Текст книги "Государство Печали (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Солсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

11
Рассказ самозванца

Старушка-риллянка нашла его в воде в половине мили от своего дома, он застрял там в камышах. Ее дом был ниже по реке, в милях от моста и от многого другого. Она долго жила одна, и ей это нравилось.

Война сделала жизнь у воды опасной, как и в Ранноне, и многие рилляне бросили дома у реки во время войны, боясь, что чужаки их захватят, но никто не тронул старушку в маленьком домике. Толстые коричневые курицы спокойно искали червей у нее в саду, несли яйца в благодарность за крышу. Она растила свои травы, знала, где собрать ягоды в лесу чуть дальше от реки. Она набирала воду в реке, ловила рыбу, а в саду были козы и птицы.

Она была сама так долго, что отвыкла говорить вслух, и она не издала ни звука, когда увидела фигурку в маленьком пруду рядом с главной рекой. Там она часто сидела, и рыбки убирали мозоли с ее ног, а она собирала водоросли оттуда для супа. Но сегодня там был мальчик.

Она видела, что он мертв, его глаза были закрыты, а розовый рот – открыт, тело не двигалось. Раннонец, она сразу поняла это по его бронзовой коже и круглым ушам. Он был в бело-зеленом, ткань порвалась, вода пыталась украсть одежду. Она прошла в пруд и увидела метку на его шее, похожую на луну. Она согнулась, кости в спине щелкнули, колени затрещали. На миг она подумала оставить его тут, природе, но отругала себя. Если бы в воде был ее ребенок, разве она не хотела бы, чтобы кто-нибудь вытащил его?

Она схватила его пухлые ручки и подняла, кряхтя от веса. Он был больше, чем выглядел, и тяжелее. Она взяла его удобнее, прижала к плечу и вышла из воды. На берегу она опустилась на землю и устроила мальчика рядом.

Его глаза были открытыми.

Они мгновение смотрели друг на друга, старушка и мальчик, а потом он заплакал. Как и она.

– Она взяла меня домой, – продолжал Мэл. – Сказала, что мне днями было плохо, что я уснул, как только мы попали туда, и она думала какое-то время, что я не выживу. Но она поила меня бульоном, мыла, ухаживала, и через две недели я проснулся нормально. По ее словам, я съел тост и яйцо, начал болтать с ней. Конечно, она не понимала меня, а я – ее. Но мы нашли общий язык.

– Почему она никому не сказала, что нашла вас? – спросил Шарон.

Печаль благодарно посмотрела на него. У нее была тысяча вопросов, но они столпились в горле и во рту, не давая ей говорить, словно она сама тонула.

– Было некому говорить. Мы жили на окраине. У нее не было гостей, пока не пришли Афора и ее брат Мелакис. Она не покидала маленький мир, который создала для себя. Ей не нужно было.

– Но она должна была понимать, что у вас есть дом, семья. Вы не сказали ей, кем были?

– Думаю, сказал. Но на раннонском. Она на нем не говорила. А когда я овладел риллянским достаточно, я забыл почти все, что было раньше. И когда лорд Веспус спросил меня, оказалось, что я помню немного раннонского, но даже это было ограниченным, ведь я упал маленьким. До этого я знал только ее, кур, луну, деревья и реку. И я не задавался вопросом. До… – он посмотрел на Афору. – Пока не пришла Афора.

Риллянка кивнула, допивая воду из чашки, а потом заговорила:

– Мы с братом катались верхом, – начала она, Печаль села прямее, словно понимала это.

– Когда это было? Сколько тебе было? – спросила она у Мэла.

Он и Афора посмотрели на Веспуса.

– Давно это было? – спросила Печаль у Веспуса.

– Два года назад, – медленно ответил лорд.

Печаль и Шарон отреагировали одновременно:

– Вы утаивали это два года?

– Вы нашли его два года назад и молчали?

Даже Расмус ударил чашкой по столу и смотрел на отца, раскрыв рот.

– Если вы дадите ему объяснить… – начал Веспус.

Но Печаль поняла кое-что еще и повернулась к Линсель.

– Вы сидели в моем доме, под моей крышей два года и молчали, – ее голос был холодным. – Вы все знали и промолчали. Шпионили, врали…

– Я не врала.

– Не смейте оправдываться, – рявкнула Печаль. – Предательница.

– Мисс Вентаксис, я прошу вас успокоиться, – тихо сказал Веспус.

Кожа Печали пылала от гнева и смущения из-за упрека как ребенку. Гнев собрался в груди, но она не успела его выпустить, ладонь сжала ее колено. Расмус смотрел вперед, нежно сжимая ее ногу.

Этого хватило, чтобы она пришла в себя, и она глубоко вдохнула.

Она скрестила руки и повернулась к Афоре.

– Хорошо. Продолжайте.

Афора сжала губы от приказа, но склонила голову и заговорила снова:

– Моя лошадь потеряла подкову, и мы решили срезать, чтобы к ночи найти кого-то и заняться лошадью. И мы нашли первым домик Белисс…

– Моя… опекунша, – перебил Мэл. – Ее зовут Белисс.

Афора кивнула.

– Мы подошли и постучали в дверь, и нас удивило, что ответил юный раннонец, – она кивнула Мэлу. – Сначала мы решили, что он был там с любовницей-риллянкой, – Печаль скрывала эмоции, – и прятался от властей. Но вышла Белисс, и стало ясно, что дело другое. Мы не знали, что еще делать, и послали за лордом Веспусом. Мы ждали три дня, задавали мальчику одни и те же вопросы снова и снова. «Кто ты? Почему ты здесь?». Но его ответы были одинаковыми – он был ребенком Белисс, это был его дом. Старушка отказывалась участвовать, пока не прибыл лорд Веспус. Он ее разговорил, и подтвердились наши надежды. Мы нашли потерянного наследника Вентаксис. Живого и невредимого.

Было что-то странное в том, как она говорила. Словно репетировала это. Паузы, ударения, даже то, как она вскидывала брови, словно сама удивлялась, выглядели как выступление.

Шарон ответил сухо:

– Просто невероятно, – и Печаль поняла, что он тоже это заметил.

– Я впервые тогда узнал это, – Мэл склонился в ее сторону. – Я не спрашивал раньше, откуда я там, и была ли она моей мамой.

– Но ты не выглядишь как риллянин, – сказала Печаль. – Совсем.

– Я не знал тогда о них, – он посмотрел ей в глаза. – Я знал себя и Белисс. И для меня не было важно, что мы не похожи. Я не был похож на коз и куриц. Я считал, что у всех в мире свой цвет и разный облик.

– Вы были, должно быть, удивлены, – сказал Шарон, – когда они вам рассказали.

Он пожал плечами.

– Конечно. Конечно, был. Я любил свою жизнь. Любил… Белисс. Она была всем для меня, научила всему, что я знал. То был мой дом. Я не хотел быть где-то еще, не хотел уходить.

– И тебя забрали в столицу? – Печали было все равно, чего хотел или нет Мэл, она хотела услышать всю историю. Ее нетерпение проникло в голос. – А потом?

Он обмяк на стуле, отодвинувшись.

– Да. И я все еще не помнил ничего из прошлого о Ранноне. Они… – он посмотрел на Веспуса, тот кивнул. – Ее величество, королева Мелисия, и совет не были так убеждены, как лорд Веспус.

– Сестра думала, что он – самозванец, – добавил Веспус. – Она переживала, что я задумал войну между странами. Она приказала арестовать его. Они привели в замок и Белисс и тоже обвинили ее.

– Что изменило мнение тети? – спросил Расмус. Веспус помрачнел на миг, но ничего не сказал.

Ответил Мэл:

– Кроме метки, Белисс сохранила одежду, в которой меня нашла. Она была у нее после стольких лет, хоть и потрепанная. Это принесли в замок, осмотрели, нашли ярлычок портного. Королева Мелисия помнила, в чем я был. Особенно вышивку на воротнике. Она была из Риллы. Подарок ее портного. Уникальная.

Тишина за столом. Веспус подозвал взмахом руки слугу, шепнул убрать кофе.

– Где? – спросил Шарон. – Одежда? Ее уже, наверное, нет.

Он ожидал, что они скажут, что костюмчик потерялся или пострадал от проверок, и Печаль соглашалась, так что она была удивлена, когда Афора полезла в скрытый карман платья и вытащила сверток, обернутый тонкой бумагой. Она осторожно опустила сверток на стол, изящно убрала бумагу и показала шорты и тунику бело-зеленого цвета детского размера. На воротнике туники была вышивка, как и сказал Мэл. Лунные цветы.

Печаль потянулась к одежде, Веспус отодвинул ее.

– Вещи хрупкие, – холодно сказал Веспус, когда Печаль хмуро посмотрела на него. – Падение и вода, как понимаете, оставили след. Мы защищали их, чтобы отдать канцлеру, – Веспус вытащил из-под камзола длинную стеклянную палочку, ею он отодвинул белую ткань и показал ярлычок. – Но тут ярлычок королевского портного Кориуса. Вы были там, лорд Дэй, не так ли? И помните это.

Печаль посмотрела на Шарона, тот с каменным лицом кивнул.

– Посол Раннона знает, что вы нашли потерянного ребенка? – спросила Печаль.

– Нет, – ответил твердо Веспус. – Посол Мира ничего не знала. Маленький круг знал до этого утра по приказу Мелисии. Она не хотела вреда для Миры. Мире сообщили этим утром, как и тем, кто сопровождал нас к мосту, незадолго до отбытия.

– Почему ее там не было? – спросила Печаль. Раньше Мира всегда посещала церемонию, оставаясь на риллянской стороне.

– Ее попросили не приходить.

Тон Шарона был ледяным:

– Вы запретили послу Раннона прибыть на церемонию поминовения?

– Не будем сейчас об этом, – Печаль молила Шарона взглядом, он хмуро кивнул. – Я все еще не понимаю, почему вы не сообщили нам, когда убедились, – сказала она Веспусу.

– Причин много, – сказал Веспус. – Во-первых, практическая сторона. Мы сказали бы, что нашли мальчика, едва понимающего слово на раннонском, которого никогда не стригли, который не носил обувь в жизни, но считаем его потерянным сыном канцлера? И вы бы готовили комнаты? Он не мог читать, у него не было образования. Он дрожал сначала только от того, что с ним в комнате были Белисс, Афора и я. И ситуация с вашим отцом… Стоило показать Мэла отцу, учитывая его… кхм, сложности?

Печали не понравилась его пауза. Ей не нравилось, что так он намекнул, что знал, что за сложности там были.

– Не нужно было сообщать моему отцу. Вы могли сообщить моей бабушке, пока она была жива. Или лорду Дэю. Или даже мне.

– Я этого не хотел, – вдруг сказал Мэл, привлекая к себе их внимание. – Когда мне сказали, кто я, я решил, что не хотел быть Мэлом из Раннона.

Печаль вдохнула.

– Тогда кем ты хотел быть? Как тебя звали? Женщина, Белисс. Она тебя как-то должна была звать.

– Ир биши. Она звала меня Ир биши.

– Это значит «тот, кого обнаружили». Или найденыш, – сказал Расмус ледяным тоном. – Это не имя.

– Я этого не знал, – рявкнул Мэл, взгляд помрачнел. – Для меня это было именем, пока мне не сказали иначе.

Расмус не ответил.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – Мэл посмотрел на Печаль еще раз, – потому что так я ощущал себя два года назад. Весь мой мир перевернулся, все, что я считал настоящим, пропало. Я злился и не хотел, чтобы это было правдой.

Она уставилась на него.

– Что изменилось? – тихо спросила она. На миг показалось, что остальные в комнате пропали, не было слышно ни вдоха, ни шепота. Печаль ждала ответа, ее сердце яростно колотилось, хотя она не знала почему.

– Я хочу узнать, откуда я. Кто я, – Мэл опустил ладони на стол, перевернув их, показывая открытость, и склонившись к ней. – Я хочу знать свою историю и свою семью, если они позволят. Если ты позволишь. Я хочу знать о себе правду.

Печаль поймала себя на том, что склонилась к нему и кивает. Она поняла, что узнала его. Хотя она родилась после смерти брата, Печали всегда казалось, что глаза Мэла смотрят на нее. Он был знакомым. Она забыла, где была, забыла обо всех здесь, кроме Мэла.

– Я хочу домой, – сказал он.

12
Шахматная доска

Расмус громко кашлянул, Шарон отодвинул кресло от стола и сказал:

– Думаю, мы услышали достаточно.

Печаль пришла в себя от транса, в который впала от слов Мэла. Она моргнула и отклонилась на стуле, мысли были густыми, как сироп.

– Мы уходим? – спросила она.

– Нам нужно собрать совет и подготовить твоего отца. Думаю, мы знаем все, что нужно, – Печаль смотрела на него, не скрывая смятения, и Шарон сказал. – Мисс Вентаксис, нам нужно в Летний дворец. Сейчас.

– Путь может быть опасным, – сказал Мэл, и Печаль посмотрела на него. – Там все еще может быть толпа.

Ощущение узнавания прошло, Печаль хмуро посмотрела на Мэла, тревога щекотала спину, он смотрел на нее растерянно, словно тоже это ощущал.

– Позвольте послать кого-то к мосту и проверить, чист ли путь для нас, – Веспус плавно встал и уперся руками в стол.

– Для нас? – сказал Шарон.

– Конечно. Мы едем с вами. Мы договорились.

Шарон глубоко вдохнул, Печаль встала, вдруг ей захотелось быть снаружи, вдали от этих людей и спора, что вот-вот разразится. Шарон справится. Ей нужно место, чтобы подумать.

– Я подышу воздухом.

– Я с тобой, – хором сказали Расмус и Мэл.

– Я предпочту одна, – сказала Печаль, не глядя на них.

– Это мудро? – сказал Веспус. – Мэл пойдет с вами. Вам нужно поговорить наедине. Пару дней мы будем постоянно требовать ваше время.

– Не знаю… – начал Шарон, но Печаль покачала головой, ей нужно было выйти.

– Хорошо. Мы не уйдем далеко.

Она не дала ему добавить, вышла из-за стола. Шаги за ней сообщили, что Мэл последовал, но она не замедлилась для него, не показала, что ждет.

Дверь гостиницы открылась, словно Мелакис, стоявший снаружи, ожидал, что она выйдет. Солнце сияло жестоко после полумрака гостиницы, и она моргнула, замерев, ожидая, пока глаза привыкнут.

– Мы пойдем и проверим мост.

Голос Афоры испугал ее. Печаль не слышала ее и Линсель, стоявших теперь тихо за ней. Афора кивнула Печали и оставила их, Линсель ушла за ней.

Печаль молчала, пошла в противоположную от Афоры и Линсель сторону.

– Стоит оставаться у Мелакиса на виду, – сказал Мэл, но Печаль не слушала его, пошла по узкой тропе на звук руки, надеясь, что он не пойдет. Ее платье цеплялось за ветки, она тянула его, поднимала юбки, шла, пока не оказалась на полянке над ревущей водой. Она прошла и посмотрела вниз, поверхность была бурной и злой. Ярость реки совпадала с бурей в ней, и она смотрела, как река бьется о камни, оставляя густую пену.

– Трудно поверить, что я выжил в этом, – сказал Мэл рядом с ней.

Печали не нравилось, как близко он стоял к ней. Он так легко вторгся в ее пространство, словно они встретились не пару часов назад. Она шагнула вперед, встала на краю утеса. Ее раздражение усилилось, когда он присоединился к ней.

– Я хотел бы что-нибудь вспомнить, – сказал он. – Что-то важное, что доказало бы все. Лорд Веспус думал, что метки, слов Белисс и одежды хватит. Я тоже надеялся. Но лорд Дэй не убежден, я это вижу. Как и ты, да?

Печаль пожала плечами. Она честно не знала, что думать. Ее разум раскачивался, как маятник, между «да, она ему верит» и «нет, как можно?». Оба варианта вызывали пустоту. И она молчала, глядя на реку.

– Все хорошо. Я понимаю. Я бы тоже не верил. Сначала.

Она хотела, чтобы он ушел, оставил ее распутывать узел мыслей в голове. Если он надеялся убедить ее сейчас, то ошибался.

– Прости насчет моста. Я не думал, что будет значить для людей мое появление, – он сделал паузу. – Лорд Веспус думал, что это хорошее решение. Он рассказывал, как все было в Ранноне из-за того, что случилось со мной. Он думал, люди обрадуются мне, если учесть, что это годовщина падения.

Печаль прикусила щеку изнутри. Лорд Веспус не хотел сделать людей счастливыми, юноша был так наивен? Но что-то не дало ей рявкнуть на него. Это как ударить щенка.

– Я узнал, что мы придем сегодня, только вчера поздно ночью, – продолжил Мэл. – Может, нам стоило подождать. Но я рад, что встретил тебя.

Мэл поднял руку, словно хотел коснуться ее, и Печаль, не думая, отпрянула.

И потеряла равновесие.

Ее левая нога съехала с края утеса, грязь не удержала ее. Она посмотрела в глаза Мэлу, размахивая руками, крик застрял в горле. На долю секунды она застыла между землей и рекой, ее тело отклонилось, его притягивала гравитация и ее движение. Она увидела его намерения ярко, словно но сообщил о них.

Она глупо пошла сюда с ним, поверила его невинности. Чтобы он отвел ее к краю.

Он хотел сбросить ее.

Его рука обхватила ее запястье, он потянул ее от края. Она врезалась в него, и они рухнули на землю, в грязь и листья.

Они упали неловко, Печаль наполовину оказалась на нем, ее колено ударилось о землю с болью, его ладонь все еще держала ее с силой, что оставит на ее запястье кольцо аметистовых синяков. Он отпустил, и она поднялась, не обращая внимания на боль в колене, сжимая запястье правой рукой, глядя на него. Мэл с опаской смотрел с земли, а потом медленно встал.

– Думаю, одного Вентаксиса в Архиоре хватит на пять поколений, – сказал он с дрожью в голосе.

Печаль сглотнула.

– Я бы не дал тебе упасть, – тихо сказал он.

Она кивнула, не зная, верит ли ему. Она быстро и тяжело дышала, словно бежала.

Шум за ней заставил обернуться, Веспус и Мелакис выбежали на полянку. Сердце Печали подпрыгнуло к горлу, пока за ними не появился Расмус.

Рилляне посмотрели на бледные лица Печали и Мэла, листья и прутики на них с вопросами в глазах. Веспус нахмурился.

Он открыл рот, Мэл шагнул вперед, заслонив собой Печаль. Закрыв от него. Он защищал ее. Он спас ее, а теперь ограждал. Ее желудок сжался от осознания.

– Какие новости? – осведомился Мэл, не дав Веспусу заговорить.

– Толпа ушла, – сказал лорд, глядя на Печаль и Мэла с вопросом.

Печаль не ждала, когда он их озвучит, прошла мимо них, впервые побаиваясь возвращаться в Раннон.

Шарон ничего не сказал, пока они шли к мосту. Все молчали. Мелакис понес Шарона, Афора взяла кресло. Печаль следовала за ними, тихий Расмус был рядом с ней, а Мэл и Веспус шагали в конце.

Веспус был прав, стражи порядка разогнали толпу, но Печаль все еще ощущала на себе взгляды, пока они спускались по мосту в Раннон. Она держалась середины, двигалась медленно, помня о нефритовой воде далеко внизу. Но даже это не мешало ей думать о раннонце, что шел за ней, следить за его каждым шагом.

Допустим, это был Мэл Вентаксис, вернувшийся из мертвых. Он был прав, метка и одежда были убедительны. И он был похож на портреты. Он вернется домой, Харун выздоровеет, и она больше не будет канцлером. Никогда.

Что-то в ней напряглось, она замерла.

– Что такое? – спросил Расмус, но она покачала головой и зашагала снова.

Она не хотела быть канцлером. Так почему мысль, что он заберет ее место, вызывала странные ощущения?

– Карета всего одна? – голос Веспуса разогнал ее мысли.

Шарон дождался, пока близнец поместят его в карету, и ответил:

– Да, остальные уехали в Летний замок. О гостях нас не предупредили. Но мы пришлем одну за вами, когда приедем.

Веспус застыл, Печаль подавила улыбку. Было приятно в чем-то выиграть у Веспуса.

Веспус повернулся к ней, сверкая глазами, и Мэл снова встал между ними.

– Хорошо… то есть, спасибо, – исправился Мэл. – Мы подождем в башне на риллянской стороне ее прибытия, да, лорд Веспус?

– Долго? – сказал Веспус, голос был натянутым, ледяной гнев в глазах выдавал его.

Печаль дала Шарону ответить:

– Четыре часа? Два мы будем ехать туда, и два – карета к вам.

– И еще два на наш путь к вам. И канцлер к тому времени давно прибудет.

Кивок Шарона был блаженством.

– Можно взять лодку, – сказал Веспус, взглянув на Афору. Она кивнула.

– Мы подождем, – сказал Мэл Печали. – Все хорошо.

Веспус хмуро посмотрел на него, но Мэл улыбался Печали.

Печаль знала, что должна предложить что-то в ответ на его решение, но не могла себя заставить, все еще не придя в себя от случившегося у реки, в гостинице, на мосту. Она смогла неловко кивнуть, смотрела, как кучер сложил кресло Шарона и прикрепил к карете сзади, а потом она забралась внутрь и подвинулась для Расмуса.

Веспус сжал плечо сына.

– Расмус поедет с нами, – сказал он.

– Но он – посол Раннона, – сказала Печаль, кучер захлопнул дверцу и сел на свое место. Расмус посмотрел ей в глаза с мольбой.

– Пусть атташе Корриган проведет время с отцом, – сказал Шарон. – Он присоединится к нам в Летнем замке. Поехали, – он постучал по крыше кареты, и Печаль услышала, как хлестнул кнут.

– Шарон, что…?

– Нам нужно поговорить о делах государства, это нельзя делать при риллянине, даже дружелюбном, – Шарона было едва слышно за шумом колес. – Что произошло, пока вы были одни? – он кивнул на листья на платье, и Печаль убрала их, пока отвечала:

– Он сказал, что хотел бы, чтобы доказательств хватало, но и он бы не доверял на нашем месте. И он… – она хотела рассказать, что он спас ее, но решительный вид Шарона заставил ее передумать. Шарону не нужно было знать это. Но все утро было таким запутанным, что, если бы ей кто-то сказал, что черное – это белое, она бы поверила.

– Не знаю, кто этот мальчик, но это не Мэл Вентаксис. Это невозможно. Мэл мертв, так уже восемнадцать лет. Это правда. Мы не должны забывать это.

Она уставилась на него.

– Ты же не думаешь, что это он? – он склонился, глядя ей в глаза.

Она не могла смотреть ему в глаза.

– У него есть метка. Там, на шее. Одежда… Шарон, у них есть одежда. И он как на портретах…

– Ради Граций, – рявкнул Шарон. – Ты просто хочешь, чтобы это был он.

– А что такого? Найти брата, причину, по которой Раннон сломлен, а отец зависим, живым – плохо? – ответ Печали тоже был резким.

– Так вовремя, Печаль? Из всех дней именно сегодня.

– Годовщина падения.

– И утро после того, как я сказал, что ты заменишь отца. После того, как женщина умерла при всех. В день, когда мы проголосовали советом за тебя.

Печаль отклонилась. Вряд ли это было совпадением. Она знала, что не желала, чтобы он ожил именно в этот миг и спас ее от всего, но он так вовремя появился сегодня. Еще пара дней, и он пришел бы в другой Раннон.

– Многие убили бы за власть, которой ты хочешь избежать, – продолжил Шарон. – Люди. Твоя семья. И Веспус точно хочет, чтобы Мэл был канцлером.

Печаль не понимала.

– Какое Веспусу дело, кто канцлер в Ранноне?

Шарон склонился.

– Знаешь, почему Харун изгнал его?

– Нет, – Печаль не знала. Если честно, как только она узнала, что Расмус мог остаться тут, когда его отец уедет, ей был все равно. Она спрашивала у Расмуса, конечно, но и он не знал. Они решили, что это из-за Ламентии, что он поссорился с Харуном из-за этого, как Арран Дэй и Корам Меллвуд, и как те, кого отсылали до этого.

– Он просил у Харуна землю в Ранноне.

– Что? – глаза Печали расширились. Она не понимала. – Зачем ему тут земля?

– Из-за его деревьев альвус. Веспус пытался выращивать их в своем поместье веками, но толку было мало.

Печаль кивнула, она знала это. Расмус говорил ей, что древесина, смола и даже листья были ценными. И они были редкими, потому что их было сложно выращивать. Если бы не способности его отца, связанные с растениями, он вообще не смог бы заставить их расти.

– И он думает, что тут земля лучше? – сказала Печаль.

– Да. На севере Риллы мало солнца, почва не так плодородна… Он просил у Мелисии дать ему земли на юге, где будет проще для него, но она отказалась забирать их у людей, которым они принадлежали.

– Отец тоже отказал ему?

– Наоборот, размышлял над этим, – сказал Шарон, снова удивив Печаль. – Пока Йеденват не напомнил ему о слухе, что Веспус был против соглашения о мире, потому что верил, что Рилла победит в войне. Он подталкивал Мелисию сражаться за победу, надеясь захватить себе Северные болота, где он смог бы устроить ферму.

Рот Печали стал «О» от понимания.

– Думаете, он снова пытается получить ту землю? Что он ради этого даже поведет самозванца к власти? Ради пары миль земли?

– С его марионеткой у власти это будет не парочка миль земли, Печаль. Зачем ему только это? Это будет весь Раннон. Шанс править, как его наполовину сестра. Не забывай, у них разные отцы. Отец Мелисии был королем. Веспуса – мелким лордом. Ей было суждено стать королевой, править страной, а ему… Он получил поместье отца на севере. Думаешь, этого Веспусу хватает?

Печаль покачала головой.

– Но это… после того, что сделал Харун, кто будет возражать, когда старший сын вернется из могилы и восстановит землю, даже если при этом риллянин будет его правой рукой?

– Если это так, но он планировал это… как долго? С тех пор как покинул Раннон, если они говорили правду, что нашли Мэла два года назад.

– Разве это не еще одно странное совпадение? Он уходит и сразу находит потерянного наследника? Понимаешь теперь мой скепсис?

Печаль кивнула. Она должна была понять это раньше. Почему бы наполовину брата королевы Риллы устроило бы место посла в Ранноне? Он рос в роскоши, которую не мог унаследовать, амбиций хватало, чтобы подталкивать сестру продолжать войну, хотя все знали, что она этого не хотела, лишь бы он получил немного земли. Прожил бы он восемь лет в Ранноне за просто так? И он сменил тактику, решил попросить землю у Харуна. И когда это провалилось…

– Нужно написать королеве Мелисии. Она должна знать, что задумывает ее брат, – решительно сказала Печаль.

Шарон с жалостью посмотрел на нее.

– Печаль, тот мальчик жил в ее замке два года. Она нам не написала. Я не верю, что она в этом вместе с Веспусом, – осторожно добавил он, – но мы не должны показать ему свои подозрения, пока не узнаем больше. Так что не говори ничего и атташе Корригану, когда он вернется. Мы не знаем, сколько он уже знает.

Печаль открыла рот, чтобы защитить Расмуса. И замерла. Она даже не задавалась вопросом, почему Веспус радостно оставил единственного ребенка так далеко от дома.

– Расмус сказал бы мне, – сказала она, не желая высказывать это вслух. – Если бы он знал о Мэле. Он бы написал. Потому Веспус оставил его. Потому что он уже это затеял. Нашел мальчика, которого использует, – мурашки побежали по ее рукам от зловещего предчувствия. – Погодите, – Печаль вспомнила слова Мэла. – Он сказал, что не знал до прошлой ночи, что они придут сегодня. Они не планировали этого, но ночью… что-то заставило Веспуса передумать.

Шарон был прав. Линсель могла написать Веспусу об Алиссе. Веспус был в замке Раннона восемь лет, он достаточно знал, чтобы понять, как ответит Шарон. Он решил показать Мэла сегодня, чтобы помешать им.

И он это сделал. Они не вернулись в Истевар смещать Харуна. Вместо этого Харун ехал в Летний дворец, чтобы понять, был ли встреченный Печалью юноша его давно потерянным сыном.