмюэль Джонсон[16]16
  Сэмюэль Джонсон (1709–1784) – один из наиболее выдающихся и влиятельных английских литераторов, особенно известный как составитель «Словаря английского языка» и свода жизнеописаний английских поэтов XVII–XVIII в.; многочисленные афоризмы и острые словечки Джонсона тщательно записывались его биографом Джеймсом Босуэллом.


[Закрыть], я не обязан обеспечивать вас пониманием. Расскажите мне в конце концов, как действуют марсиане.

– Чуток их видел и мне хватило, сэр. Ходят в таких больших, высоких штуковинах, выше церковного шпиля, на трех ногах…

– На трех ногах? – повторил Челленджер.

– Ну в точности табуретка для дойки, а поверху колпак, вот так. Крутится туда-сюда и лучом светит, будто сам дьявол. Слышал, целый полк изжарили, вот так, сэр. Одна радость, я того не видел.

Челленджер грузно развернулся и направился к дому. Он вновь попытался связаться с Холмсом, после собрался было предложить свои услуги военному министерству, но издерганные телефонные барышни не смогли соединить его ни с одним из номеров. С гневным рыком Челленджер повесил трубку.

Под звон церковных колоколов, доносившийся из окон, в кабинет Челленджера вошел Остин с газетным выпуском в руках. Кривые строчки плясали на листе под гигантскими, кричащими заголовками. В Серрэе, как сообщалось, упал третий цилиндр. Марсиане теперь быстро перемещались с места на место в боевых машинах; описания этих механизмов были туманны – говорилось только, что они представляли собой громадные, чрезвычайно сложные по своему устройству конструкции, которые передвигались на трех суставчатых ногах со скоростью железнодорожного экспресса. Далее говорилось, что посредством непостижимого теплового луча марсианские машины уничтожили ряд артиллерийских расчетов. Помимо этих обрывочных сведений, газета не содержала ничего членораздельного.

Ближе к вечеру Челленджер вышел на улицу, намереваясь подробнее расспросить беженцев из Серрэя. На ступеньках Энмор-парка устало сидел молодой человек в помятой одежде, весь мокрый от пота. По приказанию Челленджера, Остин вынес хлеб, холодное мясо и стакан эля. Молодой человек пребывал в очевидном потрясении, но сумел достаточно внятно рассказать о своих приключениях.

Он был клерком из адвокатской конторы и на выходных навещал друзей в их загородном домике в Серрэе. Ему довелось увидеть марсиан в деле, так что клерк считал себя счастливчиком, поскольку смог спастись и вернуться в Лондон. Марсиане, рассказал он Челленджеру, с легкостью и без всякой жалости уничтожали дома и целые деревни, но в первую очередь их внимание было обращено на транспорт и связь. Боевые машины планомерно разрушали железнодорожные пути и телеграфные линии.

– Иными словами, – подвел итог Челленджер, – они скорее стараются разрушить наш жизненный уклад, чем сразу нас уничтожить.

– Насколько я видел, так они и поступают, – ответил клерк, доедая бутерброд. – Благодарю вас, сэр, за вашу доброту. Мне нужно спешить, я снимаю комнату рядом с Примроз-хиллом.

Он снова пробормотал слова благодарности и ушел. Челленджер, склонив голову, медленно побрел по улице. Домой он возвратился к ужину и за столом оставался в задумчивости.

– Джордж, – не выдержала миссис Челленджер, – что мы будем делать?

– Я принял решение, Джесси. Наша совместная жизнь давно научила тебя полностью доверять мне в подобных вопросах. Завтра утром мы покидаем Лондон.

– Куда мы поедем, Джордж?

– Затрудняюсь сказать. Будь добра, собери для нас смену одежды и не забудь ценные вещи – украшения и так далее.

Ранний летний рассвет застал Челленджера на ногах. Он надел удобный твидовый костюм и плотно набил бумажник банкнотами; в карманы брюк Челленджер поместил двадцать золотых гиней и множество серебряных и медных монет. В холле мелькнула тень – Остин, как всегда бесшумно, поспешил на крик газетчика. Позавтракав, Челленджер вышел на улицу.

Лакей стоял на тротуаре с газетой в руке и тихо говорил что-то невысокому, плотному человеку с седыми бакенбардами; на круглой голове незнакомца плотно сидела кепка с длинным козырьком. Рядом терпеливо ждал пятнистый жеребец, запряженный в двухколесную повозку.

Остин протянул Челленджеру газету. Профессор стал просматривать первую полосу; спешившие мимо пешеходы то и дело толкали его. «Лондон в опасности» – гласили огромные черные буквы заголовка. Ниже следовал отчет о гибели воинских частей в Кемптоне и Ричмонде и значительных разрушениях в провинциальных городках и селениях. Говорилось также о новом смертоносном оружии марсиан, которое газета именовала «черным дымом» и описывала как «гигантские облака ядовитых черных испарений, выпускаемые при помощи ракет».

Остин, повысив голос, о чем-то спорил с человеком в кепке.

– Я не могу уйти без разрешения профессора Челленджера, – решительно сказал он.

– Уйти? Куда это? – осведомился Челленджер.

– Я старый приятель Остина, сэр, – сказал незнакомец. Он притронулся к козырьку своей кепки, словно отдавал честь. – Когда-то мы вместе работали на железной дороге. Поездные команды, знаете ли, отказываются сейчас работать. Собираем добровольцев, хотим перевезти всю эту кучу испуганного народа на север.

– Моя обязанность – оставаться с вами и миссис Челленджер, профессор, – заявил Остин, но Челленджер лишь отмахнулся.

– Иди с ним, Остин, поскольку уж ты ему нужен. Ты пригодишься в поезде. Но… – обратился он к человеку с железной дороги, – раз вы забираете Остина, придется вам оставить коня и повозку.

Челленджер оглядел жеребца. Это был мерин лет восьми на вид, чуть коротконогий, но казавшийся здоровым и сильным.

– Как его зовут?

– Даппл, сэр. Простите, будет не очень-то нормально, если…

– Ерунда! – возразил Челленджер так громко, что оказавшийся рядом пешеход в испуге обернулся. – Быть может, вы видите хоть малейший признак нормальности в нашем сегодняшнем положении? Времена нынче исключительно ненормальные, друг мой. Такие времена, само собой понятно, требуют не совсем нормальных действий. Вам нужен Остин, мне – конь и повозка. Обмен, я считаю, более чем справедливый!

Властный голос Челленджера перешел в могучее рычание. Человек с железной дороги съежился и робко протянул вперед мозолистую ладонь.

– Хорошо, сэр. Скажем, десять фунтов?

Челленджер вытащил из бумажника банкноту.

– Иди, собери вещи, Остин, – сказал он лакею. – Заберешь кухарку и Джейн, горничную. Удачи вам всем. Надеюсь, вы окажетесь в безопасности.

– Миссис Челленджер не поедет с нами, профессор? – спросил Остин.

– На переполненном, дряхлом поезде, который ведет команда добровольцев? – рявкнул Челленджер. – Я слишком ценю ее для этого. Да, попроси ее выйти ко мне. Поторопись, Остин.

Лакей метнулся в дом. Через мгновение показалась миссис Челленджер. Профессор приветствовал ее торжествующей улыбкой.

– Представляю экипаж, на котором мы совершим небольшую загородную прогулку, – сказал он. – Мне необходимо оставаться здесь с нашим новым другом Дапплом, иначе кому-нибудь может вздуматься его угнать. Дорогая, не принесешь ли наши саквояжи? Захвати заодно мою соломенную шляпу и альпийские ботинки. Если тебя не затруднит, собери корзинку с припасами. На сегодня – холодное мясо. Далее, нам понадобятся консервы – думаю, колбаса, сардины и соленья. Быстрее, быстрее, дорогая, мы должны торопиться.

Миссис Челленджер послушно исчезла в доме. Почти тут же вышел Остин с видавшей виды дорожной сумкой на плече, в сопровождении двух служанок; попрощавшись с профессором, они ушли, а с ними и человек с железной дороги. Челленджер осмотрел двуколку – легкий и простой экипаж, в каких на станциях развозили багаж и срочные бандероли. Повозка была застлана соломой, на сиденье могли поместиться двое. Он потрепал пятнистый нос Даппла, тот ответил тихим ржанием.

– Вот мы с тобой и познакомились, – сказал профессор.

Несколько минут спустя появилась миссис Челленджер, нагруженная плетеной корзинкой для пикника. Челленджер встретил ее на ступеньках, забрал корзину и отнес припасы в повозку.

– Должен попросить прощения за то, что заставляю тебя носить тяжести, – сказал он. – Я никак не могу оставить без присмотра наш транспорт.

Он указал на шумный, все увеличивающийся поток пешеходов.

– Тебе ничего не грозит? Вдруг кто-нибудь захочет отнять повозку?

– Пусть только попробуют! Но мне не нравится, что тебе приходится перетаскивать тяжелые вещи.

– Извинения мне не нужны, – сказала она. – Я всегда стараюсь поступать так, как ты скажешь.

– Тому есть причины, – ответил он, поощряюще улыбаясь. – В этом мире есть мужья, дорогая, чей совет может принести одни беды, но Джордж Эдуард Челленджер к ним не относится. Так, осталась одежда.

– Я все уже собрала. Сейчас принесу.

Она возвратилась в дом. Челленджер наклонился и с благородным достоинством исследовал содержимое корзины. Здесь имелись бутерброды, фрукты, разнообразные банки с консервами и две бутылки вина. Миссис Челленджер вынесла саквояж, вернулась в дом и принесла второй. Крепкие альпийские ботинки полетели в повозку; на голову Челленджер водрузил круглую, жесткую соломенную шляпу с яркой лентой. Его жена была одета в коричневое дорожное платье и крепкую обувь для ходьбы. На плечи она набросила плащ, на шляпку – вуаль, которую завязала под подбородком. По указанию мужа, миссис Челленджер снова направилась в дом, где наполнила водой глиняный кувшин вместимостью в галлон[17]17
  Британский галлон – 4,54 литра.


[Закрыть].

– Теперь мы полностью готовы, я полагаю, – сказал профессор, размещая кувшин среди остальных припасов и багажа. – Забирайся, моя дорогая. Кажется, не катал тебя лет пять, если мне не изменяет память.

Он помог ей забраться в повозку и грузно опустился рядом на сиденье. Пружины заскрипели под его весом.

– Но-о, Даппл, – воскликнул Челленджер, щелкая кнутом.

Двуколка тронулась. Они сидели рядом, точно громадный дрессированный медведь и изящная газель. На перекрестке пришлось остановиться: шла плотная толпа, мелькали ноги и искаженные страхом лица. Улучив минутку, Челленджер выехал на Аксбридж-роуд. Они двинулись на запад, но движение на тротуарах и мостовой становилось все оживленнее и ехать приходилось крайне медленно. Челленджер осторожно правил, его большая волосатая рука легко и уверенно сжимала поводья. Солнце взошло уже высоко, и толпы казались все более густыми. Кое-где на перекрестках стояли полисмены, пытаясь направлять людскую реку, но и сами они выглядели растерянными и испуганными.

– Рискну предположить, что наши марсианские гости приближаются к Лондону, – заметил Челленджер. – Что бы они ни делали, это лишь вызывает желание держаться от них подальше.

Он придержал Даппла и наклонился к какому-то человеку из толпы.

– Что слышно? Какие новости? – спросил он.

– С армией покончено, – тяжело дыша, ответил тот. – Марсиане сжигают все вокруг тепловыми лучами и топят все в черном дыме.

Собеседник Челленджера, не дожидаясь других вопросов, опрометью бросился вперед и перебежал через улицу. Челленджер повел мерина быстрой рысью.

– Тепловые лучи, – прорычал он. – Черный дым. Лучи я видел, о черном дыме кое-что слышал. Холмс считает, что в арсенале марсиан может находиться и куда более смертоносное оружие. Похоже, на сей раз пессимизм Холмса вполне оправдан. Что ж, придется, по всей видимости, отказаться от поиска судна на Темзе. Выедем из города. Может быть, нам удастся миновать этот затор.

– Останься мы в Лондоне, Джордж…

– Неужели ты захотела бы оставаться в горящем доме, Джесси, а то и того хуже?

Ее большие черные глаза превратились в два круглых блюдца.

– Ах, Джордж! О чем только думали ученые Англии?

– Не знаю, о чем они думали, дорогая Джесси, но могу в точности сказать тебе, о чем они думают сейчас. Впрочем, это понятие является чрезмерно лестным по отношению к их убогим мыслительным процессам. Они думают, что вновь ошиблись, что Джордж Эдуард Челленджер снова оказался прав – и еще они лелеют надежду, что не начали размышлять слишком поздно.

– Слишком поздно? – повторила она, запинаясь от ужаса. – Человечеству угрожает катастрофа?

Челленджер направил Даппла на середину мостовой, огибая какого-то человека в поношенной одежде, который толкал перед собой ручную тележку.

– На этот вопрос, милая Джесси, никак нельзя отвечать поспешно и необдуманно. Вполне очевидно, что человечество проиграло первое сражение и бросилось в паническое бегство. Однако я вспоминаю, что такое уже случалось в истории войн минувших эпох. Фридрих Великий бежал с поля своей первой битвы. Шерман, американский генерал, вынужден был отступить под Булл-Ран[18]18
  Фридрих Великий – король Пруссии Фридрих II (1712–1786). Бежал от австрийцев во время битвы при Мольвице (1741), первого большого сражения силезских войн, в котором пруссакам все же удалось одержать победу. Генерал Уильям Шерман (1820–1891) – американский военачальник, герой Гражданской войны, сражался на стороне юнионистов– северян. Челленджер к нему не совсем справедлив, так как во время разгромного сражения под Булл-Ран (1861) Шерман был лишь полковником и проявил себя как храбрый и талантливый офицер.


[Закрыть]. Тем не менее, оба они впоследствии оказались победителями.

– Впоследствии, – задумчиво повторила миссис Челленджер. – Впоследствии.

– Что ж, поглядим, что случится впоследствии. Думаю, в настоящий момент пример других блестящих тактиков должен подвигнуть нас к стремительному и упорядоченному отступлению.

Но на запад, к Клеркенуэллу, они продвигались без особой стремительности. Толпы людей заполняли тротуары, мостовые превратились в нескончаемый поток кэбов, карет, повозок, фургонов и велосипедов. Воздух дрожал от грохота колес и шума людских голосов. Выскочив из толпы, какой-то жирный, обвисший складками человек в шляпе-дерби ухватился было за их повозку и попытался вскарабкаться внутрь, но Челленджер перетянул его кнутом по лицу. Миновав Клеркенуэлл, они въехали в Шордич и наконец, когда солнце достигло зенита и на раскаленном голубом небе не осталось ни облачка, оказались на Майл-Энд-роуд, оставив центр Лондона позади.

– Хороший конь, – сказал Челленджер. – Даппл, ты вел себя доблестно. Сколько же тебе лет, а? Джесси, до восточного побережья, где мы будем в безопасности, пятьдесят с лишним миль. Готовься к долгому путешествию.

– С тобой я везде в безопасности, дорогой Джордж.

– И тому есть веские причины. Впрочем, нечто подобное я сегодня уже говорил, если не ошибаюсь.

Хотя они давно выехали из центральной части города, двигаться здесь пришлось еще медленней. Над землей высоко поднималось густое облако белой пыли. Дорога казалась одним слитным, клокочущим потоком лошадей и экипажей и все они, мешая друг другу, пробивались на восток.

Миниатюрная фигурка миссис Челленджер испуганно прижалась к мощному торсу профессора.

– Надеюсь, эта толпа путешественников вскоре рассеется, – сказала она.

– Напрасные надежды, Джесси, – мрачно ответил он. – Погляди-ка вперед.

Впереди вся дорога казалась сплошным потоком грязных, толкающихся людей, сливавшихся в единую массу, полускрытую облаком пыли. Они шли так плотно, что Челленджер пустил мерина шагом. Люди несли мешки и узлы, толкали ручные тележки и катили детские коляски, нагруженные пожитками. Челленджер, стараясь никого не задеть, осторожно направлял Даппла.

Позади внезапно раздался конский топот – их настигала карета, запряженная двумя лоснящимися гнедыми; двуколка чуть было не перевернулась, однако Челленджер с неимоверной быстротой обернулся и хлестнул одну из лошадей кнутом. Животное испустило удивленное, жалобное ржание и отпрянуло, в свою очередь едва не перевернув карету. Челленджер, пробившись сквозь толпу на открытое место, резко свернул направо и погнал повозку по узкой дороге, поросшей по обочинам травой.

– Куда ты нас везешь? – воскликнула миссис Челленджер. – Там опасно!

– Напротив, дорогая моя, мы сможем передвигаться быстрее, – ответил профессор. – На главной дороге повсюду толпы, того и гляди начнется совершенное столпотворение. Лучше нам ехать проселками.

Он проехал около мили, прежде чем снова свернуть и направиться на восток; повозка миновала несколько стоящих отдельно домов, которые свидетельствовали о близости селения. Как и предполагал Челленджер, окольный путь был посвободней, но впереди все же виднелись экипажи. Люди, стоявшие кучкой на обочине, принялись что– то кричать и проситься в повозку, но Челленджер не обратил на них никакого внимания.

Он вынул из кармана часы. Три часа дня; не такие уж плохие успехи. Интересно, где находятся сейчас марсианские захватчики? Преследуют ли беженцев из Лондона? Нужно достать кристалл и…

– Проклятье! – послышался крик – то ли вопль ярости, то ли стон неизбывной вины. – Я оставил его в кабинете, в старой чайной коробке!

– В кабинете, Джордж? – с любопытством переспросила миссис Челленджер. – Оставил что?

– Ах, теперь это не имеет значения, – хрипло ответил он. – Полагаю, даже величайший, превосходно развитый интеллект может порой страдать забывчивостью.