Текст книги "Государство Печали (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Солсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

36
Дочь Раннона

Он не пытался переубедить ее, хотя несогласие было видно в том, как он сжал губы.

– Когда? – только и спросил он.

– После обращения к Йеденвату, – сказала Печаль.

Последняя часть выборов. Обычно кандидат представлял программу Йеденвату в начале избирательного периода. Но в этом году люди будут выбирать из двоих кандидатов. И если люди проголосуют поровну, решающим будет голос Йеденвата. И в этом году они решили оставить Йеденват напоследок, дав Печали и Мэлу последний шанс.

– Ты готова к этому? – спросил Лувиан.

Печаль кивнула. Да. Иррис работала с ней, пока они ездили на встречи, пока она не создала то, что привлечет весь Йеденват, даже Самада и Бальтазара. Они хотели ощутить свои места надежными при ней, она построила речь под эти требования.

Другое дело, сдержит ли она эти слова.

– Это чистая политика, – одобрительно кивнул Лувиан, когда она рассказала. – Самое то.

– Что нам делать с тобой? – спросила она.

– Я хочу вернуться, – тут же сказал он.

– Как? – сказала Печаль. – Я сказала всем, что ты знал напавшего на меня. Если ты вернешься, придется признаться.

Он кивнул, глаза потускнели.

– Я могу соврать.

– И кого назовешь?

– Мирена Лозу? Ты ненавидишь его, как и я, и моя семья. Все в выигрыше.

– Я бы узнала Лозу, – возразила Печаль. – И это легко опровергнуть.

– О. Да, – Лувиан облизнул губу и кивнул. – Значит, не выйдет.

Печаль сжала его руку.

– Мы что-нибудь придумаем.

Он переплел пальцы с ее.

– Ты не знаешь, как я счастлив слышать «мы», – его глаза хитро заблестели. – Признайся. Ты скучала.

– Нет.

Он шагнул ближе.

– Да, давай. Жизнь со мной веселее. Скажи это. Скажи: «Я скучала, Лувиан».

– Ни за что…

– Скажи это… – он сделал еще шаг, их глаза были на одном уровне. – Ради меня?

– Ты не замолчишь, пока я не скажу, да?

Он кивнул.

– Хорошо. Я скучала.

Его губы изогнулись в хитрой улыбке, и Печаль рассмеялась. Его взгляд упал на ее губы, и хитрый блеск в его глазах стал другим.

– Тебе пора на праздник, – медленно сказал он, глядя ей в глаза. – Через час он закончится. Тебя будут искать.

Он отпустил ее руку, и ладонь Печали покалывала от потери.

– Да, ты прав, – ей захотелось прочистить горло. – Что будешь делать?

– Не знаю, – он нахмурился. – Домой я идти не могу. Думаю, спрячусь где-нибудь, пока мы не придумаем план лучше. К счастью для нас, избегать поимки в моей крови, – он замолчал. – Пока что. Понадеемся, что удача у меня лучше, чем у отца и брата.

– Тебе что-нибудь нужно? Деньги или…

Лувиан покачал головой и полез в тот же карман, откуда вытащил бутылку, показал большие золотые часы.

– Тебе же не нравится лорд Бальтазар, да?

Она рассмеялась, его лицо менялось с веселого на хмурое.

– Я должен… – начал он, но замолчал от стука в дверь. Дверь в ее покои.

Печаль в панике повернулась к Лувиану.

– Прячься, – прошипела она, бросаясь на кровать. Лувиан нырнул под нее, и через миг в комнату вошли Иррис и Арран Дэй и толпа стражи. Печаль села, моргая и протирая глаза. – Я хотела прилечь на минутку, – сказала она сонным тоном.

Стражи покачали головами и ушли, ворча. Арран посмотрел на сестру, та пожала плечами, и он тоже ушел.

Иррис ждала с подозрением на лице, пока Печаль слезала с кровати.

– Что происходит? – спросила Иррис, когда дверь за ними закрылась. – Почему ты здесь на самом деле?

Печаль пересекла комнату, взяла крышку от пудры с Ламентией. Она вручила ее Иррис и смотрела, как осознание расцветает на лице подруги.

– Это Ламентия. Откуда она у тебя? Где ты ее взяла?

Лувиан выполз из-под кровати.

– Узри же мое искупление.

Иррис как-то умудрилась не закричать, и Печаль с Лувианом быстро объяснили ей, как он тут оказался, и что узнал.

– Ты должна рассказать моему отцу, – тут же сказала Иррис.

– Я так и говорил, – согласился Лувиан.

– Нет. Пока нет. Что-то происходит между Мэлом и Веспусом. Я искала его, когда меня нашел Лувиан. Думаю, они поссорились. Но я не хочу, чтобы Веспус узнал о том, что нам известно, когда у него еще есть время ударить в ответ. Я хочу, чтобы он думал, что у него получилось, и потом я нападу. Я не хочу, чтобы он успел что-то придумать или убежал.

Иррис медленно кивнула.

– В этом есть смысл. Тогда дождемся конца выборов?

– Да, – искра в глазах Лувиана показала Печали, что он что-то затевает. – И если ты проиграешь – вряд ли, но все же – у тебя будет шанс обвинить Мэла в связи с Веспусом. Ты сможешь одолеть их. Это запасной выход. Я такие люблю.

– Тебе не нужно его, кстати, найти? – сказала Иррис. – Нам нужно на праздник, пока нас не хватились.

– Ты права, – сказал Лувиан.

– Тогда после выборов скажем Шарону о Веспусе и Ламентии, а потом нападем на Веспуса? – сказала Печаль.

– Договорились.

Они оставили Лувиана в покоях Печали и ушли на праздник. Печаль принялась здороваться со всеми, извиняться за отсутствие, призвала слуг пополнить напитки и закуски для людей, с которыми она говорила. Она увидела Лувиана чуть позже, он пытался сбежать, но ему вручили поднос и отправили в толпу, и она пыталась подавить улыбку, хоть и ощущала укол тревоги.

Но никто не узнал его за камуфляжем одежды слуги, никто даже не посмотрел на него.

Она оставалась в саду, пока не ушли все гости, помахала местному судье и ее мужу, уходящим к вратам. Иррис, Арран и даже Шарон давно ушли, и Печаль была одна, кроме стража, когда шла в свою комнату.

Она помылась и переоделась в пижаму, ее кровать теперь казалась незнакомой. Она легла на подушку, и что-то зашуршало под ее щекой, она вытащила из-под наволочки записку, просящую ее выглядывать «красавца с усами в красном» на презентации Йеденвату.

Она улыбнулась записке в темноте. Лувиан не предал ее. Он вернулся. Для нее это было очень важно.

Через четыре дня Печаль ждала в пустом классе университета в Ранноне. Университет в Истеваре был одной из старейших частей Раннона, его построили семьсот лет назад. Печаль впервые была здесь. Класс был огромным, деревянные скамейки и столы стояли полукругом перед маленькой сценой, где она расхаживала.

Иррис пошла искать в толпе Лувиана, и Печаль ждала одна, только два стража у двери, и два у окон в конце класса были с ней. Печаль знала, что она в безопасности, после разговора с Лувианом, но все равно понимала, что это была ее первая речь на публике после покушения с назначенным местом и временем. Если Аркадий и Сыновья Раннона решат напасть снова, у них был хороший шанс, хоть и со сложностями.

Стук в дверь, пять ударов, два и три – код, который они придумали, чтобы стражи знали, когда Иррис вернется, и не распахнули двери.

Она открыла дверь через миг и прошла в комнату.

– Вот так толпа, – сказала Иррис.

– Они пришли посмотреть, не убьют ли меня на сцене, – прошептала Печаль, потягивая имбирный чай, что Иррис сделала для ее желудка.

– Они тут, потому что ты их пригласила, – напомнила Иррис.

Последнюю презентацию – по просьбе Печали – проводили открыто. Она выпросила это, потому что прошлому разу помешали Сыновья Раннона, и люди должны были услышать эту. Потому Печаль расхаживала по классу с запахом старых носков и чернил, а не была в Круглом зале в Зимнем дворце.

– Тот зритель замечен?

Иррис слабо улыбнулась, сердце Печаль взлетело, но стук в дверь заставил ее вскочить на ноги, плеснув чаем. Два стража встали перед Печалью, третий открыл дверь.

Там стояла хрупкая женщина и большими глазами смотрела на стражу.

– Пора.

Путь на сцену для Печали был путем на виселицу, сердце колотилось в груди, и ей было то жарко, то холодно. Она замерла и закрыла глаза, открыла, когда ее взяли за руку.

– Всех в толпе обыскали. Там стражи замка под прикрытием, там и стражи порядка, – сказала Иррис.

– Не Лоза?

– Не он. Все из отряда Дейн в Прекаре. Она всех обучала.

Это немного успокоило Печаль.

– Я буду там, – сказала Иррис. Она поцеловала подругу в щеку, поправила сапфировую туники Печали, что она надела с серыми брюками. – И Лувиан по центру впереди.

– С усами?

Иррис улыбнулась.

Печаль глубоко вдохнула и закрыла глаза. Она старалась уговорить себя, что это пустяки, что недели поездок по Раннону и встреч с людьми были намного ценнее, сильнее повлияют на выборы. Но ее тело звало разум лжецом.

Тут она должна была доказать, что не просто так говорила им те слова. Все обещания нужно было подкрепить. Тут она должна была показать, что всех услышала. Тут, в этом старинном институте, перед советниками, аристократами, священниками и жителями. Все слова завтра разнесут по Раннону. Каждый жест, каждую паузу. Это был ее лучший и единственный шанс упокоить призрака Харуна и показать, что она может быть канцлером Раннона. Тем канцлером, что ему нужен. Она не знала, что в рукаве у Мэла.

Кто-то позвал ее и Мэла, толпа захлопала, и она снова вышла на сцену.

Когда она повернулась к Мэлу, она охнула.

Четыре дня назад на празднике он был здоровым и целым, хоть и чуть подавленным. Но на сцену он вышел с серым лицом, опущенными плечами и тенями под глазами, похожими на синяки. Казалось, он страдал от ужасной болезни. Аплодисменты затихли, когда он вышел к подиуму, не помахал и не окинул толпу взглядом. Что с ним?

Печаль едва слышала, как ее представляют, она оторвала взгляд от Мэла и посмотрела на толпу.

Лувиан был с шикарными усами. Они закручивались по краям. Он явно нацепил их после, потому что смотрелось так неестественно, что стражи заметили бы. Он подмигнул ей, и она удивленно улыбнулась.

На платформе сзади сидел Йеденват, Шарон был в центре. Бейрам улыбнулся ей, Арран Дэй поднял вверх большие пальцы. Бальтазар хмурился и шептал что-то лорду Самаду, но он не был заинтересован и отмахнулся.

«Интересно», – подумала Печаль. Тува Маршан кивнула ей. Каспира тоже. Печаль не успела обдумать это, ведущая перестала говорить. Наступила очередь Печали.

– Добрый день, – сказала она, голос эхом разносился по округе. – Меня зовут Печаль Вентаксис, и я расскажу вам, почему вам стоит проголосовать за меня завтра, – она посмотрела на листок, а потом на лица, увлеченно глядящие на нее.

Речь, что написали они с Иррис, была подробной, выделяла все ее обещания людям. Это было профессионально, в стиле, который кандидаты использовали веками. Но это было сухо. Отдаленно. Это шло против всего, что Печаль пыталась достичь, встречаясь с людьми.

– Мне восемнадцать, – сказала она, игнорируя слова на листке перед собой. – Как и все вы, я провела восемнадцать лет в стране, что знала лишь горе и мрак. Но я не как вы. Я росла в стенах замка, не переживала из-за еды и денег. Я не приучала детей не улыбаться, не смеяться. Меня не росла в страхе, что малейшее неверное движение посчитают оскорблением, в страхе, что меня изобьют за это. Я думала, что страдала, но вы страдали больше. Вам это вредило сильнее. Вы теряли больше. Я не могу стереть это, не могу вернуть время и исправить ошибки Харуна Вентаксиса, что повлияли на вас. Ни ошибки его отца. В этом Сыновья Раннона правы. За последний век Вектаксисы только подводили вас, – она сделала паузу. – Давили на вас.

Шарон смотрел на нее.

– Я не такая, как они, – продолжила Печаль. – Знаю, просто так говорить, пока я стою тут и завлекаю вас. Пытаюсь впечатлить ради голосов. С чего вам доверять мне? Вы не знаете меня. Но я хочу, чтобы вы знали. И я хочу узнать вас. Последние несколько недель я старалась встречаться с вами, узнать вас и ваши желания. Я знаю, Арла Дав боится, что умрет, не увидев улыбки праправнука. Знаю, Мэл Брейт из Восточных болот не видит свою жизнь без музыки. И я знаю человека, который хотел бы стать художником, если бы Раннон позволял искусству развиваться, – она взглянула на Лувиана и обрадовалась его улыбке. – У всех вас схожие истории. Что-то потеряно. Шансы утрачены, принесены жертвы, пострадали любимые. Всех вас заставили много страдать. И я должна была сегодня зачитать список того, что я сделаю для Раннона, но я не стану. То лишь слова, они ничего не значат без действий. Я хочу действовать как канцлер. Так что я вам обещаю: я собираюсь кататься по Раннону и посещать все районы хотя бы раз в полгода, чаще, если нужно, и говорить с вами. Не с сенаторами, – она кивнула Йеденвату, – а с народом. Я собираюсь работать с Йеденватом, чтобы дать вам то, что вам нужно, чтобы понять, где нас взять деньги для этого, не увеличивая налоги. Я хочу снова открыть музеи и библиотеки. Я хочу, чтобы университеты снова учили литературе и философии, искусству и музыке. Я хочу построить отношения со странами вокруг нас, работать с ними и получить возможности, каких у нас еще не было: транспорт, туризм, наука, медицина. И я буду слушать вас и решать, какие законы менять, какие принимать. Я хочу, чтобы Раннон был таким, каким всегда должен был быть. Потому что важнее всего то, что я – дочь Раннона.

Она отошла и слушала оглушительную тишину в зале, кровь шумела в ее ушах, она смотрела на потрясенные лица. Она зашла слишком далеко.

Она посмотрела на листок в дрожащей руке. Может, еще не поздно…

Раздались громоподобные аплодисменты, их сила потрясла ее.

Лувиан сиял, она уже видела, что его ладони покраснели от силы хлопков. На платформе Бейрам Мизил, Тува Маршан и Арран Дэй встали. Шарон сидел прямо, подняв руки над головой. Даже Самад и Каспира хлопали с большим энтузиазмом, чем ожидала Печаль. Только Бальтазар не двигался, но это не удивляло.

Люди хлопали, жители и стражи открыто улыбались друг другу. Они утихли, когда ведущая вышла вперед.

– Мэл, ты будешь представлять планы публике?

Он рассеянно кивнул, посмотрел на листок в руке. Он был смятым, Мэл крепко сжимал его, пока Печаль говорила, и она смотрела, как он теперь разглаживает его и смотрит на слова. Он открыл рот раз, другой, чтобы заговорить, но слов не было. Толпа шепталась, ведущая кашлянула, и Мэл покачал головой и повернулся к Печали без эмоций.

– Нет, – сказал он.

Он развернулся и ушел со сцены.

Не думая, Печаль последовала за ним, побежала, чтобы догнать, а он шел по коридорам.

– Мэл, стой! – позвала она.

Он остановился так резко, что она чуть не сбила его.

– Ты знала, что впервые обратилась ко мне по имени? – сказал он, не обернувшись.

Печаль запнулась.

– Это не так.

– Так. Поверь, такое замечаешь.

Печали было не по себе. Так с ней делал Харун. Звал ее «дочерью», а не по имени.

Она сглотнула, пытаясь скрыть нервозность.

– Да? У нас и разговоров толком не было.

– Они могли быть. Я пытался.

Он пошел прочь, и тревога Печали усилилась.

– Ты… в порядке? – спросила она вслед.

Он повернулся, лицо так искажала ярость, что Печаль отпрянула.

– Что со мной будет, когда ты победишь?

– Что? – Печаль была потрясена. – Ты чего?

– Куда я пойду? Я думал об этом с Урожая. Зимний дворец не будет мне домом, да? Ты не хочешь меня в своей жизни. И лорд Веспус со мной покончил. Он сказал, что ты победишь. Так ответь мне. Куда я пойду?

– Он что? – Печаль была потрясена. – Мэл…

– Каждый раз меня чего-то лишают, – он звучал как ребенок, что-то треснуло в Печали, оттуда полился стыд. – Я потерял Белисс и дом в Рилле, и я думал, что у меня дом здесь, так что это не страшно. Но потом мой отец умер через день, как… как… – он прижал ладони к глазам, – мы встретились. И лорд Веспус… – он покачал головой. – И я пытался тогда построить отношения с тобой, потому что думал, что потом мы… – он посмотрел на Печаль и три раза ударил себя ладонью по лицу. – Я думал, что приду домой. Но, как и сказал лорд Веспус, у меня нет дома. Я – ничто. У меня нет своего места.

– Мэл, – прошептала Печаль, сердце болело за него. И за нее. Она поняла, что вела себя как Харун. Она боялась плохой крови, она пострадала от этого. Она была не лучше него. – Мне так жаль…

Шаги сзади заставили ее обернуться, Иррис и Арта нагнали их.

Она оглянулась, Мэл ушел, Арта поспешил за ним.

– Идем, Печаль, – Иррис взяла ее за руку и потянула. – Идем.

37
Падает, куда клонилось

Печаль не праздновала той ночью. Выборы были на следующий день, и результаты сообщат в Истеваре, так что они вернулись в Зимний дворец, но она отказалась от предложения Иррис заказать пир в комнаты, а пошла в постель. Она не переставала думать о боли на лице Мэла, видела его лицо, моргая, его дикость. Страх. Одиночества. Остаться без никого. Быть никем.

Она сделала это с ним. Она лучше всех знала, как это – означать так мало для людей, что должны любить тебя. Но она сделала это не одна. Чем Веспус окончательно разбил Мэла?

Сколько страданий Веспус причинил Раннону?

Она злилась, что он в ее дворце, на месте посла. Спит под ее крышей в ее стране.

«Не долго», – едко подумала она. Вне камеры, по крайней мере. Еще день. И она отомстит.

Птица постучала в ее окно, и она выбралась из кровати, открыла его. Сокол не двигался, пока она забирала письмо из мешочка на его лапе, а потом пропал в ночи.

Она думала, что это Лувиан поздравляет ее.

Но это было от Веспуса.

«Приходи в мою комнату», – говорилось там, и подписано это было просто В.

Всюду были стражи, мешающие добраться до других. Но она могла пройти по проходу. И она хотела. Хотела напасть. И чтобы Веспус понял, что не так умен и хитер, как думал. Что не все тузы у него.

Она не переставала думать об этом, одеваясь в тунику и брюки, включая свет. Она пропала в гардеробной, открыла проход и вошла туда.

Печаль поняла, что не знала, где остановился Веспус, но интуиция привела ее к старой комнате Расмуса, и она тихо постучала.

Дверь распахнулась, там стоял его отец, улыбаясь, словно она порадовала его, и она поняла, что была права.

Он придержал дверь, она вошла.

– Здравствуй, Печаль, – сказал он, когда дверь закрылась.

– Что вам нужно? – Печаль не собиралась быть вежливой. Не с ним.

Он молчал, сел за стол Расмуса, где был перед ее прибытием. На столе была свеча, а рядом – графин с прозрачной жидкостью и две чашки. Глаза Веспуса блестели, он смотрел на нее.

– Не хочешь присесть? – сказал он на идеальном раннонском. – Может, выпьешь?

Печаль посмотрела на графин.

– Если это Звездная вода, тогда не надо, – она не использовала риллянские фразы. – Я знаю о последствиях.

– Да? – шелково улыбнулся Веспус.

– Я тут не для игр, лорд Веспус. Я устала от них. Завтра долгий день. Так что не будем тратить ночь на игры в слова. Что вы хотите? – медленно сказала она, выдерживая его взгляд.

– Я хочу договориться с тобой.

Печаль рассмеялась.

– Шутите?

– Ни капли, – он налил себе немного и выпил.

– Хорошо. Зачем? – спросила она.

– Ты знаешь. Птичка сказала, что ты знаешь, – он ухмыльнулся. – Земля, Печаль. Я хочу землю на севере Раннона. Северные болота. Почва там исключительного качества, хороший свет и похода, не слишком жарко, и близко река. Орошение будет легким. Условия идеальны для деревьев альвус. Даже без моей способности это можно делать, если есть опыт.

– Вы хотите быть фермером?

– Ты сказала не играть, Печаль, – его голос был натянут. – Ты знаешь о дереве альвус?

Она не знала, стоит ли отвечать, и молчала, пока он не пронзил ее взглядом. Она сказала:

– Из этого дерева отличные музыкальные инструменты, – он посмотрел на графин, и она продолжила. – Из его смолы, если ее смешать с водой и дистиллировать, получается жидкость под названием Звездная вода, что усиливает эффект спирта для риллян. Остальным не так приятно, – она не рассказала ему о Ламентии. Пока что. Эта карта осталась, пока она не узнает, что у него на руках.

– Хорошо. Молодец, Печаль. Умница.

– И я знаю, что вашей сестре это не нравится.

– Потому что она знает, что это может делать. На самом деле, а не то, чего достигают мой глупый сын и глупая племянница, смешивая с ним шампанское.

Печаль нахмурилась.

– О чем вы?

– Ты была на Именовании. Ты видела, как одаренных риллян отметили за их силы. И ты знаешь, что дар есть не у всех. Это решать судьбе или природе. Такова воля звезд, если верить старой сказке. Так что не угадаешь, у кого есть способность, а у кого ее не будет. Есть семьи, где никого одаренного, в некоторых один.

Печаль кивнула.

– Звездная вода усиливает способности, – сказал Веспус, взяв графин. – Она усиливает дар впятеро. Не от алкоголя Расмус и Эйрлис смеялись, а от силы. Они пили свою силу.

Печаль вспомнила праздник в Рилле, манию в глазах Расмуса, и как это пугало ее. Она и сейчас боялась, понимая слова Веспуса. Усиленные способности.

– Откуда вы знаете? – выдавила она.

– Как ты думаешь? – Веспус посмотрел на нее.

– Вы проверяли на людях?

– Сначала на себе. Потом на других, когда понял, что происходит. Так каждый раз. Потому Мелисия ненавидит это. Потому она меня не любит. Потому что это будет политической катастрофой для нее, если все узнают. Люди не только с силой, какой нет у соседей, но и способные увеличить ее. Помнишь историю Адавера и Намиры? Представь тот дар усиленным? Или дар Эйрлис со льдом?

Печаль видела проблему. Мишенями были целые страны, и Рилла становилась потенциальной угрозой для всех в Лэтее. Всем странам пришлось бы делать все, только бы силы не применили на них. Астрия и Нирссея будут возмущены, узнав. Они не пойдут на уговоры. Они потребуют уничтожить всю Звездную воду, потребуют сажать в тюрьму риллян со способностями.

Или они будут ловить их. Похищать. Покупать услуги у риллян, таких, как Веспус.

Мелисия всю жизнь старалась ради мира в Рилле, устроила его, но ее брат мог все разрушить, если станет известна правда. И Веспус хотел для этого сделать из Раннона ферму.

Веспус ждал, пока Печаль посмотрит, ее рот напоминал О, ее окатывали волны ужаса, и он продолжил:

– И есть другие дары. О которых мы не говорим. Которые Мелисия скрывает, потому что они не вписываются в ее видение Риллы. Она хорошая, когда нужно, но не я получил свою решимость от отца. Мелисия получила, она умеет принимать тяжелые решения, когда приходится.

Он замолчал, ожидая вопроса Печали, но она не могла говорить, воздух не попадал в легкие, страх давил корсетом от его слов и их значения.

Она молчала, он пожал плечами и продолжил:

– Расмус может исцелять боль, но есть те, кто прикосновением ее вызывают. Рилляне, что вызывают видения в голове. Представь это усиленным. Моя сестра старается, чтобы Лэтея не видела в нас угрозу. Зачем? Мы – угроза. Сильнее, быстрее, одареннее. И можем быть еще сильнее, благодаря дереву альвус. Дерево, которое успешно выращиваю только я.

Печаль поняла теперь, почему ему так важна земля. Почему он десятки лет бился за нее. Почему не прекращал.

– Если будет больше земли, вы вырастите больше деревьев. Сделаете больше Звездной воды. Продадите ее.

– Не только, Печаль. Власть. На каждого такого, как Мелисия, считающего это мерзостью, есть двое, что хотят ее. Борются за нее. Чтобы я вырастил ее для них. Это только начло. Никто не знает, на что еще способны деревья альвус, – сказал Веспус. – Или другие растения. Ты знаешь, что все лекарства из трав? Все. Представь, сколько еще не открыто. А если Звездная вода сможет открыть способности во всех риллянах? А если давать дозу беременной каждый день, и ребенок точно родится со способностью? Сейчас они есть меньше, чем у сорока процентов риллян. Может, я смогу сделать сто.

Печаль поняла, что ошиблась. Нужно было не слушать предупреждение Шарона, когда они только встретили Мэла, связаться с королевой Риллы со своими подозрениями о Веспусе. Мелисия точно давно подозревала об амбициях брата, и если бы Печаль сказала…

Она посмотрела на лорда, на его губах была уверенная улыбка. Она кое-что поняла.

– Зачем вы это мне рассказываете сейчас? – спросила Печаль.

– Потому что ты отдашь мне землю, когда завтра победишь на выборах.

Он сказал это так уверенно, что Печаль едва успела остановить кивок.

– Вы не знаете, что я выиграю. Победить может Мэл.

– Нет. Мы оба это знаем. Даже если он каким-то чудом победит, он отдаст место тебе. Он хочет лишь, чтобы ты любила его и приняла. Он думает, что ты ненавидишь его из-за меня, потому у вас проблемы в отношениях. Он ясно дал понять, что если он победит, меня благодарить не станет. Мне даже повезло, полагаю, что он не победит.

– Это все еще не объясняет, почему я должна отдать вам землю.

– Во-первых, я знаю о тебе и моем сыне.

Кожа Печали вспыхнула, внутренности стали жидкими.

– Не надо отрицать. Я знаю, – он посмотрел на кровать, вскинув брови, лицо Печали пылало еще сильнее.

– Он рассказал? – Печаль не видела уже смысла врать.

– Звезды, нет. Он скорее предаст всю свою страну, чем навредит тебе. Нет, не он.

– Тогда как?

Веспус сделал еще глоток напитка.

– Ты так и не поняла, кто шпион, да?

Она поежилась, ощутив инстинкт. Что-то скользкое. Предупреждение. Она пришла сюда, думая, что преимущество у нее, но она уже не понимала, какие еще карты есть у Веспуса, и покажет ли он остальные.

– Кто был шпионом? – она старалась сохранять голос ровным.

– Не кто. Не человек, – он посмотрел на нее. – Есть догадки?

Печаль покачала головой.

– Помнишь Афору? Ее способность – связь с птицами. Она может вызвать их, приказывать им. Это не так и необычно. Ты, наверное, не знала, что идея об обучении соколов как гонцов была из Риллы? Из-за способности. Оттуда идея. Но Афора может говорить с птицами. А они – с ней. Они рассказывают ей все, что видят и слышат…

Печаль вспомнила себя у гостиницы в Рилле. Птицы очаровали ее, они летали вкруг риллянки, как луны вокруг планеты.

Печаль вспомнила бал, когда они с Расмусом беспечно целовались в зале в Адаварии. Птицы летали наверху, вспыхивая яркими перьями среди лоз.

– В доме королевы Риллы… Как не стыдно, – Веспус читал ее мысли по лицу.

Но она была занята, вспоминала последние недели. Каждый раз, когда открывали окна в Северных болотах. В Керидоге, когда они держались за руки, снаружи летали ласточки. Птицы. Птицы были всюду.

В замке посла в комплексе. Окна были открыты, пахло розами… Шарон закрыл их, но кто они говорили до этого? Она не помнила.

Сердце Печали с силой билось о грудь.

– У вас нет доказательств, – сказала Печаль. – Щебет птиц и слово слуги.

– Мне не нужно доказательство. Одной идеи хватит, чтобы тебя разрушить. И Расмус будет арестован. Мелисия его любит, но, как мы видели, для нее мысль об утопии в Рилле важнее, – он рассмеялся. – Ты даже напомнила мне ее во время кампании. Но, да, она его арестует. Это убьет ее, но она сделает это, исключения для племянника не будет. Даже без доказательств его растерзают сплетни. Никто его к себе не пустит.

– Он – ваш сын… – сказала Печаль.

– Ах, но не единственный. Не надо удивляться. Ты видела Ксалис. Я могу повысить любого из своих бастардов. Харун же признал Мэла… – он вскинул брови.

Что это? Правда? Печаль попыталась угадать:

– Он не Мэл, да? И вы убили всех, кто мог это доказать. Доказать, что вы растили его всю жизнь, а не два года.

– Прошу… Белисс была старой. Она была моей няней, кстати. Представь ее возраст. Гралис была художницей. Кто знает, чем она занималась, отдыхая? А Кориус… Всякое бывает. Уверен, с лестницы упасть и сломать шею может любой.

– Я знаю, что он не настоящий Мэл Вентаксис, – рявкнула Печаль. – Хватит играть. Говорите правду. Кто он?

Веспус рассмеялся.

– Выдать тебе мою радость? Было весело слушать, как вы пытаетесь раскрыть его, Печаль. Так что я тебе не скажу. Считай это моей страховкой. Только я в Лэтее знаю правду. Если со мной что-то будет, это умрет со мной. Ты проживешь, не зная?

– Интересно узнать, – прорычала Печаль.

Он рассмеялся, ярость Печали росла.

– Вы оступитесь, – предупредила она. – Рано или поздно.

– Твоя бабушка справилась, – ухмыльнулся Веспус. – А я вру лучше лорда Дэя.

Печаль застыла.

Веспус склонился.

– Да, я знаю. Та, что была Печалью Вентаксис, умерла, не сделав и вдоха. Тебе нужно чаще закрывать окна. Доказать, что ты спала с моим сыном, основываясь на щебете птиц и слове лакея, трудно, но если мы проверим могилу первой леди и найдем там кости ребенка, это сразу все покажет. Я выкопаю сам, если нужно.