Текст книги "Дочь Пожирательницы грехов (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Салисбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Мы можем немного отойти от пути, миледи? – спросил Лиф, когда мы добрались до садов.

– Куда?

– Я хочу кое-что показать, если могу.

– Что показать?

– Это сюрприз, – сказал он с улыбкой. – Вы будете в порядке.

Я видела, как он бился с Мереком, так что за себя не переживала.

– Я не хочу испытывать удачу, Лиф. Принц просил вести себя скрытно.

– Это скрытно, миледи. Обещаю, никто вас не увидит.

– Я не могу, Лиф.

– Понимаю, миледи. Простите. Это не важно. Просто то, что показала мне Димия.

Опять Димия.

– Если только быстро, – спешно сказала я. – На пару мгновений.

Я ощутила его улыбку.

Он пошел мимо сада в конюшни. Я замерла и погладила по носу свою лошадь, а потом мы пошли дальше, сквозь сады у кухонь, где когда-то росли одуванчики. Эту часть замка я не знала. Дорин никогда не водил меня сюда.

Я ощутила укол при мысли о нем.

– Вот.

Я забыла Дорина, Мерека и даже Лифа. Каждая мысль, что тревожила меня, исчезла, и я могла лишь смотреть на сад передо мной. Там были полевые цветы, что запретили в замке, передо мной росли маки и мать-и-мачеха, чемерица и лен, тубероза и пижма. Все.

– Отсюда ты принес тогда цветы, – выдохнула я.

– Да. Это сад травника.

– Королева знает?

– Да. Тут выращивают растения для лекарей. Ей не нравится их вид, но она не может отрицать их пользу. Идемте… – он протянул руку, направляя меня, – по тропе в центр. Осторожно, вдали растут болиголов и паслен. Хотя я не думаю, что тут выращивают вашу утраву.

Я шла мимо растений, некоторые доходили мне до колен, ласкали мои пальцы листьями, вызывая улыбку на лице. Если бы я знала, что тут такое есть, то сама нарисовала бы цветы для вышивки. И Мерек точно не знал об этом месте, потому что его рисунки цветов не совпадали с тем, что росло передо мной.

Мы добрались до центра, и я села на маленькую каменную лавочку, взгляд скользил по всем растениям вокруг, а они покачивались на ветерке. Сад был красочным хаосом – красный, желтый, оранжевый и зеленый – и мне нравилось это. Ничего не росло в ряд, хотя я видела, что растения старались хоть как-то отделять. Повсюду цвели маки, и я сразу улыбнулась, когда увидела одуванчики.

– Можно ваш плащ, миледи? – спросил Лиф, и я нахмурилась.

– Зачем?

– Поверьте, вы не замерзнете. Я соврал про прохладу.

Я растерянно расстегнула плащ и сняла с плеч, протянула ему. А он, к моему удивлению, встряхнул его и разложил на земле.

– Ложитесь.

– Не могу! – сказала я.

– Почему?

– Потому что я Донен Воплощенная.

– Никто не узнает, кроме нас двоих.

– А если кто-то придет?

– Нет. Слуги работают внутри, и они собирают растения только на закате и рассвете. Лечебные травы не собирают посреди дня. Вы в безопасности.

– Лиф, я не могу.

– Ой, – он поднял руку и потер плечо. – Если бы я не ушиб плечо, что пострадало в борьбе за вашу свободу, я бы точно прилег.

– Это не честно, – возмутилась я.

– Знаю, – он улыбнулся. – Я буду настороже. Обещаю.

Я смотрела на него, его игра на моих чувствах работала лучше, чем мне хотелось.

– Ладно, – сказала я. – Только никому не говори.

– Клянусь, – сказал он с улыбкой.

Я опустилась на колени, а потом осторожно опустилась на плащ.

– Нужно лечь.

– Не могу.

– На минуточку.

Я закатила глаза и вздохнула, легла и скрестила руки на животе. А потом выдохнула.

Небо раскинулось надо мной, синее, чистое и бесконечное. Если повернуться чуть влево или вправо, там возвышались цветы. Но я не видела замка, он был скрыт, и это потрясало.

– Я могу быть где угодно, – прошептала я.

– Всюду, – сказал он, сидя на каменной скамейке надо мной. – Понимаете, почему я хотел, чтобы вы это увидели?

– Да, – выдохнула я. Все было идеально, и я закрыла глаза. Солнце светило на лицо, и я притворилась, что я одна, но не из-за него, не потому, что он мой страж. Я была просто девочкой среди цветов в последние дни лета.

Я уловила движение рядом с собой, открыла глаза и села. Лиф сидел рядом со мной, и мне пришлось моргнуть, после яркого солнца мир казался синим.

– Что ты делаешь? Ты же в дозоре.

– У меня ушки на макушке, миледи. Если кто приблизится, я услышу и вскочу на ноги раньше, чем нас заметят.

Я настороженно смотрела на него.

– Нам нужно идти…

– Еще немного. Я хочу увидеть то, что видишь ты.

Я долго смотрела на него, а потом легла на спину, сердце колотилось так громко, что я слышала его в ушах. Через миг он лег рядом со мной, храня расстояние между нами, но все же слышала его дыхание.

– Все хорошо? – спросил он.

– Да.

– Мы с сестрой так делали на ферме.

Я задержала дыхание. Он редко рассказывал что-то настоящее о прошлом, и я не хотела спугнуть его. Но его слова словно ждали реакции, и я тихо ответила, чтобы он пропустил мимо ушей, если бы хотел:

– Да? Как ее зовут?

– Эррин. Она на год младше меня, как и ты. По вечерам после ужина мы лежали в саду и смотрели, как уходит солнце, как появляются звезды. Порой родители присоединялись, мама приносила одеяла и какао, а папа играл. Было приятно.

От его слов в горле появился комок. Как он терпит это?

– Ты, наверное, скучаешь.

– Все время. Сложно быть так далеко, не зная, что с ними там. Мама плохо перенесла смерть отца. Он был любовью ее жизни, ей сложно без него. А Эррин почти закончила обучение. Она училась на травницу.

Мои глаза расширились, все встало на места. Потому он так много знал о травах.

– Пока ей пришлось прекратить, – продолжил он. – Она нужна маме. Но однажды у меня будет достаточно денег, и она продолжит. Я могу помочь им отсюда. Как и ты своим, – он вздохнул. – Нам приходится делать все, чтобы позаботиться о родных.

– Лиф, – мягко сказала я, повернулась на бок, чтобы видеть его, и пригладила юбки. – Как ты потерял отца?

Он вздохнул, сморшил нос, и я думала, что он не ответит, что я погасила его желание рассказать о себе.

– Был случай на ферме, – начал он. – Он хотел отвести быка, а он был упрямым и старым, многих ненавидел. Отец хотел успокоить его, и бык напал. Он убежал, но неудачно упал на ржавые вилы, что мы не убрали. Сестра промыла рану и перевязала, у нее хорошо это получалось, но когда лекарь прибыл, у отца уже был столбняк. А это не лечат даже у нас, – он печально улыбнулся. – Он знал, что не выживет.

– Надеюсь, это было быстро, – сказала я.

– Могло быть быстрее, – тихо сказал он. – Но боли почти не было, благодаря слезам мака. Я оставался с ним почти все время, мама с сестрой не могли выносить этого.

– Мне жаль, Лиф.

– Спасибо, Твайла.

Мы смотрели друг на друга, и я заметила веснушки на его переносице, несколько светлых точек, но я была очарована ими. У меня тоже были веснушки – на лице и плечах, на груди и спине. А потом я вспомнила его обнаженные плечи, чистую кожу, и мне стало слишком жарко, кожа натянулась. Когда я посмотрела в его глаза, мир остановился, и я никогда еще не ощущала так сильно пульсацию крови в венах.

– Можно спросить кое-что, Твайла? – тихо сказал он.

Я медленно кивнула.

– Ты любишь принца?

Этого я не ожидала.

– Почему ты спрашиваешь?

– Дорин говорил что-то, когда я только прибыл.

Я тут же села.

– Что сказал Дорин?

Лиф тоже сел и вскинул руки, чтобы успокоить меня.

– Ничего плохого, обещаю. Он рассказывал мне об истории замка, и он упомянул вашу помолвку и сказал…

– Что сказал?

– Что ваша роль лежит на вас тяжким грузом, и что его работа, и моя, облегчить его, если возможно. Он сказал, что ты была не такой серьезной, но после случая с мальчиком ты изменилась. И что мы должны делать все, что можем, чтобы твоя жизнь была приятной.

Я отвернулась от него. Лиф кивнул.

– Не твоя вина то, что случилось с тем мальчиком, ты понимаешь?

Я резко рассмеялась, живот болел.

– Разве? На его коже были мои руки.

– Нет, – сказал он твердо. – Ты делала то, что тебе приказали, – он замолчал. – Так ты?

– Что я?

– Любишь его?

Я посмотрела на Лифа, легла и закрыла глаза. Я не знала, что чувствую. Я никогда не думала о любви. Мы были помолвлены с тех пор, как я прибыла сюда. Я всегда знала, что однажды мы поженимся. Это как осознание, что солнце взойдет, что небо синее. Просто так есть.

– Не знаю, – сказала я. – Это не… не важно.

– Тогда это нет, – сказал он, снова устроившись рядом со мной.

– Почему? – я открыла глаза и повернула голову.

– Потому что в любви все важно. Очень важно.

– Откуда ты знаешь?

Он посмотрел мне в глаза.

– Это просто знаешь.

Выражение его лица пугало, и я вспомнила прошлую ночь. Как я хотела коснуться его, как мои глаза были темными и круглыми, когда я посмотрела в зеркало после того, как он ушел.

– Ты когда-то любил?

– Твайла…

Испуганный вскрик заставил нас вскочить на ноги. Лиф начал вынимать меч.

Там стояла Димия, белая, как старое молоко, в ее больших глазах застыло обвинение, она смотрела то на него, то на меня.

Глава 13:

Ее рука взлетела к груди, она смотрела на нас, схватившись за воротник формы.

– Прочь отсюда, – грубо сказал Лиф, убирая меч в ножны. – Тебя не должно быть тут.

– Простите, я… – она отвернулась, но Лиф схватил ее за руку.

– Нет, Димия. Прошу. Прости, – с жалостью сказал он. – Ты меня напугала. Я не хотел так нападать.

Она кивнула, хотя ее глаза были прищурены, взгляд передвигался с него на меня. Я подняла плащ, накинула на плечи, словно щит.

– Зачем ты здесь? – спросила я ее.

Она тут же опустила голову.

– Простите, миледи. Принц послал меня найти вас. Я все обыскала.

Я сжалась от ужаса из-за того, что это значило. А если Мерек пришел в сады сам и подслушал нас с Лифом? Мы были дураками…

– Принц? – сказала я как можно спокойнее.

– Да, миледи, – тихо сказала она. – Он пришел в вашу башню, а я убирала там, и он попросил найти вас.

– Никто не должен знать, что леди была здесь, Димия, – твердо сказал Лиф.

– Но принц…

– Димия… – начал Лиф, но я прервала его.

– Ты ничего не скажешь, – холодно сказала я, шагнув к ней, кожу покалывало от того, что я собиралась сделать. – Ты забудешь, что видела нас здесь, ты соврешь, если тебя спросят. Ты забудешь, что слышала. Потому что иначе я могу случайно задеть тебя. Или твоего брата, – для усиления я подняла руки.

Если это было возможно, Димия побледнела еще сильнее. Лиф уставился на меня. А я смотрела только на нее.

– На твоем месте я бы научилась молчать. Понимаешь меня?

Она безмолвно кивнула.

– Иди, – сказала я. – Ты нас не видела.

Она снова кивнула и бросилась прочь, а Лиф смотрел на меня. Я отвернулась.

– Это было жестоко, – тихо сказал он.

– Выбора не было, – ответила я, хотя мне было плохо от того, что я сделала.

– Да. Она испугалась. Ты этого не видела? Она бы ничего не сказала.

– Ты не можешь этого знать. Я не могу рисковать, Лиф.

Я заставила себя посмотреть на него, укор в его взгляде был пощечиной.

– Ты угрожала казнить ее? И ее брата?

– Я не сделала бы этого. Никогда, – сказала я. – Я лучше других знаю, что это значит, и я никогда бы не коснулась их. Но у меня есть только такая сила, Лиф. Только страх. И если придется говорить так, чтобы защитить тебя, то…

К моему удивлению, он перебил меня хохотом.

– Защитить меня? Зачем тебе защищать меня?

– Потому что… так надо.

Он посмотрел на меня, нахмурился и кивнул.

– Нам лучше вернуться.

– Не злись на меня.

– Я не злюсь.

– Я пыталась тебя защитить, – тихо сказала я.

– Защищать тебя – моя работа. И защищать их от тебя.

Его слова стали новой пощечиной. Я не думала об этом в таком ключе.

– Ты извинишься позже перед Димией? – тихо попросила я. – Скажи, что мне жаль, что я не буду так поступать.

– Нет, – просто сказал он. – Ты извинишься.

– Я не могу.

– Не можешь? Или не хочешь?

Он шел впереди, а мне было плохо внутри, и стало еще хуже, когда я увидела Мерека на пороге башни с мрачным видом. Я быстро поклонилась ему.

– Я тебя искал, – сказал он, и хотя его голос был твердым, выражение лица смягчилось, и я плотнее закуталась в плащ.

– Простите, Ваше высочество, – сказала я. – Я гуляла.

– Я просил быть незаметной, – сказал он.

– Так и было, Ваше высочество, – сказала я. – Я хотела погреться на солнце по пути из храма.

– Не важно, – заявил он. – Я не потому здесь.

Сердце сжалось. Я посмотрела на него.

– Мы пойдем в твою комнату, – он указал, чтобы я прошла мимо него, но остановил Лифа, пытающегося пойти следом. – Принеси вина, – приказал он и повел меня по ступенькам.

Ноги были тяжелыми. Я словно постарела на тысячу лет, когда мы увидели Димию. Когда я открыла дверь, то увидела, что свет солнца закрыло облако. Я повернулась к нему.

– Что случилось? – выдавила я слова из пересохшего горла.

– Я хотел сказать тебе сам… Дорин мертв. Мне очень жаль.

Я моргнула, стены комнаты сдвигались и давили на меня, выдавливая из меня жизнь.

– Твайла? – услышала я его, а потом оказалась на спине, надо мной были страж и принц, и я растерялась при виде крыши над головой, хотя я должна была видеть цветы и небо. А потом я поняла, что упала в обморок, что я в комнате. Раньше я в обморок не падала.

– Что делать? – спросил Лиф. – Я не могу касаться ее.

– Я могу…

– Нет, – услышала я свой голос, словно издалека, и попробовала сесть.

Облегчение в их глазах было заметным, и Лиф поспешил принести стакан воды. Мерек опустился рядом со мной и протянул руку за стаканом. Лиф замешкался и сунул стакан чуть неловко в руку Мерека, глядя на него свысока, но принц не заметил, он прижал стакан к моим губам.

– Пей, – сказал Мерек, и я послушалась.

– Когда? – спросила я, он убрал стакан от меня и поставил рядом.

– Недавно. Я пришел, чтобы сказать, что он при смерти, но не мог тебя найти. А пока я ждал, пришла весть, что он умер.

Я допила поду и подумала о слезах мака. Если бы я не пошла в сад с Лифом, Мерек нашел бы меня… Я побыла бы с ним в последний миг, смогла бы попрощаться.

– Он был один?

– С ним был лекарь. Он не страдал.

– Можно его увидеть?

Мерек скривился.

– Не думаю, что он хотел бы этого, Твайла. Дорин хотел бы, чтобы ты помнила его живым.

Я кивнула с комком в горле, и я не могла сглотнуть его.

– Спасибо, – сказала я. – Снова.

– Ты ничего мне не должна, даже благодарности, – тихо сказал он. Лиф за его спиной переминался с ноги на ногу. Мерек вспомнил, что он здесь, и он проявлял недовольство. Принц встал на ноги.

– Я оставлю тебя отдыхать, – сказал он. – И скоро позову.

Он кивнул мне, и Лиф поклонился, когда он пошел прочь.

– Я останусь, – сказал он тихо, когда Мерек ушел. – Вам нельзя оставаться одной.

Почему у меня может быть только один друг? Был Тирек и погиб. Теперь я потеряла Дорина, остался только Лиф. Кто заберет его у меня?

Я не могла спать, не могла даже притворяться, я ходила по ночам перед окном. Когда небо было самым темным, я заметила три кометы, летящие по небу, как птицы перед зимой. Это как-то успокоило меня, словно это был знак от Дорина, что он в порядке, или от богов, что они меня все еще любят. Я смотрела на небо, пока солнце не поднялось и не скрыло от меня звезды. Лиф оставался со мной, тихо сидел в углу на стуле. Как-то я повернулась к нему, но он не спал, а сидел с мечом на коленях и следил за мной, а потом кивнул, когда наши взгляды пересеклись.

Он принес мой завтрак, я умылась и переоделась, и движения были привычкой. Я не понимала, как такой сильный Дорин мог пасть от укуса пчелы. Это казалось глупым.

– Мы останемся сегодня здесь? – я поняла, что Лиф на пороге с подносом в руках.

– Нет. Мне осточертели эти стены.

Лиф кивнул.

– Мне очень жаль, Твайла.

– И мне, – сказала я. Я была виновата, что забыла о самом верном товарище, оставила его умирать одного в подвале замка. Боги не спасли его ради меня.

* * *

Музыка тихо играла где-то снаружи, пока мы спускались в башне, и это успокаивало меня, разливало бальзам на раны, нанесенные горем, сглаживало их. Я повернулась к длинной галерее, надеясь заметить музыканта в окна, и увидела другую девушку, крохотную и темноволосую, что уже так делала.

– Димия, – сказала я, она повернулась, стеклянные глаза прояснились, когда она поняла, кто говорит с ней. Она прижалась к стене, напоминая мне мое поведение при королеве. Мне снова стало не по себе. – Прости, – сказала я твердо, пока они с Лифом не заговорили. – Я не должна была угрожать тебе. Я тебя не трону. Никогда. Прости, что так говорила.

Она посмотрела на Лифа, кивнув.

– Я ничего не скажу, миледи. И не сказала бы. Вы не дали договорить, – она замерла и посмотрела мне в глаза. – Двое моих братьев служило королеве. И одного из них, Эшера, она забрала, потому что он слишком много улыбался.

Я раскрыла рот, мы молчали. Флейтитст выводил душераздирающую мелодию, звук был сладким и печальным, и я хотела пойти туда, положить голову на колени музыканту и дать ему унести мои тревоги прочь.

– Так что, – тихо сказала Димия, в голосе звучала тоска, – я знаю.

– Прости, – мягко сказала я. – Можешь передать спасибо своему другому брату, когда увидишь его? За то, что доставил послание принцу.

Димия печально улыбнулась.

– Передам, миледи. Я как раз иду к нему. Он свободен, пока король и принц на охоте, а королева отсутствует. Ему нравится принц, миледи.

Я кивнула и поняла, что она сказала.

– Королевы нет?

– Да, миледи. Она отправилась к озеру. Король и принц охотятся, но они оставили Таула. В замке почти никого нет. Потому кто-то и осмелился играть на флейте в саду, – она повернулась к окну. – Красиво, да?

Я кивнула и постаралась изобразить спокойствие, музыка и надежда наполняли меня теплом. Мы могли двигаться, как захотим, и никто не мог помешать нам.

– Да. Что же, надеюсь, вы с братом воспользуетесь этой свободой, – улыбнулась я.

– Да, миледи, – она присела в реверансе и повернулась к окну. – Да.

Я шла по длинной галерее, а улыбка стала шире, и Лиф с любопытством поглядывал на меня. Когда мы завернули за угол, он спросил:

– Что тебя так обрадовало?

– Замок наш.

Лиф улыбнулся.

– Что будем делать? Вернешься в сад травника?

Я подумала о Дорине и покачала головой.

– Не сегодня. Я хочу пойти в свой храм, но мы можем по пути заглянуть в разные места. Ты видел огороженный сад?

Он покачал головой.

– Нет.

– Он небольшой, клумбы и витые дорожки. Можно сесть там и послушать музыку.

Лиф растерялся.

– Какую музыку? Ничего не слышу. И Димия о ней говорила. Я думал, ей что-то слышится из-за страха.

– Что это значит? – я шагнула к окну и склонила голову. – О, ушел. Но там была флейта или дудочка. Было красиво. Я бы хотела выучить мелодию, сделать из нее песню.

– Ловлю на слове, миледи, – ухмыльнулся Лиф, я захотела ткнуть его локтем. Но я помнила о последствиях. Я покраснела, и он посмотрел на меня. – Ты в порядке?

– Жарковато, – сказала я. – Мне бы на свежий воздух.

– Может, стоило отправиться к озеру с королевой. Горный воздух прохладный, так мне говорили.

– Мне не пригласили. И не пригласят.

– Как грубо. Разве ты не пела обычно королю, пока ее нет?

– Обычно да. Но сегодня странный день, она не должна была туда отправляться, но, видимо, есть причина. И я не могу петь королю, раз он на охоте.

– Я бы лучше послушал тебя, чем охотился, – сказал Лиф. – Я бы позвал тебя к себе, чтобы ты пела для меня, а не преследовал оленя.

– Королю нравится охота, – начала я, смутившись от его слов. – И я буду петь ему через два дня, когда королева отправится… – я осеклась. Зачем она уехала сегодня? Ее поездки были связаны с ее лунным циклом, а сегодня луна еще убывала. Она никогда не уезжала на убывающую луну, ведь это луна смерти, моя луна. Тогда где она? И хотя король любил охотиться, он бы скорее слушал мое пение. Почему они вдруг покинули замок?

Три удара сердца, и рядом словно оказались гончие с охоты. Все спокойствие музыки пропало. Остался страх, жаркое дыхание охотника на шее, челюсти на ногах. Я застыла, страх сковал меня.

– Миледи? – сказал Лиф. – Что такое? Ты в порядке?

– Мне нужно на воздух, – сказала я. Ноги дрожали, пока я спешила по замку. Лиф поспевал за мной. Я споткнулась на ступеньках, но удержалась и продолжила путь, не останавливаясь, пока я не оказалась в огороженном саду. Я упала на колени и уткнулась лицом в ароматную лаванду.

Что-то не так. Каждая кость в моем теле говорила, что что-то не так. Мерек сказал бы, если бы планировалась охота. Он мог бы пригласить меня, если бы знал. Охотились редко, а тут за месяц был уже второй раз. И королева не должна была уходить сегодня. Это всегда было в день после Предсказания. Смерть в один день, жизнь на следующий. Почему замок пуст? Почему порядок изменили? И тут я поняла. У меня всегда было два стража, а теперь был один. Я была заперта в комнате, а теперь на свободе. Кто поможет, если на меня нападут? У меня был только страж, которого я считала скорее другом, чем защитником. Этот страж сражался с принцем несколько ночей назад за мою свободу. И свобода была против приказа королевы, за ее спиной. Она знала, что сделал Мерек.

Это ловушка. Ловушка. Но для кого? Для меня? Лифа? Она знает, что мы стали друзьями и говорили о запретных вещах?

И тут я поняла. Мерек действовал за ее спиной ради моей свободы. Мерек. Принц Лормеры сдался фермерскому сыну из Трегеллана. И теперь мы платили за это. Убывающая луна.

Мы отплатим за это сегодня, и я потеряю еще одного друга, которого нельзя было заводить. И я снова убью единственного друга.

Я посмотрела на Лифа, на его лице отражалась тревога.

– Твайла? – настороженно спросил он.

– Нет, – сказала я. – Обращайся ко мне как «миледи».

Он отпрянул, словно я ударила его, и побелел.

– Я чем-то оскорбил вас?

Я не обратила внимания на панику в его голосе.

– Ты слишком близок, – сказала я, голос дрожал. – Так нельзя… Я не могу быть тебе другом.

– Твай… миледи? Вы в порядке?

– Нет, – сказала я. Я оттолкнулась от земли под лавандой и сжала кулаки, чтобы скрыть дрожь. – Это ошибка. Тут может быть кто угодно, а ты не заметишь, отвлеченный разговором со мной. Ты должен работать. Ты не можешь быть моим другом, – я оторвала руки от земли и встала на ноги.

Я чувствовала его взгляд, его вес давил на меня, и я старалась дышать ровно, считала вдохи, пока сердце не успокоилось. Я посмотрела на него и застыла из-за боли на его лице.

– Что такое? Твайла, объясни, – он казался уязвимым от потрясения.

– Хватит, Лиф. Мы не можем так делать. Не можем, – я развернулась и пошла прочь, пытаясь думать. Королева будет следить? Она любила зрелища. Я огляделась в поисках движения, знака, что нас схватят. Сколько людей она пошлет против него? Десять? Пятнадцать? Больше? Я шла по саду, сжав кулаки.

Я чувствовала Лифа за собой, ощущала его смятение, которое он выдыхал. Вес его боли был ужасным, он и злился, не пытался скрыть чувства.

В храм или в комнату? В комнату. Храм оставался уязвимым. Нам пришлось бы его покидать потом.

– Мы возвращаемся, – резко сказала я. – Быстро.

Я шла по ступенькам, и он шагал за мной, сапоги его стучали по дереву, и мое сердце ускорилось от ощущения, что нас преследуют. Я двигалась быстрее, он тоже, и своей скоростью мы потревожили слуг, что скрылись за гобеленами, очистив путь.

У двери в башню я подняла юбки и побежала, ужас гнал меня вверх. Убежище комнаты уже было видно. Я потянулась к двери, но его рука опередила меня. Я по привычке отпрянула от его кожи, его близость прижала меня к стене башни, а он прижал руку к двери, закрыв ее, а другую руку протянул, чтобы я не могла пройти мимо него.

– Что я сделал? – осведомился он, глаза пылали, как лампы.

– Назад, – сказала я, вжимаясь в стену, а он нависал надо мной.

– Твайла, не делай этого. Поговори со мной.

– Назад, ради богов, Лиф. Ты слишком близко.

– Нет, пока ты не скажешь, в чем дело. Чем я заслужил это?

– Ничем.

– Не будь жестокой, – он шагнул ближе. – Не угрожай мне, будто я такой, как остальные.

– Лиф, прошу. Тебе нужно отойти. Если ты меня коснешься, то…

– Что?

– Ты умрешь. Ты будешь отравлен и умрешь.

– Да?

– Ты знаешь это. Предсказание…

– Это ложь.

Я смотрела на него, качая головой.

– Предсказание…

– Это ложь, повторил он. – Все это.

Пауза, и мой ледяной голос произнес:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не можешь верить в это. Подумай, Твайла. Как ты можешь быть с ядом в коже, что не убивает тебя, потому что у тебя верный цвет волос и благословение богов? Как такое возможно?

– Ты ничего не знаешь о богах и их… ты даже не веришь в них, – я слышала свой лепет, я боялась его близости и его слов.

– Думаешь, если бы были боги, они бы позволили королеве так себя вести?

– Я Донен Воплощенная. Меня помазали. Я посвятила жизнь богам…

– Ты не Донен Воплощенная. Такого человека нет. Они дали тебе титул и пустили страшный слух, чтобы заставить людей слушаться. Она использует тебя.

– Как ты смеешь? – зашипела я. – Ты не понимаешь… Как ты можешь? Ты из Трегеллана. В Лормере все иначе.

– Нет, Твайла, и я это знаю, потому что я из Трегеллана. У нас тоже были боги. А теперь нет, и страна не пала, она живет без них. Ты этого не видишь? Это все выдумка. Ты не любима богами, потому что их нет. И нет яда, что ты принимаешь, что не убивает тебя. Это ложь, наглая ложь, а ты слишком умна, чтобы верить в это, – он замолчал и провел рукой по волосам. – Утрава – не яд. Поверь, я знаю яды, моя сестра же травница, помнишь? Это ложь, чтобы ты была послушной, чтобы делала то, что они хотят. Ты это не видишь?

– Хватит! – завизжала я.

– Нет, пока ты не выслушаешь! Если боги есть, то почему они не пронзили меня за клевету? Почему я не наказан?

– Я не знаю…

– Потому что их нет, – взревел он. – Их сочинили, чтобы такие люди, как королева, были выше людей, как я, чтобы мы слушались. Это все ложь. Ты видела лисиц, что боятся богов? Видела коров в поле, пытающихся ублажить их? Если боги есть, что все и вся должны им служить, чувствовать их влияние. Но так только в Лормере. В Трегеллане их нет, как и в Таллите. Это ни о чем тебе не говорит? Дело во власти, в твоем послушании. Люди, как королева, говорят, что если мы не будем поступать, как хотят боги – она – то наши души прокляты. А скольких убила она? Чья душа должна быть проклята – ее или твоя?

– Я убийца, – парировала я. – Я казню за измену. Конечно, я проклята.

– Ты никого не убивала, – резко сказал он. – Это не правда.

– Ошибаешься.

Он раздраженно фыркнул, ударил руками в стену над моей головой, я вздрогнула.

– Как мне доказать это тебе?

– Никак.

– Нет, я могу, – медленно сказал он. – Могу.

Он склонился и прижался губами к моим губам.

Глава 14:

Я оттолкнула его от себя изо всех сил и побежала вниз. Он схватил меня одной рукой за талию, другой зажал мой рот, подавив крик. Я боролась, но он втащил меня в комнату, закрыл ногой дверь. Он отпустил меня, и я потянулась за его мечом. Я убью его раньше, чем это сделает яд.

– Стой! – закричал он, снова поймал меня и прижал к груди. – Подожди.

– Ты глупый, зачем… – я всхлипывала. – Пусти, ты делаешь только хуже.

Но он не слушался, крепко держал меня, и хотя я знала, что больно бью его по ногам, он не отпускал. Я ждала, что он закашляется, упадет, и прольется жаркая кровь на меня, но этого не было. Я была в его объятиях, но он не умирал.

Через пару мгновений он отпустил меня, и я отпрянула, глядя на него.

– Я не умер, – тихо сказал он. – Я в порядке.

Я покачала головой.

– Нет, ты молод и силен. Наверное, нужно еще подождать. Ты умираешь.

– Нет. И ты не ядовита.

– Это безумие. Ты безумен.

– Это ложь, Твайла, – сказал он. – Ложь. Посмотри на меня, – он раскинул руки, глядя на меня.

Я не понимала. Я ждала, что он вскоре закашляется, начнет задыхаться, и я убью его мечом. Лучше так, чем иначе. Ожидание было болью.

– Что ты наделал? – повторяла я снова и снова едва слышно. Кожа на моей коже. Его губы на моих губах. Мы пробовали друг друга на вкус. – Ты коснулся меня. Я Донен Воплощенная, и ты коснулся меня. Что ты наделал?

– Ты не Донен Воплощенная.

– Нет, я – это она.

– Ради твоих богов, Твайла, это ложь! – взревел он. – Ты просто девушка.

Я бросилась на него, обнажив ногти, зубы впились в его кожу, я забыла, что он уже умирал от моего прикосновения. Я боролась, царапалась, как только могла, всхлипывая. Он старался оградиться, но я цеплялась за него и ударяла кулаками. Я не поняла, когда наши губы соприкоснулись, когда атака изменилась, но мои ногти впились в его лицо, удерживая его губы на моих. Поцелуи были жаркими, влажными и буйными, наши зубы встретились, когда он врезался спиной в мой комод, я ощущала кровь на его губах, там, где я укусила его. Когда я отпрянула, он смотрел на меня, и его глаза были и темными, и яркими, зеленой радужки почти не было видно из-за зрачков. Он дышал тяжело, как и я, и мы стояли и ждали. Он не упал на пол. Из носа не пошла кровь. Я еще не видела кого-то настолько живым.

Он двинулся первым, притянул меня к себе и обвил руками, жадно целуя в лоб, а я сдалась его объятиям.

* * *

Он держал меня долго, ведь когда я оторвала лицо от складок его туники, тени в комнате передвинулись, падали на статую. Мы сидели на полу, я была на его коленях, как ребенок, его руки обвивали меня под моим плащом, и он целовал меня.

Он все еще был живым. Прошли часы, но он был живым. Он гладил мои руки, спину, его пальцы не покидали меня, касались обнаженной кожи, где он мог. Я все еще дрожала, но не понимала, чего боюсь.

– Твайла, – мягко сказал он, поворачивая рукой мое лицо к нему.

Мои глаза расширились, когда я посмотрела на него. Его нижняя губа опухла, на ней была царапина. Его волосы растрепались, окружали теперь его голову, как нимб. Когда я отвела взгляд, то увидела царапины на его шее.

Он приблизил свое лицо к моему.

– Ты в порядке?

– А ты?

– В полном, – он улыбнулся. – Я в полном-преполном порядке и очень-очень жив.

– Я… – я не знала теперь. Не понимала. Я была уверена только в одном. – Я предала принца. Я помолвлена с ним. Что теперь делать?

– Все будет хорошо, – сказал он. – Обещаю. Завтра все станет ясно. Верь мне еще немного.

Я покачала головой, понимая, что он не прав, но желая, чтобы он мог быть прав. Измена была горькими и сырыми зернами фенугрека. Теперь мой гроб будет в них.

– Скажи что-нибудь, Твайла, – сказал он. – Поговори со мной, прошу.

Я отстранилась от него и поднялась на ноги, голова кружилась. Ощущение тепла его кожи на моей было чем-то непривычным. Я забыла, как приятно человеческое прикосновение. Воспоминания нахлынули на меня: моя рука в руке короля, он ведет меня к маме, запах шеи мое сестренки, когда я прижималась к ней во время бури, жар ладоней брата, когда он шлепал меня по рукам и требовал поделиться вишнями с ним. Кожа на моей коже. Я не знала, что мне этого так не хватало.

Но пока мы не соприкасались, я вспомнила, кто я.

Я прошла к зеркалу. Сначала я не узнала девушку, что смотрела на меня с опухшими от поцелуев губами и спутанными волосами. Она не выглядела как сосуд для дара богов или как будущая правительница королевства. Она не выглядела как убийца. В угасающем свете дня мои волосы сами были закатом – красным, золотым, спутанным, – и меня охватило смятение. Волосы Донен. Помолвка с принцем. Измена.