Текст книги "Песня Печали (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Салисбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Мелинда Салисбери

Песня Печали

(Печаль – 2)

Перевод: Kuromiya Ren

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«У нас царит единственное время года – время Скорби».

– Оскар Уайльд

1

Закончившийся сон

Печаль решила, что первым делом как канцлер Раннона запретит слово «поздравляю».

– Поздравляю с победой, канцлер!

– Наши поздравления, мисс Вентаксис!

– Печаль! Ты это сделала! Поздравляю!

Гадкое слово. Его повторяли так, что оно потеряло смысл, стало набором звуков, от которых она стыдилась, печалилась и боялась. Доходило до того, что, когда кто-то говорил это, часто похлопывая при этом, словно она была лошадью, выступившей хорошо на состязании, ей приходилось подавлять желание визжать или ругаться. Это было неприемлемым ответом для канцлера, хоть и нового.

После результатов выборов граждане Раннона окружили ее, их лица расплывались, слова стали непонятным ревом, и она двигалась от незнакомца к незнакомцу, и все хотели сказать, что были там, в первом ряду, в день, когда все изменилось. Она боролась ради этого момента, чуть не умерла ради него. Они хотели праздновать, хотели, чтобы она тоже праздновала.

Она видела, как люди изумленно переглядывались, пока она стояла, застыв, перед ними. Он думали, что она была в шоке, переполнена эмоциями, растерялась. Ее реакция их радовала, они поздравили ее снова, добавляя, как гордятся и как счастливы, громко сообщая, что голосовали за нее (конечно), заявляя, что повлияли на ее историю.

Каждое слово было гвоздем в сердце Печали. Каждый хлопок по плечу ощущался как нож, пронзающий ее. Они не знали, что говорили. Не знали, что сделали, выбрав ее. И что она сделала.

Для Печали хуже всего было то, что часть ее радовалась этому. Потому что она победила. После месяцев стараний, борьбы, работы и желаний она это сделала: Раннон стал ее. Она не могла ничего поделать с гордостью, возникающей в ней, когда кто-то называл ее канцлером. Даже если за этим следовали стыд и ужас.

Да, Печали стоило запретить поздравления, вычеркнуть их из языка и организовать орган, который будет наказывать тех, кто их произносит.

Конечно, она так не сделает. Ей хватало проблем с текущей особой силой, которая теперь была под ее управлением. Но как она хотела это сделать. Еще и следующие две недели будут полны поздравлений. Печаль уже была будто в плену, и ощущение усиливалось от шпилек, которые удерживали ее на месте в тот миг, потому что Инес, ее личная портниха, была занята, укутывая Печаль в складки ткани.

– У тебя явно есть пожелания насчет цвета, – сказала Иррис, глядя на подругу, лежа на животе на кровати Печали, приподнявшись на локтях.

– Нет, – ответила Печаль. – Меня устроит все, что придумает Инес.

– Это твой бал. В твою честь.

Печаль подняла кулак, насмешливо изображая торжество. От этого движения шелк фисташкового цвета упал на пол, и Инес тихо цокнула языком, подняла ткань и вернула на место.

Иррис нахмурилась.

– А синий? Тебе нравится синий.

– Синий сойдет, – ее тон указывал на пожимание плечами, что она сделать не могла.

Иррис открыла рот, но закрыла его, задумчиво пожевала губу и сказала:

– Инес, можешь оставить нас на минутку?

Девушку не нужно было уговаривать, и она без слов выбежала из комнаты, оставив Печаль на стульчике. Она не могла сбежать от пронзающего взгляда Иррис.

– Хорошо, канцлер Ворчунья. В чем дело? – сказала Иррис, как только Инес закрыла за собой дверь. – И если ты скажешь «ни в чем», мне хватит булавок, оставленных Инес, чтобы замучить тебя.

– Ни в чем, – заявила Печаль, вызывая недовольное рычание у Иррис. – Правда. Я просто не переживаю из-за одежды.

– Врешь. И даже не так хорошо, как обычно, – сказала Иррис. Она села, свесила ноги с кровати и посмотрела на подругу. – Тебе нравилось наряжаться в Рилле.

– Да, и к чему это привело? Я переспала с Расмусом, меня чуть не убили, и оказалось, что мой советник был преступником.

– Но ты все время выглядела шикарно, – отметила Иррис.

Печаль слабо улыбнулась.

– Так и было, да?

Иррис улыбнулась, ее выражение лица снова стало серьезным.

– Серьезно, Печаль, ты была сама не своя с последнего выступления. Это из-за Мэла? Ты так и не рассказала, что он сказал тебе в коридоре после этого. Он был плохим?

Печаль закрыла глаза, вспоминая. Мэл с уязвленным выражением лица. Мэл, которого она ненавидела, когда он был милым мальчиком, чудом вернувшимся из мертвых, ее давно потерянным братом, появившимся в истории, когда Раннон нуждался в нем. Она не могла заставить себя доверять ему, боясь, что он был самозванцем. Вот только она ошибалась. Она была самозванкой.

И Веспус Корриган знал это.

Веспус искал землю на севере Раннона десятки лет, сначала через войну, потом манипуляциями с Харуном, которого Печаль считала своим отцом, а потом он получил главный приз. Ее.

Он молчал о ее личности, о ее отношениях с его сыном при условии, что она даст ему ту землю. И ей пришлось согласиться. Не ради своей защиты. Если бы пострадать могла только она, она бы с радостью приняла риск. Бывали ночи, когда она представляла это, пока пыталась уснуть, повторяла в голове сцену в его комнате, где он раскрыл то, что знал, и как она не развалилась на куски, а рассмеялась ему в лицо.

– Расскажите миру, – она мечтала сказать так. – Покажите себя еще хуже.

Но это были лишь мечты. Ей нужно было защищать страну, за которую она боролась. Защищать людей, которых она любила.

Если все раскроется, голова Расмуса будет на плахе. Веспус ясно дал понять, что не спасет его, и смерть была ценой для риллянина за отношения с раннонцем. И не поможет то, что они расстались, пообещали быть порознь: Расмус умрет за это. Печаль не могла так рисковать.

Она и без того навредила Расмусу.

И Шарон. Печаль злилась на него за то, что он скрывал от нее то, кем она была, но он вырастил ее, заботился о ней, и это было больше, чем сделал Харун. Ей нравился Шарон, и она не хотела, чтобы он пострадал из-за нее. Его, по меньшей мере, арестуют, если станет известна правда о ней, но все могло обернуться куда хуже. Все-таки он подтолкнул ее сменить отца, пока он жил, хоть он знал, что она была самозванкой. Сыновья Раннона уже сеяли сомнения среди людей насчет права Вентаксисов на правление. Раннон все еще был слишком хрупким, чтобы пережить еще одну войну, даже гражданскую.

Веспус устроил ей то, что хотел. Устроил ей пустую победу. Сделал ее марионеткой у власти. Не достойной…

– Печаль? – голос Иррис вырвал Печаль из мыслей, она посмотрела на подругу, которая теперь была перед ней, хмурилась от тревоги. – Поговори со мной. Что сказал Мэл?

– О, – Печаль тряхнула головой. – Нет, дело не в нем.

– А в ком? Что? Ты так выглядишь… Ты меня пугаешь.

Печаль боялась самой себя. Она ощущала тяжесть Раннона на плечах все сильнее с каждой минутой. Это давило на нее как плащ: жизни, надежды и будущее миллионов людей, которых она теперь возглавляла. И только она стояла между ними и амбициями Веспуса.

– Просто… я устала. Очень устала, – это было отчасти правдой. – Все происходило без передышек.

Иррис вглядывалась в нее, а потом кивнула.

– Тебе нужен выходной. Скажи моему папе, что тебе нужно немного времени до начала тура. Он это устроит.

– Когда? – Печаль вытянула руки, и водопад синего бархата слетел с ее тела. – Меня наряжают как куклу все утро, а потом мне нужно написать Йеденвату и официально пригласить их в совет, а еще нужны послы… и нам нужно выбрать тех послов, которых мы отправим в страны Лэтеи. Сегодня ужин с Йеденватом, дальше присяга и еще один проклятый ужин, а потом мы отправимся по Раннону. У меня и дня нет. Даже минуты. Звезды не помогут, если мне просто нужно будет в туалет.

– Об этом я и говорю, – медленно сказала Иррис. – Попроси об одном. Мы можем это осуществить. Ты – канцлер. У тебя во всем решающее слово.

– Может, я и канцлер, но мне нужно придерживаться сроков. Через две недели бал, его не передвинуть – люди съедутся со всей Лэтеи. И перед этим мне нужно встретиться со всеми районами. Если я выкрою в этом хоть пару часов, они увидят меня плохой…

– Арран – нет. И Восточные болота – нет.

– …или они подумают, что я слабая, как Харун. Уклоняюсь от обязанностей после пары недель, – продолжила Печаль, игнорируя попытки Иррис помочь. Она не могла объяснить это Иррис, но она не хотела, чтобы ей помогали.

Печаль хотела получить шанс открыто жаловаться о чем-то. Ей нужно было выпустить чувства, пока они не отравили ее, и это – возмущаться без особого повода – было единственным, что она придумала, чтобы сохранить всех, кто ей дорог, в безопасности. Она подумывала о жестокости, фантазировала, как выбьет дни жизни из Бальтазара Лиса, но Веспусу явно не понравится, если она побьет его лакея. И вряд ли для канцлера было уместно издеваться над слугами, как и кричать или ругаться. И оставалось только это. Раздражаться из-за мелочей.

Иррис пожала плечами.

– Хорошо. Но ты могла бы попросить моего отца написать Йеденвату и послам, отдохнуть хотя бы днем. А после ужина подписала бы письма.

– Они поймут, что это не мой почерк.

Взгляд Иррис мог заставить молоко скиснуть. Печаль знала, что заслужила это.

– Прости, – шепнула она, слезла со стульчика, булавки посыпались на пол. – Я знаю, ты пытаешься помочь, а я все порчу. Просто я устала. Всего слишком много. Еще и месячные.

Иррис приподняла брови, не спеша прощать ее.

– И все? Правда?

Печаль пыталась придумать для Иррис то, что ее удовлетворит.

– Что ж… думаю, Мэл не давал мне покоя. Я переживаю за него.

– Почему? – Иррис растерялась. – Он – не твоя проблема, Печаль.

Печаль сглотнула.

– Но это не так. Он ведь раннонец? И он тут из-за меня. И он один, Ирри. Веспус его бросил. У него больше никого нет.

– И на что ты намекаешь? – Иррис стала собирать булавки, Печаль помогала ей.

– Я… хочу, чтобы он жил тут, – сказав это, Печаль поняла, что так и думала. Только так она могла перестать ощущать угрызения совести из-за того, как вела себя с ним. И как Веспус обошелся с ним из-за нее.

– Что? – Иррис скривилась, уколовшись булавкой, но смотрела на Печаль, медленно выпрямляясь. – Ты ничего ему не должна. Он – не твой брат. Он – не настоящий Мэл.

«А я не настоящая Печаль».

Печаль тоже встала.

– Вся страна верит, что он – Мэл Вентаксис, пока Веспус не опровергнет это, или пока мы чудом не найдем доказательства. Сейчас он не угроза, но может ею стать, если его используют, чтобы организовать мятеж. Лучше оставить его снаружи как средство для врагов?

Иррис задумалась.

– Если так посмотреть, то ничего не поделать. Мне отыскать его? Ты знаешь, где он может быть?

Печаль покачала головой.

– Нет. Но ему не хватит хитрости скрываться, по крайней мере, долго. Нужно найти его. Это правильно.

– И это придаст тебе хороший вид. Щедрая и прощающая. Лувиан одобрил бы.

Что-то сжалось в груди Печали от упоминания ее бывшего советника, Лувиана Фэна. Она не видела его с тех пары мгновений в толпе в день последнего представления. Насколько она знала, его не было на оглашении результатов, и он не писал ей. Она не знала, где он был.

Она простила его за ложь о том, кем он было. В ее ситуации было бы странно злиться на него за это. И что с того, что он родился как Рэтбон, самый младший сын династии преступников и воров? Он был не таким, как они, и в ней говорила не симпатия. Он отвернулся от них задолго до встречи с Печалью, рискнул всем, чтобы рассказать правду о Ламентии, о смерти ее отца, и он пошел в логово льва, не зная, как она отреагирует. Она доверяла ему.

И она скучала.

Скачала по тому, каким неудержимым он был, по его оптимизму и решимости. Он умел невозможному придать облик вероятного, и она сейчас нуждалась в этом. Ей нужен был на ее стороне тот, кого любили Грации. А они явно любили Лувиана Фэна. Или Лувиана Рэтбона. Кем бы он ни был.

– От него все еще нет вестей? – тихо спросила Иррис.

– Нет.

– Может, он ждет, когда его помилуют, а потом появится.

– Скорее всего, он ждет самый драматичный момент для появления, – мрачно ответила Печаль.

Иррис рассмеялась, напряжение пропало с ее лица.

Печаль выпрямила спину. Ей нужно было править страной. Нужно было помнить об этом. Она не могла быть как Харун и бросить Раннон из-за своих проблем.

– Позови Инес, пусть закончит с этим, – сказал она, заставляя уголки рта приподняться.

Иррис улыбнулась в ответ, дразня.

– Какой кошмар, когда для тебя делают красивое платье.

– Будь я мужчиной, меня никто не наряжал бы. И не поднимал шум из-за моей одежды.

– Скажи это Лувиану. Он умер бы на месте, узнав, что ты отказываешься от пошива платьев, – Иррис бросила это через плечо, направляясь к двери. – Печаль… – она сделала паузу и обернулась, сжав ручку двери. – Ты бы мне сказала, если бы что-то было плохо, да?

Печаль посмотрела ей пристально в глаза.

– Конечно. Конечно, сказала бы.

Иррис мгновение смотрела на нее, и пульс Печали дрогнул. Но Иррис просто кивнула и открыла дверь.

– Инес, теперь канцлер готова, – сказала она.

Печаль изобразила улыбку, когда девушка вернулась.

– У меня есть идея, – сказала она, когда Инес вошла. Швея не скрывала недоверие на лице, но Печаль продолжила. – А если взять идею радуги – семь районов, семь балов и семь цветов? Начнем с красного завтра, для присяги и ужина тут, и закончим фиолетовым в Западных болотах.

Инес прищурилась.

– А для последнего бала?

Это была проверка.

– Белый, – сказала Печаль. – Противоположность черному. Противоположность скорби.

Иррис и Инес кивнули с одобрением, и Печали стало гораздо легче.

Хоть что-то она сделала правильно.

На примерку ушло все утро, как и ожидала Печаль, но она терпела с достоинством, смеялась и шутила, предложила Инес добавить разрез от бедра для платья в Аше, изображая, как глаза лорда Самада выпучатся от возмущения.

После примерки, три девушки неплотно пообедали, и Печаль с Иррис отправились в кабинет Печали, чтобы та написала Йеденвату. До победы на выборах Печаль воображала, как уволит половину совета и найдет замену моложе, но шантаж Веспуса изменил это. Теперь было лучше сохранять прежних сенаторов, полагаться на их опыт, чтобы Раннон устоял, пока она разбирается с Веспусом. А потом, когда вся власть будет у нее, она решит, кто останется, а кто – уйдет.

Кабинет канцлера – теперь ее – обновили во время великой реставрации, и Печаль не знала, радовало ее это или огорчало. Стол был тем же, что она знала всю жизнь, за ним когда-то сидела ее бабушка, но кресло было новым. Больше не было старого и крепкого, подушка и подлокотники которого были протерты поколениями Вентаксисов, а спинка потемнела там, где ее касались головы бывших канцлеров. Это кресло было уютнее, мягче, и оно было синим. Шторы и ковры тоже заменили, светло-золотистый цвет сочетался с бронзовыми канделябрами на стенах. Печаль подозревала, что Шарон заказал это заранее, предвкушая ее победу.

Печаль стояла у окна, смотрела на сады, а Иррис стала перебирать стопку писем на столе. Печаль уже их проглядывала. Там были открытки и записки со всей Лэтеи: поздравления, намеки на то, что они хотели бы получить место рядом с ней или как послы, просьбы подтвердить продолжение торговли и новые предложения.

Иррис стала разделять их на группы. Она тихо рассмеялась, и Печаль оглянулась.

– Каспира времени не теряла, – сказал Иррис, показывая записку. – «Просьба приказать стражам порядка схватить и изгнать семью Рэтбонов из Прекары на основании нарушения спокойствия».

– Нарушения спокойствия Каспиры, – Печаль улыбнулась и отвернулась к садам. – Может, стоит так сделать. Отомстить Аркадию за покушение на меня. И это могло бы выманить Лувиана, если бы я отправила их собираться в Ашу. Лувиан не выживет в пустыне. Его волосы не будут там лежать, как положено.

Иррис еще смеялась, пока открывала следующее письмо. Но ее улыбка стала гримасой, пока она читала его.

– Фу. Лоза хочет встретиться с тобой насчет будущего стражей порядка.

Печаль смотрела на паука, повисшего перед окном на едва заметной нити паутины.

– У них его нет, – ответила она, не сводя взгляда с паука, раскачивающегося, как маятник, от ветерка.

– Будущего? – растерянно спросила Иррис.

– Именно. Как только мы вернемся, мы начнем их ликвидацию.

Молчание Иррис было тяжелым.

– Печаль, я не люблю Лозу или его людей, но Раннону нужны хранители порядка.

– Вот именно. Хранители. Не угнетающая сила. Я хочу, чтобы их больше не было. Дальше.

– Печаль…

– Дальше, – повторила Печаль.

Она ощущала спиной взгляд подруги, но, когда заговорила, слова были не теми, которые ожидались.

– О, это от Веспуса.

Печаль мгновенно прошла к столу и выхватила письмо из руки Иррис. От него: его почерк, его версия риллянской печати – дерево альвус, мост из звезд, окруженные лозами. Печаль разорвала его, пальцы дрожали от страха и сбивались. Но там была просто просьба оставаться в покоях посла в Зимнем дворце.

Простая просьба. Или не такая простая. Из Зимнего дворца Веспус мог следить за Печалью. Убедиться, что она не пытается вырваться из клетки, в которую попала из-за него. Она поежилась.

– Откажи ему, – Иррис читала из-за ее плеча. – Другие послы не остаются в замке, так почему должен он? Он может жить в одном из домов для послов в городе, как все остальные.

– Ему это не понравится, – Печаль свернула послание и возвратила его в конверт.

– И что с того? Послу не нужно тут больше оставаться, мы не воюем. Дома существуют не просто так, и он не может быть единственным, кто останется в Зимнем замке. Представь, что подумают все, узнав, что Риллу ты держишь в доме, а остальную Лэтею – снаружи.

Печаль молчала, опустила письмо на стол. Если Веспус хотел, он останется. Она не могла его остановить. И это было выгодно не только ему. Он мог следить за ней, но и она собиралась приглядывать за ним, если он будет близко.

Иррис разобрала другие письма на стопки по степени срочности, и Печаль начала предлагать Йеденвату вернуться на их места.

Пригласить Бейрама, Туву и Аррана быть в ее совете было просто. Она не могла представить свое правление без них. Но с другими было сложнее. Лорд Самад был одним из тех, кого она хотела заменить.

И Каспира была под вопросом, хотя Печаль стал мягче относиться к сенатору Прекары, узнав лично, какими бывают Рэтбоны. Это они основали Сыновей Раннона, пытались дважды ее убить и помешали ее предвыборной кампании. Список тех, кто не нравился Печали, рос с каждым днем, и Аркадий Рэтбон в нем был высоко.

Но мысли об Аркадии привели Печаль к Лувиану. Где же он? Хоть в безопасности? Тихо ждал, пока она его помилует?

Печаль все еще не придумала убедительную причину, которая объяснит Шарону, почему его нужно убрать из разыскиваемых. И все же Лувиана к ней не пустят, даже если он будет исправившимся Рэтбоном. Шарон посчитает его слишком опасным. И если она скажет ему, что Лувиан раскрыл правду о Ламентии, Шарон пойдет на конфликт с Веспусом, а этого она никак не хотела. И Лувиан оставался в розыске. И Печаль сомневалась, что его это устраивало.

– Что такое? – перебила ее мысли Иррис. – Выглядишь рассеянно.

Печаль покачала головой.

– Я думала о Лувиане.

– О, серьезно? – Иррис растягивала гласные, приподняв брови.

– Смешно, – Печаль закатила глаза. – Просто… не в его стиле такое молчание. Мне казалось, что он должен день и ночь докучать мне, чтоб я его помиловала.

Иррис задумалась.

– Это странно. Он не из тех, кто скрывается от славы. Ты уверена, что он не вернулся к семье?

– Уверена. Но нам стоит узнать больше в Прекаре.

– Точно. Ты закончила? – Иррис кивнула на бумагу, которую Печаль подписывала с размахом.

– Остались Бальтазар и твой отец.

– Скажи, что ты его не оставишь.

Печаль ухмыльнулась.

– Не знаю. Без вице-канцлеров он был неплох.

– И кто теперь смешной? – Иррис улыбнулась. – Серьезно, нельзя оставлять Бальтазара. Он ужасен. И он не выполняет работу – он почти весь прошлый год принимал Ламентию с твоим отцом. Тебе нужно от него избавиться. И от Веспуса тоже, – Иррис села с прямой спиной. – Его не то что в замке, в Ранноне быть не должно. Он не подходит для роли посла. Выборы закончились, Печаль, ты можешь всем рассказать, как он поступил с твоим отцом. Мы договаривались.

Сердце Печали трепетало.

– Я не могу, – сказала она.

– Почему?

Печаль искала ответ.

– Дипломатические причины.

– Какие? – Иррис прищурилась.

– Его сестра – королева Риллы.

– Сводная. И что? Это не помешало твоему отцу уволить его. У тебя есть доказательства, что он принес Ламентию в замок.

– Нет. У меня есть доказательства, что Звездная вода становится Ламентией. То, что он делает Звездную воду, не доказывает, что он принес Ламентию в замок – особенно потому что она появилась после того, как он ушел. И я не могу бросаться обвинениями без доказательств. Он – сводный брат королевы Риллы, как ты и сказала. Нам нужны доказательства. Настоящие. А пока я хочу следить за ним. И Бальтазаром, – Печаль взглянула на часы и встала так быстро, что чуть не сбила кресло на пол. Она была рада поводу уйти. – Мне нужно подготовиться к ужину. Если увидишь отца, скажи, что я передам ему приглашение на пост моего вице-канцлера завтра. Объясни, почему позже.

– Скажи сама за ужином.

– Вряд ли будет шанс, – Печаль напряглась.

Иррис приподняла брови.

– Он думает, что ты его избегаешь.

Она так и делала, но не могла сказать. Печаль не могла смириться с тем, что он врал ей всю жизнь.

Печаль хотела его в роли своего вице-канцлера, но она не была готова довериться ему снова. Или даже говорить с ним. И она старалась не оставаться в одиночестве после победы, находила разные поводы, чтобы потянуть время и понять, что она чувствует.

Но она плохо старалась…

– Печаль…

– Я приму ванну. Увидимся утром.

Иррис протяжно вздохнула.

– Увидимся.

Печаль поспешила из комнаты, не оборачиваясь. Ее сердце колотилось так, что было неприятно. Она не обманула Иррис. Она это знала. Она не сможет вечно избегать столкновения с Веспусом.

– Печаль?

Она не слышала, как он приблизился. Она даже думала притвориться, что не услышала. Но вздохнула и повернулась.

– Шарон.

Он подъехал на инвалидной коляске туда, где она остановилась у основания лестницы. Его темные глаза сияли, пока он приближался, в уголках глаз собрались морщины. Он был рад ее видеть. Хотела бы иона ощущать такое.

– Я надеялся застать тебя до ужина, – сказал Шарон, останавливая коляску и ставя ее на тормоза.

– Я как раз собиралась готовиться к ужину.

– Может, выделишь минутку? – это была просьба, не требование. Он уважал ее новый статус. Печаль ценила это, но не могла ничего с собой поделать.

– Что-то срочное? Я опаздываю.

Глаза Шарона потускнели, он кивнул.

– Ничего срочного. Я просто хотел поговорить с тобой.

– Я в порядке. Лучше не бывает.

Шарон смотрел на нее – сквозь нее – и словно видел ложь. Печаль невольно отпрянула на шаг, увеличивая расстояние между ними.

Шарон опустил взгляд на ступени – туда он подняться не мог – и Печаль ощутила себя ужасно. Она не это имела в виду.

Но он звучал спокойно, говоря:

– Я тебя оставлю. Может, поговорим за ужином?

Она кивнула и повернулась, направилась вверх, минуя по две ступеньки за шаг, ощущая весь путь на себе его взгляд.

Она отпустила слуг, ждущих в гостиной, и направилась к спальне. Она набрала ванну, мысли блуждали. Она надеялась отыскать решение насчет…

Она открыла дверь спальни. Веспус сидел за столом для завтрака.

2

Военные игры

– Что вы тут делаете? – она прижала ладони к горлу, шок был ледяной водой, приковавшей ее к месту. – Кто вас впустил?

Он был в одежде для пути: в каштановых кожаных сапогах, полночно-синем плаще поверх строгого риллянского костюма того же цвета, маленький чемодан стоял у его ног. Его волосы лунного цвета были заплетены в плотную косу и ниспадали на плечо, но пара прядей выбилась возле его ушей. Он мягко улыбнулся ей, пригладив волосы.

– Я сам себя впустил.

– Как?

Он повернулся к открытой двери ее гардеробной.

– Через проход, конечно.

Печаль смотрела то на него, то на дверь.

– Я не знала, что вы знали о нем.

– Ясное дело. Присядешь? – он указал на стул напротив, словно это была его комната, и она была его гостем.

Печаль медленно прошла к столу и села на другой стул. Она оставила дверь спальни открытой, чтобы смочь сбежать.

– Чего вы хотите, Веспус?

В его ответной улыбке не было веселья.

– Мы уже переросли почтительное обращение, да? Хорошо, Печаль, я пришел сообщить, что я уезжаю на две недели. Жаль, что я пропущу твою присягу, но я вернусь на бал, который через две недели.

Печаль ощутила удивление.

– Куда вы едете?

– Разве ты не смелая? Не скажешь, что будешь скучать? – Печаль молчала с каменным взглядом, и он продолжил. – Я вернусь в Риллу. Там у меня дела в поместье.

– Ясно.

– Сомневаюсь.

Печаль прикусила щеку изнутри.

– Когда вы уезжаете?

Он посмотрел на свой плащ и приподнял бровь.

– Немедленно, – сказал он. – Мне нужно убедиться, что тут хватит семян, готовых для посадки, когда земля станет доступной. Ты же не забыла о нашем соглашении?

– Как бы я могла? – с горечью спросила она.

– Ты кажешься очень занятой. Тебя наряжают как куклу, нужно писать Йеденвату, ужинать с ними. И завтра присяга и что там еще? О, еще проклятый ужин и тур по Раннону.

Он изображал очень похоже и все идеально помнил.

Ее плечи напряглись от ужаса, охватившего ее.

– Вы слушали? Как? – и она сразу же поняла. – Из прохода.

– Не намеренно. Я выжидал подходящего момента для нашей встречи.

– Вы не имели права…

– Тогда доложи на меня.

Шок Печали стал яростью. О. Она ненавидела эту ловушку из паутины.

– Ближе к делу, – процедила она сквозь сжатые зубы.

Его улыбка пропала.

– Хорошо. Как я и сказал, я за семенами. Когда я вернусь, хочу начать высаживать их.

– За две недели? Но вы говорили, на подготовку нужны месяцы. Мы договорились.

– Я передумал. Зима кусает за пятки. Я хочу, чтобы припасов хватило.

– Времени мало.

– Для чего? Для плана, как одолеть меня, словно мы из книжки со сказками? Или для момента, когда ты не выдержишь и все расскажешь мисс Дэй?

– Я не собираюсь рассказывать Иррис что-то еще.

Печаль поздно поняла свою ошибку.

– Что-то еще? – он склонил голову, глядя на нее. – Что-то еще. И что же она знает?

Печаль сглотнула.

– Она знает, что Ламентия – побочный продукт Звездной воды, и что вы делаете Звездную воду. Но я рассказала ей это до нашего… соглашения.

Кончики острых ушей Веспуса покраснели, он стиснул зубы.

– После этого я ничего ей не говорила, и я…

– Конечно, не скажешь, – Веспус вдруг склонился и схватил запястья Печали, потянул ее по столу, и его лицо оказалось близко к ее. – Слушай меня, мисс Вентаксис. Мы договорились. И ты будешь слушаться. Я получу землю и буду растить свои деревья. Никто и ничто этому не помешает.

Он притянул ее ближе, и Печаль могла видеть только темно-синее пятно, и его фиолетовые глаза возникли перед ней, его прохладное дыхание ласкало ее лицо.

– Я слишком много работал, слишком долго, чтобы провалиться. Когда ты вернешься из мелкого тура, ты отдашь мне землю. Жизни твоего народа и твоих любимых зависят от этого. Ты знаешь обо мне достаточно, чтобы понимать, что я могу и убить. Не заставляй меня начинать с твоих друзей и любимых доказывать, что я серьезно. Потому что я могу. И начал бы я с любознательной мисс Дэй.

Он отпустил ее, и Печаль отпрянула на свой стул, чуть не сбив его. Она схватилась за стол, чтобы не упасть. Веспус следил за ней.

– Я понятно выразился?

Она не могла говорить. Ее желудок казался скользким, колени дрожали от страха. Волны ужаса били по ней, уносили мысли и инстинкты, кроме желания бежать. Но она не могла, ее приковал к месту его взгляд.

Он ждал ее ответа, как она смутно понимала, и Печаль кивнула. Сейчас она могла только это.

Ему этого хватило.

– Хорошо, – он встал и пригладил плащ. – И я хочу услышать твои идеи через две недели. Снова поздравляю с местом канцлера, Печаль Вентаксис. Приятного тура по стране.

Он покинул ее так же, как и прибыл – через проход в гардеробной, оставив запах земли и зелени.

Печаль опустила голову на колени, пытаясь дышать спокойно. Сердце гремело под ребрами, не спешило сбавлять темп. Она пыталась расхаживать в такт дыханию, заставить себя успокоиться, но, как только ей казалось, что у нее получается, ее тело снова начинало паниковать. Наконец, она ощутила что-то едкое в горле, бросилась в ванную и опустошила желудок в рукомойник. Только тогда она опустилась, дрожа, на холодный пол и стала успокаиваться, словно ей нужно было излить страх.

Она повернулась на спину и смотрела на потолок. В голове путалась тысяча мыслей, но громче всего был вопль, что нужно защитить Иррис. Как она могла быть такой глупой, чтобы открыть свой рот и подвергнуть Иррис опасности? Веспус теперь знал, и он так это не пропустит.

И тут она вспомнила остальную угрозу.

«Не заставляй меня начинать с твоих друзей и любимых», – не только Иррис была в опасности. Был и Шарон, Арран… и даже Мэла нужно было держать в стороне. Как можно дальше.

Что-то произошло с Печалью. Может, Иррис тоже стоило убрать подальше от Веспуса. Печаль могла отправить ее куда-нибудь… в Меридею? Нет, в Сварту. На вершину мира далеко-далеко отсюда.

Она знала, что Иррис не оставит ее. Пока Печаль ее не заставит.

И как Печаль справится без нее? Без Расмуса и Лувиана было плохо, но без Иррис будет катастрофа.

Но если ее отослать, Печаль сможет уберечь подругу. И этого времени хватит, чтобы Печаль нашла способ остановить Веспуса раз и навсегда.

Печаль еще час перекрывала проход, сваливая в кучу сундуки у входа. Это было бесполезно, но ей нужно было тут спать, и мысль, что можно проснуться и увидеть оскал Веспуса над собой, была невыносимой.

Она смогла быстро помыться и натянуть на себя платье для вечера – голубое и узкое, придающее ей деловой вид, делающее ее взрослее, чем она себя чувствовала. Она стянула волосы в пучок и нанесла немного макияжа, подведя глаза и добавив румяна на щеки. Это не скрыло ее измученный вид, как и периодическую дрожь ладоней, когда в голове звучали слова Веспуса, но облик должен был подойти. Слуга постучал в дверь, и Печаль отошла от зеркала, расправила плечи. Пора поработать.

Ужин был напряженным, но только для Печали и, как она подозревала, Шарона. Хоть она согласилась, что им нужно поговорить, Печаль села между Арраном и Бейрамом, игнорируя шок на лице Шарона, когда она не заняла привычное время рядом с ним. Он хорошо это скрыл, повернувшись к Каспире, но Печаль поймала его взгляд, когда тянулась за напитком, и увидела боль. Он знал, что она делала. И почему. Ему было больно.

Остальные в совете веселились, радуясь, что их пригласили в Йеденват: даже лорд Самад улыбнулся ей. Ну, почти все…