Текст книги "Чернильный обмен"
Автор книги: Мелисса Марр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 19
Лесли проснулась среди ночи и заметила, что у Ниалла, лежащего рядом, жар – его кожа была влажной от пота. Его не колотило от лихорадки, наоборот – он был совершенно неподвижен. Казалось, он вообще не дышит.
Она схватила его за плечо и потрясла:
– Ниалл?
Он моргнул, тут же сел прямо и осмотрелся.
– Ты ранена? Здесь кто-то есть?
– Нет. – Кожа под пальцами Лесли была горячей, невозможно горячей. – Ты болен, Ниалл. Оставайся здесь.
Она прошла в ванную и, намочив холодной водой полотенце, вернулась к нему. Ниалл лежал на спине на огромной кровати Сета с закрытыми глазами. На него было бы приятно смотреть, если бы он не выглядел так, словно потерял сознание. Забравшись на кровать, она встала на колени возле него и протерла холодной тканью его лицо и грудь. Он никак не отреагировал. Его глаза оставались закрытыми. Теперь его сердце билось так часто, что она видела пульс на его шее.
– Как думаешь, сможешь дойти до передней комнаты? Я могу вызвать такси, – пробормотала она, оглядывая комнату в поисках мобильного.
– Зачем такси?
– Ехать в больницу.
Влажное полотенце уже было теплым, а кожа Ниалла по-прежнему горела.
– Нет, туда мы не поедем. Останемся здесь или пойдем на холм. – Он открыл глаза и посмотрел на нее. Ошибки быть не могло – он пытался найти хоть какое-то объяснение.
Она вздохнула, но постаралась сказать как можно мягче:
– Сладкий мой, ты болен. Ты знаешь, в чем дело?
– Аллергия.
– На что? Может, на пасту из ручек? – Она подняла с пола его рубашку и проверила передний карман. Он был пуст. Она отбросила рубашку. Где еще искать? На прикроватных тумбочках ничего не было. Она наклонилась и ощупала карманы джинсов, которые все еще были на нем.
Ниалл схватил ее за руку.
– Я привел тебя сюда не для того, чтобы заниматься сексом. И я не слишком хорошо для этого себя чувствую, но, – он потянул ее на себя, и она упала ему на грудь, – это не означает, что на меня не действуют твои прикосновения.
Он встал, опираясь одной рукой о стену.
– Помоги мне выбраться наружу. Мне нужен воздух. Нужно проветрить голову, пока я не сказал то, чего не должен говорить.
– Не должен говорить? – переспросила она, но все же встала рядом, предлагая свою поддержку. Он положил руку ей на плечи, она поддерживала его за талию.
– Сет, Эш, у всех какие-то секреты, – проворчала она скорее самой себе, чем ему, и взглянула на Ниалла. – Я должна задавать вопросы, пока хоть от кого-нибудь не получу ответы.
Она сосредоточилась на том, чтобы провести его по поезду к двери. Он зашипел, когда протянул руку и толкнул дверь. Он отскочил назад, и они оба застыли.
– Ты как?
– Не очень, – ответил он. – Но все будет хорошо.
Не зная, что сказать или сделать, Лесли оглянулась назад и заметила один из причудливых стульев Сета.
– Пойдем, – подбодрила она.
Ниалл тяжело навалился на нее, пока она тащила его и стул в тень дворика подальше от поезда. Было нелегко, но в практике у нее недостатка не было – ей не раз приходилось оттаскивать пьяного отца в его комнату. Ниалл сел на стул. Едва она шагнула от него, как появился Кинан. Казалось, будто он материализовался прямо из теней. Его нигде не было видно и вдруг – он стоит перед ними. Кипящий от злости.
– О чем ты думал?! – прогремел он.
Ниалл не ответил.
Лесли напряглась, испытывая сильное желание унести отсюда ноги с того самого момента, как появился Кинан. Она понятия не имела, откуда он взялся и зачем вообще пришел. Она не могла спросить, как ему удалось появиться так неожиданно и почему ей так неспокойно в его присутствии. Все что она знала – он пугал ее, и ей хотелось, чтобы он ушел.
– Я не знала, что у него аллергия на… – Лесли посмотрела на Ниалла. – На что у тебя аллергия?
– Железо. Сталь. У него аллергия на металл. Как у всех нас. – Кинан нахмурился. – Это бессмысленно, Ниалл.
Лесли шагнула ближе к Ниаллу – ей не нравилась враждебность, звучавшая в голосе Кинана.
– Не самое удачное место для… – пробормотал Ниалл Кинану.
Но Кинан продолжал:
– Если Ириал хочет ее…
Терпение Лесли иссякло.
– Я стою прямо перед тобой, козел. Кто ты вообще такой, чтобы говорить с ним в таком тоне? Или ты думаешь…
– Лесли, – остановил ее Ниалл, положив свою ладонь поверх ее.
– Нет. Почему ты миришься с этим? – Она бросила короткий взгляд на Ниалла и снова посмотрела на Кинана. – Не смей говорить обо мне так, словно меня здесь нет. И не веди себя так, будто ты псих какой-то, а я…
– Помолчи для разнообразия, хорошо? – Кинан сделал шаг к ней; его глаза горели, словно в них пылали крошечные костры. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
– Да пошел ты! – Лесли хотела поднять руку, чтобы стереть с его лица это снисходительное выражение, но Ниалл уже крепко держал ее за обе руки.
– Мне неизвестно, почему он хочет именно ее, – Кинан пожал плечами, – но если она важна для него, я хочу знать, почему. То, что ты ранишь себя из-за нее, расстроит Эйслинн и не принесет никакой пользы мне.
Шокированная тем, как говорит Кинан, Лесли открыла рот: он говорил не так, как тогда, когда поблизости была Эйслинн, и совсем не так, как тогда, когда несколько недель ходил в школу О'Коннела прошлой осенью. Он казался старше, намного старше, чем это было возможно, и его голос был жестким.
– Будь осторожнее и веселись, мой друг Gancanagh. – И, окинув Лесли с ног до головы таким взглядом, что ей захотелось прикрыться, Кинан ушел.
Лесли уставилась в сумрак двора. Несмотря на мрак, она видела очертания тела Кинана, уходящего от них.
Ниалл тоже молча смотрел во тьму.
Лесли подошла ближе. Она потрогала его лоб, шею, грудь – лихорадка прошла. Физически он казался вполне здоровым – уставшим, но здоровым.
– Кинан действовал из лучших побуждений, он переживает…
– Он грубый. Он унижает тебя. Он не тот человек, каким притворяется перед Эйслинн. Он… – Она остановилась и сказала уже спокойнее: – Если есть хоть одна причина, почему я должна быть с ним милой, самое время рассказать мне, в чем именно она состоит.
– Я не могу. Он несколько расстроен. Эйслинн ему помогает, но есть еще столько всего, что я не могу тебе рассказать. Я сказал бы, если бы мог. И я все тебе расскажу. Возможно, после этого ты не захочешь меня больше видеть, но… – Он усадил ее себе на колени и заглянул ей в глаза.
– Но что? – Лесли обвила его руками, и злость на Кинана, недоверие, напряжение – все исчезло.
– Я надеюсь, что ты все еще захочешь видеть меня после того, как наши тайны будут раскрыты, – сказал Ниалл. – Это будет твой выбор, но я все же надеюсь, что ты захочешь быть со мной.
Она не была уверена, что хочет все знать, но ей это было нужно. Ей нравился Ниалл больше, чем должен был, учитывая, как немного времени прошло, но у нее не было желания заходить дальше, если он связан с каким-нибудь криминалом. Этого ей в жизни хватило по горло.
– Ты ввязался во что-то незаконное?
– Нет.
– Никаких наркотиков? – Она напряглась в ожидании ответа.
– Только не я. Нет.
– А Кинан?
Ниалл рассмеялся.
– Эйслинн никогда не одобрила бы это, даже если бы у него были подобные склонности. А у него их нет.
– О! – Лесли задумалась над всем этим: Кинан редко ходил куда-то один, а еще необычный клуб, странная аллергия, тайна, в которую каким-то образом были посвящены Сет и Эйслинн. Она совершенно не понимала, что все это значит. И эти части головоломки не складывались в единое целое, с какой стороны ни посмотри.
От всего этого мне должно быть ужасно страшно. Но ее ощущения категорически отказывались сотрудничать с мыслями. Что тоже должно пугать.
– Как он тебя назвал? – спросила она, посмотрев в глаза Ниалла.
– Gancanagh. Это вроде фамилии. Но прямо сейчас я ничего больше не могу объяснить. – Ниалл вздохнул и прижал Лесли к себе. – Сегодня вечером я сделаю все, что в моих силах, чтобы ответить на все твои вопросы, но Эйслинн… Сначала она должна поговорить с тобой. Больше никаких вопросов до вечера. Я объясню ей, что мы, что ты… Она поймет. Встретимся в «Вороньем гнезде»? Мы поговорим с ней.
Ей хотелось заставить его рассказать все немедленно, но по его взволнованному тону и потому, как он был напряжен, она знала, что ничего не добьется. Лесли повернулась лицом к нему:
– Обещаешь, что расскажешь мне все сегодня вечером?
– Обещаю, – улыбнулся Ниалл.
Она осторожно поцеловала его. Она знала, что он ей все расскажет. Была в этом уверена. Была уверена в нем.
Но едва они начали целоваться, как он отстранился и поинтересовался:
– А я могу посмотреть на татуировку? Или она где-то в «особенном» месте?
Лесли засмеялась.
– Она вверху спины, прямо за плечами. Но пока это только набросок, внешние контуры рисунка.
Это сработало (а может, все дело в его поцелуе), и Лесли почувствовала, что расслабляется. Несмотря на то что он сдерживал себя, тело Лесли отвечало ему. Она даже не думала, что это когда-нибудь снова будет возможно.
– Так могу я взглянуть на тату? – опять просил он и развернул ее спиной к себе.
– Вечером. Сегодня после работы Рэббит ее закончит. Когда все будет готово, дам тебе посмотреть. – Почему-то с тех пор, как она вышла из салона Рэббита, у нее было стойкое нежелание показывать кому бы то ни было свою татуировку. Не сейчас.
– Вот и еще одна причина, чтобы с нетерпением ждать нашего свидания. Разговор, татуировка, – он окинул Лесли взглядом, от которого ускорился ее пульс, – и все то, что сделает тебя счастливой.
Он нежно поцеловал ее лоб, щеки, глаза, волосы.
– Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептала она, осознав, что признаться в этом в темноте было куда легче. – Но слова Кинана… И то, как он говорил… Сейчас я хочу, чтобы ты был со мной. Я хотела этого многие месяцы.
Теперь он поцеловал ее по-настоящему, но не нежно, как раньше, а отчаянно, неистово.
– Я оставлю Кинана и Эйслинн, если так будет нужно, – сказал он ей. – Я брошу все и всех за один только шанс быть с тобой…
И хотя Лесли не понимала многого из того, что происходит, ей было ясно, что ради нее он собирался отказаться от своей семьи. Почему? Почему это нужно, чтобы быть со мной? Она провела пальцами по его лицу.
– Если ты хочешь, чтобы я был частью твоей жизни, – проговорил он, – я буду. Столько, сколько ты захочешь. Помни об этом. Все будет хорошо. Я останусь с тобой, и у нас все будет прекрасно. Что бы ни случилось, и что бы ты ни узнала, помни об этом.
Она кивнула, хотя чувствовала себя так, будто путешествует по миру, в котором все, что она знала, не имеет смысла. Но несмотря на все эти странности, в объятиях Ниалла она чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя любимой, и мир вокруг не казался ужасным. Однако оставаться в Хантсдейле она не собиралась. Она не могла жить с отцом и Реном, не могла оставаться там, где все было таким ужасно неправильным.
– Я не могу просить тебя бросить все, когда сама не знаю, где буду в следующем году. Я уеду в колледж. И мы почти не знаем друг друга. И…
– Хочешь, чтобы мы лучше узнали друг друга?
– Да.
– Тогда мы найдем способ, – сказал он уверенно, встал, подняв ее на руки, и направился к поезду. Где-то в метре от него он остановился и опустил ее на землю. – Иди внутрь и поспи. Когда ты проснешься, я буду здесь. А вечером Эйслинн поговорит с тобой. Или это сделаю я.
И, свернувшись под одеялом, Лесли чувствовала, что верит в Ниалла, верит в них, верит, что все действительно будет хорошо. Мечты о том, чтобы найти того, кто заботился бы о ней, кто видел бы в ней человека, теперь уже не казались невыполнимыми.
Глава 20
Едва наступило утро, Ириал направился в «Прокол», по пути с новым интересом наблюдая за смертными на улицах. Лесли будет достаточно, чтобы он смог питаться от людей, становиться сильнее. Это уже сработало на нескольких садовых фейри, сработало на Дженни Зеленые Зубы и на ее сестрах. Он не мог стать слабым. Не мог позволить своим фейри ослабеть и быть убитыми руками смертных. Не мог. Он получит свою смертную, насытиться через нее, чтобы накормить свой Двор. Если они оба – и он, и его смертная – достаточно сильны, они переживут это. Если в ней не так много сил, как он думал, она умрет или сойдет с ума. А он будет умирать от голода, превратится в тень или, что еще хуже, подведет свой Двор.
Но она сильная смертная. И он надеялся, что они оба выживут. Ему всегда было наплевать на смертных. Было всего несколько полукровок, вроде Рэббита, которые что-то значили для него, но ни один настоящий смертный его не заботил.
– Ири. – Лицо Рэббита осветилось необъяснимым счастьем, которое, судя по всему, он испытывал всякий раз при встрече с Ириалом.
– Пушистик.
Рэббит нахмурился:
– Дружище, тебе надо бы перестать так меня называть. Эни и Тиш где-то поблизости. Ты же их знаешь.
– Знаю, – ухмыльнулся Ириал. Он никак не мог воспринимать Рэббита как взрослого мужчину несмотря на очевидное доказательство перед глазами. – Как поживают эти щенята?
– Сплошные проблемы.
– Я же тебе говорил. Это у них в крови. – Ириал достал книгу, которую принес с собой. – Габриэль передает привет.
– Он точно с приветом. Хорошо бы, если бы сестры это не унаследовали. – Рэббит взял книгу и с нетерпением открыл ее, как было и тогда, когда Ириал впервые принес ему изображения фейри-отшельников. Символы и наброски представляли собой основу того, что станет потом татуировками, способными связать смертных с Темным Двором. Рэббит восстановит их так, как не смог бы ни один фейри, соединив красоту с недостатками, пока они не начнут пульсировать на странице в ожидании смертного, который мог бы выбрать их. Это умение Рэббита было тревожащим, и ни один из них не хотел об этом говорить.
Тут в комнату влетели Эни и Тиш, визжа со свойственной им жуткой громкостью:
– Ири!
– Как папа?
– Он что-нибудь передал? Он был здесь.
– Он виделся с Лесли.
– Рэббит запрещает мне ходить на площадь.
– Ты видел новых королев? Мы знаем одну, Летнюю.
– Мы не знаем ее, мы видели ее. Это не одно и то же.
– Ничего подобного.
– Дайте же Ириалу сказать, – вздохнул Рэббит. Может, он и хмурился немного, но смотрел на девчонок с такой заботой, которой никогда не проявлял и не проявит их отец. Полукровки были слишком хрупкими, чтобы жить в Темном Дворе, слишком смертными, но Высший Двор сломал бы их дух, установив неестественные ограничения для проявления их природных страстей. Двор Сорчи забирал к себе всех, кто был одарен Видением, и всех полукровок без ведома Зимнего и Летнего Дворов, но Темный Двор старался держать своих смертных потомков подальше от этого сурового мира. Рэббит поддерживал эту тайну, заботясь о полукровках, которых удавалось разыскать Ириалу.
– У меня тут пара безделушек от Ищеек, – Ириал протянул им сумку, – и одна из родственничков Дженни передала одежду, которую вы хотели.
Девчонки схватили сумку и унеслись со скоростью звука.
– Никаких нервов не хватает, – подытожил Рэббит и потер лицо. – Сегодня никаких клубов! Слышите? – прокричал он вдогонку сестрам.
– Обещаем! – послышался в ответ вопль Тиш.
Эни прибежала обратно и, ухмыляясь, остановилась в миллиметре от Ириала.
– Тебе понравилась Лесли? Держу пари, так и есть. Она супер. – Ее слова сыпались одно за другим. Потом она показала язык Рэббиту. – Если так, то мы пойдем завтра. Договорились?
Рэббит прикрыл глаза рукой, а Ириал предложил:
– Я возьму их с собой.
Рэббит жестом прогнал Эни и перевернул табличку на двери стороной «ЗАКРЫТО».
– А теперь давай займемся делом.
Комната была такой же, как всегда – без изменений и безупречно чистой. Менялся Рэббит, не так быстро, как смертные, но теперь он выглядел уже не подростком, а молодым человеком – на двадцать с небольшим.
Он указал на стул, на котором сидели его клиенты.
– Ты в порядке?
Ириал сжал руку Рэббита и признался:
– Устал.
Отдав Рэббиту веревки, переданные Габриэлем, Ириал сел на стул и вытянул ноги.
– Я слышал о Гвин, – сказал Рэббит, доставая три иголки и три пузырька.
– Габриэль уже отослал нескольких Ищеек патрулировать улицы; они думают, что все еще неуязвимы. Линан-ши
должны быть защищены. – Ириал откинулся на спинку стула и закрыл глаза, пока Рэббит привязывал его веревками. Ему всегда было легко говорить с Рэббитом. В мире, пронизанном ложью и обманами, было очень мало людей, которым Ириал мог безоговорочно доверять. Рэббит унаследовал преданность своего отца, но, кроме того, и способность смертных обдумывать вещи и ситуации, он предпочитал разговаривать, а не бросаться в драку.
– Думаю, чернильный обмен поможет. – Рэббит закатал рукава Ириала. – Будет больно.
– Мне или девушке? – тут же открыл глаза Ириал. – Я видел ее, видел смертную.
– Больно будет тебе. Лесли просто будет чувствовать татуировку. Я так думаю. Она отлично справилась с нанесением внешних контуров. Она приспосабливается к слезам и крови других фейри легче, чем можно было ожидать. Какое-то время ее эмоции будут нестабильными, изменчивыми. И все же она справляется. С твоей кровью будет куда сложнее… – Он замолчал и поднял коричневый стеклянный пузырек, в котором смешал странные чернила для обмена. – Я не знаю, что с ней будет, поскольку это именно твоя кровь. Она хороший человек.
– Я позабочусь о ней, – пообещал Ириал. Она будет связана с ним, но он убедится, что она под присмотром, что она удовлетворена. Это он мог сделать.
Рэббит повязал еще одну веревку вокруг руки Ириала, чтобы найти вену. В отличие от веревок, которыми Ириал был привязан к стулу, эта была обычной, резиновой лентой, как в больницах смертных.
– Все будет замечательно. – Ириал проверил свои путы на прочность и кивнул Рэббиту. Только нескольким созданиям он мог доверить удерживать себя привязанным.
Рэббит молча нашел вену на внутреннем сгибе локтя Ириала.
– Она сильнее, чем ты думаешь, иначе она не выбрала бы меня.
Рэббит воткнул толстую полую трубку в руку Ириала:
– Готов?
– Да. – Он почувствовал, будто его ужалило насекомое, совсем не так болезненно, как он опасался.
Затем Рэббит добавил крошечный фильтр, который только он мог сделать для такой трубки.
Спина Ириала выгнулась, глаза закатились. Это сделает меня сильным. Накормит мой Двор. Защитит моих фейри. Но извлечение крови и сущности оказалось таким кошмарным, будто внутри него пробегали тысячи крошечных зубцов, разрезающих и разрывающих его тело в таких местах, которых не должны были касаться острые предметы.
– Не пускай ко мне щенят, – задыхаясь, выдавил Ириал, когда его зрение начало затуманиваться. – Мне нужно… – Живот Ириала свело судорогой. Легкие сжались, как будто разом высосали весь воздух, который он вдохнул.
– Ириал? – послышался голос Эни со стороны двери. Достаточно далеко, чтобы он не дотрагивался до нее, но и слишком близко, слишком.
Он сжал руки:
– Рэб…
– Уходи, Эни. – Рэббит встал перед Ириалом, закрыв ее от его глаз.
– Это пройдет, Ири. Всегда проходит. Скажу ему, Рэббит, скажи, что все будет хорошо. – Эни уходила, и голос ее становился все тише и тише.
– Она права.
– Я умираю от голода. – Ириал вцепился пальцами в стул так, что лопнула кожаная обивка. – Ты убиваешь меня. Мой Двор.
– Нет. Все проходит. Эни права. Все проходит. – Рэббит вытащил трубку с хлюпающим звуком. – Теперь отдохни.
– Еда. Секс. Позови Габриэля.
– Нет. До тех пор пока не закончу татуировку. Так что и не мечтай. Иначе все впустую.
И Рэббит ушел, закрыв за собой дверь и оставив Ириала не способным пошевелиться.
Глава 21
Лесли выглянула в окно, побаиваясь, что прошлая ночь привиделась ей во сне. Он до сих пор здесь. Ниалл занимался чем-то вроде растяжки. Может, он давно не спал, и ему просто-напросто стало скучно, а может, это было его ежедневным занятием. Он был без рубашки, и в свете дня видеть паутину шрамов, покрывающих его тело, было тяжело. Тонкие белые полосы, пересекающиеся с более толстыми, представляли собой неодинаковые отметины, как будто чьи-то когти разрывали его кожу. От этой картины Лесли захотелось плакать. Как он вообще остался жив? Тем не менее, это было так. Он выжил, и это делало его еще более привлекательным.
Лесли открыла дверь так тихо, как только могла.
– Привет.
Он замер на середине упражнения так, словно его заморозили или он был вытесан из какого-то редкого темного камня. Только голос его доказывал, что он был живым существом:
– Проводить тебя в школу?
– Нет, – покачала головой Лесли, направляясь к нему. Она еще ничего не решила, но глядя на него (и зная, что все, что произойдет в ближайшем будущем, будет означать, что они навсегда изменятся), она понимала – тратить день впустую глупо. А растрачивать время в школе просто бессмысленно.
– Что ты будешь делать сегодня? – спросила она, встав рядом с ним. Не задумываясь, она подняла руку и провела пальцами по шрамам на его груди, словно прослеживала по какой-то хаотической карте дороги, делившие пополам другие такие же дороги, и борозды, превращавшиеся в горные хребты и зубчатые скалы.
Он не шевелился, оставаясь таким же неподвижным, как и тогда, когда она поздоровалась с ним.
– Долго-долго плавать в холодной реке?
Она шагнула чуть-чуть ближе.
– Нет.
Он сглотнул.
– Если я буду продолжать предлагать варианты, ты будешь продолжать говорить «нет»?
– Может быть. – Лесли улыбнулась, чувствуя себя уверенной и смелой. Она так долго не испытывала ничего подобного в обществе других парней, что даже не хотела думать об этом. – А ты хочешь, чтобы я продолжала говорить «нет»?
– Да. Нет. Может быть. – Ниалл неуверенно улыбнулся. – Я почти забыл, насколько забавен порой этот танец – хотеть, но не получать.
– Ничего, если я поведу? – проговорила она и тут же вспыхнула. Она далеко не была невинной, но он заставил ее почувствовать, что это имело значение, что для них обоих это важно.
– Наверняка мне это понравится, – ответил он и откашлялся. – Хотя соблазнять тебя…
– Ш-ш.
– Хорошо. – Ниалл с любопытством смотрел на нее. Он по-прежнему не сдвинулся с места и стоял в той же позе, в какой был, когда она подошла к нему. Это было странно.
– Ты посещаешь какую-то военную школу? – вырвалось у нее до того, как она смогла остановить себя. Ну что за идиотский вопрос!
Однако он не посмеялся над ней и не повел себя так, будто она только что испортила момент.
– Это не то, что думаешь, – серьезно ответил он. – Я должен был многому научиться, потому что это было нужно отцу Кинана. А тренировки… Приятно знать, что можешь защитить себя и тех, кто тебе дорог.
– О.
– Я могу научить тебя защищаться. – Он пристально посмотрел в ее глаза. – Но это не всегда сможет обеспечить твою безопасность. Иногда никакие тренировки не могут помешать другим сделать то, что они хотят.
– Тогда зачем… – Она не договорила.
– Затем, что это помогает мне спать по ночам, помогает оставаться сосредоточенным; затем, что мне нравится знать – если я вновь окажусь в опасности, это может мне помочь. – Он поцеловал ее в лоб. – А иногда затем, что это дает мне надежду на то, что однажды я стану достаточно сильным, чтобы быть любимым и защитить того, кого я попытаюсь любить.
– О. – И снова она не могла ничего сказать.
Ниалл отстранился.
– Но в этом танце вести будешь ты, а мне придется поработать над тем, чтобы следовать за тобой… Сразу после того, как я спрошу, можем ли мы заскочить на холм, чтобы я мог помыться.
Этими простыми словами Ниалл перечеркнул ее страхи и вновь вернул напряжение, порожденное приятным возбуждающим чувством, которое они оба испытывали до того, как он заговорил о насилии и любви.
Через час Лесли шла с Ниаллом по Хантсдейлу, уверенная в одном: как только она расстанется с ним, иллюзия близкой связи между ними закончится. На этот раз все отличалось от вчерашней прогулки, когда они останавливались в переулках и темных подъездах, чтобы поцеловаться.
Наконец, он указал на высокое старое здание перед ними:
– Мы пришли.
Они стояли на границе небольшого парка, посещать который, казалось, было запрещено. У Лесли было такое ощущение, будто воздух принимал какие-то формы, превращаясь в баррикады, защищавшие растительность. Самые разные деревья пышно цвели всевозможными цветами и источали различные ароматы; трава же была притоптана, как будто здесь недавно была организована ярмарка или прошел концерт. В парке было чисто: никакого мусора, никаких бумажных обрывков или осколков. Людей тоже не было – даже бродяги не валялись на причудливых деревянных скамейках, разбросанных по парку. Старые каменные скульптуры блестели так, будто были частью музейной выставки, а вода в фонтане опускалась и опадала, словно в такт какой-то песне. Лесли с интересом всматривалась в манящий парк и удивлялась, как нечто такое прекрасное могло быть совсем рядом и совершенно никем не использоваться.
– Мы можем пойти туда?
– В парк? – Ниалл перевел взгляд с ее лица на парк, который она рассматривала с таким любопытством. – Думаю, да.
– А он не частный? – Лесли смотрела на потоки воды в фонтане, которые почему-то напоминали извивающуюся в танце девушку – в том танце, который она должна была помнить, в танце, который знало ее тело.
Это и есть девушка! Она танцевала, подняв руки над головой и глядя вверх, будто разговаривала с солнцем или луной. Лесли попыталась сделать шаг к ней, пробиваясь сквозь тяжелый воздух, который, казалось, не даст ей пройти, не позволит приблизиться к фонтану. Не задумываясь о том, что она делает и почему, Лесли ступила в парк. Она остановилась, пойманная между тоской и страхом, не зная наверняка, действительно ли она испытала эти чувства.
– Лесли? Ты со мной? – Ниалл взял ее за руку, не давая войти в парк.
Лесли моргнула. Видение танцующей девушки растворилось. Статуи выглядели тусклыми, и их было не так много, как ей показалось вначале. Далеко не все деревья пребывали в буйном цвету, и их тоже было меньше, чем она думала. Зато появились люди, которых она почему-то не заметила сразу: девушки, многие из которых, казалось, наблюдали за ней и Ниаллом, гуляли по парку небольшими группами, смеялись и разговаривали с парнями, стоявшими там, где Лесли поначалу видела только деревья.
– Это какая-то ерунда, Ниалл. – Лесли почувствовала зарождающуюся панику, но она была почти нереальной – только намек на чувство, которое возникло и исчезло раньше, чем обрести какую-нибудь форму. – У меня такое чувство… Я даже не знаю, что чувствую в последнее время. Я не боюсь, не могу долго злиться. А когда я испытываю какие-то чувства, мне кажется, что они даже не мои. Я вижу неправильные вещи: людей с шипами на лицах, движущиеся татуировки, рога. Я вижу то, что не может быть настоящим. Это должно пугать меня, а вместо этого я просто отвожу взгляд. Со мной что-то не так.
Он не стал давать ей пустых обещаний, что все будет хорошо, не стал убеждать, что она все это себе навоображала. Напротив, на его лице отразилась боль, и это заставило ее убедиться в том, что ему известно намного больше, чем ей.
И это должно злить меня.
Она попыталась вызвать гнев, но ее возрастающая эмоциональная нестабильность стала настолько очевидной, что она чувствовала себя гостьей в собственном теле. Абсолютно спокойно, будто это для нее ничего не значило, она спросила:
– Ты знаешь, что со мной?
– Нет. Не знаю, – ответил он и на миг замолчал. – Я знаю, что кое-кто весьма нехороший интересуется тобой.
– Я должна быть в ужасе, – кивнула Лесли, по-прежнему спокойная, ни капли не напуганная. Зато Ниалл очевидно боялся.
– На вкус ты боишься, ревнуешь и, – она на секунду закрыла глаза, смакуя какую-то странную эмоциональную нить, которую почти чувствовала на языке, – грустишь. – Она открыла глаза. – Откуда я знаю это, Ниалл?
Ниалла переполнило замешательство, и вкус этого она тоже почувствовала. Если его чувства были настоящими, то он знал не больше о ее новых способностях, чем она сама.
– Ты…
– Чувствую вкус твоих эмоций. – Она смотрела на него и чувствовала, как он старается успокоиться, будто рассортировывал все свои чувства по коробочкам, которые она не могла открыть. Слабые отголоски вкусов – цикорий и мед, соль и корица, мята и тимьян – стелились вокруг, словно тени.
– Странный выбор слов. – Он замолчал, ожидая ее ответа, как будто задал вопрос.
И она рассказала ему все, что чувствовала:
– Порой я ощущаю настоящие взрывы вкусов, а иногда – полное их отсутствие. Я чувствую и вижу много того, чего не могу объяснить. Это должно пугать меня. Должно заставить меня захотеть с кем-то поговорить об этом. Но я не могла… До сих пор.
– Ты знаешь, когда это началось? – Он беспокоился. На языке Лесли появился тяжелый лимонный вкус, и она знала, что это вкус беспокойства.
– Не знаю, не уверена…
Она попыталась сосредоточиться. Слова приходили на ум одно за другим – ресторан, татуировка, «Руины», музей, когда, почему – но как только она попыталась заговорить, все они исчезли.
– Ириал, – проговорил Ниалл.
Его соленый гнев и пряная коричная ревность обожгли горло Лесли. Она чуть не задохнулась. Но когда она подумала об Ириале, стало легче. Она успокоилась. Все вкусы исчезли с ее языка. Ниалл поспешно перевел ее через улицу, и они вошли в старое здание.
– Мы проведем вместе весь день. Сюда он не придет. Вечером мы поговорим с Эйслинн и Кинаном. После этого ты будешь в безопасности. Договорились?
Его волнение пронеслось по ней, заполняя всю ее до предела, а потом испарилось, словно нашло способ убежать от нее. И снова ее наполнило спокойствие. Говорить об этом совсем не обязательно. Она пожала плечами.
– У нас ведь не было никаких планов? Побудем вместе, я схожу на работу, потом к Рэббиту, потом снова побудем вместе. Почему бы и нет? Договорились.
– Всего несколько часов, и все будет в порядке.
Он взял ее за руку и повел к спиральной каменной лестнице.
– Здесь нет лифтов? – спросила Лесли и огляделась. Снаружи здание ничем не отличалось от большинства домов в Хантсдейле – пошарпанное и потрепанное, но внутри оно было прекрасно. Казалось, здесь, как и в «Руинах», обсидиан, мрамор и дерево заменяют все, что должно быть металлическим.
– Здесь запрещен металл, – смущенно ответил Ниалл.
Она следовала за ним, пока он не остановился перед дверью, слишком красивой, чтобы ее видели случайные прохожие. Камни – не ограненные драгоценные, а обычные, природные – были вставлены в дерево, представляя собой мозаику. Лесли протянула руку к двери, но так и не прикоснулась к ней:
– Потрясающе!
Ниалл распахнул мозаичную дверь. Внутри было не менее красиво. В зале было множество высоких покрытых плотной листвой растений. Многочисленные птицы летали по залу и гнездились в укромных уголках высоких колонн, поддерживавших поросшие виноградом потолки.
– Добро пожаловать в наш дом, Лесли, – проговорил Ниалл.
Слова казались до странности формальными и как будто предупреждали, что ей здесь не место, что бежать отсюда – самое мудрое решение. Но Лесли по-прежнему ощущала эмоции Ниалла – он был счастлив, польщен, и где-то посередине этой смеси находилась тонкая ниточка подлинной любви к ней. Поэтому она шагнула в зал, вдыхая по-летнему сладкий аромат цветов, распустившихся где-то здесь.
