Текст книги "Чернильный обмен"
Автор книги: Мелисса Марр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Чувствуй себя как дома, а я пока приму ванну, – сказал Ниалл и указал на мягкое кресло. – Потом я приготовлю для нас завтрак. Мы останемся здесь. Мы со всем разберемся.
Лесли собиралась уже ответить, но он разговаривал, скорее, сам с собой, чем с ней. Она села в уютное кресло и стала наблюдать за танцем птиц над их головами. С Ниаллом или с Ириалом – вот то место, где я должна быть. И непонятно почему, но в тот момент ей это было ясно как божий день. С каждым днем ее чувства все больше и больше отличались от привычных, зато эмоции других людей становились все более узнаваемыми. Она знала, что оправдания, которыми она пыталась объяснить происходящие изменения, были ложью, самообманом. Теперь она понимала это. Нечто – то же, что вызвало все эти перемены – не давало ей задумываться о причинах этих перемен, как будто это было запрещено. Но к чему волноваться? Что бы с ней ни происходило, это заставляло ее чувствовать себя лучше. Ей было так хорошо, как не было уже долгое-долгое время. Поэтому она закрыла глаза и стала наслаждаться слабостью, которая наполнила ее во время беседы с Ниаллом.
Глава 22
Весь день они играли в видеоигры, разговаривали и просто были рядом друг с другом. К тому времени, когда Лесли пора было идти на работу, она научилась «выключать» волнение Ниалла и свою настороженность. Она просто не чувствовала этого. Он беспокоился – она ощущала это на вкус, но ей было хорошо.
Ниалл оставил ее у входа в ресторан, в очередной раз предупредив о том, чтобы она никуда не ходила с Ириалом или какими-либо незнакомцами.
– Хорошо. – Она поцеловала его в щеку. – Увидимся вечером?
– Не думаю, что тебе нужно оставаться одной. Я встречу тебя и провожу к Рэббиту, а потом заберу тебя, и мы пойдем в «Воронье гнездо».
– Нет. Я могу позвонить Эни, Тиш или Рэббиту и попросить забрать меня отсюда. Или вызову такси. – Она улыбнулась, желая заверить его в своей правоте, и вошла внутрь.
Рабочее время прошло как в тумане. Клиентов было много, так что теперь она могла добавить более или менее внушительную сумму к уже имеющимся деньгам. В конце смены она обналичила чаевые и направилась в «Прокол». От мыслей о том, что она, наконец, закончит татуировку, а потом – снова – встретится с Ниаллом, кружилась голова. Все шло куда лучше, чем раньше.
Когда Лесли вошла в тату-салон, все двери, ведущие из главной комнаты, были закрыты, кроме одной.
– Закрыто! – послышался голос Рэббита из-за открытой двери.
– Это я, – отозвалась Лесли и вошла в комнату.
Рэббит сидел на табуретке, на его лице читалась тревога.
– Ты еще можешь передумать. Мы могли бы сделать что-то другое…
– Изменить рисунок на полпути? – Лесли нахмурилась. – Это глупо. Ну, правда, Рэббит, ты прекрасно работаешь. Я всегда знала, что у тебя все на высшем уровне.
– Не в этом дело.
– А в чем?
– Просто я хочу, чтобы ты была счастлива, Лес. – Он потер бородку. Лесли еще никогда не видела, чтобы он так нервничал.
– Тогда закончи мою татуировку, – мягко сказала она и сняла блузку. – Давай. Мы уже обо всем этом говорили.
С непонятным выражением лица он указал на кресло:
– Это твой выбор. Все будет хорошо. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
Она усмехнулась и села, повернувшись к нему спиной.
– Так и будет. На моей коже будет самая красивая, просто идеальная татуировка. Моя кожа – мой выбор. Разве может со мной что-то быть не так?
Рэббит не ответил, но он часто молчал во время подготовки своих инструментов к работе. Он всегда это делал с дотошной тщательностью. Это успокаивало Лесли, ведь она знала, что он печется о безопасности клиентов.
Она обернулась и увидела, как он открывает странный пузырек.
– Что это такое?
– Твои чернила, – ответил он, не глядя на Лесли.
Лесли уставилась на коричневое стекло: она могла поклясться, что на мгновение увидела, как черный дым танцует, словно крохотное пламя, над краем пузырька.
– Так красиво, как будто в пузырек заключили тени.
– Красиво, – согласился Рэббит и бросил в ее сторону короткий взгляд, по его лицу по-прежнему ничего нельзя было понять. – Если бы я не любил тени, я не стал бы заниматься этим.
– Татуировками?
Рэббит взял пузырек и разлил его содержимое по стаканчикам. На дне нескольких из них уже была какая-то прозрачная жидкость. В тусклом свете казалось, что когда Рэббит наливал в них чернила из пузырька, в каждом стаканчике чернила принимали самые разные оттенки темноты.
Крошечные черные слезы, стекающие в бесконечную пропасть. Она тряхнула головой. Слишком много странных событий, а теперь и странные мысли.
– Там какие-то жидкости, которые изменяют цвет чернил? – спросила она. – Как если бы смешали две краски разного цвета?
– Они смешиваются. А я получаю то, что мне нужно для работы над твоим рисунком. Повернись. – Рэббит жестом приказал ей отвернуться.
Она так и сделала, опять сев к нему спиной. Он протер ее кожу, и она в ожидании закрыла глаза.
Через несколько секунд послышался шум машинки, и иголки снова прикоснулись к ее коже. Они слегка прокалывали кожу, но даже этого легкого воздействия было достаточно, чтобы все изменилось. Мир будто превратился в расплывчатое пятно и вновь обрел формы. Цвета ярко вспыхнули под ее закрытыми веками. Тьма выросла и рассыпалась на тысячи оттенков света, и каждый из них был чувством, эмоцией, которые она могла вобрать в себя и лелеять их внутри. Эти эмоции оживят ее, сделают сильнее их всех.
Накормят нас, спасут нас – подарят душе тело. Мысли смешивались с волнами ощущений, накатывающими на нее и отступающими, как растворяются последние воспоминания о сновидении после пробуждения. Она хваталась за них, ее разум пытался удержать эти чувства, определить их. Но эти эмоции принадлежали не только ей: она чувствовала тоску незнакомцев снаружи, на улицах – слияние волнений и страхов, жажды и гнева. И тогда страстные желания, слишком странные, чтобы попытаться описать их, нахлынули на Лесли.
Но как только они коснулись ее, все чувства ушли, оставив за собой натянутую нить, которая соединяла ее с тенями, с той самой пропастью, в которой были собраны чернила, оставшиеся теперь навсегда в ее коже.
Ириал скользил по самому краю тяжелого сна. Он чувствовал, как она – его Лесли – становится все ближе к нему с каждым прикосновением иголок Рэббита, которые связывают ее с ним, чувствовал, как она становится его, ближе ему, чем все его фейри, чем кто-либо когда-либо был. Ириалу казалось, что иголки Рэббита прокалывают его сердце, легкие, глаза. Она вошла в его кровь – это было так же неоспоримо, как и то, что его кровь теперь была в ее коже. Он чувствовал ее нежность, ее сострадание, ее силу и тоску по любви. Он чувствовал ее уязвимость и все ее надежды – и он хотел любить и баловать ее. Испытывать такие нежные чувства было совершенно не к лицу королю Темного Двора. Если бы я знал об этом заранее, решился бы я на этот обмен?
Он хотел сказать себе, что не стал бы этого делать, но он позволял делать с собой и худшие вещи, чтобы гарантировать безопасность своим фейри.
В его кошмарах она была девушкой, которую он нес по улице; из ран его Лесли текла кровь – из ран, нанесенных ей мужчинами, лица которых он едва мог разглядеть. Он не знал, что было правдой, а что искажено ее страхом. Но она ему все расскажет. Когда они станут близки, он пройдет по ее воспоминаниям, успокоит ее и убьет всех тех, кто причинил ей боль.
Она сделает его сильнее, насытит его человеческими эмоциями, к которым он не смог бы подобраться без нее. А он научится скрывать, как много она внезапно стала значить для него, каким омерзительно смертным он себя чувствовал. Что ты со мной сделала, Лесли? Ириал рассмеялся, осознав свою обретенную слабость: пытаясь сделать себя достаточно сильным, чтобы править Темными фейри, он сам отдалился от Темного Двора и был как никогда далек от того, кого называют темным.
Что же я натворил?
Сидя с закрытыми глазами, Лесли снова услышала смех, но в этот раз он не напугал ее. Наоборот, ей приятно было слышать его, она как будто ждала этого.
– Какой приятный смех! – улыбнулась Лесли.
– Не шевелись, – напомнил ей Рэббит.
Он вернулся к работе, и шум машинки показался ей громче, как будто ее слух обострился. Она вздохнула и на мгновение словно увидела темные глаза, которые теперь были выгравированы на ее коже. Только ей казалось, что они смотрят на нее из тени комнаты, так близко, что ей захотелось открыть глаза и убедиться, что она действительно увидит их.
Лесли заметила, что шум машинки затих, и Рэббит стал опять протирать ее спину, но не смогла открыть глаза.
Теперь поспи. Это был всего лишь шепот, но она была абсолютно уверена, что с ней разговаривал человек, и это был не Рэббит.
Но кто?
И ее воображаемый собеседник ответил. Ты знаешь, кто я, Лесли. Возможно, сейчас тебя не порадует ответ, но ты знаешь меня, любимая.
Она услышала, как разрывается упаковка бинта, почувствовала давление, когда повязка легла на татуировку.
– Отдохни пару минут, Лесли, – тихо сказал Рэббит, помогая ей подняться и лечь на кресло, которое наклонил и превратил в кушетку. – Я сейчас вернусь.
Слушай Пушистика. Я должен проснуться, и ты не захочешь бодрствовать в этот момент. Верь мне, любимая. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.
– Слушать кого?
– Ты сильная, Лесли. Помни об этом. Ты сильнее, чем ты думаешь, – проговорил Рэббит, накрывая ее одеялом. – Я вернусь через несколько минут. Отдыхай.
Впрочем, особого выбора у нее не было: внезапно она почувствовала себя уставшей, как никогда.
– Несколько минут, а потом пойдем на танцы.
Глава 23
Ириал проснулся, едва сдержав готовый сорваться с губ крик. Он по-прежнему сидел в кресле Рэббита, но уже не был связан. Красные полосы пересекали его руки и ноги. На руке, там, где была трубка, красовался расплывшийся синяк. Он попытался сесть и тут же скорчился в пароксизме боли, охватившей все его тело.
Эни прижалась губами к его губам, глотнув крик – и все остальные, последовавшие за первым.
Когда она отстранилась, ее губы приобрели кроваво-красный оттенок, зрачки расширились, а щеки пылали. Ириал уставился на нее. Полукровки не могли питать от фейри. Смертная кровь подавляла большинство способностей фейри, а в те, которые все же оставались, никогда не входила способность так питаться.
Очередные проблемы.
– Как? – спросил он.
Она пожала плечами.
– Эни, тебе нельзя оставаться здесь, если тебе нужно…
– Поесть? – перебила она с улыбкой, доставшейся ей от Габриэля – грешной и хищной.
– Да, поесть, как ест твой отец. Неудивительно, что у Рэббита столько проблем с вами. – Ириал попытался сосредоточиться на том, чтобы не побежать посмотреть, как там Лесли, а сначала разобраться с Эни. Лесли еще не готова поговорить со мной. Не здесь. Тем более, когда я так ослаблен.
– Твоя боль как огромное мороженое. Ты знал? – Эни облизнулась. – Вишневое. Суперсладкое.
– А Тиш? – Он надел рубашку, которую подала ему Эни. Сначала дела. Потом Лесли. Почему-то она перестала быть просто делом.
– Неа. Только я. – Эни наклонилась ближе. – А можно еще кусочек?
Она укусила его за подбородок клыками, пустив кровь.
Он вздохнул и отодвинул ее. Нельзя прибегать к насилию в воспитании дочери Габриэля.
– И я без чернильного обмена могу прокормить себя с помощью смертных. Никаких обменов. Сама. – Она мечтательно вздохнула. – Когда я это делаю, это все равно что пить радугу.
– И со всеми смертными так?
Она слегка толкнула его.
– Если я нахожу сильного, все в порядке. А вот когда выбираю неправильно, они тупеют. Это не так уж отличается от того, что делаешь ты, разве нет? – Она плюхнулась на пол у его ног. – Кстати, она в порядке. Лесли. Отдыхает и все такое.
– Рэббит! – проорал Ириал и послал мысленное сообщение Габриэлю. Им нужно на какое-то время забрать Эни к себе.
Рэббит появился в дверях.
– Что она натворила?
– Она ела.
Рэббит кивнул:
– А все думал, не потому ли это, что…
– Ты все думал?! Почему ты не сказал мне? Не предупредил меня? Она могла пострадать и вляпаться в неприятности! – Ириал неотрывно смотрел на Рэббита. – Благодаря ей мы могли бы не… – Он не закончил предложение. Живот Ириала свело от непривычной паники от одной мысли о том, что если бы он узнал об Эни раньше, он не связал бы себя с Лесли. Это было простое решение всех проблем, но теперь уже поздно, и вопреки здравому смыслу Ириал был рад этому.
Рэббит настороженно замер. Казалось, он даже был абсолютно спокоен, чего нельзя было сказать об Ириале.
– Она моя сестра, Ири, – сказал он. – И я не собирался подвергать ее каким бы то ни было проверкам, когда у тебя уже был жизнеспособный план.
Эни попыталась обойти Рэббита, чтобы уйти. Он поймал ее и поднял на руки, держа подальше от себя, как будто она была диким животным, но смотрел на нее с той же любовью, как тогда, когда она была новорожденным щенком.
– Лесли уходит, – намеренно сменил тему Рэббит.
Чтобы скрыть замешательство из-за испытываемых чувств к Лесли, Ириал сосредоточился на Эни. Она болтала ногами в воздухи и хихикала.
– Эни нельзя здесь оставаться, – сказал он.
– Я знаю. – Рэббит поцеловал Эни в лоб. Его глаза заблестели, когда он продолжил: – Отцу придется с ней несладко.
Ириал почувствовал приближение Ищеек, когда его кожу стало покалывать от волны ужаса, которую он принял как целительный бальзам. Фейри на улице – не его, а Летние – съеживались от страха и отвращения, когда мимо проходили Ищейки. Ириал позволил себе подпитаться ужасом, который они вызывали своим появлением.
– Папочка! – завизжала Эни, пытаясь вырваться.
Все Ищейки, кроме Габриэля, остались снаружи. Он поприветствовал Рэббита кивком:
– Привет, щеночек.
Рэббит закатил глаза от слов отца и повернулся к Ириалу:
– Скоро ты должен будешь отправиться за Лесли. Папочка сможет справиться с Эни. – Потом он усмехнулся, подтверждая своим видом кровное родство с Эни. – Я соберу вещи Эни. Потом она будет готова уйти.
Не обращая внимания на вспышку паники на лице Габриэля, Ириал ответил:
– Не давай Эни уйти, пока будешь собирать ее вещи.
Когда Рэббит унес из комнаты хихикающую Эни, Ириал вызывающе посмотрел на Габриэля.
– Что мне с ней делать? – Габриэль, Ищейка, за которым шли самые жуткие создания на земле, казался испуганным. – Как я… Она женщина, Ириал. Разве у них не другие потребности?
– Она будет не хуже, чем ты во времена своей юности. Посоветуйся с кем-нибудь из Ищеек-женщин. – Ириал впитал все, что мог, из смеси паники, волнения и гордости, которые испытывал Габриэль. Ириал должен был быть сильным, перед тем, как пойти искать Лесли. Ему нужно было хорошо поесть, чтобы пока не вытягивать из Лесли слишком много человеческих эмоций. Сначала нужно дать ей привыкнуть ко мне, поговорить со мной. Он беспокоился о своей смертной. Если другие темные фейри и почувствовали возникшую при обмене слабость, то вряд ли приписали ее на его счет.
Габриэль что-то говорил, и Ириал заставил себя слушать Ищейку.
– … и они далеко не лучший пример для моего щенка. Ты видел их в последнее время? В прошлую луну Кила со своим отребьем едва не растерзала представителей Двора Сорчи.
– Месяц, Габриэль. В прошлом месяце.
Габриэль махнул рукой, не обращая внимания на слова своего короля.
– Они слишком грубые для Эни. Она ведь такая крошечная…
Он начал ходить туда-сюда, пока нес околесицу о женской половине Ищеек.
Они на самом деле были жестокими, но Ириал ничего не имел против того, чтобы Двор Сорчи держался от Темного Двора подальше.
– Она может ездить? – спросил Габриэль и замолчал, пребывая на самой границе настоящего взрыва умопомрачительно сладкой гордости.
Ириал с закрытыми глазами смаковал сладкий апельсиновый порыв эмоций Габриэля.
– Спроси у нее.
– Минуту. Тебе что-нибудь нужно? – спросил он и замер на мгновение, как волна, перед тем как разбиться о берег.
– Нет. Забери Эни домой. Возьми номер телефона Рэббита, чтобы ты мог позвонить ему, если понадобится его совет.
Габриэль зарычал. Правда, всего один раз.
Ириал просиял от облегчения – наконец-то он имеет дело с привычным высокомерием Габриэля.
– Он ее вырастил. Ты совсем ее не знаешь. Возьми его номер.
Выражение лица Габриэля остановило бы любого смертного и почти любого фейри. Слушать приказы – даже от своего короля – было противно его натуре. Ириал смягчился:
– Если тебе это не нужно – замечательно. Но они должны оставаться на связи. Они нужны друг другу.
Габриэль слегка наклонил голову.
– Тебе нужен кто-то, чтобы набраться сил?
Глядя на Ищейку, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, Ириал указал на него рукой:
– После встречи с тобой? Зачем?
Габриэль расправил плечи.
– Тогда пойду потороплю Эни. Моя дочь… – И снова в нем взорвался запутанный клубок эмоций. – Только она?
Ириал подавил улыбку:
– Только Эни.
– Хорошо. Я заберу ее.
– Ты хоть поздоровайся с Тиш. Потом пришли ее ко мне. Мы идем на прогулку.
Мне нужно найти Лесли. Мою Лесли, мое спасение, мою силу, мою Девочку-Тень. Мою.
Он сделал глубокий вдох, с радостью осознавая, что совершенно точно знает, где она, и может увидеть ее, если захочет. Она ушла из магазина и теперь шла по улице уверенной походкой, а на ее губах играла самая очаровательная улыбка, которую он когда-либо видел.
Скоро. Скоро я буду там. Он провел руками по волосам, приглаживая их назад, и осмотрел рубашку, чтобы выяснить, нет ли на ней крови. Рубашка была чистой, но вот штаны представляли собой полный кошмар. Ириал открыл дверь и крикнул:
– Тиш! У тебя пять минут!
И пошел на поиски сумки со своими вещами. Если моя смертная увидит меня в таком виде… Нет. Не лучший способ соблазнять ее, будучи облитым кровью.
Глава 24
Лесли испытывала необъяснимое желание находиться в постоянном движении. Она чувствовала, что ее кожа тугая и натянутая, как струна. Потянувшись рукой назад, она сорвала повязку, наложенную Рэббитом на татуировку. Бинт был влажным, но не от крови – на нем были следы чернил и сукровицы. Блузка прилипла к коже – наверняка на ткани появятся пятна, но Лесли было все равно – она хотела выпустить из ловушки свою прекрасную татуировку.
Она выбросила повязку в мусор и пошла по Крофтер-авеню к «Вороньему гнезду». Увидев красную неоновую вывеску, она про себя улыбнулась. В темном переулке рядом со зданием тусовались несколько парней; это был самый короткий путь к железнодорожному двору, но большинство предпочитало использовать этот переулок в качестве курилки. Подойдя ближе, Лесли заметила, как один из парней толкнул другого, и улыбнулась, почувствовав приятный всплеск адреналина, когда парни стали открыто метелить друг друга.
У входа в клуб ее остановил Гленн – охранник. Его внимание было приковано к драке в переулке, цепочки и кольца на его лице отражали красный свет вывески. Он покачал головой, глядя на драку, и повернулся к Лесли:
– Вход пять баксов.
– Разве что эти будут драться снаружи, – сказала Лесли, достала мятую пятерку и протянула руку, чтобы Гленн поставил ей печать.
– Внутрь их никто не пустит, – усмехнулся Гленн. – А ты на хвосте проблем не принесла?
Она засмеялась, но про себя задумалась, был ли он прав. В клубе солист какой-то группы отчаянно заорал что-то под музыку. Лесли вздрогнула:
– Не похоже, что они того стоят.
– Могло быть и хуже. – Гленн положил пять долларов в коробку и снова уселся на свой табурет. Около минуты они слушали тяжелый звук гитар, потом Гленн снова усмехнулся: – Или не могло.
– Есть кто-нибудь из наших? – спросила Лесли, тщетно пытаясь рассмотреть толпу.
– Сет и Эш у стены, – ответил Гленн, подбородком указав в самый темный угол клуба.
– Кинан с ними?
– Да, он тоже там. – Гленн нахмурился, но больше ничего не сказал.
Позади Лесли открылась дверь, и Гленн повернулся к новому посетителю:
– Десять баксов.
Лесли потянулась к нему и спросила:
– Инфляция?
– Неа, прерогатива охранника, – заявил он, изогнув губы в кривой ухмылке.
Она покачала головой и уже была готова идти дальше, как Гленн положил руку на ее плечо:
– Будь осторожна. Похоже, сегодня в город съехались придурки всех мастей.
Гленн бросил взгляд в переполненный зал. Здесь были привычные знакомые лица, однако незнакомцев в толпе было не меньше. Возможно, поэтому на улицах происходило столько драк – в город съезжались банды.
Нет. Было странно думать об этом, но Лесли подозревала, что драки каким-то образом связаны с ней. Такие мысли вполне заслуживали права называться солипсистскими,
но она чувствовала, что это правда.
Или я схожу с ума.
– Ты в порядке? – спросил Гленн, повышая голос, чтобы перекричать растущий шум, и Лесли почувствовала, как от него исходит волна какого-то чувства. Желание защитить. – Я могу попросить Тима присмотреть за входом, и…
– Не стоит. Все прекрасно. – Она ни капельки не нервничала. И не собиралась – ни сегодня, ни когда бы то ни было. Лесли коснулась рукой татуировки, спрятанной под блузкой. – Но все равно спасибо.
Она протискивалась сквозь толпу к Сету и Эйслинн. Они сидели настолько близко друг к другу, насколько это было возможно, чтобы при этом оставаться на разных стульях.
Эйслинн взглянула вверх.
– Привет.
Сет кивнул, многозначительно посмотрел на Эйслинн, потом снова на Лесли.
– Вам нужно поговорить.
– Хорошо. – Лесли присела на стул, выдвинутый для нее Сетом, и наклонилась к Эйслинн. – Сет говорит, у тебя есть, что мне сказать. Поделиться секретами и все такое.
– Прости за то, что не говорила тебе раньше. Я хотела, чтобы ты была в безопасности, хотела, – Эйслинн прикусила губу, – уберечь тебя. Когда я узнала о том, что творит Рен…
– Стой, не надо, – перебила Лесли и замолчала, ожидая, когда паника нанесет свой удар, но почувствовала только глухой ропот. – Тебе известны мои секреты. Я уже знаю.
– Ты права. – Эйслинн сделала глубокий вдох, перед тем как посмотреть на Сета в поисках поддержки.
Кинан подошел к столу с содовой для Эйслинн и Сета и бокалом вина для себя. Он вручил Сету напитки и повернулся к Лесли:
– Ниалла еще нет. Что тебе взять?
– Ничего. – С собой у нее было не так уж много наличных, а принимать что-либо от Кинана было неудобно, особенно после недавних событий.
Он окинул коротким мрачным взглядом толпу, преграждающую путь к бару.
– Содовую? Чай? Минералку?
– Ничего.
– Может…
– Ничего, – отрезала она твердым голосом. Она встала. Ей нужно было убраться от Кинана подальше. Прямо сейчас. – Найди меня, – сказала она Эйслинн, – когда решишь, что хотела мне сказать.
Но Кинан подошел ближе и встал между ней и Эйслинн.
Беги от него. Он опасен. Он враг. Он не такой, как мы. Лесли уставилась на длинную череду тел на танцполе. Группа играла кошмарную музыку, но ей хотелось двигаться, сжечь хоть немного энергии, выплеснуть напряжение, появившееся от татуировки.
– Нам нужно поговорить, Лесли, – проговорила Эйслинн серьезным, очень обеспокоенным тоном.
Лесли заставила себя посмотреть на Эйслинн.
– Конечно. Когда будешь готова, найди меня на танцполе.
Лесли сделала шаг от столика, испытывая всевозрастающую потребность уйти как можно дальше от Кинана, убежать. Ее пальцы дрожали, пока она пыталась взять себя в руки.
– Лесли, погоди, – сказал Кинан и схватил ее за край блузки.
Эйслинн схватила его за запястье, но не смогла убрать его руку:
– Что ты творишь?
Кинан положил вторую руку на бедро Лесли, развернул ее и задрал ее блузку до самого верха, выставляя напоказ всю ее спину для Эйслинн и любого, кто находился рядом.
– Смотри.
Рот Эйслинн открылся.
– Что же ты наделала, Лесли?
– Я сделала татуировку. Ты знала об этом. – Лесли вырвалась из рук Кинана. – У кучи людей есть татуировки. Лучше спроси у своего дружка-идиота, что он делает. Мне не нравится, когда со мной обращаются, как с…
– Она не знает, Эйслинн. – Голос Кинана был фантастически мягким, успокаивающим, как будто в нем звучал теплый бриз.
Но с каждым словом, срывающимся с его губ, в Лесли рос гнев. И на этот раз гнев не был мимолетным и не собирался исчезать.
Ты в опасности. Он опасен для нас. Лесли замерла. Для нас?
Кинан выглядел совершенно не по-человечески, когда шагнул ближе к ней. В иллюзии, созданной клубными огнями, он светился, словно какая-то ожившая золотая статуя. Его голос ожег кожу Лесли, когда он требовательно спросил:
– Кто это сделал?
Она скрестила руки, почти обняв себя, отказываясь поддаться импульсу и сбежать сию же секунду. Страх соперничал с гневом, но Лесли запрокинула голову, чтобы встретить взгляд Кинана.
– А что? Хочешь такую же?
– Отвечай. – Кинан был так похож на какого-то хищника, что живот Лесли скрутило от страха. На него страшно было смотреть, но никто больше этого не видел. Эйслинн и Сет смотрели на Лесли, а не на Кинана.
Это было уже слишком. Гнев и страх испарились; она улыбнулась, испытывая такую жестокость, на которую не была способна.
– Отвали, Кинан. Я не твоя, и ты не можешь мне приказывать. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Не стой у меня на пути, царек.
Царек?
Это были не ее слова. Это вообще была какая-то чушь. Но проговорив их, Лесли почувствовала себя лучше. Он отвернулась и пошла через толпу, пока не оказалась у самой сцены. Ей казалось, что она кого-то ищет, того, кто все исправит. Где ты? Эта мысль повторялась и повторялась в ее голове, как заклинание, так много раз, что она, должно быть, даже озвучила ее. Потому что он ответил:
– Я здесь.
И она знала, кто это был, даже не глядя на него:
– Ириал.
– Как ты сегодня себя чувствуешь, милая?
– Взбешена до предела. А ты? – Она повернулась к нему лицом и окинула его таким же взглядом, каким он наградил ее в «Руинах». Он выглядел прекрасно – просто грех в одежде. От кончиков кожаных ботинок до шелковой рубашки он был великолепен, но красивая упаковка не была достаточной причиной, чтобы простить его настойчивость. Она призвала снова весь свой гнев, смущение и страх, посмотрела прямо в его глаза и заявила: – Впрочем, мне все равно. Ты меня не впечатляешь и не интересуешь.
– Лгунья, – парировал он и улыбнулся. Потом провел пальцем по ее запястью, глубоко вдохнул, будто пытался уловить какой-то иллюзорный аромат, и внезапно Лесли успокоилась. Она больше не боялась, не переживала, вообще не чувствовала того, что должна была чувствовать. Вместо этого она почувствовала, как внутри нее что-то развернулось, а какая-то тень растягивалась и извивалась у нее под кожей.
Ее глаза начали закрываться, сердце затрепетало. Нет. Она сделала шаг назад и сказала:
– Ты должен уйти.
– И бросить тебя на произвол судьбы? – Он покачал головой. – Зачем мне это? Я присмотрю за тобой, когда через мгновение тут появится царек. От этого мальчишки одни неприятности.
– У меня свидание, – сказала она, не зная наверняка, поможет ли ей это чем-нибудь сейчас. Сосредоточься на этом. Ниалл живет с Кинаном, он его телохранитель, но одна мысль о том, чтобы опять пересечься с Кинаном, вызывала в ней острое желание кого-нибудь ударить. Она застыла, когда внезапно кусочки картинки сложились вместе. – Царек?
– Мальчишка. Но давай не будем о нем говорить. – Он взял ее за руки. – Потанцуй со мной, Лесли. Я буду милым. Даже очень. Давай насладимся моментом, пока нам не помешали дела.
Мне нужно просто уйти. Однако мысль о том, чтобы сбежать от Ириала, не особенно привлекала ее. Все вокруг предупреждали ее, что он опасен, но сейчас он ни капельки не пугал ее. По-настоящему пугал ее только Кинан. Быть рядом с Ириалом казалось правильным, естественным. Она не сдвинулась с места, но и не ответила ему.
Самым чарующим голосом, который когда-либо Лесли доводилось слышать, Ириал проговорил:
– Пойдем, Лесли. Неужели Ниалл на самом деле будет против, если мы разок потанцуем? Куда важнее, будешь ли против ты?
– Мне бы стоило. – Но она была не против. На мгновение она поддалась желанию закрыть глаза из-за растущего в ней экстаза, заставлявшего трепетать ее тело.
– Считай, что так я прошу прощения. Я ведь напугал тебя в «Руинах»? – Его голос был таким притягательным, она все больше и больше расслаблялась, слушая его. – Всего одна песня, а потом мы посидим и поболтаем. Я вежливо оставлю тебя в покое, если ты попросишь.
Она прильнула к нему, словно послушная флейте факира кобра. Он заключил ее в объятия.
Музыка все еще была быстрой, более подходящей для припадочных дерганий, но Ириалу, похоже, было все равно.
– Вот видишь, милая? Что в этом плохого, мм?
Они танцевали, но она чувствовала себя свободно. У нее кружилась голова, но она по-прежнему была уверена в себе и, когда песня закончилась, без труда отошла от Ириала. Он ее не трогал. Просто шел рядом с ней. В самом темном углу зала он выхватил из рук официантки две бутылки минералки.
– Итак, как ты себя чувствуешь после работы Пушистика? – Он встал так, что отгородил ее от всего клуба.
Лесли сорвала акциз с крышки бутылки и прислонилась к стене, упиваясь ощущениями от грохота басов под кожей.
– Что?
Он медленно наклонился к ней. Его правая рука скользнула по ее спине снизу вверх и остановилась на все еще очень чувствительной коже.
– Рисунок. Наша татуировка.
– Наша татуировка?
Он наклонился еще ближе и прошептал:
– Я знаю, ты слышала меня, видела, как я наблюдал, когда Рэббит рисовал на этой нежной коже.
Он нажал пальцами на татуировку, и она вздрогнула. Ее сердце забилось так, словно она бегала несколько часов подряд, словно все ее ночные кошмары одновременно появились в этом зале. Он врет. Он спятил. Он… нет, он не свихнулся. Вкус его слов был правдивым, они казались правильными, медленно просачиваясь в ее мозг.
– Я чувствовал каждое прикосновение иголок, связывавших нас ближе и ближе друг с другом. Лесли, на твоей коже – мои глаза. Моя сущность похоронена в твоей коже, любимая. – Он чуть-чуть отстранился, предоставляя ей маленький кусочек пространства, чтобы она могла посмотреть ему в глаза. – Ты – мое Спасение, моя Девочка-Тень, мой пир. Ты только моя.
Она сползла вниз по стене и наверняка упала бы, если бы он не прижал ее к себе еще сильнее.
– Сейчас ты испытываешь ужас, – продолжал он мягким голосом. – Я могу прекратить это, вот так.
Сказав «вот так», он вдохнул, и Лесли полностью успокоилась, как будто они обсуждали что-то совершенно обычное.
Ее разум не мог осознать и даже не пытался понять смысл слов Ириала. С абсолютной ясностью она поняла: все странности последних дней привели ее сюда. Все перемены из-за него. Из-за него я… неправильная.
– Это невозможно, – сказала она и ему, и себе.
– Ты выбрала меня. Рэббит предупреждал тебя, что ты изменишься.
– С моим-то везением… Ну, нарисовал он твои глаза, но это не связало нас. Это просто татушка.
Невероятно изящно он повернулся и прислонился к стене в том месте, которое она только что освободила, и теперь они стояли плечом к плечу. Он не смотрел на нее, зато следил за танцующими.
