Текст книги "Песня Печали (ЛП)"
Автор книги: Мелинда Салисбери
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
– Думаю, вы уже хотите вернуться в Истевар. Точно устали до костей, – сказала Тува утром, проводя Печаль к карете.
Печаль застыла, что-то щелкнуло в ее голове. Вот оно.
Кости.
Руки во тьме, скрывать ужасное… Да. Только так можно было защититься от Веспуса. Это было неприятно, но Печаль знала, что должна сделать это.
4
Нужное время
Печаль вернулась к Истевар как генерал-завоеватель: улицы были полны людей, которые радовались и – раз не было настоящих цветов в это время года – бросали самодельные цветы из ткани перед ее каретой. Они были милыми, но была проблема – они застревали в копытах лошадей и спицах колес, и их нужно было убрать, чтобы карета проехала.
Печаль поражало, что стражей заставили убирать дороги, чтобы она могла проехать. Жаль, что с ними не было Лозы. Она хотела бы посмотреть на него с метлой в руках, расчищающего ей проход к Зимнему замку.
Они остановились у ворот кладбища Истевара, давая стражам время убрать последний участок дороги к замку. Дочь, которая была лучше, использовала бы шанс, чтобы пойти и отдать дань уважения родителям…
Но Печаль не была дочерью Харуна и Серены. И хоть она планировала посетить их, и скоро, но не для того, чтобы отдать честь.
Ей нужно было убрать кости настоящей Печали. Она должна стать руками во тьме, которые спрячут то, что навредит Раннону. Кости были невинными, но могли стать инструментом в руках Веспуса. Их нужно убрать.
Пока кости настоящей Печали лежали с Сереной в мавзолее, доказательство можно было забрать оттуда. Если она уберет их, то сможет назвать слова Веспуса блефом, отказать ему в земле и сказать ему раскрыть ее, если он хочет. Он сможет обвинить ее, но у него не будет доказательств. Он мог устроить поиски в гробнице, но там ничего не будет. Он будет выглядеть как лжец, и Печаль изгонит его, если Мелисия не вызовет его домой за то, что он позорит ее. Это кончится. Но все не будет так просто. Убрать кости могла только она. Она не могла никому доверять, так что нужно было улизнуть из Зимнего замка – непростой трюк для канцлера.
А еще одним вопросом были ее настоящие родители. Мог ли Веспус использовать их против нее? Вряд ли – не без костей. Если он думал бы, что они могут надавить на нее, он точно уже показал бы их Печали.
Или не хотел, чтобы их пока что нашли. Или даже думал… он мог верить, что сделал достаточно, чтобы получить ее послушание. Он мог и не подумать о ее настоящих родителях.
Ей нужно было, чтобы он и не подумал о таком. Ей нужно было узнать, кем они были и где, убрать все записи о них, чтобы он не смог их отыскать.
Ей нужен был Лувиан. Мысль проникла в ее разум без спросу. Но Лувиан стал бы спрашивать, зачем она это ищет, а она не могла так рисковать. Ей придется просить Шарона.
Карета снова покатилась. Печаль продолжила рассеянно махать людям.
Она старалась не думать о настоящих родителях, потому что тогда не сдержала бы себя в руках. Чувства постоянно менялись, ускользали из ее хватки.
Порой она скучала по ним, хоть это было невозможно, ведь она их не знала. Но частичка ее, несмотря на все, за что она боролась, хотела пробить свой путь – как ребенок простых жителей она могла такое сделать. Ее бабушка не просто украла ребенка, она украла целую судьбу.
Порой она ненавидела их. За то, что позволили ее украсть. Она знала, что это было глупо, но это ничего не меняло. Она ненавидела их за то, что они потеряли ее, не искали ее. Или, если пытались, за то, что плохо пытались. Она ненавидела их за то, что они были чужаками для нее, и что их жизни не были связаны с ее. У нее могли быть братья и сестры, она могла быть тетей. Она ничего не знала о них и винила их в этом.
Чаще всего от мыслей о них она печалилась. Потому что выживание Раннона означало, что они не могли узнать, кем она была. Им всегда придется быть чужими, и ей нужно было убрать доказательства, что они были чем-то большим. Иначе она не освободится от Веспуса.
Но спасение Раннона того стоило. Это стоило всего.
Карета остановилась, встряхнув Печаль. Они вернулись в Зимний замок.
Она вышла за Дугреем из кареты. Никто не ждал ее. Она ждала, что хотя бы Шарон встретит ее дома. Но ступени были пустыми, и Печаль помрачнела, пока поднималась и входила в замок.
Десятки людей суетились, носили вещи для бала: охапки тафты и шелка, горы свечей для канделябров, масло для ламп. Слуги торопились с вазами, полными цветов, которые могли привезти из теплиц Меридеи. Мужчины и женщины осторожно несли подносы со стеклянной посудой, на их лицах были решимость и страх. Дугрей держался возле Печали, пока вел ее среди слуг.
Любопытство заставило ее идти за слугами, хотелось увидеть, как они изменили бальный зал. Она ожидала что-то красивое. Может, не такое волшебное, как в замке Адаварии, но раннонскую версию этого.
Когда она прибыла туда, казалось, что землетрясение встряхнуло комнату. Люстры стояли на полу, веревки свисали возле них. Слуги ножами убирали старые свечи. Столы и стулья были составлены в углу, вазы цветов выстроились вдоль стен как часовые, пыльные отпечатки ног покрывали пол. Как только они поняли, что тут был канцлер, все перестали работать, повернулись к ней и поклонились.
– Выглядит… отлично. Продолжайте, – сказала она и поспешила прочь, щеки пылали.
Шарона не было в кабинете, когда она пришла туда, но он оставил немного вещей, которые нуждались в ее одобрении. Она медленно перебрала их, прошла к окну. Ее друг-паук был там, сидел в центре паутины и ждал добычу.
«Умно», – подумала Печаль. Оставить ловушку и ждать. А Печаль безумно барахталась, чтобы не утонуть, прогоняла друзей и объединялась с врагами.
Шарон мог уже узнать, что она отсылала Иррис в Сварту. Может, потому он ее и не встретил. Может, он начал ее избегать.
Она знала, что это было глупо, но ее раздражало, что ее никто не встретил дома. Что никто не спросил, как прошла поездка, или что она видела и делала. Что она достигла или узнала, что она решила, пока каталась по Раннону. Печаль заметила свое отражение в зеркале на другой стороне комнаты, ее губы были поджаты так, что она улыбнулась.
– Канцлер две недели, а уже злишься, потому что солнце не вертится вокруг тебя, – пробормотала она.
– Простите, ваше великолепие?
Печаль вздрогнула, когда заговорил Дугрей. Она забыла, что он был там, ждал у порога. Она не привыкла к телохранителю внутри замка.
– Я… ты знаешь, где вице-канцлер? – спросила она.
– Я не… я могу кого-нибудь послать.
– Не нужно. Я тут закончила.
Дугрей шел за Печалью до ее комнат, уклоняясь от спешащих слуг. Двери в покои Иррис были закрыты, и Печаль не замирала возле них, направилась к себе. Она оставила телохранителя в гостиной и ушла в спальню.
Она сразу же открыла гардеробную и проверила проход на следы Веспуса. Она не знала, что искала, но ее одежда не была потревожена, и воздух, который окутал ее, когда она открыла потайную дверь, был прохладным и без запаха. Ни намека на растения или землю.
Она повернулась уходить и увидела это.
Темно-синий мешок висел на двери.
Печаль подняла синий бархат и увидела бледный шелк, который словно сиял, напоминая жемчужину. Ее платье для бала. Она заметила лишь кусочек, но знала, что это было что-то необычное, лучше платьев, которые она носила в туре, даже лучше медово-золотого платья из Риллы.
Она хотела примерить его, порадовать себя, но остановилась. Сначала ей нужно было искупаться, смыть пот и пыль дороги с кожи. Ей повезло, что она не замарала его своими руками. Она осторожно опустила бархат на платье.
Она дважды проверила ванную, а потом заперла дверь, подперла ручку стулом и тогда забралась в ванну. Было слишком горячо, но она наслаждалась жжением, заставляла себя терпеть жар, словно он очищал ее. Она смотрела, как конечности и живот краснеют. Когда вода немного остыла, Печаль глубоко вдохнула, опустила голову под воду и открыла глаза, посмотрела на мерцающий мир сверху.
Печаль теперь делала так каждый раз, когда купалась. Она забиралась, опускала голову под воду, задерживала дыхание, считая, оставаясь на пару секунд дольше каждый раз. Она знала, что это было не тем же самым, как когда ее топил Аркадий Рэтбон, но она помнила, как ее охватил инстинкт, как она барахталась и паниковала. Но Печали это казалось полезным. Каждая дополнительная секунда на тренировке тела была секундой жизни, если это повторится.
Печаль вынырнула и вдохнула, сжала края ванны, вода стекала с ее лица, пар поднимался от волос. Когда ее дыхание стало нормальным, она отклонилась и закрыла глаза.
* * *
Инес прибыла вовремя, как только Печаль вышла из ванной. Печаль смотрела с тихим потрясением, как Инес умелыми руками сняла чехол и разложила платье на кровати, с любовью расправила юбки. Оно было белым, белее свежей краски на стенах замка, белее сливок или цветов бурачника. Она поражалась цвету, робко ведя пальцем по юбке, глядя, как свет переливался на нем, нежно отражаясь, и платье словно сияло. Девушки мгновение смотрели на него. Инес удовлетворенно улыбалась, Печаль решила, что удвоит ей зарплату. Это было не просто платье – это было магией. Инес вплела магию в платье.
Сначала Инес настояла, чтобы Печаль поколдовала над волосами и лицом.
– Мне придется вас убить, если вы испачкаете платье до того, как выйдете в нем на люди, – сказала она, и Печаль не сомневалась в ее словах. – Как только все его увидят, можете беситься. Лить на себя вино и сыпать шпинат. Но до этого платье должно быть девственным как Намира в брачную ночь с королем Адавером.
– Но по легенде она…
– Макияж! – перебила Инес с улыбкой.
Инес занялась ногтями Печали, выкрасила их в нежно-розовый. Она смотрела пристально, как Печаль нанесла тонкий слой увлажняющего масла на лицо, добавила румяна и подвела глаза. Когда Печаль расчесала волосы, решив так их и оставить, Инес просто сказала:
– Нет, – и собрала волосы Печали руками, умело соорудила из них большой узел на ее голове. – Доверьтесь мне, – сказала она, и Печаль послушалась.
Ее желудок сжимался от волнения, пока Инес облачала ее в платье. Оно было без лямок, корсет спереди был высоким и скромным, вырезанный у ее ключиц. Инес вышила на нем жемчугом флаг Раннона, как поняла Печаль, осторожно обводя узор – корону на ее груди, сердце под ней и шипы на бедрах и груди. Сзади корсет опускался, открывая спину, и Печаль поняла, почему Инес настояла, чтобы волосы были собраны сверху. Инес оставила часть расклешенной юбки, чтобы защитить достоинство Печали, зашив ее уже на ней, не оставив шанса неудачам. Это было умно и смело.
– Его уже кто-нибудь видел? – спросила Печаль, пока Инес завязывала нити.
– Нет. Я хотела, чтобы вы были первой, – она отошла, пристально разглядывая Печаль. – Вы готовы.
Инес подвела ее к зеркалу, словно сопровождала к алтарю. Печаль невольно охнула.
Она выглядела как обещание. Платье из лунного света выделяло золото ее кожи, ее глаза искрились. Когда она повернулась, она увидела линию своей спины, открытой платьем, намек на ямочки у основания.
– Вам повезло, что раньше не было канцлеров-женщин, – сказала Инес, сияя от гордости. – Вам не нужно следовать шаблонам.
Печаль повернулась и обняла Инес, удержала ее на миг, и Инес вырвалась и тут же проверила свое творение.
Она отошла с удовлетворенным видом.
– Больше никого не обнимайте, – сказала Инес, – пока…
– Все не увидели платье, я знаю. Знаю, – радость Печали угасла. – Вряд ли нам придется переживать из-за моих объятий, – добавила она.
Инес растерянно смотрела на нее, но промолчала.
– Который час? – Печаль повернулась к часам на камине, чтобы ответить на свой вопрос. – Пора идти, – сказала она.
Инес появилась за ней.
– Вас кто-нибудь сопроводит? – спросила она.
Печаль сглотнула. Иррис была приглашена до того, как все развалилось, но Печаль сомневалась, что она придет. И она не знала, было бы, если бы Иррис пришла туда, где ее может заметить Веспус, напомнив об его угрозе. Но если она не придет, Печаль потеряет шанс все исправить между ними перед тем, как Иррис уедет в Сварту.
– Нет. Я – канцлер, – сказала Печаль. – Я сама себя сопровожу.
И она понесла себя величаво от своих покоев, придерживая юбку руками, наслаждаясь удивлением и восторгом на лице Дугрея, когда она вышла. Она сказала себе, что все было из-за того, что раннонцы почти не знали бальные платья, но это была не вся правда. Она выглядела чудесно. Она ощущала себя чудесно, пока спускалась по лестнице, забыв на миг обо всем, что ее тревожило, радуясь шороху ткани в тихих коридорах.
Сквозь матовое стекло дверей бального зала она видела золотой свет, призрачные силуэты людей, движущихся внутри. Музыка доносилась из бреши между ними, скрипка заставила ее сердце сжаться от воспоминаний о бале в Рилле и игре Веспуса и Мэла в Летнем замке.
Печаль не организовывала бал – канцлер мог объявить о нем, но не участвовал в его создании. Печали повезло, ведь она ничего об этом не знала. Она знала, что хотела что-то, похожее на бал в Рилле. Количество деталей – украшения, свет, еда, напитки, музыка, охрана, гости, порядок прибытия гостей, дополнительные работники – превратило ее мозги в суп, и она была рада оставить организацию бала тем, кто знал, что делает. Одним из плюсов ее работы была возможность назначить задание. Ее единственным условием было, чтобы не устраивали официальный ужин за столом, но только для того, чтобы дать себе шанс убежать в туалет, если нужно. Было сложно улизнуть с официального ужина, когда все вставали вместе с тобой и не садились, пока ты не опускался на стул.
Но эта ночь была другой. Люди кружили по комнате. Послы и представители стран, ее сенаторы и их заместители и гости. Ведущие врачи, адвокаты, важные члены стражей порядка – Иррис не позволила ей прогнать их, хоть Печаль и хотела их распустить.
А еще были ремесленники и исполнители, недавно появившиеся снова. Те, кто уже был знаменитым и сообщал о своем таланте, как и те, кого знали до того, как Харун запретил радость. Среди знаменитых были люди, которых она встретила на пути к лидерству: Мэл Брейт из шахт, великан, который смеялся над ней, а потом учил ее там. Учителя и медсестры, с которыми она проводила время, служители Граций. Она хотела, чтобы бал включал как можно больше людей, и она знала, что по всему Раннону этой ночью устраивали празднования в ее честь.
После этой ночи начнутся дела. Она улыбалась, представляя, как расправится с Веспусом. Освободится от его хватки. Скажет ему, что он не получит землю, которую так хотел.
Печаль улыбалась, пока двери зала открывались, музыка сменилась фанфарами, сообщая, что она была тут. Она прошла в зал и повернулась к гостям.
Улыбка сползла с ее лица как растопленное масло, когда она встретилась взглядом с Расмусом.
5
Три танца
Он стоял без движения возле отца, пока комната гремела от аплодисментов и воплей. Печаль моргнула, словно это могло его изгнать, но он был там. Тут. Веспус взял его с собой.
Гад.
Расмус улыбнулся, просиял при виде нее, но Печаль не могла этим ответить. Она дрожала от тревоги. Он не должен быть тут.
Словно зная, что она думает, Веспус улыбнулся и склонил голову, а потом посмотрел на своего сына. Послание было понятным. Расмус был тут заложником. Но мог не знать об этом.
Печаль прошла в центр комнаты, движение приказывало всем взглядам оставаться на ней. Ее гости отходили, пока она приближалась, окружая ее. Юбка чудесного платья ощущалась как водопад вокруг ее бедер, шуршала вокруг ее ног. Корсет мягко отражал свет люстр. Она снова поразилась силе вещей и макияжа, которую они ей добавляли. Она не планировала речь, но когда она придерживалась плана? Она повысила голос:
– Добро пожаловать на праздник нашего нового Раннона и нашего будущего. Меня радует то, что мой народ в Ранноне тоже сегодня празднуют. И я рада, что вы все смогли прибыть сюда и праздновать со мной.
Она следила за толпой, протянула руку вправо, уверенная, что официант принесет ей шампанское.
– За Раннон, – крикнула она, поднимая бокал, слова звенели эхом, повторяемым гостями. Она сделала глоток, кивнула музыкантам, чтобы продолжили играть, и пошла по залу.
Бальный зал выглядел мило, словно хаоса в нем и не было. Стулья и столы, покрытые белоснежными скатертями, стекло и серебро сияло на них. Она приветствовала всех, пожимала руки и спрашивала, как поживали их семьи, принимала эти гадкие «поздравления» с широкой улыбкой. Но, пока она шла по комнате, сила сменялась тревогой, напряжение росло в груди, и она с болью понимала, что каждое лицо, которому она улыбалась, каждое сказанное слово были отсчетом к моменту, когда она доберется до послов и столкнется с ним. С ним.
Когда Печаль видела Расмуса в прошлый раз, она сказала ему, что им не быть вместе. И она была серьезна. Потому что, когда он касался ее, логика покидала ее, и желание быть ближе к нему затмевало ее разум.
Притяжение его кожи – способность, которой он успокаивал ее тревоги, боль, расслаблял ее – стало почти одержимостью. Прятаться в его руках всегда было просто, и Печаль боялась, что, когда потеряет силу отказывать ему, станет как Харун, поддастся наркотику, который нужен был, чтобы выжить. Печаль была навеки благодарна за то, что Расмус был хорошим, честным. Эта сила в руках его отца была бы разрушающей, в тысячу раз хуже Ламентии. Она благодарила звезды и Граций за то, что этот дар был у его сына.
Печаль ощущала на себе взгляд Расмуса, пока медленно шла среди гостей к послам, ждущим ее. Ее мутило, ладони были липкими. Она не знала, что думать, она не могла быть рада его присутствию, но и не печалилась из-за его вида. Знакомое смятение поднималось в ней.
Она пыталась сосредоточиться, пока обнимала Стилу из Сварты, Магнаса из Скаэ, Кратора из Меридеи, пока пожимала руку в перчатке Петира из Нирссеи и принимала извинения, что от Астрии пришел простой представитель. Она сказала, что король Астрии не отправит настоящего посла в страну, которой управляла женщина: это был знак неохотного уважения, раз он прислал хоть кого-то, и ее это радовало.
А потом была Рилла. Веспус шагнул вперед, раскрыв объятия, и Печаль прикусила язык, пока он сжимал ее. Его пальцы были прохладными и легкими на открытой коже ее спины, он нежно поцеловал ее в щеку.
– С возвращением, канцлер, – сказал он, голос был мягким в триумфе.
– Благодарю, посол Корриган, – ответила Печаль так вежливо, как только могла, помня, что за ней следит вся комната.
– Я привез вам подарок, – он указал на сына. – Или, если точнее, вернул его вам.
Она повернулась к Расмусу, ее сердце разбивалось сильнее.
Он был прекрасен, его светлые волосы – почти одного цвета с ее платьем – были отчасти собраны в пучок, остальные ниспадали на плечи. Его наряд был того же чудесного сиренево-голубого цвета, что и его глаза, камзол был вышит серебряной нитью, штаны подчеркивали узкие бедра, и он казался выше и изящнее, чем когда-либо.
Его взгляд был мягким, полным любви, когда он посмотрел в глаза Печали, его улыбка была открытой и искренней. Как его отец, он обнял ее, но опустил ладони на ее бедра, где платье покрывало ее кожу, чтобы его способность не повлияла на нее. Ком возник в горле Печали.
– Здравствуй, Печаль, – сказал он, отпустив ее. – Или лучше сказать – канцлер. Ты прекрасно выглядишь.
Его акцент стал сильнее с их прошлой встречи.
Она заглядывала в его глаза, пыталась прочесть его мысли, понять, несчастен ли он тут, и что он чувствовал. Словно поняв, что она делает, он улыбнулся и подмигнул ей.
– Я рад вернуться в Раннон, – сказал он.
– Тебе тут рады. И можно просто Печаль. Не нужно этих церемоний со мной.
– Ты выглядишь потрясающе, – Веспус вернул ее внимание к себе, и Расмус хмуро посмотрел на него. – Сияешь. Смелое платье. Я могу лишь представить, что представитель Астрии расскажет дома.
Печаль пропустила мимо ушей его провокацию.
– Как прошла ваша поездка домой, посол?
– Хорошо. Даже отлично. Хоть я не вернулся один.
– Это я вижу, – она улыбнулась Расмусу.
– Ах, – сказал Веспус. – Я имел в виду свою жену.
– Жену? – Печаль была потрясена. – Вы женились?
– Да. Женился, пока был дома.
– На Афоре? – Печаль поискала ее взглядом. Ей не нравилась женщина, которая давно была с Веспусом. Способность Афоры управлять птицами дала Веспусу шанс шантажировать Печаль.
– Ах, это неловко, – Веспус так не звучал. – Мы с Афорой расстались. Не переживай, – он улыбнулся. – Мы хорошо дружим. Ты не встречала мою невесту, Таасас, но, надеюсь, тебе она понравится.
Печаль моргнула. Она не слышала раньше об этой Таасас, ее точно не упоминали. Как Веспус женился на ней?
Печаль с вопросом посмотрела на Расмуса, но его лицо было нечитаемым.
– Где сейчас ваша жена? – спросила Печаль. Она не видела тут других риллян.
– Отдыхает в наших покоях. Путь сюда утомил ее, она впервые покинула Риллу. Но я уверен, что ты скоро ее встретишь. Она ждет встречи.
Это была угроза? С Веспусом это не удивляло. Печаль подавила дрожь.
Веспус улыбнулся, не разжимая губы, словно она повеселила его.
– Боюсь, я занимаю ваше время, канцлер, – сказал он. – Вам нужно пообщаться с другими гостями. У нас будет еще много времени, ведь мы оба вернулись.
Печаль не успела возразить, а он поцеловал ее ладонь, поклонился и отпустил ее.
Напряженно улыбаясь, она кивнула Расмусу и прошла к ждущему Йеденвату. Почти всем.
Арран стоял рядом с инвалидной коляской отца, внимательно слушал слова Бейрама Мизила. И с ними была Иррис. Она приехала.
Иррис опустила взгляд на пол, когда Печаль подошла, и желудок Печали сжался от тревоги и сожалений.
– Вице-канцлер, рада вас видеть. Сенатор Мизил, сенатор Дэй, Иррис, – добавила она, голос смягчился на имени лучшей подруги.
А голос Шарона был твердым, когда он сказал:
– С возвращением домой, канцлер.
Они стояли в неловкой тишине, пока Иррис не надоело это терпеть.
– Прошу меня простить, – она не ждала ответа и ушла. Печаль проводила ее взглядом, ее сердце колотилось, пока она смотрела, как толпа двигалась, и подходил Мэл. Он тоже пришел.
Иррис направилась к нему, они замерли близко друг к другу, говорили. Мэл потер плечо Иррис. От их склоненных голов Печаль ощутила ядовитый укол ревности.
– Я слышал, ты хочешь, чтобы Мэл жил тут, – сказал Шарон, глядя на пару.
– И не только он.
Печаль повернулась к нему, сердце сжалось сильнее.
– Понятно, – Шарон поджимал губы, она точно перестала быть другом Дэев. Она посмотрела на Бейрама, изобразила улыбку. – Я рада снова вас видеть, сенатор Мизил. Как прошел путь?
– Довольно тревожно. Я как раз рассказывал Шарону и Аррану, что миновал два пожара домов по пути сюда.
– Кошмар, – Печаль ухватилась за эту тему. – Два пожара. Есть идеи, откуда они?
– Жители деревни зажигали огонь в не очищенных каминах, – сказал Шарон. – Зима близко, ночи холодные. Люди разводят огонь в каминах, где скопились ветки и гнезда птиц. Такое происходит каждый год.
– Нам нужно повесить объявления, напомнить людям, что нужно чистить камины, – сказала Печаль, и Бейрам кивнул ей. Она повернулась к Шарону. – Я пыталась найти вас до этого, но вас не было в кабинетах. Или в ваших покоях.
Он кивнул.
– Я был в Истеваре, разбирался с Лозой.
– Что он хотел?
– Больше денег. Меньше работы. И больше власти.
– Его ждет шок, когда он узнает, что денег или власти для них не будет, – сказала Печаль, не подумав, и развернулась, когда глаза Шарона расширились от чего-то за ней.
Бальтазар Лис подбирался ближе, пока они говорили. И он уже мог слышать.
– Что-то хотели, сенатор Лис? – спросила Печаль.
– Первый танец, если позволите? – его ответ был мгновенным, он протянул изящную руку. – Думаю, музыканты вот-вот заиграют.
– Боюсь, я уже занял первый танец, – Арран опустил ладонь на плечо Печали.
– Опоздали, сенатор Лис, – ответила Печаль, даже не пытаясь изображать сожаление. – Может, следующий.
– Точно, – Бальтазар слабо поклонился и отошел, заиграла плавная музыка.
– Тогда станцуем, – сказала Печаль Аррану, улыбнулась остальным и позволила ему увести ее на танцпол.
– Обещаю, что буду вмешиваться каждый раз, когда он будет пытаться станцевать с тобой, – сказал Арран, когда танец начался.
– Он больше не попробует, если я не буду шептаться в углу, а ему не захочется подслушать.
– Ах, тогда я должен признаться, что и мои намерения не так чисты, – сказал Арран. – Я хочу знать, что между тобой и Иррис. Сварта, Печаль? Что она тебе сделала, что ты ее туда отправляешь?
Печаль поджала губы.
– Арран…
– Ладно, не мое дело, – он сделал паузу, пока она кружилась, ждал, пока она вернется в его руки, и закончил. – Но она сказала, что ты словно изгнала ее.
– Я ее не изгоняла. Я просто… это к лучшему.
– Что хорошего в том, что вы порознь, Печаль?
Печаль замечала, что Веспус следил за ней из другой части зала. Он оценивал Арран. Решал, можно ли его использовать. И потому Иррис нужно было держать подальше. Пока угроза в виде Веспуса не пропадет, Печаль будет придерживаться этого плана.
– Я не знаю, что сказать, – ответила Печаль.
Арран нахмурился.
– Мне кажется, что ты не все раскрываешь. И она не говорит ничего, кроме того, что ты отсылаешь ее на север.
– И ты решил попробовать все узнать?
– Сработало?
– Нет, – она улыбнулась. – Но скоро все будет в порядке, – убедила она его.
– Надеюсь.
Они молчали до конца танца, взгляд Печали блуждал по залу.
Она смотрела, как Бальтазар подошел к Веспусу, нахмурилась, когда риллянин отвернулся и заговорил с мужчиной справа – представителем Астрии – игнорируя сенатора Южных болот.
Бальтазар помрачнел, но не уходил от Веспуса, не понимал откровенного намека. Даже когда Веспус встал спиной к Бальтазару, тот стоял и ждал.
Веспус лишь взглянул на него, отпуская представителя Астрии, направляясь к подносу с канапе. Бальтазар проводил его взглядом с ошеломлением на лице.
Печаль отвела взгляд, чтобы он не заметил ее, улыбнулась Аррану в конце танца, и он отпустил ее. Магнас из Скаэ тут же взял ее за руку и закружил так, комната вращалась даже после танца. После этого Печаль отказывала в танце, прошла к Кратору из Меридеи, бодро говорящему про индустриальную эпоху в соседней стране. Печаль спросила у Кратор, можно ли пустить в Меридею ученых Раннона, и та пообещала написать герцогу утром, вопрос ей польстил.
Печаль двигалась по залу как пчела по цветущему саду, не задерживалась долго у одной группы, но всем уделяя каплю внимания. Она знакомила учителей и врачей, художников и скульпторов, когда знала, кем они были, принимая их представления, когда не знала.
Она подражала поведению королевы Мелисии на балу в Рилле, слушала больше, чем говорила, мягко улыбалась, делая в голове бесконечные пометки насчет того, что хотели люди, в чем нуждались, о чем нужно было поговорить с Йеденватом. На этом она сосредоточится, как только разберется с Веспусом. На обещаниях, которые помогли ей победить.
Ночь тянулась, слуги тушили лампы на стенах, оставили только свечи на люстрах сверху. Бал стал громче, люди выпили больше, чем стоило, и комната была полна шума и смеха. Старшие медленно уходили, оставляя младших веселиться. Вечер Печали от дипломатии перешел к тревожным танцам, хоть ей жали и терли туфли, хоть ей хотелось в туалет и выпить чего-нибудь. Она танцевала и танцевала, пока Арран не пришел на помощь, утащив ее в сторону и налив стакан воды, который она осушила за три глотка и протянула для добавки.
Она медленно потягивала воду, глядя, как Мэл и Иррис легко танцевали вместе. Они общались, Иррис говорила, а Мэл качал головой. А потом, словно ощутив ее взгляд, они посмотрели на нее одновременно, и Печаль чуть не выронила стакан.
– Думаешь, там что-то происходит? – Арран проследил за ее взглядом.
Печаль пожала плечами. Хоть они это не обсуждали, ей всегда казалось, что Иррис не интересует романтика. Она не знала, что интересовало Мэла.
Она хотела это сказать, но закрыла рот, когда Мэл и Иррис расстались, и он решительно пошел к ней.
Он замер перед ней.
– Здравствуй, Арран. Печаль, можно мне этот танец?
Она кивнула, отдала стакан Аррану и взяла Мэла за руку.
Он прижал ладонь к ее талии, другой взял ее за руку и повел в вальсе. Его время при дворе Риллы проявилось в этом – он двигался плавно, не считал шаги, не смотрел на свои ноги. Он глядел на нее с бесстрастным видом. Он выглядел лучше, чем в их прошлую встречу, но под глазами все еще были впадины, и вблизи она видела, что глаза его были розовыми, словно он плохо спал или нервничал.
– Я не думала, что ты придешь, – сказала Печаль.
– Потому что ты меня не пригласила? – ответил он. – Я – гость Иррис. Ты забыла отозвать ее приглашение.
Печаль покраснела.
– Это не…
– И ты оставила Веспуса? – резко сказал он. – После кампании? После всего?
Печаль замерла так резко, что другая пара врезалась в них.
– Простите, – извинилась она, сделала вид, что у нее снялась туфелька, пока они проходили. – Иррис тебе об этом рассказала? – прошептала она.
– Нет. Я спрашиваю, потому что не могу жить тут, пока он здесь. Или ты поэтому сказала мне пока не переезжать?
– Мэл… – она не могла сказать ему, что надеялась, что Веспус вскоре уберется. Она не могла сказать ни слова.
Он прочитал в ее молчании согласие.
– Ты оставила его. Говорила, что хочешь меня тут, но это явно не так. Как можно, если он остается? Я хотел тебе верить, но был дураком. Когда я уже научусь?
Мэл пошел прочь, оставив Печаль одну. Она провожала его взглядом, раскрыв рот от шока.
– Вот, – Расмус появился рядом с ней. Он опустил ладони на ее бедра, и они начали танцевать. Она могла обойтись без этой близости, но это было лучше его ладоней на ее голой спине. – Ты в порядке?
– Да, – голос Печали дрожал, и она пыталась взять себя в руки. – Он просто… расстроен. Он не хочет быть тут, если тут твой отец.
– Не могу его винить. И я такое ощущаю, – Расмус криво улыбнулся.
– Кто его жена? – спросила Печаль, игнорируя мрачные взгляды Шарона.
– Таасас? Ты знаешь то же, что и я. Он был с Афорой, сказал лишь, что их отношения угасли.
«Скорее, она выполнила свое предназначение», – мрачно подумала Печаль. От этого по спине пробежала дрожь. Если в этом было дело, то что полезного для Веспуса умела эта Таасас? Управляла погодой, чтобы его деревья росли быстрее? Вода текла с ее пальцев? Она умела что-то ценнее Афоры, которую отбросили – Печаль не сомневалась, что отношения порвал Веспус. Может, потому он отворачивался от Бальтазара – тот тоже перестал быть полезным, раз Веспус вернулся в Зимний замок. Интересно.
– Ты не против, что я тут? – Расмус понизил голос, перебивая мысли Печали. – Знаю, это странно, но я хочу, чтобы мы были друзьями. Думаю, я смогу быть тебе другом. Если ты еще хочешь быть мне другом.