Текст книги "Гравитация (ЛП)"
Автор книги: Мелисса Вест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 15
В ту ночь я ждала Джексона возле окна. Папа запланировал встречу с Зевсом через два дня. Зевс согласился остановить атаки в пользу связи, от которой Парламент, по-видимому, до сих пор отказывался. До ночи из кабинета отца доносились голоса, утихшие только ближе к полуночи. Я удивлена, что мы всё ещё принимаем гостей. В конце концов, мы просто укрепляем фракцию, которая пытается нас убить. Но я предполагаю, что остановка привела бы к новым атакам. Можно только представить, как напуганы люди этой ночью. Они наблюдали за атаками весь день, смотрели, как люди умирают от рук Древних, и сейчас они должны использовать патчи и лежать без движения, пока эти создания забираются в их окна и нависают над ними, высасывая их питательные вещества. Мы не гарантируем, что Древние будут придерживаться законной нормы. Мне интересно, как много людей умрёт сегодня ночью как минимум от страха.
Но после того, как время уже зашло за полночь, я понимаю, что мой Древний не приходит, и меня охватывает страх. Я боюсь, что он ушёл. Что война уже началась.
Я пристально смотрю в окно в поисках движения, ожидая чего-нибудь, да чего угодно, но ничего не происходит. Я выскальзываю из окна всё ещё в своей пижаме, совершенно не замечая холода. Я направляюсь к нашему дереву Лишения, чтобы убедиться в том, что меня не заметят, и проскальзываю в лес, надеясь найти его там, где он обещал быть всегда.
И действительно, когда я достигаю Дерева Единства, он уже там и сидит на коленях напротив дерева, словно молиться.
– Я знал, что ты придёшь, – говорит он. Я обхожу его и становлюсь напротив. Он поднимает взгляд на меня, он разбит, опечален… напуган.
– Что-то произошло? – шепчу я, садясь на колени так, чтобы видеть его лицо.
– Нет, дело в том, что сегодня погибло много невинных людей. Я очень упорно пытался все остановить, но не вышло. Сначала школа, теперь это, – он качает головой, и я могу видеть боль, проходящую через него.
– Джексон… – но я теряюсь в словах.
Он смотрит на меня, и поднимает руки к моего лицу, проводя по лини губ. Его взгляд падает на них, когда он теребит губы кончиками пальцев. Я перевожу дыхание, и затем его губы находят мои. Это взрыв эмоций: сначала тепло, затем удовлетворение, а потом страх, слишком много страха. Страха того, что из-за этого мы не добьемся успеха, страх вины, грозящей переполнить нас обоих. Существует множество вещей, которые нам следовало бы делать после гибели стольких людей, и эта не одна из них.
Не одна из них.
Джексон отодвигается, оставляя свою голову напротив моей так, словно не может оторваться…
– Прости.
– Я знаю.
Я оборачиваю свои руки вокруг него, и мы стоим так долгое время, слушая жуткую тишину леса. Я уверена, что слышу шепот, танцующий с ветром, но впервые я не поддаюсь своему любопытству. И не важно, что случится в этой войне, в этот момент я понимаю, что меня заботит именно Джексон. Я не могу больше игнорировать это. Я сделаю всё возможное ради своей семьи, друзей и невинных людей, не заслуживающих смерти. Но я также сделаю это для него. Древний он или нет, но я доверяю Джексону. И если он говорит, что, рассказав стратегию борьбы Зевсу, мы предотвратим войну, то я ему верю.
Я обязана.
***
Побеждённая изнеможением, я забираюсь в комнату и проскальзываю в кровать. Я слышу своё медленное и уверенное дыхание. Затем начинается сон. Я иду по лесу, и здесь они – Древние. Сотни, возможно тысячи. Их взгляд сосредоточен на мне. Они цепляются за деревья, насмехаясь надо мной.
Я достигаю Дерева Единства, из темноты которого выходит Древний. Он смотрит на меня, а я на него. Мы раньше встречались, но я не могу вспомнить лицо. Морщинистый и важный, и определённо Древний. Когда он идет, то длинные волосы струятся по спине. Вдруг, он останавливается и кланяется. Затем один за другим все Древние присоединяются к нему. На его лице усмешка. Я понимаю: это движение что-то значит для них, но не для меня.
– Что вы делаете? – спрашиваю я.
– Нагибаемся вперед и выпрямляемся, – говорит Древний. Его лицо сжимается, и он добавляет. – Кланяемся.
Жар проходит по моей коже.
– Кому?
– Нашей королеве.
Глава 16
Я просыпаюсь в холодном поту. Я уверена, что пожилой мужчина был Зевсом. Срывая одеяло, бегу, спотыкаясь, в ванную и брызгаю на лицо ледяной водой. Посмотрев в зеркало, морщу брови. Я только что проснулась от плохого сна, но выгляжу… здоровой и бодрой. Мои темно-каштановые волосы настолько яркие, что практически черные. Кожа светится. Я изучаю свое отражение, выясняя причину изменений, но в голову ничего не приходит. Я позволяю своим мыслям направиться к ночному кошмару. Меня охватывает страх, стоит вспомнить слова Зевса, ведь он не может меня знать. По коже ползут мурашки, хотя моя пижама достаточно теплая. Зевс Кастелло был в моем сне.
Вернувшись в комнату, я замечаю, мигающее на экране, новое сообщение. Я нажимаю на письмо, и на дисплее появляется золотой свиток, вверху которого написано: «ПРОГРАММА БАЛА-МАСКАРАДА ТРОИЦЫ-2140». Я смотря на эту фразу раскрыв рот. После всего произошедшего, я не могу поверить, что балл не отменили. Руководство Химиков и Управляющих, члены Парламента из каждого мирового сектора, все будут там. Это безумно и опасно.
Я тянусь к телефону, чтобы обсудить это с Ло, но затем сажусь обратно. Телефоны контролируются. Я должна подождать с разговором до школы. Я собираюсь выключить монитор, когда приходит еще одно сообщение, но уже от Тренера Сандерса. Сегодня продолжится Оп-тестирование.
Ухожу из комнаты и спускаюсь вниз по лестнице, заворачиваю за угол к кухне, где в воздухе витает острый запах корицы и имбиря. Увидев меня, мама широко улыбается, на ее темно-каштановые волосы попала мука, а руки, цвета слоновой кости, запачканы в тесте для кексов.
– Этот миксер делает то, что ему вздумается, – говорит она в ответ на мои поднятые брови.
Я смеюсь, садясь на табурет рядом с барной стойкой.
– Ты говорила это и в прошлый раз. Какой это, шестой?
Она опускает голову.
– Седьмой. Не говори своему отцу.
Я жду, когда она объяснит, почему она дома, да еще и готовит кексы (мои любимые), после вчерашнего проишествия. Что-то мне подсказывает, что это – подкуп. После нескольких долгих секунд, она так ничего и не произносит.
– Мам…
– Да, – говорит она, отказываясь поднять взгляд.
– Что происходит? Ты не готовишь кексы в течение недели. И разве ты не должна быть в лаборатории, особенно после вчерашнего? Я слышала, как папа ушел несколько часов назад.
Она медленно кладет кухонную лопатку и смотрит на меня.
– Сегодня я осталась дома, и я хочу, что ты сделала то же самое.
Я начинаю возражать, но она останавливает меня.
– Я знаю об Оп-тестировании, и понимаю, как много оно для тебя значит, но снаружи все становится только хуже. Я не могу рисковать… – Она поднимает трясущуюся руку ко рту. – Твой отец не понимает. Он думает, что ты можешь защитить себя, и, кроме того, он тебя тренировал, но это – не обычные тренировки. Это – реальность, в которой погибают люди. Я знаю тебя достаточно, чтобы понимать, что в силах заставить тебя, особенно, когда твой отец против, поэтому я предоставляю тебе выбор. Пожалуйста, останься сегодня дома вместо школы. Я отправлю записку. Вот, – Она протягивает мне кексы с крошечными улыбающимися мордашками, сделанными из шоколадных чипсов. Я смотрю на тарелку, и затем на нее.
– Мам, я…
– Я предполагала, что ты не согласишься, так что возьми вот это, – Она протягивает мне что-то маленькое и серебряное, возможно, длиной в два сантиметра. – Сегодня я попросила твоего отца разрешить тебе взять с собой в школу оружие. Сканеры не остановят тебя. Все время держи это при себе.
– Что это? – я беру вещицу и верчу ее в руке.
– Недавняя разработка – раскладной нож, – Она нажимает на кнопку, в результате чего сверху выскакивает лезвие. – Но у него ядовитый наконечник. Он все еще в разработке, но при контакте с кровью яд выведет из строя противника. Я надеюсь, он тебе не понадобится, но так как ты такая же упрямая, как и твой отец, мне важно, чтобы ты была способна себя защитить, – Она возвращает его обратно мне, ее лицо серьезно. – И я жду тебя домой сразу же после школы. Сегодня днем никаких тренировок, поняла?
***
Спустя час я проскальзываю на сидение электрона, мой каблук постукивает по стальному полу, заставляя складной нож биться о лодыжку. Кажется немного банальным то, что я положила его в ботинок, но в тренировочных костюмах карманов у нас нет. Меня нервирует наличие ножа, но не потому, что я не уверена, как им пользоваться. Просто это значит, что мама знает больше, чем мне говорит, и эти знания дают возможность усомниться в моей безопасности. Но я не могу пропустить Оп-тестирование. Папа не допустил бы этого ни в коем случае. Безопасно или нет, моя работа заключается в защите остальных. Я не могу прятаться от опасности, она – часть жизни оперативника. Хотя каждое Оп-тестирование было прервано атакой.
Последние два теста включали в себя препятствия, вооружение, ресурсы. Остается сражение. Я щелкаю костяшками пальцев и смотрю в окно. Не думаю, что еще кто-нибудь столкнулся в лабиринте с Древним. Джексон стал спрашивать, кто отдал приказ, а значит, атака была направлена только на меня. Если я – цель Древних, то, возможно, пришло время поговорить с папой. Джексон, кажется, думает, что способен защитить меня, но он не всегда…
– Я вижу больше, чем ты думаешь, – шепчет Джексон, садясь рядом со мной, на его глазах солнечные очки. Для осени сегодня очень теплый день, поэтому на нем надеты только коричневые брюки и белая майка, обычная одежда бедных, для хорошей погоды. Я откидываюсь на спинку сидения и изучаю его профиль.
Его внешний вид вовсе нельзя назвать аккуратным. Все в нем – от запутанных волос и до грязных ботинок – кричит о беспечности и непринужденности. Но в то же время… он прекрасен. Его золотистая кожа контрастирует с белой майкой, из-за чего он выглядит здоровым и полным жизни. Его мускулы проступают под тканью, показывая его силу. Будто хаос и безупречность столкнулись друг с другом, и в результате появился он. Уголки его рта подергиваются, затем электрон останавливается, и он ныряет в толпу.
Я хотела крикнуть, чтобы он подождал, но, подумав лучше, присоединяюсь к группе людей позади него, стараясь держать глаза подальше от него.
При входе в школу висит объявление о том, что все пре-опы должны направиться в зал борьбы. Ко мне подходит Гретхен, и мы обмениваемся грустными улыбками. Это последний тест. К концу сессии мы либо станем оп-стажерами, либо будем отстранены от программы.
Гретхен открывает дверь спортзала в черную, как смоль, комнату.
– Должно быть так темно? – спрашивает она.
– Я не знаю… – Я подаюсь вперед, но кто-то одергивает меня.
– Позволь мне, – произносит Джексон, стоя напротив нас. Он исчезает в темноте, проходит секунда, и доносятся торопливые шаги, громкий треск, за которым следует глухой стук.
Гретхен отступает назад, случайно захлопнув дверь, так что я остаюсь в полной темноте. Я поднимаю кулаки, готовясь нанести удар в случае необходимости, но ничего не происходит, поэтому я начинаю очень медленно продвигаться вперед. И до сих пор ничего. Не видно ничего на расстоянии вытянутой руки. Мои ноги ударяются о что-то жесткое, и я тянусь вниз, чтобы вытащить из кармана раскладной нож, но обдумываю это получше. Если это часть теста, я не хочу кого-нибудь ранить.
– Джексон? – шепчу я в темноту. Затем чьи-то руки хватают меня за плечи и бросают на землю. Я перевожу дыхание, надеясь стабилизировать себя, прежде чем запаниковать, и тут внутри меня вспыхивает искра. Адреналин пульсирует в венах, такое ощущение, что во мне что-то включили, и внезапно ко мне возвращается способность видеть. Мои мышцы сокращаются, пульсируют, пульсируют, пульсируют и затем… руки больше не касаются меня. Я стою на ногах, слушая каждое сердцебиение раздающееся вокруг меня. Их пятеро. Пятеро людей, я в этом уверена, только не знаю, каким образом. Я выжидаю, чтобы атаковать первого, по запаху могу сказать, что это парень. Он подается вперед тогда, как я изгибаюсь, ударяя его в лицо. Он падает от прикосновения. Чувство вины одолевает меня, но следует одновременно две атаки, и мое сознание затуманивается. Я бью ногами и руками, и теперь мне больше не надо думать и видеть, чтобы гарантировать крепкий удар. Я слышу бормотание и тяжелые удары, пока мои противники падают один за другим.
Я останавливаюсь и прислушиваюсь. Я слышу их сердцебиение, слышу их дыхание, но ведь это невозможно. Я опускаю кулаки по бокам. Светящаяся кожа, здоровая, энергичная. Мой разум переключается с Джексона, сидящего сегодня в электроне, на меня в зеркале сегодня утром. Но это не… Нет, невозможно.
Через всю комнату звучит громкий свист, возвращая меня в реальность. Загорается свет. Я осматриваюсь вокруг и прижимаю руку ко рту. Вокруг меня лежит пятеро Оперативников, и все без сознания. Недалеко от меня стоит Гретхен, она выглядит такой же потрясенной, как и я. Мои глаза замечают маленькую темноволосую женщину. Сибил. Я чуть было не смеюсь. Я вырубила Сибил.
С северной части спортзала начинают раздаваться аплодисменты.
– Поздравляем, четверо из вас перешли на новый уровень обучения оперативников.
Что? Что вообще произошло? Я широко улыбаюсь в поисках остальных троих человек, которые будут тренироваться со мной. Гретхен заключает меня в крепкие объятия.
– Мы сделали это! – кричит она. Маркус Уайлд оседает на пол, он изможден, но все же улыбается. Так что остается… мои глаза перемещаются на Джексона, однако, он выглядит не счастливым, а скорее расстроенным. Он качает головой, приоткрыв рот.
Нас направляют вниз по коридору к главной библиотеке, где нас приветствует огромный баннер, на котором уже написаны наши имена. Там находится группа людей, они встают со стульев, когда мы входим. Отец Гретхен, Оливер О’Неил, стремительно направляется к ней, смущая ее объятиями. Отец Маркуса находит своего сына и делает то же самое. Я осматриваюсь вокруг, интересуясь, не появится ли здесь и мой отец, но внимательно осмотрев толпу дважды, я понимаю, что было глупо даже надеяться. Вместо этого, Сибил, находясь уже в сознании, подходит ко мне и обнимает меня.
– Твой отец просил сказать тебе, что он очень горд, – говорит она. – И чтобы ты пришла увидеться со мной сегодня после школы.
Я киваю.
– Э-э, простите за… – я показываю на ее опухший глаз.
– Нет необходимости извиняться. То, что ты сделала, было потрясающим. Твой отец не единственный, кто гордится, – она обнимает меня снова. – А теперь запомни, тебе надо заскочить ко мне в офис так скоро, как только сможешь. Надо многое обсудить, – и с этими словами она покидает библиотеку, впуская внутрь море студентов. Некоторые из них поздравляют меня, но большинство из них спешит к столу с едой, установленному в конце зала. Они тянутся руками, приближая лица к единственной настоящей еде – фруктам, которые они получат в этом месяце.
Я отворачиваюсь, не вынося это зрелище. Когда я стану командиром, я собираюсь заставить их изменить законы о еде. Но только если я стану командиром. Война может все изменить.
Я собираюсь найти Джексона. По какой-то причине прямо сейчас мне хочется, как никогда, чтобы он был рядом, но ко мне подходит Лоуренс, останавливая, прежде чем я могу уйти.
– Поздравляю, – говорит он, заключая меня в объятия. Я поднимаю на него взгляд, но его глаза устремлены не на меня, они пересекают комнату и смотрят на другого человека, на Гретхен. Мои глаза бегают от него к ней. Она немного улыбается, когда видит его, но, посмотрев на меня, отводит взгляд в сторону. Вау, я даже никогда не замечала… Вау. Я сжимаю губы, чтобы сдержать ухмылку.
– Так что, ты получил свое приглашение на сегодняшнюю ночь? – спрашиваю я Лоуренса.
– Да, думаю, предполагается, что мы пойдем вместе. Встретимся у меня дома?
Я киваю, стараясь сохранить самообладание. Гретхен и Лоуренс. Не могу поверить, что не заметила раньше. Наверняка, были какие-то намеки. Даже если я расскажу ему о своих догадках, он все равно никогда не признается, особенно мне. Лоуренс – это сплошная надежда, и до тех пор, пока он помолвлен со мной, он никогда не будет делать хоть что-нибудь на публике с Гретхен. Из-за таких мыслей я хочу рассказать ему о Джексоне, чтобы дать свободу, которая нужна для счастья. Хотя, возможно, он уже знает.
Он смотрит на меня, его лицо серьезно, и затем обратно на Гретхен, и снова на меня.
– Я… Я должен идти. Я должен появиться в мамином офисе.
Он целует меня в щеку и уходит прежде, чем я могу ответить. Я хочу сказать ему, чтобы он не чувствовал вину, что я не буду возражать, если они с Гретхен будут вместе, но не могу этого сделать. Я поворачиваюсь и нахожу Гретхен, наблюдающую за мной. Она подходит, как только он уходит, и мы просто смотрим друг на друга так, словно не уверены, что каждый из нас знает, и что каждому из нас позволено сказать.
– Знаешь, я не против, – говорю я в итоге.
Она вздыхает с саркастической усмешкой.
– Если бы все было так просто. Он… – она понижает голос – … он не… Скажем так, он не на столько уверен, как я.
Я даже не знаю, что бы такое сказать, чтобы она почувствовала себя лучше, поэтому я тянусь к ее руке, но она одергивает ее назад.
– Все в порядке, – и она уходит так же быстро, как и Лоуренс.
Я чувствую комок в горле, пока направляюсь в класс. Я устала от вечеринки, устала от того, кем я являюсь. Я проскальзываю на мировую литературу, желая увидеть Джексона, но его стул оказывает пустым. Гретхен наклоняется ко мне.
– Прости насчет этого. Мне не следовало… Это не твоя вина.
– Несмотря ни на что, последнее, что я хочу, так это чтобы ты была несчастна. Я сделаю все, что смогу, чтобы это уладить. Прости.
Она пожимает плечами и звенит звонок, прежде чем мы можем сказать что-то еще. Где Джексон? Я осматриваю класс, но он не пересел на другое место, его нигде нет. Я начинаю беспокоиться. Возможно, началась война, и он был призван вернуться на Лог.
Остальная часть класса уже сидит на своих местах. Профессор Кингтон делает записи на компьютере, и они передаются к нам на планшеты. Я прикусываю губу, размышляя о причинах, по которым Джексон пропустил занятие, когда дверь открывается, и он входит, передавая что-то профессору Кингтону. Она говорит ему занять его место за мной.
Я скрещиваю руки, чтобы сдержать волнение.
– Ари, – шепчет он. – Нам надо поговорить.
– Я…
– Хватит разговаривать! – Резко прерывает нас профессор Кингтон.
Я откидываюсь на спинку стула, во мне разливается страх. Сны. Неестественная скорость и сила. Нет смысла отрицать. Со мной определенно что-то произошло. Только бы я ошибалась. Меня устроит все, что угодно, но только не это. Потому что это… это… изменило бы все.
Глава 17
Я не знаю чего ожидать, входя в офис Сибил. Мама ответила на мое сообщение холодное «Я знаю», и что-то подсказывает, что мы с папой услышим то же самое по возвращению домой. Мама должна понимать, что это моя работа, хотя, несмотря на замужество с командиром, она никогда не соглашалась со строгостью режима Управляющий.
Сибил приглашает меня внутрь и закрывает за мной дверь.
– Сегодня мы снова пойдем в лабораторию, но сначала надо поговорить. Ты получила приглашение на бал?
– Да, я была немного удивлена, что он состоится.
– Это не случайно. Бал-маскарад – это лишь повод для встречи четырех мировых лидеров, чтобы обсудить наши дальнейшие действия. Атаки не останутся без ответа. Химики и управляющие в течение многих недель проводили тестирования. Эта встреча определит финальную стратегию.
– Стратегию переговоров?
Сибил смеется.
– Стратегию нападения. Мы готовимся к осадной войне с Древними, просто, не традиционными методами. Решение будет принято ближе к полуночи. Существуют… определенные риски, касающиеся планирования атаки. Лидеры обычно становятся главными целями. Я не хочу тебя пугать, но мы думаем, что за твоим отцом следят.
В памяти всплывает лист, показанный мне Джексоном, в самом верху было написано папино имя.
– Но не поэтому ли нам следует попытаться вступить в переговоры, прежде чем атаковать? Они обладают всеми передовыми технологиями. Мы, вероятно, не можем…
– Ари, ты действительно не осознаешь, на что мы способны. Мы не проиграем. Нет никаких шансов, что это произойдет, беспокоиться не о чем. Я говорю тебе это только для того, чтобы объяснить, куда я собираюсь тебя взять.
Я не могу сказать ни слова. Она, действительно, верит в то, что говорит, они все верят. Они думают, что это будет легко. Не удивительно, что Джексон разыскал меня, чтобы я помогла найти стратегию, и настоял на том, чтобы я никому не рассказывала. Он знал то, что теперь знаю и я, – они никогда не сомневались в превосходстве над Древними, и эта самонадеянность гарантирует уничтожение человечества. Если раньше у меня и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли. Я не позволю невежеству убить моих любимых.
Я поднимаю взгляд на Сибил, все мои мысли сосредоточены на стратегии.
– Так чего же мы ждем? Пойдемте.
Мгновение спустя мы возвращаемся в третью лабораторию, но сейчас она переполнена людьми – и это не только химики, но и управляющие. Я хочу подслушать, что они делают, но Сибил проводит меня в узкий коридор, где стены будто обваливаются внутрь, а затем мы переходит в комнату, полную Древних и частей их тела. Комната изменилась с моего последнего визита. Теперь на задней стене находится экран, а передняя стена заставлена аквариумами с Древними.
Сибил подходит к монитору, набирает ряд кодов и ждет, пока на экране не появляется фото с подписанными внизу данными. Она указывает позади себя на первого Древнего в ряду – это парень, он старше Джексона, возможно, ему лет двадцать. Он не двигается в камере, поэтому я уверена, что он технически умер, но его тело сохраняет жизнь, как женщина, которую я видела раньше (ее больше нет в той камере). Я пытаюсь не думать, где она сейчас, или что могли сделать с ее телом.
– Проверь, сколько в его теле процентов воды, – говорит Сибил, увеличивая таблицу данных, щелкнув два раза по экрану. – Что-нибудь заметила?
Я просматриваю список и останавливаюсь на ксилеме.
– Как такое может быть?
– Человеческое тело, – произносит Сибил, – примерно на шестьдесят процентов состоит из воды. Наша кровь – примерно на девяносто два. А у Древних? Вода составляет только двадцать пять процентов их тела, но, как и наша кровь, ксилема примерно на девяносто процентов состоит из воды. Но соединение воды и ксилемы едва ли можно назвать водой. Отними у человека воду, и что в итоге произойдет?
– Смерть.
– Правильно, но с Древними этого не случится, потому что ксилема беспрерывно распределяет воду по их телу, практически перерабатывая ее. Они утверждают, что хотят прийти сюда из-за истощающихся запасов воды на планете Лог. Ну и что? Технически, они не нуждаются в воде. Именно поэтому мы знаем, что они бы никогда не поддержали мирное сосуществование. Их причины построены на лжи, так почему мы должны верить им на слово? Мы не можем и не будем.
Я борюсь с желанием спросить ее. Джексон сказал мне, что им нужна вода, но если Сибил сказала правду, то я не понимаю, зачем она им. Может быть, они в ней нуждаются, чтобы промывать свои тела. Но что-то не сходится.
Сибил закрывает изображение и открывает новое, подписанное, как «АНАЛИЗ ПОВРЕЖДЕНИЙ».
– Посмотри на это.
Она поворачивается, скрещивая руки. Я смотрю на первую камеру, но ничего не происходит. Наверное, это что-то слишком незаметное для меня, но глаза парня резко распахиваются и округляются в ужасе, в то время как темная жидкость обволакивает его левую руку.
– Я думала, они мертвы? – я практически кричу, но затем заставляю себя сохранить самообладание.
– Эти? Нет, это Скрытные, посланные, чтобы шпионить за нами. И они… спят, – говорит Сибил равнодушно. – Я просто дала команду, чтобы его ударили ножом в руку. То, что ты видишь, это кровь. Что-то вроде симуляции, только физическая реакция реальна, – Она указывает на темную жидкость, стекающую по камере. – Теперь смотри, смотри. Это захватывающе, – Она придвигает меня ближе к камере и указывает на место пореза. Мы внимательно смотрим несколько секунд, и затем рана исчезает так же быстро, как и появилась.
– Как это…? Ксилема, – я знала, что она исцеляет, но не представляла, что так быстро
– Конечно. Поэтому, все, что мы делаем, должно замедлить исцеляющую способность ксилемы. Это единственный способ убить их.
– Таким образом, стратегия заключается в блокировке ксилемы. Как мы можем это сделать?
Она смотрит на меня так, словно я какой-нибудь дилетант.
– У нас есть несколько вариантов в разработке. Как я упоминала, сегодняшняя встреча определит наш дальнейший курс. Без вариантов. Что бы мы ни сделали, это должно сработать быстро. В противном случае…
– Мы все умрем.
– Что ж, это немного драматично. У нас все под контролем, но мне надо, чтобы ты увидела это и знала, как читать данные. Что-то произойдет… что ж, только четыре человека имеют доступ к комнате и информации. Президент Картье, твой отец, я, – Она протягивает мне золотой ключ, – а теперь и ты. Хотя, полагаю, что Лоуренс Картье тоже получит доступ. Это запретная зона. Я не могу тебе передать, насколько важно сохранить комнату и ключ в безопасности. Храни его в недоступном для других месте, потому что эта универсальная ключ-карта. Не в тех руках она может быть очень опасна.
Я киваю, желая, чтобы узел в моем желудке исчез, но с каждым днем он затягивает все сильнее. Карту дал мне не отец, так что я осознаю кое-то еще. Это не часть моего обучения. Он передает эстафету, на в случай, если его не будет здесь, чтобы довести дело до конца. Он знает, что я не пойду путем уничтожения Древних. Это неправильно.
Я прячу ключ-карту в ботинок, рядом с раскладным ножом, и покидаю корпус управляющих. Запрыгиваю в первый трон, который вижу, и жду своей станции, но уже через три остановки я стою в центре Лендинг-парка напротив вереницы стальных, устремленных в небо домов. Я понятия не имею, куда мне пойти. Я раздумываю, не позвонить ли Гретхен, чтобы она посмотрела адрес Джексона, но она будет задавать слишком много вопросов. Я уже собираюсь повернуть назад, когда замечаю, что на каждом здании написана большая буква. Это сектор Х, пересекающийся с Д. Три одинаковых здания стоят на другой стороне улицы – К, Л и М.
Я жду снаружи главного входа, желая знать, выйдет ли ко мне охранник, или мне понадобится специальная ключ-карта, но спустя минуту или две, я подхожу ближе и практически отпрыгиваю от удивления, когда дверь распахивается. Странно. Я никогда не была в здании, которое открывается без ключ-карты. Внутри здания каждая деталь носит лишь практический характер, здесь нет ни ковра, ни плитки. Пол, кажется, сделан из цемента, стены – из стали, да и лифт ничем от них не отличается. Я проскальзываю внутрь и глупо смотрю на номера этажей, не зная, как же я найду его, и решаю, что у меня нет другого варианта, кроме как спросить Гретхен. Я посылаю сообщение и жду, двери лифта открываются и закрываются каждые пять секунд, словно говоря мне принять решение. В итоге, мой телефон издает сигнал: «Это сумасшествие. 5С. Не попадись».
Я запихиваю телефон в карман куртки, нажимаю кнопку пятого этажа и жду, когда двери откроются вновь. Как только я попадаю на нужный этаж, мои нервы болезненно напрягаются, и затем я стучу в дверь 5C.
Дверь открывается, и мое сердце останавливается. Джексон натягивает футболку, на его животе видны кубики, затем его голова пролазит через отверстие в футболке, и его глаза находят мои.
– Хорошо, не тот, кого я ожидал
Он отодвигается с прохода и приглашает меня внутрь. Все мысли, вытекающие из моей головы, и все, что я могу видеть, это то, как он разглаживает свою рубашку.
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Да, я… Что ж, нет, но… – Я отворачиваюсь от него, чтобы ко мне вернулась способность думать, и какое-то время изучаю его крошечную квартирку. По крайней мере, здесь покрыт пол, хотя непонятно, чем именно. Ковра нет: это выглядит жестче, чем ковер, но у него есть текстура, которая не похожа на древесину или плитку. Низкий коричневый диван расположен у задней стены, а справа от него стоит маленький телевизор. Здесь только одно окно, вырезанное прямо напротив меня в стене главной комнаты, Джексон держит жалюзи закрытыми, ограждаясь от внешнего мира. Напротив окна находится маленький стол, а слева открытая кухня, которая бы вместила мою кладовую. Справой стороны приоткрыта дверь, ведущая, как мне кажется, в спальню.
Спальня.
Жар поднимается к шее, кажется, что я приняла глупое решение, придя сюда. Кажется, я даже не могу думать. Я прочищаю горло и поворачиваюсь к Джексону.
– Сегодняшний бал состоится не просто так, на нем лидеры смогут собраться вместе. Они планируют решить сегодня ночью, что им делать. О, и они изучают ксилему. Какое бы решение они не приняли, они хотят быть уверены, что ксилема не сможет это излечить, – Джексон кивает, пока я продолжаю передавать все, что мне рассказала Сибил, даже то, как она уверена в нашей победе. Когда я завершаю, он поднимает руки и сжимает их в замок за головой. Я заметила, что он делает это, когда глубоко погружается в мысли, и мне интересно, о чем он думает, и как много из этих мыслей он собирается разделить со мной.
Долгое время он не произносит ни слова и в итоге встает, указывая на часы возле телевизора.
– Тебе надо попасть домой. Уверен, все тебя ждут.
– Подожди, ты не собираешься что-нибудь сказать?
– Я не уверен, что сказать. Мне надо подумать. Я знал, что бал – лишь прикрытие их встречи, но я еще не придумал, как мы сможем их подслушать. К ночи у меня будет план. Но ты ничем не сможешь помочь, если застрянешь дома. Так что… – он указывает на дверь, – … увидимся ночью, – он стоит, а я не могу не чувствовать небольшую боль. Я не уверена, чего я ожидала, но я ненавижу, когда он скрывает свои эмоции.
Я подхожу к двери, пытаясь не выглядеть так же жалко, как себя чувствую. Джексон хватает мою руку, прежде чем я успеваю уйти.
– Не переживай. Я знаю, все слишком сложно, но мы разберемся.
Я киваю, прежде чем выйти за дверь. Надеюсь, он прав.
