Текст книги "Дочь Пожирательницы грехов (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Салисбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Это было и страшно. В каждом его шаге звучало мое имя. И в каждой его Твайле было два моих Лифа, и я боялась, что мы всему замку так сообщим об измене, если они услышат наши шаги. Придется жить двойной жизнью до побега, как шпионы, которых я убивала. Я не была шпионкой, и я хотела носить чувства открыто, как свой красный плащ. Я кипела внутри, как вода в озере, от страха и надежды.

* * *

Я не могла оставаться в комнате, несмотря на нехватку сна, я не могла успокоиться, и я попросила Лифа сходить со мной в сад, надеясь, что холод в воздухе означает, что мы одни снаружи и можем дальше строить планы. Но в огороженном саду я увидела на скамейке Мерека, его стражи были у противоположной стены. Паника впилась в меня, я резко повернулась к Лифу, чтобы уйти, но он позвал меня.

– Твайла.

– Ваше высочество, – я присела в реверансе, скрыв лицо, молясь, чтобы моего страха на нем не было.

– Можешь оставить нас, – сказал Мерек Лифу.

Лиф сразу поклонился и развернулся. Он оставался у арки входа в сад, словно часовой, и я восхитилась его сдержанности.

– Я… надеялся увидеть тебя. Я надеялся, что ты придешь сюда. Знаю, я сказал, что дам тебе время подумать, но… я не хочу, чтобы это мешало нам.

– Как король?

– Лучше. Мне сказали, что ему намного лучше. Вернулся аппетит, он требует, чтобы все перестали вокруг него бегать. Думаю, он хочет, чтобы мама перестала над ним нависать. Сиделка из нее плохая.

Я не могла смотреть на него, и не только из-за злости.

– Прошу, передайте мои наилучшие пожелания, – сказала я. – Я не хотела побеспокоить вас здесь. Я оставлю вас.

– Нет, Твайла, – тихо сказал он. – Лучше злись на меня, если это все исправит между нами. Я сказал, что буду говорить правду. Так и есть. Не уходи от меня снова.

Мы неловко стояли, он ждал, что я заговорю, а я не знала, что сказать, чтобы не оскорбить. Я взглянула на Лифа, а он намеренно игнорировал нас, хотя стойка выдавала, что он прислушивается.

– Мне не хватало тебя на охоте, – сказал Мерек.

– Я не люблю охоту, – ровно сказала я.

Он вздохнул и провел рукой по темным прядям.

– Я тоже не в восторге.

– Разве? Но вы говорили королеве, что это приятное отвлечение. Вы врали? – я не сдержалась. Нужно ранить его.

Мерек кивнул, словно соглашался с этим.

– Это не ложь. Ехать свободно по лесу вне замка приятно. Но сама охота… Я не люблю зверей, которых король зовет гончими. Есть занятия лучше, чем преследовать зверей в лесу, – он замолчал. – И людей. С этим я не согласен. Этого не будет при нашем правлении.

Он смотрел на меня, но я не могла смотреть на него, когда он так говорил. Он пару минут смотрел, как я разглядываю цветы, а потом продолжил:

– Когда мы будем править, охоты не будет. Не так. Я бы хотел вернуть соколиную охоту. Это красиво, и тогда леди и джентльмены смогут охотиться с птицами. У тебя может быть свой кречет.

Я молчала, смотрела на цветы, боялась оглядываться на Лифа, он мог смотреть на нас с принцем.

– Ждешь свой концерт? Когда король поправится?

– Конечно. Вы тоже придете?

– Да, если ты позволишь.

– У нас будет свадьба. Я могу запретить?

– Мне можешь, – сказал Мерек. – Думаю, ты, как и я, любишь иллюзию выбора, хоть это и иллюзия.

Я молчала и смотрела на небо.

– Мне пора, – сказала я ровно. – Похоже, скоро дождь.

– Позволь позже позвать тебя, – спешно сказал он. – Я принесу вино, мы сможем поговорить. Я хочу все исправить, Твайла. Можно?

– Если пожелаете, – я смогу тогда изобразить примирение с ним, и нам с Лифом не нужно будет бояться, что он будет ждать за каждым углом.

– Спасибо.

Мы пошли к другому концу сада. Я видела Лифа, его плечи были напряжены, он стоял спиной к нам, давая уединиться.

– Тогда до вечера, – сказал Мерек, когда мы приблизились к Лифу. Я склонила голову, он поклонился, а потом прошел мимо моего стража, а тот проводил его яростным взглядом.

Я быстро пошла обратно в сад, он оказался рядом со мной.

– Он придет вечером? – он говорил сквозь почти сжатые губы.

– Да. Хочет помириться.

– Что будешь делать?

– Скажу ему, что понимаю, что он поступал правильно, но я растеряна и хочу подумать еще немного и все осознать. Я спрошу у него, можно ли отправить ему записку, когда я все обдумаю. Уверена, он согласится.

Лиф кивнул.

– А потом мы уедем, и он не будет нас тревожить.

На обратном пути я заглянула в храм. Теперь я видела, какие грязные стены, какой пыльный пол. Скамейки были слишком чистыми, даже не тронутые людьми. Это была просто пустая комната. И она ничего не значила.

* * *

Я надеялась, что Мерек придет пораньше. Но стука не было. Лиф вошел и зажег свечи, прошел как можно ближе ко мне, наполнив воздух вокруг меня своим ароматом лайма и кожи, я оживилась. Мы не осмеливались говорить, ведь в любой миг мог прийти принц со стражей.

Свечи догорали, мои глаза слипались. Я подошла к двери и открыла ее. Лиф посмотрел на меня с улыбкой, и я легко улыбнулась в ответ.

– Я буду готовиться ко сну, – громко сказала я. – Прошу, передай принцу, если он придет, что я устала, и мне жаль, что я его расстроила, – я понизила голос и прошептала. – И можешь сказать ему, что он просто свинья.

– Конечно, – сказал он и прошептал. – Потому я решил, что украду его лошадь, когда мы будем бежать.

Я тихо рассмеялась, а он сделал голос нормальным.

– Еще что-нибудь хотите, миледи?

Я медленно кивнула, хотя говорила:

– На этом все. Можешь отдохнуть, – я подняла голову, а он беззвучно склонился, чтобы поцеловать меня, но этого было мало. Я отошла от порога, схватила его за руки и поцеловала его по-настоящему.

Я неохотно отпрянула, свечи погасли, и я закрыла дверь. Еще немного. Я выжила тут четыре года, несколько дней – пустяки.

В дверь тихо постучали, она приоткрылась.

– Твайла, – прошептал Лиф, и я села.

– Да?

– Я оставлю твою дверь приоткрытой, чтобы знать, что ты в безопасности. Нельзя оставлять тебя на милость бродяг, что захотят зайти в комнату. Я бы не хотел, чтобы меня застали за нарушением долга.

Я широко улыбнулась и легла.

– Я восхищена твоей верностью долгу.

– Я восхищен тем, что ты восхищена мной.

Я рассмеялась, а он развернул спальный мешок и, шурша, забрался в него. Когда он устроился, я повернулась лицом в сторону двери. Я не видела его, луна была слишком тонкой, чтобы осветить его лицо, но я слышала его дыхание, шелест ткани, когда он двигался.

– Расскажи сказку, – сказал он, голос звучал странно и тихо в темноте, отличался от его голоса днем.

– Я их не знаю, мама не рассказывала сказок на ночь, – я пыталась что-то вспомнить, но вариантов было мало. – Знаешь о Спящем принце? – спросила я.

– Конечно. Эту рассказывать нельзя, – он улыбался. – Каждому ребенку в Трегеллане рассказывают эту сказку, – я молчала, и он продолжил. – А другие знаешь?

– Я толком не знаю и эту, – призналась я. – Один из братьев рассказывал мне ее давно, еще даже Мэрил не родилась. Она везде теперь, даже ты вчера упомянул. Я помню лишь, что принц заболел, уснул, и из-за этого королевство было потеряно.

Я слышала, как он двигается, а потом его голос зазвучал привычнее. Наверное, он сел.

– Я могу рассказать ту версию, что знаю. Но это не радостная сказка. Там нет счастливого конца.

– Расскажи, – попросила я.

Он глубоко вдохнул.

– Хорошо. Пятьсот лет назад Таллит процветал. Говорили, это было красивое золотое королевство, окруженное стеной, и там было семь башен, посвященных любви, красоте, изящности, чести и… другие не помню, – я слышала, что он улыбался. – Таллит был неприкосновенным. У них была медицина и алхимия, они потеряны для нас. Люди были здоровыми и богатыми, не было нищих, почти никто не болел. Это был рай, окруженный горами и морем. И море привело их к гибели.

– Да, – прошептала я, начиная вспоминать.

– Король Таллита отправил в море корабли для исследований, и когда они вернулись, то рассказали о странных Восточных королевствах и обычаях. Они привезли специи и ткани, которых никто никогда не видел. А еще они привезли крыс. Там раньше не было крыс, но они забрались на корабли и приплыли с ними. И Таллит, где было много еды, быстро заполонили крысы. И король отправил корабли в море, чтобы они вернулись с крысоловом, и они так и поступили. Крысолов прибыл с сыном и дочерью, его тут же доставили в замок. Король предложил свою дочь, принцессу, сыну крысолова в обмен за избавление Таллита от крыс, но крысолов отказался. Он сказал, что освободит Таллит, если принц женится на его дочери. Король отказался, ведь тогда дочь крысолова стала бы королевой и родила бы наследников, чего он не мог позволить. Но крысолову не нужны были другие богатства и титулы. Он хотел выдать дочь за его сына. И когда люди начали злиться, что крысы воровали еду, загрязняли воду и кусали детей, король сдался и сказал, что отдаст сына дочери крысолова. И крысолов вытащил дудочку из кармана и заиграл. Вскоре все крысы вылезли из нор, последовали за крысоловом, пока он шел по улицам Таллита. Когда он выманил всех, он привел их к морю и утопил. Таллит был свободен, – он замолчал, и я села.

– Но это не все, – сказала я. – Принц заболел и уснул, – я замолчала, вспомнив, как Лиф сказал, что Дорин уснул. Я видела изможденного Дорина на койке. На ужасный миг он стал Мереком, потом Лифом, и мурашки появились на моей коже.

Лиф не заметил мой новый страх.

– Он не заболел, Твайла. Его прокляли. Он уснул из-за проклятия.

– Прокляли? Кто сказал?

– Так говорят в книгах. Когда мы с Эррин были маленькими, мама всегда заканчивала на том, что крыс утопили. Мы всегда думали, что конец хороший. Не для крыс, – отметил он и продолжил. – Как-то зимой я заболел, и мне было скучно. Мама дала мне свою книгу старых мифов и легенд, чтобы отвлечь. Думаю, она забыла, что там была полная версия «Спящего принца», и я прочитал ее. Хочешь знать все?

– Да, – сказала я, хотя уже не была уверена.

– Хорошо. Когда крысолов избавился от крыс, он вернулся в замок, чтобы его дочь вышла замуж. Но король отказался исполнять условия сделки и попытался отплатить крысолову. Злой крысолов ушел и спрятался. В убежище он призвал духа и попросил ее проклясть короля и его сына, и сына его сына за обман. И дух все сделала. Только крысолов не знал, что его дочь в преддверии брака позволила принцу соблазнить ее. Она была беременна, когда проклятие ударило, и ее это тоже задело. Король, принц и дочь крысолова глубоко уснули, их никто не мог разбудить. Король умер через несколько недель, но принц и дочь крысолова спали. Каждый день крысолов приходил и ухаживал за дочерью, вливал в ее рот мед и воду, чтобы она и ребенок выжили. Но этого не хватило. Дочь крысолова родила сына во сне и умерла, и крысолов похоронил ее и забрал внука. Принц спал, хотя никто за ним не ухаживал. Он был таким же, как в день, когда уснул, может, чуть бледнее, но не умирал. Он спал, а Таллит рушился.

Я укуталась плотнее в одеяло, мне вдруг стало холодно.

– Я не виню твою маму за то, что она не рассказывала вам остальное.

– Это еще не конец, – сказал Лиф. – Около века спустя девушка из Трегеллана заблудилась. Она пошла собирать с друзьями грибы и отделилась от них. Ее искали, но найти не смогли. Думали, что ее загрызли волки, пока бродяга-минестрель не сказал, что видел ее идущей за мужчиной с дудочкой. Они шли к Таллиту.

– Крысолов, – прошептала я.

– Его внук, – ответил Лиф, я поежилась. – Тот крысолов давно умер, но ребенок, которого он нечаянно проклял, все еще жил. Он не мог умереть. Семья девушки прибыла в Таллит слишком поздно. Рядом с ложем, где был Спящий принц, лежало тело девушки, ее сердце было вырвано, а останки сжаты в окровавленных руках Спящего принца.

Я закрыла лицо руками.

– И каждые сто лет, – продолжил Лиф, – Вестник, как назвали проклятого дудочника, приходил и искал жертву для отца. Говорят, он будет приходить, пока светила есть на небе, а потом Спящий принц проснется и поглотит сердца всех девушек в королевстве.

– Лучше бы ты не рассказывал, – сказала я. – Лучше бы я не спрашивала. В версии брата не было ребенка, Вестника. Я теперь спать не смогу.

Лиф тихо рассмеялся.

– За годы все перепуталось, версий столько же, сколько деревень. Это проблема сказок – их постоянно меняют. Некоторые говорят, что Вестника можно как-то призвать, но никто не знает, с помощью чего, или как его призвать, или что он сделает. Некоторые говорят, что Спящего принца можно исцелить любовью, и если Вестник принесет ему его любовь, он не заберет ее сердце, а поцелует, и Таллит вернется. Другие говорят, что все это сказки старушек, а Таллит пал из-за чумы, что смела почти всех людей. Не принимай близко к сердцу, любимая.

Я укрылась одеялом до подбородка.

– Спать так долго – ужасно. Все, кого он любил и знал, давно умерли. Я бы не хотела так проснуться, это было бы слишком печально.

– Я бы злился. Если бы меня прокляли на сон на пятьсот лет из-за того, что отец нарушил обещание, я бы хотел снести все. Представь – просыпаешься и видишь, что у гор какие-то крестьяне основали свое королевство, пока ты спал среди развалин.

– Я одна из этих крестьян, – напомнила я ему.

– Это не мои мысли. Я так о тебе не думал бы, – я покраснела, а он продолжил. – Так думал бы принц. Уснуть наследником престола, а проснуться бедняком в новом мире. Это ужасно. Но это не важно, это только сказки. Для детей.

– Хорошо, что моя мама сказки не рассказывала. Эта ей бы очень понравилась. А твоя мама узнала, что ты прочитал ее всю?

– Она поняла, когда ночью увидела, как я охраняю Эррин, – я слышала улыбку в его голосе. – Я боялся, что Вестник придет за ней.

– Она злилась?

– Нет. Думаю, она была рада, что я сел и прочитал ее. Отец ее любил книги, у нас было много полок с книгами и свитками. Но я любил гулять. Эррин училась, она всегда сидела с какой-нибудь книгой.

Я молчала, представляла юного Лифа в свете луны, он смотрел на девочку, похожую на него.

– Хотелось бы уметь читать, – вдруг сказала я.

– Ты можешь научиться. Я могу тебя научить.

– Да? – спросила я. – И писать? Этому тоже можешь?

– Могу начать сейчас, если хочешь.

– Но уже темно.

– Точно, – я услышала, как он шлепнул себя по лбу. – Вот бы осветить комнату. Свечой, например.

Я вытащила валик из-под головы и бросила в его сторону, улыбаясь, когда услышала его «ай». А потом я услышала, как шуршит его спальный мешок, и шаги приблизились.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Да… – кровать прогнулась, он оперся о нее, чтобы ориентироваться в темноте. На другой стороне он нашел огниво, искры озарили его профиль, а потом зажглась свеча. Он поднял ее под головой, и я поежилась от того, как свет и тени изменили его.

– Можно перо и бумагу?

– Конечно.

Он взял их и зажег еще несколько свечей, комнату наполнил теплый свет, и он подошел к кровати.

– Подвинься.

– Что?

– Подвинься, а то я не помещусь.

– Здесь? На кровати?

– А что не так?

– Но… – моя кожа пылала, – это кровать.

– Так удобнее, чем на полу. Я не буду посягать… сильнее, чем уже делал, – он улыбнулся, и я ударила его.

– Ладно, – выдохнула я, подвинулась, укутавшись в одеяло.

Он сел рядом поверх одеял, это меня приободрило, и положил пергамент на колени. Осторожно поставив чернильницу на мои колени, он опустил в нее перо, а потом быстро нарисовал несколько линий.

– Узнаешь что-то? – спросил он, протянув мне бумагу и забрав чернильницу.

Я смотрела на буквы.

– Нет… Погоди… эта буква есть в моем имени, – я указала на линии. – И эта тоже, – я отметила букву в последнем слове.

– Первая – это «Л», а вот вторая – «Т».

– Л, Т, – повторила я.

– А другие?

Я посмотрела и нахмурилась.

– Знаю, что уже их видела, но не знаю, что это за буквы, – смущенно сказала я.

– Скоро узнаешь, – сказал он и указал на первую букву. – Это «Я».

– Я, – повторила я, – но они чем-то похожи с «Л».

– Нет, они разные.

– Немного похожи. Разве так бывает?

– Вот… – он четче навел буквы пером. – Теперь понятнее?

– Да, – сказала я, хотя усваивалось все сложно. – Значит, там «Я Л».

– А потом идет «Ю», – сказал он, глядя на меня.

– Эта буква тут еще встречается, – отметила я.

– Хорошо, – просиял он. – А потом идет «Б».

– Я Л Ю Б, – сказала я, замерла, проверяя звук. – Я Л Ю Б… я люблю тебя!

Улыбка Лифа стала еще шире.

– Откуда ты знаешь?

– Звучит похоже, если произнести быстрее. Я Л Ю Б… Я – понятно, дальше люблю, значит, это – тебя? – я показывала на слова, и он кивал.

– Верно. Хочешь попробовать написать?

Я кивнула, он дал мне перо и чернильницу. Я склонилась над бумагой, осторожно копируя буквы. Было тяжело двигать пером, хотя я умела рисовать, но изображать такие черты было другим делом, моя версия выглядела не так красиво, как его.

Это не помешал его улыбнуться мне, взгляд в свете свечей был мягким. Когда я закончила, он забрал перо и чернильницу, а потом осторожно забрал у меня листок. Он подул на чернила, высушил их, а потом порвал бумагу пополам. Он безмолвно отдал мне кусочек с его надписью, а себе забрал мои каракули.

– О… – тихо сказала я, свернула листок и спрятала под подушку к первой записке. Он удивился, когда я показала первую записку.

– Ты хранишь ее?

– Конечно.

– Твай… – начал он, и мы застыли.

Дверь в мою башню открылась.

Глава 17:

Лиф сорвался с кровати, промчался по комнате, вытащил из спального мешка меч. В моих ушах гудело, громко и высоко, будто я прижала ухо к улью, а он крикнул:

– Кто здесь? Предупреждаю, я вооружен, и я убью вас, если вы подойдете к комнате миледи.

– Лучше не стоит, – отозвался голос, мои глаза расширились.

– Мерек? – страх заполнил мое тело.

– Кто же еще? – он поднялся и оказался у порога рядом с Лифом. – Прости, что поздно… хотя ты еще не спишь, – он кивнул на свечи.

– Не сплю, – с дрожью сказала я, глядя на Лифа.

Мерек посмотрел на Лифа, а тот со скучающим видом спрятал меч и убрал спальный мешок от двери, чтобы Мерек мог войти.

– Почему дверь была открыта? – спросил Мерек, у меня пересохло во рту.

– Чтобы леди могла сбежать, если будет нужно, – сказал Лиф без паузы. – Я открыл ее, когда услышал, что кто-то возле башни. Миледи предложила так делать, когда я остался единственным стражем. Я бы задержал нарушителя, а она могла сбежать в комнату стражей и запереться там.

Мерек нахмурился.

– Почему там?

– Потому что я храню там мечи и ножи. И она ниже к земле, миледи смогла бы сбежать через окно.

Я была поражена качеству его лжи, он придал ей смысл.

– Так можно было обеспечить мою безопасность, – добавила я, хотя в голосе не было и половины уверенности Лифа, Мерек заметил это.

– Все в порядке?

– Если не считать, что в моей комнате ночью двое мужчин, я в порядке.

Они опустили головы, Лиф точно подавлял улыбку.

– Прошу прошения, – сказал Мерек. – Прости. Я не хотел, чтобы ты подумала, что я забыл. Мама поручила мне отчет о Таллите. Я вернусь завтра.

– Как пожелаешь, – сказала я.

– Кстати, – он повернулся и посмотрел на нас, – на двери башни есть засов. Его использовать лучше, чем пытаться бежать отсюда и запираться в комнате стражи.

Засов. Я забыла о нем. Как можно было?

– Точно. Лиф, так и сделай, когда принц уйдет.

Они поклонились мне и ушли. Через пару минут я услышала, как щелкнул засов, и Лиф вернулся. Мы смотрели друг на друга, мое сердце колотилось от того, как близко мы были к провалу.

– Прости, любимая.

– За что? Это не твоя вина. Если бы ты не действовал так быстро…

– Не это. Я забыл передать ему, что он свинья.

Я невольно рассмеялась.

– Нужно быть осторожнее, – сказал он.

– Как мы могли забыть про засов? – спросила я.

– Может, это и хорошо. Теперь можно сказать, что башня заперта по приказу принца.

– Да, это хорошо, – сказала я. – Не так подозрительно.

Лиф смотрел на меня, а потом на пол, вдруг застеснявшись.

– Если дверь будет заперта, мы сможем проводить так каждую ночь. Вместе. Если захочешь. Только если ты захочешь.

Я не могла ответить, кровь шумела во мне. Мы с ним ночью. Он на кровати рядом со мной.

– Да, – тихо сказала я.

Он вернулся к кровати, его шаги совпадали с биением моего сердца. Он лег рядом со мной, и я тоже легла, глядя на потолок. Через миг его рука двинулась, пальцы скользнули между моих, он легонько их сжал.

– Этого слишком много? – спросил он низким голосом.

Я не доверяла себе, потому просто покачала головой.

В ответ он склонился и поцеловал меня в щеку, я таяла.

– Я спрошу завтра у Димии про проход, пока Мерек будет тут с тобой. Можешь отпустить меня, и я посмотрю, что там. И проверю конюшни.

Я кивнула только головой. Я едва дышала, поглощенная тем, как по-взрослому ощущалось, что я лежала рядом с ним, я слушала, как он говорит о наших планах.

– Спокойной ночи, Твайла, – шепнул он мне на ухо и повернулся на бок. После паузы я отвернулась от него, и он обвил мое тело. Я чувствовала, как сильно стучит его сердце, как и мое, у моей спины, и я закрыла глаза. Его ровное дыхание на моей шее тут же убаюкало меня.

* * *

Утром был приятный момент перед пробуждением, я вспоминала его тело рядом с моим, я улыбалась себе, глаза были закрытыми, а за ними – утренний свет.

– Что смешного?

Я приоткрыла глаза, а он сидел в кресле, его волосы ниспадали на плечи. Я не могла говорить, потрясенная тем, как красиво он выглядит, он склонил голову, вскинув брови.

– Не расскажешь? – спросил он.

– Мерек, – спешно сказала я.

– Мерек смешной, – улыбнулся он.

– Нет, глупый. Мерек придет сюда. Он может уже быть в пути.

Лиф покачал головой.

– Дверь заперта. И я хотел разбудить тебя поцелуем, как принц из сказки, но ты начала улыбаться, как безумная, – он склонился и коснулся губами моих, пальцы скользнули в мои волосы, он углубил поцелуй. – Так что вызвало улыбку? – прошептал он в мои губы.

– Я проснулась радостной, – сказала я. – Только и всего.

– И не было причины?

– Ничего особенного, – я улыбнулась, а он на миг поймал мою губу зубами. – Хотя, может, и есть причина.

– Расскажешь?

– Это будет нечестно. Леди не рассказывает свои секреты.

– Тогда леди может не ждать завтрак.

– Ты не посмеешь.

Он хитро улыбнулся.

– Разве?

Я улыбнулась ему как можно слаще. Он снова поймал мою губу зубами, а потом отстранился, у меня кружилась голова.

– Радуйся, что ты красивая, – сказал он и улыбнулся. – Я скоро буду.

– Жду, – крикнула я вслед, обняла себя под одеялами, потягиваясь, улыбаясь пологу кровати.

Он вскоре вернулся подносом, поставил его мне на колени, а сам поцеловал меня.

– Димия пропала, – сказал он, когда я приступила к завтраку.

– Что это значит?

– Поднос принесла другая служанка, ворчливая. Я спросил, где Димия, а она сказала, что ее повысили, и ушла.

– Не удивлена, – сказала я. – Ты слышал, что она говорила о брате и королеве. Она с другим братом могла решить, что лучше не рисковать здесь. Она шла к нему в тот день, когда мы… я… – я замолчала. – Может, они решили уйти, пока королевы не было.

– Если это не королева избавилась от него, – мрачно сказал Лиф.

– Вряд ли она знает о существовании Димии. К счастью, – сказала я. – Но что нам делать? Как нам найти проход?

– План не меняем. Если отпустишь меня, пока принц будет здесь, я поищу сам.

От его слов я покраснела, вспоминая, как он шептал в темноте, мне стало жарко.

Он улыбнулся, словно знал, о чем я думаю.

– Обещай, что не влюбишься в Мерека, пока я буду ходить, – я бросила в него остатками хлеба.

* * *

У меня было слишком много энергии, я напряженно сидела за вышивкой. Лиф у моих ног расплетал шелк, а я тихо пела, чтобы чем-то занять себя до прибытия Мерека. Я пыталась вести себя нормально, но не помнила, как это. Я боялась, что выдам нас, улыбаясь, хотя должна была скорбеть из-за Дорина и злиться на Мерека, или частыми взглядами на Лифа.

Стук в дверь башни прозвучал вскоре, но я хотела, чтобы это было еще раньше.

– Готова? – спросил Лиф, и я кивнула, прилаживая волосы.

Он оставил меня, а я старалась успокоить дыхание, не зная, почему я вдруг запаниковала.

– Его высочество принц, – сказал Лиф, и я встала, с уважением опустила голову.

– Твайла, – Мерек прошел в комнату. – Я надеюсь, ты хорошо отдохнула.

Не думая, я посмотрела на Лифа на пороге. Мерек проследил за моим взглядом.

– Подожди снаружи, – прогнал он его раньше, чем я успела заговорить. – Хорошо получается, – сказал Мерек, изучая вышивку, дверь закрылась за нами. – Я рад, что пригодился тебе. Но, возможно, придется оставить работу. Зал стекла доделали, я надеялся, что ты присоединишься ко мне. Мы сможем поговорить там.

– А мы не можем поговорить здесь?

– Можем, – он нахмурился. – Но я думал, что ты захочешь сходить за мной. Я еще не видел Зал, хотел, чтобы ты была со мной.

– Я не знаю, что это.

Его губы изогнулись.

– Это подарок для меня от матери. Как только она узнала, что я хочу посмотреть на Таллит, она послала за всеми текстами о Таллите, которые оказались в Трегеллане после падения Таллита. И в одном из них она нашла планы Зала стекла и решила сделать копию, как подарок для меня. Чтобы приманить меня, – он опасно улыбнулся. – Это зал зеркал, если объяснить проще. Они искажают правду, так что можно стоять перед одним зеркалом, а отражаться в других. В некоторых видишь себя сзади, хотя стоишь к ним лицом. Хочешь посмотреть? Со мной?

– Конечно, – я поправила юбки и улыбнулась ему. – Звучит интересно.

Он подошел к двери, а я позволила себе немного помрачнеть, когда он отвернулся.

– Я отведу леди Твайлу в Зал стекла, – сообщил он Лифу. – Ты не нужен. Мы вернемся позже.

– Когда, Ваше высочество? – спросил Лиф, и мы с Мереком застыли.

– Прости? – голос Мерека был холодным, удивленным, а я смотрела на Лифа, а тот – только на Мерека.

– Когда вернется леди, Ваше высочество?

– Это тебя тревожит?

– Безопасность леди – моя тревога. Единственная тревога, Ваше высочество, – сказал Лиф.

– Со мной она в безопасности, – сказал Мерек так же гладко, как Лиф. – Ты сражался со мной, и я не совру, если скажу, что справлюсь сам. Я не одолел тебя, но миледи защитить смогу. Она будет моей женой. Твайла… – он махнул мне, – после тебя.

Я замешкалась, а потом послушалась, но не услышала за собой его шаги и оглянулась, а они с Лифом безмолвно смотрели друг на друга. Никто не двигался, не говорил, они стояли лицом друг к другу. Напряжение между ними было опасным, я чувствовала шипы, словно они прижимались к моей коже. Кулак Лифа двинулся к его поясу, я судорожно вдохнула и все разрушила. Мерек отвернулся с жутким спокойствием и оставил Лифа, направился ко мне. Я успела заметить, что рука Лифа дрожала. Мерек улыбался, несмотря на жар их беззвучной борьбы, его лицо было безмятежным.

– Идем, Твайла, – сказал он, и мне пришлось пойти за ним, оставить башню без стража, только наедине с принцем.

* * *

Как и в прошлый раз, мы были без стражи, остальные кланялись и улыбались. Это поражало, с Мереком все было иначе. Я уже не была чудовищем рядом с ним, я начинала быть королевой. Внутри мне было не по себе, но я возвращала им улыбки, склоняя голову как можно изящнее, все думая, когда Мерек заговорит о поведении Лифа… и как я буду это объяснять. Чем думал Лиф, если Мерек давал ему отличную возможность действовать по плану? Но Мерек не говорил ни о Лифе, ни о чем-то другом, пока мы шли к главному залу. Мы не добрались до его деревянных дверей, Мерек повернул налево и повел меня по коридору к восточной башне. Там жили дети королевской семьи, восточная башня всегда принадлежала принцам, принцессам и их прислуге.

Дверь башни была выше и крупнее, чем в моей башне, два стража поклонились нам. Они открыли двери, и Мерек кивнул мне заходить.

Там была небольшая прихожая, мы едва поместились, и я понимала, как близко Мерек, когда закрылась дверь.

– Отойди, – сказал он, и я послушалась, прижалась к каменной стене, а он подошел к черной ткани, свисавшей с потолка. Он отодвинул ее, открывая другую комнату. – После тебя, – он пропустил меня в Зал стекла.

Я вошла и увидела себя искаженной. Я подняла руку, чтобы проверить, и отвлеклась движением справа. Там была я в профиль, а когда повернулась на еще одно движение, то увидела в зеркале свою спину. Я кружилась, отходила и подходила, глядя, где появлюсь дальше и с какой стороны. Я не сдержалась, было смешно видеть всюду себя.

– Есть не только это, – я была окружена Мереками. У каждой Твайлы в отражении за спиной был Мерек, и я повернулась к нему, каждая я поступила так же. – Пройди вперед. Вытяни руку, чтобы не разбить зеркала. Здесь должен быть лабиринт, – он прошел мимо меня, вытянув руку.

Он шел в зеркала, но вместо этого исчез, словно попал внутрь. Я последовала за ним, и мы оказались в другой комнате, все стены отражали нас.

– Стой, – сказал он, и я послушалась, но не опустила руку. – Смотри, – он повернулся боком, я повторила за ним, но мы просто отражались со всех сторон. – Встань на мое место.

Я послушалась, он встал на мое место, и я выдохнула. С его точки я не видела свое отражение, во всех зеркалах был он, окружал меня. Я посмотрела на него, он улыбнулся и шагнул вперед, круг стал теснее.

– Стой, – попросила я, холодок бежал по спине, все Мереки покачали головами.

– Скажешь, где настоящий я?

Я поворачивалась, а он шагал ближе, я показывала, но каждый раз, когда выбирала его, Мерек качал головой.

– Мерек, прошу, – я кружилась и уже не знала, откуда пришла в эту комнату. – Не надо.

– Еще одна попытка, – сказал он.

Я медленно повернулась, глядя на Мереков, пытаясь отыскать выход, пора было выбирать. Я шагнула влево и увидела щель между зеркалами, край его плеча не попал в зеркало.

– Вот, – я указала на него, но заметила движение за ним, каштановые волосы, стянутые у шеи, зеленая туника и кожные брюки. Я вскрикнула, Мерек обернулся, выдавая себя и показывая, что я угадала, но я не была этому рада.

Лиф был в лабиринте. Он последовал за нами. И спрятаться тут не вышло бы, все зеркала выдавали правду.

– Молодец, – сказал он, но нахмурился, глядя на зеркала. – В чем дело?

– Я заметила вдруг себя и не ожидала этого, – сказала я, не глядя ему в глаза.

– Тут можно запутаться, – согласился он. – Это еще не все. Больше я играть не буду. Не намеренно, – добавил он, и я пошла за ним медленно, раскинув руки.

Мы шли сквозь зеркала, среди отражений, а я пыталась убедить себя, что Лифа не может быть здесь. Ему пришлось бы идти мимо стражей, это мы услышали бы.

Мерек шел уверенно. Он не путался, несмотря на свои слова, и я старалась не отставать, пока мы шагали по залу, углы и трещины были скрыты, я их не замечала. Комната от зеркал казалась больше, хотя я знала, что она меньше. Когда я уловила свое платье и руку Мерека, я испуганно развернулась. Каждый такой раз я видела только свое испуганное лицо.

– Тебе нравится? – Мерек остановился в комнате, что словно делилась на три пути.