Текст книги "Чернильный обмен"
Автор книги: Мелисса Марр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 32
Ириал несколько дней наблюдал, как Лесли борется, чтобы вновь почувствовать утраченные теперь эмоции, которые он из нее выпивал. Такой проблемы он никак не ожидал. Она выскакивала на дорогу прямо перед машинами, провоцировала Бананак, которая с каждым днем становилась все агрессивнее и агрессивнее, и даже вмешалась в драку двух вооруженных до зубов смертных. Стоило ему ослабить охрану, как она тотчас же подвергала себя опасности. Он никак не мог понять ее, впрочем, как и остальных смертных.
Сегодня она была измучена, и он тоже.
Ириал прикрыл дверь спальни, заставив себя оторвать взгляд от своей спящей девочки. С ней нужно было обращаться очень осторожно. И ему постоянно приходилось скрывать от нее свои настоящие чувства. Он не ожидал, что смертная сможет его изменить – это не входило в его планы.
Как только Ириал сел на другом конце дивана, Габриэль взглянул на него и продолжил разговор, который они вели всякий раз, когда засыпала Лесли:
– Мы уже сто лет не развлекались как следует со смертными, – и протянул Ириалу уже открытую бутылку с длинным горлышком.
– Потому что их слишком легко сломать. – Ириал взял бутылку, понюхал содержимое и поинтересовался: – Это настоящее пиво? Просто пиво?
– Как видишь. – Габриэль откинулся на спинку дивана, вытянул ноги, обутые в ботинки, и принялся покачивать ступнями в такт одному ему известной песне. – Так как насчет вечеринки со смертными?
– Сможешь найти таких, которые переживут хотя бы несколько ночей? – Ириал бросил взгляд на закрытую дверь, за которой тяжелым сном спала его собственная слишком хрупкая смертная. – Было бы хорошо, если бы нам не пришлось менять их каждую неделю. Мы могли бы брать одних и тех же каждые несколько дней, чтобы посмотреть, как все пойдет.
Он не стал говорить, что не знает, как Лесли справится, если ему придется прогонять через нее слишком много смертей, страха и боли. Если смертных будет достаточно много, и они будут слишком напуганы, злы и похотливы, то она будет настолько пьяна от эмоций, что, возможно, даже не заметит нескольких смертей. Но если слишком многие одновременно умрут, это может ее расстроить.
– Немного войнушки тоже не помешало бы. Бананак испытывает на прочность каждый установленный тобой запрет. Может, устроить для нее небольшую перестрелку?
То, что Габриэль вообще упомянул об этом, уже было достаточным поводом для беспокойства.
– Ей не хватит людей, чтобы далеко зайти. – Ириал терпеть не мог того, что она постоянно наступала ему на пятки, выискивая его слабые места и устраивая мелкие мятежи. Придет время, и она сотрет его в порошок. Если он не сможет усилить свой Двор, она соберет фейри и поднимет самое настоящее восстание. И это уже не впервые. Ему нужно сделать так, чтобы вернуть те времена, когда она довольствовалась только слабыми отголосками возможной войны, и не дать ей повода совершенно обнаглеть. Сначала нужно решить проблемы с Лесли.
– Бананак снова пыталась добраться до Ниалла. – Габриэль ликующе улыбнулся, сверкнув зубами. – Но парень по-прежнему стоит на своем.
Ириал был бы рад это увидеть. Ниалл всегда стремился действовать по велению разума, прежде чем приступить к насилию. Но стоило ему ввязаться в драку, он дрался так, как делал все в своей жизни: с исключительной сосредоточенностью.
– Он… в порядке?
Габриэль пожал плечами, но выражение ликования на лице ни капельки не потускнело:
– Рано или поздно он вернется, Ири. Тебе нужно сконцентрироваться на будущем, вот и все.
Ириал попросту не мог сейчас задумываться о том, чем занимается Ниалл. Разумеется, он надеялся, но надежда в данных обстоятельствах не выход. Габриэль был прав: Ириал должен подумать о будущем. Он зациклился на своих первоначальных планах. Прошло слишком много времени с тех пор, как ему приходилось принимать серьезные решения. В течение девяти веков Бейра правила, не встречая сопротивления с чьей бы то ни было стороны, и он позволил себе расслабиться, считая, что поддерживать жизнь Двора будет все так же просто. Последние несколько месяцев, вместе со вступлением в полные силы Летнего Короля и воцарением на троне новой Зимней Королевы, доказали ему, как быстро все может измениться, а он не был к этому готов.
– Скажи Бананак, пусть собирает всех, кто захочет пойти, и начнет беспорядки во Дворе Сорчи. Я не могу вечно кормить всех подряд. Если сезонные Дворы пока не настроены сотрудничать с нами, стоит проверить, что мы можем сделать с придворной королевской скукой Сорчи. Если кто и может ее спровоцировать, то только Бананак.
На руках Габриэля появились темные символы, обозначившие приказ, который он должен передать Бананак в надежде, что это хоть немного удовлетворит ее, и она перестанет постоянно путаться под ногами.
– И насчет Эни. – Ириал помедлил, чтобы придать вес своим словам. – Приведи Тиш и Рэббита, чтобы побыли с ней. Пусть переедут в дом, где мы нашли Гвин. Учитывая привычку Сорчи забирать к себе полукровок, им будет грозить опасность, как только Бананак начнет действовать. Теперь, когда повсюду царит мир, Сорча не станет держать свой Двор в изоляции.
Габриэль на секунду засомневался.
– Ты будешь осторожно обращаться с моими детьми, – сказал он. – Способность Эни питаться напрямую от смертных не означает, что она перестала быть моей дочерью. Экспериментировать с ней…
– Мы не станем делать ничего такого, на что она не даст своего согласия. – Ириал прикурил сигарету. С тех пор, как к ним присоединилась Лесли, он стал курить гораздо чаще, потому что беспокоился о ней. Он несколько раз затянулся, потом снова заговорил: – Дай Эни тоже пошалить со смертными. Я хочу посмотреть, что она может выпить из них. Возможно, она именно то, что нам нужно. И все, наконец, пойдет как надо.
– Это значит, будет две… вечеринки. Потому что я не буду участвовать в этом на глазах у своих щенков. – Нотки угрозы исчезли из голоса Габриэля при одной мысли, что его дочь будет где-то среди всей этой толпы. – Она хорошая девочка.
– Так и есть, Гэйб. Выбери нескольких Ищеек, которым доверяешь, чтобы присмотрели за ней. Возьмем две комнаты, те, что в другом конце коридора. Посмотрим, что сможет наполнить меня и Двор, пока Лесли не впала в кому. Мы будем наблюдать за ней, проследим за ее реакциями и успеем остановиться прежде, чем достигнем пределов ее возможностей. – Ириала передернуло от этой мысли. Несколько смертных наверняка повредятся рассудком, если на них надавить слишком сильно. – И приведи нескольких Летних девушек Кинана. Они пригодятся как стимул, чтобы смертные были покладистыми. Станут наградой для тех, кто доживет до рассвета.
Ириал закончил предложение почти шепотом, потому что услышал движение в спальне. Лесли еще не должна была проснуться, но была слишком упряма, чтобы спать столько, сколько ей положено.
Как только Лесли вошла в комнату, Ириал протянул ей руку. Она приняла ее и свернулась клубочком в его объятиях.
– Значит, ты позаботишься о вечеринке? – спросил Ириал, рассеянно поглаживая Лесли по волосам, пока она пыталась умоститься поудобнее и поближе к нему.
Габриэль кивнул:
– Это займет как минимум два дня.
– Хорошо, – согласился Ириал, услышал мягкий щелчок закрывшейся за Габриэлем двери и обратил все свое внимание на свою девочку. – Если потерпишь еще два дня, мы сможем поработать над тем, что все это тебя не слишком напрягало.
– А что вы…
– Никаких вопросов, Лесли. Это мое условие. – Он поцеловал ее в лоб. – Ты ведь хочешь больше свободы, больше пространства?
Она молча кивнула.
– Тогда мне нужно, чтобы ты перестала подвергать себя риску. Если будешь продолжать в том же духе, я не смогу дать тебе необходимую свободу. – Говоря это, он всматривался в лицо Лесли, в который раз задаваясь вопросом, какой бы она стала, если бы смогла сохранить хотя бы несколько из присущих ей эмоций.
– То, что вы собираетесь сделать, это будет больно? – Лесли выглядела взволнованной, как будто заинтересовалась идеей почувствовать то, от чего так старалась убежать.
– А тебе было больно в первые несколько недель со мной?
– Не помню. – Она облизнула губы, как будто могла почувствовать вкус его волнений. Из-за их связи она, разумеется, не могла этого сделать. Но порой Ириал чувствовал напряжение, когда она пыталась повернуть эту связь в обратную сторону, чтобы украсть его эмоции. – У меня не осталось ни одного ясного воспоминания об этом.
– Вот именно.
– Ты жестокий, Ириал. – Она не обвиняла, не злилась. Потому что не могла.
И он вдруг понял, что они оба об этом жалеют. Моя милая Девочка-Тень! И он поцеловал ее прежде, чем совершить ошибку и рассказать ей о своих мыслях.
– Я могу быть жестоким, Лесли. И если ты будешь по-прежнему пытаться причинить себе вред, я буду жестоким. – Он надеялся, что, даже не испытывая страха, она сможет понять, что ни один из них этого не хочет. Но она вздохнула так, словно это была не угроза, а обещание награды, поэтому он спросил: – Помнишь шрамы Ниалла?
Она застыла и внимательно посмотрела на него:
– Помню.
– Жестоким я тебе не понравлюсь.
Он поднял ее на ноги. Она стояла, не шевелясь, с протянутой к нему рукой.
– Ты мне и сейчас не нравишься.
– Мы не лжем, – напомнил он ей, взял ее за руку и снова привлек к себе.
– Я смертная, Ириал. Я могу лгать, когда и о чем захочу, – прошептала она.
Он отпустил ее, ненавидя себя за то, как трудно было это сделать.
– Иди и переоденься, милая.
Им предстояло навестить сборище бунтовщиков. Он пока не водил ее по больницам, санаториям и другим учреждениям с больными людьми, но сегодня вечером он поведет ее на настоящее торжество ярости. Если он наполнит ее тьмой под завязку, и она сможет это вынести и передать все его людям, он позволит ей какое-то время подышать свободой. У него было лишь два варианта: сделать это или потерять ее навсегда. А терять ее он не хотел. Все это время он пытался помочь ей постепенно привыкнуть к положению вещей, но ее упрямство и его нежелание сломать ее сделали его план неосуществимым. С тех пор, как установился мир, Ириал ничего не хотел так сильно, как уйти с трона и отказаться от своих обязательств. Вот только теперь он хотел взять с собой Лесли.
Глава 33
Всю следующую неделю он таскал ее за собой. Она была настолько пьяна тьмой, что ее рвало, но они это не обсуждали.
Они погрузились в рутину, и Лесли казалось, что она сможет это принять. Ириал не рассказывал ей, что происходило по ночам, а она не спрашивала. Конечно, это не решало все проблемы, но она чувствовала себя лучше. Она говорила себе, что это уже кое-что. Временами она чувствовала мимолетные отголоски утраченных эмоций, когда Ириал закрывал их связь, и темная нить между ними напоминала спящую змею. В такие моменты Лесли лгала себе, говоря, что она счастлива, что в том, как ее балуют, есть свои плюсы. Но потом вся тяжесть ее положения обрушивалась на нее, и ломка повергала ее в беспамятство.
Я ничем не отличаюсь от любого другого наркомана.
У ее наркотика мог быть пульс и голос, но он все равно оставался наркотиком. И она тонула в глубинах, которые могли бы заставить ее терзаться от стыда и позора, если бы эти чувства все еще были доступны ей. Но Ириал выпивал их, словно какой-то экзотический коктейль. И когда кошмар достигал своего апогея, только прикосновения Ириала могли приглушить болезненное желание, которое открытой раной зияло внутри нее.
Что со мной происходит? Неужели тьма просто поглотит меня?
Ириал не мог ей ответить. Не мог сказать ей, что случится с ее телом, ее здоровьем, как это отразится на продолжительности ее жизни. Он только говорил ей, что он рядом, что он защитит ее, позаботится о ее безопасности и благополучии.
Теперь, когда Лесли могла регулярно выходить на улицу без сопровождения Ириала, она понимала, что встреча с Ниаллом – лишь вопрос времени. Из всех людей, которые были в ее жизни до чернильного обмена, он был единственным, с кем она не горела желанием увидеться. Он знал, что представлял собой Темный Двор, знал, какой была ее жизнь до того, как все изменилось, и она понятия не имела, как быть с тем, что ему обо всем известно.
Но сегодня она искала его. И нашла. Он стоял с другой стороны улицы, возле магазина «Музыка на любой случай», где частенько можно было застать Рианну. Рядом какой-то мужчина – человек – играл что-то зарубежное и знакомое на бойране.
Пульс Лесли мгновенно подхватил ритм, который поселился глубоко внутри нее, как будто каждое прикосновение битера
к бойрану отдавалось на ее коже и в ее венах.
Ниалл обернулся и заметил, что она смотрит на него.
– Лесли, – сказал он одними губами, но так тихо, что услышать было невозможно.
Движение на улице было слишком интенсивным, чтобы переходить через дорогу, но Ниалл не человек и никогда им не был. Он промелькнул между машинами и уже стоял рядом с ней. Он прикоснулся губами к ее руке, вызывая в ней слезы, которые она не могла пролить.
– Он не позволял мне увидеться с тобой.
– Я попросила его об этом. Мне никого не хотелось видеть.
Лесли отвела взгляд, заметив наблюдающих за ними фейри.
– Я бы убил его, если бы мог, – сказал Ниалл, и ей показалось, что его голос прозвучал намного жестче, чем когда-либо звучал голос Ириала.
– Я не хочу этого. Я не…
– Ты хотела бы, если бы он не сделал с тобой всего этого.
– Он вовсе не ужасный.
– Не надо, прошу тебя.
Ниалл молча прижал ее к себе, но она слышала его слезы. Он вел себя так, словно все, чего он хотел, – это она, словно чувства, которые, как ей казалось, он испытывал, были настоящими. Но Лесли была удивлена: влечение, которое у нее было к нему, жажда его прикосновений, желание сблизиться с ним – все это исчезло. Неужели все это было иллюзией? Было ли это по-настоящему, а Ириал просто взял и выпил эти чувства? Она вглядывалась в красивое лицо Ниалла, которое не портили даже шрамы, и почувствовала вспышку нежности, но ничего общего с физическим влечением эта нежность не имела.
Вдоль улицы застыли фейри, наблюдавшие за ними с выражениями радости и отвращения на лицах. Их тихие перешептывания становились все громче и громче, пока они делали предположения о том, что сделают люди Ириала или он сам, когда обо всем узнает.
«Он убьет мальчишку. Вот увидишь».
«Это даст ему повод развязать драку».
«Да ничего он не сделает. Разве она того стоит?»
«Видимо, стоит. Ириал раньше никогда не брал себе смертных. Она, должно быть…»
«Ириал всегда запрещал трогать своего любимого Gancanagh…»
«А может, он будет пытать его? Или заставить ее это сделать?»
Фейри расхохотались, а затем продолжили строить догадки, пока Лесли не обернулась к теням и не одарила вопросительным взглядом одного из Ищеек. Дальше все произошло с сумасшедшей скоростью: толпа фейри рассеялась, когда Ищейка схватил нескольких из них и, словно бесформенную массу, швырнул на тротуар, послав тем самым волну ужаса и угроз остальным. Противные хлюпающие звуки и вопли отдавались эхом, и даже музыкант с бойраном на несколько секунд прекратил играть и стал оглядываться по сторонам, словно услышал отголоски страха, которые на самом деле услышать не мог.
– Они слушаются тебя? – спросил Ниалл.
– Слушаются. Они хорошо ко мне относятся. Никто из них никогда не причинял мне вреда. – Лесли прикоснулась к его груди, зная, что именно там под одеждой спрятаны его шрамы. Эти шрамы давали ответы на вопросы о нем самом, об Ириале, о том мире, который теперь Лесли называла своим домом. И она добавила: – Никто из них не делал ничего такого, о чем бы я не просила.
– И Ириал тоже?
Голос Ниалла был таким же беспристрастным, как и его лицо. Зато его эмоции она чувствовала прекрасно – тугой клубок из надежд и желаний, страха и гнева.
Лесли вдруг пожалела, что не может лгать. Впрочем, она и не хотела. Не хотела и не могла лгать ему, зная, что он не лжет ей ни словами, ни чувствами.
– И он тоже. По крайней мере, он не трогает меня, если я не прошу об этом, если ты это имеешь в виду. Но он сделал меня такой, не спрашивая моего согласия, и я уже больше не знаю, где моя воля, а где его. Когда я… Когда он мне нужен… Этого убивает меня, Ниалл. Это как умирать от голода, будто что-то съедает меня живьем изнутри. Это не больно. Мне не больно, но я знаю, что так быть не должно. Боли нет, но я все равно кричу от боли. И только Ири может… помочь. С ним все кажется лучше.
Ниалл наклонился к ней и прошептал на ухо:
– Я могу прекратить все это. Думаю, у меня получится вернуть все на свои места. – И он рассказал, что Эйслинн даст ему солнечный свет, а Зимняя Королева даст холод, и он сможет выжечь и заморозить чернила в ее коже. – Это должно сработать. И ты освободишься от него. От всех.
Лесли не отвечала, не соглашалась и не отказывалась. Просто не могла.
– Выбор за тобой. – Он взял в ладони ее лицо, глядя на нее так же, как и раньше, до того, как с ней все это случилось. – У тебя есть выбор. И я могу дать тебе это.
– А если станет еще хуже?
– Подумай о том, какой бы ты сделала выбор, если бы не находилась под влиянием. – Он немного помолчал. – Неужели ты сама выбрала бы все это?
– Нет. Но изменить этого я не могу. Я не могу притвориться, что ничего не было. Я больше никогда не буду такой, как прежде. И если чувства вернутся ко мне, если я смогу жить, то как я буду жить после всего, что…
– Просто будешь. То, что ты делаешь в минуты отчаяния, – лицо Ниалла стало жестоким, злым, – не определяет тебя как личность.
– Неужели?
Она вспомнила, что чувствовала, когда смотрела на землю и знала, что если она прыгнет и Ириал поймает ее, будут и другие моменты, когда к ней придет все то же отчаяние. Чувства, которые она тогда испытывала, пусть и всего лишь несколько секунд, были частью ее самой. И она сама выбрала этот путь. Она подумала о знаках, которые предупреждали ее, что что-то идет не так. Подумала о тенях, которые видела в кабинете Рэббита. Подумала о вопросах, которые так и не задала ни Эйслинн, ни Сету, ни самой себе. Подумала о стыде, который прятала внутри себя, вместо того чтобы попросить о помощи. Вот какой она была. Вот что составляло ее личность. У нее всегда был выбор. Ничего не делать – тоже выбор.
– Я так не думаю, Ниалл, – услышала она свой голос. И голос ее не был ни нежным, ни испуганным. – Даже учитывая зависимость, это все я. Пусть у меня нет стольких возможностей, как раньше, но я по-прежнему могу выбирать.
Она снова подумала о том, как стояла в окне склада у реки. Она могла прыгнуть. Но не сделала этого. Если бы я прыгнула, это была бы капитуляция, тогда я бы сдалась. Неужели не лучше смириться? Человек, которым она была под всеми этими зависимостями, был намного сильнее, чем она могла себе представить.
– Я хочу, чтобы у меня был выбор, от которого не будет больно ни мне, ни Ириалу, – сказала она и пошла прочь от Ниалла.
Она знала, что такой выбор рано или поздно появится. Пусть не сейчас, и не тот выбор, который предлагал ей Ниалл. Но она не позволит ни ему, ни Ириалу, ни кому-то еще сделать этот выбор за нее.
Я никому не позволю снова выбирать за меня.
Глава 34
Когда Ириал вышел из комнаты, луна была уже высоко в небе. Чтобы смертные не подумали, что дверь открывается и закрывается сама по себе, Ириал принял вид дружелюбного смертного и вышел в коридор. Снаружи на страже стояли несколько Ищеек, невидимые для любого проходящего мимо человека. Однако никого из людей в коридоре не было, поэтому Ириал сбросил «иллюзию» и закрыл за собой двери номера.
– Если проснется, не выпускайте ее из комнаты, – приказал он Ищейкам. – Сегодня вечером никаких прогулок.
– С ней не так-то легко иметь дело. Мы можем пойти за ней, чтобы обеспечить ее безопасность…
– Нет.
– Мы не хотим обижать ее, – запротестовал еще один. – А она выглядит несчастной, когда мы запрещаем ей выходить.
– Так заблокируйте двери! – разозлился Ириал.
Связь с Лесли влияла не только на него. Его слабость к ней перетекла и в его людей: они все с трудом заставляли себя делать то, что могло не понравиться Лесли.
Я ослабляю их. Моя привязанность к ней вредит им.
Единственный способ хоть как-то разрядить сложившуюся обстановку – запретить ей просить его людей делать всякие глупости. Другой путь – окончательно сломать ее – он даже не собирался обдумывать.
Могу ли я так поступить? Он подавил эту мысль прежде, чем зайти слишком далеко. Мысль о том, чтобы вернуть Ниалла ко Двору и так была болезненной. Веками ему снилось, как Ниалл отказывается от него. Слабые короли не могут вести славную жизнь. Ириал это прекрасно знал, но это не могло стереть боль, с которой он жил, с тех пор как Ниалл выбрал другой Двор. Эта боль была слишком давней.
Связь с Лесли, согласие на развлечения со смертными, которым когда-то предавались они с Ниаллом, заставили всплыть на поверхность спящие в глубине памяти воспоминания. И это в очередной раз доказывало, что влияние смертной испортило, изменило его. И это ему не нравилось. Его беспокойство все росло и росло, и внезапно нить, которая тенью связывала его с Лесли, стала видимой в воздухе.
– Не говорите ей ничего, – обратился он к Ищейками, – кроме того, что я запретил вам выпускать ее из комнаты. Скажите ей, что вам придется очень плохо, если она куда-нибудь уйдет. Если это не сработает, скажите, что пострадает Эни.
Ищейки зарычали на него, но он знал, что они все ей передадут. Он надеялся, что их слова заставят ее хоть на несколько часов стать послушной и выполнить его приказ, пока он будет разбираться с беспорядком, который оставили его фейри.
В первой комнате на полу валялись обливающиеся слезами смертные, выжившие после последних «раундов» веселья. Они продержались дольше, чем последняя партия людей, но и среди них оказалось много таких, которые легко сломались умственно и физически. Они рыдали с тех пор, как все безумие увиденного и совершенного ими навалилось на них. Стоило им дать немного наркотиков, слегка воздействовать на них с помощью «иллюзий», предложить им маленькие человеческие радости, и они охотно погрузились в глубины скрытого за всем этим разврата. Позже, когда включили свет, и выжившие увидели мертвые тела, переплетенные с их собственными, им было трудно не сойти с ума.
– Кила нашла парочку весьма крепких экземпляров на замену этим. Сейчас они наслаждаются прелестями жизни во второй комнате, – проговорил Габриэль, сунул в мусорную корзину рюкзак какой-то девушки и подошел к трупу.
Два Ли Эрга подняли тело девушки.
– Мусор, – констатировал один из них.
Третий открыл дверь. Ли Эрги унесут труп, чтобы выбросить его где-нибудь в городе, где люди смогут его найти.
– Мы позаботимся о ней, – сказали они и направились к двери.
– Не создавайте проблем, – рыкнул Габриэль вслед Ли Эргам.
Фейри, придерживающий дверь, махнул рукой, высветив свою ярко-красную ладонь.
Ириал переступил через пару смертных, которые слепо глядели сквозь него.
– Они едва не передрались из-за нее. Что бы там ни было, но наркота ее сделала почти жестокой. – Габриэль вытащил из кармана ошметки какой-то одежды и указал ими на ухмыляющегося фейри чертополоха, который и выполнил это жуткое задание. – Они брали тех, кто им нравился, и нянчились с ними. Несколько дней подряд даже чай им подносили.
– Чай?
Один из Ли Эргов широко улыбнулся:
– Мы получили от них свое. Они сами разделись догола, оставили только шляпы и перчатки, как мы и хотели.
– Мы даже сделали им макияж, – добавила линан-ши, – они выглядели просто прелестно.
Ириалу захотелось отчитать их, но то, что они натворили, было не хуже того, что темные фейри творили веками забавы ради. Темный Король не требует доброты по отношению к смертным. Ириал подавил свой порыв и сказал:
– Может, нам устроить представление в парке возле дома царька? Скажем, сцену из «Сна в летнюю ночь»
или…
– Нет. Давайте другого смертного писаку.
Того, который что-то про парад грехов нацарапал, а? – Ли Эрг потер лицо кроваво-красными ладонями. – Веселая пьеска.
– Мне грехи по душе, – промурлыкала линан-ши.
Одна из сестер Дженни приподняла труп:
– У нас тут своя собственная ненасытность. Обслужила всех желающих фейри, которые были в номере.
Все рассмеялись.
– Это похоть, сестричка. У ненасытных обжор мясца на костях побольше. Как у вот этого, – и фейри ткнула пальцем в еще одно тело.
– Так как называется эта пьеса? – повторил угрюмый Ли Эрг.
– «Фауст». «Трагическая история доктора Фауста»,
– сказала Лесли едва слышным голосом, но все повернулись к двери, у которой она стояла. Ее кружевную пижамку прикрывал наброшенный на плечи халат. – Эту пьесу написал Марло. Хотя, возможно, вы верите в теорию, что Марло и Шекспир – одно лицо.
Никто из фейри не ответил. Если бы это был кто-то другой, они зарычали бы на него или пригласили присоединиться к веселью. Но это была Лесли, и ни того, ни другого они не сделали.
Она вытащила из кармана халата пачку сигарет Ириала и закурила, молча наблюдая, как фейри собирали недавно сошедших с ума людей. Когда они приблизились к ней, она распахнула перед ними дверь.
Они переступили порог и накрыли «иллюзией» свои ноши. Впрочем, Лесли видела все. Перед ней крупным планом предстала картина: сумасшедшие люди с широко раскрытыми глазами, чей-то труп, обнаженная плоть. Ужас и отвращение в ней достигли своего апогея. И хотя она сама не смогла испытать эти чувства, она уловила, как они тут же перетекли к Ириалу.
Как только все фейри ушли, она подошла к нему и стряхнула пепел на заляпанный кровью пол. Ее босые ноги белели среди красных пятен.
– Зачем?
– Не спрашивай меня об этом. – Ириал видел, как едва заметно дрожат ее руки, как она сопротивляется тому, что он только что выпил из нее эмоции.
– Скажи мне, зачем. – Она бросила сигарету на пол и затушила ее босой ступней. Ее дрожь усилилась, когда через нее волнами прошел ужас смертных.
– Ты не захочешь услышать ответ. – Он потянулся к ней, зная, что, несмотря на все ее старания, последствия того, что эмоции перетекли к Ириалу, вот-вот переполнят ее.
Она начала отступать назад.
– Не надо. Я хочу знать. – Внезапно она остановилась. – Это моя вина, да? Это из-за меня ты…
– Нет.
– Я думала, фейри не лгут. – Ноги ее подкосились, и она упала на колени на красный пол.
– Я не лгу. В этом нет твоей вины.
Все его попытки быть настоящим Темным Королем, Королем Ночных Кошмаров, шои насмарку, когда она выглядела такой потерянной. Во всем был виноват он и только он.
Пытаясь усидеть прямо и не потянуться к нему, она схватилась за ковер, испачкав пальцы в крови.
– Для чего их сюда привели? Почему они…
Она явно не собиралась прекращать задавать вопросы, поэтому он перестал избегать их:
– Когда я пресыщаюсь, я могу накормить своих людей и дать тебе немного свободы. Мои фейри голодны лишь немного, не настолько сильно, чтобы причинить им непоправимый вред. И если бы ты оставалась в номере, то ни о чем бы не узнала.
– Выходит, мы замучили их, чтобы…
– Нет, не мы. Ты никого не мучила. – Он видел, как она пытается ухватиться за ужас, который хотела сейчас испытать, и чувствовал, как он проникает в его кожу. Ириал вздохнул. – Не стоит так остро реагировать.
Лесли рассмеялась, но смех ее был больше похож на плач.
Он опустился на пол возле нее:
– Бывает и хуже.
Он не стал ей говорить, что это «хуже» неизбежно, если мир между сезонными Дворами станет крепче, что все это – лишь один шаг на их пути. В течение нескольких ударов сердца она смотрела ему в глаза, потом наклонилась и положила голову ему на грудь.
– А вы можете отбирать для этого каких-нибудь преступников?
В глубине души ему было грустно от того, что она приняла смерть этих людей, но он знал, что это ее смертная сущность влияет на здравость его суждений. Он отмахнулся от горечи.
– Я попробую. Я не могу изменить то, для чего ты нужна мне, но я могу хоть немного поберечь тебя.
Она напряглась в его руках.
– А если это будет слишком? Что тогда? Что будет, если мой разум…
И он ответил ей, признаваясь в своей слабости:
– Я не думал об этом, Лесли. Мне только было нужно, чтобы в твоем теле оставалась жизнь. Большинство смертных, которые проходили через чернильный обмен… больше не могли жить, как раньше. Но я не хочу, чтобы ты лежала в коме. И если для того, чтобы ты могла быть в сознании несколько дней или часов, необходимо, чтобы смертные умирали или погружались в безумие…
– Ты это сделаешь, – шепотом закончила она.
