Текст книги "Шерлок Холмс против Марса"

Автор книги: Мэнли Уэллман

Соавторы: Уэйд Уэллман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Мэнли У. Уэллман
Уэйд Уэллман
ШЕРЛОК ХОЛМС ПРОТИВ МАРСА

© Authors, 2015

© Е. Lavretskaya, A. Sherman, перевод, примечания, 2015 © Salamandra P.V.V., оформление, 2015

ВВЕДЕНИЕ

Едва ли уместно вновь напоминать о выдающихся успехах сэра Эдуарда Д. Мелоуна на нивах журналистики и литературы, равно как и о его героических подвигах в годы обеих мировых войн – достижения эти общеизвестны и не нуждаются в пересказе. Данный том содержит ряд прежде не публиковавшихся сочинений сэра Эдуарда, которые не столь давно были представлены нашему вниманию его литературным душеприказчиком. В частности, сообщение сэра Эдуарда, посвященное определенным аспектам так называемой «Войны миров» (анонимно изданное в свое время как брошюра «Шерлок Холмс против Марса»), оказалось крайне искаженной и сокращенной версией сочинения, что было найдено среди его личных бумаг. В частной переписке сэра Эдуарда выказывается известное недовольство в связи с упомянутыми искажениями; как видно, опасаясь такого же вольного обращения с другими своими трудами, он воздержался от публикации двух дополнительных этюдов, связанных с указанными событиями. Учитывая эти обстоятельства, мы приняли решение издать сочинения сэра Эдуарда (как сказано выше, одно из них было до сих пор доступно публике лишь в самой сжатой форме, два других никогда раньше не публиковались) в виде связного повествования.

Мы сочли необходимым добавить два сообщения доктора Джона Г. Уотсона, которые ранее были изданы, в свою очередь, со значительными изъятиями и поправками. Из соображений относительной полноты собрания, нами было включено письмо доктора Уотсона, адресованное мистеру Герберту Дж. Уэллсу и впервые увидевшее свет как постскриптум к анонимной брошюре «Шерлок Холмс против Марса»; теперь этот документ, в интересах исторической справедливости, воспроизводится здесь и составляет заключительную часть нашего издания.

ИЗДАТЕЛИ

I. ДЕЛО О ХРУСТАЛЬНОМ ЯЙЦЕ
Эдуард Данн Мелоун

Заведение мистера Темплтона представляло собой одну из самых неказистых лавок на Грэйт-Портленд-стрит. Чуть повыше железной двери виднелась вывеска «Предметы искусства и старины». На улицу лавка смотрела двумя подслеповатыми окошками в тяжелых свинцовых переплетах; в одном из окошек красовалась небольшая карточка с корявой надписью «Редкости – продаем и покупаем». Изучив этот инскрипт, высокий человек в клетчатом Ольстере отворил дверь, за ним проник внутрь декабрьский холод.

Лавка походила на мрачный грот. Затененная абажуром лампа на заднем прилавке отбрасывала тусклое пятно света. Полки ломились от треснутых ваз, чашек и старых книг. На стенах висели почерневшие картины в изъеденных временем рамах. Высокий незнакомец остановился у стола с табличкой «Из коллекции К. Кэйва»; на столе в беспорядке громоздились слоновьи бивни, шахматные фигуры, ящик со стеклянными глазами, образцы минералов и прочие разрозненные вещицы.

Из темноты показался хозяин лавки, лысеющий джентльмен в глухом поношенном сюртуке.

– Да, сэр? – осведомился он.

– Надеюсь кое с кем здесь встретиться, мистер Темплтон, – ответил незнакомец. Его худое, ястребиное лицо склонилось над столом. – Что это за коллекция?

– Две недели назад умер один антиквар. Я приобрел эти вещи на распродаже его собрания.

Посетитель поднял крупный, превосходно отшлифованный овальный кристалл, напоминавший по форме яйцо. Луч света зажег в хрустале синее пламя.

– Сколько просите за кристалл?

– Мистер Кэйв оценивал этот предмет в пять фунтов.

– Что ж, пожалуй, – сильная худощавая рука распахнула Ольстер. Незнакомец достал бумажник из внутреннего кармана серого пиджака и извлек пятифунтовую банкноту.

– Не трудитесь упаковывать.

Едва покупатель опустил хрустальное яйцо в карман Ольстера, в дверях появился толстый низкорослый человек в затрапезной одежде, с яростно взъерошенными седыми волосами. При виде незнакомца глаза его расширились.

– Темплтон! Вы что, устроили мне свидание с Шерлоком Холмсом? – выпалил он.

– Я обошелся и без приглашения мистера Темплтона, Хадсон, – холодно произнес Холмс. – Как вы успели догадаться, ждал я именно вас. Должно быть, ваши – пусть и ничтожные – дедуктивные способности успели также подсказать, почему я оказался здесь.

– Неужто я вижу самого Шерлока Холмса? – запинаясь, проговорил Темплтон. – Хадсон, уверяю вас, я не имел ни малейшего…

– Как и мистер Хадсон, не сомневаюсь, – прервал его Холмс. – Младший Фэйрдейл Гоббс обратился ко мне с просьбой найти кольцо Челлини[1]1
  Бенвенуто Челлини (1500–1571) – знаменитый итальянский скульптор и золотых дел мастер, прославившийся впервые изданной лишь в 1728 г. автобиографией, в которой описал свою богатую авантюрными приключениями жизнь; считался самым выдающимся ювелиром своего времени (Здесь и далее прим, перев.).


[Закрыть], которое не так давно было украдено. По этой причине я и разыскивал мистера Хадсона.

– Сперва докажите, что ваше треклятое кольцо у меня, – вскипел Хадсон.

– Не извольте беспокоиться, я проследил путь кольца к вам, Хадсон. Мне очень помогла одна небольшая, но довольно-таки действенная организация. Скупка краденого может пагубно сказаться на делах мистера Темплтона и я твердо намерен избавить его от подобной неловкости. Кстати говоря, вот и кольцо – на вашем указательном пальце, – и Холмс протянул руку. – Немедленно верните.

Хадсон, раздувшись от ярости, стащил с пальца кольцо и протянул его Холмсу.

– Вы – сущий дьявол, другого слова не подберешь, – пробормотал он.

– Я отнюдь не дьявол, но частный детектив-консультант. Впрочем, для людей вашего сорта это означает одно и то же, – сказал Холмс, пряча кольцо в жилетный карман.

Хадсон, растерянно помаргивая, уставился на Темплтона.

– Где же кристалл? – требовательно осведомился он. – Мистер Уэйс говорил о каком-то хрустальном яйце…

– Полагаю, о том, которое я только что приобрел за пять фунтов, – с улыбкой сообщил Холмс. – Удивляюсь, Хадсон: неужели при всей скудости вашего ума и эстетического чувства вы сумели проникнуться прелестью этого кристалла?

– Не вам судить, – взорвался Хадсон. – Может, теперь уж мне пора рассказать мистеру Темплтону о ваших делишках? Занятная выйдет история!

– Сделайте милость – и я тотчас сообщу полиции крайне занимательные сведения о некоем Морзе Хадсоне. Настоятельно предлагаю вам держать рот на замке. Вам остается лишь надеяться, что и я буду в дальнейшем хранить молчание. Поскольку собственность моего клиента удалось возвратить без особых затруднений, я склонен считать дело закрытым.

С этими словами Холмс вышел из лавки. Хадсон выскочил вслед за ним на промозглую улицу.

– Я требую, чтобы вы продали мне хрусталь за пять фунтов, мистер Холмс.

– Ваше положение не предполагает права требовать, Хадсон, – спокойно произнес Холмс. – Но позвольте дать вам совет. Если когда-либо и почему-либо вы снова появитесь близ Бейкер-стрит, вашу торговлю посетят малоприятные люди из Скотланд-Ярда, а закат вы будете наблюдать сквозь тюремную решетку. Осмелюсь предположить, я достаточно ясно выразился, мистер Хадсон?

Холмс окликнул проезжавший кэб и сел в экипаж, оставив Хадсона выпускать пар на морозе. Вскоре он оказался у дома Фэйрдейла Гоббса на Грэйт-Орм-стрит, неподалеку от Британского музея. Гоббс, пухлый молодой человек, рассыпался в благодарностях при виде кольца. Семейная реликвия, пояснил он, обещанная невесте в знак помолвки.

– Подумать только, не прошло и двенадцати часов, как вы нашли кольцо, – не переставал удивляться Гоббс, рассчитываясь с Холмсом. – Просто изумительно!

– Элементарно, дорогой мистер Гоббс, – улыбнулся Холмс.

Возвратившись к себе на Бейкер-стрит, Холмс звонком колокольчика вызвал юного слугу Билли и протянул ему горсть серебра.

– Раздайте эти шиллинги отряду нерегулярной уголовной полиции Бейкер-стрит, Билли, и передайте всем мою благодарность за помощь в розыске кольца мистера Гоббса.

– Мы тут еще кой-что разузнали, мистер Холмс, – доложил Билли. – Морз Хадсон срочно сменил лавку. Сказал старику Темплтону, что ему в усмерть надоели ваши расследования.

– Разумеется. Недаром я высказал предположение, что ему лучше держаться подальше от Бейкер-стрит, – кивнул Холмс. – Занятно, Билли, даже враги прислушиваются к моим советам.

Билли бросился выполнять приказание. Холмс повесил Ольстер и принялся рассматривать кристалл. Он решил, что хрусталь станет рождественским подарком для Марты; она любила украшать свои полочки всевозможными безделушками. Но почему Хадсон так заинтересовался кристаллом? Усевшись в кресло, Холмс поднял к свету загадочный предмет.

В кристалле засияла туманная голубоватая дымка, пронизанная розово-красными и ярко-золотыми прожилками. Холмс долго любовался игрой голубых и золотистых теней, после задернул шторы и снова устроился в кресле, собираясь изучить свою покупку более внимательно.

Ему пришлось склониться вперед и напрячь глаза, чтобы получше разглядеть хрустальное яйцо. В кристалле что– то происходило, голубоватое сияние усиливалось и, казалось, колыхалось, раскачивалось и вздымалось волнами, словно бушующее море. В голубом блеске сверкали крошечные вспышки и полосы более ярких тонов – красных, золотистых и зеленых – складываясь в узоры, как стеклышки калейдоскопа. Когда туман рассеялся, перед Холмсом на мгновение открылось подобие далекого пейзажа.

Он будто бы смотрел на равнину с большой высоты. Вдалеке вздымались глыбы красных, точно терракота, обрывистых скал; внизу располагалось темное и гладкое прямоугольное пространство, напоминавшее помост или площадку. Он заметил поодаль нечто похожее на лужайку с пушистой зеленой порослью, сквозь которую просвечивала красноватая почва. И снова сгустился синий туман, уничтожая видение.

Тихий стук в дверь, поворот ключа. Холмс поспешно сунул хрусталь под кресло и поднялся на ноги. В комнату изящно скользнула его статная, светловолосая, грациозная домоправительница; голубые глаза миссис Хадсон искрились, свежие губы трепетали в легкой улыбке. Холмс подошел к ней, они обменялись поцелуем.

– Доктор Уотсон уехал в театр, – сказала она. – Мы можем пообедать вдвоем.

– Отличная мысль, дорогая, – ответил Холмс, привлекая ее к себе. – Должен признаться, мои мысли были всецело заняты предстоящим Рождеством. Успел даже придумать, что подарю тебе.

– Первый праздник Рождества в новом веке, – задумчиво сказала она. – Пусть подарок будет сюрпризом, к чему рассказывать заранее?

– Ах, – сказал он и улыбнулся, – признайся, Марта, тебе ведь не терпится узнать… Видишь ли, то кольцо работы Челлини, что я разыскивал по просьбе мистера Фэйрдейла

Гоббса – настоящая жемчужина ювелирного искусства. Я и подумал – не заказать ли для тебя копию?

– Ты меня балуешь, любимый…

– Право, это такая малость. Что ж, будем обедать.

Она вышла. Холмс снял трубку телефонного аппарата и продиктовал барышне номер. Ему ответил чей-то раздраженный голос.

– Я хотел бы попросить к аппарату профессора Челленджера, – сказал Холмс.

– Говорит профессор Челленджер, – свирепо прорычал голос. – Кто вы, дьявол вас возьми, и что, черт побери, вам нужно?

– Это Шерлок Холмс.

– Аа! – еще громче завопил голос. – Холмс, друг мой, я вовсе не хотел вас оскорбить. Вы застали меня посреди важной работы, а некоторые стороны этого исследования порядком действуют мне на нервы. Вдобавок, мне вечно досаждают наглые журналисты. Чем могу служить?

– Я столкнулся с одной любопытной загадкой и хотел бы обсудить ее с вами.

– Конечно же, в любое удобное для вас время, – заорал в ответ Челленджер. – Вы – один из очень немногих жителей Лондона, беседа с которыми может подарить хоть крупицу пищи для разума и чем-то обогатить мои научные воззрения. Скажем, завтрашним утром?

– В таком случае, встретимся в десять утра.

Холмс повесил трубку. В комнату вошла миссис Хадсон, неся поднос с тарелками.

На следующее утро Холмс добрался в кэбе до Вест-Кен– сингтона и ровно в десять поднялся по ступеням Энмор– парка, особняка Челленджера; обитель профессора отличалась внушительными размерами и на удивление массивным портиком. Смуглый, сухонький лакей провел Холмса по залу к внутренней двери. Холмс постучал.

– Войдите, – раздался мощный рев, и Холмс оказался в просторном кабинете. Стены кабинета были сплошь закрыты шкафами, уставленными книгами и научными приборами. За широким письменным столом восседал сам Челленджер – приземистый человек с огромными плечами и грудью и волнистой бородой, которой позавидовал бы иной ассирийский монарх. В гигантской волосатой руке Челленджер сжимал перо. Взгляд глубоко посаженных серо-голубых глаз профессора, казалось, пронзал Холмса насквозь.

– Надеюсь, я не прервал ваши блистательные научные изыскания? – спросил Холмс.

– О, черновик фактически закончен, – Челленджер бросил перо. – Это доклад, что я собираюсь прочесть на Венской конференции. Я сотру в порошок и выставлю на заслуженный позор вздорные доводы сторонников Вейсмана! Пожалуй, теперь я готов посвятить час или около того любой загадке, которую вы затрудняетесь растолковать.

– В деле «Матильды Бригс» и гигантской крысы с Суматры вы оказали мне неоценимую помощь[2]2
  Дело о корабле «Матильда Бригс» и гигантской крысе, обитающей на Суматре, упоминается в рассказе доктора Уотсона о «Вампире из Суссекса» – однако, как утверждал Холмс, «еще не пришло время поведать миру те события».


[Закрыть].

– Полноте, дорогой Холмс, я просто-напросто предложил рациональное объяснение фактов. По счастью, мы имели дело с довольно редкой разновидностью. Итак, что привело вас ко мне?

Холмс извлек хрустальное яйцо и рассказал профессору о неведомом пейзаже. Челленджер нахмурил кустистые брови, схватил кристалл своей чудовищной лапой и стал со всех сторон осматривать хрусталь.

– Кажется, ваш кристалл действительно светится изнутри, – озадаченно признал он. – Портьеры, будьте добры. Думаю, темнота нам поможет.

Холмс задернул тяжелые портьеры, погрузив комнату в глубокую тень.

– Вещество в кристалле напоминает полупрозрачный туман, – заметил профессор. – В глубине наблюдается постоянное волнообразное движение. По внешнему виду похоже на неизвестную жидкость.

– «Створки тайного окна над морем сумрачным, в стране забвенной»[3]3
  Джон Ките, «Ода Соловью» (пер. Е. Витковского).


[Закрыть], – вполголоса продекламировал Холмс, заглядывая через могучее плечо Челленджера.

– Ээ? – Челленджер поднял бородатое лицо. – Что вы бормочете, Холмс? Какое отношение имеет эта галиматья к нашему исследованию?

– Я только процитировал одно старое стихотворение, – сказал Холмс.

– На мой взгляд, данное сочинение лишено малейших литературных достоинств.

Холмс улыбнулся.

– Это Джон Ките.

– В самом деле? – фыркнул Челленджер. – Ну хорошо, признаюсь, я никогда не претендовал на роль арбитра в вопросах пиитических. Здесь у нас, по крайней мере, нет никаких морей, зато имеется некая местность. Глядите, Холмс.

Челленджер вытащил из ящика письменного стола отрез темной ткани и накрыл ею кристалл. Мягкое сияние тумана вновь прояснилось, теперь они видели далекий ландшафт – тот самый, что наблюдал Холмс минувшим вечером.

Перед ними, как при взгляде в перевернутый телескоп, развернулся пейзаж – крошечный, но исключительно яркий. Широкая равнина, отдаленные нагромождения красно-коричневых скал и ближе, на переднем плане, скопление прямоугольников, похожих на громадные крыши. По плоским крышам и среди поросли кустарника на лужайке внизу медленно передвигались неизвестные существа. Впереди возвышался стройный ряд гибких мачт; на верхушке каждой из них что-то блестело, как блестит на солнце ледяная грань.

– Поразительно красиво, – сказал Холмс с невольным восхищением. – Вид словно неземной.

– Неземной – самое подходящее описание, – буркнул Челленджер. – Ни в одной стране мира, о какой мне когда-либо приходилось слышать или читать, нет ничего подобного.

Туманная пелена скрыла пейзаж. Когда туман разошелся вновь, они смогли подробней разглядеть обитателей странного мира. По равнине неторопливо ползали гигантские жуки, покрытые блестящими хитиновыми панциря– и, в то время как непосредственно внизу, на крыше, сбились кучу небольшие, округлые создания. Среди мачт, точно огромная моль или летучая мышь, возник парящий призрак. Крылатое создание подлетело ближе – и внезапно из кристалла выглянуло лицо.

Холмсу показалось, что прямо на него смотрят широко расставленные, круглые глаза таинственного существа. В следующее мгновение глаза исчезли, а с ними и все остальное, только синий туман клубился в кристалле.

– Вы это видели, Холмс? – воскликнул Челленджер, вскакивая с места и отодвигая портьеры.

– Определенно! Я собираюсь изложить все на бумаге. Попрошу вас сделать то же самое.

Холмс пододвинул к себе стопку бумаги и принялся аккуратно и быстро писать. Челленджер, фыркая и отдуваясь, заполнял размашистым почерком листы записной книжки. На протяжении нескольких минут ни один не проронил ни слова. Затем, обменявшись записями, они сравнили подробности своих невероятных видений.

– Следовательно, это не галлюцинация, – заключил Челленджер. – Мы наблюдали, в сущности, одни и те же явления. Конечно, в моих заметках ощущается привычка к наблюдениям и более упорядоченный, научный взгляд, однако же у вас содержится детальное описание крыши неизвестного строения, отдаленной горной системы, а также каких-то перемещающихся с места на место живых существ. Наша задача – понять, что именно показал нам кристалл.

– Склоняюсь к мысли, что мы видели пейзаж иной планеты, – сказал Холмс.

– Мои выводы в целом близки к вашим, – Челленджер вертел хрустальное яйцо в руке. – Если внутри кристалла заключено искусственно созданное изображение, наподобие картинок в пасхальных яйцах, которые так любят рассматривать дети, мы имеем дело со сложной и весьма впечатляющей иллюзией.

– Продолжайте медленно вращать кристалл, Челленджер, – сказал Холмс. – Проверим, не изменится ли таким образом угол обзора.

В течение нескольких часов Холмс и Челленджер с переменным успехом продолжали эксперименты с кристаллом. Вскоре стало понятно, что вращение кристалла позволяло взглянуть на далекий пейзаж – громадное скопление плоских крыш и окрестную местность – под несколько иным углом, но видимость то и дело ухудшалась, временами неведомый пейзаж совсем исчезал в дымке тумана.

– Быть может, в полной темноте видно будет отчетливей? – предположил Холмс.

– Вероятно. Попробую исследовать кристалл в условиях абсолютной темноты. Честно говоря, я все возвращаюсь к вашей мысли о том, что данная местность находится вне Земли. В настоящий момент, Холмс, подобный вывод затруднительно подтвердить или оспорить.

– Это всего лишь предположение, не имеющее отношения к дедукции, – заметил Холмс. – По всей видимости, где бы эта местность ни находилась, мы смотрим на нее с верхушки одной из тех дальних мачт.

– У меня сложилось похожее впечатление, – согласился Челленджер.

– Боюсь, вынужден буду вас покинуть, – произнес Холмс, вставая. – Меня ждут неотложные дела. Позднее мы непременно должны продолжить наши исследования.

– Ха! Убеждать в этом Джорджа Эдуарда Челленджера совершенно излишне.

Не успел Холмс удалиться, как профессор Челленджер вновь склонился над кристаллом, сосредоточенно разглядывая хрустальное яйцо.

Кэб быстро домчал Холмса до Скотланд-Ярда – здесь детектив встретился с полицейскими и поделился с ними своими соображениями относительно двух сложных и запутанных криминальных дел. Вернувшись к себе, он занялся заметками, стараясь не думать о кристалле. Обед прошел в дружеской беседе с доктором Уотсоном; Холмс, однако, не сказал другу ни слова о хрустальном яйце.

На следующее утро Уотсон отбыл с визитами к пациентам. Холмс вновь посетил Скотланд-Ярд, где его совета ждали два инспектора полиции. Днем, возвратившись домой, он застал в гостиной Челленджера – тот, вне себя от волнения, мерял шагами комнату.

– Ваша домоправительница согласилась меня впустить. Я уверил ее в огромной научной важности вопроса, – произнес Челленджер вместо приветствия. – Необычайная женщина, эта домоправительница. Мне кажется, она одарена глубокими чувствами – великими чувствами, насколько могу судить. О да, бывает блеск чувства, подобный блеску ума.

– Безусловно, – тихо ответил Холмс.

– Итак, новости о кристалле, – заторопился Челленджер. – Холмс, вы были правы. Мне удалось подтвердить ваше предположение. Вполне очевидно, что виды, представшие перед нашими глазами, были внеземными. Мало того – я сумел в точности установить, какую именно планету мы наблюдали.

– Удивительно, дорогой Челленджер! – воскликнул Холмс.

– Погодите, это вскоре покажется вам элементарным, друг мой. Идея изучить кристалл в абсолютной темноте оказалась крайне плодотворной. Я взял черную бархатную ткань наподобие тех, что используют фотографы; затем я накрыл ею хрусталь, почти полностью отрезав доступ для света. Видно стало гораздо отчетливее, чем нынче утром. Там, в кристалле, наступила ночь, на небе показались звезды – и мне открылась удивительная, нет, потрясающая истина!

– В чем же она состояла? – спросил Холмс.

Челленджер гордо выпятил грудь и выдержал драматическую паузу.

– Как вы помните, в небе над крышей и мачтами показались звезды. Я различил Ursa Major, Большую Медведицу. О чем это свидетельствует?

– О том, что иной мир, безусловно, располагается в достаточной близости к нашему. Ведь созвездия одни и те же.

– Созвездия одинаковы, но что мы видим, какую планету? Я терялся в догадках – и тут планета раскрыла мне свою тайну. Над горизонтом взошли две луны – не одна, заметьте, но две. Очень маленькие луны, с неправильными, зазубренными очертаниями, причем одна из них двигалась так быстро, что ее движение было заметно глазу. Луны поднялись еще выше и исчезли из поля зрения, – Челленджер взмахнул кулаком, будто показывая траекторию лун. – Вы понимаете, что это означает?

– Полагаю, что да, – задумчиво отвечал Холмс. – Так как видна была Большая Медведица, расположение созвездий соответствовало нашей солнечной системе. Далее, две луны… Единственной близкой к нам планетой, у которой имеется две луны, является Марс.

– Вы снова угадали, Холмс. Мы с вами наблюдали пейзажи Марса! – вскричал профессор.

– «Та истина, что обжигает, точно солнце», – продекламировал Холмс. – Простите, Челленджер, мне вновь вспомнился Ките – на сей раз «Оттон Великий»[4]4
  «Оттон Великий» (1819) – трагедия в стихах, написанная Китсом в соавторстве с его другом Чарльзом Брауном.


[Закрыть]

Челленджер грузно опустился на стул и надул бородатые щеки.

– Поверьте, в свое время я не только читал, но и ценил поэзию; но позднее научные труды стали отнимать значительную часть моего времени. Из романтиков я предпочитал Шелли: как-никак, он испытывал известное тяготение к научной тематике. Как видите, даже в литературных пристрастиях я придерживался исключительно исследовательской направленности.

– Я же предпочел в свое время универсальные знания в ущерб чистой науке, – сказал Холмс. – Тем не менее, вы правы, Шелли отличался самым широким научным кругозором среди романтиков.

– Между прочим, он очень интересовался астрономией. Представляю, какой восторг Шелли испытал бы при виде нашего кристалла – который, без сомнения, имеет прямое касательство к звездам.

Раздался стук, в дверь просунулась голова Билли.

– К вам пришли, мистер Холмс.

В гостиную вошел Темплтон, неся в руке потрепанный цилиндр. Антиквар нервничал и казался смущенным.

– Не хотел помешать вам, мистер Холмс…

– Могу уделить вам минутку. В чем дело, мистер Темплтон?

– Я по поводу кристалла, сэр. Он стоит намного дороже тех пяти фунтов, что вы мне заплатили.

– Вы просили пять фунтов, – холодно произнес Холмс. – Несколько поздно поднимать цену, вы не находите?

– Но Морз Хадсон сказал, что другие дадут куда больше. Мистер Джекоби Уэйс, ассистент-демонстратор больницы святой Екатерины, или яванский принц Боссо-Куни. Хадсон клянется, что у обоих есть деньги. Продадим хрустальное яйцо одному из них и разделим прибыль между вами, мною и Хадсоном.

– Темплтон, – сказал Холмс строго, – вы подвергаете себя большой опасности, связываясь с Морзом Хадсоном. Один раз вам посчастливилось, ведь я успел вовремя отнять у него кольцо Челлини. В противном случае вас, вероятно, обвинили бы в скупке краденого. Что же касается кристалла, довольствуйтесь тем, что хрустальное яйцо больше не находится в моем владении.

– Мистер Холмс говорит истинную правду, любезнейший, – загромыхал Челленджер.

Темплтон в недоумении поглядел на Челленджера.

– Откуда мне это знать, сэр? Я не имею чести быть с вами знакомым…

– Этот субъект смеет сомневаться в моих словах! – проревел Челленджер, вскакивая на ноги. – Вы обращаетесь к Джорджу Эдуарду Челленджеру, сэр! Холмс, постойте в сторонке, сейчас я спущу его с лестницы.

Темплтон, точно испуганный кролик, вылетел из гостиной. Челленджер опустился на место, его лицо покраснело.

– Итак, сей несущественный эпизод завершился к всеобщему удовольствию, – заметил он. – Холмс, мы обязаны подумать о последствиях нашего открытия. Прежде всего, нельзя никому рассказывать о кристалле.

– Никому? – переспросил Холмс. – Вы не хотите узнать мнение других ученых?

– Вот еще! – нетерпеливо отмахнулся Челленджер. – Поверьте, революционная идея действует на толпу этих неучей, словно красная тряпка на быка – они наперебой бросаются выступать со смехотворной и оскорбительной критикой. Держите пока дело в тайне, дорогой Холмс.

– Мой друг Уотсон – медик и обладает научным складом ума, – начал Холмс. – Он уважает чужое мнение и открыт к познанию нового. Вам обязательно следует с ним познакомиться. Мы могли бы…

– Не говорите ничего, даже вашему другу Уотсону, – прервал его Челленджер. – Лично я обязуюсь ничего не рассказывать жене. Полагаю, и вы не станете делиться нашим секретом со своей домоправительницей.

– Что заставляет вас делать мне подобные предупреждения?

Серо-голубые глаза Челленджера внимательно смотрели на Холмса.

– Думается, ответить вы лучше всего сможете сами. Тем временем мы должны продолжать наблюдения, тщательно проверяя и записывая увиденное. Когда вы сможете приехать в Энмор-парк?

– Ближе к вечеру, – ответил Холмс.

– Скажем, ровно в четыре? Меня ждет еще одно дело, но после я буду свободен.

Челленджер надел пальто, распрощался и вышел, грузно ступая. Холмс, погруженный в размышления, остался сидеть за столом. Он взял было перо, затем отложил его в сторону. Снова стук в дверь – вошла Марта.

– Ты так и не позавтракал, дорогой, – сказала она.

– Верное умозаключение. Откуда ты догадалась?

– За эти годы я хорошо изучила твои привычки. Стоит тебе столкнуться с очередной загадкой, ты о себе и думать забываешь. Сейчас накрою на стол. Расскажи мне, Шерлок, что за важное открытие вы обсуждали с профессором Челленджером?

– Среди прочего, мы говорили о поэзии, – ответил Холмс.

Она улыбнулась.

– Ты посвятил мне несколько стихотворений. Прекрасных стихотворений.

– Быть может, ведь вдохновил их истинный ангел.

Марта вышла и через несколько минут, вернувшись, начала накрывать на стол. Холмс в это время просматривал свою картотеку и делал какие-то заметки за письменным столом. Он отложил перо, спрятал исписанные листы в ящик стола и присоединился к ней.

Вечером, в Энмор-парке, Холмс и Челленджер сидели в кабинете профессора, разглядывая лежавший перед ними кристалл. Оба накрыли головы плотной черной тканью, практически не пропускавшей свет. Кристалл мгновенно вспыхнул во тьме призрачным голубым сиянием, озарив сосредоточенный профиль Холмса и густую бороду Челленджера. Профессор осторожно поворачивал хрустальное яйцо.

– Глядите, – негромко сказал он. – Видите, туман рассеивается?

Странный ландшафт проступал из тумана. Они уже различали далекие охристо-красные утесы и что-то огромное и плоское внизу. Детали местности приобретали отчетливость, показался ряд высоких и тонких мачт со сверкающими предметами на верхушках. С безоблачного, темносинего неба светило ясное, бледное солнце.

– Солнце приблизительно вполовину меньше привычного для нас на Земле размера, – заметил Челленджер. – При максимальном приближении к земной орбите Марс оказывается в тридцати пяти миллионах миль от Земли. Учитывая видимый диаметр Солнца, мы можем рассчитать примерные масштабы того, что видим здесь.

– Равнина, мне кажется, простирается на много миль. Да и скопление прямоугольных крыш под мачтами имеет довольно значительные размеры, – сказал Холмс.

– Примем это предположение, – бережными и осторожными движениями Челленджер изменил положение кристалла. – Будьте внимательны. Мы смотрим сейчас в другом направлении. Представьте себе, что мы передвинули подзорную трубу.

Профессор не ошибся: теперь они видели прямой край платформы и вертикально уходящую вниз стену. У самого ее основания раскинулось покрытое редкой зеленоватой растительностью пространство, схожее с лужайкой; здесь и там возвышались островки перистых трав или кустарника. Среди кустов, точно живые пятна мрака, сновали темные формы. Они походили на сгустки тьмы с гибкими паучьими лапами.

– Похоже на то, что мы находимся над тесно сбитыми крышами города, – сказал Холмс. – Рискну предположить, что наша точка обзора располагается на вершине крайней мачты. А там, внизу – должно быть, жители города. Жаль, нельзя разглядеть их поближе.

– Возможно, нам это удастся, – Челленджер вновь переместил кристалл. – Смотрите на крышу прямо внизу. Я вижу других.

У подножия одной из ближайших мачт суетились несколько созданий. Вблизи видны были их темные, слегка поблескивающие овальные тела; существа передвигались, выпрямившись во весь рост и опираясь о землю двумя пучками хватательных отростков, напоминавших тонкие и гибкие щупальца.

– Они весьма напоминают октопоидов, – сказал Челленджер. – Но глядите, Холмс, некоторые из них могут летать.

Одно из существ взвилось в небо. Оно парило в вышине, развернув ребристые, лишенные оперения крылья. Существо приближалось, плавно скользя по воздуху.

– Крылья неподвижны, – заметил Холмс.

– Как видно, существа эти имеют достаточно примитивное строение.

Летающее создание изменило направление и метнулось к верхушке ближней мачты. Щупальца обвились вокруг мачты и подтянули тело существа к ярко блестевшему навершию.

– Видите – там, пониже, сияющие глаза, – прошептал Челленджер. В его голосе зазвучал странный, чуть ли не благоговейный трепет. – Смотрите, Холмс, какая невероятная энергия светится в них! Так, теперь наше создание пристально рассматривает сверкающий предмет…

Существо долго висело, цепляясь за мачту. Холмс и Челленджер молча наблюдали за ним. Крылатое создание разжало хватку и полетело прямо к ним, все увеличиваясь в размерах, все более четкое. Совсем близко они видели мерцающие глаза – и вдруг глаза словно вплотную приблизились к внутренней грани кристалла, тело существа заслонило все вокруг. Надвинулся туман, скрывая таинственный мир.

Челленджер отбросил ткань и обернулся к Холмсу.

– Мы сообщаемся с Марсом, – резко произнес он.

– Сообщаемся?

Челленджер, раскрыв блокнот, нетерпеливо тыкал пером в чернильницу.

– Мы обязаны сейчас же записать все, что видели, – заявил он. – Вот бумага.

В тишине оба занялись заметками, стараясь не упустить никаких деталей. Наконец они снова посмотрели друг на друга.