Текст книги "Любовь после никогда (ЛП)"

Автор книги: Мелани Кингсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

ПЯТНАДЦАТЬ

Габриэль

Я все контролирую.

Мне никогда не приходилось напоминать себе, где я нахожусь. Никогда. Трах – это естественно. Это был мой побег в течение слишком многих лет, чтобы сосчитать, когда я сбросил нового партнера и въехал внутрь, не заботясь о том, сколько глаз на меня смотрит. И все же, когда я разрываю поцелуй и кружусь вокруг Лейлы, выталкивая ее из темноты на свет в центре сцены, мне приходится напоминать себе о публике.

Что на нас смотрят.

Потому что мне кажется, что вся эта установка предназначена только для меня.

Я делаю медленный вдох и иду за ней. Она совершенно неподвижна подо мной и позволяет мне держать ее руки на спинке стула, пока я достаю нож. Я прорезаю его кончик через ткань ее рубашки, пока два края медленно не отделяются и не обнажают гладкую мягкую кожу ее спины.

И застежка черного кружевного бюстгальтера, и четкая линия ее позвоночника.

Мне плевать, что будет после этого. На этот момент она моя.

Осознание этого сильно ударило меня, и я скрыл сжимающую реакцию, наклонившись, чтобы поцеловать ее вдоль позвоночника. Ее кожа имеет вкус ванили и корицы. Она сахарное печенье, ожидающее, чтобы я ее сожрал.

Я хочу делать больше, чем просто вкус.

Я хочу защитить ее от мира.

Я хочу заставить ее кончить до тех пор, пока ее гнев, маска, которую она носит, чтобы оставаться в безопасности, не разрушится. Мой контроль на пределе.

– Доверься мне, я позабочусь о тебе, – шепчу я ей на ухо. – Поверь, я удержу тебя в покое.

Ее губы кривятся, как будто она хочет отругать меня, но жара делает это невозможным. Ее обычные остроумные реплики сейчас нигде не найти. В конце концов она поднимает на меня взгляд. – Я доверяю тебе.

Я смеюсь. Я хочу сказать ей, что это худшее решение в ее жизни.

Она настолько напряжена, что пошевелить ее телом практически невозможно.

– Не беспокойся о том, что все смотрят на тебя, – я провожу рукой по ее шее, прежде чем прорезать лезвием ткань ее бюстгальтера. Части разваливаются, и ее грудь остается обнаженной для остальной публики.

Когда Лейла задыхается, я поворачиваю ее лицом к себе и хватаюсь за подбородок. Ее челюсть напряжена.

Это не она. Это не та бесстрашная. Это не та, кто знает последствия и делает все, что ей, блядь, хочется, несмотря ни на что.

Я отбрасываю стул в сторону, и он ударяется о край сцены, а затем падает на пол. Я опускаюсь на колени на сцене и тяну за собой Лейлу.

Лицом ко мне.

Запуская руки в ее волосы и заставляя ее посмотреть на меня, я наклоняю голову к ее сиськам, чтобы взять сосок в рот.

– Расслабься, – шепчу я ей в кожу, работая над кончиком ее соска. – Расслабься, Лейла.

Это рай. Кожа у нее мягкая и золотистая, ареолы темно-розовые, соски каменистые.

Этот ее ужас… что-то дошло до нее, и я понятия не имею, что именно. Если бы она паниковала дольше, она бы раскрыла наше прикрытие за считанные секунды.

Забрать ее так быстро не входило в мои планы. Не то чтобы я из тех мужчин, которые в такие моменты беспокоятся о психическом состоянии этих женщин. Любой, кто присоединяется ко мне на сцене, точно знает, во что ввязывается. Они соглашаются. Они податливы.

По какой-то причине Лейла тянет меня. Возможно, это шоу предназначено для остальной части комнаты, но, на мой взгляд… оно для нее. Я осторожно снимаю с нее бретельку бюстгальтера и сглатываю смех, когда она задыхается.

Держи темп медленным. Сохраняй ее спокойствие. Держи ее вовлеченной.

Я опускаю руку на сливочную выпуклость ее груди, провожу по ее соскам и спускаюсь ниже, к верху ее брюк. Схватив ее за шею так же, как я это сделал при первой встрече, я веду ее вниз, ее стройное тело сгибается так, что макушка ее головы касается пола, а ее груди подпрыгивают. Моя голова падает между ними.

Я целую один сосок, затем другой, беру его в зубы и прикусываю с силой, достаточной для того, чтобы заставить ее ахнуть.

Я убийца и хладнокровный убийца. Но сегодня речь идет о ее удовольствии. О ее согласии позволить мне доставить ей удовольствие.

Она доверяет мне это сделать, даже если не сказала об этом вслух в таких выражениях. Ее присутствие здесь – это сигнал, который мне нужен.

Я опускаю руку, чтобы провести пальцами по ее киске сквозь ткань ее штанов, и мне нравится, как она прыгает. Через несколько секунд я расстегнул ее штаны, сдвинул их с ее бедер и заставил ее сдвинуть ноги, чтобы дать мне лучший доступ к ней.

Я подношу свободную руку к ее заднице и дергаю ткань вниз, чтобы обнажить ее до комнаты. Ее грудь обращена к потолку, теперь видны ее черные хлопчатобумажные трусики. Отбросив штаны, я дергаю ее за волосы на колени, заставляя посмотреть на меня.

– Я хочу, чтобы ты отсосала у меня, – все еще сжимая ее волосы, я встаю, и ее глаза оказываются на одном уровне с выпуклостью на моих штанах. – Достань меня и отсоси, Лейла.

Она повинуется и тянется, чтобы расстегнуть мою молнию, освобождая меня от боксеров, и я подпрыгиваю перед ее лицом. Я скучаю по ее теплу на своей руке, между ее ног, но видеть, как сужаются ее глаза, когда она смотрит на мой член, кружит голову.

Маленькая часть ее закрыта и заперта, я вижу это по ее лицу.

Однажды, говорю я себе. Однажды она сделает это свободно.

Что это за навязчивая мысль?

Я запускаю руку в ее волосы, но ей не нужно никаких указаний, чтобы наклониться вперед и взять меня в рот. Эти мягкие губы скользят по головке моего члена, а ее язык скользит по нижней стороне. Она закрывает рот вокруг меня и глубоко сосет. Мои глаза пересекаются.

Нет никакой мысли. Ничего, кроме удовольствия от нее. То, как она пробует меня на вкус.

Возможно, я и владею ею, но именно она владеет мной так, как я никогда не думал, что мне бы хотелось. Или хочу. Каждая унция инстинкта, которым я обладаю, требует, чтобы я забрал ее, и мой член утолщается у нее во рту.

– Вот и все, – шепчу я, гладя ее по голове и убирая волосы с лица. – Хорошая девочка. Соси этот член. Посмотри на меня, пока я трахаю твой красивый рот.

Она смотрит на меня, и хотя в уголках ее глаз стоят слезы, в ней есть что-то жестокое. Богиня-воительница, которая знает, чего хочет, и вот оно. Она может всегда пытаться быть наверху, даже когда находится внизу, но она знает, кто она. Несмотря на страх, несмотря ни на что, она соглашается на это, потому что хочет, и мне насрать, какие еще оправдания она мне приводит.

Мы разберемся с ними, как только закончим здесь.

Она прихлебывает меня так, что кончик моего члена прижимается к задней части ее горла, ее давящая музыка звучит в моих ушах. Как только она привыкла к размеру и углу наклона, я ускоряю темп и начинаю трахать ее рот глубже. Быстрее.

Она полностью подчинилась мне.

Вскоре удовольствие достигает такой степени, что мне нужно остановиться, прежде чем я отсосу слишком рано. Я с рычанием отрываю ее от себя и выскакиваю из этого впечатляющего рта.

– Я хочу, чтобы ты лежала на спине, Лейла. Ложись. Сними трусики и открой мне свою сладкую киску, – требую я.

Это давит на вещи, чтобы удержать ее на дне, но мы должны это продать.

У меня в этом клубе репутация, которую можно было заработать только трахая здесь лучших сабов. У Лейлы своя репутация среди всех, кого она раньше называла Домом и кто может быть здесь сегодня вечером.

И если мы сможем сделать это правильно, мы возьмемся за дело и решим это дерьмо.

Затем вернемся к нашим отдельным жизням.

Лейла делает, как я прошу, растягиваясь на спине и поддерживая зрительный контакт, вцепляясь указательными пальцами в пояс трусиков. Она медленно перетаскивает их через бедра, внимательно рассматривая меня на маленькую треугольную копну волос, на сладкие губы ее мокрой пизды.

Она снимает трусики и отбрасывает их в сторону, совершенно обнаженная для меня.

Только мне.

Мой член пульсирует, и я поглаживаю себя, глядя на нее. – Прикоснись к себе, – приказываю я.

Все ее тело сжимается, останавливаясь на мгновение.

Я падаю между ее раздвинутых ног и раздвигаю их еще дальше.

– Я хочу видеть, как ты трогаешь себя и распространяешь эту влагу по всей себе. Я хочу видеть, как оно капает на сцену. Знай, что я наблюдаю за тобой, и поэтому твоя киска моя, пока я не скажу иначе.

Лейла на мгновение замирает, прежде чем провести пальцами по складкам. Она раскинулась на остальную часть комнаты.

Поглаживая себя одной рукой, я наблюдаю за ее прикосновениями, прежде чем не могу сдержаться и добавляю большой палец, прижимаясь к ее клитору. Ее киска розовая, влажная, блестящая и готова для меня.

Это должно быть представление, но здесь нет никаких правил. Если я не буду осторожен, то перейду черту и уже никогда от нее не вернусь. Мне плевать.

Я придвигаюсь к ней ближе, достаточно близко, чтобы прижаться головкой моего члена к ее мокрой киске и перетащить себя на нее. И я чертовски не могу устоять перед желанием поцеловать ее, прижать свои губы к ее губам, чтобы она почувствовала мою злую ухмылку. Мне нравится, как она целует меня в ответ. Никакой производительности там нет.

Она вступает в поцелуй так же, как и я.

Я едва могу дышать, когда она выгибает бедра и приближается к моему члену.

– Сделай это, – шепчет она. – Я хочу тебя, Габриэль.

И это значит для меня больше, чем любые грязные разговоры. Любой дюйм владения, который я получил сегодня вечером.

Я притягиваю ее к себе и вонзаюсь в нее. Наполняя ее до такой степени, что ее тело прижимается к моему, и между нами не остается места.

– Черт побери!

Она выкрикивает это, запрокидывая голову и открывая рот.

– Есть только я, Лейла, – я полностью выдвигаюсь, прежде чем снова войти. – Запомни это.

Наблюдать за ее реакцией… это слишком.

Смотрю, как она смотрит, как я трахаю ее, ее руки сжимают воздух над сценой. Она может сохранять маску контроля на месте каждый раз, когда бодрствует, но сейчас она не борется. Она наслаждается.

Я смотрю ей в глаза и хватаю ее за бедра, чтобы удержать. Она выгибает спину, чтобы снова показать эту фантастическую грудь.

Никакого шоу больше.

Только она.

Только ее киска сжимается вокруг меня и сжимается с каждым толчком до такой степени, что я рискую потерять больше, чем просто разум. Я вращаю бедрами в одном направлении, затем в другом, замедляя движение до такой степени, что она пытается двигаться. Ее рыдающие выдохи – музыка для моих ушей, и она больше не свернулась туго, как змея, готовая напасть.

Нет, она стонет, встречая меня толчком за толчком, выражение ее лица требует большего.

Я хочу кончить в нее. От этой мысли мои яйца сжимаются, а оргазм приближается. Как раз в тот момент, когда я собирался взорваться, я вытаскиваю себя и дрочу, вместо этого кончая на ее сиськи. Она смотрит, как я заканчиваю, тяжело дыша.

И меня до чертиков удивляет, когда она подносит палец к груди, проводит им через горячую дугу спермы и всасывает его между губами.

Чёрт. Вечером мне придется снова подрочить.

Одного выпуска будет недостаточно.

Недостаточно.

Мы долго наблюдаем друг за другом, прежде чем я поднимаюсь на дрожащих ногах и засовываю свой все еще твердый член обратно в штаны. Я тянусь к ней, ожидая, пока Лейла возьмет меня за руку. Медленно она поднимает руку и сжимает мои пальцы. Я поднимаю ее, не обращая внимания на сперму на ней, когда наши груди прижимаются друг к другу.

– Я чист, – шепчу я, покусывая ее за ухо. – Просто хочу, чтобы ты знала.

Она открывает рот, но не издаёт ни звука.

Мне требуется слишком много времени, чтобы осознать звуки аплодисментов, доносящиеся из остальной части комнаты, и почувствовать жар красных огней над головой. Чёрт.

Подожди.

Я качаю головой, черные волосы падают мне на глаза, и отпускаю Лейлу лишь на время, достаточное для того, чтобы схватить ее одежду. Она стоит посреди сцены, скрестив руки на груди, не то чтобы спрятавшись, а утаскивая частички себя обратно на привычные места.

Она позволяет мне накинуть куртку ей на плечи. А трусики?

Те, которые я храню.

Я увожу Лейлу за кулисы, а на сцену выходит еще одна пара, на этот раз оснащенная кожаными веревками для игры в бондаж. То, как пара делает паузу, как они смотрят на нас двоих, говорит о том, что они заинтересованы в том, чтобы мы присоединились к ним.

Я подавляю рычание сквозь стиснутые зубы и тащу Лейлу на кончиках пальцев ног для жгучего поцелуя. Мне нравится, как она впивается в меня ногтями, когда я хватаю ее за задницу, прижимаюсь к ней и поднимаю так, что она вынуждена обхватить меня ногами.

Я уношу ее за край сцены, ее тихие стоны постепенно стихают.

Когда я прерываю поцелуй, я вижу, как фокус возвращается в ее глаза, и на долю секунды…

Я на самом деле боюсь того, что произойдет. Что последствия этого могут сделать с ее психикой.

Нашей.

ШЕСТНАДЦАТЬ

Лейла

Когда я снова настраиваюсь на комнату вокруг меня, воздух наполнен постоянным гудением влажных, скользких звуков. Стон. Стон.

Все вокруг меня рушится одновременно, мои чувства обострены, и я задыхаюсь, оживая. Стряхнув с себя странный ступор, который возник, даже когда я думала, что готова принять вызов. Моя киска пульсирует от непреклонного вторжения наполнения.

Спойлер: Габриэль.

И черт возьми было преуменьшением, слова вырвались из меня прежде, чем я успела сдержать их.

Он растянул меня до предела, удовольствие смешивалось с болью в самой удивительной комбинации.

Габриэль.

Я вся в сперме от шеи до пупка. Дерьмо. Действительно ли у меня был незащищенный секс с психопатом? Твердая грудь, к которой я цепляюсь, – это почти единственное, что остается неподвижным. Его руки окружают меня нерушимой железной лентой.

– Я могу провести нас в комнату, если ты продержишься несколько минут, – голос Габриэля звучит в моем ухе, когда он прижимает меня к груди, и его губы снова находят мои.

– Меня просто трахали. Не ломали, – бормочу я ему в рот, и мой голос становится жестче, чем раньше. – Перестань обращаться со мной так, будто я вот-вот разобьюсь.

– Ты слишком сильна, чтобы разбиться.

– Твоя вера в меня поразительна, – хотя его поцелуи сладки.

Сладкие и захватывающие.

Неважно, что я говорю себе. Мое сердце все еще бьется о ребра, как птица, отчаянно пытающаяся вырваться из клетки. Мне нужно успокоиться. Мне нужно что-то сделать, чтобы привести себя в порядок и собраться с силами.

– Я пытаюсь не допустить, чтобы нас пристрелили, так что заткнись и дай мне секунду, чтобы убедиться, что номер сработал, – он прикусывает мою губу до такой степени, что повреждает кожу, и боль помогает мне сосредоточиться. – Веди себя так, будто тебе это нравится, – его рука находит мою обнаженную грудь и сжимает ее. – Я должен вознаграждать тебя за то, что ты выступаешь для меня. Поцелуи – твое вознаграждение.

– Если я не ошибаюсь, ты уже дал мне вознаграждение, – я уверена, что сладость этого заявления покрыта ядом.

И почему у меня такое болезненное чувство, что этого первого раза между нами будет недостаточно? Что я буду хотеть его еще много раз?

Под звуки веселой пары, развлекающейся позади нас, толпа аплодирует. Несколько человек, всего несколько человек, до сих пор аплодируют выступлению Габриэля.

Его рука скользит ниже, скользя вдоль моей бедренной кости вниз, к моей заднице и между моими ногами. Моя киска сжимается при мысли о том, что он играет со мной.

Поэтому мне совершенно необходимо предупредить его: – Если ты попытаешься прикоснуться ко мне еще раз, я укушу любую часть тебя, которая будет ближе ко мне.

Габриэль тыкается носом в мое ухо и шепчет: – Хорошая девочка. Продолжай действовать. Твоё выступление еще не закончено.

Он уводит нас от края сцены к длинному коридору, ведущему к ряду частных комнат в задней части здания.

– Держись крепче, Лейла.

По крайней мере, я думаю, именно это он говорит, когда кто-то отделяется от толпы и намеренно направляется к нам. Я моргаю при приближении другой женщины. Женщина с гладко выбритой головой, подведенными кошачьими глазами, в деловом костюме цвета драгоценных камней и юбке, высоко поднимающейся на кремовых бедрах.

Черт, что Джейд здесь делает? Дно выпадает из-под меня.

– Хорошо, – она делает паузу для драматического эффекта, пока я борюсь с каждым желанием прикрыть обнаженную нижнюю половину. – Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда ты выйдешь на сцену, – Джейд переводит взгляд с моей головы на мои колени, как будто она может видеть все части моего тела, которые пульсируют. – Прекрасное выступление.

Черт, почему она здесь? Она все это видела?

– Вы двое вместе устроили настоящее шоу, – продолжает она. Она скрещивает руки на груди, поднимая декольте выше. – Я впечатлена.

Габриэль ставит меня на ноги и поправляется в штанах. Я незаметно выхватываю у него штаны и позволяю штанинам джинсов свисать надо мной.

Его взгляд далеко не вежливый, граничащий с враждебностью. – У меня есть незаконченная пьеса. Если ты нас извинишь.

Да, незаконченная пьеса. Я купила билет, чтобы получить доступ к необходимой мне информации, а мое тело – это валюта. Пора перейти к следующему шагу. Он обнимает меня за талию и прижимает к своему безопасному телу. Предупреждение в его тоне до боли ясно, и любой, кто находится в здравом уме, должен сделать все возможное, чтобы установить дистанцию между нами и ними.

Естественно, Джейд это не волнует. Она сосредоточивает свое внимание на Габриэле. – Дай мне знать, если ты когда-нибудь будешь готова к повторному выступлению. «Подземелье» будет очень радо видеть вас обоих.

Я вынуждаю себя улыбнуться. – Рада, что тебе понравилось, – мурлычу я Джейд. – Я выбрала правильного партнера для своего дебюта, – я подыгрываю ему, сжимая его в ответ. – Действительно красивый член.

– Да. Я знаю, – жестко отвечает она.

Я наклоняюсь к Габриэлю, давая от себя малейшую дозу и отбирая от него малейшее утешение.

Его пальцы прижимаются к моей пояснице, уводя меня от Джейд и оставляя ее позади.

– Она хочет тебя, – шепчу я Габриэлю.

Он гримасничает, его губы скривились в беззвучном рыке, и он игнорирует меня, пока не распахивает дверь в одну из частных комнат. Разумеется, она занята, и четыре человека внутри представляют собой спутанную массу конечностей.

– Убирайтесь к черту. Сейчас, – он выкрикивает предупреждение четверке и ждет, пока они разбегутся, прежде чем запереть нас внутри. Когда он поворачивается ко мне, выражение его лица становится совершенно враждебным. – Ты ревнуешь? – спрашивает он меня.

Странная энергия между нами дает еще один импульс, более сильный, чем раньше, и мне приходится тщательно обдумывать свои слова. Я смотрю на него так, будто никогда его не видела, и только потом понимаю, что он все еще держит меня.

Я выдергиваю у него руку, но он не отпускает. Его глаза изучают мое лицо.

– Конечно, я не ревную, – ровно отвечаю я.

Его руки ласкают мои плечи, мою шею, мои руки. – Как ты себя чувствуешь? О чем ты думаешь?

Я рычу, мне некомфортно. – Вокруг никого. Тебе больше не нужно притворяться, – говорю я ему. – Тебе не обязательно вести себя так, будто ты действительно беспокоишься обо мне.

Он хмуро смотрит на меня, его брови предупреждающе сдвинуты вниз в виде темной буквы «V». – Всегда есть на кого притвориться, – отвечает он. Он бросается обыскивать комнату, и я впервые воспринимаю все это. Мягкие ткани, голые стены. Я практически вижу, как в его голове работают колеса, прежде чем он вытаскивает из угла небольшую скрытую камеру. – Кроме того, тебя не было со мной на той сцене. Придумывай все оправдания, которые хочешь, но ты стукачка, черт возьми. Ты можешь считать себя отважным детективом, но я тоже умею читать людей. Я знаю, когда кто-то отстранился.

Он обращает на меня всю силу своего внимания, и этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться. Каждая часть меня горяча совершенно по-другому, чем когда он скользнул внутрь меня.

– Со мной все было в порядке, – яростно настаиваю я.

Он швыряет мне мою разорванную рубашку, чтобы вытерла его сперму.

– Я не идиот, – огрызается он, когда я яростно вытираюсь. – Когда ты согласилась работать со мной, это указывает на соглашение, в котором оба человека понимают отношения.

– У нас нет отношений.

Нарастающая волна страха наконец отступила, и я снова в своем теле, на земле. Почему-то я чувствую себя одновременно лучше и хуже, чем до того, как мы начали.

– Мы делаем это до тех пор, пока это дело не будет завершено. Я не хочу, чтобы ты говорила, что я воспользовался тобой, потому что мы оба занимались этим с открытыми глазами, но присутствовал только один из нас.

Я провожу рукой по волосам, не в силах с ним спорить.

Мои внутренности скручиваются вместе, а остальной части меня нужно двигаться. Необходимо что-то сделать, чтобы избавиться от маниакальной, напряженной энергии внутри. Комната слишком мала, но мысль о том, чтобы вернуться на первый этаж после того, что произошло, наполняет меня страхом и мучительным чувством неправильности.

– Тогда перестань вести себя как идиот. А еще лучше, перестань вести себя так, будто ты этот чертов потрясающий парень, который действительно заботится обо мне, хотя это неправда. Это не что иное, как поступок, из-за которого меня убьют, потому что я тоже идиотка.

Он подходит ближе, и я стучу его по плечу, заставляя отойти на шаг назад.

– Тебе понравилось, – в нем есть что-то обнадеживающее.

– Тебе понравилось. Точно так же, как тебе нравится трахать любую другую шлюху, потому что ты не можешь жить с самим собой. Ты ублюдок, и шлюха. Вот почему ты приходишь в такие места.

Я сразу же сожалею о том, что сказала. Я точно знаю, почему я сорвалась. Потому что я не могу с этим справиться, и хотя самосознание должно что-то значить, оно означает херню, когда дело касается здоровых способов справиться с травмой.

– О ком ты вообще говоришь? – Габриэль отвечает тихим голосом. – Я? Или ты? Я разобрался со своим дерьмом.

– Ты убийца, – я провожу руками по лицу, когда реальность ситуации приближается. Я полицейская и позволила убийце меня трахнуть. Сильно? Убийца прав. Я знаю, что нужно для хороших отношений Дом/Саб, и я посмеялась над этим с Габриэлем. – Мне никогда не следовало соглашаться работать с кем-то, кто…

Скорее всего, убил моего отца. Или, по крайней мере, знает, кто это сделал.

Хмурый взгляд Габриэля становится еще сильнее, его глаза становятся холодными и смертоносными. – Я не настолько облажался, чтобы гоняться за дочерью одного из своих жертв. Поверь этому.

Дерьмо.

Откуда он знает?

– Я вижу это по твоему лицу, – он отвечает на мой невысказанный вопрос, когда я просовываю руки в бретельки бюстгальтера. Моя рубашка испорчена, но, по крайней мере, у меня есть куртка.

Как только я заканчиваю одеваться, Габриэль подходит прямо к моему телу и прижимает меня своим телом к двери. Он хватает меня за руки и хлопает ими по обе стороны моей головы. Некуда идти. Некуда бежать. – Ты хочешь думать обо мне худшее, Лейла? Вероятно, ты права. Любую дерьмовую вещь, о которой ты можешь подумать, я, скорее всего, уже сделал. Но не это.

Мы оба тяжело дышим.

Габриэль наклоняется, как будто собирается меня поцеловать, и я дергаюсь. Момент разбивается, и он отступает.

– С этим чертовым посттравматическим стрессовым расстройством ты разберешься позже. Нам нужно вернуться и приятно провести время на первом этаже. Поговори. Выясни, что напугало нашу девочку Кенди.

Он сжимает мои запястья, чтобы я точно знала, кто здесь главный, заставляя меня вспомнить, что мы сделали, и делает шаг в сторону, чтобы схватить дверную ручку и открыть замок.

– Выпей. Иди напейся.

Проходя мимо, я прочищаю горло и проверяю его плечом.

Габриэль занимает одну сторону первого этажа, а я – другую, но не раньше, чем он хватает меня за руку и целует костяшки пальцев. Резкое заявление о претензиях, как будто траха меня было недостаточно.

Черт меня побери, но я дрожу, сквозь меня пронзает электричество.

Я занимаю одно из последних мест в баре и указываю на бармена, молодую женщину с бритой половиной головы, татуировкой и огромным пирсингом в носу. Длинные светлые волосы вьются до груди на противоположной стороне головы.

– Что тебе нужно? – спрашивает она, ее руки ловко перемещаются между бутылками. Она льет, не задумываясь.

– Что-нибудь дешевое, что сгорит по дороге вниз, – говорю я ей.

Она улыбается мне. – Я точно знаю, чего ты хочешь, детка. Я тебя прикрыла. Ты мне доверяешь?

Я качаю головой. – Ни грамма ничего, кроме спиртного.

Бармен пожимает плечами. – Точка принята.

Я понятия не имею, что она смешивает, но она протягивает мне пинту, наполненную примерно наполовину, коричневое на коричневом ликере, и мой первый вдох настолько силен, что обжигает волосы в носу.

– Ты талантливая.

– Не так сильно, как ты. – она жестом указывает на сцену. – Отличное выступление. Возможно, с этой точки зрения у меня нет места в первом ряду, но ты прирожденная.

И я узнаю флирт, когда слышу это. – Как бы ты ни была привлекательна, мне нравятся мужчины, – легкомысленно говорю я ей, подмигивая.

– О, я знаю.

– Думаю, это мое счастливое место. – я скрещиваю одну ногу с другой. – Это не первый раз, когда ко мне пристает сексуальная длинноногая блондинка. Кто-то еще сделал это прошлой ночью, и я польщена. Всегда приятно, когда тебя замечают.

– Да? – бармен наклоняется ближе. – Тогда, похоже, у тебя зародился фан-клуб.

– Ее звали Кенди, и выглядела она так же мило, – говорю я, чувствуя себя внутри.

Бармен на мгновение обдумывает имя, прежде чем его узнает. – Ах, да. Пока она здесь была, ее звали Кенди. Ее настоящее имя Мэллори. Настоящая милая. Немного грубовато, если ты понимаешь, о чем я, но мило.

Что-то в лице женщины смягчается, когда она говорит о жертве. Она еще не знает об убийстве. Что дает мне преимущество. Если бармен знает настоящее имя Кенди, то она наверняка знает больше.

– Что тут? – Габриэль неторопливо приближается, опираясь локтем на стойку стойки и пронзая бармена взглядом. – Я не знал, что мы ищем третьего, дорогая.

Женщина бледнеет, но хватает бутылку, на которую он показывает пальцем.

Я хочу, чтобы она прокомментировала, что его обаяние, должно быть, ускользает, но я ничего не говорю.

– Сейчас, – бармен направляет шот в его сторону. – Извини, мне нужно обслужить других клиентов. Я скоро вернусь.

– Отлично, – жалуюсь я ему, когда она уходит из пределов слышимости. – Я продвигалась вперед.

– Предоставь это мне. Я с этим справлюсь. Пей свой напиток, – он слишком дерзок для своего же блага.

Я делаю, как он говорит, прежде чем осознать это, допиваю остаток напитка и смотрю на него. – Пожалуйста, перестань указывать мне, что делать.

Габриэль усмехается. – Заставь меня.

Бармен возвращается, увидев мой пустой стакан.

– Может быть, мы втроем сможем перенести это в отдельную комнату и исследовать. Если ты готова… – Габриэль намеренно замолкает.

Я наблюдаю, как трясется её горло, двигая линии татуировки на шее. Темное обещание волнует меня. Бармена? Не так уж и сильно.

– Может быть, в другой раз, – она явно напугана им и изо всех сил старается сохранить улыбку на лице, ставя передо мной еще один напиток. – Наслаждайся, милая девочка.

Меня никогда в жизни не называли «милой девочкой». Что-то в выражении лица женщины заставляет меня мысленно переводить ее из одной категории в другую. От мразей, которых мне нужно допросить, до человека, которого мне нужно защитить. Что нехорошо для остальной части расследования.

На этот раз она поставила напиток на салфетку, а не на сам бар. Подняв стекло, мы видим надпись, расположенную внутри круга конденсата. Я осушаю напиток в пару глотков и комкаю салфетку, придвигаясь ближе к Габриэлю.

Я говорю ему прямо в ухо: – Нам пора идти. Сейчас .

Наверное, это мой по-настоящему счастливый день, потому что на этот раз он не пытается со мной спорить. Перерыв. У нас первый перерыв.

Мы снова в безопасности в пути, и мое сердце бьется со скоростью миллион миль в час, прежде чем кто-либо из нас осмелится заговорить.

– Она передала тебе кое-что, – говорит он. – Что это?

Я раздвигаю края салфетки и читаю строчки, нацарапанные там, прежде чем повернуть ее Габриэлю. – Там написано «Доки на Марки».