Текст книги "Дочь Пожирательницы грехов (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Салисбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Я кивнула, попыталась сесть прямее.

Он убрал волосы с моего лица так нежно, что это вызвало новые слезы.

– Знаю, я напугал тебя раньше своими словами, но все будет хорошо, обещаю. Все будет хорошо, как мы и планировали. Я должен жениться на тебе, Твайла. А потом мы устроим коронацию и будем спасены.

Я закрыла глаза, а потом тут же открыла, ведь увидела в мыслях потрясенного Лифа.

– Послали за твоей мамой, – продолжил Мерек. – Как только она все сделает, его сожгут, и мы сможем пожениться. А потом тебе нечего бояться. Мы будем свободны.

Я всхлипнула так громко, что испугала его. Я качала головой, пытаясь взять себя в руки.

– Мне как-то успокоить тебя? – спросил он.

Я покачала головой, глубоко вдохнула. Я сделала выбор и дала Лифу уйти без меня. Я сама так поступила.

– Прости.

– Не стоит извиняться. Знаю, я принес тебе только разрушение в последние дни, но еще немного, и мы будем спасены. Как только меня коронуют, я смогу управлять мамой.

Он говорил, а я осознала другие слова.

– Моя мама придет?

– Она ведь Пожирательница грехов. Хочешь с ней увидеться?

Сомнений не было.

– Нет. В этом нет нужды. Теперь моя жизнь здесь.

– Со мной, – он не старался скрывать триумф.

Глава 20:

Каждое окно в замке закрывали, каждое зеркало занавешивали черной тканью. В главном зале убрали серебряные тарелки, заменив оловом, нельзя было, чтобы что-то могло отражать. Слуги и горничные всю ночь подгоняли черную одежду под нас для утра.

Замок готовился скорбеть по королю, Мерек оставался в моей комнате, говорил о том, что планирует делать, чего мы достигнем вместе. После часов я попросила его дать мне отдохнуть, и он обхватил мое лицо ладонями.

– Прости, любимая, конечно, ты можешь отдохнуть. Пусть твой страж закроет дверь башни за мной, скажи ему открывать только мне.

– Он ушел, – слабо сказала я. – Ему нужно вернуться домой.

– Тогда я буду твоим стражем до коронации, – Мерек поцеловал меня в лоб. – Спустись со мной и закрой дверь, а я приду утром.

Я сделала так, стараясь не дрожать, когда его холодная рука обхватила мою щеку на прощание. Я замерла с пальцами на засове. Если я закрою, Лиф не сможет вернуться. Я вспомнила его лицо перед тем, как он уходил. Он не вернется. Я подвинула засов и медленно пошла по ступенькам в комнату.

* * *

Сна не было. Я вспоминала все слова Лифа, не знала, ненавидит ли он меня теперь. Говорят, если лишить конечности, будет ощущаться ее призрак, так было сейчас со мной. Я не могла смириться с тем, что он ушел не на миг, а навсегда. Я подвела его и себя, хотя знала, что так было нужно, но этого не становилось лучше. Я сидела у окна, прижав лицо к занавеске, пока не поднялось солнце. Я искупалась и переоделась. Я ждала Мерека, чтобы он был моим стражем, но никто не приходил. Горничная не принесла завтрак, никто не пришел защитить меня, сказать, куда мне идти. Я ждала у окна, смотрела, как солнце поднимается все выше и выше, а никто не приходил. Я надеялась остаться здесь, представляла, как меня найдут через годы грудой костей у окна.

Но потом я разозлилась на себя за это. Я сделала выбор, и я заставила себя встать, расправить черное платье и покинуть башню, впервые без сопровождения.

Я готовилась видеть страх и подозрения у придворных, видеть жестокость, ведь я была без защиты, а о репутации знали все. Часть меня надеялась, что это смягчит боль от того, что он ушел, я ухватилась бы за другую боль. Но коридоры были пустыми, широкими, как океан, о котором говорили братья. Я плыла по ним, как лодка без дома и якоря. Ничто не связывало меня. Не держало. Когда я пришла к королевским покоям, меня объявили стражи, и Мерек ждал с королевой, словно забыл обо всем.

– Твоя мама здесь, – сказала она, глядя на меня.

– Твайла не хочет с ней видеться, – сказал за меня Мерек. – Ее не будет на Пожирании.

Королева смотрела на тебя.

– Боюсь, придется. Такова цена за то, что становишься женой короля, Твайла. Порой приходится делать и то, что больно. Мы оставляем свои нужды ради общего блага.

Что-то тяжелое было в моей груди, я думала о том, что оставила ради общего блага, из-за нее.

– Понимаю, Ваше величество, – ровно сказала я.

Она кивнула.

– Мне нужно привести себя в порядок, лучше начать раньше. Кухни готовы. После всего мы найдем, кто это сделал, и казним.

– Есть идеи, кто это мог быть? – спросил Мерек ровным голосом с мрачным взглядом.

– Трегеллианец, – сказала королева, мое сердце екнуло. – Кто еще хотел бы убить короля Лормеры? Я подозревала, что они не такие мирные, как изображают, и теперь я уверена в этом. Ты сам сказал, Мерек, что они знают о медицине и науке больше нас. И теперь мы знаем, почему они не хотели делиться знаниями. Они хотели использовать знания во зло. Это война, Мерек. Они отправили кого-то, чтобы убить нас, это нельзя спускать с рук. Они хотят войны, они ее получат.

Я вспомнила, как Лиф рассказывал, что знал, что утрава – ложь, потому что трегеллианцы знали о ядах, я сжала кулаки. Это общие знания. Нельзя винить каждого из них.

– Матушка, войну позволить нельзя, – сказал Мерек. – И нет доказательств, что это Трегеллан.

– Яд – доказательство, – заявила королева. – Трегеллианцы знают о ядах, это оружие труса.

Мерек посмотрел на меня, хмурясь.

– Может, стоит поговорить об этом позже, – сказал он, королева мрачно улыбнулась.

– Я не буду говорить о другом, пока все в Лормере не будет исправлено.

Она покинула комнату, шурша платьем.

Я поймала на себе взгляд Мерека, пока смотрела ей вслед.

– Ты молодец, – сказал он тихо. – Она не знает.

– Она даже не изображает горе, да?

Мерек улыбнулся, а потом рассмеялся, звук поглотили шторы.

– А зачем? Она считает, что начнет Золотую эпоху. Ее волнует только власть и корона.

– Люди поверят, что это трегеллианец убил короля?

– Наверное. Ты бы сомневалась в ней, если бы я не рассказал о подслушанном? – спросил Мерек, я вспомнила Лифа, боль сжала грудь. – И для нас лучше, если она думает, что обманула всех. Пусть верит, что план работает. Мы сможем отомстить за отчима позже.

Я смотрела на него, не веря полностью, что королева убила мужа и хотела выйти за сына, чтобы удержать трон.

– Мы отошлем ее, когда все закончится, – тихо сказал он. – У Восточных гор есть закрытое общество женщин. Она может жить там. Вдали от нас.

Он встал и налил себе вина, мы молчали, думая о своем, пока не вернулась королева с вуалью из черного кружева, что плохо скрывала блеск ее глаз. Мерек встал и протянул мне руку, а потом повернулся к королеве, ведь я покачала головой. Королева кивнула, и я пошла за ними.

* * *

Я не была в этой части замка с прошлого визита на Пожирание короля. За казармами в подвале со сводами у северной башни. Там было тихо, это не вязалось в борьбой во мне. Я не могла успокоиться, у меня болело сердце то от страха, то от ужаса потери, и это не было связано с умершим королем.

Мама ждала, большая и тихая, перед гробом. Она всегда заполняла комнату, и дело было не в ее размере. Что-то в ее поведении заставляло смотреть на нее, хотя в комнате были принц и королева, она казалась властнее. Она стояла, широко расставив ноги, ее руки были скрещены на груди, она всегда была в черном. Я забыла, какая она высокая. Я изучала ее лицо, старалась найти сходство с собой. Но ничего не было. Она не смотрела на меня, глядела на гроб. Крышка была накрыта королевским гербом, еды наверху было меньше, чем у прошлого короля или Алианор. Маме это не понравится.

Мы выстроились у стены и сели на стулья для нас. И началось Пожирание. Мама работала, как и всегда: медленно и методично. Три кусочка хлеба, глоток эля, немного ветчины, еще эля. Она была непоколебимой, разбиралась с едой с достоинством лошади в поле. Я смотрела, как плоть на ее руке морщится, когда она тянется к яблоку. Хруст укуса причинял боль, но она не обращала внимание, взгляд двигался от одного угощения к другому, она двигалась вдоль гроба.

Она всегда начинала с мелких грехов – лжи, обманов, ругательств – а потом приближалась к большим. Я боялась на больших Пожираниях, что она наестся до того, как дойдет до худших грехов, но такого не случалось. Казалось, что мелкие грехи раззадоривают ее аппетит для крупных. У короля не было страшных грехов, лишь обычные. Мама предпочитала грешников страшнее.

Я смотрела на ее работу со спокойствием, это все еще было знакомо мне, хоть прошли годы, потому что это не менялось. Поодаль справа от меня сидела королева, пальцы все время сжимались на ее коленях, как угри. Мама, казалось, стала двигаться медленнее, и я поняла, что это она и делала. Королева телом пыталась ускорить Пожирание, мама своим телом замедляла его. Она не даст королева влиять здесь, она правила смертью, Пожирание шло в ее темпе. Я была зачарована, я знала, что мама сильна, но не подозревала, что настолько, что в замке королевы она заставит королеву быть ей слугой во время Пожирания. Мама победит всегда, пока играет свою роль, а она жила ради этой роли. Несмотря на отчаяние, оставался кусочек надежды, ведь я все-таки была ее дочерью, у меня тоже была сила. Я заберу листок из ее книги, буду как она. Я буду держаться, несмотря на цену. И так я выиграю.

Мерек смотрел на меня с нечитаемым лицом, а потом взглянул на работу моей мамы. Время немного изменило ее внешность, несколько седых прядей, чуть четче проявились морщины, она щурилась, чтобы увидеть, сколько эля осталось.

Я не знала, как выглядит сестра, и тут поняла, что ее тут не было. Как ученица она должна была ходить за мамой и смотреть, как делала я. Я взглянула на Мерека, но он глядел на гроб.

Хоть казалось, что все медленно, она вскоре закончила, прошел всего час. Как только все закончилось, королева встала и безмолвно ушла.

Мама смотрела на нас с Мереком, а потом закончила ритуал.

– Я отпускаю вас отдыхать, дорогой человек. Не приходи на наши луга. И за мир я плачу душой.

Я поежилась, как и всегда при этих словах, а Мерек вытащил из мешочка серебряник и дал Мей маме. Она забрала его и спрятала в складки платья, а потом поклонилась ему и повернулась уходить.

– Не поприветствуете дочь? – его голос испугал меня, он отразился от мраморных стен.

Мама повернулась ко мне и окинула взглядом.

– Она мне не дочь, Ваше величество. После того дня. Как теперь они зовут ее? «Донен Воплощенная»? – она ухмыльнулась.

– Где Мэрил? – выпалила я.

Мама взглянула на меня, словно могла видеть все мои грехи, следы рук Лифа на мне, а потом поджала руки.

– Мертва. Она заболела и умерла, – в ее глазах не было печали.

– Когда?

– Два года назад, – сказала она и повернулась к Мереку. – Это все, Ваше величество?

Я знала, что не вообразила насмешку в ее голосе. Мерек крепко сжал мою руку.

– Идите, – сказал он, и она послушалась.

Мэрил была мертва уже два года. И никто не сказал мне.

Как только мама ушла, я повернулась к Мереку.

– Ты знал? – осведомилась я.

– Конечно, нет, – сказал он. – Меня здесь не было, Твайла, ты знаешь.

– Но твоя мама знала, так? – прошипела я.

Он посмотрел на меня и медленно кивнул.

– Скорее всего. Прошу, Твайла, – сказал он, когда я открыла рот. – Не сегодня. Я потерял единственного отца, какого помнил, мы можем лишь разозлить ее сейчас. Мы близко, дорогая. У нас будет время наказать ее за ее грехи, – он трепетно взял мою руку и сжал, а потом отпустил и ушел.

Я смотрела на него, задетая его грубостью. Как он мог быть таким равнодушным к моей потере, когда сам тоже терял? Я пыталась вспомнить лицо сестры, но не смогла, не видела ее давно. Половину времени, что я была здесь, она была мертва. А я слушалась, потому что думала, что делаю ее жизнь лучше. А она этого не узнала. И никто не сказал мне. Никто не подумал, что мне нужно сказать.

Но, конечно, они не сказали бы, ведь я разве показывала, что мне это важно?

Я никогда не боролась за нее. Я могла попросить увидеть ее, попросить у Мерека или короля. Я могла спросить, как она, попросить кого-то узнать, пригрозить для этого. Я использовала репутацию, чтобы мне дали добавку пирожных, но не для поиска сестры. Я не пыталась даже послать ей весточку. Мне было больно из-за ее потери, но я ничего не делала с этим.

Я хотела покинуть дом матери, не быть Пожирательницей. Я ушла, зная, что моя семилетняя сестра возьмет это бремя себе, пока я жила в замке. Я приговорила ее к ужасу, которого не хотела, и я говорила себе, что так верно, потому что я посылала деньги домой для нее. Я врала себе, притворялась, что действую ради блага, и все это время я жалела себя. Даже сегодня я не сразу поняла, что она должна прийти.

Я принесла сестру в жертву за шанс стать принцессой. Я была жадной эгоисткой, я скрывала это за маской благочестия, смирения работе, что я делала. Что я выбрала.

Я и не ожидала, что настолько напоминала маму и королеву.

И впервые я ощутила что-то большее, чем смирение насчет свадьбы. Я заслужила это. Я заслужила остаться и все это видеть. Такая моя судьба. Теперь я поняла. Пора перестать желать невозможное и делать то, зачем я здесь. Я выйду за Мерека, стану королевой. Я заслужила.

* * *

Тело короля сжигали, Мерек пил, королева сидела и писала бесконечный список в книге с кожаным переплетом, и я смотрела на нее, хотелось кричать, бить ее. Она смеялась и смотрела, как я угасаю, с длинным лицом и чистыми глазами, что становились тенями, как я прячусь за юбками богов, желаю то, чего нет. Она знала, какая я трусливая. Она поощряла это. За это я ненавидела ее больше всего.

Я представила ее лицо, когда Мерек возложит корону мне на голову. Ее корону. Моя сестра мертва, Лиф ушел. Она забрала у меня все, и теперь я поступлю так же. Я заберу то, что она ценит, и она познает страдания.

Когда колокол оповестил, что церемония закончена, королева пожала плечами, словно сбросила тяжелый плащ, а потом встала и налила вина. Она медленно допила и снова встала.

– Я должна разослать послания, – сказала она, глядя на Мерека. – Ты добавишь к ним свою печать рядом с моей. Я потребую арестовать всех трегеллианцев в стране.

Я дернулась вперед, а Мерек оторвал взгляд от бокала с вином. Лиф. Нет, он ушел прошлой ночью. Он уже пересек границу, он далеко от нее.

– Я найду убийцу и отомщу за короля, – продолжила королева, не заметив моего ужаса. – Твайла, боюсь, у тебя прибавится работы в будущем.

Я растерянно посмотрела на королеву, пока не поняла, что она говорит о работе Донен. Мерек не рассказал ей, что я знала, что утрава – ложь. Она хотела, чтобы я коснулась тех, кто уже отравлен, невиновных.

– Я буду рада наказать тех, кто убил короля, – холодно сказала я. – Буду рада этому.

Королева с любопытством посмотрела на меня и кивнула.

– Жаль, что только смерть моего мужа заставила тебя увидеть свою ценность, – сказала она, я не знала из-за паранойи или интуиции я слышала угрозу в ее словах. – Простите, у меня еще много дел, – она пошла к двери, но обернулась. – Твой страж, Твайла. Он трегеллианец, да? Где он?

Мерек ответил за меня.

– Ему пришлось вернуться домой. Я обеспечу безопасность Твайлы. Я могу доверять только себе, если где-то неподалеку отравитель.

– Он ушел? Как странно, – сказала королева. – Единственный трегеллианец в замке ушел, как только умер король, – она ушла, не оглянувшись, а моя челюсть болела от усилий не закричать ей вслед. Я поблагодарила мысленно тех, кто слушал, что Лиф давно ушел.

– Я благодарен, – сказал Мерек, взглянув на меня, склонив голову.

– За что?

– За то, что послушалась меня. Это многого стоило для тебя.

– Как ты и говорил, еще будет время лучше.

– После этой ночи – хоть вся жизнь, – улыбнулся он.

Хотя я ничего не ела, живот крутило.

– Я отдохну немного, – сказала я осторожно. – Прошлая ночь была долгой, мне нужно подготовиться к вечеру.

– Конечно, – согласился он. – Я провожу тебя в комнату. Думаю, тебе лучше оставаться там, подальше от моей мамы. Я написал знакомому священнику из Хаги. Я буду ждать его у Водных врат вечером. Я оповещу тебя. Мы почти сделали это, Твайла.

Он взял меня за руку и повел к западной башне, принимая соболезнования придворных по пути, но он молчал, лишь порой сжимал мои пальцы.

Он довел меня до комнаты, проверил под кроватью и за шторами, он убедился, что королевы с ножом там нет.

– Запри дверь, – напомнил он мне, ушел, а я так и сделала. Но когда его шаги утихли, я убрала засов. Пусть королева нападает, если хочет, я буду готова. Я заглянула по пути в комнату Дорина и Лифа. Вещи Дорина все еще были в сундуке у его кровати – маленький оловянный солдатик и нож. Да, пусть приходит. Я должна отомстить ей за Мэрил. За меня.

* * *

Но вся моя смелость оставила меня, когда я вошла в комнату, и рука зажала мой рот. Напавший втащил меня внутрь, захлопнул дверь, пока я размахивала ножом и кричала в ладонь, что пыталась меня заткнуть. Потом руки освободили меня, и передо мной оказался мой страж, его глаза пылали, он смотрел на меня, прикусив губу. Я выронила нож, все благородные мысли о принятии судьбы вылетели из головы.

Мы смотрели друг на друга, настороженно читая намерения друг друга.

А потом мы столкнулись, не зная, кто шагнул первым, кто кому подставил лицо, я знала лишь, что бушует внутри нас, что так правильно, хотя душа короля тем временем отправлялась в Вечное королевство или в небытие.

Глава 21:

Мы лежали вместе на полу моей комнаты, на красном ковре у моей кровати. Его пальцы скользили по веснушкам на моем плече, словно он рисовал на моем теле карту неба, соединял созвездия и спирали. Я следила за ним, он сосредоточился на этом деле, он улыбнулся, когда ему нравился рисунок, он чуть хмурился, когда не мог соединить все так, как хотел. Мы не говорили словами. Я старалась найти способ сказать ему, что ему нужно уходить, потому что королева схватит его, и его отправят в адскую комнату, где его будут пытать ножами стражи. Но он послушается, а я не могла снова его ломать.

Он смотрел на меня, поцеловал, а потом сел.

– Нам нужно решить, что делать, – сказал он. – Я не могу оставить тебя, и я не могу держаться от тебя, если останусь, и тогда ты будешь наставлять рога королю.

– Ты должен уйти, – тихо сказала я, обретя голос. – Королева говорит всем, что короля отравил трегеллианец. Если ты останешься, то тебя арестуют и будут допрашивать.

– Тогда идем со мной. Возьми жизнь в свои руки, идем со мной. Я думал, ты этого хотела? – его губы изогнулись, словно он хотел найти нужные слова. – Я не могу остаться, какое бы безумие ни задумала королева. Я не могу остаться и смотреть, как ты становишься женой другого. Да, он будет ранен. Да, они последуют за нами, – быстро говорил он. – Но это стоит того, мы же будем вместе? Я верю в нас, верю, что должен быть с тобой, а ты – со мной. Я лучше умру, чем буду жить без тебя. Если ты не чувствуешь такого, то… – он прижал палец к моим губам, когда я попыталась перебить. – Если ты не чувствуешь такого, я пойму и уйду. Я не буду тебя беспокоить. Но подумай, прошу. Ты сможешь остаться с ним, если я заберу твое сердце с собой?

Я старалась отвести взгляд, но он не давал, держал меня за подбородок.

– Пора делать выбор, – тихо сказал он. – Не делать так, как хочет он, как я хочу или королева. Ты должна выбрать сама. Он или я. Я не буду спорить с тобой. Я не буду винить тебя за решение. Обещаю. Твой выбор… тебе решать, – его улыбка разбивала сердце, нежная, полная надежды и страха.

– Я так и знала, – твердый голос королевы расцепил нас. Она была в дверях, ее лицо было бледным, на щеках пылал румянец.

Лиф попытался закрыть мое тело своим, чтобы меня не увидели стражи, стоявшие за ней, их мечи были направлены на нас, они сжимали их руками в перчатках. Я могла лишь лежать под ним, обнаженная и замерзшая. Нет. Только не это.

Королева смотрела на нас, ярость и триумф озаряли ее лицо.

– Поднимайтесь. И прикройтесь, – приказала она.

– Дайте хоть одеться, – сказал Лиф, протянув руку, словно так мог отогнать их.

– Какое право ты имеешь просить об этом у меня? – спросила королева. – Ты отравил моего мужа, а потом спал с суженой моего сына, и ты просишь меня о позволении?

– Я не убивал… – начал Лиф, но королева повысила голос, заглушая его.

– Мы видели твой позор, одежда не скроет твои преступления. Вы оба под арестом за измену, за планирование мятежа против престола Лормеры. Быстро одевайтесь, иначе пойдете так.

Лиф открыл рот, чтобы возразить, но стражи шагнули вперед, и я в ужасе заскулила, королева могла потащить меня по замку голой. Лиф повернулся ко мне, я не могла двигаться, и он поднял меня, все еще закрывая собой, как мог. Мои руки дрожали, он одел меня в платье, словно был горничной. За его плечом я заметила, что стражи отвернулись. Но королева смотрела с улыбкой на мое унижение.

– Я люблю тебя, – прошептал он, пока завязывал шнурки на моем платье.

Я была скрыта, и Лиф оделся сам, а потом повернулся к королеве. Он двигался медленно, одевался так, словно соблазнял. Он склонился за поясом с мечом, а она махнула стражам. Мы не успели закричать, один ударил рукоятью меча по затылку Лифа, и я с ужасом смотрела, как он падает на пол. И два стража начали бить его по ребрам и спине.

– Хватит! – я обрела голос, вскочила на ноги и побежала к ним, но королева схватила меня за руки и заставила смотреть, как стражи бьют Лифа. От каждого удара я кричала и кривилась, но она держала меня с удивительной силой. Один из стражей улыбнулся мне, я оскалилась, борясь с королевой.

– Хватит, – сказала она скучающим тоном, когда Лиф перестал стонать и потерял сознание. – Уведите убийцу, – они схватили Лифа под руки и утащили из комнаты. – Ждите снаружи, – сказала она двум оставшимся стражам, они поклонились и ушли, закрыв за собой дверь. Когда мы оказались одни, она оттолкнула меня, и я споткнулась и упала в лужу крови. Задыхаясь, я смотрела на нее, стараясь передать взглядом всю ненависть. Она стояла и смотрела на меня, взгляд скользил по мне.

– Как глупо, – сказала она. – Потерять шанс выйти замуж за принца ради фермерского мальчишки. Так и лучше. Ты была бы ужасной королевой, раз так выбираешь.

– У меня никогда не было выбора, – парировала я.

– Глупая Твайла, выбор есть всегда, – фыркнула она. – Ты выбрала прийти сюда, оставить дом и семью. Ты подружилась с сыном слуги, сделав его и себя помехами мне. И ты решила лежать со стражем, который убил моего мужа. Ты помогла ему? Он научил тебя трегеллианским штучкам? Потому ты касалась его, не убивая?

– Нет! Это вы, я это знаю. И я знаю о Донен, я знаю об утр… – мои крики прервались, она ударила меня по лицу, в ушах звенело.

– Сколько еще раз ты предашь королевство? – прошипела она, глядя на дверь, и я поняла, что она играет, ведь стражи слышали нас, они смогут всем рассказать.

– Вы… – начала я, но она подняла руку, чтобы я молчала.

– Будет суд, – продолжила она. – Перед всем двором ты увидишь то, что сделала, все, что сказала. Ты сломила веру королевства в себя. Ты умрешь за это, и твои грехи не будут съедены. И этого не хватит, чтобы наказать тебя за то, что ты раскрыла ноги перед другим, пока мой сын хотел жениться на тебе. Он любил тебя.

Гнев вспыхнул во мне, я отвела взгляд. Огонь в ее глазах был невыносим, ее осуждение унижало меня, захлестывая.

– Я надеялась, что ты сможешь быть хорошей для моих детей, – сказала она, склонив голову и глядя на меня. – У меня два сына, – продолжила она. – Рожденный и доставшийся по наследству, Лормера – мое дитя, как и Мерек. Я питала эту землю, как и сына, а ты подвела обоих. По твоей вине все стало таким. И Мерек это увидит. Стража! – позвала она, но дверь открыл Мерек, и меня охватил страх.

– Как это понимать? – он смотрел на мать, поглядывал на меня с тревогой.

– Спроси ее, – королева толкнула меня, и я рухнула у ног Мерека.

– Твайла? – тихо спросил он.

– Скажи ему! – крикнула королева. – Признайся в содеянном.

Я не могла рассказать человеку перед собой о том, что наделала, что хотела сделать.

– Мама, хватит. Я приказываю тебе объясниться.

– Она… – королева вскинула палец, – была со своим стражем. Здесь. В день, когда мы попрощались с твоим отчимом. Я нашла их здесь обнаженными. Она предала тебя.

Я смотрела на Мерека, видела, как гнев на его лице уступает боли.

– Это не так. Твайла, это ведь не так? Ты бы не сделала так после всего? После всех моих слов?

– Прости, – только и смогла сказать я. Этого хватило.

Он закрыл лицо руками, этот жест ранил меня.

– Я знал, – сказал он. – Конечно, я знал, что у него есть чувства к тебе. Это и слепой увидел бы. Но ты… я думал, ты поняла. Боги, какой я дурак! Я думал, ты со мной.

– Мерек, прошу… – мою мольбу прервала королева, подлетев ко мне с поднятой рукой. Еще одна пощечина прозвенела в комнате, я пошатнулась от силы удара и обхватила ладонью щеку, кожа горела.

– Не смей обращаться к моему сыну по имени, маленькая потаскушка, – прошипела она. – Ты посмела привести в замок своего любовника, а теперь просишь о помощи моего сына?

Мерек коснулся руки матери, успокаивая ее. Он холодно смотрел на меня, лицо стало маской, как когда он вернулся в Лормеру.

– Дым после сжигания отчима еще висит в воздухе. Утром ты была с нами на его Пожирании. Днем ты возлежала со своим стражем в замке, где я скорбел, – тихо сказал он. – Ты обвиняешься в измене, – повторил он слова матери. – Пощады не будет. Такова цена того, что ты сделала со мной, – он развернулся на каблуках и покинул комнату, но я успела увидеть, как дрожат его плечи.

– Знаешь, что поражает меня больше всего, Твайла? – спросил королева. Она понизила голос до шепота, тон был интимным, почти материнским. Я посмотрела на нее. – То, что ты сделала это сама. Ты потеряла его и отдала мне то, что я хотела, а я даже ничего не сделала. Лучше и быть не может. Это нужно отпраздновать, да?

Я молчала и смотрела на нее.

– Ах, точно, – сказала она. – Мы не будем тебя вешать. Мы будем охотиться на тебя. Я сама отведу тебя в лес.

– Нет…

– Да. И весь двор пойдет смотреть, – она кивнула себе. – Хотя пусть сначала ты посмотришь, как собаки съедят твоего любовника. Может, вы оба будете там сразу, и мы посмотрим, как сильно он тебя любит. Как думаешь, он попытается заслонить тебя от их зубов, когда они попытаются вырвать твое сердце? – она смеялась, а я дрожала. – Можно делать ставки. Весело будет, да? Как далеко ты убежишь? Когда окажешься на коленях? Погоди, у меня есть идея… Знаешь, что делал отец? Он резал ноги тем, на кого охотились. Он резал им ноги и оставлял в лесу. Давал час на побег. Рохес говорил, что у собак все равно преимущество. Можно поступить и так.

Она склонилась, медальон из Таллита оказался перед моим лицом, дудочник и три звезды над ним. Она прошептала угрожающе мне на ухо:

– Буду ждать ваших страданий.

Она встала и пошла к двери.

– Заберите ее, – сказала она.

Я кричала, голос срывался, стражи грубо подняли меня на ноги, их перчатки царапали мою кожу. Мои ноги были слишком слабыми, не держали меня, и они вытащили меня из комнаты на ступеньки.

Коридоры были полня придворных, лордов, леди, даже слуг, все смотрели на мое падение. Они молчали, никто не насмехался, не плевал меня. Они просто смотрели, как безмолвные статуи, как меня тащили вниз, в подземелье.

Стражи втолкнули меня во влажную темницу, я упала на гнилую солому, что покрывала землю. Дверь захлопнулась за мной, повернулся ключ в замке, и я раскрыла рот, беззвучно крича, дыхание с силой покидало тело, я разворошила солому и ударила по полу. Во тьме были лишь страх, боль и горечь потери.

* * *

Немного света в подземелье было – тускло горел факел в коридоре. Было тихо, редко капала вода с потолка. Криков не было, даже моих, я сидела с кулаком у рта, чтобы не дать себе кричать.

Я не видела стража, так что тихо позвала сквозь решетку двери.

– Лиф? Лиф, ты здесь?

Я учуяла это за миг до того, как заметила движение, темницу заполнил могильный запах, инстинкты прижали меня к стене. Меж прутьев появился силуэт – длинные мускулистые ноги, плоская голова, повернутая ко мне, и много зубов, сияющих в раскрытой пасти. Я вжалась в холодный камень, пропитывая его своим потом, а существо бросилось на прутья, я не сдержала визг. Металлический звон прозвучал по темнице, когда существо ударило дверь, оно заскулило, пытаясь сорваться с цепи, которую я видела вокруг его шеи. Оно смотрело на меня сквозь прутья пустыми глазами без души, а потом отвернулось и ушло. Оно могло терпеть. Я ведь была заточена. Я слушала поверх шума крови в ушах, как оно устраивается где-то во влажном углу, и я сунула кулак в рот, чтобы не дать себе закричать.

Я смотрела во тьму, прислушиваясь. Я старалась как можно тише скользить рукой по гнилой соломе, кожу покалывало из-за ее противной липкости. Кусочек соломы впился мне под ноготь, и я чуть не вскрикнула, но рычание гончей остановило меня. Я застыла, казалось, на целую вечность, вытащила этот кусочек и продолжила искать среди соломы что-то, что можно использовать как оружие. Паника грозила захватить меня, я старалась сохранять спокойствие. Гончая не доберется до меня сквозь прутья, хотя это не избавляло от страха, что кто-то может ее впустить, если они захотят.

Я пораженно прислонилась к стене, мыслями вернулась к Лифу, которого где-то держали, сердце трепетало, когда я поняла, что он может быть без сознания или умирать после ударов стражей. Я надеялась, что так и есть, если они делали с узниками то, о чем мне рассказывал страж. Я не вынесла бы его криков. Я не хотела этого. Лучше пусть умрет.

Он мог уже умереть. Из-за меня.

Выбор. Я годами хотела его, представляла как недостижимую мечту. Было больно, но королева была права. У меня были выборы, но они мне не нравились, я их не признавала. Я постоянно жалела себя. И теперь утащила Лифа с собой вниз. Я вспоминала, как королева склонилась ко мне, дудочник на ее медальоне не оставлял моих мыслей, она говорила мне, что ждет нашей гибели.

Я была наедине с мыслями в темноте, странное спокойствие заполнило меня, несмотря на запах гончей. Слезы высохли, сердце билось ровно. Завтра уже не будет. Все пропадет. Встретятся ли наши с Лифом призраки в Западном лесу и останутся среди деревьев? Сможем ли мы там узнать друг друга? Будет ли скучать мама? Будет ли больно умирать? Сказка Лифа о Спящем принце всплыла в голове. Собаки королевы вырвут мое сердце, как делал Спящий принц. Я не винили маму Лифа за то, что она не рассказывала им всю сказку. Спящий принц. Почему-то я вспоминала сказу, Вестника, ведущего девушку к своему отцу, и я подумала о девушке, что умирала, чтобы он проснулся. Девушки, как я, призывались из домов в разрушенный замок, чтобы кормить монстра. Меня вызвали из дома в красивый замок, чтобы я стала марионеткой чудовища. И хоть я уже не верила в богов, я молилась им.